Джоан этого не знала. Мало того, она не могла понять, каким образом они вообще едут! Машина вдруг подпрыгнула, передние колеса на мгновение зависли в воздухе, и они, ткнувшись носом в камень, едва не перевернувшись, оказались в воде.

Волна окатила лобовое стекло, и девушка отпрянула назад, как будто река мокрой лапой хлестнула ее по лицу. Потом их подхватило течение и завертело, закружило, унося как щепку в то главное русло, в которое устремилась эта разлившаяся в сезон дождей река.

Мимо проносились валуны, затопленные деревья. Они торчали среди воды, пытаясь ухватиться корнями за землю как можно крепче. Машина все время переворачивалась, норовя ткнуться то в один, то в другой берег или вовсе повернуть против течения.

— Зачем ты крутишь руль? — спросил Джек.

Джоан ничего не ответила, но оставила баранку в покое. Теперь они могли хотя бы видеть, куда их несет.

И вдруг рев водопада, похожий на рев стада разгневанных слонов, ворвался в ровный шум воды.

Девушка посмотрела вперед, туда, где за тонкой кипящей полоской зияла пустота. Там ни-че-го не было.

Что значит водопад, Джоан отлично знала. Во-первых, когда она писала романы, то смогла все это вычитать в справочниках, а во-вторых, час назад она уже имела честь познакомиться с ним. Но это было внизу, у подножия. А теперь…

— Что будем делать? — крякнула она Джеку.

— Прыгать, — тоже прокричал он и распахнул дверцу.

Страшно ли было ей, Джоан не знала. Она даже не задумывалась над этим. И славы богу! Потому что, подумай она в ту минуту, что придется выпрыгнуть из несущейся машины с шестидесятифутовой высоты, Джоан, наверное, даже не открыла дверцу.

— Прыгать, — крикнул мне Джек и ободряюще улыбнулся.

Глядя на него, я распахнула дверь, когда «фольксваген» уже висел над пропастью.

Молча выбралась на подножку… Внизу бесилась вода. Я зажмурилась и прыгнула. Все равно погибать! Но так был хоть какой-то шанс на спасение.

Не знаю, как я умудрилась не врезаться головой в какой-нибудь камень, которые торчали здесь через каждый фут. Не понимаю.

Вначале я захлебнулась, но вода вытолкнула меня, не приняв жертвы. И мое тело потащила чья-то сильная рука, а может быть, течение… Я ни-че-го не знаю.

Когда, отплевываясь и задыхаясь, я ухватилась за огромный валун, торчащий у берега, казалось, что силы совсем покинули меня, и вырваться из этого бурлящего, кипящего плена мне уже не удастся.

Я обнимала гладкий камень, вцепившись в него руками, и загоняла внутрь слезы, рвавшиеся из глаз.

Все. Я снова одна. Боже милостивый, что же делать? Джек, наверное, разбился или утонул, а я даже не знаю, смогу ли сделать хоть несколько шагов, чтобы выбраться на берег. И если даже выберусь, что дальше?

— Эй, Джоан Уайлдер! — донеслось до меня с того берега, и я узнала его голос.

Джек ухватился руками за колючие ветки кустов, торчащих из воды, и чуть не взвыл от боли. Дерьмо! Он подтащил тело, ставшее непослушным и тяжелым, к самой кромке пенящегося потока и, сплевывая хрустящий на зубах песок, пытался выбраться на берег.

Ноги скользили по гладким камням, в желудке плескалась вода, голова гудела. Он — таки умудрился поцеловаться с какой-то глыбой. Но рука продолжала сжимать пакет с «Эль-Корозоном»!

Наконец, измученный, он швырнул себя на валуны.

Джек отряхнулся, как собака после купания, и тут же стал оглядываться, пытаясь найти в мутной воде или на берегу Джоан.

Никаких следов. Он точно знал, что попал на берег с той стороны, где прыгала девушка. И если она жива, то должна быть где-то здесь… Нет…

И вдруг, на другом берегу, валун зашевелился, и Джек увидел еще стоящую по колено в воде Джоан. Радостный вопль вырвался из его глотки, перекрывая грохот водопада. Руки взметнулись вверх, и он чуть снова не попал в беснующийся поток, отпустивший свою добычу.

— Эй, Джоан Уайлдер! Какое спасение! Какой побег! — орал он, задыхаясь от счастья, что она уцелела.

Я даже не оглянулась! Конечно, было прекрасно, что Джек выбрался. Эта мысль придавала мне сил, и я смогла сделать несколько шагов, правда, все еще цепляясь за глыбу. Но то, что он уплыл на тот берег, когда я, как дура, выгребла сюда, чтобы оказаться рядом с любимым, было предательством.

— А я думал, что ты утонула, — продолжал он радостно орать, и мне захотелось влепить ему оплеуху.

— Я утонула, — процедила я сквозь зубы и повернулась к нему лицом.

— С тобой все в порядке? — физиономия его сияла.

Вдруг Джоан закричала, размахивая руками, и Джек понял, что она цела и невредима, и даже оправилась от «полета» и холодной ванны.

— Ну конечно. Все прекрасно! Все великолепно! — вода ручьями стекала на камни, и я ощущала себя мокрой тряпкой, которую вывесили не отжимая.

— Только ты на том берегу! — проклятые слезы снова просились наружу, и я покрепче стиснула зубы.

— Ну что же делать? Я же не могу перейти через всю реку!

Бешенное течение несло камни, какие-то коряги, закручивая их в водоворотах, мусор и щепки разбитых бревен. Все это, конечно, трудно было обойти по валунам, которые лежали на дне.

— А что теперь делать? — спросила я.

— Радоваться. — крикнул Джек, шлепая себя ладонями по бедрам и снова поднимая руки. — Как что делать? — он понимал, что девушка даже не подозревает, насколько близко они подошли к окончанию этого фарса, называемого жизнью! — Мы только что упали вниз с водопада!

Джоан вдруг уперлась кулаками в бедра и стала похожа на обыкновенную бабу с рынка. Голос ее звучал сварливо и зло.

— Да, конечно. Все из-за тебя.

Если бы ему не пришла в голову эта дурацкая идея с поиском сокровищ, они давно бы уже вернули злополучную карту и забрали Элейн. Но Джеку нужно было найти «Эль-Корозон», будь он проклят!

Она вспомнила толстяка: «Все мошенники так делают… Он просто заставил тебя поверить, что ты ему нужна». Они занозой торчали в сердце, и избавиться от них было совсем не просто. А как он стащил у нее карту! Как подлый мелкий жулик! И не в силах справиться с гневом, закипающим в ней, Джоан закричала отчаянно, стараясь заглушить эти мысли:

— Я знала, что тебе нельзя верить! Я знала! — надежда умирает последней, и девушка ждала, что он опровергнет ее слова, и, может быть, придумает, как им снова соединиться.

Джек остолбенел. Ее слова больно хлестнули его. Что он мог сказать в свое оправдание, находясь по другую сторону бурлящего потока, спасаясь от погони. «Я люблю тебя? Полный маразм!» — подумал Джек и хмыкнул, поджав губы, не находя тех единственных нужных ей слов. Пробовать здесь перебраться — безумие. Может быть, ниже, где река выйдет на простор из своего каменного ложа, он сделает это, а здесь исход попытки однозначен.

— Как называется эта гостиница в Картахене? — крикнул он.

— Гостиница «Картахена». А тебе-то что? — она ЕМУ НЕ ВЕРИТ!

— Хорошо! Иди по направлению захода солнца! Я там буду ждать тебя, — Джек махнул рукой, показав направление. — Ну, да, конечно, — интересно, он считает ее полной идиоткой? — Как же моя сестра?

— Ну, они про это не знают, — он поднял пакет над головой. — Карта-то у тебя!

— А у тебя камень! — он же говорил, что нужно иметь ЭТО, чтобы торговаться с ними!

— Да…

Бгам, бгам, бгамбгамбгам, — камни у их ног разорвались фонтанчиками осколков.

Они вскинули головы.

Там, на краю обрыва, застыла целая свора солдат с автоматами, из которых вырывались красные языки пламени.

Джек и Джоан на секунду растерялись. Он первым пришел в себя и стал отступать к зарослям, успев крикнуть:

— Встретимся там! Верь мне! Верь! — и нырнул под защиту валуна.

Она еще стояла, втянув голову в плечи, плохо соображая, почему до сих пор жива и что же теперь делать дальше.

— Что? — отчаянный крик догнал Джека, и он остановился.

— Я буду там ждать тебя! Ты должна мне верить!

Солдаты все стреляли, хотя беглецы уже исчезли в густой зелени.

Сегодня кто-то помогал им. То ли Гея, у которой они побывали в гостях, то ли Афродита note 17 встала на защиту своих избранников.

А солнце все так же оранжевым шаром высоко висело в голубом небе, птицы продолжали заливаться громкими голосами. Природе не было дела до человеческих страстей, так безобразно ворвавшихся в этот уголок и посягнувших на ее покой.

Это удивительный город!

Столько прекрасных дворцов, церквей, монастырей, уникальных зданий, крепостей, что их с избытком хватило бы на десяток других городов! Он весь был пронизан солнцем. Ярко-желтый камень ракушечника, из которого выстроены дворцы и монастыри, светился под его лучами. Другие дома поражали белизной, а красные черепичные крыши придавали им нарядный и даже кокетливый вид.

Золотые купола церквей сияли тут и там, как огромные золотые чаши, смотрящие донышками в небо.

Разные балкончики, причудливые решетки на окнах, изукрашенные порталы делали Картахену похожей на город их восточных сказок.

А если еще добавить, что все это великолепие раскинулось на островах, перешейках, среди голубых заливов, лагун и протоков, то можно легко понять, почему Картахену справедливо называют «Латиноамериканской Венецией».

Город встретил Джоан звоном колоколов и дробью ударных инструментов, на которых там и тут белозубые чикано отстукивали «бамбуко», «фандаго» и другие танцы.

Маленький чистильщик пристроился рядом с музыкантами под роскошной пальмой и весело надраивали ботинки горожан.

Та-та-та-тата, — разливалась дробь.

Вжик-вжик-вжик-вжиквжик, — мелькали щетки в детских руках.

Желтые, красные, лиловые, синие, оранжевые рубахи и блузы пестрели на улицах, сливаясь в праздничный букет и снов распадаясь на отдельные цветы.

Здесь продолжался праздник. Черные, белые, мулаты, метисы, индейцы — все население вышло на улицы. Кто-то пританцовывал под звуки уличного джаза, кто-то пел, кто-то пил — каждый развлекался, как мог.

Но все без исключения с удивлением оглядывались на белую женщину в обтрепанном наряде, с перепачканной физиономией, грязными ногами и руками, где, кроме того виднелись синяки и ссадины, которая, оглядываясь, проходила по улицам, так не вписываясь в эту праздничную толпу. На плече у нее висела сумка, и она придерживала ее рукой, как будто кто-нибудь мог позариться на этот побывавший в помойке мешок.

Парни, весело скалясь, указывали на нее пальцами, подталкивая тех, кто отвлекался на что-нибудь другое, чтобы и те могли полюбоваться на это удивительное зрелище.

Джоан не обращала на них внимания. Она проходила сквозь толпу, краем глаза отмечая хохочущие физиономии, но мысли ее были далеко.

Ей было не до них и не до красот Картахены. Где-то здесь, в плену у бандитов, ждала ее помощи Элейн.

Солнце уже начинало опускаться в море, когда она добрела до гостиницы.

Конечно, первое, о чем я спросила у портье, это о Джеке — рядом с ним мне было все-таки легче. Но он не появлялся. Да и не появится, наверное. Зачем? Он получил то, что хотел, и какое ему теперь дело до моих проблем. Такой же негодяй, как все мужчины!

Так что, дорогая моя, придется рассчитывать только на себя.

А вдруг с ним что-нибудь случилось? Эта мысль обожгла меня, впиваясь острыми иглами в мозг и сердце.

Как он кричал: «ВЕРЬ МНЕ! Ты должна мне верить!»

А там все-таки стреляли… Может, Джек лежит раненый или убитый (не дай бог!), и никого нет рядом, чтобы помочь ему. Я едва сдержала стон. Тьфу! Не накликай лихо, пока тихо! — пыталась приструнить я разгоряченное воображение. Но оно сопротивлялось, как непослушное дитя, вырываясь из пеленок, в которые укутывает его мать.

Какой черт тихо!!! Ладно.., об этом потом. А сейчас главное — Элейн.

Я набрала нужный номер, и «там» тотчас сняли трубку. Айро уже не мог видеть девку, которая сидела напротив него бледная, с совершенно отупевшим выражением лица. Конечно, пока ее идиотка-сестричка где-то мотается, ему приходится развлекать бледную мымру, которая вот-вот грохнется в обморок. И кретин Ральф не подает признаков жизни. Хоть бы позвонил, мешок с дерьмом! Автобус уже давно пришел, а эти как сквозь землю провалились!

И тут, словно угадав его настроение, затрещал телефон.

Это была ОНА!

— Так, наконец-то вы здесь, да? — сказал он ехидно, глядя в испуганные глаза девицы, сидевшей напротив. — Карта у вас?

— Да, у меня. Я хочу поговорить с Элейн.

— Нет. Вы не можете поговорить с ней, пока я не получу карты, — мстительно ответил Айро, наслаждаясь растерянной паузой, которая повисла после его отказа. Интересно, что она подумала? Небось, трясется там за жизнь сестрички. — Ну ладно, посмотрите в окно, — Айро увидел напряженное лицо Джоан — его катер стоял в нескольких метрах, у причала, и из рубки прекрасно просматривались все окна, выходившие на бухту. — Видите, там, на другой стороне залива, башня, — он подождал, пока она не увидела ее, и предложил. — Возьмите катер, пускай он отвезет вас туда. Мы встретимся через два часа. Только приезжайте одна. И без фокусов!

Башня показалась мне не совсем удачным местом для встречи.

В лучах заката она выглядела довольно мрачно. Толстые каменные стены ее окрасились в багровый цвет, и длинная черная тень, которая протянулась от подножия, лежала на воде, как огромная клякса.

Но у меня никто не спрашивал о моих ощущениях, и я знала, что ехать придется именно туда и именно одной.

На всякий случай я набрала еще раз номер дежурного администратора. — Алло? — проворковала трубка.

— Джек Коултон живет в гостинице? — жалко спросила я.

— Нет. Не живет. Вы спрашивали две минуты назад! — в голосе зазвучали металлические нотки, и я поняла, что больше туда уже позвонить не смогу.

Ну ладно, Джек Т. Коултон. Прощайте.

Катер «Орго», стремительно пересекая залив, приближался к крепости. Солнце совсем почти погрузилось в морские волны. И только краешек ярко-багрового диска окрашивал косыми лучами возвышающиеся длинные стены и башню мрачного сооружения.

Торчащие зубцы, казалось, были залиты кровью замученных там жертв.

Военные с автоматами у бедра расположились вдоль всего берега. А на верхней площадке, на фоне черного неба, застыла Элейн в белом платье. Ветер развевал ее белые локоны и рвал подол юбки. Рядом с ней стоял полковник в черных перчатках и с неизменной сигарой в зубах.

— Отдай карту, или ты умрешь, — процедил он сквозь зубы.

— Я не знаю, где она! — гордо ответила женщина и взглянула ему прямо в глаза.

Полковник подошел к ней, и подлая рука протянулась к нежному подбородку Элейн. Он взял его двумя пальцами и приблизил свое мерзкое лицо к бледному лицу женщины. Сигара светилась зловещим огнем на уровне глаз.

— Как ты хочешь умереть, Элейн? Медленно, как луч заката, или быстро, как птица, настигнутая в полете?

— Не смей прикасаться к ней! — закричала я, легко взбегая по узкой лестнице.

Он выпустил сестру и обернулся на мой крик. Это был страшный человек. Мало того, что он преследовал меня в самолете, угрожая взорвать его каждую минуту; грозил пристрелить у автобуса; гонялся по джунглям с целой сворой бандитов, стреляя в нас, как в загнанных зайцев; чуть не убил, заставив влететь в реку; по его вине мы едва не превратились в кровавое месиво, выпрыгнув из машины в кипящий водопад; косил пулями на берегу; ему этого было мало! Негодяй грозил смертью ни в чем не повинной Элейн, точно зная, что карта находится у меня!

Я подлетела к монстру и протянула карту.

— Вот! Возьмите.

Громкий хохот рванулся к небу, и он вырвал у меня заветный листок. Вдруг…

Торжественный треск барабанов и звуки флейт загнали это ржание ему в глотку. Он вздрогнул, и я поняла, что к нам пришло спасение.

В проемах башни возникли индейцы с луками. Стрелы их были угрожающе направлены на это животное с сигарой во рту.

— Эгей! — раздался боевой клич, они впрыгнули на площадку, окружив живым кольцом жертву и палача.

Барабаны и флейты звучали все громче. И вот по ступеням поднимаются король и жрецы. Их пышные одеяния переливаются всеми цветами радуги, над головой развеваются пестрые султаны.

Мы стояли с Элейн, крепко прижавшись друг к другу.

— «Эль-Корозон» принадлежит нам! — король вышел вперед, величественно протянув руку. — Это «Сердце» белого бога Кукулькана, которое он оставил здесь, покинув нашу страну.

Бгам-бгам-бгамбгам, — загрохотали выстрелы внизу под башней. Это солдаты заметили, что крепость захвачена индейцами. Первая шеренга повалилась, окрашивая кровью зубцы и стены башни.

Вж. Вж. Вж, — стрелы обрушились на охрану смертоносным ливнем. Оставшиеся в живых мстили за мертвых.

Началась великая битва.

Индейцы прыгали между выступами с ловкостью обезьян. Солдаты залегли, но крик полковника оторвал их от земли и бросил в атаку.

Это была их трагическая ошибка. Они рвались вверх по лестнице и падали, сраженные отравленными стрелами, один за другим. Трупы скатывались вниз, закрывая путь остальным, которые напирали сзади, цепляясь за липкие от крови ступени.

Сколько это продолжалось, трудно сказать.

Наконец, все было кончено.

Полковник погиб последним, так и не выпустив карты из мертвых рук.

Мало кто уцелел в страшной битве. Только спрятавшиеся за каменный выступ — король, жрецы и мы с Элейн.

— Огромное вам спасибо, ваше величество, — я поклонилась королю. — С вашего разрешения, нам пора.

Один из жрецов нагнулся, выхватил из оцепеневших рук злодея карту и протянул королю. Тот прижал ее к груди.

— Постойте, скво. Вы возвратили нам наше сокровище и теперь вам будет оказана великая честь. Сегодня на рассвете вас принесут в жертву во славу Бога Солнца, пославшего нам победу над вероломными и подлыми захватчиками.

— Но, ваше величество…

— Это великая честь, — прервал он мои возражения. — Итак, с первыми лучами солнца вас отправят к Богу, в страну вечной юности, вечной любви и вечного покоя, — он повернулся к жрецам, и те закивали своими пышными султанами.

Господи, я не хочу этой чести! -К черту! Пускай ее удостоится кто-нибудь другой! Вон этот толстый жрец с подбитым глазом!

Но сопротивляться было бесполезно.

Какая страшная штука жизнь! Вырвать нас из лап злодея, чтобы тут же оказать «великую честь»!

…Мы с Элейн стояли в проеме, между окровавленными зубцами башни, и вглядывались в мрачные волны залива. Как только их коснется розовый луч, нас… Страшно подумать.

А на том берегу веселились люди, ничего не подозревая о призраках, восставших из небытия.

Город кипел, как улей. Дома светились рекламами и иллюминацией, слышалась музыка, проносились машины, по набережной гуляли влюбленные пары.

Небо из черного стало серым. Вот оно уже чуть порозовело. Еще немного, и проклятое светило выползет из моря.

Я никогда даже не подозревала, что можно так ненавидеть солнце.

И вдруг я услышала знакомый шум.

На набережную ворвался какой-то «джип», сметая все, что попадалось ему на пути.

Это был «Пе-Пе»! Наш «маленький мул»! Он подъехал к причалу, и мост Лупэ повис над заливом, вытянувшись стрелой почти к башне.

Машина взревела и понеслась по стальной полосе. Верх был откинут, и я сразу увидела…

За рулем, растянув прекрасную смуглую физиономию в широкой улыбке, сидел Хуан-звонарь. А рядом стоял Джек. В руке, протянутой к небу, он сжимал «Эль-Корозон», как будто возвращая Богу его сердце. Ветер развевал их волосы, одинаково играя черными кудрями Хуана и золотой гривой Джека.

Оттолкнувшись от спружинившей стрелы, «маленький мул» птицей взвился над заливом, пролетел над башней…

Мы с Элейн разошлись, и сильные руки, подхватив нас на лету, втащили в машину.

Король и жрецы взревели, потрясая кулаками и жезлами, но мы плавно пронеслись над башней и опустились на лугу Хуана. Сразу на все четыре колеса.

Джек сжимая меня в объятиях, словно боялся снова потерять, и тихо шептал:

— Я же говорил тебе, что мы встретимся! Ты должна мне ВСЕГДА ВЕРИТЬ!

А Хуан-звонарь, сверкая белозубой улыбкой, хлопал меня по плечу, не уставая повторять:

— Ах, Джоан Уайлдер. Ах, сеньора. Хуан-звонарь должен прочитать следующий шедевр о прекрасной Анжелине, — и, повернувшись к Элейн, которая никак не могла оправиться от потрясения, добавил:

— Какая писательница, а! Я все ее романы читал! Вы слышите, сеньора?

— Вы слышите, сеньора? Мы прибыли! — сказал капитан, удивленно уставившись на женщину, которая, улыбаясь, застыла у борта.

Господи, подумала я, значит, все испытания еще впереди.

Но видения укрепили дух мой, и я шагнула в неизвестность, чувствуя прилив сил и решимость сражаться до конца.

Катер ткнулся в причал, который был расположен у подножия крепостной стены. Джоан спрыгнула на каменные плиты и услышала, как взревел двигатель. Она оглянулась. «Орго» дал задний ход и ушел, оставив ее одну в этом мрачном месте.

Рядом, метрах в двадцати от берега, застыл какой-то корабль. Красный цвет его напоминал цвет крови, и весь он ощетинился пушками, направленными на крепость. Ни дать ни взять — пиратская шхуна!

На верхней палубе застыли две фигуры с автоматами. Один человек был одет в костюм цвета хаки, а другой — в пеструю ковбойку, шорты и сомбреро, как будто он только что явился с карнавала. «Карнавальный парень» что-то сообщал кому-то по рации, небрежно сдвинув в сторону оружие, болтавшееся на ремне.

И тут грохнула пушка, салютуя гостье, прибывшей по приглашению владыки этой земли.

Джоан вздрогнула и повернулась к крепости. Пора, подумала она и огляделась. Нет, ее фантазия не могла сравниться с этой явью.

Угрюмые стены тянулись в обе стороны, казалось, бесконечно. И даже сверкающая внизу иллюминация не делала их более радостными. Наоборот, только подчеркивала мощь каменного нагромождения, да высвечивала трещины, которые, как морщины, выдавали их древний возраст.

Провалы бойниц глядели на меня холодно и безучастно. Огромная арка зазывала поднятой решеткой, гнилыми зубами торчавшей в распахнутой черной пасти крепости.

Сердце наполнил леденящий холод, тоска и дурные предчувствия. Как курильщик опиума, очнувшись от своих грез, я вернулась в жизнь с ее неприкрашенным уродством.

Словно шагая по раскаленным углям босиком, я вошла через эти ворота внутрь сооружения и только теперь оценила величие и размах древних строителей.

Стены были такой толщины, что никаким ядрам и снарядам с ними не справиться. Весь двор выстелен каменными плитами. Он был таким огромным, что казался бесконечным.

Сама крепость состояла из множества аркад и переходов, в которых запутаться случайному человеку ничего не стоило. В центре ее возвышалась та самая башня, где я уже сегодня «побывала» с Элейн, и откуда нас освободили таким чудесным образом.

Слабые красноватые отблески в одной из арок заставили меня приблизиться к ней, и я увидела в глубине чашу, в которой пылал огонь, мрачно освещая тяжелые своды.

Медленно оглядываясь по сторонам, пытаясь уловить хоть какое-то подобие присутствия здесь живых людей, а не только призраков средневековья, вошла я в крепость.

Как бабочка летит на свет, приближалась я к факелу, минуя одну арку за другой. У развилки я застыла, не зная, куда повернуть.

— Сюда! — прогремел чей-то голос, отозвавшийся эхом в каменной ловушке.

Я вздрогнула и остановилась. Мне показалось, что прогрохотал мощный раскат грома. Сейчас сюда ударит молния, и я навсегда останусь здесь, погребенная под каменными глыбами. Но я взяла себя в руки, глубоко вздохнула затхлый воздух, просчитала в уме до пяти и послушно повернула в нужном направлении. На стенах нового коридора торчали факелы, разрывая бледным светом густой мрак, обнажая грязные пятна обвалившейся штукатурки.

«Не бойся, я с тобой», — вдруг подмигнул мне желтым глазом фонарь Джека, вспыхнувший в моем напряженном сознании. Видение было таким ярким, что я замерла.

— Стойте здесь, — приказал невидимка, хотя я и так уже стояла. — Покажите карту!

— Где вы? — крикнула я.

Фонарь снова подмигнул мне. Он светил все ярче, как там, в пещере, когда мы искали «Эль-Корозон».

— Покажите карту! — настойчиво повторил невидимка.

— Покажите Элейн! — голос мой прозвучал довольно твердо.

Из-за колонны, очевидно, из другого хода, чья-то рука вытолкнула мою сестру. Бледная, с растрепанными волосами, в черном траурном костюме, она казалась местным привидением.

— Джоани! — ее отчаянный крик ударил меня в грудь.

Я ободряюще кивнула ей, и Элейн тут же втащили обратно.

— Бросайте карту и идите назад.

Она жива, и это главное. Теперь мы поборемся!

Я ждала этого ублюдка, убийцу и похитителя женщин.

Руки мои дрожали. Я рванула «молнию», за ней другую, извлекла карту, развернула и подняла перед собой.

Широким твердым шагом из-за колонны вышел он…

О, боже!.. А это еще кто такой?

Длинный хлыщ с лысым черепом, на котором топорщились тараканьи усы, подошел и вырвал карту из моих рук. Похоже, за «Эль-Корозоном», действительно, охотилась вся Колумбия!

За ним шли двое. Подручные бандиты, крепко сжимающие своими клешнями руки безвольно обмякшей Элейн. Голова ее моталась, но она как-то умудрялась смотреть на меня жалобным взглядом виноватой собаки, которую должен поколотить хозяин.

— Если это ненастоящая карта, если вы решили обмануть меня… — угрожающе произнес он, опустив со лба на глаз лупу часовщика и вставив в рот, как сигару, маленький узкий фонарь с направленным лучом.

Он изучил все о-о-очень внимательно. Все надписи. Все линии… Вынул фонарь, вытащил увеличительное стекло, сложил карту, сунул в карман и медленно, глядя мне прямо в глаза взглядом змеи, произнес:

— Джоан Уайлдер.., вы.., и ваша сестра… — как хороший актер, он выдержал паузу и вдруг рявкнул:

— Свободны! — и заржал, оскалив желтые лошадиные зубы, светящиеся в красном огне на длинной физиономии. И, подпрыгивая от радости, он удалился.

Хотелось бы мне посмотреть, как он будет ржать и прыгать после того, как побывает в пещере! Наверное, проглотит свои клыки от злости!

— Джоани! Элейн! — наши крики слились в единый вопль, и мы бросились друг к другу.

Нам многое нужно было рассказать о наших приключениях, но не здесь же!..

Мы повернулись и, все еще не в силах отлепиться друг от друга, направились к выходу из этого страшного места.

Бгам, бгам, бгамбгамбгам… Пули вгрызались в каменные плиты у наших ног, откалывая куски гранита, и они брызнули в стороны.

Мы отпрыгнули назад, успев уклониться от осколков, и застыли, уставившись широко открытыми глазами на…

Прижавшись плечом к каменному углу поворота, стоял Джек Т. Коултон.

Блики факела плясали на его бледном лице, губы были плотно сжаты, и мне показалось, что от уголков рта к подбородку спускаются две горькие складки.

— Мы разминулись в гостинице, — сказал он, посмотрев мне в глаза. — Мы все разминулись, — добавил он, немного помолчав, и тут два солдата вытолкнули его прикладами в центр, и он оказался прямо напротив факела.

Я узнала этих ублюдков! Нет, не их лица, а форму, которая стала мне ненавистной за эти два дня.

За нашей спиной послышался шум. Мы оглянулись.

С другого конца аркады выдвинулись еще несколько бандитов в форме, с автоматами у бедра.

Из арки, куда только что ускакал жизнерадостный «кузнечик» с лошадиной мордой со своими адъютантами, державшими Элейн, появились солдаты, пинками и прикладами гнавшие наших мучителей.

Выражение ужаса застыло на лицах подручных «лошади», да и сам он больше не «ржал».

Ну как, нравится? — подумала я злорадно, глядя на их растерянные физиономии. Не рой другому яму…

Айро ничего не мог понять.

В чем дело? Какого хрена эти выродки здесь делают? Кто сказал им о крепости, и как мои мальчики могли пропустить их? Говнюки! Нет, наверное это произошло, когда я разговаривал с девками. Это же надо так обос..ться! Кто-то должен был остаться на связи! Точно, это дела ублюдка Золо!

И тут, четко чеканя шаг, появился тот, кого я ожидала встретить здесь с самого начала. Жив, мерзавец! — подумала я и вздрогнула, то ли от холода, то ли от ненависти.

— Ну вот еще! — заорал лысый, хорохорясь. — Сколько народу пришло!

Золо осклабился. Вот все птички и собрались в одной клетке! Он вдохнул дым сигары и ощутил себя счастливым. Почти. Сейчас они трясутся от ужаса перед ним и его парнями. Да вас бы уже наружу вывернуло, если бы хоть на секунду могли представить, что произойдет через несколько минут, если камень не будет у меня в кармане!

Легенда об «Эль-Корозоне» была почти забыта, когда ему донесли, что какой-то американос приобрел карту, и якобы кто-то даже видел у него сокровище древних предков. Золо, конечно, не поверил этому бреду. Но один из его парней съездил в то селение, где, по слухам, шустрил археолог, и все подтвердилось. Но когда схватили мерзавца, камня у него уже не было. Сокровище он положил, видите ли, на место, а куда подевалась карта, выяснить было не очень сложно.

Но теперь, он знал это точно, «Эль-Корозон» у кого-то из этих. А тот лысый ублюдок схватил бумажку и счастлив. Придурок.

Сияя белозубой улыбкой, полковник выхватил из нагрудного кармана «лошади» желтый лист, при одной мысли о котором тот совсем недавно захлебывался от восторга, и поднес пергамент к факелу… Вожделенная реликвия мгновенно вспыхнула синим пламенем… Золо повертел этой «жар-птицей» перед носом моего недавнего врага, осветив его рачьи глаза и отвисшую до пола челюсть, потом швырнул обуглившиеся останки на камни.

Мать твою! Да он спятил!!!

Айро дернулся, но дуло автомата больно ткнуло его в ребра и вернуло на место. Как загипнотизированный, он поворачивал голову, ловя расширившимися глазами каждое движение рук Золо. Словно в страшном сне, видел он огонь, пожирающий миллионы долларов и, заодно, его бедное сердце.

— Эта карта ничего не стоит. Камень уже у них, — сказал полковник, отвечая на немой вопрос Айро, и, прищурившись, посмотрел на золотые искры догорающего пергамента.