И археолога разорвал на куски, и старуху пришил, и внучонка, который привел этого придурка. Кровожадная тварь!

А теперь и Ральфу не сдобровать. Это уж точно! И как он не узнал его тогда, в машине! Уже, казалось, костлявая дохнула в лицо, он еле сдержал медвежью болезнь, а то бы очень заинтересовался сеньор Золо, почему это в машине так пахнет дерьмом… Но, видно, страшно торопился за девкой, не то лежать бы ему кусочками в разных местах. Правая рука, левая рука, нога… Бррр.

А это дерьмо Айро ни хрена не понимает. Еще и орет в трубку:

— И ты можешь мне сказать только одно, Ральф — я потерял ее?

— Да, да… Я потерял ее, — с возрастающим остервенением ответил толстяк.

— Да я тебе все зубы выбью! — захлебнулся от ярости Айро, «вторая половина одного человека». — Слушай ты, тупица, — собрав все силы, чтобы не оскорбить брата, сквозь сжатые зубы проговорила «первая половина». — Что я могу сделать? У меня же машина: Понимаешь! Ма-ши-на! Я не могу по джунглям ездить!

— Правда?

— Черт возьми, кончай ты мне дерьмо на уши вешать! Я тебе не лошадь, чтобы скакать между деревьями. Если бы ты видел, какая там река! Так что, прекрати на меня орать, ублюдок!

Айро продолжал бушевать. В конце концов он договорился до того, что пожелал Ральфу побеседовать с Золо.

Толстяк чуть не задохнулся от негодования. Нет! Разве может у брата быть враг больше брата? Никогда! И такое пожелать ему.., который всю жизнь пашет на этого подонка! Но он сдержался… Почти.

— Ты был позором нашей семьи с момента своего рождения, — бросил он зло, повернулся к площади и…

Хуан высадил пассажиров, тепло попрощался с Джоан, пригласив заезжать почаще, кивнул Джеку и помчался домой — дела не ждут — ему не терпелось рассказать о своих удивительных приключениях, и о том, какая замечательная девушка сеньора Хуанита! Какая храбрая и какая красавица! И что он, Хуан, навсегда избрал ее «Дамой своего сердца», как Дон-Кихот прекрасную Дульсинею.

«Маленький мул», вильнув на прощание хвостом, скрылся за поворотом.

Он увидел девушку, которая шла прямо к нему, Ральфу, рядом с каким-то парнем, помахивая сумкой, и в ней, наверняка, лежала карта, так как ничего больше в руках у нее не было.

Ральф не поверил своим глазам.

Он столько мечтал найти Джоан Уайлдер, чтобы навсегда покончить с этим грязным делом, что сейчас, когда она появилась здесь, в этом городе, на том самом месте, где стоял он, толстяку подумалось, что он сходит с ума. Первая мысль, которая мелькнула в разгоряченной безумным днем, идиотской ночью и, наконец, крупным разговором с братцем, голове, была — МИРАЖ.

Он несколько раз сморгнул, но девица не исчезла. Напротив, она все приближалась, и Ральф уже видел ее широкую улыбку и голубые глаза, устремленные в его сторону.

— Тебе повезло, сукин сын, понял? — тихо прошипел он в трубку, радуясь, что не швырнул ее минутой раньше. — Она здесь.

— Она здесь! — взвизгнул Айро, и Ральф представил себе выражение его лица — улыбка лошади на глупой роже.

— Да, здесь. Прямо здесь. Идет к телефону. С каким-то мужиком.

— С каким мужиком? — заволновался голос на том конце провода.

— Откуда я знаю! Ну, она любит мужчин! Как и ты! — Мстительно добавил он.

— Смотри, не потеряй ее снова, кретин! Не спускай с них глаз, — прохрипел Айро.

— Да пошел ты, умник хренов! — Ральф швырнул трубку. — Подонок, скотина, ублюдок, дерьмо, — пробормотал толстяк под нос и, сдвинув шляпу на глаза, отошел от телефона.

Хуан привез их прямо на площадь к будке, которая стояла в центре, словно приглашая прохожих — подойди, поговори со своими близкими. Ты ничей голос не хочешь услышать?

Джоан как раз очень хотела поговорить, но трубка была занята — толстый коротышка что-то кричал по телефону.

— Ну ладно, вы идите звонить, а я пока займусь гостиницей, — сказал Джек и направился к белому красивому дому, который выходил фасадом на площадь. Над аркой подъезда призывно светилась надпись «Отель „Сан-Фелипе"“.

Трубка еще сохранила жар ладони толстяка. Она была слегка влажной, как будто ее держал очень нервный или слабый человек. Раньше это вызвало бы у Джоан острое чувство брезгливости, но сейчас она не обратила на это никакого внимания. Прижав трубку к уху, она достала дрожащими от волнения руками записную книжку и трясущимся пальцем, едва попадая в отверстия диска, набрала нужный номер — 6-4-58-24.

— Вас слушают, — донесся до ее сознания напряженный голос.

Джек вошел в вестибюль и направился к конторке, за которой торчал, весь в белом, высокий креол, ожидающий посетителей.

Увидев американца, он подобрался и, на всякий случай, растянул губы в дежурной улыбке, предназначенной состоятельным клиентам. Этот парень был слегка потрепан, но мало ли какие причуды бывают у миллионеров.

— Добрый день, — мужчина широко улыбнулся.

— Буэнос диас, — поздоровался администратор и тут же затараторил, предвосхищая вопрос американца, которого сразу узнал по приветствию. — У нас есть машина с ванной! — знание языков входило в его профессиональные обязанности.

Джек сдержал смешок, рвущийся наружу от этого горделивого заявления. Он представил себя за рулем «феррари», разъезжающим по городу с голой Джоан, плескающейся в ванне, громоздящейся на крыше машины. То-то была бы потеха. Но он и виду не подал, что парень перестарался в предложении услуг. Радостно улыбаясь, Джек воскликнул:

— Ох господи! Вы говорите по-английски! Да? — Администратор засиял, утвердительно кивая головой. «Теперь он у нас в кармане», — подумал Джек, и, получив ключ от номера (он надеялся, что это лучший из свободных номеров), продолжил, очень четко выговаривая слова, так как понял, что нельзя доверять «глубоким» познаниям дежурного. — А у вас случайно нет здесь ксерокса где-нибудь?

— О, есть! Есть! — кивнул дежурный, готовый согласиться с чем угодно, лишь бы угодить такому приятному господину.

— У нас большие листы влезают! — Джек схватил газету, которая спокойно лежала на конторке, и сложил ее пополам.

— Да! — радостно закивал администратор. Джек понял, что тот ничего не понимает. Словами «машина», «ванна» и «номер» его познания в английском исчерпывались. Разве что «да» и «нет», «у нас есть», дополняли богатый словарный запас.

— Ну ладно. Хорошо, — он вышел на улицу, сунув ключ в карман.

Джоан уже заканчивала беседу, когда появился Джек.

— Да, понимаю. Хорошо, — она опустила трубку на рычаг и подошла к парню, который ожидал ее в трех шагах, деликатно не приближаясь, чтобы не помешать.

— Ну, я поговорила, — она остановилась напротив, глядя ему в глаза. — Мне сказали, что с ней все в порядке, — это сообщение успокоило Джоан, и теперь можно было немного подумать о себе. Но Джек молчал. — Он говорит, чтобы я утром села на автобус.

— Ну, все прекрасно. Да?

— Да…

Господи, он сейчас повернется и уйдет, а она останется одна в этой стране. Снова одна…

— Но этот тип, — ухватилась она за спасительную мысль.

— Какой тип? — быстро спросил он.

— Этот ублюдок…

— А… Ну конечно. Но все будет в порядке… Вы отдадите ему карту…

— Да…

Они снова помолчали, боясь посмотреть друг на друга. Его мысленные способности были сейчас парализованы. Перед глазами Джека все еще витало то божественное создание, которое он видел на лугу, но как удержать ее рядом, он не знал. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться, — с горечью подумал он. Так говаривал Отелло в спектакле, который он видел еще в детстве.

К телефону ее доставили, а больше, кажется, ничего от него и не требуется.

— Ну… Ну вот и все. — полувопросительно сказала Джоан, все еще надеясь, что он что-нибудь придумает.

— Да. Наверное, — пробормотал Джек и взглянул ей в глаза. Оттуда полыхнуло такой тоской, что он перестал дышать.

Джоан поняла, что выдала себя. Она тотчас отвела взгляд и лихорадочно полезла в сумку. Зажав деньги в ладони, девушка отчаянно сунула кулак в его руку, и, стараясь сохранить независимый вид, проговорила:

— Вот. 375 долларов. Как мы договорились…

— Совершенно верно, — он принял деньги и быстро сунул в карман! Стыд защемил сердце. — Я могу хоть угостить вас ужином?

Вот! Ну, слава Богу! Разродился!

— Я с удовольствием! — глаза из несчастных тут же превратились в две сияющие звезды, и она тихонько засмеялась.

Спасибо тебе. Я вошла уже в мир сказок, МОЙ МИР, и теперь все должно быть по-иному, по-чудесному, по-волшебному!

И началось…

— Знаете, я уже заказал вам номер в гостинице, — он протянул ей ключ, и она схватила его нисколько не грациозно, а как маленькая девочка хватает у мальчишки яркий фантик для своей коллекции. — Идите, отдохните, а я пока куплю вам новые лохмотья, — он улыбнулся, глядя в ее счастливое лицо.

— Семерка, — удивилась она, разглядев на бирке номер и отбежав на несколько шагов, оглянулась. — Это мое счастливое число! — душа ее пела, и Джоан не желала разбираться, что за мелодии звучали в ней.

— И мое тоже, — негромко произнес Джек, задумчиво глядя ей вслед.

Гостиница оказалась замечательной. Впрочем, для Джоан сейчас все казалось прекрасным. Огромная кровать сверкала белоснежным бельем. На тумбочке стояли свечи! А на полу раскинулся огромный пушистый ковер.

Первое, что она сделала, вбежав в номер, это плюхнулась на кровать и несколько раз подпрыгнула на пружинах, совершенно позабыв о своем возрасте.

Голубая ванна показалась ей бассейном, в котором можно было оставить всю грязь и пот, прилипшие к ней за эти дни. Да и не только за эти дни. Казалось, она оставляла здесь свою прежнюю шкуру, вместе с пресной жизнью.

Она плескалась в воде, ощущая себя прекрасной наядой note 11, которая забралась сюда из источника, наполнившего эту голубую чашу.

Джоан ополоснулась и, завернувшись в махровую простыню, осторожно выглянула в комнату. Пусто. На кровати, аккуратно уложенные, чтобы, не дай бог, не смялись, лежали юбка и блузон из тонкого полотна. Наряд, так подходивший для ее нынешнего состояния. В такой блузе и юбке ходила АНЖЕЛИНА, кочуя из одного романа в другой. Где он мог достать именно ЭТО?!

— Господи! — девушка в восторге всплеснула руками и исполнила танец индейцев так, как могла его себе представить.

Это тоже было для нее абсолютно новым ощущением. Потом она схватила блузу и, приложив ее к себе, подошла к зеркалу.

— Пф, — выдохнула на распиравший грудь воздух. — Успокойся. Нельзя же быть такой счастливой идиоткой! Когда там, бедная Элейн… — но она решительно отбросила все грустные мысли до утра, чувствуя все их лицемерие. Для Элейн она сделала все, что могла и имела право отдохнуть хоть чуть-чуть, получив маленький клочок счастья.

Он ожидал ее на улице.

Город гудел. Мимо пробежал мальчик, неся огромную модель яхты, так похожую на его мечту. Сверкание бенгальских огней разрывало густой вечерний сумрак. Радостные напевы плыли по воздуху, наполненному ароматом кофе и корицы. Нарядные улыбающиеся люди стекались к центру, приветливо кивая друг другу. Сегодня они любили всех, и даже американец не вызывал ни у кого ненависти. Праздник.

Джек тоже улыбался, мысленно обнимая весь мир, готовый к примирению с ним, и, веря, что и тот будет добр к нему.

Когда Джоан появилась в распахнутых дверях, у него перехватило дыхание, и горячая волна омыла сердце.

Нет, Джек, конечно, ожидал, что наряд ей подойдет, но такое…

Свободная блуза почти полностью открывала плечи, дразня нежной розовой кожей. Маленькая ложбинка целомудренно выглядывала наружу и волновала, как и тысячу лет назад. Пушистые волосы свободно лежали на плечах.

Бессмысленно описывать то, что он уже раз ощутил там, на лугу. Но это было сильнее. Там она была феей, здесь — прекрасной женщиной.

Она увидела его сразу. В светлых брюках и белой рубашке с расстегнутым воротом, подчеркивавшим крепкий загар могучей шеи и рук, со светлыми вьющимися волосами, обрамляющими бронзовое лицо, на котором сияли голубые глаза, — он казался ей прекрасным принцем, гораздо лучше Джесси, которого она так долго любила. Той мечты, что дала ей так много, но и лишила лучших лет юности.

Джоан подошла к нему и замерла, глядя прямо в глаза.

— Это прекрасная одежда. Спасибо, Джек, — благодарно сказала она, когда молчание стало уже неприличным.

Он молча взял ее руку и повел на открытую площадку ресторана, расположившегося под звездным куполом неба. Ральф стоял, прислонившись к колонне, и наблюдал, как этот хлыщ обрабатывает девушку. Вот негодяй! Точно хочет карту спереть, скотина! Да если бы такая женщина хоть раз взглянула на Ральфа, он бы послал к черту и Айро, и вообще весь мир… О, вино подливает, мерзавец… А вот я уведу сейчас у тебя из-под носа предмет твоих вожделений, и поганая харя сразу вылезет из-под маски, которую ты на себя напялил.

…В короткие минуты отдыха Ральф раскрыл-таки книгу, которая была постоянно с ним, и прочитал первые главы романа. Они его поразили! Господи, какая женщина! Да никогда в жизни еще он не встречал такую. Даже мамочка (прости меня, дорогая) в подметки не годилась Анжелине. А эта девочка так была на нее похожа! И судьба у них с Ральфом почти одинаковая. Его оседлал подонок Айро, а ее охмуряет этот долговязый скот.

Нужно быстрее достать карту… Сумка висит на спинке стула… Конечно, карта там! Не в отеле же ее оставили, на самом деле… Но они сидят, как приклеенные, И о чем можно так долго разговаривать?

…Не подойдешь… Придется как-нибудь подползти…

Джек налил еще вина, и они подняли бокалы.

— По-моему, вы прекрасно пишете, — он улыбнулся ей, но она ничего не ответила, — Ну правда… Да… Я просто потрясен! — «Такая женщина не может писать плохо!» — подумал он, восхищенно пожирая ее глазами.

— Да вы же не прочли книгу до конца.

— Я знаю, все равно знаю…

Ральф бросил шляпу на пол и, толкая ее перед собой, стал пробираться под столиками к заветной сумке. При его комплекции это было совсем не просто. Он полз, затаив дыхание, боясь чихнуть или вздохнуть слишком громко, и от этого страшно вспотел. Как-то мгновенно, почти за пару минут. Соленый пот заливал глаза, а он даже не мог вытереть его, чтобы не задеть ноги, торчащие перед его лицом. Кончиком языка он сбивал соленые капли, когда те норовили попасть в рот, крепко сжимая после этого зубы, чтобы не плюнуть от отвращения или не завыть от злости.

До сумки оставалось проползти два стола.

— Наверное, таким образом я пытаюсь жить в другом веке… — Джоан рассказала ему почти все, кроме того, что касалось Джесси и Анжелины.

— Я рад, что в этом веке я вас встретил! — мечтательно произнес Джек и протянул девушке руку. — У меня есть кое-что для вас, — он грустно усмехнулся.

На раскрытой ладони лежала тонкая золотая цепочка! на которой висело золотое сердечко. Местная поделка, купленная им сегодня в лавке на доллары, которые он заработал у нее же. Да и одежду он приобрел тоже на ее деньги! Господи…

— «Эль-Корозон»? — Джоан осторожно взяла подарок и посмотрела на него так, что ему захотелось удавиться.

Нежный, долгий, благодарный взгляд за эту дешевку!

Нет. Он должен стать богатым, чтобы, как королеву, осыпать ее золотом с ног до головы, н не терпеть этого унижения.

Она застегнула цепочку на шее и вскинула ресницы, ища одобрения в его глазах.

Он кивнул головой, и вдруг ему так мучительно захотелось прикоснуться рукой к ее нежной шее, приласкать и успокоить этого взрослого ребенка, убаюкать на руках, что он чуть не застонал.

— Пойдемте танцевать! — пригласил он, понимая, что там сможет, будет иметь право, дотронуться до нее, — О, нет, — улыбаясь ответила она. — Я не умею.

— Я вас научу. Это очень просто.

— Нет, я, правда, не умею.

— Пойдемте, пойдемте.

Он схватил ее за руку и потащил на площадку, где уже танцевало множество разных пар. Сумка осталась висеть на стуле.

Ральф сидел уже под соседним столиком у толстых ног коровы, которая взгромоздилась на стул напротив седого мужика. Она все время переставляла свои колоды, то и дело грозя зацепить ими бедного Ральфа, От ног ее дурно пахло, и толстяк пытался повернуть голову в другую сторону, но там было так мало места, что резкий запах доставал его ноздри везде. Он высунул голову из-под скатерти, протянул руку к сумке…

Полная мулатка в блестящем черном платье с удовольствием поглощала цыпленка с рисом! благополучно расправившись с «локро де чоклос» note 12, тамалем note 13, и сан-кочо [Сан-кочо

— салат из молодых овощей с мясом.]. Она опрокинула уже пару бокальчиков «чичи» [Чича — маисовая водка.], и рука, утиравшая салфеткой жир с подбородка, вела себя как-то не совсем послушно. Праздник… Пальцы разжались почему-то не над столом, а чуть правее, и салфетка упала прямо на протянутую к сумке руку Ральфа.

Он, растерявшись на мгновение, выпученными глазами смотрел на повисшую на его вытянутой руке белую тряпку, а когда опомнился, было уже поздно. Тучное тело нависло над ним, как скала, заслонив собой все вокруг. Мощный бюст почти касался растерянного лица толстяка, и он, стараясь отодвинуться как можно дальше, тихо пролепетал:

— Я шляпу уронил.

— Ах ты, дерьмо собачье, козел вонючий! Кабан кастрированный! Ты будешь заглядывать под юбку честной женщине!!! — из мощной глотки вырвался рев, похожий на рев американского буйвола.

Огромная лапа опустилась на загривок и рванула несчастного толстяка из-под стола. Стол опрокинулся, звеня тарелками и бокалами. Ральф почти вылетел оттуда, тараща перепуганные глаза и ничего не видя. Вторая рука подхватила шляпу и, зажав ее в огромном кулаке, месила и месила по плечам, голове, шее. Слоновы ноги лягали его, не забывая при этом передвигаться в направлении арки.

Ральф сжался, повиснув на руке слонихи.

Она орала так, что на них смотрел весь зал. Кроме Джоан и Джека, которые танцевали в центре, никого не видя и не слыша ничего, кроме музыки. Наконец, разъяренная женщина дотащила Ральфа до балкона и, прислонив спиной к перилам измученное тело коротышки, стала месить уже его лицо, продолжая извергать фонтан брани.

— Успокойтесь, сеньора, — бросился к ним огромный негр в белой форменной тужурке и с салфеткой в руке, пытаясь предотвратить убийство.

— Что? — кувалда развернулась в другую сторону, и оглушенный официант, получив свою порцию, упал на руки товарищей, стоявших группой футах в пятнадцати от них.

— Убирайся отсюда, урод! И чтобы духу твоего здесь больше не было! — рявкнула сеньора, и Ральф, перелетев через перила балкона, шлепнулся на землю. Следом вылетела изжеванная шляпа.

Слониха, пыхтя, вернулась на место. Еще долго из-за столика доносились возмущенные вопли о проклятых недоносках, от которых совсем не стало житья.

А будьте вы все прокляты со своим «Эль-Корозоном» стонал измочаленный Ральф, еле волоча ноги по дороге к «фольксвагену», мечтая пережить ночь, а на рассвете убраться домой, и будь что будет.

Как жаль, что сейчас здесь нет Айро! Уж он бы свернул шею этому ублюдку.

А город продолжал веселиться, Мальчишки с бенгальскими огнями, осыпая серебряными искрами пеструю толпу танцующих, сновали по площадке, увешанной воздушными шарами, светящимися фонариками, пестрыми флагами, гирляндами из цветов и листьев. Вертелись карусели, чертово колесо сверкало иллюминацией.

Атмосфера чувственности, непобедимая потребность веселиться, кричать, двигаться, прикасаться друг к другу царили здесь, опьяняя, захватывая все и унося в, поднебесье.

Любовные отношения вспыхивали мгновенно и неудержимо, но это не смущало никого, кроме стариков, чья воркотня воспринималась, как зависть людей, уже не способных развлекаться.

Оркестр гремел, заглушая шуршание недовольных, и вихрь широких юбок, ковбойских костюмов, невообразимых нарядов захватывал каждого, кто приближался к помосту для танцев.

Вот сюда-то, в этот круговорот, и попала Джоан, увлекаемая твердой рукой Джека.

Гремела зажигательная румба, и он, обняв ее за талию, закружил, завертел тело партнерши, не обращая внимания на то, что вначале она едва успевала просто переставлять ноги.

Джоан не танцевала никогда, если не считать тех семейных праздников в далеком детстве, когда все плясали вокруг рождественской елки, взрослые вместе с детьми, радуясь и забывая будничные заботы.

Но здесь все было иначе. В ней проснулся необузданный восторг девочки, впервые попавшей на взрослый бал.

Чуть-чуть отодвинувшись, несколько мгновений она наблюдала за движениями гибкого тела Джека, стараясь повторить все, что он делал, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, заплясала, разом сбросив все незримые цепи условностей и приличий. На мгновение ей было дано ощутить в себе, в своем теле, всю стремительность, силу и радость необыкновенного танца.

Это была самая красивая пара. Они привлекали внимание танцующих, но сами не замечали никого.

Вот руки их слились и протянулись к небу, тела ритмично извивались, они смотрели друг на друга, и он видел себя в ее зрачках, а она отражалась в его, таких бездонных глазах, ставших бесконечно близкими.

Вдруг, испугавшись его тела, которое все плотнее прижималось к ней, Джоан рванулась, чтобы убежать, но Джек удержал ее за руку, и снова безумный танец захватил их.

Казалось, это длилось бесконечно. Наконец, под громкий стук барабана, он закружил послушное тело девушки, и она упала ему на руки. Он низко склонился над ней, и глаза его светились такой любовью и восторгом, что больше бороться с собой Джоан не могла.

Уже никто не танцевал. Вся масса людей, присутствующих на площадке, как завороженные смотрели на эту удивительную пару, излучающую любовь и желание.

Джек поднял ее, крепко прижал к себе, руки девушки обвили его шею, и они застыли в долгом поцелуе.

Ликующий крик толпы разом ахнул в звездное небо, сотни рук поднялись вверх в приветствии, и, казалось, все, кто прикоснулся к этому чуду, благословили их.

Свечи горели у кровати, освещая комнату ровным таинственным светом.

Они лежали, не в силах оторваться друг от друга, все еще переживая минуты близости.

Джоан понимала, что завтра, нет, уже сегодня, им придется расстаться, и он тоже это понимал, но выхода, казалось, не было.

Он взял фотографию яхты, стоявшую на тумбочке, и, глядя на нее, произнес, как клятву:

— Когда-нибудь, когда у меня будут деньги, я уплыву с тобой. Мы совершим кругосветное путешествие. Обещаю тебе, обещаю, — и стал целовать ее глаза, щеки, волосы, зарываясь в них лицом, чтобы унять боль, рвущуюся из сердца.

Она отвернулась и посмотрела на колеблющееся пламя свечи.

— Почему ты забрал карту? — вдруг спросила Джоан. Джек отпрянул.

— О чем ты говоришь?

Господи! Неужели она видела? Но я же сделал это для НАС!!!

Джек вытащил карту из сумки, надеясь, что пока Джоан будет спать, он до отхода автобуса снимет ксерокопию и положит эту проклятую бумагу на место.

Ведь у нее требовали только карту! И она отвезет ее. А он отправится на поиски «Эль-Корозона», чтобы больше никогда не испытывать унижений бедности. Эта мечтательница, ангельское создание, была так далека от реальной жизни!

Мужчина несет ответственность за них обоих. И если он поставил перед собой цель, то не может не следовать по ведущему к ней пути. Будь то дорога, тропинка или мостик над пропастью. Он должен идти туда, куда должен идти. Не считаясь с преградами, не озираясь по сторонам. Но не изменяя при этом принципам. Джек не изменяет. Она сама говорила ему, что ей плевать на этот «Эль-Корозон!» А он должен найти его.

— Я видела это дерево — «вилы дьявола». Оно есть на карте. Мы были совсем близко, — с тоской сказала Джоан.

Она видела, как Джек взял карту. Но хотела, чтобы он вернул ее САМ. Сейчас Джоан решала для себя, то ли назвать его именем, которого он заслуживал после этого поступка, и навсегда потерять любовь, встреченную так поздно, либо притвориться, что ничего не знает, а там посмотрим…

— Да, конечно, я это знаю… — Джек ждал, что она скажет дальше, готовясь дать отпор.

— Я вот вспоминаю, что ты сказал. Для того, чтобы с ними торговаться…

— Конечно, нужно что-то иметь в руках, — он говорил горячо, надеясь теперь убедить ее, и тогда ему не придется нести на себе этот груз не совсем красивого, мягко выражаясь, поступка. — Не просто карту, а что-то иметь. Иметь какой-нибудь козырь.

Джоан взяла у него фотографию.

— Как бы я хотела уплыть с тобой на этой яхте, — она отставила ее на тумбочку и повернулась к нему. — Джек, нам ведь придется отказаться от этого, чтобы спасти Элейн.

— Конечно, это же твоя сестра, — ответил он упавшим тоном, понимая, что расставание все-таки неизбежно. В любом случае. Если он возьмет карту, ему нужно будет броситься на поиски «Эль-Корозона», пока те скоты еще не нашли его. Если откажется от этой затеи, то должен снова зарабатывать где-то, потому что беден, как церковная мышь, а этот бриллиант требует дорогой оправы.

— В том-то все и дело… — Джек убеждал больше себя, чем ее.

Она снова промолчала.

— Мы ведь не сможем ничего сделать, правда? Господи! — подумала Джоан, — Как же быть! Все, что она так долго искала, все, что ждала эти годы, может рухнуть, и опять потянутся бессмысленные дни с котом Ромео… И обмирая от принятого решения, неожиданно для себя выдохнула:

— Ну ладно. Ладно, Мы сделаем это… Джек нежно поцеловал ее, и снова тела их сплелись. Он ласкал губами ее глаза и горячо прижимал к себе.., правой рукой. Левая, скользнув по телу любимой, медленно добралась до бедра и спустилась к постели. Нащупав под матрасом карту, вытащила ее, и, пытаясь не шуршать, опустила в сумку, которая стояла у кровати. От возбуждения рука слегка дрожала, поэтому карта оказалась на месте лишь с четвертой попытки.

Городок уже спал, или еще спал (потому что люди с карнавала разошлись на рассвете), когда тишину взорвал рев моторов военных «джипов».

Они промчались по сонным улицам и ворвались на площадь в центре города, заняв оборону у дверей отеля.

Золо был порядочным человеком. Он ни в коем случае не хотел нарушать покой великой писательницы Джоан Уайлдер!

О, нет! Он тоже удосужился раскрыть книгу, и прочитал даже больше, чем бедняга Ральф. Анжелина, конечно, замечательная девушка! И очень жаль, если читатели не увидят продолжения ее романтических приключений. Но что поделать! Девица оказалась слишком шустрой. Золо надоело гоняться за тем, что, как он считал, по праву принадлежало ему.

Он не собирался убивать ее. И если бы она отдала карту сразу, еще там, у автобуса, то могла уже давно преспокойно убраться к себе в Штаты, продолжать радовать поклонников очередными романами, хотя он и питал патологическую ненависть к американцам. Но сейчас, после всех этих гонок по джунглям, сумасшедшей пальбы из пулеметов, после того, что он потерял нескольких людей на переправе и стал посмешищем в глазах окружающих — Джоан Уайлдер должна исчезнуть. А вместе с ней и тот идиот, который сунул нос не в свое дело.

Сеньор Золо имел основания ненавидеть американцев. Работая в полиции по борьбе с контрабандой, он точно знал, сколько ценностей уплывает из Колумбии из-за этих толстосумов. А разве здесь нет людей, достойных владеть этими сокровищами? Многое прилипало к его рукам, и постепенно, «борясь с хищениями», он стал обладателем лучшей коллекции старинных драгоценностей, и, как он называл себя, «министром антиквариата». Заместитель начальника секретной полиции, он всегда был в курсе событий. Сотни агентов работали во всех уголках Колумбии, и сеньор Золо не имел недостатка в информации.

Но на этот раз он опоздал. Снова проклятый «американос» обошел его. За что и поплатился. Останки его развесили на деревьях парни из самого верного, личного его отделения. Но ублюдок успел отослать карту в Нью-Йорк, в чем и сознался во время допроса с пристрастием. Разве настоящий мужчина стал бы впутывать девчонку в такую историю? Да никогда.

Сеньор Золо презрительно сплюнул, вспомнив археолога, и посмотрел на окна номера, в котором отдыхала влюбленная пара. Портье доложил ему, где их искать. Тяжелые шторы были плотно задвинуты. «Ну что же. Тем лучше. Возьмем их в постели, тепленькими. И наконец-то, „Эль-Корозон“ займет достойное место», подумал полковник и, достав сигару, жадно затянулся. Глаза его сразу заблестели, зрачки расширились — организм сеньора Золо получил очередную порцию наркотика.

Вообще-то, он не очень нервничал. Все дороги патрулировались конной полицией.

Джек увидел их сразу. В прошлом, занимаясь кое-какими делами, он приобрел замечательную привычку — прежде, чем куда-нибудь двинуться, нужно хорошенько осмотреть местность.

Джоан еще спала, когда он (обостренный слух охотника и контрабандиста) проснулся от шума моторов под окнами отеля.

Мать твою. Конечно, это опять они. И так быстро явились, дерьмуки.

Он осторожно вытащил руку, боясь потревожить Джоан, и подошел к окну. С ума сойти! Вот это эскорт! Но какого хрена им надо? Ведь Джоан вчера велели сесть в автобус утром! Наверное, боятся, что снова заблудится, бедная девочка. Прикатили. Ну нет, сеньоры. У нас другие планы. Нынче. Вот так.

Он пошел на разведку и обнаружил, что с другой стороны, обойдя здание по довольно широкому карнизу, можно спуститься по фонарю, который торчит у дома. И на задворках как раз стоит светлый «фольксваген», хозяин которого тоже, наверное, не скучал этой ночью, а потому где-нибудь с кем-нибудь сейчас отдыхает. Что нам нужно, дай Бог поспать ему подольше.

Он вернулся и тихо подошел к кровати.

Джоан спала и чему-то улыбалась, наверное, видела что-то очень хорошее во сне.

Да, девочка, сегодня нас ждет трудный день. Как ни жаль, но придется тебя потревожить.

— Джоан, проснись!

Она чмокнула губами, как ребенок, и приоткрыла глаза, думая, что все еще спит. Снова закрыла их, протягивая к нему руки. — Джоан, нам пора. Они здесь, — тихо сказал он.