Вертушки «Камов-100» закладывали крутые виражи, выпускали облака серебристой маскировочной пыли и тучи ярких горячих шаров — все это делалось, чтобы избежать ракет. Соответственно, золотистые огоньки ракетных факелов уходили в сторону серебристой пелены, где умные зенитные головки пытались высмотреть мишени. Из пелены время от времени выныривали черные тетраэдры геликоптеров, которые занимались метанием ярко-желтой «икры». Долетев до цели, «икринки» оборачивались огненными столбами, разлетающимися ошметьями незнамо чего, клубами черного дыма и вонью. Как ни странно, но «цели» располагались порой в самых отсталых частях аула, каком-нибудь курятнике или сарае.
      Такая вот картина, достойная кисти художника-баталиста, предстала глазам Василия, когда он поднялся на крышу. Впрочем, эта крыша не являлась самой высокой конструкцией на базе шахидов. Рядом прилепилось еще одно бетонное строение, только уже со сферическим куполом.
      Лазутчик увидел, как от одного вертолета, поспешно нырнувшего в облака, отделилась «икринка» несколько большего размера, чем предыдущие. Она обводом обманула пару контрракет и устремилась в сторону Василия. Едва он собрался обмочиться, как она уже мягко приземлилась на той же крыше, причем шагах в двадцати. Объект убрал крылышки и выпустил ножки. Тут и ребенок, прочитавший «Чебурашку в хаки», догадался бы, что на базу пожаловала «интеллектуальная» бомба-искатель. Она встала на свои восемь конечностей, подбежала к стене второго строения и двинулась вверх по ней, поводя усами-локаторами. Ну, прямо чистый паук. Вскоре стало ясно, что путь она держит к небольшой пробоине. Василий знал, бомба-искатель постарается взорваться именно тогда, когда обнаружит что-то интересное, а до той поры будет только увиливать и отстреливаться.
      Добравшись до пробоины, умная бомба стала совсем уж по-насекомьи заползать в него, огрызаясь на выстрелы боевиков огнем из «попы». Напоследок мелькнули задние конечности и жуткая машина окончательно скрылась из виду.
      Василий, не удержавшись, добрался до дыры и стал зрителем на сногсшибательном представлении — необычные люди дрались с бомбой. В этом здании перекрытия серьезно уже пострадали, но умная машина ползала по балкам ловко, как паук, немало напоминая его своей «грацией». А необычные люди подлетали к ней со всех сторон как комарики. Некоторые из них были теперь с оружием. Однако бомба отплевывалась огнем и дымящиеся тела «комариков» падали вниз. Впрочем, настал такой момент, когда необычные люди ловко обкрутили конечности бомбы-паука самозавязывающимися тросами, и она тоже сорвалась вниз, а там и взорвалась где-то в подвале.
      Ударная волна, поднявшись снизу выдернула пол из-под Василия. Он успел еще уцепиться за какой-то стояк, но тот начал падать, сокрушая балки и мешанину раздолбанных перекрытий. В конце концов падающая труба стряхнула ниндзя-любителя. Однако падение не вбило его в какую-нибудь твердь, напротив он упал в некую гущу.
      А затем обнаружил себя в никелированной ванне, наполненной гнилыми отбросами. Нет, пожалуй это была какая-то пузырчато-волокнистая органика. Василий выбрался из жижи, весь измазанный в липкой дряни, страдая от омерзения. Он находился в довольно прохладном помещении производственного типа, где имелось несколько таких ванн, если точнее — химических реакторов, только остальные по счастью были герметически закрыты.
      Перебравшись через сорванную дверь в другой отсек, Василий обнаружил саркофаги, в которых то ли отдыхали, то ли спали необычные люди. Да что там саркофаги — сложные установки, к коим кабели и шланги подводили энергию и питание от разных генераторов и аппаратов, от которых пучки световодов уносили в сеть телеметрическую информацию и прочие данные. И пьяному ежику стало бы понятно, что ниндзя-любитель с кондачка угодил в святая святых, в сверхсекретную зону, причем с «черного хода».
      После «спаленки» Василий, двигаясь на полусогнутых, готовых отпрыгнуть ногах, попал не то в лабораторию, не то в цех, где оказалось еще прохладнее.
      Длинный стол с лентой транспортера, на потолке рельсы, по которым передвигаются миникраны, сверху свисают лазерные сшиватели и ножи, боры, фрезы, промыватели, питатели, прочие приспособления. Там и сям тележки-каталки с электроприводами. В этом помещении помимо того оборудования, что можно встретить в операционных, высились и громоздкие секционные шкафы с пультами управления на каждой секции. Одна из них услужливо выползла наружу, когда Василий наудачу ткнул пальцем в сенсорную панель. И так уж было нежарко, но из секции добавочно потянуло морозцем.
      Единственным ее обитателем был глаз, похожий на цветок, с раскидистой корневой системой. Корневую систему в основном составляла та самая волокнисто-пузырчатая структура. Еще этот глаз, чуть отогревшись, стал реагировать на свет, а потом и вовсе принялся расширять и сужать свой зрачок, как будто чего-то высматривал. Значит к нему прилагался соответствующий кусок нервной системы, причем искусственной!
      В других секциях ошеломленный Василий увидел и руки, и ноги, и мышцы, и торсы, и вполне целые тела, и то, что можно было назвать частями мозга. Иногда они были сами по себе — просто замороженные продукты. Иногда в соединении с волокнисто-пузырчатой, губчатой или медузоидножелеобразными массами органического вида, которые еще пронизывали электроды датчиков.
      В одной из секций — ближайшей к столу — Василий нашел человеческий организм с разъятой брюшной полостью. Внутри нее находилось медузоидное образование. Оно пульсировало и медленно двигалось, а также пускало отростки, которые в целом образовывали волокнистую сеть.
      В каком-то смысле медузоид был живым, то есть участвовал в обмене веществ и имел перед собой какую-то цель. А вот человек производил впечатление трупа.
      Василий, поскорее захлопнув ящик, вспомнил гамбургский подземный тоннель и чемодан потрошителей. Ясно теперь, кто с охоткой скупает органы и части тел. Идут они вовсе не на пересадку, а на переделку. Здесь на базе Ходжи Ахмета смыкались пути-дорожки человеческих членов, изъятых гденибудь в Западной Европе, и кибернетических биоимплантов, свистнутых на уральском заводе.
      — Похоже, что импланты кремнийорганические. — шепнул бодик. — Но к сожалению у меня нет периферийных устройств, пригодных для проведения анализа.
      В углу цеха-лаборатории Василий нашел целое гнездовье мониторов и компьютеров.
      — Подключите меня, — предложил боди-комп.
      Василий сунул выскочивший мультиштеккер в параллельный порт одного из компьютеров.
      — Я, кажется, врубился в их систему доступа, так что поиск паролей и пробой защиты не займет слишком много времени. Она у боевиков довольно хилая. — спустя пару минут похвастал бодик.
      — Тебе и карты в руки.
      Бодик зачем-то кинул на бимоны занудные колонки цифр и сиволов, следом появилась крупная надпись: «Влезли». Вначале были видны только информационные просторы, пирамиды и параллелепипеды закрытых файлов, затем экран поделился на две части, в левой шла декодированная информация раскуроченной базы данных, в правой — комментарии боди-компа.
      — С временем, надо полагать, у нас не ахти, так что я вскрыл только парочку архивов. Они касаются поставок некоторых так сказать материалов, которые используются в работе этого технологического узла. Ну вот к примеру:
      1. Андрей Косарев, 31/21 год, сержант, в/ч 21096, МО РФ, жизнеспособность 30-68-75;
      2. Муртаза Рахимов, 24/22 года, юго-вост.дивизион СИЕ, жизнеспособность 15-45-60;
      3. Гусейн Тофик-Оглы, 34/33 года, «Волки Пророка», жизнеспособность 0-19-45.
      На мой взгляд, «0-19-45» означает, что от господина Тофик-Оглы остались только пара целых ног и печенка впридачу. А всего тут 132 фамилии.
      Потом бодик открыл архив, где перечислялись совсем другие материалы, тоже, видимо, используемые в «производстве» необычных людей.
      — Биополимерное изделие 1А-432, саможизненность 1-15, смонтировано на объекте 15-45-60, интеграция 92-76, химическая и стереомерическая формулы, это слишком сложно, ну и так далее. Понятно, что гражданину Муртазе Рахимову приживили искусственную систему очистки и выведения продуктов катаболизма. Короче, Василий Самуилович, здесь делают людей-синтетиков, причем как из своих, мусульман, так и из чужих, из неверных. В дело идут и раненые, и контуженые, и коматозники.
      — И, наверное, при том согласия у них не спрашивают. — вздохнул Василий. Еще один кружочек ада, сколько их уже насчитывается? Явно не девять, как казалось основоположнику итальянской литературы. Или число кругов за последние семьсот лет несколько подросло? — Ладно, тут понятно. А почему эти биополимерные импланты не отторгаются организмом и отчего нельзя было обойтись приживлением одгих лишь человеческих органов?
      — Иммунная система элементарно вводится в обман, Василий Самуилович. Эти биополимерные импланты «на поверхности» ничем не отличаются от тканей в принимающем их организме, те же антигены. Кроме того применяются средства типа ВИЧ-инфекции, модифицирующие иммунный ответ. Вживляются эти импланты в людей не только для укомплектации изувеченного тела, еще и для придания особой стойкости, неуязвимости и прочих усовершенствований — в том числе на уровне регенерации тканей, гормонального баланса и обмена веществ… Но честно говоря, подметил я тут несколько биополимерных фрагментов с непонятными функциями, таких в человеческом организме вовсе не должно быть. Они напоминают… радиотелескопы, сделанные из органики. И это меня смущает.
      — Ладно, бодик, не думай ты о них… Значит, здесь из инвалидов, полутрупов, оторванных органов и отдельных биополимерных деталей склепывают полноценных воинов-шахидов, способных на исполнение любого задания высокого исламского руководства. А нормально ли работают мозги у синтетических товарищей? — нервно поинтересовался Василий, чьи мозги уже явно перегрелись от обилия чувств и мыслей.
      — Что значит нормально? Работают. Иначе они не могли бы выполнять сложные задачи. А раз мозги у них при деле, значит есть чувство самосохранения, желание продолжать род и тэ дэ.
      — Но эти желающие прутся на амбразуру, как на свидание с красоткой!
      — Возможно, Василий Самуилович, проводятся психопрограммные накачки на уровне мотивационной памяти. Вводятся в мозг нейрокатетеры и подсоединяются полипептидные цепочки, там где надо… Извините, я тут заметил обмен данными с оперативным архивом. — вдруг встревожился дотоле бесстрастный боди-комп.Объекты «Косарев» и «Рахимов» направлены на процедуру «НУН», решение принято руководством сил ислама в Европе, номер директивы такой-то. Складывается впечатление, что процедура «НУН» проводится именно здесь, так как текущие данные от нее поступают без задержки на передачу.
      — Где здесь? Интересно, конечно, в жмурки-прятки поиграть, но разве тут особо побегаешь? — Василий сильно замандражировал, потому что крепость крепостью, в суматохе можно было и затеряться, но сейчас-то он торчит в святая святых и уж даром это не пройдет. Еще и какая-то процедура «НУН» на его голову.
      — Я вам, Василий Самуилович, электромагнитные детекторы настроил, также провел сверку частотных характеристик файлового обмена и работы линий связи. Проще говоря, я все это дело отслеживаю. Вам надо прогуляться по второму коридору слева. Только будьте, как это у вас говорят, на стреме.
      — Не на стреме, а на взводе, я и так на нем, дальше некуда. Один булавочный укол и лопну как цеппелин над Лондоном. — признался Василий и помечтал об экстраморфине или хотя бы сутранквиле. Но первый нельзя, потому что он ослабляет волю при взаимодействии с внутренним ящером, а второй, при таком-то перенапряжении, просто выключит централку — и все, здоровый сон.
      По дороге Василию, наверное, пришлось бы преодолеть еще несколько постов. Или же пасть смертью храбрых и глупых. Но путь вовремя проторила ракета с российского вертолета. Она прожгла плазменным шнуром две бронированные двери и серьезно повредила третью.
      Третью Василий добил просто штурмгевером. А когда он вломился в открытое таким незамысловатым образом помещение, то увидел саблю Зульфикар. Она стояла на невысоком постаменте посреди небольшого круглого зала. Несмотря на весь окрестный разнос, здесь сохранялись глубокая, весьма подозрительная тишина и покой кладбищенского типа. Сабля, воткнутая в постамент, была подсвечена лазерными лучами словно экспонат в музее. Кстати, в этом музее имелось еще два экспоната. На север и юг от Зульфикар располагались два саркофага. В одном из них покоился недвижный синтетик. Другой был пустым и напоминал могилу, из которой вампир ушел на свою работу.
      Василий подошел к первому саркофагу. Там лежал человек со вполне славянской наружностью. Лайф-диагностер и индикаторы на бортиках саркофага показывали, что его обитатель вполне живой.
      Собственно, это сейчас мало интересовало Василия, первым делом он, конечно же, направился к сабле. Но когда протянул было руку к желанному предмету, то почувствовал, что надо обернуться. Но еще прежде этого отпрыгнул. И правильно сделал. В постамент, рядом с которым Василий только что стоял, празднуя победу, воткнулся стальной штырь.
      Теперь уж Василий обернулся и увидел самого натурального демонического воина. Наверное это был Муртаза Рахимов, объект 14-45-60. Расстояние до него казалось трудно определимым, он словно приближался, но тут же становился далеким, словно был просто рисунком на сдуваемом и раздуваемом воздушном шаре. До него, вроде, и метров сто порой выходило. Это учитывая, что от одной до другой стены укладывалось всего семь метров.
      Демон-воин как будто скомкал руками кусок пространства, превратив его в черный исковерканный гравитацией сгусток, который и швырнул в Василия.
      Напуганный ниндзя, естественно, рванулся в сторону, но черная блямба своим краем захватил его, сразу превратившись в очень приличный смерч. Он прокрутил Василия как щепку раз тридцать. Василиск едва освободился, резанув челюстеруками по каналу пространственной развертки вихря. Тот усох так быстро, что не успел втащить добычу в точку коллапса, однако швырнул ее в стенку.
      Пока лазутчик-десантник поднимался, пытаясь выхаркать слюни из дыхательных путей, бодик пищал:
      — Это не по законам физического пространства. Здесь не может быть смерча высотой в двести метров. Нечестно.
      — Для дураков все нечестно. Кстати, раньше ты был умнее. — горько отозвался Василий, который смутно понимал, что демонический воин просто пошуровал в пространстве своим заднехвостом. Оправившись от потрясения, ниндзя-программист ствол на Муртазу Рахимова, но тот выкинул руку вперед и зажал дуло. Выстрел не принес ущерба противнику, а вот стрелявший ошарашенно смотрел на свою дрожащую ладонь, в которой остался один приклад.
      А затем демон огрел василиска переднехвостом. Отчего сразу отнялись конечности. Вернее, они как будто были залиты мгновенно затвердевшим цементом. Василий, имея кое-какой опыт, быстро уловил, что противник обрубил все его временнЫе шнуры, вместе с которыми отпали и замедленные, и ускоренные пространственные каналы. Жгут стягивал оба тела Василия Самуиловича, если точнее — высасывал остатки его времени. Подвергались сдавливанию, сжиманию и выжиманию кишки, печень, сосуды, мозг, все органы вместе и по отдельности, как у василиска, так и у человека.
      Десантник был уже уверен, что сопротивление совершенно бесполезно, ибо только увеличивает удовольствие противоположной стороны. Тьма наступала, свет отступал в точку. Противник подносил свой ядовитый шип, чтобы нанести удар в сплетение жизненных нитей.
      Обычное же зрение показывало, что враг, выдернув стальной штырь из саркофага, готовится сделать прокол в сонной артерии гражданина Рютина и выпустить пять литров крови наружу.
      Но когда Василий собрался поникнуть своей кудреватой головушкой, сетуя на превратности стринговой физики и девятимерного пространства, как маленькой стрелой промчался Акай и поразил противника в точку уязвимости под переднехвостом. Отчего тот немного ослабил хватку.
      Акай просквозил через твердый сегмент! Так если попробовать? Уверенность снова расправила человеческие жилы Василия и каналы василиска. Натужный вдох, отростки всасывают хрональную силу, какую только можно, (даже стены помещения осыпаются, будто им тысячи лет), и направляют ее в переднехвост, по дороге едва не сжигая жизненные нити. Тот отчаянно бурит сегмент, укладывая темпоральный шнур, следом устремляется и громоздкое драконье тело, пытаясь пробить себе пространственный канал.
      Василия-василиска кругом сдавливало и сплющивало — сторонний наблюдатель увидел бы как мужик в просторной камуфляжке просто крошится, как бисквит. Но конце концов василиск таки-пробурился через гравитационную твердь и враг превратил в мокрое место лишь кончик заднехвоста. Однако какая тут радость — незадачливый ниндзя отчетливо понимал, что энергетически он крепко отстает от объекта «Рахимов». И морально— психологически тоже. Саид по сравнению с этим драконовоином выглядел пэтэушником-недоучкой.
      Время на передышку отсутствовало, демон носился вокруг Василия как ведьма на помеле, то становясь крохотным, размером с осу, то превращаясь в приличный метеорит. И в любом случае он был опасен, каждое мгновение угрожая временнЫм шнурам.
      Но Акай направил Василия-василиска в заметный лишь ему хрональный канал, который предстояло еще раздуть в реально-пространственный. Дорога обвивала три или четыре возвышенности, падала в пропасть, как-то пробивалась через низинную жижу и загибалась противнику в тыл.
      Василиск чуть не лопнул, раз двадцать потерял сознание, когда растянулся на сотни километров. Надо было сохранять единство тела, всех жизненных нитей, и еще вдувать пространственную энергию в канал, чтобы тот не схлопнулся. На поворотах и при падениях Василия мучили не инерция и ускорение, а крутые резкие преобразования сил, от которых мысли с чувствами то испарялись, то соударялись.
      Однако объект «Рахимов» не успел даже обернуться, когда ему шарахнули по спинному шву и едва не расшили. Впрочем, крепок был демонический воин, ударил с полуоборота тремя лапами и откинул василиска словно кусок мяса. Тот заметался, будто лучик света, по трем твердым сегментам, пытаясь хоть где-нибудь приклеиться, и наконец оказался уловлен мягким куском пространства.
      Теперь можно было оглядеться.
      Гористо-низинный многосегментный пейзаж, лиловое небо, оранжевая почва, противник огибает пик, стараясь не попасть на плохопроходимый узел, где время пучковалось и пересекалось, позади него кинулся вверх яростный фонтан — вражеский канал был явно напряженным и хрональное давление на нем уже пережимало пространственное сопротивление.
      Когда противник оказался в затруднительной ситуации, Василий-василиск, как всякий нормальный хищник, заторопился к нему — успеть бы добить. Впереди же скакал поводырь Акай. Именно скакал. И василиск, подражая Акаю, прыгал с сегмента на сегмент, причем переднехвост играл роль кнута Индианы Джонса. Едва василиск закачается на краю сегмента и тот заходит ходуном, как «кнут» цепляется за другой и вперед — по какой-нибудь малозаметной складке. А можно и самому пробить тропку, если сил не жалко.
      Потом случилось столкновение. Объект «Рахимов» не сумел сблокировать и погасить удар, который пришелся на верх брюшного шва, и кувыркаясь, влетел в пространственный пучок, который тут же лопнул. Вражеская туша, крутясь со скоростью электрона, канула в неизвестное. Обрывки каналов потрепыхались словно на сильном ветру, а потом нашли друг друга и связались в новый ненадежный узел.
      Вместе с воином-драконом исчез и крошка Акай. Только на сей раз Василий-василиск не слишком испугался. Парнишка (или кто он там) уже явно приспособился к дальним перелетам.
      Победитель обозрел помещение — в малой реальности здесь, похоже, сражались на кулаках и немножко побили мебель. Впрочем, на это было наплевать, ниндзя уверенным шагом генерального секретаря направился к сабле… как вдруг вылетела крышка второго саркофага.
      Из него поднялся еще один демонический воин. Ну, "-мое… Василий сразу признал этого человека (то есть, вряд ли человека), хотя с того 91 года утекло много воды и водки. Андрей Косарев, сержант из группы капитана Лялина. Не вышел из боя в ауле Очхой. Тогда сержанту был двадцать один. Он и сейчас казался не старше, если не считать синевы на пол-лица. Впрочем, лицо восставшего из гроба не предвещало ничего хорошего, глаза горели алым цветом, а руки были украшены толстыми красными жилами драконьей структуры.
      — Ты говорить умеешь, сержант Косарев? — решил уточнить Василий, у которого сильно пересохло во рту.
      — А ты думаешь, что я Франкенштейн и умею только мычать?отозвался тот.
      — Мне нужна эта штука, — бесхитростно сказал Василий и кивнул в сторону сабли, — от нее может случиться много зла.
      — От сабли пророка в мир может прийти только добро и истина.
      — Ты говоришь чужие слова, потому что считаешь, что твоя жизнь целиком и полностью зависит от этих грязнуль.
      — От воинов Веры, — поправил сержант Косарев.
      — Один бес. Пускай воинов Веры, шахидов. Но если ты уйдешь со мной, мы все поправим и все обеспечим. У меня есть крутые друзья.
      — Дешевым повидлом мажешь, старший лейтенант Рютин. Каждое мгновение моя жизнь поддерживается дыханием Аллаха.
      — И я того же мнения. Только не думаю, что это дыхание нуждается в таком передаточном звене, как командование исламских сил. Это же обыкновенные мудаки и ебари.
      — Этих людей поднял Аллах, чтобы они восстановили справедливость и принесли милость тем, кто исчах, ожидая ее. Голодным, бедным, больным, несчастным. Эти люди возьмут лишнее у сытых, зажравшихся, наглых, гордых.
      Сержант Косарев произносил высокопарные слова без тени улыбки, серьезно и спокойно. Значит, верил.
      — По-моему, они берут у сытых самое нелишнее — жизнь. Женщины, плавающие в собственной крови. Пленные с вырезанными половыми органами. Отрезанные головы под кустами. Это профессиональный почерк воинов ислама, и делали они это не в пылу битвы.
      — В этих жертвах виновато ожесточение войны, а в войне повинны наглые и сытые.
      Не психопрограмма говорила устами сержанта, а уверенность и воля. Он тоже принадлежал Пути, только другому. Косарев знал, что волей Аллаха возвращен к жизни, причем для того, чтобы снова отправиться на смерть. Причем тогда, когда укажет полномочный представитель Бога. Ну, конечно же, и после этого сержант Косарев будет парень ничего себе и avec plaisire полетит в рай, к гуриям на побывку.
      Хотя Василий понимал всю бесполезность слов, он еще раз открыл рот:
      — Но погоди, сержант. Деды и прадеды этих сытых были бедными и голодными, но отчаянно вкалывали, создавая основу для грядущей лафы. А в то же время деды и прадеды голодных перетруждали себя только в кровати с бабой и во время ночных набегов на караваны. Где ж тут справедливость?
      — Деды и прадеды утруждались одинаково, но европейцам Аллах даровал богатство, чтобы испытать их. — отозвался неживой-немертвый шахид Косарев. — И они не выдержали испытания, отдавшись во власть Иблиса. Понял, хиляк?
      — Во-первых я не хиляк, я просто кажусь таким, потому что сутулюсь. А во вторых — что, если любимые тобой магометане тоже не выдержат испытания, зажрутся, как не раз уже бывало в их исторической биографии?
      — Тогда Аллах покарает их, как уже не раз бывало; пришлет новые племена с мечами обоюдоострыми в руках, которые принесут воздаяние. Если ты учился в школе, старлей, то знаешь, наверное, что сделали воины Чингисхана с Самаркандом, Бухарой, Хорезмом, Гератом, Багдадом… А сейчас я разорву тебя, потому что ты неправ.
      Василий понял, что статичная сцена с культурно беседующими оппонентами вскоре сменится динамичной сценой с раздиранием на кусочки.
      — Пожалуй я зря потерял на тебя время, Косарев. Ни ты, ни я ничем не поможем бедным, голодным и больным. Ты — болван. Я — тоже.
      Впрочем, последнее слово Василий не успел произнести. Бывший собеседник, превратившись в черную молнию, нанес удар.
      Василий не так уж сплоховал. Захлопнул дверь перед самым носом противника, заложив ее осколком пространства. А когда Косарев все-таки вырвался из канала, прижал его панцирем к твердому сегменту и хотел было уже порезать на куски челюстеруками. Но противник резко стух, да так что вызвал гравитационную стяжку. Сам Василий едва выскочил из зоны стягивания в полной уверенности, что противник уже расплющен. Но тот прокрался через какую-то «кротовью» межпространственную нору и, раздувшись, снова бросился в бой.
      Сторонний зритель увидел бы, что два человека как будто ведут странный танец, время от времени исчезают и тут же появляются вновь, разлетаются брызгами и снова соединятся, кружатся как юла, пробиваются и не могут пройти сквозь воздух, но зато просачиваются сквозь стены. Потом застывают, будто влипли во что-то зверски клейкое, но следом внезапно срываются и улетают, словно газы из задницы бронтозавра.
      Василий плохо различал противника, который нападал черной молнией и, после очередного удара, снова скрывался. У дракона Косарева явно имелось в распоряжении больше каналов и шнуров. Все это понятно, а что толку? Сзади, в спинной шов как раз уткнулся ледяной канал, и не успел василиск сфокусировать затылочный глаз, как уже начал терять подвижность и съеживаться. Его тело замерзало со спинного панциря, становясь хрупким как сосулька. Ясно было, что один резкий удар — и он рассыплется с какафоническим звоном. Дракон-враг своим заднехвостом ловко обрубил все пространство вокруг, а в последнем оставшемся кусочке хрональное давление спустил до нуля, заморозив время. Василий застыл как будто в черной дыре.
      Он чувствовал, как смерзаются его жизненные нити, видел, как объект «Косарев» медленно и внушительно скользит к нему для окончательного решения вопроса.
      А сторонний наблюдатель с ужасом бы пронаблюдал, как некое существо вдруг вырастает из одной точки, словно диковинный цветок, и притом обретает очертания человека.
      Василий мощным вдохом хотел втянуть первородную силу, да дышать нечем, одна лишь боль в груди, ткнулся несколько раз коченеющими конечностями, но попал на совершенно глухие преграды. Пробовал оттолкнутся грудным панцирем, но тут же примерз к сегменту. Все, каюк василиску?
      И, когда уже казалось, что других мнений быть не может, Василий почувствовал возможность взорваться. Да, он находился в совершенно иссушенном куске пространства, но где-то рядом первородная энергия била ключом. Василию-василиску надо было только поверить, что он по-прежнему принадлежит Пути, что источник близко, и потратить последние жизненные силы, чтобы пробиться к нему.
      Василиск каким-то четвертым или пятым глазом увидел Путь, уводящий в далекие небесные долины, а затем ощутил накал уверенности. С собственными силами не густо было, но источник как будто сам притянул его переднехвост — туда, где преграда оказалось послабже. Укол — и хлынула энергия, странная, непонятного знака и виды. Какое там хлынула, адский фонтан поднялся к лиловому небу. Сила сжала каждую частицу василиска миллионом цепких рук и готова была его разодрать, но он залпом ухватил глоток кошмара и дернулся в сторону.
      Свирепая энергия пронзила его жизненные нити, он выгнулся и завыл в отчаянии, будучи уверенным, что они вот-вот сгорят. Однако этот глоток не угробил его. Жизненные нити подвергли беснующуюся силу нужному преобразованию, отделили и извергли безумную хаотическую составляющую, остальное разложили на четыре потока, которые были направлены в переднехвост и заднехвост. Сила вырвалась из стеснения двумя мощными бичами, причем совершенно неожиданно для противника. Один хвост перерезал хрональные шнуры, ведущие врага в будущее, другой рассек пространство, чтобы демону некуда было возвращаться. Складка сжалась, как раненый зверь, и выбросила Косарева. Вся его сила ушла в неуправляемое движение. Хаос потянул его в зазор между сегментами; он становился все меньше — напоминая ящерку, паучка, кляксочку, — пока окончательно не пропал в тартарарах.
      Василий остался в помещении, развороченном поединками, совсем один. Он не хотел ни о чем думать, просто сделал три шага вперед, протянул руки к сабле пророка… и весь объем зала заполнился криком возмущения. Сабля Зульфикар оказалась искусной голографией.
      Ну, блин. Все напрасно! Конечно же, отрицательный результат тоже результат, конечно же, определенный опыт накоплен, но столько сил потеряно, причем самых последних. Все болит, все устало, все измучено, все разбито. Наверняка он уже поражен парочкой смертельных болезней. Ведь не может же обычный человеческий организм спокойно перенести ВСЕ ЭТО, весь этот долбанный драконизм. И как, кстати, выбираться из крепости?
      Судя по всему, авианалет продолжался. Вертолеты жарили ракетными залпами, боевики огрызались зенитным огнем, слышались то далекие, то близкие разрывы. Иногда все ходило ходуном и на голову сыпалась труха со щебенкой.
      В коридоре, сразу за порогом, валялся труп Муртазы Рахимова — поединок кончился для него не только коллапсом сегмента, но и прямым попаданием очереди из авиационного пулемета. Можно было догадываться, пойдет ли то, то что осталось от синтетического шахида, снова в производство.
      — Да, да, неприятное зрелище даже для меня, — согласился бодик, — но смотреть приходится… и, кстати, среди останков я вижу что-то, похожее на капсулу.
      В самом деле, среди растекшегося мозгового вещества лежал небольшой предмет цилиндрической формы, закутанный как бы в волокнистую сеточку — от этой штуки в развороченное тело еще тянулись нити.
      — На мой взгляд — это биочип с мемоносителями, ментоемкостями и линиями связи. Иначе как объяснить столь необычайные способности господина под номером «15-45-60»? А еще чип завернут в ту самую синтетическую структуру, похожую на радиотелескоп. А на какой ляд она здесь, мне никак не въехать, — посетовал бодик. — Извините за использование низкой лексики, я просто волнуюсь. В мою личностную матрицу заложена способность волноваться в случае интеллектуальной недостаточности.
      «Ну и хорошо, что не въезжаешь. — мысленно одобрил Василий.