— Да, это из моего творчества. Ну и как вам оно?
      — Литературные достоинства мы обсудим потом; есть, конечно, проблемы с построением сюжета, но в силе предвидения вам не откажешь.
      И Василий сразу осознал, что после такой порции лести уже не сможет отвертеться от очередной авантюры.
      — Но какой из меня ниндзя… проникнуть, проведать, поздороваться, узнать. Шутка ли сказать.
      — Желудочный сок выделяется во время еды, как говорят людоеды,откликнулся пилот метафорой и добавил. — Кроме того, я пойду c вами, чтобы неустанно помогать вам советом. Сейчас только скачаюсь в ваш боди-комп.
      — Так ты программа, киберяшка… Лучше бы помог деньгами, и то интереснее.
      Киберяшка-пилот не отвечал, он как раз был занят переписыванием своих модулей в боди-комп.
      — Готово, переписался и скомпилировался без ошибок. — рапортовал пилот уже с непосредственной близи.
      — А тот прежний? — вспомнил Василий о командном модуле бодика, который обладал куда меньшими руководящими способностями и набором сведений, однако казался более симпатичным.
      — Да ассимилировал я его личностную матрицу. Он мне уже не помеха.деловито сообщил пилот и продолжил в своей напористой манере. — Времени в обрез, и я бы посоветовал вам поскорее взять кое-какое оружие. Например, укороченный, бесшумный, с ночным прицелом…
      — Ты не про хер случаем говоришь?
      Однако открылся люк оружейной секции, и Василий стал оснащаться.
      Штурмовая винтовка под беспатронные реактивные боезаряды, она сохранила скорострельность и вес автомата, но стреляла почти что гранатами, имела лазерный прицел, который мог при расширении фокуса еще и ослепить врага. Пистолет-пулемет и боезаряды к нему: пули типа «бутон» повышенного останавливающего действия, которые разворачиваются именно в теле; кассетные пули, нашпигованные скрученными двадцатимиллиметровыми иглами. Четыре ползучие самонаводящиеся кибермины, похожие на толстых черных тараканов. Также некоторый пакет «икс», который надлежало применить в самый ответственный момент. Ну и прочие вещи, входящие в джентльменский набор современного ниндзя. Трехслойный жилет для защиты от пуль, осколков, игл и поражающих факторов ВВ. К нему прилагается капюшон, газовая маска, накокотник для надежной оборон яичек, детекторы и анализаторы всяких опасностей. Противоминные башмаки с датчиками. Термический нож с выбрасывающимся лезвием. Еда в многосекционных саморазогревающихся банках.
      Василий завершил экипировку, подключив управляющие чипы оружия к операционной системе боди-компа, и подытожил:
      — Ну все, настоящий десантник. Или разведчик. Только презерватива не хватает.
      — Это тоже имеется, — рапортовал пилот. — Мы должны предусмотреть любые, даже самые внештатные ситуации. Посмотрите там на донышке.
      И действительно, на дне оружейного ящика лежал маленький пакетик с изображением легкомысленной красотки в расслабленной позе.
      — Непонятно, зачем я тащу лишнюю тяжесть, — проворчал Василий засовывая резиновое изделие в один из сотни кармашков. — Он явно не пуленепробиваемый.
      Вопреки худшим ожиданиям Василия, его экраноплан не стоял на открытом месте, а находился в укрытии, которое, видимо, представляло остатки подвального гаража. Там и сям балки перекрытия обрушились, вместе с ними просыпались груды земли, мусора, обломков бетона. Воняло здесь и паленой резиной, и какой-то едкой химией, и обычной копотью.
      Программный пилот посоветовал надеть поскорее бимоны и стал рисовать «поверх» живой визуальной картинки путеводные стрелочки.
      За крайним уцелевшим столбом имелся люк, напоминающий канализационный. Впрочем, то, куда спустился Василий, более смахивало на подземный переход. От прежней торговой жизни остались алюминиевые коробки киосков, правда, с напрочь вылетевшими стеклами. От прежнего веселья — графитти на стенах, в основном лозунги пацифистского содержания, в том числе и на русском: «Хрюшки вместо пушки», «Пуля — дура, хер — молодец.»
      Здесь Василий увидел первый труп. Обычный пожилой бюргер даже без следов каких-либо поражений. Похоже, что в этом переходе случилась крупная давка — весь пол застилали пакеты, сумки, коробки, даже женские туфли попадались. Из-за брошенного шмотья царила такая пестрота, что хоть майский луг рисуй. Бюргера или слишком сильно стиснули, или его сердце просто лопнуло от страха. Много ли требуется гражданину, привыкшему к спокойной размеренной жизни?
      Пилот завел Василия в какую-то дверь. Просквозив вереницу служебных комнаток, новоявленный десантник остановился возле решетки вентиляционной камеры.
      — Ломайте, — велел пилот.
      Ниндзя-программист попробовал отодрать сетчатую железку своими «сильными» пальцами, привыкшими бегать по «клавам» и «батонам». Однако с позором отступил.
      — Вот лопух, — проворчал «еле слышно» пилот. — На что ему оружие, в носу ковырять что ли… Стреляйте, Василий Самуилович, только не в упор, не то вас самих разнесет.
      Два выстрела из штурмовой винтовки по скобам, крепящим стальную сетку. Удушливая горячая волна толкнула Василия, даже закрутила, что-то резко стегнуло по жилету. Правда, и решетка бессильно повисла на одной петле.
      Василий опустился по вентиляционной шахте на два пролета вниз. Там выбил своими противоминными башмаками ржавую заслонку и оказался в тоннеле, который служил, видимо, для чисто технических целей — здесь тянулись толстые линии кабелей, трубы отопления и посылочных пневмопроводов. Стояло вдобавок несколько тележек на электромоторах. Аккумуляторы, правда, сели уже. Василий это подземелье сразу невзлюбил. Сверху-то, над ним, все перелопачено, пробомблено, заминировано, в любой момент обвал может случиться.
      Но у Василия Самуиловича давно не было выхода — с тех пор, как он ошибочно вошел не туда, куда надо.
      И он двинулся вперед. Прошел первые пятьдесят метров и решил воспользоваться газовой маской. Химический анализатор, встроенный в жилет, показывал не слишком высокую концентрацию паров хлора, кроме того здесь застоялась гарь и оттого легкие все время напрягались, чтобы не разлаяться кашлем. Еще осилил Василий метров тридцать и стал ощущать чье-то присутствие. Так бывает только в безлюдных местах, когда даже единичное живое тело имеет достаточную «контрастность».
      Впрочем, детекторы электромагнитных возмущений не зарегистрировали излучений живого объекта. Василий снял маску, прислушался и принюхался — как будто ничего примечательного.
      — Что вы встрепенулись, аж даже пульс участился? Давайте не будем терять время. Нам еще идти и идти, — зазудел программный товарищ. Кажется, он не был слишком высокого мнения об умственных способностях своего подопечного.
      — Не нравится мне что-то.
      — Ну что тут может нравиться? Вполне естественно, что вы, будучи нормальным человеком, а не извращенцем каким-нибудь, воспринимаете ЭТО как сплошной негатив.
      — Да причем тут негатив, вокруг и около меня давно уж сплошное дерьмо. — сообщил Василий и подумал, что с экстраморфином было бы, наверное, веселее. — Просто не могу я бодро топать вперед, как по Невскому. Потом мне перекроют путь назад — и вс", в коммуне остановка. Но, может, ты считаешь, что у меня оплачена дорога только в одну сторону?
      — Я все время анализирую показания химических и электромагнитных детекторов. — стал успокаивать его пилот. — Понимаете, от грязного-то человека воняет на тридцать метров, а негрязного человека тут не может быть. Никого нет, если не считать крыс и насекомых, которых я не фиксирую.
      — Ты как-то оскорбительно высказываешься о людях, — возмутился Василий. — Еще неизвестно как ты сам завоняешь, если тебя вместе с боди-компом сунуть в пионерский костер.
      — Ну, ладно, ладно, — пошел на попятную пилот, — не будем выяснять, кто дурак, хотя это любимое занятие людей… Есть тут еще боковые тоннели, вернее дренажные каналы, и они, конечно, вне поля наблюдения.
      И старший программный товарищ нарисовал еще несколько путеводных стрелочек.
      Они привели Василия то ли к шпигату, то ли к люку возле стены тоннеля. Ниндзя, крякнув, поднял его и глянул вниз. Там, в самом деле, проходила канава высотой не более пятидесяти сантиметров, с малоприятной жидкой грязью на дне.
      — Приятной прогулки, сударь мой, — ехидно пожелал пилот, — только крышку не забудьте за собой закрыть.
      Василий соскочил в канаву, задвинул над собой люк и двинулся вперед на сильно согнутых ногах — в детсаду это называлось «как уточка». От грязи сильно разило дохлятиной, пришлось из-за этого снова воспользоваться газовой маской.
      — Вы сами этого хотели, — примиряюще шепнул пилот.
      Василий весьма обрадовался, когда канал двадцать метров спустя закончился кубической камерой вроде отстойника. Осталось проверить все ее углы, и с фонариком, и так. На дне камеры тоже имелись шпигаты, от которых уходили трубы совсем уже крысиного диаметра. А кроме этого только грязь и падаль. Но ему все время казалось, что в промежутках между своими шумными выдохами в маску он слышит чье-то дыхание. Впрочем, этого было мало для каких-либо мероприятий, и он решил, что просто газовая маска «фонит».
      Лишь когда он уже выбирался наружу, луч фонаря почти случайно упал на свод камеры. Василий и раньше бросал туда взгляды сквозь инфрасканеры, но ничего особенного не замечал. Свод по периметру огибала балка, за ней в одном месте проглядывалась щель, из которой торчало тряпье. Сейчас Василий вдруг подумал, кто же его туда засунул?
      Он подпрыгнул и смело ухватился за край тряпки. За этим краем потянулись и все остальное. Из рванины вдруг вынырнуло лицо, вернее выглянул глаз. А потом вся куча тряпья спрыгнула вниз и попыталась юркнуть мимо Василия в канал. И ей это удалось.
      Василий от неожиданности свесил челюсть на грудь и заодно попытался ухватить бегающую кучу, однако ударился головой о стенку и на какой-то промежуток времени отпал, предавшись своим ощущениям. А затем все-таки полез следом, раздумывая, не пальнуть ли в метнувшееся тряпье из пистолета-пулемета. Оно активно двигалось впереди, а потом неожиданно исчезло. Как будто моментально истлело. Бррр, готика, будто не в дренажной системе, где дерьмо да вонь, а в лабиринтах старинного замка тринадцатого столетия. Впрочем, в старинных замках тоже было богато по части дерьма да вони. Куда рыцари гадили? Ясное дело. А куда мусор выбрасывали? Тоже понятно.
      Василий, несмотря на свою газовую маску, сразу представил, какая тут царит вонь — жить в ней может разве что мутант с фильтрующим носом длиной минимум в тридцать сантиметров. Этакий хобот вместо носа.
      Однако о мутанте, завернутом в это самое тряпье, он на какое-то время забыл, потому что поступил сигнал тревоги от звукодетекторов. Те сообщили, что «по главному тоннелю, азимут сто, расстояние тридцать, перемещаются живые объекты, предположительно люди, в количестве больше одного.»
      «Вот уж попался, так попался. В этой щели разве можно всерьез обороняться? Стрельнут эти „живые объекты“ из гранатомета или огнеметом шарахнут — и соскребай меня со стенок.»
      Василий стал лихорадочно разворачиваться в обратную сторону, к отстойнику, но неожиданно его руки, щупающие стеночку, куда-то провалились. Так и есть, еще одно ответвление, еще один канал. Не полагаясь на инфрасканеры, Василий посиял фонариком: высветился квадратный в сечении лаз, может чуть шире канализационной трубы. Однако куда еще деваться? Он стал протискиваться в него с проворством достойным мокрицы. Однако мешали то задница, то штурмгевер, то пистолет-пулемет, то кости. Лаз все время делал повороты и на каком-то изгибе Василий снова встретил ту кучу тряпья, ныне слабо светящуюся в тепловом диапазоне. Куча, заключающая в себе ужасного мутанта, лягнулась и попала господину десантнику в лоб. Ладно, что лоб (на котором надолго, если не навсегда, остался след каблука), она чуть не разбила бимоны!
      Все-таки по силе удара Василий сделал вывод — не мужик ему вмочил, иначе бы черепная крышка набок и шейные позвонки — хрясь.
      Но кто тогда? Подросток-отросток, старичок-боевичок, женщина? Второй раз Василий уже не дал себя приголубить и поймал чью-то ногу. Холодную худую не волосатую. Значит, этот подземный монстр что-то вроде бабы. Через секунду Василий уже прижимал бабумутанта своей винтовкой к грязному дну канала. Пришлось столь неделикатно обращаться с дамой, потому что она все норовила врезать костлявым кулаком в кадык, ткнуть острой коленкой в пах и еще что-то откусить — как минимум палец.
      Наконец противник был зажат между винтовкой и цементным дном. Оба борца замерли, не зная, что предпринять дальше, и услышали голоса, доносящиеся из главного тоннеля — теперь уже безо всяких звукодетекторов. Женщина снова напряглась и Василий прошипел сквозь газовую маску:
      — Тихо, на вас лежит друг и доброжелатель.
      На что женский голос отозвался:
      — Sei doch still.
      Василий, ухитряясь одной рукой удерживать бабу, другой направил на нее микрофоны и попросил переводчика подключиться:
      — Кто они такие? — спросил он про тех, кто шастал по главному тоннелю с неясными, но явно вредоносными намерениями.
      — А вы кто такой? — зазвучали слова женщины уже в переводе с немецкого.
      Василий ухитрился стащить газовую маску, придающую ему вид волкаоборотня, и простонал: «Из-за этой вони можно рехнуться. Но чего только не сделаешь ради первого контакта.»
      — Эй, женщина, невежливо отвечать вопросом на вопрос. Я первый спросил, причем не о том, сколько вам лет. Ну так кто это такие? Шахиды, моджахеды, стражи исламской революции?
      — Во-первых, прекратите меня так прижимать… Да, так уже лучше, спасибо… Это — зверье. Не знаю, как их называют официально, но они — потрошители, охотники за органами и целыми организмами.
      — Понятно, они — такие-сякие. А я вот не потрошитель, я — Василий, можно сказать, турист из России. Мне тридцать восемь лет, мое хобби — мыть руки перед едой. Очень приятно познакомиться. Направьте ухо в эту сторону, здесь динамик… Сесть тут нельзя, но встаньте хотя бы на четвереньки. Или вы хотите полежать?
      — Меня зовут фрау фон Бенеке, — после некоторой паузы сообщила женщина.
      — И что же вы, фрау фон, боитесь меня, — Василий чуть не добавил «советского офицера», потому что всплыли кадры из какого-то древнего фильма, где незлобивый русский майор помогает беременной немецкой женщине поскорее родить Гансика. — Все будет путево, никаких там дешевых подкатов с моей стороны, то есть, будем жить культурно, пока вы сами не намекнете.
      Василий еще хотел поспрашивать у дамы насчет того, как она докатилась до такой жизни, и не мутант ли она, но тут голоса, доносящиеся из главного тоннеля, снова напомнили о себе, потому что сделались громче и страшнее.
      — Послушайте, фрау, эта нора куда дальше ведет?
      — Я… не понимаю. Ваш динамик слишком слабый.
      Василий проворно прилепил пластинку динамика к мочке уха собеседницы — машинально отметив, что оно весьма нежное. Микрофон он тиснул на шею фрау фон Бенеке, попутно зафиксировав, что кожа-то гладенькая. Затем переключил систему связи периферийных узлов и бодикомпа с СКВ на режим отражения радиоволн. Так было безопаснее по части пеленгации.
      Оказывается, кольцевой дренажный канальчик, в котором они находились, проходя через фильтры, состыковывался с очередным перпендикулярным каналом, который опять-таки выходил прямо под пол главного тоннеля. Предстояло пройти именно таким путем. Это казалось опасным, но здесь вообще все было вредным для здоровья, даже одиночный чих.
      Товарищи по несчастью двинулись вперед на четвереньках. И это был единственно доступный способ движения, хотя при этом физиономия Василия все время рисковала уткнуться в задницу фрау фон Бенеке. Иногда он еще «наступал» рукой на край тряпья, который она считала подолом платья. В этом случае тряпье трещало по всем своим швам, а он дико извинялся.
      В конце марш-броска Василий осторожно приподнял решетку шпигата и просунул голову в главный тоннель. Метрах в пятидесяти от него маячили три фигуры.
      — Я выскакиваю первым, а вы следом. Вы дуете отсюда вдоль стеночки в сторону здания «Электронише Гемайншафт», а я вас догоняю, после того как побеседую с этой тройкой на языке, который ей понятен.
      Хорошо сказано, киношно. Присутствие «публики», пусть даже в виде такой замарашки, вызвало очередной приступ решимости.
      — Я не хочу туда. Там война. Я пришла оттуда. — завозражала фрау фон Бенеке.
      — Я не могу сражаться, когда за мой локоть цепляется женщина. Я, может, вообще не могу сражаться.
      — Ладно, я отойду метров на тридцать, господин турист. Надеюсь, у вас тогда получится.
      — Метров на тридцать надо отходить, когда я собираюсь попИсать.
      — Ну, хорошо, хорошо. На сорок.
      Фрау фон Бенеке, когда выбралась из канавы, превратилась из кучи тряпья в женщину небольшого роста, одетую по последней моде. Впрочем, последняя мода: длинная юбка, свободный пуловер, элегантный шарфик и жакет превратились под воздействием агрессивной окружающей среды в то, что не возьмет никакая прачечная.
      Можно было догадаться, что фрау — не мутант, что среднего возраста, хоть сейчас она и тянула на бабушку Ягу; что она изящного телосложения, судя по тому, как сидело тряпье, и тому, что проглядывало сквозь дыры.
      Впрочем, поразглядывать особо не пришлось, со стороны неясных фигур, удаленных на полста метров, послышались окрики.
      — Слишком высок уровень помех, — сказал переводчик. — Но с достаточной вероятностью могу утверждать, что говорящие использовали немецкий и какой-то из кавказских языков нахско-дагестанской группы.
      — Ну, бегите, фрау фон Бенеке, вы же видите, здесь что-то вроде мужского клуба. — проговорил Василий, с неудовольствием замечая, что челюсть его несколько вибрирует.
      Женщина нехотя, но заструилась вдоль стенки. Фигуры не поторопились отреагировать и взяли небольшую паузу. Вскоре Василий догадался, почему. С стороны здания «Электронише Гемайншафт» его и фрау Бенеке, скорее всего, тоже ждали.
      — Стойте, фрау. Вероятный противник умнее, а я дурнее, чем ожидалось. Хальт, цурюк. — зашипел он по радиоканалу для динамика, закрепленного на ухе женщины.
      Затем нервы окончательно расстроились и Василий открыл огонь из штурмовой винтовки по вероятному противнику. Но фигуры умело залегли и начали обстрел, пули зазвякали по стенам и потолку, превращаясь там и сям в голубые вспышки. Это было даже красиво. Но Василий знал, что если по нему применят игольчатые боезаряды, то быстро наступит хана.
      — Вот вам несимметричный ответ. — он отправил по потолку самонаводящуюся мину типа «таракан» в сторону трех вредных фигур, установив биоволновой детектор взрывателя на схему «первого пропусти». Потом стал отходить в сторону «Электронише Гемайншафт», пытаясь выйти из зоны видимости у вероятных, то есть уже очевидных врагов. И тут действительно послышались звуки, характерные для игл. Четыре из них сразу воткнулись в жилет. Василий прибавил ходу, но за застывшей уборочной машиной его подстерегала крупная неприятность. Шагах в тридцати от Василия какой-то мужик в камуфляжке обнимал фрау фон Бенеке, приставив пистолет к ее виску. Его товарищ целился в Василия из винтовки, поставив ногу на здоровенный сейф-чемодан характерной формы, с приметными ребрами охладителя.
      Любой образованный человек знает, для чего служат такие чемоданы-рефрижераторы — для перевозки человеческих потрошков.
      — Legen Waffen , — велел человек, расположившийся возле чемодана.
      — Спасибо, после вас. Скажи лучше, чего ты хочешь от женщины? Чтобы она тебе дала бесплатно? — отозвался Василий.
      — Да ты Ванек, — сказал по-русски, но с легким кавказским акцентом человек, вооруженный пистолетом.
      — Скорее уж Васек.
      — Я бы сейчас с удовольствием куда-нибудь свалил бы, — признался пилот.
      Василий понимал, что позиция у него невыигрышная. Фрау он теряет почти при любом раскладе. Жалко все-таки. «Она была стройной и грязной», единственное, что можно будет вспомнить потом.
      — А не договориться ли нам, ребята? — предложил миролюбивый десантник. — Насколько я понимаю, вы не относитесь ни к одной из воюющих сторон. Вам до фени все эти лозунги, призывы, факельные шествия, торжественные линейки и зарницы. Вы, так сказать, люди свободной профессии, своего рода художники по натюрморту. Я даю вам двести баксов и после мы расходимся, кто с чем был.
      Человек с винтовкой что-то спросил у напарника на немецком, тот отозвался с легкой ухмылкой, дескать, пусть козел позаливает, а потом обратился непосредственно к Василию.
      — У нас тут найдется лишний килограмм мозгов. Может подарить, если твои протухли?
      — Ладно, четыреста баксов. Решайте, четыреста на дороге не валяются.не оставил увещеваний Василий.
      В этот момент он подумал, где возьмет четыреста баксов, если вдруг друзья-потрошители согласятся. В кармане-то валялась только бумажка на сотню долларов, которую он захватил из дома в тот последний день нормальной жизни. И он почти обрадовался, когда понял, что друзьяпотрошители не собираются с ним вступать в сделку купли-продажи.
      — Мы не любим получать деньги за так. Мы не халявщики, а работяги,стал культурно объяснять человек с пистолетом. — И твоя подружка — это наша работа. Не лишай нас честно заработанных денег, добрый человек. Так что клади винтовку и все остальное, а потом тикай отсюда, ладно уж. Давай же, у тебя всего три секунды на размышления. В противном случае мы тебе оторвем ручки, ножки и будем использовать вместо плевательницы.
      Василий почти смирился с тем, что ему придется потерять фрау фон Бенеке, но время, положенное на размышления, решил использовать. На третьей секунде раздался взрыв. Сработал тот самый «таракан», который уполз навстречу трем фигурам, продвигавшимся сзади. Все подземелье, включая собеседников, тряхнуло ударной и сейсмической волнами. Коленки тоже поджались.
      Василий в этот момент заметил, что дуло пистолета отклонилось от виска женщины, да и винтовка, наставленная на него самого, несколько дрогнула.
      Первым уложил он кавказца, угрожавшего пистолетом, тут уж никак медлить нельзя было. Однако сразу выстрелил второй потрошитель. Василий будто шпалой получил в бок и влепился в стену. Штурмгевер вывернулся в его руках, направив дуло в ненужную сторону, до пистолета-пулемета было поздно тянуться. Последний выстрел врага мог погасить свет в голове с миллисекунды на миллисекунду. Однако вспотевшая рука нащупала рукоять ножа, а палец надавил на кнопку. Освободившееся лезвие толкнуло его руку и одновременно с этим грохнуло два выстрела.
      Немного погодя Василий понял, что человек с винтовкой уже никому не угрожает. Он безропотно свалился на чемодан, роняя свою кровь на никелированную поверхность.
      Винтовка еще раз сработала в коченеющей руке потрошителя, но лезвие, пробившее его жилет, надежно торчало под кадыком. Напарник-кавказец лежал без верхней половинки черепа, бурые сгустки лениво тянулись из «чаши» на пол.
      Потом сзади послышался шум и показался тот «первый», которого пропустила самонаводящаяся мина. В результате контузии он плохо реагировал на окружающую действительность и пристрелить его не составляло особого труда даже для программиста, коего к тому же прикрывал мусороуборочный комбайн.
      Василий взглянул на женщину, у нее слегка подрагивала голова и чрезмерно моргал глаз, но не более.
      — Кажись, отбились. И даже штаны у нас сухими остались.
      Тут переводчик сделал мягкий втык:
      — Не надо говорить «кажись, эвона, ихний» и другие ненормативные слова. Это замедляет время поиска по лексическим базам и затрудняет общение.
      А вот пилот похвалил:
      — Неплохо сработано. Я уж не стал советы давать, чтобы не сбить с толку.
      И вдруг даже сестренка Зина прорезалась:
      — А я тоже восстановилась. Ты там не слишком защищай даму. Хоть она, может, и пригодиться, она не главное. Кроме того, у тебя есть я.
      — Да угомонитесь вы. — цыкнул Василий. — И лучше как-нибудь объединитесь в единое целое. Три разные да еще многогранные и одухотворенные личности в одном бодике, это слишком тяжело даже для психиатра, не говоря уж обо мне.
      — Слушаем и повинуемся, только предупреждаем о возможной потере некоторых ментосхем… Интеграция личностных матриц прошла успешно, компиляция операционной системы завершилась без ошибок. Алгоритм психотерапевтического воздействия усилен. Коэффициент интеллектуальности соответствует кандидату наук в академическом институте. Уровень шизоидности в пределах допустимого. Нас теперь зовут «Группа товарищей», — произнесла новая интегральная программа немужским-неженским голосом.
      Впрочем, это обстоятельство не привлекло внимания Василия. Несмотря на недавнюю победу, он все более ощущал, что влип в совершенно безнадежную историю. Но дальше расстраиваться было теперь некуда, стрелка и так уже указывала на «глубочайший пессимизм».
      — Послушайте, товарищи, а кто-нибудь из хороших людей, вроде меня, уже проникал этим путем в здание фирмы «Электронише Гемайншафт»?
      — Таких мы не знаем, — отозвалась группа, — значит, ты станешь первым, как и положено герою. А наши планы и карты будут тебе поддержкой на твоем нелегком пути.
      — Слушайте, заткнитесь со своими планами… — сказал зверски огорченный Василий и справился у женщины. — Вы знаете что-нибудь о фирме «Электронише Гемайншафт»?
      — Я там работаю.
      — Ага, понятно. А сейчас у вас, наверное, обеденный перерыв…пошутил Василий. — Вы там где, уборщицей или в буфете?
      — Гешефтфюрер сбытового филиала.
      — Фюрер по гешефтам. — Василий нашел силы удивиться, после чего набросился на группу товарищей. — Ты почему такие слова не переводишь?
      — Я и слово «запой» не перевожу. — огрызнулся кто-то из товарищей.Подобная лексика нужна для передачи национального колорита. И ее обязан знать любой человек со средним образованием.
      — Хватит спорить с собственным компьютером. Я бы обрубила ему все лишние функции, — с немецкой жесткостью и принципиальностью заявила фрау фон Бенеке. — Пойдемте, я провожу вас.
      — И не забудь, что после взрыва «таракана» обрушился соотвествующий участок тоннеля, — напомнила группа товарищей. — Так что возвращаться в любом случае придется иным путем… Василий Самуилович, никогда нас, пожалуйста, не отдавай этой женщине, даже просто поиграть. Мы ее боимся.
      Бодик вывел на экраны план подземных коммуникаций, ведущих к «Электронише Гемайншафт», в том числе и на наружный мониторчик, чтобы фрау фон Бенеке могла увидеть.
      — Пожалуй, здесь мы не сможем пройти. — показала она. — Служба безопасности, когда покидала здание, взорвала эти тоннели… А тут, скорее всего, затоплено, эта трасса проходила слишком близко от водопровода… Остается только тот путь. Один раз я ходила по нему… за гамбургерами.
      — А почему, фрау, вы вообще не свалили из этой подземной Гнусляндии? Или нравится здесь?
      — Куда? — резко отразила женщина. — На три километра вокруг одна война, и попробуй проживи так долго, чтобы найти еще одну щель в земле… Раньше надо было сматываться. В первый час после объявления эвакуации. Но меня накрыло взрывной волной. Это было в левом крыле, контузило слегка, но много ли надо с непривычки… И обо мне просто никто не вспомнил. Ни начальники, ни подчиненные, ни муж.
      — Еще бы. Это Европа. Каждый за себя. — поддержал Василий. — А у нас в России каждый из себя. В смысле крутой, форсит перед другими, пыль в глаза пускает, геройствует.
      — Когда я пришла в себя, все эти исламские революционные стражи, моджахеды и шахиды были уже повсюду. Я видела, что они сделали с тремя полицейскими, которые попали им в руки… — ее голос дрогнул. — Я пряталась в кладовке, где хранилась отработавшая, но еще не списанная аппаратура… Когда эти черти угомонились, я спустилась по колодцу пищевого подъемника на кухню, а там… меня приняли за одну из тех женщин, с которыми они развлекались… Те двое, что схватили меня в пищевом блоке, порядком уже пресытились и выдохлись, поэтому заставили заниматься оральным сексом.
      Ее голос сбился почти на шепот.
      — Отсечь им хрен по самый корешок и посыпать солью, — возмущенно произнес Василий.
      — А затем я сбежала через люк ремонтной трассы. Я ведь неплохо знаю, что здесь куда ведет, потому что когда-то занималась разработкой системы безопасности. Правда, против моджахедов она не помогла — они въехали в холл прямо на трофейном бронетранспортере…
      Фрау фон Бенеке смолкла, плечи ее поникли.
      — Мы хорошо переводили? — уточнила «группа товарищей».По-моему, удачно передан весь драматизм рассказа этой бедной женщины. Пожалей ее сейчас, Василий. Это будет уместно.
      Василий осторожно погладил фрау фон Бенеке, по остаткам некогда модной прически «перья павлина», по плечу. Он заметил, что женщина на секунду прижалась к его ладони, но почти сразу отвела ее в сторону.
      — Я понимаю, — сказал Василий, — херр фон Бенеке утешит когда-нибудь на законных основаниях.
      — Она никому не доверяет, тебе в том числе, — пояснила группа товарищей. — К тому же учти, немки — холодные, расчетливые и блюдут субординацию. Ты не ее поля ягода. Орднунг есть орднунг, хотя она сейчас и замарашка в тряпочках. Мы, кстати, это не перевели для нее.
      — Спасибо. Если бы перевели, она бы вас раскурочила, а не меня. — шепнул Василий.
      — Что там бормочет ваш боди-комп? — заинтересовалась женщина.
      — Да делает вам комплименты. — отбрехался Василий.
      — А что вы забыли в «ЭГ»?
      — Где, где?
      — Послушайте, русский турист, что вам надо в комплексе «Электронише Гемайншафт»?
      Василий несколько растерялся.
      — Да собственно не мне надо… я и сам хотел бы знать, что мне надо, но думаю…
      — Молчи, — скрипнула группа товарищей. — Она может быть подсадной уткой, а если и нет, то через час запросто окажется в лапах врага. И ты представляешь, на что способен враг… Ты ей наплети чего-нибудь, чтобы успокоилась.
      — Я ищу источники и резонаторы некой таинственной силы, которая подпитывает весь этот бардак и обесточивает нормальную жизнь.
      — Вы, русские, умеете врать красиво.