Пока ехали на самоходной дорожке, не горевали. Дед Прогресс щелкал новыми челюстями, хихикал и подмигивал, бабка Хаврония с притоптыванием исполнила несколько частушек про любовь с летчиком. Потом дорожка уткнулась в кабину, похожую на аттракционный вагончик.
      Из токера выскочила следующая команда: "Занять места согласно стартовому расписанию".
      Пустомержцы стали рассаживаться, кто любит - к окошку, кто не любит подальше от иллюминатора. Кресла были интересные, новой конструкции, качающиеся во все стороны, так что бабка Хаврония боялась осрамиться. Кабина ехала и ехала себе по земле. Дед Прогресс предположил, что их опять надрали: деньги взяли за воздух, а повезут поездом. И бабка Хаврония заволновалась - значит, и рельсы уже успели положить, а вдруг прямо через огород, по огурцам. Но кабина их успокоила, потянулась вверх, в конце концов остановилась, щелкнули крепления. "Вот и прилепились, легли в пузо",- сообразил дед. Полуженский технический голос сказал по токеру: "Кресла в позицию один. Объявляется минутная готовность".
      - Бабка, в позицию,- шутейно гаркнул дед и переключился без связи.Что-то я здесь нужника не вижу. Какать тоже в пакет?
      Кабина затряслась вдруг мелкой, а потом крупной дрожью, почти забилась. Из-за борта в уши проник, потом въелся в мозги тяжелый плотный гул. Непривычная сила стала вдавливать пустомержцев в кресла, перемещать в них все подвижные вещества, а затем, наоборот, пошло легчать. Дед забыл о нужнике, принялся хрустеть огурцом и поглядывать по сторонам.
      - Ой, Земля в иллюминаторе - все своих отправляет питомцев, сыновей, дочерей... - пропел он, глядя сквозь прозрачные диамантоидные борта, а потом задумался.- Почему звезды-то вокруг, ведь день же был, или это по телику звездные войны показывают?
      - Раз на небо забросили, то рано или поздно шлепнемся назад,- беспечно протараторила бабка.
      - А вдруг так и будем лететь, пока рогами в Солнце не упремся, и будет тогда яичница на этом стуле... Ай, не хочу,- дед изо всех стариковских сил забил кулаком по иллюминатору.
      Появился некто в скафандре, кого раньше не видели.
      - Здрасьте, мил человек,- обрадовалась гостю бабка.
      Человек в скафандре мучительно думал, анализировал, взвешивал "за" и "против", полемизировал сам с собой и, наконец, пришел к единому мнению:
      - Понял, понял. Представление будете давать на орбитальной станции. Комики, значит.
      - Это почему комики? Думаешь, горшок на голову надел, значит, все можно? - угрюмо спросил дед и привстал, сжимая в руках батон.- Я ветеран сельского труда, а не говночист какой-нибудь.
      - А-ха-ха,- залился человек в скафандре,- уже репетируют потешники. Да что там, на станции, кроме комедии, показать можно? Невесомость, утечка из санузла, тараканы порхают, как птицы. Может, я, конечно, не прав, может, вы там Шекспира заделаете.
      - Я тебе сейчас такую мать-перемать заделаю,- разгорячился дед. А бабка сказала кротко.- Из нас артист-клоун только ты, мил человек. Вырядился, понимаешь... А мы делом заняты, мы на вертолете в Пустомержу летим. Поскорее бы надо, картошку пора копать, а ты тут лясы с нами точишь. Шел бы баранку крутить да педали жать, а то еще не туда залетим.
      - Ух и шутники,- подначил их не возражавший против репетиции человек в скафандре,- ну, добро.
      - О-ооо,- по-ведьмовски завыла тут бабка. Она стала выплывать из кресла, а дед с солдатской смекалкой старался поймать ее клюкой, но при этом бранился: "Так вот ты какая, чертовка, разводу мне давай немедленно, а то еще ночью загрызешь железными зубьями".
      И заварилось происшествие. Бабка "била крылами" под потолком, еще кто-то из летучих стучал палкой колбасы по шлему человека в скафандре. Многие, особенно дети, просились в туалет, другим было уже поздно. Три сестры блевали, не стесняясь. Один дядя Витя сидел скромно, без претензий. Он понимал, что оболочки, почему-то озлясь, не давали ему жизни на Земле, а теперь вообще загнали в безвоздушное пространство, и некому заступиться, некому сказать веские слова: "Цыц, черти".
      То, что смахивало вначале на заблудившийся в космосе пакет из-под кефира, как следует разбухло, до размеров пирамиды - будто тьмы насосалось. На борту пирамиды была светящаяся надпись: "Гнездо-2". Похожее дядя Витя уже видел в каком-то боевике. Космонавт кончил ржать и уплыл производить точную стыковку. Тело станции входило острием прямо в дяди-Витину голову и ковыряло давно слежавшие слои мозгового вещества. Что-то там уже забурлило, запузырилось. Но тут один задорный мужик, пытавшийся пробежать по спинкам кресел, лягнул его каблуком в затылок. Мозговое вещество надолго успокоилось, излишек мыслей вылетел в спертый воздух кабины.
      Примерно в это же время пилоты пригородного вертолета "Синяя птица" еще не кончили удивляться, что лететь им приходится в гордом одиночестве. Они не знали, куда могла задеваться обычная бестолковая толпа пассажиров. Но они не подозревали кое о чем более существенном для себя. Где-то на полдороге в Пустомержу, только не в воздухе, а на земле играло несколько детишек. Это были отпрыски дачников-горожан, симпатичные такие ребята в ярких костюмчиках. И игра у них была не какая-нибудь убогая, вроде пятнашек, с которой и олигофрены справятся, а интеллектуальная, делающая честь их папам и мамам.
      Юное дарование в шапочке с огромным козырьком, из-под которого выглядывал недетский длинный нос, осмотрело окрестности в игрушечный бинокль.
      - Дымка какая-то. А на хрена она нам нужна? Верно, Жирный?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.