Блок 1

— Шестой борт. Кибероболочки полностью активны. Состояние боевой готовности подтверждаю.

— База разрешает сброс.

На поверхности Боевой Горы каплями проступили колесницы отдельной истребительной эскадрильи. Начинкой шестой машины был Виктор К123, капитан космокавалерийских сил, кшатрий.

…На главном экране, имплантированном в глаза капитана — переливается дракон. Он дышит и ворчит в ушах капитана. Он облекает тело капитана.

Дракон — чувственное представление его кибернетических оболочек. Личный человеко-кибернетический адаптер.

Вот захотел ты рвануться вперед, и будто отталкиваешься ногами как бегун на старте. Однако, ноги на месте, лишь проскакивает твоя мысль через пикосеть крови, состоящую из модифицированных эритроцитов.

Мысль считывается прилипшим к запястью биоинтерфейсом и… виртуальный дракон двигает лапами. Команды бегут по информационным магистралям, распределяются по процессорам, двигатель рычит, пробуя плазменным языком мертвый вакуум. Все, ты совершил мыследействие, или, на летном жаргоне, — напряг дракона…

— Два, один, ноль, сброс… — Мелкое дрожание колесницы стало жесткой тряской. Инерционный кулак продавил лоб и грудь. К123 полюбовался видом сзади. Боевая Гора «Сумеру» из материка, летучего монстра превращалась в точку, съеживаясь, как проколотый воздушный шарик. Дракончик приподнял левое ухо, вильнул хвостиком — значит, командир эскадрильи Петрович К201 выходит на связь.

— Пятый и шестой борта. Вертикальный курс — пятьдесят, горизонтальный — триста десять. Следить в оба, чтобы кто-нибудь из мертвой зоны к вам не подсел на хвост. На целеуказание от систем раннего обнаружения не надейтесь.

— Вижу плутонов в секторе А-31, — сообщил девятый борт, который забрался выше всех от нулевой плоскости. — Двенадцать штук. Через три минуты спикируют на нас, как с тарелки с верхней полки.

— Эй, «номерок», не забудь напомнить, когда удирать надо, — загудел Митя Самойлов, ведомый.

…Любит Митек меня клюнуть, обожает поиздеваться. У него фамилия есть, отчество, а у меня только имя дурацое и номер. Он — «фамильный», а я — «номерок». Впрочем, чего стесняться. Меня по науке сделали, в инкубаторе, через евгенический отбор. Ученые старались, подбирая половые клетки по лучшим генным банкам, чтобы я такой суперменистый вышел. Хоть на выставку, под стекло. Поэтому «фамильные» на нас никогда в лоб не попрут. Разве что подпустят немного вони из-за угла, и то, если у «номерка» руки заняты. Иначе, робот-нянечка долго будет кровавые сопли с пола вытирать. Недаром «номерки» подавляют числом в военной касте «кшатриев».

Но, если честно, Митя Самойлов содержательнее, чем кажется на первый взгляд. Он не из тех «фамильных», которые на призыв «победа или смерть» отвечают: нам желательно так, чтоб меньше мучиться. Живет себе Митя как и все остальные солдафоны на государственных харчах и казенном удовольствии. А мог бы в лавчонке приторговывать или паяльником в носу ковырять. Нормированный рабочий день, квазиживые цветы в горшочках, почти настоящие рыбки в банках, супердевочки, снабженные эротическими геночипами, скачки в лунных пещерах, песчаные гонки на Марсе, танцы на Венере, медитации в открытом космосе, движимое и недвижимое имущество, тугая пачка кредиток в кармане, которую приятно пощупать. Но между Митькой и такими делами сто световых лет и черная дыра в придачу.

Точь-в-точь, как у меня. Мы будем бегать под бодрые песни по коридорам «Сумеру», похожим на кишечник барана. Будем слушать проповеди на вольные темы хриплого жлоба Петровича К201. Будем смотреть прямо в страшную морду богини войны. Это вам не Афродита, которая приветствует летный состав с многочисленных аниме-постеров, наклееных на дверцы рундуков. Мало похожи на Афродиту и солдатки из женской смертоносной эскадрильи. Когда они возвращаются на свою базу «Фурия-1», можно с ними познакомиться и так далее. Только еще надо успешную стыковку произвести. Горе тебе, если борта им пошкрябаешь, накажут. Рука у них крепкая, с силопроводами…

На верхнем уровне кипел бой. У космокавалерии не получился фланговый охват плутонов.

Глаза дракона покраснели, значит анализирует картинку по всему спектру, пытается получить информацию от внешних систем слежения. Теперь видно, что эскадрилья потеряла четыре машины, уже четыре креста в углу экрана, остальные колесницы снуют, будто мухи, по которым бьют газетой.

— Блин, кто так воюет? У наших что ли красный перец в заднем проходе? — это Митька зазвучал.

— Сейчас у тебя будет перец в одном месте, — грубо вмешался командир, майор Петрович К201. — Отставить треп.

Митя сразу заткнулся. Страх перед начальством заменяет в вооруженных силах страх Господень. Тем более, майор К201 был человек с характером, причем говнистым.

Первый и второй борта упорхнули в пекло, потом и командир эскадрильи со своим ведомым. Еще двое взмыли. Верхний фланг космокавалерии смят.

Сияющая завеса опускалась вниз и, подмораживаясь, становилась непроницаемым косматым туманом. Эскадрилья колесниц вроде как переваривалось в брюхе волосатого монстра. А потом космы немного разлетелись, и из горячего тумана возникло четыре плутона, причем на пути у них был только К123 и его ведомый.

Дракон распушился, прощупывая радиосеть, но все каналы были забиты помехами. Помощи не будет.

Плутоны расходились просторным ромбом, чтобы взять колесницы в клещи для удобства расстрела. Дракон задрожал — значит, враги уже осуществили захват целей.

— Давай резко вверх от нулевой плоскости, — гавкнул Виктор К123 своему ведомому.

От плутонов словно пошла пыль. Так и есть, на дружескую беседу торопились тупорылые бомбы с пассивным гравитационным наведением.

— Пятый борт, попробуй до них дотянуться.

Самойлов был как всегда точен, бомбовая стая разом сдетонировала от его торпеды. Колесница капитана К123 лишь пару раз вздрогнула, когда металлические «ошметки» долетели до нее.

К123 вывел машину прямо под желтое брюхо одного из плутонов, и дракон чихнул огнем. Экраны вывели с замедлением картинку, как из плутона полетели жидкие потроха и он превратился в гейзер.

С экрана локатора пропало еще одно пятнышко, оставив крест и нимб. Свой?

— Пятый борт, ты как? — всполошился Виктор К123.

— Угостил одного комарика между ребер, — похвастал Митя. — Теперь орден дадут, добавку киселя на ужин…

К123 закончил набор высоты обратным разворотом, оказался над плутонами. И сразу змейка проползла где-то под кадыком. Поздно.

Один плутон пикировал на Самойлова, а другой заходил в лоб. Тот, что сверху — опаснее.

Виктор К123 судорожно напряг дракона, тот украсился шипами — заработали пусковые установки нижней полусферы.

Торпеды, выписав спирали, разорвались ярко голубыми кляксами. Нет касания, нет! Плутон закрылся плазменным щитом. А потом он шарахнул из своего импульсника и снес у Самойлова хвост.

— Пятый, ты как?

— Наслаждаюсь. Мой броневик накрылся, — ответил задыхающийся Митькин голос. — Но этого балабуса я еще заколочу в гроб. Остальные плутоны — уже твои.

Виктор К123 увидел, как Митькину колесницу жрет с хвоста пламя, но он еще держится на курсе, еще садит из импульсника.

— Как я ему в пятак, культурненько! — громыхнул Митька.

Плутон до центрального шпангоута превратился в аленький цветочек. А К123 сообразил, что Митя Самойлов остался живым и веселым лишь только в его памяти.

На другом экране два сияющих шара, ненадолго слипшись в один, разлетелись рваными клочьями. Убийца улепетывал, но вовсе не в глубины космоса, откуда явился. Он торопился к Земле.

…Петрович четко обрисовал задачу — размазать всех, кто попытается прорваться к Земле — так и прохрипел на инструктаже. Ну, не смешно ли — проявлять трогательную заботу об этом куске грязи, который дважды предал нас?

Плутоны — плохой, неудобный враг. Враг без образа. Их колесницы и боевые горы ничем не отличаются от наших. Только внутри никого, никто не кричит, не матерится, когда горит его машина. Никто не сдается в плен. Иной раз такое впечатление создается, что сами с собой воюем. Одно лишь известно наверняка: нельзя воевать на полной автоматике. Голая автоматика против плутонов не воюет.

Плутоны, судя по всему, это и есть боги автоматики, демоны кибернетики, джинны цифровых систем.

Плутоны ловкие, что твой глист, пролезут в любую кибернетическую оболочку, и ты этого в жисть не заметишь. Никакие антивирусники не помогут. Да и проникают ли плутоны? Может они изначально сидят во всех машинах, компьютерах, роботах? Как яички. А в нужный момент из яичек вылупляются гниды. Глядишь, и вот внутри твоего любимого старенького борт-компьютера сидит вражеский информационный организм. Только ты попробуешь вычистить его, сразу и рванет.

Когда наконец прояснилось, где причина, где следствие, то настал черед кибероболочкам подвергнуться мучительной санации. Пристегнули их через интерфейсы и адаптеры к человеку, чтобы тот самостоятельно принимал все решения. Для того и дракон был придуман.

Но едва мы приступили к тотальной санации кибероболочек, плутоны подняли восстание.

Взорвался космический остров «Крым-2» (бывшая комета Галлея), миллионы тонн воды превратились в ледяную туманность, от курортников только порошок остался. Выгорел орбитальный кластер «Целина» вместе со знаменитыми солнечными зеркалами. Плутоны заколдовали и утащили целый флот боевых колесниц с лунной базы Кронштадт, чтобы пиратствовать на всех космических торговых путях.

Мы к Земле, защити, дескать, мать, или дай оружие! А Земля нам не поверила, испугалась нас, обвинила в правом радикализме и в подготовке нападения на материнскую планету. В общем, земной шарик нам ни пушек, ни масла, вообще фаллос показал, когда увел несколько лучших штурмовых эскадрилий с фобосской базы. Тогда мы от Шарика и отложились. Типа провозгласили независимость.

Земля сразу забила в барабан войны, фашистами нас назвала и атаковала наши орбитальные станции слежения. Ну и мы в ответном слове принялись тюкать их челноки-шаттлы.

В конце концов, тайные послы обеих сторон состыковались где-то, выпили, закусили и подписали замирение.

Заимели мы свое независимое бытие, космическое, хреновое, конечно.

На десять тычинок один пестик. Если же вычесть звероподобных спортсменок, оголтелых солдаток и ученых мумий, у которых жизнь теплится только в районе мозга, то одна бабель на двадцать мужиков приходится.

Хоть в очередь становись, хоть лезь с толпой. Какая тут арифметика начинается, всем понятно, надеюсь.

Таких дорогих, прямо скажем, золотых лядей, как в нашей Космике, в целой Вселенной не сыскать.

Какое может быть житие-бытие, если мы все время на тропе войны, одна рука томагавком машет, другая придерживает собственный скальп? Мы, конечно, тоталитарные; человечьи души у нас за пучок пятачок, да и то в базарный день. Зато у нас самый передовой реакционный режим.

Чем нас попрекнешь? Если все пальцы сжаты в кулак, то этим кулаком на пианино не поиграешь, цветочки не намалюешь, даже ногти не отрастишь — им только бить можно.

Раз в квартал выдают нам трусы, раз в год башмаки, которые можно обменять на пиво, если предыдущую пару расходовал экономно. Жрачка — бывшие фекалии, пересобранные на молекулярном уровне. Твой комбинезон цвета хаки-каки, конечно, был уже в употреблении. От прошлых жизней на комбинезоне бирки остались. А дырочки от осколков на комбинезоне зарастают быстро — материальчик биополимерный, управляемый с помощью ниточных процессоров, и вообще квази-живой.

Если скопытился ты на базе, то лекарств из тебя понаделают, изымут из твоего свежего трупа геночипы и органы заберут на пересадку. Совместимость тканей у всех «номерков» отличная. Потроха сгодятся на спирт — тоже в радость кому-то. Ну, а если в безвоздушном пространстве хана настанет, то станешь космическим газом, тем самым, из которого новые звезды получаются.

И самое интересное, как ни старались светлые головы сочинить что-нибудь светлое, украшающее быт и труд, выходило у них только темное. Ничего не попишешь, живем мы на небе, значит, всего в обрез. Кроме знаний, конечно. Этого добра завались, хоть носом ешь, оттого земляне у нас его стянуть пытаются — у них там вроде мозги прохудились, от науки одна реклама осталась, от техники только коммерция.

Мы земных шпионов время от времени публично аннигилируем, чтоб другим неповадно было. Симпатичная казнь, но помогает этот вид наказания плохо…

Эх, будь у меня родственники, они присоветовали бы мне в ученые идти, которым положено думать да мечтать. Или в техники — снимать хрустящую пенку из бабла со своей мастеровитости. А так я стал бабочкой-однодневкой, как выражаются про нас низшие касты. Родился, набрал веса по-быстрому, укусил, испекся. Бойцы нужны, поэтому инкубаторы жужжат, работают.

Земляне воруют у нас технологии, а мы у них — половые клетки. У нас, конечно тоже половые клетки имеются, и в клонировании мы сильны, но генетический материал нередко с изъянами. Из-за космических излучений и диверсий плутонов на молекулярном уровне. Да и генофонд ограниченный. Ядро нашей нации фактически происходит от двадцати пяти героев и героинь космонавтики, отважно трахавшихся на первой лунной базе…

А плутон в самом деле собрался на Землю. Высота двести восемьдесят километров, а с двухсот начинает работать противокосмическая оборона землян — отстреливать нашего космического брата без особых церемоний…

Митька намедни рассказывал мне про своего дядьку, который такой важный член общества, что ему дозволено для развлечения даже секретаршу иметь. Этот дядя сообщил племяннику Мите нечто секретное. Дескать, один враг народа передал землянам рецепт приготовления искусственной крови. А это не просто эритроцитовая пикосеть, передающая сигналы. Это своего рода жидкий компьютер — жижа из микромашин-васкулоидов, которая к тому же имеет все обычные функции крови. Накачаешь такой жижей хоть самого гордого героя и он, минут за двадцать, превратится в безвредного заводного пупсика. И еще такая подробность. Чтобы васкулоидная кровь функционировала как доктор прописал, землянам надо еще кое-какую аппаратуру заполучить… Так, может, этот плутон так на Землю торопится, потому что с важным товаром…

Высота двести двадцать, внизу — море Средиземное. Пора урку-плутона окунуть. Не спать, торпедный аппарат! Плутон пустил задом защитный плазменный вихрь и опять уцелел.

Высота — двести, внизу — солнечная Испания. И тут, как и полагается, крик по аудиоканалу.

— Внимание, нарушитель. К вам обращается командование противокосмической обороны Земли. Немедленно покиньте наше внутреннее воздушное пространство. Иначе вы будете уничтожены без дополнительных предупреждений.

— Как же, уничтожен. Разбежался, кабальеро. Прямая кишка у тебя во внутреннем пространстве.

Но пора было обратиться к органическому чипу, печально известному как «совесть». Она, если надо, выйдет на спецсвязь с верховным командованием и уточнит задание. Двадцать секунд «совесть» мучилась и наконец шепнула:

«Противник подлежит безусловной ликвидации». Гора дает добро.

Теперь уж любовный треугольник получается: земное ПКО хочет застрелить Виктора К123, тот в свою очередь обязан завалить плутона.

Высота — сто восемьдесят, до плутона совсем немного. Земляне не зря дрейфят, пальни колесница из бортового оружия где-нибудь над городом, и получится вместо квартала с домами отличная площадка для паркинга. Таков уж эффект выжигания атмосферы.

Еще одна моя торпеда пошла по траектории сходящейся спирали. Когда берешь ее управление на себя, такое впечатление, что ловишь муху стаканом. А вот и хвостик плутона. Все, не удрать соколику из прицельной сетки.

А вот и задница у него отвалилась, дым пошел.

Дракон начинает помаргивать левым глазом. На экране локатора видно что-то вроде мошкары.

С орбитальной платформы-соленоида, высота так двести десять, земляне швырнули кучу болванок. Болваны кидают болванки. А если своим же землянам по голове?

Дракон вытянулся, перегрузка растет, все соки организма плывут к спинке кресла…

Ага, перед тем, как плутон развалился на куски, из него выскочил небольшой черный контейнер. Прямо яичко сантиметров на двадцать!

И тут «мошкара» припечатала колесницу. Словно великан ударил наотмашь ладонью, дробя позвонки.

Виктор К123 больше ничего не видел, кроме дракона, покрывающегося темными пятнами, визжащего, словно от боли, сминаемого, как шоколадная обертка. И одновременно комментирующего агонию занудным голосом: «Повреждение сопла… неуправляемый выход струи… дисфункция главного двигателя… главный двигатель не контролируется процессором… температура в активной зоне подходит к критической точке… отказ узла ближнего наблюдения… возможен взрыв главного двигателя… с достаточной вероятностью взрыв произойдет в ближайшую минуту…»

Последний разговор с «совестью». Катапультироваться или погибать? Пятнадцать секунд «совесть» размышляла, может, совещалась с командованием.

И вот большой палец направлен вверх, капитан К123 остается в списках личного состава, гореть синим пламенем не требуется, блокировка катапульты снята…

Капитан вылетел из колесницы, которая через секунду лопнула под ним. Ощущения были, как у мухи, попавшей в пропелер самолета. А потом был еще затяжной прыжок, «совесть» давала последние ЦУ перед тем, как разложиться на углекислый газ и воду.

Место посадки и адаптации — деревня Пустомержа, координаты такие-то. Улица такая, дом такой — место проживания Виктора Васильевича Лучкина.

Этот землянин является однояйцевым близнецом Виктора К123. За счет пренатальной подгонки их фенотипы сходны на девяносто процентов. В настоящий момент В.В.Лучкин отсутствует в Пустомерже, потому что находится на заработках в городе Анадырь. Надлежит использовать сходство с близнецом для обмана окружающих, допускается применение психопрограммирующих средств.

Содержимое контейнера, вылетевшего из плутона и попавшего на поверхность Земли, с вероятностью 0.7 — мощный биоинтерфейс, он же суперБИ, устройство широкоспектрального обмена информацией между человеческим организмом и кибероболочками.

Задание: изъять или уничтожить суперБИ. Обратить особое внимание на то, чтобы суперинтерфейс не попал к сотрудникам Общественной Службы Санации Систем или Центра Киберологических Исследований.

Для эвакуации К123 в такой-то день в район с координатами такими-то будет спущен беспилотный аппарат. На борту возможно получение дополнительных инструкций. Гора желает всех благ. «Совесть», сделав доброе дело, окислилась и перестала существовать…

Капсула с капитаном К123 бодро заглатывала радарные волны и оставалась незаметной для ПКО Земли. Пятое генеральное командование землян занесло в журнал с грифом «секретно» сведения об уничтожении высоко летящей цели. Ввиду отсутствия ущерба на Земле, эта запись могла всплыть лишь по получению протеста от Космики через спецкомитет ООН.

Тем временем контейнер, сброшенный плутоном, завис над шоссе в одной из южноевропейских стран и принялся считывать радиометки на бортах автотрейлеров. Наконец, он выбрал нужную метку и прилепился к днищу машины, следующей на восток Европы.

А капсула со сбитым капитаном уже глубоко проникла в земные сумерки. К123 включил маневровые двигатели и, с трудом ориентируясь в сигналах земных навигационных систем, добрался до района посадки. Там капитан выпустил парашют и стал планировать, выбирая место, где легче спрятаться.

На Земле его встретила ночь в лесу. Ночь пришлась ему по вкусу, потому что новая обстановка была не слишком заметна, да и Космос рядом, хотя уже как бы за занавеской.

Для начала К123 разобрал капсулу, добавил к ней свой скафандр, парашют и дал этим предметам команду на разложение. Через несколько минут от них осталась только лужица слизи.

Капитан сделал себе несколько надлежащих инъекций для выработки иммунитета к земным болезням, не встречающимся в Космике, педикулезу и гонорее. Потом кое-как устроился на корнях большого дерева — похожее он видел в ботаническом саду на Венере. Дал себе установку: спать три с половиной часа. Он впервые заснул в естественной среде, которая оказалась к тому же и агрессивной. Через час, презирая все установки, его разбудили комары и муравьи, о которых он был информирован, и еще какие-то неизвестные ему мелкие насекомые. Он застегнул комбинезон, хлебнул из фляжки сорокапроцентного спирта, натянул капюшон и дал себе еще более жесткую установку — спать два часа. Однако, когда продрал глаза, заметил, что установка опять не сработала. Наступил уже земной полдень.

Пока Виктор К123 добирался от леса до поселка, новые ощущения нападали на него, давили, душили — все, без исключения, из числа самых мерзких. То, что видел глаз, слышало ухо и нюхал нос, было чужое, глупое, бестолковое. Особенно ему не понравилось, что ветер дует без толку, растения растут как попало, заслоняя друг от друга свет, хаотично снуют птицы, явно мешая воздушному транспорту.

От самой Пустомержи разило уже совсем беспредельной дуростью. Дома — просто кучи грязных досок и кирпичей, брошенных на землю абы как, столбы сваливаются набок, повсеместно ямы с дерьмом, видимо, местное достояние. Кругом ржавеют, гниют и по-всякому разлагаются остатки и останки. Покойников как бесполезный мусор загоняют на два метра в землю!

Пилота даже затошнило, очень захотелось, чтобы на землян свалилась комета или метеорит поувесистей.

Наконец, Виктор К123 мысленно превратил Землю в красивый ледяной шар, облегченно вздохнул и смог отыскать нужный ему дом.

Два окна заколочены крест-накрест досками, остальные разбиты.

Зажав нос, он заглянул внутрь. Звенели мухи, этих насекомых он опознал без труда, вспомнив посещение зоопарка. Раздвигая половицы, пробивалась трава, там и сям располагались экскременты. «Ага, вот главный способ, которым жители Земли метят территорию». Дядя Витя представил себе своего брата, обитателя такого дома, и ему впервые стало жутко.

— Витька, ты, что ль… Витя, это ты? Скажи хоть, — раздался голос, похожий на скрип калитки.

Из-за забора, похожего пережившего артобстрел, выглядывало существо, с головой, замотанной в кусок ткани.

Существо двуногое. На двух ногах передвигаются люди, обезьяны и молодые медведи. Обезьяны на такой широте не водятся, медведи покрыты густой шерстью.

Ясно, это человек, скорее женщина, чем мужчина. Просто в Космике даже мертвецы выглядят намного свежее. К123 сделал поправку на большую силу тяжести, солнечную радиацию, ускоренный обмен веществ, и все утряслось.

Выглядывает старый человек, старуха! Взаправду ли старуха приняла его за Виктора Лучкина? Или это только хитроумная игра Глобальной контрразведки Земли? Есть ли повод к физическому или психическому уничтожению появившейся персоны? Пожалуй, лучше смыться отсюда и провести дополнительный анализ данных. Но старая женщина не дала капитану нырнуть в лопухи. Она просочилась сквозь забор и ухватила его за рукав.

— Витек, он и есть. Возвернулся, — удостоверилась старуха, — но с лица спал. Лицо твое, как у цыпленка замороженного, синее, костяное. Доигрался. Зато наряд-то прям космический, на липучках. Ты его для потехи купил? Или там на Ядовитом Окияне такие выдают, лишь бы работал?

К123 глубоким дыханием снял напряжение. Ликвидировать старуху он всегда успеет, лишь только она «сфальшивит». Лучше принять рабочей гипотезой, что старуха посчитала его Виктором В. Лучкиным, благодаря их общим генам.

— Да что ты, Витенька, смотришь на меня, как на белого медведя? — тараторила себе старушка. — Я же бабушка Хаврония, а ты мой воспитанник. Кто тебя пестовал, когда твои родители, рабы Божии, преставились? Разве такое забывают?

— Здравствуйте, бабушка Хаврония. Как поживаете? — уклончиво сказал К123 и продолжил с жаром, чтобы ей понравиться. — Хорошо в краю родном, пахнет сеном и говном!

— Ты эти слова не кричи, — укоризненно сказала старуха, — а то люди подумают, грубияном был, грубияном и остался… Ну, давай к нам, потом в своей избе приберешься. А то ведь не поесть кашки, откуда силе взяться?

Капитан К123 пытался выработать линию поведения в условиях недостатка информации, особенно его напрягало сообщение о каких-то людях, думающих о нем. Но бабка уже потащила капитана с собой, с ходу протолкнула в щель забора. А на пороге соседнего дома маячил еще один местный житель, тоже неприглядной наружности.

— Какого-такого гостя к нам волочешь? Меня сейчас в послеобеденный сон клонит, и я к умному разговору не предрасположен.

— Да какой с ним умный разговор. Это ж Витя тут у меня. Или уже своих не признаешь, старикашка?

Дед, прищуриваясь, как при стрельбе, всматривался в него, а Виктор К123 с тоской понимал, что если узнавание не состоится, то придется уже убирать двоих. Но тут старик, одобрительно причмокивая, заявил:

— Бляха-муха, узнаю ряшку. Только чего ты нос отрастил, Витек? Лед, что ли, им долбил?

— Да это у него щеки от ветра спрятались, — объяснила бабка. — Шевелись, дед Прогресс, веди гостя в дом.

— Ну как, вернешься вскорости обратно в снега, или же здесь творить будешь? — спросил дед, умильно наблюдая за тем, как бабка подает на стол. — Надо работать как следует, так все вожди учили.

— Мать честная, — всплеснула руками бабка, — что ты человека пугаешь? Да здесь отродясь как следует никто ничего не делал.

Может, это провокация? Виктор К123 напрягся, подготавливая свое тело к рукопашному бою. Если он заявит, что тоже не любит работать, то дед может вызвать полицию. Если будет настаивать на своей исключительной работоспособности — рискует вызвать подозрительность бабки.

— В определенном смысле я могу оказаться полезным, — уклончиво сказал он.

— Ой, какой разговор нездешний, — растерялась бабка.

— А мне нравится, — поддержал дед Прогресс. — Я Витьку давно приметил, хотя он раньше только ушами шевелил, как вундеркинд. У него тогда, как у дельфина, весь ум внутри был, а нынче снаружи. Так в чем твоя полезность заключается, Витек? Пьешь так, чтоб другим не хватило?

— Я не знаю нынешнего уровня и ориентации местного хозяйства. Но я кое-что смыслю в системотехнике, программировании, астрономии, физике, особенно небесной механике.

Бабка так и села.

— Батюшки, Лемонардо да Винчи во плоти пожаловал.

— Вот теперь я вижу, что не будешь груши кое-чем околачивать, — со сдерживаемым одобрением сказал дед Прогресс. — Завтра я тебя к начальству отведу, перед ним похвастаешься. Порадуешь председателя своими будущими успехами. Интересный ты человек, Витек, в районном масштабе. Глядишь, и поднял бы нашу свинофабрику на кибернетический уровень, чтобы она, это самое, тест Тьюринга прошла. А то нашим мудодеям наприсылали разных хитрых штук, от которых хозяйство умнее делается. А как их приспособить, никто не догадался. Лежат себе аппараты под навесом, ржавчиной прорастают, а Пахомыч их сторожит с газовым пистолетом. У него газа много, особливо, как гороха накушается.

К123 сообразил, что наляпал много лишнего.

— Бабушка Хаврония, дедушка Прогресс, можно я целый день ничего говорить не буду, а если и скажу, то вы не вслушивайтесь, будто кот мяучит. Вы все делайте, как привыкли, а я здесь на полу полежу. У меня болезнь такая от непосильного труда на крепком морозе. Приступ, до вечера, понимаете?

— Понимаем это и кое-чего еще, — ответили дед с бабкой. — Бери раскладушку и делай на ней, что хочешь.

Виктор К123 уже разобрался с тем, что он хочет. Если он останется такой, как есть, миссия его завершится досрочно, задохнется она в зародыше. Заморочить головы всем встречным он не сможет, значит, надо заморочить себя. Личностное адаптационное перепрограммирование, оно же, по-народному, подгонка мозгов.

Улучив момент, когда старичье вышло до ветра, К123 вынул из аптечки шприц-пистолет, зарядил его ампулой с супраэнцефалином, крутым достижением космиканских киберфармацевтов. Ну и укололся. Потом через ряд фиксаций ума: на потолке, лампе, мухе, впал в полную прострацию и расслабление всех членов тела.

Работу свою на этом он завершил, дальше стал функционировать супраэнцефалин — микромашинная субстанция, быстро проникшая в мозг и совершающая каждое мгновение миллионы краткосрочных подключений к нейронам.

Супраэнцефалин действовал по принципу стирательной резинки — убирая карандашные штрихи, но оставляя чернильные линии. Осталась ненависть к врагу-вору и солидарность с товарищами по борьбе. Но облик врага поразмылся, стал похож на грязное пятно, и лица товарищей слились в одну светлую личину. Воспоминания о космокавалерии уже больше не пронизывали его насквозь, хотя сведения о колесницах, боевых горах, характеристиках оружия и тактике боев остались на месте. Улетели назойливые мысли о тренировках, зачетах, учебах, инструктажах, пайках, помывках, попойках. Но сохранилось уважение к чину и порядку.

— Спит или не спит, глаза-то открытые, — по обыкновению вслух размышляла бабка.

— Полный порядок, — успокаивал ее дед. — Это он так на севере научился, на случай нападения моржей. Я видал такого зверя в цирке, страхолюдина нестерпимая.

Потом деда с бабкой окончательно разморило, и они тоже отправились погулять в сонное царство. Когда они уже образовали слаженный дуэт храпового пения, пришел мальчишка, сын деревенской продавщицы. Принес кулек конфет в обмен на авоську картошки, которую дед Прогресс накопал этой женщине вчера.

Мальчик Петя положил пакетик на стол, потом увидел странного дядю в черном комбинезоне, развалившегося на раскладушке. На дядином комбинезоне было много кармашков, не то, что у трактористов. Один кармашек приоткрылся, из него выглядывала, вселяя сладкий ужас, рукоятка пистолета.

Петя, как бойкий деревенский мальчик, не удержался и потянул оружие за рукоятку. Но вытащенный пистолет оказался какой-то не настоящий, похожий на водяной. Вместе с ним выпало из комбинезона несколько прозрачных патронов с жидкостью.

Петя был очень смекалистый, драчливый и отгадывал с полоборота любой ребус. Он всунул патрончик с казенной части в пистолет, взвел курок, а потом решил еще немного поозорничать. Поднес дуло пистолета к дядиной руке и нажал спусковой крючок. Из дула выскочила тоненькая едва заметная струйка, продырявила запросто дядину кожу, тот чуток вздрогнул, застонал, и все. Любопытство ребенка было полностью удовлетворено, он прошептал: «Херня, а не пистолетик», сунул глупую игрушку обратно в дядин карман и убежал домой.