- Нужно выдернуть лоха на чеки. Сделать это надо технично и не у "Березки", - сказал Тося, когда они с Васей выходили из дома.
      Они нашли такого человека на Ленинском проспекте возле универмага "Москва". Им оказался сорокалетний мужчина из Тушино. Прикуп "рассчитал" простофилю за шесть тысяч рублей и, выйдя через проходной подъезд, сел в такси, которое подогнал Вася.
      В этот день их пригласил на день рождения их товарищ Сергей Полковник. Друзья заехали в магазин за подарком и отправились домой. Там Тося оделся дорого, с иголочки и порекомендовал Лерочке сделать то же самое.
      Было решено начать подготавливать официанта, которого "выставил" Жан, сегодня же. С Васей они условились, что тот поедет с подарком к Полковнику, а Тося с Лерочкой съездят в Перово, где он сможет пощупать халдея, а затем приедут туда же.
      Они долго ехали в такси в поисках нужного ресторана. Когда зашли в холодный неуютный холл, кроме швейцара, их выбежали встречать все официанты, каждый из которых предлагал присесть к нему за столик. Но нужного халдея среди них не было, "Может, не та смена, - думал Тося. - Жан ошибся".
      Он не спеша помог Лерочке снять дорогую шубу. Вот он увидел лицо, которое так подробно описал Жан. Тося обрадовался ему, как родному.
      - Ты - один среди всех, который внушает мне доверие, - обратился Тося к появившемуся невысокому усатому официанту в черном костюме. - Этот вечер я хотел бы провести за твоим столом.
      Тот с радостью помог Тосе избавиться от дубленки и проводил гостей к столу. Его коллеги разочарованно разошлись.
      Зал был полупустым. На эстраде у ударной установки на стуле стоял магнитофон, из которого пел Челентано. Делал он это так громко, что говорить с Лерочкой Тосе было затруднительно. Официант предложил меню. Тося достал пачку денег, разорвал упаковку и протянул двадцать пять рублей.
      - Пожалуйста, попроси Челентано петь потише, чтобы я слышал, о чем говорят чувства моей подруги.
      Голос Челентано перешел на шепот. "Надо было еще выбросить денег", подумал Тося.
      - Вот тебе еще четвертак. Или даже два. - Он протянул две купюры, разорвав упаковку второй пачки, которую "по рассеянности" вытащил из другого кармана. - Хочу, чтобы за соседними от меня столиками никто не сидел, - важно сказал Тося.
      Как выяснилось позже, форс этот был не совсем напрасным.
      - У меня мощное энергетическое поле. Нормально могу отдохнуть лишь в том случае, если никто не приближается ко мне ближе чем на пару метров. Ты уж потрудись, пожалуйста, голубчик.
      Официант удалился, оставив молодых людей знакомиться с ассортиментом блюд. Просматривая меню, Тося говорил Лерочке:
      - Когда тебя спрошу, чего бы хотелось, скажи, что хочешь ананас.
      Официант принялся тщательно записывать Тосин заказ в своей записной книжке. "Это официант до последней секунды", - думал Тося, глядя, как тот после названия каждого блюда наклоняется с целью расслышать поточнее, хотя Тося произносил слова достаточно громко.
      - ...А также шампанского "брют" и бутылку "Ахтамара". Пожалуй, все. Хотя... - Тося закрыл меню и обратился к Лерочке: - Чего бы тебе хотелось, дорогая?
      Та, закинув ногу на ногу, держа палец у рта, тайно восхищалась им, его умением перевоплощаться в разных людей. Сейчас он напоминал ей сверхбогатого молодого человека с выражением усталости от своей популярности на лице. Она услышала вопрос. Немного развернувшись на кресле, закатила глаза кверху, а кончик пальца засунула в рот.
      - Хочу ананас, - сказала Лерочка, вытащив палец.
      - И один ананас, пожалуйста, - проговорил Тося с такой уверенностью в голосе, что официант на секунду подумал, что в меню есть этот фрукт. Но, опомнившись, неуверенно сказал:
      - Извините, ананасов нет.
      - Ананасов нет? - изумился Тося. - Как же так? Семьсот за ананас, добавил он.
      - Извините. Я сейчас позвоню друзьям в "Интурист". Может, там удастся... - И он, извиняясь и кланяясь, удалился.
      На столе стали появляться разные предметы и блюда. Рядом, сразу за спиной Тоси, уселись двое. Официант оказался тут как тут. Он что-то объяснил посетителям. Они встали и растворились в дымном полумраке зала.
      - Я звонил в "Интурист", и сейчас заказ выполняется, - говорил официант, наливая шампанское в Лерочкин фужер.
      Тося посыпал лимон сахаром, взял бутылку коньяка, только что поставленную официантом, и, придвинув вторую рюмку, наполнил ее.
      - Присядь и выпей со мной.
      - Извините, нам не положено.
      - Не могу пить один. А Галочка пьет только шампанское.
      Тот, несколько поколебавшись, глянул по сторонам, снял бабочку и присел на предложенное кресло.
      В бутылке начало виднеться дно, когда Тося сказал:
      - Вижу, ты хороший парень и мне симпатичен как человек: располагаешь к откровению. Скажу тебе честно. Всю жизнь я занимался тем, что играл в карты, ездил по катранам. Сейчас мне повезло: я сорвал куш. Месяц назад мне уплатили триста тысяч по игре. Я решил завязать. Бог одобрил мое решение и сразу дал мне доходное стоящее дело. Но верных и умных людей, таких, как ты, например, у меня мало.
      Было заметно, что Тося опьянел. Официант внимательно ловил каждое слово. Он вдруг почувствовал, что судьба дает ему шанс - тот единственный, о котором говорят люди.
      Тут он заметил, что приехала его жена, которой он звонил с просьбой привезти билеты на концерт Пугачевой, добытые им с большим трудом. Но он не хотел в этот момент отходить от Тоси, так как чувствовал, что этот человек изменит его жизнь, оставив в ней какую-то часть своих денег. Прикуп продолжал:
      - У меня появились очень серьезные и влиятельные деловые партнеры в некоторых городах. В Москве мне нужны столь же серьезные поставщики. Есть у меня несколько, но увы, они очень мелкомасштабные. Мне нужен размах. В дело хочу вложить сто-двести тысяч. Ты коммуникабельный человек со связями, не так ли?
      - Да, у меня очень много знакомых, которые могут решить некоторые проблемы.
      - А нет ли среди твоих знакомых человека, который имеет выход на фианиты?
      - Так сразу сказать трудно. Надо подумать. Я постараюсь все разузнать. Когда это нужно?
      Тося рассказал, какие именно нужны фианиты и по какой цене он их возьмет. На тот момент у них с Васей их оставалось триста штук из той тысячи, что они купили три месяца назад у хорошо знакомого парня из Цхалтубо по имени Джумбер. Тот не в первый раз выполнял подобные заказы. В этот раз это были камни по 0,6 грамма огранки кабошон ценой 5 рублей за один камень. Друзья "продавали" их по сто рублей за камень.
      Официант ушел и тут же вернулся.
      - Пожалуйста, извините, с ананасами не вышло. Если бы на час раньше... Но чтобы поднять вам настроение, мне удалось договориться о двух билетах на концерт Аллы Пугачевой. В субботу, в "России". К концу вечера билеты будут доставлены вам сюда.
      - Это хорошо, - одобрил Тося, пережевывая лангет.
      Вечер подходил к концу. Глянув на часы, Тося попросил счет. При этом добавил:
      - Организуй такси к входу и внеси эту услугу в счет.
      Рассчитавшись с официантом, получив билеты и договорившись о встрече, Тося с Лерой направились в вестибюль. Услужливый официант отобрал у швейцара Тосину дубленку и самолично помог тому надеть ее. Лерочка застегивала шубу.
      Погода в этот день была морозной. Валил снег, и ветер играл им: то поднимая хлопья вверх, то закручивая юлой.
      Официант открыл дверь. Тося, пропустив Лерочку, шагнул на освещенное заснеженное крыльцо ресторана. Подъехало такси. Официант открыл дверцу машины. Но в тот момент, когда Тося, похлопав официанта по щеке, уже был готов сесть в автомобиль, перед глазами все завертелось, земля ушла из-под ног.
      Двое крепких ребят внесли его в скрипнувшую тормозами и остановившуюся тут же черную "Волгу". Он успел заметить лицо официанта, перекошенное гримасой удивления. Первое, что промелькнуло в голове, было: "Халдей позарился на мои деньги, вызвал головорезов, сейчас повезут в какой-нибудь погреб!" И он с ненавистью глянул из набирающей ход машины на растерянного официанта.
      Тося сидел на коленях одного из троих крепких парней на заднем сиденье. Руки были сжаты в кулаки, в одном из которых была пуговица от дубленки. Он хотел разжать кулак, но двое по бокам крепко держали его за руки, не давая этого сделать.
      Его завели в райотдел работники Петровки. Лишь там, в присутствии понятых, он разжал кулак с пуговицей, к удивлению и разочарованию оперов. Первый вопрос, который ему задали:
      - Расскажи, как провел сегодняшний день.
      Тося недоумевал. "Что их интересует? Может, они меня перепутали с кем-то? Утренний терпила не успел бы так быстро дать заяву. А даже если и так, найти человека в Москве ой как непросто. Тем более за такое короткое время".
      - Я приехал сегодня поездом на Киевский вокзал...
      - Напрасно ты пытаешься нам рассказывать эти басни. У нас твоя девушка. Наверняка она не знает о твоем сегодняшнем приезде.
      "Понты для приезжих", - подумал Прикуп.
      Он вспомнил, как, перед тем как выйти из дому, давал указания Лерочке:
      - Все чеки и записную книжку выложи из сумочки. Если вдруг тормознут менты, знай: мы приехали сегодня днем. Поезд "Одесса - Москва". Вагон девятый. Билеты выбросили.
      Но через десять минут перед ним легло на стол содержимое Лерочкиной сумки. Здесь были и чеки, и записная книжка. Но он твердо продолжал стоять на своем и отказывался отвечать на вопросы, несмотря на изощренные нападки восьми оперуполномоченных.
      Он сидел в камере, когда открылось окошко в центре двери. Тося поднял голову и увидел в нем лицо своего недавнего потерпевшего. "Все-таки из-за него", - подумал он.
      На допросе у следователя он предложил:
      - Я дам полный возврат терпиле. И столько же - тебе. И давай закончим все это.
      На что следователь ответил:
      - Я вижу, ты неплохой парень. Если бы это зависело от меня, мне было бы достаточно и пятой части того, что ты предлагаешь. Но ты где-то перешел дорогу "Петрам", а против них никто из нас не пойдет.
      - Это какая-то ошибка. Каким "Петрам"? Меня перепутали. Я никому не переходил дороги.
      Тося отказывался от показаний и от всего того, что ему вменяли. Его перевели в КПЗ, Лерочку выпустили.
      Через три дня прокурор дал санкцию на содержание до суда в следственном изоляторе. Его перевезли в Бутырку.
      Как только за спиной закрылись двери, он очутился в огромном сводчатом зале. Сбоку услышал французскую речь. Повернувшись, увидел роскошных женщин в шубах и сапогах на тонких высоких каблуках. Наверное, с ними были мужчины, но он их не заметил. Поразили лишь женщины, которые разглядывали старинную постройку. Пройдя через множество различных помещений, таких, как парикмахерская, душевая, камера хранения, бельевая и другие, оказался в камере, рассчитанной на тридцать семь человек, однако в ней находилось более пятидесяти.
      На нем был голубой в синюю точку костюм, темносиний американский батник и высокие красивые сапоги. Его коротко остригли, но эта прическа, как ни странно, больше прежней была к лицу Тосе. В руках он держал черную скатку.
      Он очень выделялся среди тех пятерых парней, с которыми переступил порог камеры. После знакомства с некоторыми ее обитателями не прошло и пары часов, как ему предложили стать членом первой семьи. Она состояла из девяти человек. Все они были очень разные и имели различные статьи Уголовного кодекса. Но одно было в них общее - это острый, живой ум.
      Они ели за большим дубовым столом, единственным в камере. Перед едой стол застилали чистой простыней и выставляли различные деликатесы. Занимался этим их "хозяйка" по прозвищу Кулибин.
      Каждому были разрешены передачи в пять килограммов каждую неделю. Они сдавались Кулибину, а тот распределял продукты между семейниками с заботливостью любящей матери. Остальные жители камеры ели у себя на шконках.
      Основным занятием заключенных были игры в шахматы, нарды, домино. Из физических игр - "слон".
      Собирались две команды желающих от пяти до десяти человек в каждой. Затем по очереди бросали пять зариков и по сумме определяли победителя это была команда, которой посчастливилось запрыгивать на проигравших в кости. Те выстраивались "слоном", согнувшись и крепко обняв друг друга вокруг пояса. "Слон" должен принять всех наездников и провезти до двери и обратно. В этом случае он выиграл, и команды менялись местами. Но если "слон" рассыпался - все начиналось сначала.
      Из пятидесяти жителей хаты лишь у двоих была статья 147-я - "Мошенничество". Это были Тося и Гарик.
      Тося сидел за столом и, покуривая, разговаривал с Гариком, очень большим и толстым парнем. Гарик заметил, что организовалась команда, в которую взяли худого, как гвоздь, азербайджанца.
      - Триста лет армяне мечтают ездить на азербайджанцах.
      Тося глянул на худого, обросшего парня в узком свитере. Он представил себе Гарика, сидящего у того на плечах, и громко рассмеялся.
      - Пойдем сыграем, - сказал Тося. - Вот и проедешься.
      - Смеешься! Мне бы хоть на первого запрыгнуть. А этого они запрячут в самый конец, - с досадой проговорил Гарик.
      - Не знаю, как насчет проехать, но сесть на него я тебе помогу. Пойдем скорее, уже начали бросать зарики.
      Они подошли к собравшейся в крут дюжине парней. Тося сказал, что будет играть, и они переукомплектовали команду.
      - Бросать будет Гарик, - объявил Тося.
      Тот выбросил три шестерки и две пятерки. Проигравшая команда стала "слоном", готовым принять наездников. Для этого они растянулись на полкамеры. Делалось это для того, чтобы было тяжелее допрыгнуть до слабого позвонка "слона" (в данном случае это был азербайджанец). При движении, наоборот, "слон" сжимался и становился похожим на большую пирамиду.
      Когда "всадник" отходил для разгона, участники стоящего "слона" прятали головы, так как в прыжке он мог сильно их зацепить ногой. В этот момент они не видели, что происходит вокруг.
      Тося отошел к самой двери для разгона. "Слон" смотрел на него. Он сделал резкое рывкообразное движение вперед, но остался стоять на месте. "Слон" запрятал головы, но, не услышав Тосиного бега, снова глядел на него.
      - Держись! - крикнул Тося и, громко стуча по кафелю, побежал.
      "Слон" спрятал головы и напрягся. Перед самым "слоном" свернул и устроился на нижних нарах. В это время Гарик встал во весь рост на верхней наре и, подобно американскому ковбою, запрыгнул на азербайджанца.
      Упал весь "слон".
      Гарик был счастлив. Он, улыбаясь, обнимал Тосю. Азербайджанец еще некоторое время лежал посреди камеры. Затем поднялся и, шатаясь, подкашивающейся походкой направился на свое место.
      Тося встретил много интересных и необычных людей. Познакомился с законами и правилами тюремной жизни, что увлекало его первое время. Но все это казалось сном. Он отказывался верить, что не может закончить начатую работу с перовским официантом. Ему очень хотелось увидеть и прижать к себе Лерочку, судьбу которой он не знал. Проснувшись, он не всегда понимал, где находится, и с надеждой поглядывал на двери. В глубине души он ожидал, что они откроются и эта чудовищная остановка в красочном и разнообразном движении его жизни останется позади.
      Каждый раз, придя с допроса, он задумывался над тем, как же удалось ментам выследить его? Но не находил ответа. Он вспоминал очкастого следователя, который говорил улыбаясь:
      - Так ты не догадываешься, каким образом попал к нам?
      На что Тося пожимал плечами и искренне отвечал:
      - Нет, не догадываюсь. Хоть намекните.
      Но тот в ответ лишь улыбался.
      Времени было предостаточно, он, лежа на шконке, вспоминал, как начал дружить и работать с Сашей Петровым. Чтобы воспоминания были более ясными, Тося решил поделиться ими с кем-либо. Как нельзя кстати для этого подходил худощавый русый парень по имени Гена Маки, привезенный из Риги работниками с Петровки, 38. У Гены с Тосей нашлись общие знакомые по свободе, что позволило им сдружиться, Тюремная дружба имеет строгие рамки и свои правила, основным из которых является: не задавать вопросов, касающихся криминальных действий. Но Тося сам решил рассказать Гене о работе в универмагах и фирменных магазинах, так как считал, что это тому пригодится.
      - Раньше в Москву, - говорил Тося удобно устроившемуся у него на наре Гене, - да и сейчас многие приезжают для того, чтобы купить разные дефицитные вещи. Некоторые это делают для себя, друзей и близких. Остальные - с целью спекульнуть в провинции. Поэтому в универмагах и фирменных магазинах стоят большие очереди.
      НА ДОВЕРИЕ
      Сразу после обеденного перерыва, когда очереди особенно длинные, Саша зашел в магазин. У него был вид грузчика с претензией на современность. Твердой, уверенной походкой он подошел к полной женщине, которая стояла в конце очереди за велюровыми пальто с воротником из ламы по цене 450 рублей. В этот отдел было особое столпотворение, так как цена на такое пальто на рынке доходила до двух тысяч рублей.
      - Продаю пальто черного и синего цвета, - высоко держа голову, твердо и уверенно сказал Саша, так что его услышали еще несколько человек из очереди.
      - За сколько продаете? - спросила тучная женщина, вытирая пот с лица: в магазине было слишком душно, очередь не двигалась, и она не знала, достанется ли ей пальто. Она очень устала - с семи часов на ногах.
      - Продаю по пятьсот рублей. Имеются все размеры.
      Саша мельком глянул на окружающих его женщин и, отметив про себя, что худых нет, добавил:
      - Кроме сорок второго и сорок четвертого.
      Женщины с огоньками радости в глазах обступили Сашу.
      - Мне нужны два черных, сорок восьмого и пятидесятого размеров, скороговоркой говорила одна.
      Затем еще три женщины, включая полную, заголосили наперебой.
      - Я работаю в этом магазине уже четыре года. И мне не нужны неприятности. Вы так кричите, что того и гляди узнает начальство. Давайте отойдем к выходу и там обстоятельно поговорим, - сказал Саша, озираясь по сторонам.
      Они вышли из магазина и немного отошли от выхода.
      - Гражданка, я скажу вам сразу. Имеется две расцветки и все размеры, кроме сорок второго и сорок четвертого, - обратился Саша к усталой тучной женщине, не обращая внимания на окружающих его еще троих.
      - А нам? Нам тоже надо! - снова затарахтели женщины.
      В этот момент подошел Тося с бумажным пакетом в руках.
      - Извините, пожалуйста, молодой человек. Большое вам спасибо за то, что вы мне вынесли. Все меня устраивает. Но мне нужен еще и пятьдесят второй размер. - Говоря это, он указывал на пакет, всем видом давая понять, что именно здесь находится тот товар, который он приобрел.
      Недовольный Саша обратился к нему:
      - Какой-то вы очень странный. Все, что вы мне сказали, и все, за что вы заплатили, я вам вынес. А вы ко мне вдруг с какой-то претензией. Надо было раньше думать и решать, что вам нужно.
      - Извините. Да, это моя вина, - ответил Тося. - Я действительно заказал пятидесятый размер. Уже проехал полпути, но вернулся, вспомнив, что тестю не взял. Вы, пожалуйста, меня извините, но мне нужен еще один спортивный костюм пятьдесят второго размера.
      Тогда Саша повернулся к своим спутницам:
      - Извините меня, пожалуйста. Вам придется подождать пять минут. Видите, это очень настырный молодой человек. Сейчас я вынесу ему еще один костюм, и потом мы с вами продолжим. С вами все равно будет несколько дольше. А с ним я быстро разберусь.
      Он взял у Тоси сто пятьдесят рублей - деньги за костюм - и ушел вдоль магазина на склад. Обойдя магазин, он подошел к ожидающему такси - в машине, рядом с водителем, друзьями был оставлен дорогой красивый спортивный костюм, - купленный Тосей неделю назад в магазине "Березка".
      В отсутствие Саши Тося беседовал с женщинами. Он рассказал, что вот уже третий раз пользуется услугами этого человека.
      - Сейчас, - говорил он, - я купил спортивные костюмы на пробу. Хочу посмотреть, как они будут идти. И если окажется, что будет так, как я думаю, хочу договориться с этим парнем, чтобы купить у него двадцать пар.
      Пришел Саша, держа в руках новенький костюм.
      - Сейчас, одну секундочку, - сказал Тося. - Хочу уточнить расцветку. - Он развернул костюм и начал им любоваться, останавливаясь на достоинствах материала и покроя.
      Саша достал блокнот и ручку, начал интересоваться у женщин цветом и размером нужных пальто. Тося продолжал разглядывать костюм, держа его над головой на вытянутых руках, привлекая внимание прохожих.
      - Почему вы не уходите? - обратился к нему Саша. - Вы получили все, что вам нужно. Меня уволят с работы, если узнают, что я приторговываю вещами. А вы разглядываете свой костюм так демонстративно, что обязательно кто-нибудь заметит. - Его волнение начало передаваться женщинам, и те стали рекомендовать Тосе рассматривать костюм где-нибудь в другом месте.
      Тося ушел и, обойдя магазин с другой стороны, сел в такси.
      Через десять минут пришел Саша, и они направились к другому магазину. Считая деньги, Саша рассказал, что только тучная женщина захотела купить одно пальто. А остальные заказали по два, по три.
      Однажды в камеру ввели толстого парня, который явно всех опасался. Это сразу же заметили обитатели и подвергли того нападкам. У Тоси парень вызывал жалость своим болезненным видом. После беглой беседы он объявил о своем покровительстве ему. Когда друзья пытались узнать причину этой опеки, они шутили, намекая, что Тося "нашел себе пухленькую девушку".
      Но дело обстояло иначе. Он узнал, что парень до Бутырок провел три месяца в Кащенко, где ему поставили диагноз "шизофрения". Тося знал, что если бы его самого признали шизофреником, он оказался бы на свободе, проведя всего лишь несколько месяцев на вольнячей больничке. Он решил, что с помощью этого парня сумеет добыть этот диагноз.
      Каждый день он усаживал его на свои нары и долго беседовал, пытаясь воспроизвести день за днем трехмесячное пребывание того в больнице. Уже через неделю симптомы болезни парня он сумел применить к себе. Внимательно слушая собеседника, он определял реакцию его на те или иные вопросы и действия медперсонала. Он не спеша входил в выбранную роль.
      Когда Тося получил ответы на все интересующие его вопросы, парня забрали из камеры. Выяснилось, что попал он в общак по ошибке, и теперь его перевели в признанку.
      Тося написал несколько заявлений прокурору, в которых говорилось, что его жену избивают в соседней камере, отчего та громко кричит по ночам, не давая ему уснуть.
      На очередном допросе он пытался узнать у следователя цены на нефть на мировом рынке, объясняя это тем, что знает о богатом месторождении и не хочет продешевить. При этом уговаривал следователя съездить в Германию в качестве его представителя и договориться о продаже нефти.
      Через несколько дней его осмотрели врачи. К их вопросам Тося был готов. Еще через несколько дней рано утром его вызвали с вещами. Кулибин заботливо помог собрать вещи и, завернув "тормозок" в дорогу, пожелал удачи.
      Тося прощался с семейниками. Теплота этого прощания тронула его. Неожиданно для себя понял, что эти люди за восемь месяцев стали ему близкими и родными.
      "НА СЕРПАХ"
      Этап пришел в институт Сербского. Его завели в большую комнату, у стены которой стояла ванна. Возле нее - бабушка в белом халате. Другая женщина сидела за столом неподалеку и о чем-то разговаривала с молодой рыжеватой девушкой с аппетитными формами. На ней была надета зеленая форма с укороченной юбкой. На мгновение Тося задержал взгляд на привлекательной девушке, которая, казалось, не замечает его присутствия.
      - Раздевайся, сынок, - сказала бабушка, проверяя рукой температуру воды.
      Тося, понимая, что обследование началось с той минуты, как он ступил на территорию института, отогнал от себя праздные мысли. Надел маску недалекого человека. Голова тут же опустела. Он стал раздеваться и ни на кого больше не обращал внимания.
      Прикуп стоял голый, когда молодая женщина повернулась и, глянув на него, заигрывающе сказала:
      - А он ничего.
      Не слыша ее, залез в ванну и отдался в бабушкины руки, которые искусно принялись его мылить.
      Его одели в больничную пижаму и отвели в палату на двенадцать человек. На окнах не было решеток. Их заменяли сверхпрочные стекла. Там стояли вольнячие кровати, аккуратно застеленные. В углу у входа на табуретке безучастно сидела женщина.
      Он подошел к указанной кровати. Но в этот момент открылась дверь и его вызвали.
      Тося вошел в комнату с длинным столом посередине. У стола стояла его мать. Глаза ее были полны слез. Сердце кольнуло и заныло, но мозг ни на долю секунды не мог оставить мысль о цели пребывания в психушке. Он, превозмогая желание обнять мать, сказал:
      - А-а, это ты.
      Она изумленно смотрела на него и не узнавала.
      Подходил к концу год с момента его ареста, а мать все это время думала, как он там.
      - Сынок, - сказала она, подошла и обняла его.
      Он стоял опустив руки и безразлично смотрел сквозь нее.
      - Что они с тобой сделали? - Слезы катились по ее щекам.
      Она трогала его лицо. Он продолжал быть каменным, хотя сердце рвалось в груди. Он не мог молчать, но и говорить было нечего, так как знал, что где-то в этой большой комнате за ними внимательно следят, записывая каждое слово.
      - Они бьют ее, и она кричит, - сказал он.
      - Кого бьют, Тося?
      - Лерочку бьют.
      - Да она дома! - Мать плакала, глядя на отупевшего сына.
      Узнав о том, что его повезут в Сербского, она понимала, что он затеял очередной обман, и была готова к этому. Но увидев перед собой совершенно другого человека, внешне немного похожего на ее сына, она впала в сомнение и отчаяние.
      - Что с ним такое? - набросилась она на вошедшего охранника.
      - Я ничего не знаю, - сказал он. - Я пришел сказать, что время свидания окончено.
      Прошла неделя пребывания Тоси в этом институте. Он очень устал, так как за все это время не расслабился ни на секунду. Приходилось держать себя под контролем даже ночью, во время сна, потому что око сиделки было всегда начеку.
      Когда уверенность начала покидать и силы были на исходе, он вдруг почувствовал, как открылось второе дыхание. Тося стал думать и с легкостью делать так, как того требовал диагноз.
      Заведующей отделением была Маргарита Феликсовна. Говорили, что она дочь Дзержинского. Теперь он общался с ней в нужном ему ключе.
      Прошел месяц, и он знал, что все получилось.
      Его вызвали на консилиум и вечером того же дня отправили в Бутырку спецэтапом из восьми человек.
      Дорогой Тося смотрел на своих попутчиков. И с каждой минутой убеждался в том, что все они "признаны". К этому времени он научился распознавать истинных больных, хотя это было нелегким делом.
      На дворе стоял жаркий август. Но он не стал сдавать дубленку и шапку-ушанку в камеру хранения. Он был уверен, что попадет в камеру для душевнобольных людей, где будет место, чтобы развесить вещи.
      Их долго водили по длинным коридорам тюрьмы, где открывались замки, исчезал один из этапа. Тося надел на себя дубленку и шапку, чтобы не носить в руках. У каждой камеры, где оставались один за другим его попутчики, он с удовлетворением отмечал, что это камеры для больных людей. Но вот рядом с ним не осталось никого из тех, с кем выехал из больницы, и его повели в другое, уже знакомое ему крыло тюрьмы. Он догадался, что все старания были напрасны.
      Проходя мимо хаты, в которой он жил до посещения института, он заметил табличку с надписью: "Карантин".
      - Хочу в эту хату, - остановившись, сказал Тося "попкарю".
      - Не положено. Карантин, - заметил тот, толкнув его в спину.
      Время близилось к полуночи, когда он зашел в камеру, которая показалась вдвое больше предыдущей, хотя на самом деле была в точности такой же. За ним закрылись железные двери и лязгнули засовы.
      Камера отличалась от остальных страстной любовью к разного рода играм, отчего весь второй этаж, освещенный лампами дневного света, вмещал в себе множество игроков, в руках которых были карты, сделанные из рентгеновской пленки.
      При виде нового лица они оторвались от своих дел и с интересом и любопытством принялись разглядывать Тосю. Было влажно, жарко и душно, отчего лица заключенных лоснились от пота. Они смотрели на человека в длинной, до пят, дубленке, в высокой норковой шапке и расстегнутых сапогах, толстый красивый серый мех которых переливался в мутных неоновых бликах.
      Вид северного человека вызвал интерес обитателей хаты. Они отложили игры и обступили Прикупа. На вопрос, откуда прибыл, он кратко рассказал об институте, где провел больше месяца.
      Услышав про психушку и сопоставив с видом Тоси, сокамерники уверовали в его слабоумие. Они стали предлагать сыграть в карты. Он отказывался. Но натиск продолжался и становился сильнее с каждой минутой.
      "Сгорела хата, палите и сарай, - подумал Прикуп. - Какой скверный день. Ломается все задуманное. А тут еще эти быки поглядывают на мой гардеробчик".
      - Ну, что ж, - сказал Прикуп. - Я никогда в жизни не играл ни в одну игру. Но у меня есть дядя... - И он рассказал о своем дяде и о том, какие большие деньги сулит ему правильно найденное решение.
      Он расставил четырехходовку, за решение которой пообещал отдать все предметы своего зимнего гардероба.
      Тося поставил толстый баул, сшитый заботливым Кулибиным. Положил сверху два предмета зависти. Закурив и задумался, пытаясь понять, где же произошел прокол. В этот раз он этого не узнал, так как чей-то сиплый голос привел его в реальность:
      - Мы решили твой этюд. Давай дубленку, шапку и сапоги.
      Тося повернулся и глянул на обступивших его ребят.
      - Вы решили задачу? Вот и отлично. Но только как это - "давай"? Мы ведь находимся в тюрьме, а здесь никто никому ничего просто так не дает. А если вы хотите получить те вещи, о которых только что сказали, вам придется поставить что-нибудь напротив. И мы сыграем. Если решение окажется правильным, тогда я буду знать, что проиграл эти вещи, и мне никто ничего не сможет выписать.
      - Что же нам поставить напротив? - задумались шахматисты.
      После недолгих споров решено было против трех предметов зависти поставить табачные изделия. Началась игра. Тося залез в пат и объявил об этом.