Тридцати неполных лет –
Любо ли не любо –
Прибыл Теркин На тот свет,
А на этом убыл.
 
 
Убыл-прибыл в поздний час
Ночи новогодней.
Осмотрелся в первый раз
Теркин в преисподней…
 
 
Так пойдет – строка в строку
Вразворот картина.
Но читатель начеку:
– Что за чертовщина!
 
 
– В век космических ракет,
Мировых открытий –
Странный, знаете, сюжет
– Да, не говорите!...
 
 
– Ни в какие ворота.
– Тут не без расчета…
– Подоплека не проста.
– То-то и оно-то…
 

 
И держись: наставник строг
Проницает с первых строк… 
 
 
Ах, мой друг, читатель-дока,
Окажи такую честь:
Накажи меня жестоко,
Но изволь сперва прочесть. 
 
 
Не спеши с догадкой плоской,
Точно критик-грамотей,
Всюду слышать отголоски
Недозволенных идей. 
 
 
И с его лихой ухваткой
Подводить издалека –
От ущерба и упадка
Прямо к мельнице врага. 
 
 
И вздувать такие страсти
Из запаса бабьих снов,
Что грозят Советской власти
Потрясением основ. 
 
 
Не ищи везде подвоха,
Не пугай из-за куста.
Отвыкай. Не та эпоха –
Хочешь, нет ли, а не та! 
 
 
И доверься мне по старой
Доброй дружбе грозных лет:
Я зазря тебе не стану
Байки баять про тот свет. 
 
 
Суть не в том, что рай ли с адом,
Черт ли, дьявол – все равно:
Пушки к бою едут задом,–
Это сказано давно… 
 
 
Вот и все, чем автор вкратце
Упреждает свой рассказ,
Необычный, может статься,
Странный, может быть, подчас.
Но – вперед. Перо запело.
Что к чему – покажет дело.
 
 

 
Повторим: в расцвете лет,
В самой доброй силе
Ненароком на тот свет
Прибыл наш Василий.
 
 
Поглядит – светло, тепло,
Ходы-переходы –
Вроде станции метро,
Чуть пониже своды.
 
 
Перекрытье – не чета
Двум иль трем накатам.
Вот где бомба ни черта
Не проймет – куда там!
 
 
(Бомба! Глядя в потолок
И о ней смекая,
Теркин знать еще не мог,
Что – смотря какая.
 
 
Что от нынешней – случись
По научной смете –
Так, пожалуй, не спастись
Даже на том свете.)
 
 
И еще – что явь, что сон –
Теркин не уверен,
Видит, валенками он
Наследил у двери.
А порядок, чистота –
Не приткнуть окурок.
Оробел солдат спроста
И вздохнул:
– Культура…
 
 
Вот такие бы везде
Зимние квартиры.
Поглядим – какие где
Тут ориентиры.
 
 
Стрелка «Вход». А «Выход»? Нет.
Ясно и понятно:
Значит, пламенный привет,–
Путь закрыт обратный.
 
 
Значит, так тому и быть,
Хоть и без привычки.
Вот бы только нам попить
Где-нибудь водички.
 
 
От неведомой жары
В горле зачерствело.
Да потерпим до поры,
Не в новинку дело.
 
 
Видит Теркин, как туда,
К станции конечной,
Прибывают поезда
Изо мглы предвечной.
И выходит к поездам,
Важный и спокойный,
Того света комендант –
Генерал-покойник.
Не один – по сторонам
Начеку охрана.
Для чего – судить не нам,
Хоть оно и странно:
Раз уж списан ты сюда,
Кто б ты ни был чином,
Впредь до Страшного суда
Трусить нет причины.
 
 
По уставу, сделав шаг,
Теркин доложился:
Мол, такой-то, так и так,
На тот свет явился.
 
 
Генерал, угрюм на вид,
Голосом усталым:
– Ас которым,– говорит,–
Прибыл ты составом?
 
 
Теркин – в струнку, как стоял,
Тем же самым родом:
– Я, товарищ генерал,
Лично, пешим ходом.
 
 
– Как так пешим?
– Виноват.
(Строги коменданты!)
– Говори, отстал, солдат,
От своей команды?
 
 
Так ли, нет ли – все равно
Спорить не годится.
– Ясно! Будет учтено.
И не повторится.
 
 
– Да уж тут что нет, то нет,
Это, брат, бесспорно,
Потому как на тот свет
Не придешь повторно.
 
 
Усмехнулся генерал:
– Ладно. Оформляйся.
Есть порядок – чтоб ты знал –
Тоже, брат, хозяйство.
Всех прими да всех устрой –
По заслугам место.
Кто же трус, а кто герой –
Не всегда известно.
 
 
Дисциплина быть должна
Четкая до точки:
Не такая, брат, война,
Чтоб поодиночке…
Проходи давай вперед –
Прямо по платформе.
 
 
– Есть идти! –
И поворот
Теркин дал по форме.
 
 
И едва за стрелкой он
Повернул направо –
Меж приземистых колонн –
Первая застава.
 
 
Тотчас все на карандаш:
Имя, номер, дату.
– Аттестат в каптерку сдашь,
Говорят солдату.
 
 
Удивлен весьма солдат:
– Ведь само собою –
Не положен аттестат
Нам на поле боя.
Раз уж я отдал концы –
Не моя забота.
 
 
– Все мы, братец, мертвецы,
А порядок – вот он.
Для того ведем дела
Строго – номер в номер,–
Чтобы ясность тут была,
Правильно ли помер.
Ведь случалось иногда –
Рана несмертельна,
А его зашлют сюда,
С ним возись отдельно.
Помещай его сперва
В залу ожиданья…
(Теркин мельком те слова
Принял во вниманье.)
 
 
– Ты понятно, новичок,
Вот тебе и дико.
А без формы на учет
Встань у нас поди-ка.
 
 
Но смекнул уже солдат:
Нет беды великой.
То ли, се ли, а назад
Вороти поди-ка.
 
 
Осмелел, воды спросил:
Нет ли из-под крана?
На него, глаза скосив,
Посмотрели странно.
 
 
Да вдобавок говорят,
Усмехаясь криво:
– Ты еще спросил бы, брат,
На том свете пива…
 
 
И довольны все кругом
Шуткой той злорадной.
Повернул солдат кру-гом:
– Будьте вы неладны…
Позади Учетный стол,
Дальше – влево стрелки.
Повернул налево – стоп, Смотрит:
Стол проверки.
И над тем уже Столом –
Своды много ниже,
Свету меньше, а кругом –
Полки, сейфы, ниши;
Да шкафы, да вертлюги
Сзади, как в аптеке;
Книг толстенных корешки,
Папки, картотеки.
И решеткой обнесен
Этот Стол кромешный
И кромешный телефон
(Внутренний, конечно).
 
 
И доносится в тиши
Точно вздох загробный:
– Авто-био опиши
Кратко и подробно…
 
 
Поначалу на рожон
Теркин лезть намерен:
Мол, в печати отражен,
Стало быть, проверен.
 
 
– Знаем: «Книга про бойца».
– Ну так в чем же дело?
– «Без начала, без конца» –
Не годится в «Дело».
– Но поскольку я мертвец…
– Это толку мало.
– …То не ясен ли конец?
– Освети начало.
 
 
Уклоняется солдат:
– Вот еще обуза.
Там же в рифму все подряд,
Автор – член союза…
 
 
– Это – мало ли чего,
Той ли меркой мерим.
Погоди, и самого
Автора проверим…
 
 
Видит Теркин, что уж тут
И беда, пожалуй:
Не напишешь, так пришьют
От себя начало.
 
 
Нет уж, лучше, если сам.
И у спецконторки,
Примостившись, написал
Авто-био Теркин.
 

 
По графам: вопрос – ответ.
Начал с предков – кто был дед.
«Дед мой сеял рожь, пшеницу,
Обрабатывал надел.
Он не ездил за границу,
Связей также не имел.
Пить – пивал. Порой без шапки
Приходил, в сенях шумел.
Но, помимо как от бабки,
Он взысканий не имел.
Не представлен был к награде,
Не был дед передовой.
И отмечу правды ради –
Не работал над собой.
Уклонялся.
И постольку Близ восьмидесяти лет
Он не рос уже нисколько,
Укорачивался дед…»
 

 
 
 
 
Так и далее – родных
Отразил и близких,
Всех, что числились в живых
И посмертных списках. 
 
 
Стол проверки бросил взгляд
На его работу:
– Расписался? То-то, брат.
Следующий – кто там? 
 
 
Впрочем, стой,– перелистал,
Нет ли где помарок.
– Фотокарточки представь
В должных экземплярах... 
 
 
Докажи тому Столу:
Что ж, как не запасся,
Как за всю войну в тылу
Не был ты ни часа.
– До поры была со мной
Карточка из дома -
Уступить пришлось одной,
Скажем так, знакомой...
Но суров закон Стола,
Голос тот усопший:
– Это личные дела,
А порядок общий. 
 
 
И такого никогда
Не знавал при жизни -
Слышит:
– Палец дай сюда,
Обмакни да тисни. 
 
 
Передернуло всего,
Но махнул рукою.
– Палец? Нате вам его.
Что еще другое?.. 
 
 
Вышел Теркин на простор
Из-за той решетки.
Шаг, другой – и вот он, Стол
Медсанобработки.
Подошел – не миновать
Предрешенной встречи.
И, конечно же, опять
Не был обеспечен. 
 
 
Не подумал, сгоряча
Протянувши ноги,
Что без подписи врача
В вечность нет дороги; 
 
 
Что и там они, врачи,
Всюду наготове
Относительно мочи
И солдатской крови. 
 
 
Ахнул Теркин:
– Что за черт,
Что за постановка:
Ну как будто на курорт
Мне нужна путевка!
Сколько всяческой возни
В их научном мире.
 
 
Вдруг велят:
– А ну, дыхни,
Рот разинь пошире.
Принимал?
– Наоборот.-
И со вздохом горьким:
– Непонятный вы народ,-
Усмехнулся Теркин.
 
 
– Кабы мне глоток-другой
При моем раненье,
Я бы, может, ни ногой
В ваше заведенье...
 

 
Но солдат – везде солдат:
То ли, се ли – виноват.
Виноват, что в этой фляге
Не нашлось ни капли влаги,-
Старшина был скуповат,
Не уважил – виноват. 
 
 
Виноват, что холод жуткий
Жег тебя вторые сутки,
Что вблизи упал снаряд,
Разорвался – виноват.
Виноват, что на том свете
За живых мертвец в ответе. 
 
 
Но молчи, поскольку – тлен,
И терпи волынку.
Пропустили сквозь рентген
Всю его начинку. 
 
 
Не забыли ничего
И науки ради
Исписали на него
Толстых три тетради. 
 
 
Молоточком – тук да тук,
Хоть оно и больно,
Обстучали все вокруг -
Чем-то недовольны. 
 
 
Рассуждают – не таков
Запах. Вот забота:
Пахнет парень табаком
И солдатским потом. 
 
 
Мол, покойник со свежа
Входит в норму еле,
Словно там еще душа
Притаилась в теле. 
 
 
Но и полных данных нет,
Снимок, что ль, нечеткий.
– Приготовься на предмет
Общей обработки. 
 
 
– Баня? С радостью туда,
Баня – это значит
Перво-наперво – вода.
– Нет воды горячей.
– -Ясно! Тот и этот свет
В данном пункте сходны.
И холодной тоже нет?
– Нету. Душ безводный. -
 
 
Вот уж это никуда! -
Возмутился Теркин.
– Здесь лишь мертвая вода.
– Ну, давайте мертвой. 
 
 
– Это – если б сверху к нам,
Поясняет некто,-
Ты явился по частям,
То есть некомплектно.
Мы бы той тебя водой
Малость покропили,
Все детали меж собой
В точности скрепили.
И готов – хоть на парад -
Ты во всей натуре...
Приступай давай, солдат,
К общей процедуре. 
 
 
Снявши голову, кудрей
Не жалеть, известно.
– Ах, валяйте, да скорей,
Мне бы хоть до места... 
 
 
Раз уж так пошли дела,
Не по доброй воле,
Теркин ищет хоть угла
В мрачной той юдоли. 
 
 
С недосыпу на земле,
Хоть как есть, в одеже,
Отоспаться бы в тепле -
Ведь покой положен. 
 
 
Вечный, сказано, покой -
Те слова не шутки.
Ну, а нам бы хоть какой,
Нам бы хоть на сутки. 
 
 
Впереди уходят вдаль,
В вечность коридоры -
Того света магистраль,-
Кверху семафоры. 
 
 
И видны за полверсты,
Чтоб тебе не сбиться,
Указателей персты,
Надписи, таблицы... 
 
 
Строгий свет от фонарей,
Сухость в атмосфере.
А дверей – не счесть дверей,
И какие двери! 
 
 
Все плотны, заглушены
Способом особым,
Выступают из стены
Вертикальным гробом. 
 
 
И какую ни открой -
Ударяет сильный,
Вместе пыльный и сырой,
Запах замогильный. 
 
 
И у тех, что там сидят,
С виду как бы люди,
Означает важный взгляд:
«Нету. И не будет». 
 
 
Теркин мыслит: как же быть,
Где искать начало?
«Не мешай руководить!» -
Надпись подсказала. 
 
 
Что тут делать? Наконец
Набрался отваги -
Шасть к прилавку, где мертвец
Подшивал бумаги. 
 
 
Мол, приписан к вам в запас
Вечный – и поскольку
Нахожусь теперь у вас,
Мне бы, значит, койку... 
 
 
Взглядом сонным и чужим
Тот солдата смерил,
Пальцем – за ухо – большим
Указал на двери
В глубине.
Солдат – туда,
Потянул за ручку.
Слышит сзади:
– Ах, беда
С этою текучкой... 
 
 
Там за дверью первый стол,-
Без задержки следуй -
Тем же, за ухо, перстом
Переслал к соседу. 
 
 
И вели за шагом шаг
Эти знаки всуе,
Без отрыва от бумаг
Дальше указуя. 
 
 
Но в конце концов ответ
Был членораздельный:
– Коек нет. Постели нет.
Есть приклад постельный.
– Что приклад? На кой он ляд?
Как же в этом разе?
– Вам же ясно говорят:
Коек нет на базе.
Вам же русским языком...
Простыни в просушке.
Может выдать целиком
Стружки
Для подушки. 
 
 
Соответственны слова
Древней волоките:
Мол, не сразу и Москва,
Что же вы хотите? 
 
 
Распишитесь тут и там,
Пропуск ваш отмечен.
Остальное – по частям.
– Тьфу ты! – плюнуть нечем. 
 
 
Смех и грех: навек почить,
Так и то на деле
Было б легче получить
Площадь в жилотделе. 
 
 
Да притом, когда б живой
Слышал речь такую,
Я ему с его «Москвой»
Показал другую. 
 
 
Я б его за те слова
Спосылал на базу.
Сразу ль, нет ли та «Москва»,
Он бы понял сразу! 
 
 
Я б ему еще вкатил
По гвардейской норме,
Что такое фронт и тыл -
Разъяснил бы в корне... 
 
 
И уже хотел уйти,
Вспомнил, что, пожалуй,
Не мешало б занести
Вывод в книгу жалоб. 
 
 
Но отчетлив был ответ
На вопрос крамольный:
– На том свете жалоб нет,
Все у нас довольны. 
 
 
Книги незачем держать,-
Ясность ледяная.
– Так, допустим. А печать -
Ну хотя б стенная? 
 
 
– Как же, есть.
Пройти пустяк -
За угол направо.
Без печати – как же так,
Только это зря вы... 
 
 
Ладно.
Смотрит – за углом -
Орган того света.
Над редакторским столом -
Надпись: «Гробгазета». 
 
 
За столом – не сам, так зам,-
Нам не все равно ли,-
– Я вас слушаю,– сказал,
Морщась, как от боли. 
 
 
Полон доблестных забот,
Перебил солдата:
– Не пойдет. Разрез не тот.
В мелком плане взято. 
 
 
Авторучкой повертел.
– Да и места нету.
Впрочем, разве что в Отдел
Писем без ответа... 
 
 
И в бессонный поиск свой
Вникнул снова с головой. 
 
 
Весь в поту, статейки правит,
Водит носом взад-вперед:
То убавит, то прибавит,
То свое словечко вставит,
То чужое зачеркнет.
То его отметит птичкой,
Сам себе и Глав и Лит,
То возьмет его в кавычки,
То опять же оголит. 
 
 
Знать, в живых сидел в газете,
Дорожил большим постом.
Как привык на этом свете,
Так и мучится на том. 
 
 
Вот притих, уставясь тупо,
Рот разинут, взгляд потух.
Вдруг навел на строчки лупу,
Избоченясь, как петух. 
 
 
И последнюю проверку
Применяя, тот же лист
Он читает снизу кверху,
А не только сверху вниз.
Верен памятной науке,
В скорбной думе морщит лоб. 
 
 
Попадись такому в руки
Эта сказка – тут и гроб!
Он отечески согретым
Увещаньем изведет.
Прах от праха того света,
Скажет: что еще за тот? 
 
 
Что за происк иль попытка
Воскресить вчерашний день,
Неизжиток
Пережитка
Или тень на наш плетень?
Впрочем, скажет, и не диво,
Что избрал ты зыбкий путь.
Потому – от коллектива
Оторвался – вот в чем суть. 
 
 
Задурил, кичась талантом,-
Да всему же есть предел,-
Новым, видите ли, Дантом
Объявиться захотел. 
 
 
Как же было не в догадку -
Просто вызвать на бюро
Да призвать тебя к порядку,
Чтобы выправил перо. 
 
 
Чтобы попусту бумагу
На авось не тратил впредь:
Не писал бы этак с маху -
Дал бы планчик просмотреть. 
 
 
И без лишних притязаний
Приступал тогда к труду,
Да последних указаний
Дух всегда имел в виду. 
 
 
Дух тот брал бы за основу
И не ведал бы прорух... 
 
 
Тут, конечно, автор снова
Возразил бы:
– Дух-то дух.
Мол, и я не против духа,
В духе смолоду учен.
И по части духа -
Слуха,
Да и нюха -
Не лишен. 
 
 
Но притом вопрос не праздный
Возникает сам собою:
Ведь и дух бывает разный -
То ли мертвый, то ль живой.
За свои слова в ответе
Я недаром на посту:
Мертвый дух на этом свете
Различаю за версту.
И не той ли метой мечен
Мертвых слов твоих набор.
Что ж с тобой вести мне речи -
Есть с живыми разговор! 
 
 
Проходите без опаски
За порог открытой сказки
Вслед за Теркиным моим -
Что там дальше – поглядим. 
 
 
Помещенья вроде ГУМа -
Ходишь, бродишь, как дурной.
Только нет людского шума -
Всюду вечный выходной.
 
 
Сбился с ног, в костях ломота,
Где-нибудь пристать охота.
 

 
Галереи – красота,
Помещений бездна,
Кабинетов до черта,
А солдат без места. 
 
 
Знать не знает, где привал
Маеты бессонной,
Как тот воин, что отстал
От своей колонны. 
 
 
Догони – и с плеч гора,
Море по колено.
Да не те все номера,
Знаки и эмблемы. 
 
 
Неизвестных столько лиц,
Все свои, все дома.
А солдату – попадись
Хоть бы кто знакомый. 
 
 
Всем по службе недосуг,
Смотрят, не вникая...
И не ждал, не думал – вдруг
Встреча. Да какая! 
 
 
В двух шагах перед тобой
Друг-товарищ фронтовой. 
 
 
Тот, кого уже и встретить
Ты не мог бы в жизни сей.
Но и там – и на том свете -
Тоже худо без друзей... 
 
 
Повстречал солдат солдата,
Друга памятных дорог,
С кем от Бреста брел когда-то,
Пробираясь на восток. 
 
 
С кем расстался он, как с другом
Расстается друг-солдат,
Второпях – за недосугом
Совершить над ним обряд. 
 
 
Не посетуй, что причалишь
К месту сам, а мне – вперед.
Не прогневайся, товарищ.
И не гневается тот. 
 
 
Только, может, в миг прощальный,
Про себя, живой солдат
Тот безропотно-печальный
И уже нездешний, дальний,
Протяженный в вечность взгляд
Навсегда в душе отметит,
Хоть уже дороги врозь... 
 
 
– Друг-товарищ, на том свете -
Вот где встретиться пришлось... 
 
 
Вот он – в блеклой гимнастерке
Без погон -
Из тех времен.
"Значит, все,– подумал Теркин,-
Я – где он.
И все – не сон". 
 
 
– Так-то брат...-
Слова излишни.
Поздоровались. Стоят.
Видит Теркин: друг давнишний
Встрече как бы и не рад. 
 
 
По какой такой причине -
На том свете ли обвык
Или, может, старше в чине
Он теперь, чем был в живых? 
 
 
– Так-то, Теркин...
– Так, примерно:
Не понять – где фронт, где тыл.
В окруженье – в сорок первом -
Хоть какой, но выход был. 
 
 
Был хоть запад и восток,
Хоть в пути паек подножный,
Хоть воды, воды глоток! 
 
 
Отоспись в чащобе за день,
Ночью двигайся. А тут?
Дай хоть где-нибудь присядем -
Ноги в валенках поют... 
 
 
Повернули с тротуара
В глубь задворков за углом,
Где гробы порожней тарой
Были свалены на слом. 
 
 
Размещайся хоть на дневку,
А не то что на привал.
– Доложи-ка обстановку,
Как сказал бы генерал. 
 
 
Где тут линия позиций,-
Жаль, что карты нет со мной,-
Ну, хотя б-в каких границах
Расположен мир иной?.. 
 
 
– Генерал ты больно скорый,
Уточнился бы сперва:
Мир иной – смотря который,-
Как-никак их тоже два. 
 
 
И от ног своих разутых,
От портянок отвлечен,
Теркин – тихо:
– Нет, без шуток?..-
Тот едва пожал плечом. 
 
 
– Ты-то мог не знать – заглазно.
Есть тот свет, где мы с тобой,
И конечно, буржуазный
Тоже есть, само собой. 
 
 
Всяк свои имеет стены
При совместном потолке.
Два тех света, две системы,
И граница на замке. 
 
 
Тут и там свои уставы
И, как водится оно,-
Все иное – быт и нравы...
– Да не все ли здесь равно? 
 
 
– Нет, брат,– все тому подобно,
Как и в жизни – тут и там.
– Но позволь: в тиши загробной
Тоже – труд, и капитал,
И борьба, и все такое?.. 
 
 
– Нет, зачем. Какой же труд,
Если вечного покоя
Обстановка там и тут. 
 
 
– Значит, как бы в обороне
Загорают – тут и там?
– Да. И, ясно, прежней роли
Не играет капитал. 
 
 
Никакой ему лазейки,
Вечность вечностью течет.
Денег нету ни копейки,
Капиталу только счет. 
 
 
Ну, а в части распорядка -
Наш подъем – для них отбой,
И поверка, и зарядка
В разный срок, само собой. 
 
 
Вот и все тебе известно,
Что у нас и что у них. 
 
 
– Очень, очень интересно...
– Теркин в горести поник. 
 
 
– Кто в иную пору прибыл,
Тот как хочешь, а по мне -
Был бы только этот выбор,-
Я б остался на войне. 
 
 
На войне о чем хлопочешь?
Ждешь скорей ее конца.
Что там слава или почесть
Без победы для бойца. 
 
 
Лучше нет – ее, победу,
Для живых в бою добыть.
И давай за ней по следу,
Как в жару к воде – попить. 
 
 
Не о смертном думай часе -
В нем ли главный интерес:
Смерть -
Она всегда в запасе,
Жизнь – она всегда в обрез. 
 
 
– Так ли, друг?
– Молчи, вояка,
Время жизни истекло.
– Нет, скажи: и так, и всяко,
Только нам не повезло. 
 
 
Не по мне лежать здесь лежнем,
Да уж выписан билет.
Ладно, шут с ним, с зарубежным,
Говори про наш тот свет. 
 
 
– Что ж, вопрос весьма обширен.
Вот что главное усвой:
Наш тот свет в загробном мире -
Лучший и передовой. 
 
 
И поскольку уготован
Всем нам этак или так,
Он научно обоснован -
Не на трех стоит китах. 
 
 
Где тут пекло, дым иль копоть
И тому подобный бред?
– Все же, знаешь, сильно топят,-
Вставил Теркин,– мочи нет. 
 
 
– Да не топят, зря не сетуй,
Так сдается иногда.
Кто по-зимнему одетый
Транспортирован сюда. 
 
 
Здесь ни холодно, ни жарко -
Ни полена дров, учти.
Точно так же – райских парков
Даже званья не найти. 
 
 
С басней старой все несходно -
Где тут кущи и сады?
– А нельзя ль простой, природной
Где-нибудь глотнуть воды?