Куда б я ни шел, мне виделись родичи, хотя вокруг были только духи. Я как бы видел сны наяву, поскольку не спал ни ночью, ни днем, веки у меня ни на миг не смыкались, и все же мне виделись телесные родичи, с которыми я расстался давным-давно. Потому что они спросили у прорицатели, жив я или безвременно умер, и он уверенно ответил им, что я жив, да вот не желаю возвращаться домой. И еще он сказал, что живу я прекрасно, в городе среди дремучих лесов, окруженный вниманием и родственными заботами. Правда, он не смог объяснить моим родичам, в каком же именно Лесу я живу и кто окружил меня родственными заботами, но это было для них не главное. Едва услышавши, что я жив и здоров, они приступили к прорицателю с просьбой отправить мне Невидимое Магическое Послание, которое способно возвратить восвояси кого бы то ни было и откуда угодно, даже если этот "Кто-бы-то-ни-было" вовсе не хочет возвращаться домой. Родичи уплатили деньги вперед, и вот прорицатель стал меня вызывать с помощью своего Магического Послания, которое отзывалось в моем рассудке навязчивой мыслью вернуться домой.
      "Скатертью дорога"
      И вот, ничего мне теперь не хотелось, кроме как уйти поскорее домой, и я поведал об этом брату, но он отказался меня отпустить. Тогда я начал приступать к нему ежедневно с обманной просьбой отпустить меня хоть на время-к другу из Седьмого города духов,-и брат решился мне это позволить, потому что я исхудал до тощей скелетности, будто умирающий с голоду человек. Но я был очень знаменитый у духов из Десятого города и его окрестностей, поэтому за день до моего ухода я пригласил их всех в гости к брату для тайного празднества "Скатертью дорога": ведь никто из гостей не мог догадаться, что я ухожу от них навсегда, а если б они об этом проведали, то угрюмо сказали бы: "Скатертью дорога", как нежелательной и обманной твари,-1вот почему мое празднество было тайное. Оно было тайное, но такое великолепное, что гости не спали всю ночь до утра, а только пили, отплясывали пляски, били в барабаны да пели песни. Но брат, хоть не знал, что я его обманул и мы расстаемся на веки веков, все-таки тосковал и в празднестве не участвовал.
      На рассвете дня я отправился в путь и начал искать дорогу домой, как до прихода в Десятый город. Но где пролегла нужная мне дорога, я не ведал по-прежнему и шагал напрямик, или продирался сквозь дремучие чащи, даже самые опасные и зловредные, потому что Невидимое Магическое Послание беспрестанно тянуло меня вперед. А встречные, поперечные и попутные духи причиняли мне множество жестоких мучений. Через 8 месяцев после ухода от брата я одолел 620 миль и вступил в Восемнадцатый город духов, где один горожанин с луженой глоткой, которая звучала у него, как сирена, радушно пригласил меня к себе погостить. Дом у него стоял на утесе, выше любых домов в этом городе, а сам он работал на горожан как часы-ежечасно дудел в свою луженую глотку,-причем не простые часы, Ъ с будильником, потому что утром он подымал весь город-дудел особенно гулко, или сиренно,-в 5 часов по местному времени. Примерно через неделю я печально подметил, что он не может меня прокормить: он и ебя-то не мог прокормить из-за дряхлой старости, до которой он дожил. И никто из родичей его не подкармливал. Но я ведь полностью одухотворился, или сделался полноценным духом, еще у брата в Десятом городе, и один горожанин научил меня магии, потому то считал 100-процентным духом, а если б он разгадал во мне человека, то не стал бы учить меня на духовного мага, да еще и убил бы по обвинению в самозванстве. Короче, я научился духовной магии еще до вступления в Восемнадцатый город и вот однажды решил лро себя, что старый дух меня не прокормят, если только я сам не прокормлю нас обоих. Решил я, значит, кормить нас обоих и отправился за город, в одно из селений, где местный
      10 Зак. 740
      маг показывал свою силу главному над всеми жителями старейшине и полуглавным "престарелым вождям. Я тоже решил показать свою силу, чтобы у нас произошло состязание и, не долго думая, превратил день в ночь, так что вокруг наступила тьма, а потом предложил их местному магу превратить ночь в день, (HO он не сумел. Тогда я быстренько превратил его в пса, и он облаял там всех и каждого, а старейшина и вождя и прочие зрители присудили подарки мне одному, как сильнейшему из двух состязавшихся магов. Напоследок я снова превратил им ночь в день, а их неумелого мага-в духа, чтобы он не Остался навеки собакой, а сам собрал заслуженные подарки и спокойно отправился в Восемнадцатый город (стало быть, слабейшему среди нас с ним магу я ни одного подарка не дал).
      Я отправился в город, но не прошел и двух миль, как меня нагнал побежденный маг ,и потребовал, чтобы мы разделили подарки, а когда я наотрез отказался от дележа, он обернулся ядовитой змеей и хотел отомстительно укусить меня насмерть, да не тут-то было: я превратился в палку и повыбил ему ядовитые зубы и уже собирался выбить из него дух, да он почувствовал предсмертную панику и стал огнем, чтобы сжечь меня заживо. А я немедленно обернулся дождем, и дождь почти что его потушил, но он превратился в глубокий колодец, и я, как вода от проливного дождя, стек по стенкам колодца на дно и чуть яе захлебнулся до смерти сам в себе, но, по счастью, успел обернуться рыбой, а он, увидев меня как рыбу, сделался крокодилом и прыгнул в колодец, чтобы безжалостно меня проглотить, но я торопливо вынырнул ;на поверхность, выпрыгнул из воды, превратился в птицу, приказал подаркам стать малым плодом, схватил плод в клюв, выпорхнул из колодца и взял Направление на Восемнадцатый город. Я-то улетел, чо и маг был не промах: он обернулся огромным орлом и хищяо помчался за мной вдогонку, чтобы убить и -съесть как добычу. Мысленно догадавшись, что он меня нагоняет, а значит, вскорости убьет и съест, я торопливо превратился в воздух и сразу же так отдалился от мага, что пешком и за 30 лет не дойдешь. Но едва я опять Превратился в себя, или стал человеком, как прежде, прямо передо мной вдруг вырос маг, который попал туда раньше, чем я, и давно уже ждал, чтоб затеять драку. Вот, значит, встретились мы лицом к лицу, и он потребовал половину подарков. Что ж, делать нечего, началась у нас драка, но, хотя мы дрались яростно и свирепо, никто из нас не стал победителем, и я вернул ему половину подарков. Он взял свою половину и потребовал мою-точно, как говорится в народе, или пословице: "Дашь белую ракушку-просит перламутровую..." Ну что ты с ним сделаешь? Пришлось отдать.
      Я, значит, отдал ему все подарки, и он ушел, куда ему вздумалось, а я опять превратился в воздух и помчался ветром за ним вдогонку и, когда обогнал, спустился на землю. sS f Я спустился на землю и стал человеком (а магическая сила ?t была при мне), убил неведомого лесного зверя, вырыл у доро-.- ги глубокую яму, положил туда зверя и забросал землей, что-t бы голова торчала наружу, мордой к дороге и будто живая. а сам притаился за подорожным деревом. Вскоре на дороге появился маг, но едва он заметил приземленную морду, как испуганно замер и стал в нее вглядываться и вглядывался минут 15, если не больше, а потом воскликнул устрашенным голосом: "Господи боже мой!"-и начал кланяться. Поклонив- шись три раза до земли, он спросил: "Хочешь один из моих подарков?", но, услышав, что голова ничего не ответила-она даже глазом не повела в его сторону,- уважительно положил перед ней подарок, потом еще один, потом еще,- пока у него все подарки не кончились. А маг засмеялся счастливым смехом и помчался в город и объявил Королю, что он, дескать, встретился с головой земли. Услышав такую удивительную новость, Король спросил .его троекратно: "Правда?", и он три раза ответил: "Да". Больше того, он сказал Королю, что если он говорит яе правду, а ложь, то пусть, мол, его за это убьют. Король утвердил предложение мага и отправился с приближенными к земной голове. Но я-то, как только маг убежал, вырыл зверя, забрал подарки и убрался оттуда-будто меня и не было, так что, когда Король с приближенными пришли смотреть на земную голову, они, конечно же, ничего не увидели, и Король повелел своим приближенным покарать обманщика через смертную казнь за преднамеренное распространение лжи. Так мне достались заслуженные подарки, а тот, кто хотел их присвоить, умер.
      Но к брату, или в Восемнадцатый город, я, конечно, возвращаться не стал-слишком уж было до него далеко,-а снова начал искать дорогу, которая привела бы меня домой.
      Телерукая духева
      Однажды, около двух часов дня, я увидел горестно плачущую духеву, которая без разрешения вломилась ко мне в хижину, где я уютно, но временно отдыхал после тяжких поисков дороги домой. Едва духева ко мне вломилась, я сразу заметил у нее в руках маленький коврик из сухой травы. А росту в ней было не больше трех футов. Она вломилась и подошла к очагу, постелила коврик у очага и села, а мне не сказала ни единого слова и даже не пожелала-для приветствия-здравствовать. Правда, она и сама не здравствовала, потому что, когда я к ней пристально пригляделся, все тело у нее оказалось в язвах, а сверху, на голове-ни одной волосинки, зато сплошь и рядом друг с дружкой-язвы, и в язвах медленно копошились личинки. Руки у духевы были фута по полтора, и на каждой-бесчисленное количество пальцев. Она рыдала непрерывно и постоянно, будто ее все время протыкают ножами. Разговаривать с ней я, конечно, не стал, но смотрел на нее с превеликим изумлением, пока не заметил, что слезы из ее глаз вот-вот потушат огонь в очаге. Едва заметивши, что огонь угасает, я с гневом встал и сказал духеве, чтоб она убиралась из лачуги вон-ведь я не смог бы разжечь огонь, если бы она его потушила слезами, потому что спичек в Лесу Духов нет. Но духева только сильней разрыдалась, и, когда мне стало невмоготу ее слушать, я громко спросил:
      "Из-за чего гы рыдаешь?", а она ответила сквозь рыданья:
      "Из-за тебя". Я переспросил: "Неужели из-за меня?"-и, когда она ответила: "Да", сказал: "Объясни, почему ты рыдаешь из-за меня?" И она поведала мне свою историю:
      - Я родилась 200 лет назад с едкими язвами на голове и по телу, так что не занималась ничем другим, кроме скитаний в поисках врачевателя, который смог бы меня исцелить, и многие врачеватели соглашались попробовать, но от их лечения мне становилось все хуже. Я побывала у нескольких прорицателей, и они говорили мне всегда одно - что по Лесу Духов скитается человек, который не может оттуда выбраться, и что если я его когда-нибудь встречу и он согласится зализывать мои язвы десять лет подряд, то они заживут. И вот я радуюсь до слез и рыданий, что ты мне встретился и, может быть, согласишься зализывать мои раны каждый день десять лет и они, как сказал прорицатель, излечатся. А еще я оплакиваю твою судьбу, потому что знаю, как тяжко ты мучился в поисках верной дороги домой, хотя и сейчас, в этой самой хижине, сидишь у дороги, которую ищешь, да вот не можешь ее распознать, поскольку все люди, даже и зрячие, делаются слепыми, попавши в Лес Духов.
      Она поведала мне свою историю и сказала, что, если я залижу ей язвы, они исцелятся, как предрек прорицатель, а я ответил на это так: "Иди-ка и передай своим прорицателям, что я отказался зализывать твои язвы". Но она в ответ спокойно сказала: "К прорицателям-то сходить никогда не поздно, а ты рассмотри-ка мои ладони". Она, значит, выставила вперед ладони, и они у ней были вроде как телевизоры - я увидел матушку, брата, друзей,- а духева торопливой скороговоркой спросила: "Так ты согласен зализать мне язвы, отвечай поскорее-да или нет?"
      Мне хотелось ответить и "Да" и "Нет"
      Потому что, когда я обдумывал про себя, какие страшные, гнойные и червивые были у Телерукой духевы язвы, мне очень хотелось ответить ей "Нет"-дескать, я не буду зализывать язвы. Но зато, .когда я вспоминал сам в себе про матушку, брата и весь наш город, мне очень хотелось ответить ей "Да" - мол, я берусь зализывать ее язвы. Ведь матушка-то
      мне не только привиделась на ладонях у рыдающей духевы, как в телевизоре,- я слышал и ее разговоры с подругой, которая в то время пришла к ней в гости. Матушка говорила своей подруге: "На днях я ходила вопрошать прорицателя, и он сказал мне, что мой сын жив..."-в этом-то месте Телерукая духева и прервала передачу, убравши ладони, так что я больше ничего не увидел, кроме ее бесчисленных язв, а главное, не дослушал слов прорицателя.
      Вот убрала она ладони и спрашивает, собираюсь ли я выполнить ее поручение, но мне было трудно ответить ей сразу, потому что я думал о своих родных н как бы побыстрее до них добраться. Да мне и не верилось в телевизорные ладони - может, я спал, а родичи мне привиделись,- и я попросил уязвленную духеву, чтоб она показала ладони еще раз. Едва она выставила ладони вперед, я снова увидел наш дом и матушку и к тому же ясно услышал ее слова, когда к ней пришла какая-то женщина, чтобы расспросить у нее про листья, которыми лечат гнойные язвы, потому что малолетний сын этой женщины тоже тяжко страдал от язв. А матушка знала многое множество лекарственных трав и целительных листьев, поэтому она отправилась вместе с женщиной в недалекий от города,, но дремучий лес, срезала там с особого дерева большой пучок целительных листьев, дала их женщине и подробно разобъяснила, что сначала их надо разварить в кипятке, а потом прикладывать к уязвленным местам. Ну и вот, а я-то все видел и слышал, потому что смотрел в телевизорные ладони,- я запомнил, как выглядит целебное дерево и способ приготовления врачевательных листьев. Вскоре духева убрала ладони, виденье исчезло, и она спросила, собираюсь ли я исцелить ее язвы, и я ответил, что "Да, собираюсь, но не языком, а целебными листьями". Сказавши "Да", я отправился в лес, и бог был так добр, что возле хижины росли как раз такие деревья, с каких моя матушка срезала листья. Я тоже срезал охапку листьев, вернулся в хижину и приступил к лечению- по способу, который услышал от матушки. Вот начал я, значит, лечить духеву, и ровно через неделю, к моему изумлению, все ее язвы бесследно прошли. Я-то изумился, а духева обрадовалась-так обрадовалась, что тоже до изумления.
      Когда изумление в нас улеглось, мы подкрепились едой с напитками, и я попросил объяснить мне дорогу, как было условлено до ее исцеления. Она согласилась, но сурово предупредила, чтоб я больше никогда не вступал в этот лес, потому что 90% духов люто- ненавидят телесных людей, как я и сам, дескать, в этом убедился, когда разыскивал дорогу домой, а встречные духи безжалостно меня мучили, хотя им, конечно же, ничего не стоило указать мне путь к родичам, или людям. После предупреждения духева сказала: "Не говори никому, что дорогу домой показала тебе Телерукая духева". Потом она выставила, как обычно, ладони, и я на них глянул,
      всмотрелся внимательнее - и вдруг оказался у фруктового дерева, возле которого мы разлучились с братом, когда он оставил мне оба плода и хотел убежать от .врагов с винтовками, но они поймали его как раба, а я от страха удрал в Лес Духов и съел оставленные мне братом плоды. Так завершились мои скитания по страшному и дремучему Лесу Духов, куда я вступил семи лет от роду.
      Фруктовое дерево, или знак возвращения
      Вот оказался я под фруктовым деревом и минут 35 с удивлением озирался, потому что, пока я жил в Лесу Духов, все вокруг дерева неузнаваемо изменилось. Я твердо верил, что очутился у дерева, возле которого мы таились с братом, когда испуганно убежали из дома,- а иначе-то как бы я мог догадаться, что стою поблизости от родного города? Но пока я испытывал сомненьями свою веру-думал, верно ли я узнал дерево,-ко мне незамеченно подкрались два человека, схватили меня за руки и связали веревкой-так туго, что я не мог ии вздохнуть, ни охнуть,- а потом один из них взвалил меая на голову и следом за друпим помчался в лес. Я немного подумал и решил сам в себе, что это на меня напали работорговцы: ведь работорговля тогда еще процветала.
      Через несколько дней мы пришли в их город - чужедальний, или враждебный для моего,-и меня, как раба, продали на рынке, а в те времена для доставки грузов не было никакого транспорта, вроде нынешнего, поэтому грузы носили на голове, и меня нагружали до того полновесно, как будто я заменял им трех человек, и гнали совместно с другими рабами на расстояние восьмидневного пешего хода, так что вскорости я покрылся язвами от безжалостной перегрузки и рабской доли. Но хозяин уже заключил договор о доставке грузов на моей голове, а поэтому принялся промывать мне язвы горячей водой и губкой с песком в надежде, что они у меня исцелятся, а если я отстранялся или плакал от боли, он стегал меня без пощады и жалости-за то, мол, что я не хочу исцеляться. Так он лечил меня ровно месяц, а когда заметил, что лечение не действует, решил продать меня на невольничьем рынке как непригодного из-за язв к работе. Вот привел он меня на невольничий рынок и приковал цепью к толстому дереву вместе с другими рыночными рабамл, так что мы выстроились в одну шеренгу. За 4 часа всех рабов раскупили, а я остался непроданный-из-за язв, и мы с хозяином стояли на рынке до двух часов по дневному времени, а потом он снял с меня невольничью цепь и уже собирался уходить восвояси, но тут, по счастью, на рынок явился богатый и уважаемый в тех местах человек. Явиться-то он явился, а рабов уже нет- все распроданы, кроме меня,-и он подошел к моему хозяину. Ему захотелось купить раба, но меня-то он оценил дешевле де . шевого, и все же хозяин согласился на его цену-лишь бы сбыть меня поскорее с рук,- а он подошел ко мне, чтоб увидеть получше, несколько часов по.рассматривал и сказал:
      "Я хочу купить раба, а не язвы". Сказал, отвернулся и ушел в свой город. Короче, никто меня в тот день не купил, и хозяин по дороге с рынка домой постоянно бил меня тяжким кнутом.
      Он несколько раз водил меня продавать, а когда заметил, ,что никому я не нужен, хотя бы и по дешевой цене, объявил:
      -"Если я еще раз пойду на рынок и тебя еще раз никто не купит, то я убью тебя на пути к дому, а тело брошу в подорожный лес на съедение гиенам, стервятникам и шакалам, потому что тебя и по дешевке не сбудешь, и за бесплатно, в виде подарка, не сплавишь, а я уже больше не в силах терпеть вонь от твоих непромытых язв, распугавшую вокруг на несколько улиц всех моих ближайших друзей и соседей". Но, к счастью, в следующий рыночный день, про который он говорил, что непременно меня убьет, если я опять останусь непроданный, на рынок .снова пришел тот богач, который при-ценялся ко мне в прошлый раз,-и,.главное, он опять пришел поздновато, когда из всех рабов на продажу остался непроданный один только я. И вот он спросил моего хозяина, за сколько тот хочет меня продать, а хозяин ответил, что за любую цену, которую богач согласится дать. Богач внимательно оглядел рынок, но рабов на продажу там уже не было, и он ровно час присматривался ко мне, а потом решился и сказал так: "Я должен принести жертву своему богу, поэтому куплю тебя, чтоб убить как жертву, когда подойдет назначенный срок". Он дал за меня 3 шиллинга и 6 пенсов, и мой хозяин благодарно их принял, поскольку я был для него обузой и он мечтал от меня избавиться.
      "Горько, что я убежал в Лес Духов и 24 года блуждал там и духи мучили меня как хотели, а едва я выбрался наконец из Леса и почти дошел, до родного дома, меня поймали, превратили в раба, безжалостно уязвили и ведут убивать" - вот что я с грустью говорил сам себе, пока прислужник запоздалого богача гнал меня по дороге к смертному рабству, или для жертвы чужому богу. Я шел и не знал, что этот богач приходится мне по рождению братом, с которым я разлучился у фруктового дерева, когда он пытался спастись от врагов, Прежде чем я вступил в Лес Духов.
      Вскоре мы добрались до какого-то города-ведь еще не открылось, что это мой город,- и меня загнали на Рабский Двор вместе с другими рабами хозяина, который не ведал, что я ему брат. А все мои язвы остались при мне. И вот я трудился, как подневольный раб, но жили мы далеко от жилища хозяина, и он только изредка приходил к нам с проверкой, или чтоб надзирать за нашим трудом, и, когда ему виделись язвы на моем теле, он в тот же миг начинал меня ненавидеть гораздо лютее, чем остальных рабов, и приказывал,
      чтоб меня хлестали кнутами как непригодного к .полезной работе, а главное, потому, что в те времена раб не считался у хозяев за человека и его привыкли нещадно карать, если он работал не в полную силу. Я-то, конечно, уже догадался, что меня привели в мой .собственный город, но не мог распознать ни брата, ни матушку из-за обоюдной многолетней разлуки, а они не заметили меня .в рабе.
      К тому же раб не считался за человека, или был очень униженным жителем, и я не мог обратиться к брату с объяснением, откуда я родом и кто мне родич, а рабы не знали нашего языка, поскольку их пригнали из чужедальних мест, и тоже не понимали, чего я хочу.
      Но однажды, когда мне удалось отдохнуть и я оказался в своем полном уме, наш рабовладелец, или мой брат, снова пришел к нам ,во Двор с проверкой, и, пока он говорил, а мы его слушали, я вдруг легко узнал братов голос, будто у нас и разлуки-то не было, потом пригляделся хозяину повнимательней и ясно увидел маленький шрам, который появился у брата на лбу еще до .нашей совместной разлуки возле развесистого фруктового дерева, так что по этим двум памятным знакам-давнему шраму и знакомому голосу-я распознал в хозяине брата, но поговорить с ним по-братски не смог, поскольку числился у него рабом и он приказал бы засечь меня насмерть, если б я обратился к нему как брат.
      Я пристально рассмотрел свое положение, и оно представилось мне примерно так: меня привели в мой собственный город, но родственных чувств от меня бы не приняли, а значит, я должен был оставаться рабом. И тут мне вспомнилась братская песня, которую мы весело распевали с братом во время трапезы жареным ямсом, когда наша матушка ушла на базар, а нам оставила для обеда яме-каждому из нас по отдельному ломтику. И вот я запел эту братскую песню, в которой значилось имя моего брата. Я-то запел, а братовы жены принялись хлестать меня за пенье кнутами, и песня звучала час от часу все грустней, или с каждым днем все тоскливей и заунывней. Через несколько дней раздосадованные жены заявили про меня хозяину, что его "Раб, у которого на теле язвы, распевает строго запрещенные песни", поскольку рабам строго-настрого воспрещалось называть, хоть и в песнях, имя хозяина. А брат приказал им, чтоб они меня привели.
      И вот предстал я, значит, перед хозяином (или, считая по рождению, братом), а сам дрожу от страха всем телом, и даже голос у меня содрогается, потому что если какого-нибудь раба призывают к хозяину отдельно от остальных, то хотят умертвить его для жертвы богу. Но брат сказал, чтоб я спел ему песню, которую пел на Рабском Дворе. Он-то, конечно, собирался меня убить, когда в моей песне прозвучит его имя, да бог был так доор, что, едва я запел, брату вдруг вспомнилось наше с ним расставание, и я не успел еще пропеть его
      имя, а он уже бросился меня обнимать и первым делом сказал своим женам, что нот, мол, нашелся наконец его брат после двадцатичетырехлетней разлуки. А вторым делом он приказал своим слугам вымыть меня чисто-начисто в ванне и после этого принес мне одежду, которой обрадовался бы даже Король. Но язвы по-прежнему были при мне. Третьим делом брат повелел своим женам, чтоб они накормили меня и напоили, а потом отправил посланца за матушкой, которая ушла до войны на базар, и с той поры я ее не видел.
      Радость часто оборачивается слезами
      Матушка явилась через несколько минут, и от нашей с ней встречи до сегодняшних дней я верю в особые "родственные чувства", которые говорят в нас голосом крови, даже если мы не виделись много лет, потому что брат не сказал нам с матушкой, кто мы такие, когда она прибежала,-он ждал, пока соберутся все гости, чтобы уж разом объявить им новость,- а мы с ней, хотя и не уэнали друг друга, все же почувствовали родственную любовь, или, едва она появилась в комнате, ей заподозрилось, что я ее сын, а мне почудилось, что она моя матушка. Вскоре пришли все званые гости, сгрудились кругом со мной в середине, или окружили меня вниманием, и брат предложил нам стать на колени, чтобы вознести молитву Всевышнему. После молитвы он объявил гостям, что я ему брат, а матушке-сын, сгинувший из семьи 7-ми лет от роду. Как только матушка и братовы жены и все наши гости услышали эту новость, они разразились приветственными кликами, но потом увидели язвы на моем теле и много часов обливались слезами. В тот день я понял, что чрезмерная радость часто оборачивается проливными слезами. Отплакавшись, гости разошлись по домам, а матушка стала врачевать мои язвы, и примерно через неделю они исцелились.
      На третий день после нашей встречи, колда мы собрались, как ближайшие родичи, брат рассказал про свою жизнь в рабстве, а матушка поведала нам о себе. Едва услышавши про войну за рабов, которая подступила к нашему городу, она оставила товары на рынке, а сама поспешно вернулась домой и тоже была захвачена в рабство. Сначала ее купила хромая женщина, ко у той вдруг кончились съестные припасы, и она обменяла матушку на еду, а торговец едой, в свою очередь, ее продал знаменитому на весь их город рабовладельцу, у которого была такая работа; какая под силу только мужчинам, и матушка трудилась наравне с мужчинами, а когда хозяин об этом узнал, или догадался о рабском равенстве, при котором женщина трудится ка.к мужчина, он отпустил мою матушку из рабов-через восемь лет после обращения в рабство.
      Матушка сразу же поспешила домой, но дома не было ни меня, ни брата, и она вела печальную жизнь, пока не вернул ся из рабства мой брат после скитйний по множеству городов. "Когда он вернулся,- рассказывала мне матушка,- мы ждали и тебя со дня на день, но не дождались, а потом решили вопросить прорицателя, и он прорек нам, что ты в Лесу Духов". Так закончила рассказ моя матушка. А я поведал им про свои невзгоды, или страдания от ненавистных духов, и кстати уж вспомнил о двоюродном брате, который встретился мне в Десятом городе, где он обосновался после смерти у нас. Я рассказал им, как выучился на образованного, потому что деяниями покойного брата в Десятом городе учреждено Христианство и построено много прекрасных церквей с большой Воскресной школой при каждой. Ясное дело, что они удивились, услышавши от меня про покойного брата. Они спросили, как же я не боялся, когда вдруг встретил замогильного человека, который умер у меня на глазах, или до моего вступления в Лес Духов, но я объяснял им, что всякий странник, попавший в Лес Духов, расстается со Страхом, поскольку может сдать его Арендатору, как сделали Пальмовый Пьянарь и его жена. А еще я сказал им, что страхи и трудности, печали, горести и любые невзгоды рождаются в Лесу Духов, но там же и умирают.
      Я кончил рассказ окольным намеком на Секретное, или Тайное, Общество Духов, которое собирается раз в сто лет и вскоре должно собраться опять.Мне очень хотелось попасть на собрание, и я намекнул, что мог бы проведать, какие вопросы обсуждаются у духов, чтобы открыть их секреты людям. Но едва они услыхали про Тайное Общество, как твердо сказали, что, пока они живы, мне не удастся уйти в Лес Духов. Сказать-то они, конечно, сказали, да мне вот недавно привиделся сон, что я присутствую на этом собрании, а мои сновидения обычно сбываются, и в должное время вы все узнаете.
      "Вот что может натворить ненависть".
      Д. О. Фагунва, В. Шойинка
      (содержание)
      ЛЕС ТЫСЯЧИ ДУХОВ (Охотничья сага)
      К автору является Акара-огун
      О друзья мои! Величаво, словно древнее речение, звучит музыка агидигбо, и мудрые танцуют под эту музыку, а ученые понимают ее язык. Воплощением агидигбо развернется пергд вами мое повествование: я буду исполнителем, а вам предстоит истолковать его сокровенный смысл. Наши праотцы любили повторять-вам, конечно, яе терпится "узнать их замечательные слова? - что, "если танцоры и музыканты искусны, нам кружат головы горделивые чувства". Простите меня за навязчивость, ибо я лишь повторяю старинное присловье. Мне воз-се не хочется, чтоб вы пустились в беспорядочный пляс, подобно комарам, когда они судорожно толкутся, дрыгая лапками, над гулко рокочущим бембе. Танцуйте в лад с музыкой моего повествования, друзья, радостно и улыбчиво, но спокойно, естественно, и очарованные зрители одарят вас ожерельями из монет, мужчины падут перед вами ниц, а женщины воспря-ветствуют земными поклонами,-особенно если вы с пониманием примете два совета.
      Во-первых, когда мой герой говорит, нужно, чтоб его речь звучала как ваша собственная, поэтому вам необходимо мысленно слиться с ним, ощутить его самим собой. А когда ему отвечают, вы должны чувствовать себя его собеседниками, которые обращаются к нему от своего лица.
      Притом события, о которых пойдет речь, должны обогащать новым опытом вашу природную мудрость, будто они приключились именно с вами,- вот мой второй совет.
      Впрочем, не буду забегать вперед, обгоняя свой же рассказ и уподобляясь глупцу, который опрометью ломится через чащу, забыв о торной тропе,-пусть лучше зазвучит барабан моего повествования, а вы приготовьтесь к танцу, друзья, чтобы сбылось речение древности: "Танцы ваши, напевы наши, а общий рассказ-что полная чаша, вспененная музыкой истины".
      Итак, все началось в одно прекрасное утро, на рассвете ясного дня, когда растаяло принесенное ночным суховеем
      тусклое марево, но дневные звери еще не проснулись, хотя ранние птицы уже начали возносить в песнях ликующую хвалу И Господу. Ласковый ветерок шелестел темными, словно уходящая ночь, листьями, а солнце, всплывая на востоке во всей своей божьей красе, мягко озаряло мир, чтобы сыны человеческие могли приступить к утренним делам. Я не торопясь позавтракал и расположился на веранде в своем любимом кресле, paдостно умиротворенный тем, что мне дарована жизнь. Но недолго сидел я один: солнце еще не успело подняться высоко, когда передо мной предстал пожилой незнакомец. Я ответил приветствием на его любезное приветствие и, полагая, что он хочет разделить со мною мой досуг, предложил ему кресло. Он сел, и мы принялись непринужденно болтать, обмениваясь, будто давние приятели, веселыми шутками. Однако вскоре мой гость тяжело вздохнул, как человек, терзаемый горестными раздумьями. Мне показалось, что ему будет приятно, есл"и я спрошу его, чем он удручен, но, предвосхищая мой вопрос, он заговорил о себе сам, и речь его звучала так:
      - Вооружись ручкой и приготовь бумагу, досточтимый хозяин, чтобы записать мою историю-записать не откладывая, ибо в противном случае ты рискуешь опоздать. Я не отважился бы отнимать у тебя время, но с некоторых пор меня постоянно беспокоит собственная будущность: я опасаюсь неожиданно умереть, и тогда история моей жизни уйдет из этого мира вместе со мной. А если ты прилежно запишешь ее, люди не забудут обо мне, даже когда меня призовет к себе Создатель.