Эта сказка про обыкновенного мальчика, такого же, как ты.
      Звали его Васей Сомовым. Учился Вася во втором «А» классе и, как все второклассники, был октябрёнком. У него была обыкновенная стриженая голова со светлой челкой. Обыкновенные серые глаза. Обыкновенный нос. А на носу обыкновенные веснушки. В общем, если перемешать Васю Сомова с другими мальчишками, его и не отыщешь: все стриженые, все с чёлками, у всех веснушки.
      Так почему же я хочу рассказать именно про Васю?
      А потому, что с ним приключились удивительные приключения.
      Нашему Васе случайно попалась в руки волшебная монета. Да-да, волшебная. Я знаю абсолютно точно, что один раз в сто лет такая монета чеканится. Её не отличишь от других. Но если с ней проделать то, что проделать полагается, - начинается волшебство.
      Впрочем, не будем забегать вперёд. Ведь ни одна сказка не начиналась с середины или с конца. У каждой есть своё начало.
 

 
      Жил да был октябрёнок Вася Сомов.
      Это ты уже знаешь. А вот где он жил да был?
      Есть на окраине города деревня. Автово. Это только так говорится: деревня. По привычке. А на самом деле Автово - целый город.
      Улицы прямые. Дома высокие. А дворы - просто загляденье, сады. Хочешь на турнике подтянуться - пожалуйста. Хочешь хорошую книжку почитать - садись на скамейку в тени, читай.
      Однажды весенним вечером играл Вася во дворе с ребятами в прятки. Спрятался в дальнем углу за водосточной трубой и стал ждать.
      Вдруг над самой головой что-то зашуршало, заскреблось о железный подоконник.
      Глянул Вася вверх - на карнизе сидит старая седая ворона. Склонила голову набок и глядит на Васю.
      Всех ворон, каких мне в жизни доводилось видеть, звали Яшками. И эту звали Яшкой. Была она очень умная. Только что говорить не умела. А жила в школьном живом уголке и летала куда хотела.
      - Яшка, - сказал Вася шёпотом. - Убирайся. А то меня найдут. Мне водить придётся.
      Ворона сердито постучала клювом по железу и, захлопав крыльями, улетела.
      Вася вздохнул и от нечего делать взглянул себе под ноги.
      В трещине асфальта зеленел какой-то кругляшок.
      Вася готов был дать самое честное октябрятское слово, что здесь никогда раньше не было трещины, не впервой он за этой трубой прячется. А уж кругляшок и подавно сразу заметил бы.
      Вася очень удивился, присел на корточки и только протянул руку, чтобы взять кругляшок, как тот уж оказался в его ладони. Словно бы ждал Васю и сам прыгнул.
      Вася и про игру забыл. Стал находку рассматривать. Но тут в окно выглянула Васина бабушка и позвала ужинать.
      Вася сунул кругляшок в карман и побежал домой, крикнув, как полагается:
      - Чур, не играю!
      А кругляшок так и остался лежать в кармане рядом с металлическими шариками от подшипника.
 

 
      На другое утро Васю разбудило солнышко. Оно забралось в окно и стало считать веснушки на Васином носу.
      Папа и мама уже ушли на работу.
      Бабушка хлопотала на кухне. Варила манную кашу.
      Вася быстро надел брюки, вельветовую курточку, ботинки и попробовал было потихоньку ускользнуть и от бабушки и от манной каши во двор - погулять. Но бабушка заметила его.
      - Встал уже? - спросила она, не поворачивая головы.
      Надо же! Без очков ни одной буквы в газете не разберёт, а всё видит!
      - Ну, встал.
      - А встал, так иди умойся.
      Вася потоптался немного, потому что умываться не очень-то любил. Потом медленно побрёл в ванную. Там он вспомнил про вчерашнюю находку.
      Кругляшок был тяжёленьким, шершавым и позеленевшим.
      Вася сунул его в струю воды - отмыть. Брызги полетели во все стороны.
      - Не балуй с водой! - сердито сказала бабушка на кухне.
      «И всё-то она слышит», - вздохнул Вася и стал умываться.
      На кухне он покосился на манную кашу, которую не любил ещё больше, чем умывание, и протянул бабушке кругляшок.
      - Во я какую штучку вчера нашёл.
      - Ешь кашу. Ешь, ешь. А пока ты ешь, я твою штучку погляжу, - сказала бабушка, взяла у Васи кругляшок и водворила на нос очки.
      - Эге… Царский пятачок. Монетка.
      - А почему она зелёная?
      - А ты ешь, ешь… Это время на неё свои следы наложило. День за днём, год за годом, - тихо, немного нараспев сказала бабушка и вздохнула. - Вот она от времени и позеленела. Человек седеет. Медная монета зеленеет. Вот видишь, Васенька, на этой стороне царский герб - орёл с двумя головами.
      - Не вижу, - сказал Вася.
      - Ну, правильно. Я этого орла угадываю. Потому что в детстве такие монеты в руках держала. А на твоём пятаке время всё закрыло. Год за годом, день за днём. Человек морщинится, медная монета стирается, - снова вздохнула бабушка. - А ты ешь, ешь.
      Вася, сам того не замечая, съел всю кашу.
      - А теперь - делать уроки, - сказала бабушка и вернула Васе монету.
      - А гулять?
      - Потом и гулять пойдёшь.
      Вася нехотя побрёл в комнату. Там он высунулся в окно. Во дворе ребята играли в пятнашки.
      «И что я за разнесчастный человек! Гулять - не пускают. Умываться - заставляют. Манную кашу - подсовывают».
      Васе стало жалко себя. И сами собой из глаз его выкатились слёзы. Не солёные, не горькие, а пустые.
      Одна слеза, самая крупная и самая пустая, сбежала по щеке и упала на старый пятачок.
      Шлёп!
      И Васе вдруг показалось, что заплесневелый, потёртый орёл вздрогнул.
      Не успел Вася удивиться, как по щеке сбежала другая точно такая же слеза и - шлёп! - тоже упала на монету.
      Монета стала быстро светлеть.
      Слёзы на Васиных глазах сразу же высохли. Пустые слёзы быстро сохнут.
      А монета совсем посветлела, сверкнула, словно молния.
      У Васи закружилась голова. Он закрыл глаза ладонью и, чтобы не упасть, прислонился к подоконнику.
 

 
      Когда Вася открыл глаза, он увидел перед собой не окно, а поленницу дров. Откуда она взялась?
      Вася потрогал дрова. Они были мокрыми. Вася поднял голову, чтобы взглянуть на потолок. Потолка не было! А было серое небо, и моросил дождик.
      Вася тряхнул головой. Сейчас всё исчезнет и он снова окажется дома, в комнате, возле окна.
      Открыл глаза - небо и дождик остались. А вот комнаты не было. И дома не было. И двора.
      Вася испугался. Куда же он попал? И как попал? Ведь он никуда из дому не уходил, бабушка не пустила.
      В ладони зажато что-то твёрдое. Вася разжал пальцы. Монета. Блестящая, новенькая, с чётким двуглавым орлом.
      Неподалёку скатилось полено. Вася вздрогнул. Огляделся. На соседней поленнице животом вниз лежал незнакомый мальчишка в странной высокой кепке со сломанным козырьком.
      С минуту мальчишки смотрели друг на друга, не скрывая любопытства.
      - Эй, мальчик, - окликнул его Вася, но мальчишка быстро, как ящерка, исчез за поленницей.
      Стало тихо. Только дождь накрапывал.
      - Эй, мальчик, - повторил Вася, обращаясь к опустевшей поленнице. - Выходи, не бойся… Мальчик…
      Над поленницей снова появилась кепка.
      - Мальчик! - обрадовался Вася. - Ты не исчезай, пожалуйста. Скажи, где я? Понимаешь, ерунда какая-то! Вдруг дождик… Тебя как зовут?
      - Минька, - голос у мальчишки был сиплый, простуженный.
      - А меня - Вася. Слушай, Минька, а как я сюда попал?
      Минька посопел:
      - Пришёл, видать.
      - Что ж, я с закрытыми глазами шёл? Как лунатик какой?
      - Чево?
      - «Чево, чево…» - передразнил Вася. - Чего это у тебя на голове?
      - Картуз.
      - Картуз? - удивился Вася. Оглянулся и спросил: - А как это место называется?
      - Автово, деревня.
      - Автово?! - воскликнул Вася и рассердился: - Да ты бывал когда в Автове? Там домища - во! В десять этажей! А дворы! Как сады. Болтун ты! Говори, как это место называется? А не то!.. - Вася грозно сжал кулаки.
      Минька тотчас исчез за поленницей.
      Вася испугался, что останется один в незнакомом месте.
      - Минька! Я пошутил! Минька! Ты только скажи, как это место называется?
      - Автово, - глухо раздалось из-за поленницы.
      «Может, я уснул после каши? Может, сон снится?» Вася ущипнул себя. Больно! А если бы только приснилось, что ущипнул, больно бы не было.
      - Слушай, Минька, а город в этой деревне твоей есть?
      Минька снова выглянул из-за поленницы.
      - Есть…
      - Ну и как же он называется?
      - Санкт-Петербург.
      - Чего-чего?
      - Санкт-Петербург, говорю… «Знакомое, вроде, название, - подумал Вася. - Знакомое…» И тут же вспомнил: бабушка говорила, что так назывался Ленинград давно, ещё при царе. Да что этот Минька, издевается, что ли?
      - А страна какая? - насмешливо спросил Вася.
      - Чево?
      - Страна, спрашиваю, какая? Ну, как называется?
      - Российская империя. Россия, значит. «Чудной какой-то мальчишка, - подумал Вася. - Мелет ерунду, а лицо серьёзное», - Минька, слезай ко мне. Поговорим.
      Минька не двинулся.
      - Да ты не бойся. Я тебя не трону. Я вообще никогда не дерусь.
      - Ну да… - с сомнением выдохнул Минька.
      - Честное октябрятское!
      - Чево?
      - Честное октябрятское, говорю.
      - Побожись.
      - Это как?
      - Божиться не знаешь? - удивился Минька и сел на поленнице, свесив ноги.
      Тут только Вася заметил, что Минька босой и штаны на нём широченные, грубо обрезанные внизу. И синяя сатиновая рубаха тоже широченная, висит на плечах, и поэтому рукава начинаются где-то возле локтей.
      Вася невольно посмотрел на свою курточку, на ботинки.
      И Минька рассматривал его, как диковинку.
      - Ты где живёшь? - спросил Вася.
      - Да здесь, в Автове ж! Вася снова усмехнулся.
      - А в каком доме?
      - Эвон он, - Минька махнул рукой куда-то за спину.
      - И не врёшь?
      - Святой истинный крест, - сказал Минька и быстро перекрестился.
      Вася только в кино видел, как крестятся, поэтому очень удивился. И тут же решил, что Минька тоже видел в кино, как крестятся, вот и пускает пыль в глаза.
      Вася влез на поленницу и увидел ряд серых деревянных домиков с кирпичными трубами. Дым прибивало дождём к мокрой земле, к покосившимся заборам. У заборов зеленела молодая травка.
      - Это Автово, - пояснил Минька.
      У Васи вдруг томительно сжалось сердце. И бабушка рассказывала, что Автово именно таким было раньше - маленькой грязной деревушкой с тёмными заборами и деревянными домами. Но ведь всё это было очень давно. Ещё при царе!
      И неожиданно Васе в голову пришла странная и страшная мысль. Уж не попал ли он каким-нибудь чудом в прошлое, царское время?
      - Минька… Слушай, Минька, - сказал Вася чуть заикаясь, - а кто… сейчас Председатель Президиума Верховного Совета?
      Минька вытаращил глаза. Он явно не понял вопроса.
      - Ну, кто страной управляет? Минька испуганно отпрянул и сказал почти шёпотом:
      - Известно, царь.
      - Царь? - повторил Вася упавшим голосом и посмотрел на пятачок, который всё время был зажат в ладони. Потом протянул его Миньке.
      - Пятак! - обрадовался Минька. - Новенький!
      - Не новенький, - жалобно произнёс Вася, но объяснять ничего не стал. Да и как объяснить, когда сам ещё не очень-то понял, что произошло?
      - Минька, а какой сегодня день? - спросил Вася, всё ещё на что-то надеясь.
      - Вторник.
      - Да я не про то. Год какой?
      - Год? Одна тысяча девятьсот седьмой.
      - Просто седьмой?
      - Одна тысяча девятьсот седьмой, - повторил Минька.
      Вася посмотрел на пятачок. Под большой цифрой «5» было выбито маленькое «1907».
      Значит, с ним, с Васей, произошло невероятное! Каким-то чудом он попал в прошлое. А ещё говорят - волшебства не бывает!
      Вася снова взглянул на монету, и ему показалось, что головы орла щёлкнули клювами.
      Вася даже зажмурился. И тут подумал о папе, о маме. Вспомнил бабушку. Школу. Товарищей. Вспомнил своё прекрасное Автово - то, настоящее, которое было. Или будет?
      Защекотало в носу, и Вася отвернулся, чтобы Минька не видел навернувшиеся на глаза слёзы.
 

 
      Минька, Ми-инька… - раздался за поленницами женский голос.
      - Мамка кличет, - вздохнул Минька и спросил: - Не уйдёшь?
      «Куда ж я пойду?» - подумал Вася.
      - Нет. Посижу тут.
      - Посиди, - обрадовался Минька. - Я - мигом!
      Минька убежал.
      Вася присел на корточки и стал думать-гадать, как же теперь быть? Что делать?
      Долго думал, даже глаза от напряжения закрылись, и он вроде бы задремал.
      И тут Васе почудилось, будто у него в кулаке, где монета зажата, кто-то скребётся. Вроде жуков. Прижал Вася кулак к уху: хрруп, хрруп… И вроде бы голоса слышны. Один - хриплый, другой - сиплый.
      - Э-ге-ге, сестрица, - произнёс хриплый голос. - Клянусь медью, из которой мы сделаны, нам везёт! Шестьдесят лет мы искали мальчишку с пустыми слезами. И нашли!
      - Так-то оно так, - откликнулся сиплый. - Да только не совсем. Он капнул на нас всего две слезы. А надо - три. Только тогда мы останемся здесь, в нашем времени, навсегда.
      - Он капнет, он капнет, капнул две - капнет и третью.
      - Так-то оно так, да не совсем. А вдруг не заплачет?
      - Заплачет! - уверенно сказал хриплый.
      - Так-то оно так… А вдруг на нас слеза не капнет?
      - Капнет!
      - Так-то оно так… - протянул неуверенно сиплый. - А если он нас…
      - Тс-с-с… Молчи, сестрица! Он никогда сам не догадается. И никто не научит, потому что никто про это не знает.
      - Так-то оно так, да не совсем… Ворона знает.
      - Ту ворону давно кошки съели! Солнце кости в пыль превратило, ветер перья по миру разметал! Шестьдесят лет прошло!
      - Так-то оно так. Да не совсем. А вдруг та ворона жива?
      - Всё равно она по-человечьи не говорит, а мальчишка по-вороньему не понимает! Хе-хе-хе! Клянусь медью, из которой мы сделаны, капнет на нас третья слеза!
      - Так-то оно так… - прохрипел второй голос. - А вдруг мальчишка нас перехитрит?
      - Никогда! У него одна голова, а у нас - две! Он всего-навсего обыкновенный мальчишка, а мы - головы Орла Российской империи!
      - Так-то оно так… Но он ведь тоже не простой… Какой-то ок… ок… октябрёнок!
      - Ерунда! Наши самые старшие сестры сидят на спинке царского трона и нашёптывают царю царские мысли! А где его старшие сестры? Мальчишка капнет на нас третью слезу и останется вместе с нами в нашем времени! Клянусь медью, из которой мы сделаны.
      Вася осторожненько раздвинул пальцы, чтобы посмотреть, кто это разговаривает.
      На монете головы орла были друг к другу повёрнуты. Но как только на них упал луч света, быстро отвернулись друг от друга и замерли, как ни в чём не бывало.
      Вот оно что! «Клянусь медью, из которой мы сделаны…» Значит, разговаривали головы орла на монете!
      Васе даже жутко стало. Вот он сидит здесь один, а кругом только мокрые дрова. И дом, в котором он живёт, ещё не построен. И школы, в которой учится, ещё нет. И никто из его друзей ещё не родился. И, наверно, где-нибудь живёт маленькая девочка, которая через шестьдесят лет будет его бабушкой… Через шестьдесят лет!
      И орёл на монете ждёт, чтобы на него капнула третья слеза. Тогда и он, Вася, останется в этом времени навсегда!
      Лучше бросить, бросить эту проклятую монету! Зашвырнуть её подальше - и дело с концом!
      Вася изо всей силы швырнул монету. Она блеснула над дровами и исчезла за поленницей.
      И только тогда Вася подумал: а как же он вернётся обратно в свой 1967 год? Может быть, и вернуться можно только с помощью монеты, из-за которой он попал в прошлое?
      У Васи похолодело сердце.
      Найти! Отыскать монету!
      Он перебрался через поленницу и, ползая на коленях, стал искать монету. Долго искал. Монета не находилась.
      Отчаявшись, Вася снова влез на поленницу. И в это мгновение увидел Миньку.
      Тот вышел из калитки с куском хлеба в руках и уселся на лавочке возле дома. В Васину сторону даже не посмотрел.
      «Что ж это он? Обещал скоро вернуться, а сам…»
      Вася окликнул Миньку.
      Минька увидел его и сперва очень удивился, а потом заулыбался.
      - Во, понимаешь, забыл про тебя! Совсем. Будто тебя и не было. Вот ведь! - он покачал головой и снова посмотрел на Васю. - Чудно!
      А ведь в том, что Минька забыл про Васю, ничего удивительного не было. Вася был из будущего, а помнить можно только прошлое.
      Минька поделился с Васей хлебом, и они уселись на дровах.
 

 
      Ты чего такой грустный? - спросил Минька.
      - Пятачок обронил… Бросил… Вон там…
      - Жаль пятачка! - сказал Минька. Вася только вздохнул и отвернулся.
      - Давай вместе поищем, - предложил Минька.
      Они стали искать вдвоём. Но так ничего и не нашли.
      - Ладно, - сказал Минька, стараясь подбодрить вконец огорчённого Васю. - Подумаешь, пятачок! Вот если бы двугривенный затерялся или полтинник!
      - Эх, Минька! Если бы он был простым пятачком! А то ведь он-волшебный! - Вася впервые произнёс это слово вслух, и оно прозвучало необычно таинственно. - Может, мне без этого пятачка и домой не попасть.
      Услышав про то, что пятачок волшебный, Минька только усмехнулся. Не очень-то он верил в волшебство, ничего волшебного в его жизни не происходило.
      - Не веришь, - вздохнул Вася. - Я и сам не поверил бы, если бы мне рассказали. Ну вот скажи, в каком году я родился?
      Минька задумчиво пошевелил губами, потом ответил:
      - В одна тысяча девяносто восьмом или в девяносто девятом.
      - Э-хе-хе, - вздохнул Вася, точь-в-точь как вздыхала бабушка, вспоминая свои молодые годы. - То-то и оно, что родился я в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году.
      Минька снова пошевелил губами, что-то подсчитывая, и сказал:
      - Ври, да не завирайся. Выходит, ты ещё не родился.
      - Так и выходит, - вздохнул Вася и стал рассказывать Миньке о том, как нашёл монету с двуглавым орлом, как жил до этой проклятой находки. И какой у них большой дом, и какая добрая у него бабушка, которая варит самую вкусную на свете манную кашу! Словом, всё-всё про свою прошлую жизнь в будущем.
      Минькин рот не закрывался от удивления, словно он не переставая ахал: «Ах, ах, ах…» «Верить или не верить? Дома здесь большие стоять будут, - Минька огляделся по сторонам. - А что? Если построить, будут стоять. И сады посадить - цвести будут. Только чудно всё-таки, как же так: ни бедных, ни богатых - все равны. У одного полтинник - так всем полтинники дадут? Или тот полтинник на всех разделят?.. Чудно!.. Вот оно какое волшебство бывает!.. Пропала Васина монета. Жаль. Может, и он, Минька, при той монете заглянул бы в то Автово, про которое Вася рассказывал? Может, и с ним что волшебное случилось бы?» Миньке стало жалко Васю.
      - Ты посиди, - сказал он тихо. - Я тебе ещё хлеба принесу.
      И только он скрылся, над Васей зашуршали крылья - и на поленницу села седая ворона. Точь-в-точь Яшка. В клюве она держала новенькую монету.
      Вася даже не удивился. Уж попал в сказку, так держись!
      - Мой пятачок? - обрадовался он. Ворона кивнула, пятачок упал и по щепочкам подкатился к самым Васиным ногам.
      - Спасибо, ворона. Очень ты похожа на Яшку. - Вася вспомнил, что и головы орла говорили о какой-то вороне, вздохнул и сказал: - Жаль, что ты по-человечьи не умеешь говорить.
      - Кар-р-р… Крра… - сказала Ворона.
      - И я по-вороньему не умею.
      Ворона спрыгнула, расчистила лапками клочок земли и, водя по ней чёрным блестящим клювом, аккуратным ученическим почерком, как первоклассник, вывела:
      Пополам раз…
      Но тут над поленницей показался Минька, и ворона, не успев дописать слово, хлопнула крыльями и взлетела.
      Минька протянул Васе кусок хлеба.
      Стал Вася хлеб жевать и думать, что же означает это «пополам раз»?
      И Минька увидел написанное.
      - Чего это?
      - Угадай.
      - По-по-лам раз… раз… разделить!
      Вася подумал. Нет. Делить нечего.
      - Раз… раздобыть!
      Вася помотал головой.
      - Тогда это… разбить.
      - Разломить! Вот это что! - сообразил Вася.
      - Чего разломить?
      - Монету разломить пополам. Орла!
      - Зачем?
      Вася не ответил. Достал монету из кармана.
      - Вот те на! - сказал Минька с обидой. - А притворялся, переживал.
      - Так я ж и вправду переживал. Честное октябрятское. Мне только сейчас её ворона принесла.
      - Ворона? - удивился Минька.
      - А чего тут удивляться, - вздохнул Вася, - когда я сам сюда из будущего попал. Минька, как бы монету пополам разломить?
      - И что тогда?
      - Тогда я, наверно, домой попаду. Вася ухватил монету пальцами, надавил, закряхтел. Пальцы побелели от натуги. А монета какой была, такой и осталась.
      - Не выйдет, - сказал Минька, - тут силища знаешь какая нужна!
      Вася утёр пот со лба.
      - Где ж я её возьму, силищу?
      - Постой! Я одного знаю! У них мамка бельё стирает. Здоровенный, как бык! Купеческий сын. За один присест на спор целую свинью съедает, с костями вместе. И чаю трёхведёрный самовар выпивает на закуску. Он разломить сможет. Если захочет. Аида!
 

 
      Идти пришлось далеко. На извозчика денег не было.
      «Ну и жизнь, - думал Вася. - Ни трамваев, ни троллейбусов. Не говоря уж о метро!»
      Порой Вася узнавал улицы. Они были непривычно тихими, пустынными. Без машин и светофоров. Но всё же какими-то родными, ленинградскими.
      Наконец добрались до четырёхэтажного дома в мощённом булыжником переулке.
      - Вот здесь купец с сыном живут. Собственный дом.
      - Чего ж они в четырёх этажах делают? - удивился Вася.
      - В одном, верно, спят, в другом - едят, в третьем - прохлаждаются.
      - А в четвёртом?
      - В четвёртом не иначе как продукты держат. Ведь сколько едят! Ужас!
      Они постояли перед домом. Потом Минька сказал:
      - С парадного не пойдём. Ещё по шеям надают. Пойдём со двора.
      Во дворе их встретил дворник с большой медной бляхой на белом фартуке. На Миньку покосился, а у Васи спросил:
      - Чего изволите-с?
      - Нам Купецкого сына повидать надо, - сказал Минька солидно, а чтобы дворник не прогнал, добавил, показывая на Васю: - Вот их благородию.
      - Пожалуйте с парадного-с, - поклонился дворник.
      - Вели, чтоб открыли, - бросил Минька через плечо и, степенно выходя на улицу, шепнул Васе: - Я с Купеческим сыном разговор заведу, а ты поддакивай. Его раззадорить надо.
      Купеческий сын сидел в большой комнате, на огромном стуле, возле огромного стола. И сам он был огромным, как хорошо откормленная огромная свинья.
      - Здравствуйте, - сказал Минька. - У нас к вам дело.
      - Купить, продать, поменять, заложить? - спросил Купеческий сын.
      - Вот он говорит, что вы силач, - сказал Минька, кивая на Васю.
      - Силач, - согласился Купеческий сын.
      - А я говорю, что нет, - дерзко сказал Минька.
      - То есть как это нет? - обиделся Купеческий сын.
      - А вот так. Вот, например, сможете вы кочергу согнуть?
      - Смогу.
      Минька взял кочергу, повертел в руках.
      - Нет, не сможете.
      - А ну дай сюда!
      Минька дал Купеческому сыну кочергу. Тот связал её в узел и бросил на стол.
      - Видал?
      - Подумаешь, - почти пропел Минька и незаметно подмигнул Васе. - А вот простого пятака пополам вам ни за что не разломить!
      - Мне? Не разломить? Пятака? - рассердился Купеческий сын.
      - Вася, дай ему пятак, - быстро сказал Минька.
      Вася достал свою монету из кармана и молча протянул Купеческому сыну.
      Мальчики, взявшись за руки и затаив дыхание, следили, как мнут монету огромные жирные пальцы. Она то совсем тонула в них, то появлялся её сверкающий край.
      Сначала Купеческий сын пробовал поломать её одной рукой. Монета не поддавалась. Тогда он ухватил её пальцами обеих рук и начал давить. Лицо его побагровело от напряжения. Монета не поддавалась.
      Купеческий сын шлёпнул ею о стол. Вытер краем скатерти пот со лба и шумно передохнул.
      - Надо подкрепиться, - сказал он и крикнул:- Эй, кто там! Каши!
      И тотчас две девушки-прислуги поставили перед ним огромный котёл с кашей, целый каравай хлеба и поварёшку.
      Вася с Минькой и переглянуться удивлённо не успели, как котёл оказался пустым, а Купеческий сын уже облизывал поварёшку, стряхивал со скатерти хлебные крошки и отправлял себе в рот.
      - Сейчас я её поломаю, - сказал он и взял со стола монету.
      Надулся Купеческий сын, закрякал, запыхтел, чуть не надорвался, а так ничего и не смог поделать с монетой. Даже не согнул.
      - Что она у вас, заколдованная? - рассердился он. - Я одной рукой десять пудов подымаю. Я за копейку одним щелчком человека могу убить! Я пол-аршина сукна в аршин вытягиваю! А тут пятака не сломать! Да вы кто такие? А может, вы воры? Может, вы этот пятак у меня украли! Крепче моих денег ни у кого не сыщешь! Значит, и этот пятак - мой.
      - И вовсе он не ваш, - сказал Вася. - Это мой пятак. Отдайте.
      - Ишь какой быстрый! У купца денежку хочет отнять!
      - Отдайте! - настойчиво повторил Вася.
      - Эй, кто там! - крикнул Купеческий сын. - Зовите городового.
      - Ну его! - сердито шепнул Минька. - Пойдём отсюда. А то и верно городовой придёт, ф-фараон!
      - Не пойду, - сказал Вася. - Моя монета, и я без неё не уйду!
      В дверях появился Городовой. Краснолицый, сивоусый, в чёрной шинели, с шашкой на боку.
      - Ага, ага, - обрадовался Купеческий сын. - Вот он, заступничек наш, вот он, его благородие господин Городовой пожаловал!
      - Чего случилось, господин Купецкий сын? - спросил Городовой густым голосом и вытер пышные сивые усы.
      - А вот эти два маленьких вора хотели мой пятак украсть, - сказал Купеческий сын ехидно.
      - Врёт он! - крикнул Минька. - Мы ему пятак дали, разломить. А он не смог. Вот и злится и пятак не отдаёт!
      - Слышали, господин Городовой! Чтобы я не мог пятака разломить!
      - Да это ж курам на смех, - сказал Городовой и засмеялся.
      - Хватайте их, - промурлыкал Купеческий сын. - Проучите их. Чтобы в другой раз не крали у честных людей пятаки!
      - Да врёт он всё! - крикнул Минька.
      - Я те дам «врёт», - гаркнул Городовой и стукнул Миньку по затылку.
      Тут Вася не выдержал: за что Городовой ударил Миньку?
      Вспомнил Вася, как однажды какой-то прохожий толкнул его приятеля Вову. Так того прохожего в милицию повели! В два счёта! Нельзя людей обижать! А тем более маленьких!
      - И не стыдно? - сказал Вася, строго глядя на Городового. - Ведь взрослый человек, а мальчика ни за что ударили!
      Городовой так удивился, что даже посинел.
      - Отведём вас куда надо, будете знать, как драться! - запальчиво крикнул Вася.
      Городовой часто-часто заморгал. Потом вытянулся и гаркнул:
      - Рад стараться! - Но сообразил, что перед ним всего-навсего мальчишка, и из синего стал лиловым: - Эт-то что такое!
      - Ага! - обрадовался Купеческий сын. - Хватайте их, они воры, разбойники! Пятак мой украли!
      - Давайте сюда пятак, - сказал Городовой. - Как вещественное доказательство.
      Купеческий сын отдал ему пятак, порылся в кармане и достал оттуда серебряный рубль.
      - А это вам за беспокойство, - сказал он. - И построже с ними, с разбойниками!
      - Рад стараться! - гаркнул Городовой, пряча рубль, и спросил: - Которого хватать?
      - Обоих.
      - Рубля мало… - сказал Городовой.
      - Тогда хватай этого, - Купеческий сын ткнул пальцем в Васю, - пятак у него был.
      Схватил Городовой Васю и повёл в полицейскую часть.
      А Купеческий сын вдруг почувствовал голод и крикнул:
      - Эй, кто там! Тащите мне каши!
 

 
      Привёл, ваше благородие, вора, - сказал Городовой, - Он у Купецкого сына пятак украл. Вот этот, - и Городовой положил пятак на стол перед полицейским приставом. Пристав молча взял мухобойку и - бац! - убил муху на краю стола.
      - Семьдесят первая, - объявил он и повернулся к Васе: - Значит, украл?
      - Это неправда, - сказал Вася. - Я ему дал сломать.
      - Зачем?
      - Просто так, - ответил Вася.
      - Гм… Как это так, просто так? - спросил Пристав. - Кто ж это будет просто так пятаки раздавать?
      - Ещё он говорит, что Купецкий сын, ваше благородие, пятака не смог сломать!
      - Ха-ха-ха, - засмеялся было Пристав, но увидел на стене муху, схватил мухобойку, на цыпочках подошёл к стене и… бац! - Семьдесят вторая. Обыскивали?
      - Никак нет! - рявкнул городовой.
      - Обыскать!
      - Слушаюсь! - Городовой вывернул Васины карманы.
      На ладонь его вывалились металлические шарики.
      Пристав взял тяжёлый блестящий шарик, повертел его в пальцах - никогда не видывал такого.
      - Так вот, мальчик, за кражу этого пятака, - он указал мухобойкой на Васину волшебную монету, лежавшую на столе, - я велю посадить тебя в холодную.
      - Не крал я ничего, - сказал Вася.
      - Всякий, если ещё не украл, то когда-нибудь непременно украдёт! Честных людей, не бывает! Любого сажай в холодную - не ошибёшься! Пристав протянул руку, зажал пальцами Васино ухо: - Признавайся, мальчик!
      Больно было Васе. На глазах проступили слёзы. Он часто-часто заморгал.
      Головы орла на монете дружно щёлкнули клювами: сейчас мальчишка заплачет.
      Вася прикусил губу: не плакать! А шеи орлов так и вытянулись: ну же, ну, капай слезу.