"Казачок Максимка приблизился, стал на одно колено и, далеко отставив другую ногу, как-то театрально поддерживал руку бывшего своего барина". И далее: "Максимка начал креститься".
      С разработкой характеров членов харловского семейства и со стремлением писателя прояснить аналогию рассказанной им истории с трагедией Шекспира связано изъятие главы, рисующей бегство Евлампии из родного дома. Сходство эпизодов бегства Евлампии и Харлова, вряд ли преднамеренное, усиливало близость характеров и судеб Харлова и его дочери настолько, что самое столкновение между "степным королем Лиром" и его неблагодарными наследницами отчасти теряло свою остроту. Возможно, что из этого соображения, а также потому, что внесение сцены летнего свидания в лесу нарушило стройность сопоставления двух встреч с героиней (в БА этой сцены в лесу нет - есть только помета на полях: "Сцену прибавить)"), Тургенев вычеркнул эпизод бегства Евлампии. В первом слое текста Б А содержатся также отдельные фразы и выражения, сближающие характеры Анны и Харлова. Эти фразы подверглись впоследствии изменению. Так, например, здесь было замечание соседа по поместью об Анне Слеткиной: "Такой же кулак, как и покойный", затем вычеркнутое. Самый образ Харлова - "степного короля Лира" - подвергся значительной обработке. В описании внешности героя были черты, явно связанные с тем этапом работы над повестью, который отражен в формулярном списке действующих лиц. Вместо "росту исполинского" (стр. 186, строки 28-29) было: "росту исполинского, тучности необъятной. Покойный Лаблаш перед ним показался бы стройным юношей" {Луиджи Лаблаш (1794-1858) - знаменитый итальянский оперный певец, бас, выступавший в 1852-1857 годах в Итальянской опере в Петербурге, был, очевидно, лично знаком Тургеневу.}. Отбрасывая сравнение с Лаблашем, много говорившее ему самому, но понятное далеко не каждому читателю, Тургенев освобождал повествование от "опор", которые были необходимы ему при построении образа.
      Характеристики многих второстепенных лиц повести были шире и разностороннее в первоначальном тексте повести (ЧА}. Такая детальность описаний и характеристики лиц, не участвующих в основной интриге, затемняла композиционную схему повести, путала аналогию Харлова с "Королем Лиром". Поэтому Тургенев в ряде случаев отказался от многих деталей, подчас весьма интересных. Так, в ЧА гораздо более разносторонне характеризовался Житков, о жизненных планах которого говорилось подробнее и личные качества которого (жестокость, привычка расправляться с солдатами и мужиками при помощи кулаков) более откровенно связывались с привычками, усвоенными им в годы службы. Первоначальный Текст содержит следующие, подвергшиеся затем исправлению или изъятию характеристики Житкова: после "словно росинками" "Перед матушкой он просто уничтожался не столько из уважения, сколько от жадности к приобретению; он видел в ней будущую помещицу, то есть, говоря без обиняков, дойную корову"; вместо: "Матушка не обманывалась насчет его способностей" - "Матушка считала его распорядительным человеком, но сомневалась в его умственных способностях. Вообще он внушал ей чувство, похожее на гадливость"; после; "Евлампия себя в обиду не даст" - "Я был того же мнения, - но, признаюсь, не мог себе представить эту мощную красавицу женою подобного [балбеса] господина. Самому Житкову она очень нравилась; он даже как-то особенно хмыкал, когда упоминал о ней. Он был великий охотник до женских прелестей; но по тупоумию успевал мало, - хотя и собирался обзавестись гитарой и подучиться, так как он на этом инструменте играть не умел". Особенно яркая характеристика Житкова содержалась первоначально в развернутом окончании, своеобразном эпилоге повести.
      Из вариантов ЧА и первого слоя БА можно извлечь некоторые дополнительные данные о Слеткине и его отношениях с Евлампией, а также о реакции Анны на связь сестры с ее мужем. Тургенев смягчил эти эпизоды и фразы, опасаясь, повидимому, обвинений в цинизме, которые возводились на него даже по поводу "Накануне" и "Первой любви".
      Характеристика охотника Викулова в ЧА и БА заставляет вспоминать о близости творческой манеры Тургенева в повести "Степной король Лир" к стилю "Записок охотника", которую отметил И. А. Гончаров. Вместо "некто Викулов, из мещан" (стр. 263, строки 23-24) в БА было: "некто Викулов, кронштадтский мещанин (почти все тогдашние вольноотпущенные приписывались к Кронштадту)" (в ЧА тоже формулировано несколько иначе). Уничтожая такие колоритные подробности, писатель стремился к возможно большему сокращению всех эпизодов, не имеющих отношения к центральному образу - Харлову - и к главной сюжетной коллизии.
      Особенно много внимания уделил Тургенев разработке юридических и бытовых деталей, невозможность наблюдения и собирания которых он остро ощущал за границей, во время работы над повестью. В текст повести были внесены новые подробности, касающиеся раздела имущества Харлова и разрушения им крыши флигеля. Посещавший писателя К. Н. Модзалевский вспоминал: "...Тургенев настойчиво спрашивал меня, как называются поперечные брусья на крыше, на которые кладут кровлю. Я отвечал ему - стропила" (см. Т сб (Бродский), стр. 50). "Стропила", как и многие другие слова, обозначающие части крыши, вошли в текст повести. Специфичность подобных названий была подчеркнута уже в первом эпизоде: Наталья Николаевна, узнав из рассказа Квицинского о разорении крыши дома Харловым, недоуменно повторяет: "Шалевки... однотес... выведены". - Весь этот эпизод был вставлен в текст БА. Впоследствии при переписывании здесь была сделана сноска, поясняющая специальные выражения. Уточнение деталей быта нашло свое выражение и во вставленном в эпизод разрушения дома обращении Харлова к Слеткину: "Али закон вспомнил: коли принявший дар учинит покушение на жизнь дателя ~ то датель властен все назад потребовать! ~ Валяй!" (стр. 255, строки 3-7).
      К числу существенных фактических уточнений, сделанных в БА, принадлежит и исправление первоначального варианта "федосеевцах-раскольниках" - на "хлыстах-раскольниках". Очевидно, справившись о федосеевцах, Тургенев узнал, что хотя они и "беспоповцы", но "богородицы" у них не может быть, и заменил "федосеевцев" на "хлыстов", действительно обожествлявших своих "пророков" и "пророчиц". Возможно, что эта ошибка была писателю указана во время чтений повести в России.
      Очень важным и характерным для творческой манеры писателя изменением было изъятие прежнего окончания повести. Уже повесть "Первая любовь" Тургенев в одной из редакций оканчивал беседой слушателей, обсуждающих ее содержание {См.: Е. И. Кийко. Окончание повести "Первая любовь". - Лит Насл, т. 73, кн. 1, стр. 59-68.}. "Степной король Лир" первоначально завершался аналогичным эпизодом. Вместо заключительной фразы: "Рассказчик умолк - а мы потолковали немного, да и разошлись восвояси" - в ЧА и БА был своеобразный эпилог, составлявший вместе с введением рамку повествования.
      Этот текст был вычеркнут Тургеневым при окончательной доработке повести, вероятно, потому, что писатель не хотел давать непосредственно публицистического истолкования своего замысла, разъяснять его значение. В этом тексте был пояснен политический смысл образа Житкова. В то же время писатель комментировал здесь вопрос о соотношении своего произведения с его литературным прототипом. Как будто предвидя возможные нападки критики, Тургенев возражал на них (обвинения, подобные мнению одного из гостей в вычеркнутом эпилоге повести, были затем предъявлены Тургеневу Н. Н. Страховым). Это публицистическое разъяснение было впоследствии заменено новыми уточнениями в тексте, которые прояснили характер героя и его отношения с дочерьми. Возможно, что решение изъять концовку было продиктовано Тургеневу и критикой друзей. 25 октября 1870 г. А. А. Фет писал И. П. Борисову: "Что касается до "Короля Лира", то увы! все тут хорошо и верно, только нет соку - поэзии нет. Это клен без кленовика. Точно философско-эстетическая критика на "Лира" Шекспира - дескать, вот это что значит - вы поймите, дураки!" (ГБЛ, ф. 315, карт. 2, ед. хр. 30. Сообщено Ю. Д. Левиным). Мнение Фета, усматривавшего в повести Тургенева избыток элементов эстетической критики, могло стать известно Тургеневу и повлиять на его работу над повестью. Фет был частым собеседником Тургенева, и им неоднократно случалось спорить о Шекспире. В письме от 3/15 октября 1869 г. Тургенев писал Фету: "...мысленно рисую Вас то с ружьем в руке, то просто беседующего о том, что Шекспир был глупец - и что, говоря словами Л. Н. Толстого, только та деятельность приносит плоды, которая бессознательна" (Т, Письма, т. VIII, стр. 101). Упоминание имени Толстого в данной связи не случайно. Шекспир составлял постоянный предмет разговоров и споров Толстого и Тургенева, особенно в первый период их знакомства.
      "Король Лир" во второй половине XIX века являлся, несомненно, одной из наиболее популярных в России трагедий Шекспира. Мысль об этом произведении неизменно всплывала в сознании русских литераторов, когда речь шла о дочерней неблагодарности или оскорблении достоинства гордого и властного человека. Так, внутреннее сопоставление героя с королем Лиром современники усматривали в комедии А. Н. Островского "Свои люди - сочтемся" {См.: Н. Некрасов. Сочинения Островского. - "Атеней", 1859, э 8, стр. 472; ср. Н. А. Добролюбов. "Темное царство. Сочинения А. Островского. Два тома". Добролюбов, т. 5, стр. 52-53.}.
      Тургенев в юности с подлинника перевел "Короля Лира" (см. Г, Письма, т. I, стр. 164). Текст этого перевода не сохранился, но трагедия прочно вошла в сознание Тургенева. В статье о "Записках оружейного охотника" С. Т. Аксакова он цитирует отрывок из этого произведения (наст. изд., т. V, стр. 419), а в письме к П. Виардо от 18/30 апреля 1848 г. сравнивает поэта Гервега с королем Лиром (Т, Письма, т. I, стр. 297, 459). В кругу литераторов Тургенев считался одним из лучших знатоков Шекспира. Ему А. В. Дружинин сообщал с восторгом, что Толстой уже "понимает Лира и пил за здоровье Шекспира" (Т и круг Совр, стр. 202). К Тургеневу же Дружинин обращался за оценкой своего перевода "Короля Лира" {С, 1856, э 12). Тургенев одобрил перевод и особенно вступительную статью (в письме к А. В. Дружинину от 13/25 января 1857 г. Т, Письма, т. III, стр. 84).
      Шекспир, его герои и соотнесение их с современными типами были предметом постоянных бесед в литературных кружках 40-50-х годов. Однако не только от шекспировских образов, но и от других "мировых типов" отталкивался Тургенев при осмыслении человеческих характеров. Жалуясь, например, на злоупотребления управлявшего Спасским Н. Н. Тургенева, писатель замечал о нем: "...бьет на мое разорение. Правда - за все сие - он дает мне понятие о новом интересном типе степного Тартюфа, "злополучного страдальца" грабителя..." (Т, Письма, т. VI, стр. 291). В другом письме о Н. Н. Тургеневе и его жалобах сказано еще более определенно: "...они могут составить отличный материал для лица "степного Тартюфа", который так или иначе - а уж угодит в одну из моих повестей" {Т, Письма, т VII, стр. 60). Таким образом, сопоставление современного лица с мировым типом представлялось писателю и прежде материалом, удобным для повести; а выражение "степной Тартюф" в применении к Н. Н. Тургеневу лишний раз говорит о том, что действие повести "Степной король Лир" развертывается в родных писателю местах. Отметим также, что тема "русского Тартюфа" была разработана Ф. М. Достоевским в повести "Село Степанчиково и его обитатели".
      Обитатели Спасского, мать писателя и ее окружение (соседи, приживалы, дворовые, крепостные крестьяне) дали писателю несомненно основную долю материала для произведения. В формулярном списке действующих лиц повести указаны некоторые прототипы героев. Каждый из этих прототипов представляет материал для характеристики отдельных черт персонажа. Об одном из таких прототипов Тургенев записывает: "Взять несколько черт из Л. И. Беккера, кэтика" (стр. 378). Многие имена, упоминаемые в формулярном списке, не поддаются расшифровке (см. Mazon, стр. 117). Исследователь творчества Тургенева И. С. Розенкранц, пытавшийся определить прототипы героев повести "Степной король Лир", по сути дела немного добавил к данным, зафиксированным ФС и А. То обстоятельство, что прототипом богатой помещицы Натальи Николаевны - матушки рассказчика - послужила Варвара Петровна Тургенева, мать писателя, видно из формулярного списка, где характеристика этой героини повести лаконична: "Ня На. Матушка" (писателю здесь нечего было уяснять и обдумывать - характер был ему хорошо известен). Сомнения не вызывает и. прототип управляющего имением Натальи Николаевны Квицинского; это управляющий Спасского-Лутовинова Н. А. Кишинский. Сам Тургенев замечает в формулярном списке об этом персонаже: "вроде Кго" (стр. 380).
      Розенкранц предлагает дешифровку сравнения в формулярном списке, относящегося к Слеткину: "Фигурой похож на Е. К., только красивее". Е. К., по мнению исследователя, литератор и корреспондент Тургенева Елисей Яковлевич Колбасин (И. С. Розенкранц. Творческая история повести И. С. Тургенева "Степной король Лир". - "Slavia", 1934, Rocnik XIII, Sesit 1, стр. 48). Прототипом Житкова он считает - едва ли основательно - кулака-мельника Жикина^ с которым Тургенев вел тяжбу (там же, стр. 49). Неумелый, совершенно лишенный деловой хватки, но прочно усвоивший жандармско-армейские привычки николаевской военщины, Житков совершенно не напоминает всемогущего кулака соседа Тургенева. Харлов в ФС назван Николаем Семеновичем Протасовым. М. А. Щепкин в своих воспоминаниях рассказывает об истории помещика Степана Ивановича Ярышева - хозяина сельца Меркулове (Протасово тож), жизнь которого чрезвычайно близка к истории "степного короля Лира" (см. Историч Вестн, 1898, э 9, стр. 920-921).
      Некоторые детали повести заимствованы из жизни друзей и собственного опыта писателя. Так, например, Е. П. Ковалевский верил в пророческое значение плохих снов. Н. А. Некрасов писал о нем Тургеневу 21 мая/2 июня 1857 г.: "...он был очень весел в Париже, да увидал сон, предсказывающий ему смерть, - и на нем лица нет; пусть-де Тургенев приедет со мной проститься умру скоро" (Некрасов, т. 10, стр. 339-340). Болезненные ощущения, которые пережил Харлов после страшного сна и которые он счел за предвестия смерти, довелось пережить самому писателю. 24 мая/5 июня 1869 г. Тургенев писал П. В. Анненкову: "...пять дней тому назад я, лежа в постели почувствовал вдруг нечто вроде сильного сотрясения... и левая рука моя осталась недвижимой, как дерево. Я испугался, стал оттирать ее правою, и хотя минут через пять чувство в нее возвратилось и я ею действую теперь как следует, однако сердце у меня сильно заныло..." (Т, Письма, т. VIII, стр. 40).
      Сообщая Анненкову об основательной переделке повести "Степной король Лир", Тургенев 15/27 июня 1870 г. писал: "...я столько переделал, что Вам, пожалуй, придется подвергнуться вторичной corvee чтения" (там же, стр. 243). Рукопись была переслана Анненкову, который "взялся продержать корректуру" (там же, стр. 251). Именно потому, что Анненков должен был осуществлять связь с редактором "Вестника Европы", Тургенев запрашивал его 3/15 сентября о времени публикации повести (там же, стр. 278-279). От Анненкова Тургенев ожидал и первых сведений об отношении читателей к его новой повести. Молчание его советчика и доверенного лица смущало писателя: "Ваше молчание уж точно может быть названо красноречивым, любезнейший Павел Васильевич; безо всякого с Вашей стороны извещения я понял, что мой старик последовал примеру своих старших братьев - "Бригадира" и "Ергунова", и получил полное фиаско у нашей публики", - писал он Анненкову 16/28 октября 1870 г. (там же, стр. 292).
      Неясные слухи о холодном приеме новой повести доходили до Тургенева сразу же после ее появления. 27 октября/8 ноября 1870 г. он жаловался Я. П. Полонскому, что его "публика мало поощряет", и утверждал: ""Степной король Лир" по всему, что я слышу, получил так называемый "succes d'estime" , а это для стареющего литератора хуже фиаско..." (там же, стр. 301). Однако уже через несколько дней к писателю стали стекаться более благоприятные и вдумчивые отзывы. Прежде всего Анненков поспешил рассеять впечатление, создавшееся у автора, и сообщить ему факты, свидетельствующие об успехе его повести. "То, что вы мне пишете о "Короле Лире", - отвечал ему Тургенев 11/23 ноября 1870г., - меня порадовало. Говоря без обиняков, я на эту вещь употребил все усилия мышц своих; и не совсем приятно было мне думать, что все эти усилия повели к тому, что у нас называется "пшиком". Оказалось противное, и я радуюсь" (там же, стр. 310). От М. М. Стасюлевича, вместе с оттисками повести, Тургенев получил известие о положительном отзыве И. А. Гончарова (см. там же, стр. 305). Этот отзыв известен нам из письма самого И. А. Гончарова к С. А. Толстой от 11 ноября 1870 г., где говорится: "Вы, конечно, читали "Степной король Лир". Как живо рассказано - прелесть! Этот рассказ я отношу к "Запискам охотника", в которых Тургенев - истинный художник, творец, потому что он знает эту жизнь, видел ее сам, жил ею - и пишет с натуры Эти две головки, дочерей Лира, не правда ли живые, бежавшие из грезовских рамок! И очерчены так легко, почти без красок, будто карандашом: между тем - они перед глазами. Да, Тургенев - трубадур (пожалуй, первый), странствующий с ружьем и лирой по селам, полям, поющий природу сельскую, любовь - в песнях, и отражающий видимую ему жизнь - в легендах, балладах, но не эпосе" (Гончаров, т. VIII, стр. 435). Если бы Тургеневу был известен не только факт сочувственного отношения Гончарова к повести "Степной король Лир", но и существо его отзыва о ней, едва ли он на основании этого отзыва стал бы утверждать, что Гончаров "судья верный" (Т, Письма, т. VIII, стр. 305). Сближая "Степного короля Лира" с рассказами и очерками из "Записок охотника", Гончаров пытался противопоставить его романному творчеству писателя, которое было для него неприемлемо. Противопоставление повести Тургенева как произведения, погруженного в обыденщину низкого быта, высокой трагедии Шекспира звучит в следующем, крайне недоброжелательном отзыве Гончарова, содержащемся в "Необыкновенной истории"; "Он пробовал портить даже Шекспира: ну, там, конечно, испортить не мог. Вышли карикатуры, например, "Степной Король Лир". Зачем было трогать великие вещи, чтобы с них лепить из навоза уродливые, до гнусности, фигуры? Можно ли так издеваться над трагическою, колоссальною фигурою короля Лира и ставить это имя ярлыком над шутовскою фигурою грязного и глупого захолустника, замечательного только тем, что он "чревом сдвигает с места бильярд", "съедает три горшка каши" и "издает скверный запах"!! Можно ли дошутиться до того, чтобы перенести великий урок, данный человечеству в Лире, на эту кучу грязи!!
      Но Шекспир остался невредим, как невредима осталась бы его бронзовая статуя, если бы мальчишка бросил в нее камешком. Его не обокрадешь" {Сборник Российской публичной библиотеки. Материалы и исследования. Т. II, вып. I. Пг., 1924, стр. 37-38.}.
      В то время как Гончарова отталкивала грубость повести Тургенева, преувеличенное внимание к быту, которое он в ней усматривал, А. А. Фет обвинял писателя в недостаточном знании русской жизни и в чисто литературном, книжном подходе к ее живым, бытовым проявлениям. Фет писал о Тургеневе:
      "...тут он просто рассказал - но не вышло, хотя и здесь он нарядился в ноги стропил, шалевку и конек крыши и заставил дьячка раздувать паникадило: простое кадило ему в Бадепе показалось малым. И как ухитрился дьячок не задувать, а раздувать паникадило?" (письмо И. П. Борисову от 25 октября 1870 г. - ГВЛ, ф. 315, карт. 2, ед. хр. 30). {Здесь Тургенев действительно ошибся, назвав кадило (ручную курильницу) паникадилом (паникадило - висячий подсвечник для большого числа свечей).}
      Новые проблемы, поставленные в повести, и новые черты творческой манеры писателя были недостаточно оценены критикой. Рецензент "С. - Петербургских ведомостей", отмечая "необыкновенную законченность художественной отделки" повести, считал все же, что она ничего нового не вносит в творчество писателя {СП б Вед, 1870, 17/29 октября, э 286). Та же мысль сквозила и в отзыве рецензента "Нового времени" (1870, 31 октября, э 299), который утверждал, что повесть совершенна по форме, но писал вместе с тем, что художественные достоинства нового произведения "обличают в беллетристических игрушках сильное и даровитое перо "Записок охотника"".
      Н. Н. Страхов, соглашаясь с Ф. М. Достоевским {См. письмо Ф. М. Достоевского Н. Н. Страхову от 2/14 декабря 1870 г. - Достоевский, Письма, т. II, стр. 300.}, считал, что тон повести низок, что в грубости изображаемого быта, несмотря на безукоризненную правдивость картины, выразилось презрение Тургенева к родине. Вместе с тем он почувствовал, что Тургенев в этой повести затрагивает и по-своему решает на материале провинциальной жизни недалекого прошлого актуальные и острые современные вопросы: "Как боязлив, - заявлял он - стал Тургенев! У него очевидно бродят разные мысли насчет русской жизни, но он не решается их прямо и ясно высказывать, и все рассказывает странные истории к курьезные случаи, будто бы не имеющие дальнейшего значения" {Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению. Изд-во АН СССР, М. - Л., 1940, стр. 269.}.
      Холодное отношение критики и некоторых писателей к повести Тургенева не выражало, однако, в полной мере реакции читателей. Косвенным отражением читательского успеха была поспешность, с которой отреагировал издатель выходившей в Петербурге газеты "Nordische Presse" на появление "Степного короля Лира". 4/16 октября 1870 г. Тургенев сообщал М. М. Стасюлевичу: "Кстати о "Лире" - третьего дня, т. е. 2/14-го окт я получил из Петербурга телеграмму от Беренса, редактора "Nordische Presse", который просил моего разрешения поместить перевод моей повести в фельетоне его газеты. Я согласился (по существующим законам он и не нуждался в моем согласии), с тем чтобы он предварительно подверг перевод на рассмотрение Анненкову: все-таки некоторая гарантия против перевирания! Я также сказал Беренсу, чтобы он с своей стороны известил Вас об этом" (Т, Письма, т. VIII, стр. 288). Перевод повести на немецком языке появился в "Nordische Presse", 1870, э 262, 263, 266, 269, 271, 276, 277, 280-282, с 9/21 декабря 1870 г. до 31 декабря 1870 Г./12 января 1871 г.
      Французский перевод повести появился в "Revue des Deux Mondes", 1872, т. 98, 15 mars, а затем в сборнике "Etranges Histoires", Paris, 1874.
      Сообщая о предстоящем появлении перевода "Степного короля Лира" в "Revue des Deux Mondes", Тургенев писал П. В. Анненкову 2/14 марта 1872 г.: "Завтра в "Revue des Deux Mondes" появляется перевод "Степного короля Лира", значительно урезанный и укарнаушенный" (Т, Письма, т. IX, стр. 235). Перевод этот был сделан Тургеневым совместно с Л. Виардо. Некоторые (главным образом бытовые) детали, очевидно, по просьбе редакции журнала в нем были упрощены или опущены.
      В начале семидесятых годов "Степной король Лир" был напечатан дважды на польском языке - в Варшаве (1871) и Познани (1872), а также появился на чешском (Прага, 1873) и датском (Копенгаген, 1873) языках.
      В 1872 г. эта повесть была напечатана на немецком языке в Митаве (изд. Behre) и в Вене, а кроме того в Лейпциге (изд. Ph. Reclam) в начале семидесятых годов.
      В 1873 г. она вышла в томе VI немецкого собрания сочинений: I. Turgenjew. Ausgewahlte Werke, Bd. VI, Mitau, Behre, 1873.
      На английском языке "Степной король Лир" в начале 70-х годов издавался трижды. Первое издание - "King Lear of Russian steppes". Pr. Bury Palliser London Society, 1872, .э 131, т. XXII, стр. 437-449. Отрывок из этого перевода был перепенатан в "Every Saturday", 1872, .э 22, 30 nov., II, стр. 608-613. Другой перевод появился в "Living age", .N2 1491, т. CXVI, 4 янв. 1873, стр. 48-57. В Америке в 1872 г. вышел перевод: "A Lear of the Steppe". Southern Magazine, XI, 513 и 641.
      ...в золотую книгу записался. - "Золотой" родословной книги знатных дворянских родов не существовало. Харлов имеет в виду, быть может, "бархатную книгу" - сбор" ник родословных князей и дворян русских и "выезжих", составленный после указа от 12 января 1682 г. об уничтожении местничества в палате родословных дел.
      Темным прозывался великий князь Василий Васильевич. - Великий князь московский Василий II Васильевич (1415-1462) был ослеплен галицким князем Димитрием Шемякой и поэтому прозван "темным".
      ...новиковского "Покоящегося трудолюбца"... - Журнал "Покоящийся трудолюбец" издавался Н. И. Новиковым в Москве в 1784-1785 гг. Фактическим редактором его был М. П. Антоновский. Всего вышло четыре части. Участниками журнала были студенты и профессора Московского университета, в своем большинстве масоны. Ряд статей и стихотворений журнал посвятил философско-мистическим рассуждениям о смерти и бессмертии.
      "Но че-ловек страстный ~ меня счас-тливым!" и т. д. - Цитата из статьи: "Рассуждения о беспорядках, производимых страстями в человеке, и о средствах, какие в таких случаях употреблять должно" (см. сноску Тургенева на стр. 193). Раздел статьи, из которого приведена цитата, посвящен разоблачению гордости как пагубной страсти. Автор призывает гордого человека к смирению во имя нравственного усовершенствования.
      Попалась ему как-то картинка, изображавшая горящую свечу со "Такова жизнь человеческая!" - Изображения, подобные описанному здесь Тургеневым, в большом количестве содержались в книге Н. М. Амбодика "Емблемы и символы избранные, на российский, латинский, французский и английский язык преложенные", СПб., 1811 г. Книга эта имелась в библиотеке Спасского и в детстве произвела огромное впечатление на Тургенева (см. Т, Письма, т. I, стр. 201; см. также наст. изд., т. VII, стр. 506-507). Отдельные элементы описанной Тургеневым картины (свеча, символические фигуры с надутыми щеками - "ветры") много раз повторяются в книге Амбодика, но композиция в целом, как и подпись к ней, очевидно, составлены самим Тургеневым по образцу композиций Амбодика. Пародия на подобные композиции и на подписи к ним содержится и в письме Тургенева к М. А. Бакунину и А. П. Ефремову от 3, 8/15, 20 сентября 1840 г. (Г, Письма, т. I, стр. 200).
      ...первый по губернии масон. - Масонские ложи в России были закрыты в 1822 г. Несмотря на запрещение, в ряде мест они продолжали действовать. В 1826 г. запрещение было повторено, но и это не прекратило деятельности масонов в Москве и провинции (см.: А. Н. Пыпин. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX в. Пг., 1916, стр. 454 и 532).
      ...отставного штык-юнкера... - Штык-юнкер - младший офицерский чин в артиллерии, соответствовавший прапорщику в пехоте.
      Рукою властной! - Старинное юридическое выражение, означающее "собственноручно" (властный - собственный в западнославянских языках). Харлов, по-видимому, понимает его буквально, производя от слова: "власть".
      ...на "Страшном судилищем Микель-Анжело... - Речь идет о росписи алтарной стены Сикстинской капеллы, картине "Страшный суд", написанной Микеланжело Буонарроти в 1535-1541 гг. Картина представляет собой огромную композицию, заключающую множество мощных человеческих тел, чрезвычайно динамичных и напряженных.
      ...он, по слухам, был при Потемкине "валторщиком"... - Князь Г. А. Потемкин умер в 1791 г., т. е. более чем за 40 лет до описываемых в повести событий. "Валторщик" - оркестрант, игравший на валторне - духовом инструменте, напоминающем охотничий рог и применявшемся в домашних оркестрах богатых помещиков.
      К Митрофанию съездишь... - Митрофаний - воронежский епископ; по смерти (1703) причислен к лику святых. К мощам его в Воронеже совершались паломничества.
      ...в Оптину пустынь... - Оптин-Троицкий мужской монастырь у г. Волхова Орловской губернии (существовал с XV в.).
      "Смерть есть важная и великая работа натуры ~ духовного себе места..." и т. д. - Цитируемые строки заимствованы из опубликованной в т. III "Покоящегося трудолюбца" статьи: "Письмо с того света в Москву от Мумиага к сыну малыя земли Муравью, живущему в Муравейнике". В статье этой сделана попытка объяснить соотношение материального и духовного начала в жизни человека и истолковать проблему бессмертия души с масонских позиций.
      Талагаю-то этому? - Талагай - лентяй, шатун, тунеядец.
      ...на лице одного к смерти приговоренного. - Имеется в виду Тропман убийца, на казни которого в Париже Тургенев присутствовал 7/19 января 1870 г. Это событие описано им в очерке "Казнь Тропмана" (BE, 1870, э 6, стр. 872-890). Здесь Тургенев упоминает об улыбке удовольствия, появившейся на лице Тропмана, когда с него перед казнью сняли тяжелый тюремный камзол.
      Али закон вспомнил ~ властен все назад потребовать? - Слова эти являются сокращенной и несколько стилистически переработанной цитатой из выписки "Правила из узаконений. Дарение", сделанной не рукою Тургенева (может быть, по его просьбе Н. А. Кишинским) и хранящейся в Bibi Nat (Slave 76, фотокопия - ИРЛИ, Р. I, оп. 29, э 229). В разделе "Уничтожение дарения" третий пункт гласит: "Если принявший дар учинит покушение на жизнь дарителя, причинит ему побои или угрозы, оклевещет его в каком-либо преступлении или вообще окажет ему явное непочтение, то даритель имеет право требовать возвращения подаренного".
      ...продольный верхний брус крыши, конек... - В сне Харлова, предвещающем гибель (явление жеребенка), и в самой смерти героя при разрушении крыши отразились старинные поверия о снятии потолочной матицы или "конька" на крыше для ускорения смерти хозяина дома (см.: М.П.Алексеев. К Сну Святослава в "Слове о полку Игореве". - В кн.: "Слово о полку Игореве". Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. Издательство Академии наук СССР, М. - Л., 1950, стр. 246247).
      ...размежевание чересполосицы... - В 1836 г. в губернских и уездных городах были учреждены специальные посреднические комиссии для проведения в трехгодичный срок добровольных соглашений по разделу чересполосных земельных угодий (см.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе, э 8763). Размежевания эти обычно проходили с большими трениями и конфликтами. Тургенев воспользовался комическими ситуациями, возникавшими при размежеваниях, для своей пьесы "Завтрак у предводителя" (см. наст. изд., т. III, стр. 388-389).