2. Драмедия
      Окно, за окном дождь и ветер настолько сильный, что дождь кажется горизонтальным. Откуда-то из-за стены глухо доносится надрывная песня Аланис Мориссет That I Would Be Good. Перед окном письменный стол и на нем недопитая бутылка водки и стакан. По столу судорожно прыгают мужские руки, опрокидывают стакан, вырывают ящик стола и выдергивают из него альбомный лист. Рука выводит на листе фразу: "Она была тонкая, нежная и горькая, как..." Рука замирает, потом нервно переворачивает лист. Крупно на экране огуречный человек и надпись "Папа - лох". Рука постукивает пальцами по поверхности стола, пририсовывает к надписи смайлик и выводит: "Но он неплох". Из-за стены доносится голос Якубовича: "...и мы не открываем этот ящик!"
      3. Анимация
      Водочный ручеек из опрокинутого стакана достигает альбомного листа и начинает ползти по нему, оставляя за собой грязно-радужную дорожку. Вот он достигает зеленого огуречного человека и человек оживает: подпрыгивает, всплескивает ручками-огурчиками и отбегает на край листа. Ручеек останавливается. Человек с опаской приближается к нему, принюхивается, встает на четвереньки и начинает лакать из ручейка, как козленочек. Потом он, покачиваясь, садится, отрывает себе одну руку-огурец и с хрустом ею закусывает. Такая же судьба постигает и вторую руку и обе ноги. Затем голова отделяется и заглатывает туловище... Слышится обрывок телефонного разговора: "Я не занимаюсь самоедством, Серега... Просто это повторяется каждую ночь..."
      4. Драма нравов
      Подъезд многоэтажного дома. Лестничная клетка. Из-за обшарпанной деревянной двери слышится разъяренный мужской голос: "Сука, где деньги?! Где деньги, сука?!" Звук разбиваемой посуды. "Сука, ты меня слышишь?!" Визгливо-стервозный женский вскрик: "Слышу, слышу!" "Слышишь?! Где деньги?!" "Поори еще, козел пенопластовый! Соседей разбудишь!" С грохотом распахиваются все двери на лестничной клетке. Заспанные, возмущенные лица, голоса "Когда это кончится?!" По лестнице спускаются с верхнего этажа мужские ноги в тапочках. Палец на звонке. Дверь распахивается, в поросшую черной кудрявой щетиной физиономию стремительно влетает кулак. Вопль: "Коля, за что?!" Все двери синхронно закрываются. Тапочки неторопливо поднимаются по лестнице.
      5. Инди
      Плюшевый медвежонок в кожаном садо-мазохистском бандаже. Детские руки вырезают медвежонку глаза-пуговицы. Раздраженное шкворчание жарящихся на кухне котлет перекрывается песней ВИАГРы "Тебе и небо по плечу, а я свободы не хочу, не покидай меня, любим-ы-ы-й!". Детские руки отрывают медвежонку лапу и швыряют его на пол. Крик: "Брошу, брошу! Плохой, плохой!" Руки подхватывают изуродованную игрушку, стремительно приближается открытая форточка. Полет. Медвежонок ударяет по голове благообразного пенсионера. Пенсионер с укоризненным вздохом подбирает мишку, воровато оглядывается и, как вратарь, вводящий мяч в игру с рук, поддает медвежонку хорошего пинка. Полет.
      6. Фильм ужасов
      Ночь. В окно сочится зеленая лунная вода. Мужчина и женщина в супружеской постели. Мужчина стонет, мучимый кошмаром. Он открывает глаза и видит семилетнюю дочь с мертвым лицом и закатившимися глазами. Грубым сатанинским басом девочка произносит: "Лох - это судьба, а от судьбы не уйдешь". Она заносит руку со столовым ножом... Рывком мужчина поднимается на постели... Никого. Тишина. Мужчина идет на кухню, открывает холодильник, достает водку. Шорох. Он оглядывается. С диким смехом девочка вонзает нож в живот отцу. Фонтан крови. Мужчина хватается за рукоять... и просыпается. Рассвет. Щебет птиц. За окном мужчина видит повешенную на дереве дочь. Тело покачивается, язык на плече...Он вскрикивает и просыпается. Голос жены: "Задолбал!"
      7. Мелодрама
      Отец и дочь гуляют по парку аттракционов. Детский смех, разноголосица толпы, музыкальная какофония воскресного дня... Дочь, смеясь, пролетает по кругу над отцом на цепочной карусели. Умиленная блаженно-бессмысленная улыбка на лице мужчины... Держась за руки, дочь и отец идут по улице. Дочь останавливается, и, заглядывая отцу в лицо, говорит: "Я знаю, ты меня бросишь. Потому что я плохая. Я тебе снюсь. Но я не нарочно... я попрошу капитана дураков, чтобы она тебе снилась снова..." Мужчина открывает рот, но его голос перекрывает рев динамиков уличного киоска звукозаписи: "Не обижай меня-а-а, не обижай меня-а-а!"
      8. Мистика
      Ночь в супружеской спальне. Гортанный храп жены. Мужчина лежит с открытыми глазами. Храп постепенно перетекает в замогильный шум дождя. Мужчине явственно слышатся глухой голос, произносящий: "Самурай должен, прежде всего, постоянно помнить - помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги - что он должен умереть. Вот его главное дело". Мужчина широко раскрывает глаза и видит летящий горизонтально под потолком призрак девушки в подвенечном платье. Фата плещется у нее за спиной ангельским крылом... Призрак камнем падает с потолка и растворяется в теле мужчины.
      9. Триллер
      Девушка в подвенечном платье сидит перед трюмо. Она то и дело нервно поглядывает на наручные часы, кусает губы, прислушивается к звукам улицы, влетающим в растворенное окно. Лицо девушки белее фаты. Краем глаза она замечает метнувшуюся в глубине зеркала тень. Девушка оборачивается, и в это мгновенье на нее набрасывается атлетически сложенный человек в черной маске. Завязывается отчаянная борьба. Девушка ударяет напавшего коленом в пах, вырывается, выбегает на балкон, вскакивает на ограждение и с грациозной ловкостью кошки прыгает на растущее под балконом дерево. Обдирая лицо и руки в кровь, она опускается на землю. Возле нее с визгом тормозит БМВ. Трое "качков" подхватывают девушку и забрасывают ее в салон автомобиля...
      10. Фильм-нуар
      Пролет камеры через анфиладу сумеречных залов гигантского особняка. Звук выстрела. Зал, освещенный только стоящим на овальном столе подсвечником с пятью свечами. В центре стола хрустальная пепельница с дымящейся сигарой. Рядом с пепельницей мрачное скрещенье пистолета и черной розы. В кресле возле стола сидит мужчина во фраке с белой бутоньеркой. У него холодно-холеное лицо и циничные с цинковым блеском глаза. Мужчина смотрит на стену с пулевым отверстием. Под стеной на полу лежит лицом вниз девушка в подвенечном платье. В открытое окно видна мерцающая неоновая реклама "ProMax - максимальные прокладки". Мужчина произносит: "Мой первый в жизни промах... Хотя нет, это уже второй..."
      11. Фэнтези
      Ночь в супружеской спальне. Мужчина проваливается в сон... Прямая, как дротик, дорога пробивает осенний оранжево-ржавый лес. Двое всадников на дороге. На ослепительно черном коне мужчина, на беспросветно белом девушка. На всадниках одинаковые черные кимоно, расшитые золотыми драконами и самурайские мечи за поясом. На голове у девушки странная шапка в виде купола, сотканного из шелковых нитей, под которыми мерцают радужные болотные огни. Кимоно на груди у девушки расходится, и мужчина видит упругую грудь с земляникой соска. Девушка перехватывает взгляд мужчины и отрицательно качает головой, а потом указывает рукой вперед. Там в белесой мгле виден серебристо-сиреневый крылатый конь...
      12. Приключение
      Сон продолжается... Цыганский табор, разноцветные кибитки, костры, храп лошадей, гортанный говор. Молодая цыганка ведет на цепи шестилапого, как Шива медведя. Девушка и мужчина сидят возле костра, едят жареное мясо с ножей. Седобородый цыган поет под гитару надрывно-томящим голосом:
      Пусть режет ночи звездный газ
      Мне горло бритвою опасной,
      Пока Пегас мой не погас,
      Стрелец, не целься понапрасну...
      13. Action
      Мужчина и девушка подъезжают к берегу серой, как волчья шерсть реки, прыжком выбрасываются из седел. Девушка, отстегивает меч, скидывает с себя кимоно и остается обнаженной. Она разбегается и стрелой уходит под воду. Вода вскипает, из нее кустами начинают выдергиваться черные антропоморфные пиявки. Они похожи на аквалангистов в черных прорезиненных костюмах с безглазыми, безносыми лицами, с огромным алым ртом-присоской. Мужчина молча кидает меч девушке и прыгает в воду. Он работает мечом, как бензопилой, в руках у девушки меч сверкает, крутясь, как пойманная за хвост стальная стрекоза. Глухие звуки разрубаемых тел, красная дымящаяся вода... Снова всадники в седлах, низкие тучи, погребальные колокола грозы...
      14. Вестерн
      Выжженная, безнадежно унылая прерия. Бельмо солнца на небесном глазу. Перекати-поле, катящиеся, как отрубленные головы со спутанными волосами. Слышится банджо, бесконечно повторяющее мелодию "Oh, la-la-la Susanna, oh don't you cry for me, I came from Alabama with a banjo on my near". Видны тени двух всадников на желтой траве. Высоко в обескровленном небе застыл степной орел, словно прибитый гвоздями к одному месту. Свист. К двум теням приближается тень третьего всадника. Звук выстрела. Орла срывает с места невидимая сила. Две тени продолжают путь.
      15. Военный фильм
      Дно окопа. Со дна видна узкая полоска плюющегося дождем неба. С бруствера стекают потоки раскисшей глины. В грязной луже две руки - мужская и женская, тянущиеся друг к другу, как на фреске Микеланджело. Приближается и нарастает невыносимо-ноющий звук, на одной ноте "ре". Взрыв. Мужская рука судорожно сжимается. Стекающая с бруствера вода становится сначала бордово-бурой, потом кричаще алой. Снова удар и тьма... Полусонный голос жены: "Как ты меня затрахал своими воплями!"
      16. Романтическая комедия
      Мужчина в супермаркете, в отделе, торгующем телевизорами. На десятках экранах крутится ролик рекламы, в которой муж не узнает собственную жену: "Мне кажется, я видел вас во сне..." Мужчина поворачивает голову, и глаза его становятся, как прозрачный камень - он видит девушку из своих снов. Она продолжает фразу из ролика: "А я в этом абсолютно уверена". Они отходят от прилавка, садятся на подоконник и ведут себя, как однополчане, встретившиеся через десять лет: смех, размашистые жесты, блеск лихорадочного счастья в глазах... Девушка спрыгивает с подоконника и демонстрирует удар "Хвост скорпиона", мужчина тотчас предлагает свой вариант приема... Собираются зрители. Парень с надписью на майке "Я люблю чисто жизнь" кидает на пол сто баксов.
      17. Мюзикл
      Ночь, льется жидкое стекло луны на город. Высокий мост, под ним черная змея реки с проблесками лунной лавы на коже. Звучит "Strangers in the night" в исполнении Синатры. На узкие перила моста запрыгивают мужчина и девушка. Они кружатся в странном танце, не боясь высоты, не теряя равновесия. Кажется, что они находят опору в лунных лучах. Затихают последние аккорды, и мужчина и девушка, не разнимая рук, кидаются с моста в воду... Тьма и полусонный голос жены: "Коля, родной! Когда же ты уже сдохнешь"?
      18. Детектив
      Роскошно навороченный офисный кабинет. Приглушенно звучит тема из "Целого мира мало". За столом двое - босс, мужчина в смокинге с холодно-холеным лицом и тип с характерной внешностью сексота. На столе телевизор и видеомагнитофон. На экране кадры - мужчина и девушка сидят на подоконнике в супермаркете и о чем-то беседуют. Босс: "Это все? Никаких поползновений к траху?" Сексот: "Никаких. Встречаются, разговаривают, разбегаются. О чем говорят - выяснить не удалось. Пока. Слишком много людей. Мы можем прослушать дистанционно, отфильтровать шумы, но это будет стоить...". "Ясно. Я вам позвоню". Сексот уходит, босс набирает номер на мобильнике: "Я. Он вышел. Да. И чтобы никакой пачкотни".
      19. Научная фантастика
      В помещении современной лаборатории перед сложной технологической установкой человек с лицом облысевшего Эйнштейна. За его спиной - босс. Эйнштейн включает установку и возникает голографическое изображение лица спящей девушки. "В ее сны мы пока проникнуть не можем, но микрочипы на ее языке уловят все его непроизвольные сокращения... Мы узнаем, о чем она говорит во сне, если это будут осмысленные фразы..." Проблески диаграмм и графиков на мониторе, звучит роботизированный машинный голос: "Не пытайся влезть мне в душу... Пока Пегас мой не погас..." Босс: "Вполне осмысленно. Спасибо, профессор".
      20. Драма
      Мужчина и девушка сидят на подоконнике в супермаркете и разговаривают. Как обычно, весь мир для них перестает существовать, поэтому они не сразу замечают, что супермаркет опустел. В тишине звучат шаги. Появляется босс. В его руке пистолет с глушителем. Босс: "В третий раз промахнуться было бы уже неприлично. Не говоря уж о четвертом". Два почти одновременных выстрела. Тела мужчины и девушки, разбив стекло витрины, вылетают на тротуар. Босс: "Вот так, ребятки. Погас ваш Пегас... Все, что выше моего понимания, ниже моего достоинства..."
      Особенное впечатление на Голицына произвели части "Фэнтези" и "Экшен". Его вдруг охватило чувство дежа вю столь жуткое, что потемнело в глазах, и острейшей болью запульсировал шрам на правом виске. Шрам, похожий на след ящерицы на песке. Ему стало страшно, как давно уже не было. Вот так вот, господа, слетает крыша. Очень забавно.
      Совсем уж пластилиновыми, бесчувственными руками он вставил минидиск в плеер, надел Наушки и нажал на play. И этот голос с прозрачно-печальной хрипотцей был ему, разумеется, знаком.
      "... Я и луна - одна сатана.
      Симбиоз сумрачной сомнамбулы с дышащим, шелестящим, изумрудно-дымчатым светом. У нас одна на двоих бессонная артерия. Нас и кровью не разольешь.
      Леса, леса, печальны, бесприютны. Каждое дерево - сирота. С вершин стекает рваными потоками медовая медь. Деревья, как мачты с провисшими, пробитыми пулями парусами.
      Тусклая тоска уже набила оскомину на сердце. Достала. Ноет, как бедный Николка по своей копеечке. Молись за нас, бедный Николка, мы сами не знаем молитв...
      Полнолуние. Яблоко в штанах. Облако раздора. В небесах торжественно, но трудно. Живу по инерции и неуправляемо. Как пуля-дура. А луна струит свой елей на черные ели.
      Рука самурая
      Рубить не устала.
      Не гнутся еще катаны.
      Еще бы знать, кого рубишь. Всадники без голов.
      Голицын сказал: "без головы всадник еще может обойтись, а вот без задницы - никак". Не поспоришь.
      А надо ли возвращаться? Все будет по-прежнему. Умные слабы, а слабоумные - сильны. Страна вожделенных вождей.
      Ох, мне всегда не по себе, когда что не по мне. Я, Голицын, тоже хочу материальной независимости. В смысле - не хочу зависеть от материи. Или плетью плоти не перешибешь?
      Ночь пала ничком, и холодно горящий лимонный лед луны обложил горячечный лоб неба. Вот интересно: все хорошо в меру, а все плохо безмерно. И даже эта долбанная луна сегодня кажется мне лишь лужей волчьей мочи на снегу.
      Если уж ходить по кругу, то против часовой стрелки. По крайней мере, хоть протест против чего-то. Тварь я дрожащая, или право имею? Или я тварь, имеющая право дрожать?
      Сегодня покрошили в мелкую капусту батальон пионеров-героев. Трофей коробка с кокаином. Сразу надышалась до синих ангелов. Видела неба сумрачный мрамор синий, алебастр луны, аспирин снегопада... Нелепая пустая лепота. Уснула головой в сугробе. А Голицын воротит нос от кокаина. Глупо.
      Мороз и солнце, и снег слепой, переливчатый, с малахитовыми блестками. Это вчера. А сегодня уже лето. И солнце заело в зените. Только ночью утихает бронзовый звон зноя. Луна льет с неба прохладный горностай. Бессловесная, мерцающая мантра света. Ом мани падме хум. Oh money pay me who? Странен сей не сей мир, правда, Инь-Янь Иванович?
      Пампасы сухие, как памперсы. Едем по грудь в лунном свете. Он такой сиреневый, зыблющийся, слоящийся, как сигаретный дым. Лунная дымная вода, всего на свете и колыбель и могила.
      Весна, впрочем, тоже ничего. Степь ожила, миллиарды грустных грызунов бегут с тонущего корабля этого мира. Весна, весна, пора любви. Ни хрена ни пора, а уже поздно. Не осталось даже пустоты в сердце. Безнадежность воскресает первой.
      Бабское проклятое начало. Ну на хер надо, чтобы кто-то непременно облизывал боготворящими глазами, шершаво-нежными, как собачий язык?
      Цыгане. Типа разноцветные кибитки, костры, песнопения. Медведь на цепи. Шестилапый, как Шива. Короче, классика тоски и воли. Славно мы с Голицыным оторвались... Самогон у них злой. Не иначе на крови христианских младенцев настаивают.
      И говорит Иван Грозный:
      - Что же вы стоите, боярин? Берите кол и присаживайтесь.
      М-да. Такая вот с нами приключилась "Неоконченная пьеса для законченных мудазвонов". Правда, Голицын?
      А вот и типа осень. Колючая, как осиновый кол и холодная, как пальцы маньяка на горле. Ночью сна нет и в третьем глазу. Пялюсь во мрак, слушаю жестяной шелест лысеющего леса. Луна клеит слюной к небу скользкий, зыбко-зеленый, стеклянный сумрак. Пьяный лес вогнал бивни стволов в прелый паркет листопада. Ко мне, ко мне, моя волшебная коробка! Во бля! Достижение. Не попала глазами в небо после первого вдоха чудной субстанции. На пыльной платине луны то ли следы собачьих лап, то ли зубов дракона. Луна разрастается, разгорается, сияет сладко и страшно. Как монета на веке мертвеца... Можно бросить пить, но бросить дышать - невозможно. Что бы там Голицын ни буровил по этому поводу.
      Свет в конце тоннеля. Быть может он там и есть, но я не хочу ползти на брюхе. Да и в начале тоннеля - тоже свет, не так ли? Кажется, жена Лота однажды в этом убедилась.
      А мне лично осень по нраву. Весь этот ясный янтарь и гордая горечь, и праздничный холод голубизны в стынущем небе.
      Поблескивает катана в иссиня-изумрудной мгле. Без церемоний разглядываю спящего Голицына. Интересное лицо. Сахарный, лунный загар. Пепел волос приобрел палевый оттенок в льняных лунных лучах. Если он застукает меня за этим занятием, то-то смеху будет...
      Каждый понимает в меру своей испорченности. Стало быть, абсолютное понимание доступно лишь человеку бесконечно испорченному. То есть мне. И я объясняю Голицыну:
      - Нет ничего проще доставания катаны из воздуха. В пространстве вокруг тебя существует в непроявленном виде любая вещь. Позволь ей воплотиться в твоей руке. Нет закона, запрещающего это.
      - А если я "Боинг" захочу? - спросил он наивно.
      - А удержать его в руке сумеешь?
      Вот в чем вся уловка 666. Самурай. Абсолютный слуга. Мертвый и потому бесстрашный и не сомневающийся. А мы с Голицыным не можем быть слугами даже сами себе. Ну нет у нас царя в голове. Одна конституционная анархия. Для нас это место. Сумрачный рай самураев. Мы здесь, как кошки Шредингера, ни живы, ни мертвы. Комбинация волновых функций. Нас мог бы вернуть в мир чистой материи взгляд стороннего наблюдателя. Но некому приподнять крышку этого ненавистного неба и заглянуть в черный ящик, в котором мы играем в свои странные, неподвижные игры. Впрочем, есть способ..."
      Голицын выключил плеер и снял наушники. Болезненно яркие воспоминания о том, чего не было никогда, грозовыми тучами кипели у него в голове. Печальный лес, черно-белое, как знак "инь-янь" сиянье луны... Косой осенний свет, и на цепях, прибитых к соснам, раскачиваются пустые качели...Ксения танцует в тумане, смеется, черпает ладонями призрачный пар. Блестит катана, заткнутая за пояс кимоно лезвием вверх...
      Бред! Не было этого с ним, не было! Потому что не было никогда!
      Впрочем, что причитать, есть же телефон...
      Он набрал номер. Ответил раздраженный мужской голос, показавшийся Голицыну смутно знакомым.
      - Я могу Ксению Ворон послушать? - осведомился Голицын.
      - Нет. Улетела птичка.
      - Простите, не понял.
      - Слушай, Дима, не заламывай ручки. Ты взрослый мужик, а не Анна Каренина. Твой поезд ушел. Ты свой выбор сделал. Он был свободным, но не был правильным.
      - А с кем я говорю?
      - Сам знаешь, с кем.
      На том конце провода повесили трубку.
      А Голицын отчего-то припаялся глазами к ладони своей правой руки. Он глядел так до тех пор, пока ни почувствовал холод витой рукояти катаны, пока ни увидел блеск полированной цубы и мерцание лезвия.
      Просто нет закона, запрещающего это.
      А есть ли вообще закон, запрещающий ему, Голицыну, что бы то ни было?
      Нет.