- Ни одного. Всех изгнали. Посидели на нашей земле и - долой! Ведь мы их не звали в гости... Ушли, откуда пришли.
      - И крепости их теперь нет?
      - Нет. После ее взятия Иван Васильевич Гудович - такой у нас генерал был главный, - приказал взорвать да по камушку разобрать. Чтобы и следа от поганого вражьего гнезда не осталось. Так и покончили мы с Хаджибеем навсегда. А на месте крепости новый каменный град поставили. В градостроительстве этом нашего рода участие есть. Мой батько турецкое гнездо в первом ряду брал, в пленении Ахмет-паши, коменданта султанского, участвовал. А потом камень для стен нового города добывал. Так что я, выходит, коренной житель нового города Одессы.
      - Почему же твой отец не живет в Одессе?
      - Да... - наклонил голову Иванко, - так вышло... Никто о славе бранной моего отца ныне не помнит... Простолюдины мы... Спасибо, что в крепостные не записаны. Неволя крепостная на Руси нашей... А живем мы недалече от Одессы, в Трикратах, где правит барин Виктор Петрович Скаржинский. Воевал он вместе с нами, в поход водил нас супротив Бонапарта.
      ...Рассказы Иванко о взятии Хаджибея, о постройке Одессы распахнули перед Еленой ворота в неведомый доселе мир сказочных подвигов и сказочных богатырей. Для нее, познавшей страдания и ужасы борьбы родного народа, этот мир был понятен и знаком. Она невольно сравнивала перипетии войны в Греции с боевыми эпизодами на юге Украины. Многое из рассказов мужа ей казалось похожим на то, что пришлось пережить самой. Подлинным героем рисовался ей отец Иванко Кондрат, только вот странно, что подвиг человека, первым ворвавшегося в султанскую крепость, забыт и ничем не отмечен. Как же так?
      - Батько мой в офицеры произведен был, а за то, что товарищей своих по оружию не предал, повинность понес... Ныне живет под иным именем, и я это имя ношу... Мы простолюдины. И ты станешь такой, когда вернемся в мое отечество.
      - Ты же офицер!
      - Здесь офицер, а дома это не в счет. У нас со званиями и сословиями строго. Поди, весь народ в холопах ходит.
      Иванко рассказал ей о расправе, свидетелем которой он был. Как под грохот барабана прогнали сквозь строй солдата и забили насмерть шпицрутенами...
      Но эти рассказы не охладили у Елены желания поехать с ним в Россию.
      - Хоть и не сладко у вас простому люду, но как закончится у нас война, все равно поедем к тебе на родину. Другого нам с тобой выбора нет.
      - Почему ты так решила?
      - Да потому, что уж очень скучаешь ты по родному краю.
      - Разве я тебе об этом говорил?
      - Говорить не надо. И так вижу. Чую я, как мучаешься ты. Тоскуешь по родине.
      - Иной раз помираю от тоски по земле родной. Если б не было тебя наверное, умом тронулся б.
      Он вдруг посмотрел на нее и спросил:
      - Ты, Елена, из дворян... Не жалеешь, что за меня, простолюдина, пошла?
      - Или тебе моя любовь не видна? - сердито воскликнула Елена. - Я люблю тебя, какой ты есть. И другого мне не надо!
      22. ПРЕДАННОСТЬ
      Отъезд Иванко с десантным отрядом на южное побережье Эгейского моря задерживался. Много раз назначались сроки отъезда, но все откладывались по ряду причин.
      С юга поступали тревожные сигналы от населения, просьбы оградить их от грабежей и насилий османских оккупантов. Наконец, штаб назначил окончательный срок отправки отряда.
      Елена буквально вырвала у Иванко согласие взять ее с собой в экспедицию. И хотя Иванко согласился на это, мысли о том, что он поступил неправильно, - нельзя подвергать опасности жизнь любимой женщины по-прежнему тревожили его. Сегодня Елена радостно сообщила ему, что у них будет ребенок. Иванко поцеловал жену и твердо решил не брать ее на войну.
      - Ты, милая, не имеешь права рисковать. Потому что рискуешь не только своей жизнью, но и жизнью ребенка.
      - Уверяю тебя, что ни я, ни ребенок не пострадаем. А расстаться с тобой не могу. Умру от разлуки.
      Она прижалась к нему, и он понял, что спорить с ней бессмысленно. Елену все равно не переубедить. Она никогда с ним не расстанется.
      - Неужели ты поедешь со мной под пули?
      - Поеду! Будем все делить поровну. И опасность тоже, - ответила Елена.
      23. СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ
      В записке от 1815 года, адресованной русскому послу в Вене графу Штакельбергу, Иоанн Антонович Каподистрия, характеризуя социальные классы современного ему греческого общества, утверждал, что крупные землевладельцы в стране не существуют. Между тем они существовали, и теперь, когда Иоанн Антонович стал президентом, всячески мешали ему проводить демократические преобразования.
      Когда новый губернатор Райкос, получив от президента копию этой записки для ознакомления с положением в стране, внимательно прочитал ее, то удивился, что президент как бы не заметил в ней этих могущественных феодалов.
      "Как же можно было их не замечать?" - ознакомившись с копией записки Каподистрии, недоумевал Райкос. Теперь, когда ему пришлось иметь дело с интригами и кознями каджабашей, он понял, почему президент деликатно умолчал о них.
      И решил так же, как и президент, не замечать этих персон. Черт возьми, он тоже может быть дипломатом...
      Под укоризненным взглядом Пепо Райкос отложил в сторону папку с жалобами жителей на самоуправство, произвол и насилия феодалов.
      - Я военный губернатор, Пепо. И не буду заниматься гражданскими передрягами. Для этого существуют гражданские судейские власти. Адресуйте им жалобы и прошения. Тем более, что вы сами советовали мне избегать стычек с этой сворой.
      Но, видимо, Пепо уже настолько глубоко проникся мыслями о гражданской справедливости, что не одобрил его решения.
      - Наши гражданские власти не захотят разбирать эти жалобы на каджабашей... Если вы не возьметесь за них, никто, кроме вас, не посмеет, - возразил Пепо.
      - Нет! Довольно! Мне уже надоело рисковать шкурой. Повторяю: я приехал сюда сражаться. Драться с врагами Греции, поработителями-османами... А получается, что мне приходится бороться с греками.
      - Есть среди нас такие, что гораздо хуже османов! - выпалил Пепо.
      - Это ваши внутренние дела. Управляйтесь с ними сами.
      Он протянул руку к увесистому пакету в сургучных печатях, который держал Пепо. Вскрыл его и прочитал послание.
      24. ИНТРИГА
      На сей раз президент прислал приказ высадиться с отрядом солдат в Коронском заливе*, в гавани Итилона. Отсюда Райкос должен двинуться в Манийский край, обойти область Мани и осмотреть ее, включая столицу Мизитры (Майну) - Древнюю Спарту. Этот осмотр ему надлежало производить вместе с человеком, отлично знающим Мани, - графом Андреем Метаксой... В предписании указывалось обратить особое внимание на проживающее там семейство Мавромихали. Отправиться приказывалось без промедления на специально прибывшей из Навпали шебеке. Остальные инструкции Райкос получит в пути от графа Метаксы.
      _______________
      * К о р о н с к и й з а л и в - южная часть полуострова
      Пелолоннеса.
      Райкосу не понравилось возлагаемое на него поручение. Но ему не хотелось говорить об этом Пепо. Он лишь сказал ему с нарочитой беззаботностью:
      - Вам снова придется взять в свои руки губернаторские бразды...
      Он хотел казаться веселым, чтобы внушить бодрость своему заместителю. Но не смог. Улыбка получилась мрачноватая, так как на душе, что называется, скребли кошки. Райкос знал, что в Мани обстановка тревожная. Иначе президент не направил бы его туда, да еще с графом Метаксой, человеком, которому правительство доверяет особо важные поручения.
      Пепо тоже был расстроен. Он быстро понял, что новое поручение, возложенное на Райкоса, - чреватое опасностью. Пепо не был властолюбивцем, и перспектива замещать уезжающего патрона отнюдь не радовала его. Он любил своего губернатора и скучал без него.
      - Что ж, господин губернатор... Берегитесь и не лезьте на рожон. Прошу вас... - вздохнул он. - И поскорее возвращайтесь, - добавил печально.
      В каюте шебеки, взявшей курс на Итилон, Райкос узнал от графа Метаксы главную цель их экспедиции.
      - Семейство Мавромихали - властный род, - рассказывал граф, поглаживая пышные черные усы. Он был тучный, круглолицый, с тронутыми сединой усами и янтарной желтизны глазами. - Род сей ведет начало с глубокой древности. С тех пор, когда Греция попала под османскую пяту. Область Мани почти не ведала неволи. Этот дикий бесплодный край не привлекал завоевателей. К тому же майноты, потомки спартанцев, сохранили такой воинственный дух, что даже изверги-османы сторонились их. Высокая Порта* лишь утверждала избираемых майнотами старшин - беев. Правдами и неправдами члены рода Мавромихали постоянно добивались того, чтобы их жители постоянно избирали беями. Со временем земляки привыкли к этому, и управлять краем стало наследственной привилегией рода Мавромихали.
      _______________
      * В ы с о к а я П о р т а - правительство Османской империи.
      Члены этого рода - самозванные аристократы - нетерпимо относились ко всем, кто не подчинялся им. Во время войны за свободу они, как и большинство майнотов, не выступали против османов, потому что им и при султанской власти жилось вольготно. Однако постоянно сражались между собой, нападали друг на друга, грабили, убивали. До сих пор у них существует кровная месть. Старая линия рода Мавромихали находится в состоянии войны с младшим поколением этого семейства. Недавно Константин сын главы рода Петра-бея, с братом Георгием напали на своего родственника из младшей линии семейства и тяжело ранили его. Семья раненого обратилась к президенту, прося защиты у сената - герузии и закона республики. Беспрецедентно! Это первый случай в истории страны, чтобы майноты обратились к правосудию! Да еще майноты из рода "василеа" - правителя! Из рода потомственных беев!
      - И как отнесся к жалобе президент? - спросил Райкос.
      - Президент принял жалобу и потребовал у суда призвать виновных к ответственности по всей строгости закона. Пикантность сей истории в том, что жалобу семья пострадавшего подала в герузию, а один из самых важных членов герузии - Петр-бей Мавромихали. Отец разбойников. Он должен будет покарать родного сынка Георгия и его единоутробного братца Константина. Неслыханное дело - судить беев!
      - Что и говорить, положение у Петра-бея нелегкое, - согласился Райкос.
      - Это еще не все... Решение президента - открытая война с теми, кто прислуживал султанским завоевателям, сотрудничал с ними, получал от этого выгоду, чины, привилегии.
      - Значит, это политическая акция президента?
      - Вы меня правильно поняли. А теперь о самом главном. Почему мы с вами едем к майнотам? Да потому, что Петр-бей поднял бунт! Он пришел в ярость, стал требовать от президента прекращения дела по привлечению к судебной ответственности своих сыновей, оскорбил президента и начал подстрекать других членов герузии к неповиновению и саботажу. Президент проявил твердость. Тогда Петр-бей послал своих единомышленников в Майну. Есть сведения, что они собрали там вооруженную шайку.
      - Поэтому президент и направил нас в Майну?
      - Да, чтобы мы ликвидировали эту шайку, - погладил усы граф. Слушайте дальше. - Он понизил голос до шепота и покосился на дверь каюты. - Петр-бей устроил заговор против президента, ища поддержки у великих монархических держав, которые только и мечтают задушить нашу республику и посадить вместо президента своего ставленника, превратить Грецию в королевство. Недавно Петр-бей тайно скрылся из Навпали. Президенту стало известно, что англичанин Гордон предоставил ему свой корабль, чтобы начать войну с правительством. Петр-бей выехал в Майну, чтобы начать гражданскую войну... К счастью, ему помешала буря. Она заставила команду английского корабля искать убежища в Каламитском заливе, бросить якорь в порту Армиро. Местные клефты арестовали предателя и известили об этом президента. Скоро его в кандалах доставят в Навпали, где будут судить за политическое преступление перед родиной и посадят в крепость Ич-Кале... Наше задание навести порядок в области Мани. Очень сложное, трудное задание. Но мы выполним его.
      25. ПУТЬ В ИТИЛОН
      Их разбудила бортовая качка. Она началась внезапно, как только шебека, огибая мыс Мастанас, направилась в Коронский залив и попала под свежий утренний ветер.
      Быстро одевшись, Райкос и Метакса выскочили на палубу, где их с ног до головы окатило мелкими холодными брызгами.
      - Теперь и умываться не надо, - пошутил Райкос.
      - Что и говорить, выкупались отлично, - хмуро усмехнулся Метакса.
      Они хотели было вернуться в каюту, но их пригласил к себе на мостик капитан.
      - Идите сюда. Здесь вы мигом просохнете.
      Они поднялись на мостик.
      Капитан шебеки, на вид суровый немолодой моряк с изъеденным оспой лицом, оказался разговорчивым человеком. Пока вымокшие "подсыхали" под гудящим от ветра брезентом, он успел рассказать им о причине качки.
      - Свежий ветер с берега погнал на нас волну. Как только войдем в залив, качка прекратится. Обратите внимание на этот мыс, мимо которого мы проплываем. - Капитан показал подзорной трубой на узкую полоску суши, врезавшуюся в море, словно длинный черный нож. - Отсюда начинается манийская земля. Это самое зловещее место! Сколько горя здесь свершилось! На этой полоске испокон веков гнездятся пираты-майноты. Ночью ложными сигналами они заманивают проходящие корабли - большей частью купеческие, каботажные. А когда судно, сбившись с курса, садится на береговую мель или напарывается на риф, окружают его на лодках и берут на абордаж. Ограбив захваченный корабль, пираты уничтожают его, а команду и пассажиров продают в рабство на невольничьих рынках Африки...
      - Но наша шебека идет под флагом Греческой республики. Думаю, они не посмеют нас тронуть, - сказал Райкос.
      - Еще как посмеют! - по щербатому лицу капитана пробежала улыбка. Эти разбойники - смелые ребята. Очень смелые... Они нападают на всех, без разбора.
      - Однако мыс совершенно безлюден. Я никого не вижу, - сказал Метакса.
      - Зато вас отлично видят! Клянусь пресвятой непорочной девой и морским змеем, что они внимательно следят за движением нашей шебеки. Но мы идем по курсу. Глаз у них наметанный, дьявол их раздави. Они видят, что мы не их добыча...
      - Ага! Все-таки они побаиваются нас! - рассмеялся Райкос.
      Капитан что-то недовольно проворчал и пошел к рулевому.
      - Наш капитан, видимо, отлично знает повадки этих пиратов, - заметил Райкос.
      Граф весело сверкнул желтыми глазами.
      - Как же ему не знать их, если он сам-то майнот и не один год пиратствовал с ними.
      - И ему доверили капитанский мостик военного судна?
      - А почему бы не доверить? Он отличный мореход. У нас почти все моряки прошли такой путь. Каждый из них где-то пиратствовал. С таким капитаном не пропадешь. У майнотов отличная осведомленность. Они имеют своих соглядатаев во всех портах Средиземноморья. Знают всех капитанов и все корабли. Возможно, президент не случайно отправил нас именно на этой шебеке. Майноты свято хранят дружбу... Поглядите, какой отличный моряк наш капитан. Войти в гавань Итилона - нелегкое дело. Надо хорошо знать фарватер.
      Капитан решительно сменил рулевого, сделал поворот на два румба и, круто держась ветра, уверенно повел судно.
      Как только шебека вошла в проход между гор, качка сразу стихла.
      Матросы спустили на судне часть парусов. Рангоут шебеки, частично освобожденный от белопарусных крыльев, придал ей еще большую управляемость, и она, не сбавляя хода, влетела в гавань.
      26. СПАРТА
      В Итилоне предстояло много дел: выгрузка отряда, снаряжения, багажа, и главное - перестройка морского путешествия на сухопутное.
      По тому, как гостеприимно встретил их местный бей, - привели лошадей, запряженных в экипаж, и фуры для солдат конвоя, - Райкос понял, что экспедиция готовилась тщательно.
      Сухопутное путешествие началось без проволочек. Не теряя времени, они двинулись по дороге вдоль скал величавого Тайгенского полуострова, где у подножья находилась цель их странствия - Древняя Спарта.
      Глядя на дорогу, проложенную в незапамятную старину, Райкос думал о том, как две с половиной тысячи лет тому назад по ней шагали, сверкая бронзовыми доспехами, воины, имена которых навеки стали символом мужества и храбрости. Он с любопытством всматривался в пустынный пейзаж и замшелые скалы, стараясь найти следы прошлого. Но увы! Кроме нескольких развалившихся каменных башен да изредка попадавшихся часовенок, он так ничего и не высмотрел.
      "Неужели навсегда затерялись и исчезли даже признаки былого величия?" - грустно подумал Райкос. Граф Метакса, видимо, утомленный дорогой, уснул. Его мерное похрапывание не мешало Райкосу обозревать места, через которые они проезжали. Он был доволен, что спутник не мешает ему сосредоточиться и побыть с самим собой наедине.
      Отдав несколько часов сну, Метакса, так же неожиданно проснулся, протер платком заспанное лицо и, покашливая, сказал:
      - Эти горы тянутся до самой Майны.
      Слово "Майна" неприятно резануло слух Райкоса. Неужели граф не чувствует, как нелепо звучит в его устах это слово, заменившее славное название - Спарта? Не выдержав, он заметил:
      - Простите, но если бы я был греком, то уважал бы город, родивший великих героев, подвиги которых не перестают восхищать человечество. Ну как можно было зачеркнуть Спарту!
      Райкос раскраснелся, он говорил так громко, что его услышали солдаты. Они повернулись, с восхищением слушая Райкоса.
      - Вы майнот, сударь? - спросил его ефрейтор.
      - Нет, любезный, я русский, - ответил Райкос, - но люблю спартанцев.
      - Браво! Браво! Господин губернатор, вы нам дали отличный урок, как уважать славное прошлое своей родины, - захлопал в ладоши ефрейтор. - Мы, греки, действительно изрядно позабыли об этом.
      - Позвольте, позвольте! - Метакса сделал над собой усилие и улыбнулся. - А зачем нам, грекам, воскрешать языческую историю? У нас не хватает времени для исполнения сегодняшних дел. Вот мы и позабыли про Спарту. Пасем коз на заросших развалинах Акрополя. Ну и что? Разве Греция от этого что-либо потеряла? Я спрашиваю вас: что она потеряла?
      - Очень многое... Она может потерять свою свободу и независимость! Следовало бы воскресить историю, вспомнив, как мужественно защищали спартанцы свой город, и на этих примерах воспитывать новые поколения патриотов. Мы, иноземцы, гордимся вашей былой славой, а вы о ней забыли...
      - Что ж, видимо, вы правы, - равнодушно ответил Метакса.
      27. СПУТНИК
      Много лет спустя Райкос описал свои впечатления о путешествии в Спарту.
      "...Среди этого буйного, необщительного племени начались междоусобица, нескончаемые побоища. Майнот постоянно живет мыслью об убийстве. Тяжелые домашние работы возложены на женщин: они засевают поля и убирают хлеб, личность их считается неприкосновенной. Воздержанность майнота поистине изумительна: пищу его составляют небольшое количество ячменной муки, лук, чеснок, маслины, молоко, сахар и мясо соленых куропаток; во время перелета этих птиц майноты запасаются ими в огромном количестве.
      ...Живут они в башенках, на не слишком далеком расстоянии друг от друга. На верху башни настелен ровный помост. Верхнее жилье занимает женщина, нижнее - мужчина. Он сидит у окна, подстерегая неприятеля. Рядом с ним - ружье, в руках мандолина, на которой он наигрывает песню. Горе неосторожному путнику, который приблизится на расстояние полета пули. Он станет мишенью и погибнет от меткого выстрела. Уложив прохожего, убийца снова возьмет в руки мандолину и продолжит прерванную игру. Даже женщины, не принимающие участия в раздорах мужчин, время от времени делают друг другу вызовы, выходят на помосты башен и начинают метать из пращей камнями, что нередко оканчивается смертью какой-либо из них. Они очень ловки и редко допускают промахи. Когда идет побоище у женщин, мужчины соблюдают перемирие и лишь наблюдают за маневрами своих подруг. Граф Андрей Метакса, посланный президентом в 1830 году для осмотра Майны, говорил, что нашел там одного майнота, который никогда не переступал за порог своего дома, - денно и нощно подстерегал и убивал своих кровных врагов".
      Республиканское правительство Греции пришлось не по душе многим европейским странам. Они стремились заменить турецкое иго своим гнетом. И использовали для этого греческую Вандею - Майну и майнотов, наиболее отсталые районы республики.
      Райкоса сердило, что граф Андрей Метакса не всегда с ним откровенен, не разделял его взглядов о славном прошлом Спарты. Райкос не ведал, что многие реакционно настроенные майноты, занимающиеся грабежом и разбоем, тоже величают себя "спартанцами". Не знал, что у Метаксы есть тайное поручение президента выявлять и обезвреживать таких бандитов. "Все недалекие люди скрытны и хитры", - часто повторял Райкос вычитанную у какого-то философа фразу, приписывая эти качества графу Метаксе. А тот, словно улавливая его мысли, как-то странно щурился и загадочно улыбался. Настолько загадочно, что Райкосу стало казаться - назревает неприятное для них обоих объяснение. И это произошло, правда, не совсем так, как они ожидали.
      Когда люди долгое время находятся вместе, они начинают понимать друг друга без слов.
      И вот однажды утром Райкос заглянул в отливающие янтарным блеском глаза Метаксы. И тот снова улыбнулся. Оба покрутили кончики усов. Пышные, черные, и - воинственные, рыжие. И оба вдруг поняли друг друга. Улыбнулись и крепко пожали руки. С тех пор они стали друзьями.
      28. НЕЗРИМЫЕ ПУТЫ
      Знакомство с Манийским краем, его жителями и их своеобразными обычаями дало возможность Райкосу подготовить подробный доклад президенту о политической обстановке в этом наиболее диком и отсталом районе страны.
      На этой же шебеке Райкос и Метакса вернулись в Навпали. Как только они сошли с палубы корабля, их тотчас доставили во дворец президента. Видно было по всему, что Иоанн Антонович с нетерпением дожидался их возвращения, придавая их миссии большое значение. Он молча, с удрученным видом выслушал доклад. Граф Метакса в более мягких тонах обрисовал положение в Манийском крае, хотя тоже считал его кризисным. Райкос был более категоричен - он назвал Майну гнездом реакционеров.
      Оба посланника единодушно высказались за немедленное вмешательство необходимы репрессивные меры по отношению к семейству Мавромихали и их сторонникам.
      - Время не терпит проволочек, ваше превосходительство, - сказал Метакса.
      - Я тоже так думаю: чтобы избежать беды, надо действовать решительно и быстро... - поддержал его Райкос.
      Президент грустно усмехнулся:
      - Я вижу, что вы, молодые люди, единодушны в своих взглядах. Я хотел бы тоже быть таким молодым, как вы, чтобы решиться и, подобно Александру Македонскому, одним ударом разрубить сей гордиев узел. Но я уже стар. Да, господа, я уже стар, и помимо этого по рукам и ногам связан многими невидимыми путами. - Он поднял руки, крепко сцепив тонкие, почти прозрачные пальцы. - Эти руки, господа, связаны тысячами невидимых, крепких пут. Я во всем согласен с вами, но единственное, что смогу, - это передать дело изменника родины на рассмотрение герузии, а там... там слишком много сочувствующих Мавромихали. Они встретят в штыки мое предложение о привлечении к ответу преступников. Вот так, господа... - Он зябко ссутулил плечи и низко склонил голову над папкой с докладом.
      - Зачем вам слушать сенаторов, когда вас поддерживают народ, офицеры, солдаты, клефты! У вас есть на кого опереться! - возразил Метакса.
      - Позвольте уточнить вашу мысль, граф! В каком смысле понимать: "У вас есть на кого опереться!"?
      - Солдаты и офицеры поддержат вас!
      - Боже упаси! Боже упаси! - перекрестился Каподистрия. - Я никогда не переступлю закона. Я против насилия, я не узурпатор!
      - Я не собирался склонять вас, ваше превосходительство, к применению силы против герузии. Хотел только напомнить, что народ поддерживает вас. А если среди недругов народа есть сенаторы, то и против оных...
      - Хорошо! Я принимаю ваши объяснения, граф. Но бороться с сенатором, несогласным со мной, я могу, лишь опираясь на права, предоставленные мне законом.
      Президент смолк.
      И все же Райкос решился продолжить его:
      - А как в этом случае быть с незримыми путами, о которых вы изволили сказать? Неужели они неприкосновенны, ваше превосходительство?!
      Каподистрия хитро прищурил близорукие глаза.
      - Не ловите меня на слове... и не вводите в искушение. Я сказал вам, что уже стар. Я имел в виду не физическую старость, просто очень долго был на государственной работе. Сначала государственным секретарем Республики Семи Островов, затем министром иностранных дел Российской империи, а ныне президент. На государственных должностях я тружусь почти три десятка лет. За это время у меня выработались определенные взгляды, определенные принципы, убеждения и, если хотите, навыки. Кроме того, я давал присягу, нарушать которую, как представитель старинной ионической фамилии, считаю позорным... Я честный человек.
      - Значит, ваши незримые пути - это условности?
      - Да! Это - тысячи условностей, от которых после тридцати лет государственной службы нелегко избавиться...
      Метакса и Райкос поднялись, чтобы удалиться, но президент задержал Николая Алексеевича.
      - Мне нужно с вами кое о чем поговорить.
      29. ИЧ-КАЛЕ
      Как только граф Метакса покинул кабинет, президент поднялся из кресла и подошел к стене, где в дубовой раме висел план города и крепости Навпали.
      - Я вижу, что вы, ваше превосходительство, хотите предложить мне новую должность, - сказал Райкос.
      Президент рассмеялся:
      - Почему вы так решили?
      - Когда в прошлый раз вы сажали меня на губернаторское кресло, то, начиная разговор об этом, показали мне карту будущего губернаторства.
      - В самом деле было так!
      - И сейчас, наверное, тоже!
      - Представьте... - смутился Иоанн Антонович.
      - Вот видите, ваше превосходительство! Такова, видно, ваша метода.
      - Да, это так, но только не моя метода. Отнюдь. Просто совпадение... Я собираюсь предложить вам командовать крепостью. Не просто крепостью, а ключом к сердцу Греции, к ее столице... Я хочу вручить вам этот ключ... Ич-Кале.
      - Но достоин ли я сего ключа? Я буду скучать по моему губернаторству.
      - Подождите: вот взгляните сюда. Город ограждает батарея, построенная как бы в три уступа.
      Конец указки, которой вооружился президент, нашел на карте план крепости.
      - Посмотрите, как отлично устроен последний бастион! Как удобно отсюда вести перекрестный огонь! Говоря о значимости новой должности, которую я вам предлагаю, мне хотелось подчеркнуть, как правительство высоко ценит вас. И еще одно: на этом посту нужен именно такой человек, как вы. Мы хотим вручить ключ от сердца Греции в верные руки...
      - Я польщен, ваше превосходительство. Польщен, но...
      "Черт возьми! - подумал он, теребя концы рыжих усов. - Черт возьми, кажется, я опять капитулирую перед президентом!"
      Президент улыбнулся.
      - Вы, Райкос, не сердитесь на меня, но вы порой наивны, как дитя. Большой ребенок. За это, может быть, я и ценю вас... Наступает самый ответственный момент. Войне за независимость нашего отечества приходит конец. Но война за республику только начинается. В кабинетах послов вынашиваются заговоры. Я уже говорил вам, что Греческой республике нужны верные, неподкупные люди. Когда вы вступите в новую должность?
      - Разве это так срочно?
      - Очень срочно. Вокруг республики ее недруги затягивают смертельную петлю.
      - Тогда я готов хоть сейчас.
      30. ДЕТИ
      Высадка десантного отряда, вопреки мрачным прогнозам Иванко, прошла благополучно. Приморская деревушка со странным названием Зила, где ночью они сошли с солдатами на берег со шлюпок, казалась вымершей.
      От разведчиков он узнал, что противника здесь нет... Среди десятка убогих, сложенных из хрупкого известняка домишек только в одном жили люди - старуха-турчанка с двумя малолетками-внучатами.
      Дрожащая от страха бабка рассказала, что султанские воины ушли на север и уже более недели не появлялись.
      Иванко повеселел. У него словно гора с плеч свалилась. Подумать только: завладеть без боя таким важным плацдармом! А он-то считал, что противник встретит их градом пуль.
      Он посмотрел на темный силуэт шхуны, стоящей в полуверсте от деревушки. Подплыть ближе не позволяли мелководье и рифы.
      Подошла Елена, дотронулась до его руки, сжимавшей обнаженную саблю.
      - Спрячь в ножны. Она теперь не нужна.
      - Хорошо, конечно, что так получилось. Прозевали нас османы... Иванко блеснул в темноте белыми зубами и лихо, по-казачьи, вогнал клинок в ножны.
      И, хотя он знал, что скоро им предстоят тяжелые бои, на него снизошла спокойная уверенность. Ему снова вспомнилась беседа с турчанкой.
      В этой деревеньке жили люди разных национальностей. Жили бедно, но в дружбе. Дочь старухи-турчанки вышла замуж за грека. Когда янычары пришли в деревню, они за это зарезали обоих. Остались сироты внучата. Янычары убили бы и их, если бы старуха не догадалась спрятать малышей.
      Иванко рассказал Елене об услышанном.
      - Они пропадут, если мы не возьмем их под свое покровительство.
      - Но где же их приютить? Завтра нам предстоит поход.
      - Будем их держать в обозе.
      - А как посмотрят на это солдаты? Ты ведь знаешь - турки для них враги!
      - Они не совсем турки. Их отец грек. Разве мы можем отказать им в милосердии? Они же дети! Я не приехал сюда воевать с детьми! Придется тебе оберегать их, не спускать глаз, чтобы их не обижали. Вот и пополнился наш отряд... На две детские души! - улыбаясь, заметил Иванко.
      - Плохо ты посчитал, дружок, - рассмеялась Елена.
      Иванко удивленно поднял брови.
      - Уже стучится и третья душа. Он часто напоминает о себе. Особенно на море - во время качки. Видно, неравнодушен к морю. Будет моряком.
      - Дай боже, - задумавшись, произнес Иванко. - Обзавелись мы детьми. Двух война подарила, а третий тоже под пулями зачат.
      - Скажешь такое: под пулями! - всплеснула руками Елена. - Лучше подумай, как назовем приемных детей.
      - Они уже давно названы: старший, чернявый, - Вака, а тот, что поменьше, - Савка.