- Она старая, выжившая из ума рухлядь! Она уже не знает, чего хотеть! Настенька, она любит молодежь, она вас послушает!
      - Вот это вы правильно сказали. Она не знает, чего хотеть. Я с ней по городу гуляла - мы столько всего видели! А ей неинтересно.
      - А вы с ней еще погуляйте, - Кадлиэль протянул бумажник. - Берите, берите, это на мелкие расходы. Помогите ей что-нибудь выбрать. А я отблагодарю, честное слово!
      - Сколько? - вдруг спросила Настя.
      - Денег?
      - Да.
      - Настенька, вы не совсем поняли. Я не имею права предлагать. У меня есть права, много прав! Но надо мной висят запреты. Вот когда у вас родится желание, возникнет мыслеобраз - я могу дать ему плоть. Даже если вы увидите внутренним взором бриллиант в тысячу каратов - я тут же вручу его вам с поклоном.
      Кадлиэль действительно поклонился, но вместо бриллианта поцеловал Настину руку.
      - Кто вы? - спросила Настя.
      - Да не бойтесь, ради всего святого. Я не черт, не бес, я вообще к этому отношения не имею, я просто обладаю некоторой силой, и эта сила вне добра и зла...
      - Не имеете отношения к добру и злу? Разве это возможно?
      - Разумеется, возможно.
      - А если я захочу чьей-то смерти? Вот представлю себе, как я убиваю этого человека! Тогда - что? Мое желание исполнится.
      - Должен вас огорчить, - Кадлиэль развел руками. - Оно таки действительно исполнится. Только вам же, Настенька, за него потом и отвечать. Вы представьте себе чего попроще. Чемодан с деньгами, скажем... И скажите вслух, громко: хочу чемодан с деньгами! Ну, договорились?
      - Значит, так. Я добиваюсь от нее третьего желания, а вы - исполняете три моих желания!
      - Три?
      - Три! - Настя протянула перед собой руки. - Посмотрите, на что они стали похожи! У нас стиральная машина сломалась, на новую денег нет! Горячая вода сломалась! Я же в училище первая была, с красным дипломом окончила! Мне в консерваторию поступать надо было, в Московскую! Мне и теперь не поздно! Я догоню, я успею! Три желания - и точка! Все! Иначе...
      - Ладно, ладно, уговорились... - Кадлиэль даже замахал на нее руками. - И какие, если не секрет?
      - Первое - чтобы моей Наташке уже было семь... нет, десять лет.
      - Ого!
      - Чтобы ее уже можно было спокойно оставлять одну дома. Второе... второе...
      Настя задумалась.
      - Не торопитесь, Настенька, время еще есть. Вон Верочка Шелехова поторопилась, не подумала... - заворковал было над ней Кадлиэль, и вдруг насторожился. - Ого! Что-то новенькое!
      Настя подняла голову - но он уже таял в воздухе.
      * * *
      Певица сидела в прихожей на краю телефонного столика, держа трубку возле уха.
      - Не может быть! - воскликнула она. - Ему же всего... всего пятьдесят восемь! Он же еще совсем молодой мужчина! Господи, как же это...
      И она, сама того не осознавая, заплакала.
      * * *
      Настя выскочила из такси и вбежала в подъезд знакомой многоэтажки.
      * * *
      - Вот билеты! Поезд через два часа, прибывает, правда, в пять утра, ничего, перебьемся! - выпалила она.
      - Ты едешь со мной? - певица не верила своим ушам.
      - Я еду с тобой! Чтобы ты один раз все решила окончательно! Ведь ты же все сделала ему назло! Вот и ревешь сейчас, как дура! Ты же любишь Сергея! Что, нет? Любишь!
      - Кого? Этого алкаша подзаборного? - певица еще сопротивлялась.
      - Я что, не вижу, не понимаю? Ты же из-за него ревешь!
      Тут певица опять заплакала.
      - Едем! - сказала Настя. - Ты спасешь его и останешься с ним. И сделаешь из него человека!
      - Это невозможно - из алкаша сделать человека. Он все равно останется алкашом!
      - Но ты же - можешь! Ты - можешь! Тебе достаточно только очень сильно захотеть!
      - Погоди, погоди... - певица вытерла слезы. - Во-первых, это вообще была не любовь... У меня был муж, ребенок... а Сергей... это было - так, наваждение...
      - И ты сорок лет не можешь забыть это наваждение?
      - Какие сорок?! - певица беззвучно сосчитала годы. - Ты что?! Гораздо меньше... Погоди, я даже как-то не подумала, что могу...
      - Едем! - твердо сказала Настя. - На месте разберемся. Пойдем в больницу, узнаем, в каком он состоянии, твой Сергей. Может, и желать ничего не придется, может, врачи сами все как надо сделают. Давай, собирайся!
      И сама полезла в шкаф - выкладывать на диван белье и полотенца.
      - Умница, девочка! - похвалил Кадлиэль, появившись из-за шторы. Давай, трудись, зарабатывай свои три желания...
      * * *
      Дикий сидел в комнате у Кольки.
      - Ну и что же теперь делать? - спрашивал Эдик. - Сидеть, как кура на яйцах?
      И вдруг передразнил кого-то, им обоим, видать, знакомого:
      - Что делать, что делать? Снять штаны и бегать!
      Дикий ничего не ответил.
      - Послушай доброго совета - пойди и нажрись. В мясо! В лоскуты!
      И это не подействовало.
      - Ну, хочешь, вместе нажремся?
      Колька вскочил и стал ходить по комнате.
      Зазвонил телефон. Колька взял трубку.
      - Это я. Пожалуйста, забери сегодня Наташку. Мать не может, у нее дежурство, - сказала Настя.
      - А у меня репетиция!
      - Это не только мой ребенок, но и твой! Ты что, один вечер не можешь с ребенком посидеть? В одиннадцать придет мать.
      - Раньше позвонить не могла?
      - Николай, нам срочно нужно уезжать. На сутки, или на двое суток, я сама еще не знаю. В общем, возьмешь ключ от квартиры у матери...
      - Была охота тащиться к твоей мамочке.
      - Николай, я не могу тебе свой передать, я сейчас в Барсуковке...
      - Она в Барсуковке, - прикрыв микрофон, сказал Дикому Колька. - Она у этой твоей! Они куда-то уезжают...
      Дикий выхватил трубку.
      - Настя, это я! Куда она собралась?
      - Кто - она?
      - Ну... Вера!
      - Не твое дело. Пусть Колька возьмет у матери ключ и сходит за ребенком, понял? Пока!
      Длинные гудки...
      - Мне это не нравится, - сказал Колька. - Я бы даже сказал, совсем не нравится. Нашла себе подружку!
      - Мне тоже...
      - Если эта твоя опять без денег сидит...
      - Хочешь сказать, она опять поедет с клофелином в какой-нибудь Задрючинск снимать мужиков?
      - С клофелином - на здоровье! Она с Наськой поедет!
      - Блин! Этого еще не хватало!
      - Что, дошло?
      - Пошли! - Дикий вскочил. - На такси у меня есть. Батя вчера подкинул.
      * * *
      Из многоэтажки вышли Настя и певица, обе - с дорожными сумками.
      - Такси поймаем. Ты, главное, не бойся. Он в больнице, его лечат... Приедем, разберемся, может, все не так уж страшно... - Настя немного суетилась. - Заплатим кому следует, обеспечим уход... И тогда ты поймешь, что делать дальше. Мне кажется, если ты всю жизнь его любила, то нужно наконец решиться и остаться с ним! Ты сделаешь его другим человеком! Он будет выступать, прославится! Ты же это можешь...
      Певица, почти не слушая, шла к шоссе.
      И тут очень вовремя поблизости затормозило такси.
      - Ну вот, видишь! Этих привез, нас заберет! - Настя кинулась махать таксеру рукой. И тут окаменела - она увидела, кого привезла машина.
      Колька решительно отобрал у нее сумку.
      - Совсем сдурела? Нашла себе заработок!
      - Ты чего?! - Настя попыталась вырвать у бывшего мужа сумку, он не пускал.
      Дикий же заступил дорогу певице.
      - Вера, не надо! Не надо никуда ездить! Тебе деньги нужны? Вот - меня батя проспонсировал! Сколько тебе надо? Я у него еще возьму!
      - При чем тут деньги? Я не за деньгами!
      - А за чем?
      - Послушай, Дикий, чего ты лезешь? Вечно ты всюду лезешь! - видя, что сумку у Кольки не отнять, Настя напустилась на Дикого. - У нее беда, ты что, не видишь? Там человек умирает! Она еще успеет спасти!
      - Какой еще человек?
      - Не все ли тебе равно!
      Но Дикий понял.
      - Это - тот? С гитарой?
      - Послушай, - певица вдруг взяла Дикого за плечи. - Я так больше не могу! Надо же что-то с собой делать... я не девочка... Это - лучшее, что у меня было, понимаешь?..
      - Оставь наконец в покое свое прошлое! - закричал Дикий. - Хватит с ним разбираться! Перестань с ним воевать! Хватит с тебя! Чего ты боишься?
      - Да она же любит его! Она из него человека сделает! - опять вмешалась Настя.
      - Ты его видела, этого человека? - огрызнулся Дикий. - Это - все, финиш, отстой! Это - патефон! Его уже нет!
      - Но она же может! Она захочет!
      - Чего - захочет? Всю жизнь с ним няньчиться? С этим алкоголиком?
      - Дурак! Она захочет - и он станет нормальным человеком! Ей же нужно только захотеть!
      - В самом деле, Дикий, не лезь ты в эти разборки, - сказал Колька. Ну, что ты привязался?
      - Я люблю ее, - очень просто ответил Дикий. - Я учиться пойду, профессию получу. Квартира у меня есть. Я все сделаю, как надо! Если она будет со мной!
      - Какой же ты эгоист! - воскликнула Настя. - Нет, ты просто фантастический эгоист! А чего ей надо - ты подумал?! Может, ей надо спасти свою любовь, и тогда она будет счастлива?
      - Молодец, девочка, - похвалил оказавшийся совсем рядом и незримый для молодежи Кадлиэль. Под мышкой у него была папка, в руке - перо.
      - Она имеет право быть счастливой так, как ей хочется! - Настя загородила собой певицу. - Вот и пусть использует свое третье желание так, чтобы всем было хорошо - и ей, и Сергею!
      - Прямо золото, а не девочка. Вот уж с кем не будет проблем, Кадлиэль открыл папку. - Итак, договор от пятого апреля...
      - Наська права, не будь эгоистом, Дикий, - добавил Колька.
      - Ну так как же? - Кадлиэль протянул папку, перо, и певица увидела их.
      - Как, уже? - в голосе был испуг.
      - Ну, сколько же можно? С первыми двумя желаниями ты так не мучалась. Соберись с духом...
      - Но это же - последнее... Больше не будет...
      - Ну, не будет, и что? Мир перевернется? - Кадлиэль уже начал злиться.
      - Как вы все не понимаете? Я ведь потому была такая, такая... в любой ситуации знала, что у меня всегда есть про запас это третье желание.
      - Понятно, - сказал Колька. - Очень удобно. А у меня вот так никогда не получалось. Единственный способ чего-то достичь - сжечь за собой все мосты.
      - Вот ты и сжег! - бросила ему в лицо Настя. - С работы ушел, музыкантом заделался! Сегодня - густо, завтра - пусто! А ребенок каждый день кушать
      хочет!
      - Ты можешь скзать точно, чего ты боишься? - спросил Кадлиэль..
      - Я уже не знаю, чего я боюсь... Я так старалась стать другой, но у меня ничего не получается... Я думала - вот придет озарение, и все станет замечательно! Целых полгода у меня был шанс...
      - А ты в эти полгода была хоть несколько минут счастлива?
      Певица улыбнулась.
      - Да, наверно... под мостом...
      - Ты еще будешь счастлива! - вмешалась Настя. - Пошли всех к черту и поезжай в Бердники! Ты же всю жизнь мечтала об этом! Там Сергей! ..
      - Умница девочка... - прошептал Кадлиэль.
      - Оставьте меня все в покое, - тихо сказала певица. - Хватит. Наигралась в молодость. Устала. Не могу больше. Я всю жизнь просто хотела петь... Просто - петь... Ни о чем не беспокоясь... Но сейчас я даже этого больше не хочу...
      - Погоди, милая, не торопись, - Кадлиэль обнял ее за плечи. Распорядись своим третьим желанием разумно.
      - Пусть все будет, как было...
      - Ты с ума сошла! - вскрикнул Дикий, но, кажется, было уже поздно.
      Лицо и фигура певицы поплыли, затуманились, проступили иные очертания Дикий увидел женщину преклонных лет с очень усталым лицом.
      Кадлиэль уже стоял с папкой и пером наготове.
      - Не смей!
      Дикий выхватил у Кадлиэля папку, разорвал пополам, шваркнул оземь.
      - Вера! Что же это такое! - Кадлиэь был возмущен беспредельно.
      - А я?! А мои желания?! - закричала Настя. - Послушайте, дайте я еще с ней поговорю! Я что-нибудь придумаю! Я уговорю ее! Я, я!
      Туман рассеялся, юная певица стояла, опустив руки.
      И зазвучала музыка - может, Чайковский?
      - Я понял, - сказал Кадлиэль. - Наконец я знаю, чего ты хочешь. Ты просто боишься сказать. У меня есть права, немалые права. Но есть и запреты. Мне нельзя выполнять желания, что не высказаны словами и не прояснились в мыслеобразе. Но я рискну. Я тоже устал. К тому же, я не вижу другого способа исполнить свое обещание.
      - Но сколько же можно бояться? - спросил Дикий.
      - Тут она права. ЭТОГО боятся все. Она хочет стать только голосом, только музыкой, и другой жизни ей больше не нужно. Я угадал?
      - Да, - беззвучно сказала певица.
      - Нет! - крикнул Дикий. - Да нет же! Так нельзя! Нет! Нет!
      Порванная папка взлетела прямо в руки Кадлиэлю.
      - Я угадал? - спросил Кадлиэль, протягивая раскрытую папку и перо. Когда человек устал спасать и больше не в состоянии любить, он должен набраться мужества и... и перейти в иное качество...
      Музыка звучала все громче и торжественнее, сияние окружило певицу, чистый и светлый голос повел вокализ, и этот вокализ медленно поднимался к небу - и сверху были видны Колька, обнявший испуганную Настю, и Кадлиэль, опустивший голову, и Дикий с запрокинутым лицом...