Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Нереал

ModernLib.Net / Фэнтези / Трускиновская Далия / Нереал - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Трускиновская Далия
Жанр: Фэнтези

 

 


И еще четвертая…

Из-за киоска высунулась знакомая круглая физиономия.

– Я тебя жду, жду, и от ожидания мозги мои, как весьма непривычные, плесенью покрываться стали… – взволнованно зашептал Игорь. Как всегда, в минуты тяжких испытаний его несло. – И если бы ожидание мое в камне воплотить, то Родену бы сие и не снилось, так что…

– Короче! – рявкнул Вася.

– Тебе все необходимое скажут в учительской, – перешел на человеческий язык Игорь. – Так ты потом пройди чуть дальше и заверни за угол! Там сразу же будет дверь, и на ней табличка – одиннадцатый «а». Ты туда загляни и попроси Маргариту Бояринову!

– Она что преподает?

– Она не преподает! Она… ну, учится…

– Ну и что мне сказать этой Маргарите Бояриновой?

– Что Игорь… ну, Игорь Петрович… но можно просто – Игорь, она поймет… в общем, я ее тут, за киоском, жду и очень беспокоюсь!

Вид у Игоря Петровича был, мягко говоря, безумный. И не только в смысле физиономии – на бывшем учителе имелись рубаха и штаны какого-то совершенно немужского цвета, лиловато-розового, только что не в цветочек. А когда он обеими руками вцепился в левый рукав Васиной форменной рубашки, то и вовсе сделался похож на беглеца из Бедлама.

– Ты спятил? – воскликнул Вася. – Пойди сам в этот одиннадцатый класс и говори там все, что хочешь!

Вовсе не желая назначать свидания для человека, по которому Бедлам плачет, он сделал изящный финт левой рукой, сбил дурацкий захват и поспешил прочь от киоска.

– Вася! Вась! – позвал, высунувшись, Игорь. – Ты просто скажи, что я ее жду!

И тут же спрятался.

Не задумываясь, для чего Игорю вся эта дурацкая конспирация, Вася и до дверей дошел, и в холле оказался, и к лестнице устремился, но был перехвачен женщиной, которую только патентованный кретин принял бы за что-то другое, кроме учительницы. Васе не доводилось мыться в женской бане, но, наверно, и там любая посетительница, увидев сквозь серый пар эту крепко сбитую, плотную, ровную, как ствол сосны, низкозадую фигуру, подсознательно сказала бы себе – осторожно, учительница…

– Вы к кому? – спросила эта женщина в темно-синем костюме, прямом и скучном, как асфальтированное шоссе. – Если вам нужен кто-то из педагогов – я вас провожу в учительскую.

– Мне нужна Ирина… Ирина… – тут Васю осенило. Он же напрочь забыл спросить у Игоря Иркину фамилию, не говоря уж об отчестве.

– Ирина, а дальше?

– Собственно, мне нужна не она лично, – тут Вася счел нужным достать и показать свой документ. – У нее в классе учится девочка, Настя Петрова. Мне нужно задать один вопрос этой Насте.

– Задать вопрос Насте вы сможете только в присутствии классного руководителя и родителей! – учительница настолько обрадовалась, что может перейти в нападение, что даже этой радости не скрывала.

– Вот и замечательно, – сказал несколько удивленный Вася. – Мне даже скорее нужны ее родители, чем она сама.

– Ее родители? – в голосе учительницы послышалось разочарование.

– Ну да. Может быть, вы мне дадите их домашний телефон? И скажете, как их обоих по имени-отчеству?

– А домашнего телефона я вам не дам!

– Почему? – поведение этой тетки казалось Васе все более странным, но он знал, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут, и не хотел лишний раз пускать в ход авторитет своего ведомства.

– Потому что вы позовете не родителей. а саму Настю, – вполне убежденно заявила учительница.

– Ну и что же тут криминального?

Вася честно не понимал, какую амбразуру норовит закрыть своим телом эта злобная тетка, а сама она, видимо, была уверена, что загнала его в тупик и что его ответ – признак поражения, отступления и скорого бегства. Поэтому она выдержала паузу – с ее точки зрения, идеальную, а с Васиной – идиотскую.

– А что тут криминального – спросите у вашего друга!

– У которого? – Вася подумал, естественно, о сослуживцах.

– А у того, что за киоском прячется!

Мимо с гвалтом пронеслась толпа подростков, вся разом пропихнулась в двустворчатую дверь и унеслась по выщербленному бетону.

Так, подумал Вася, за нами следили. Но знать, что я заявлюсь в гости, эта мымра не могла. И вообще она меня впервые видит. Значит, она в окно высмотрела Игорешку. Но, поскольку она – дама занятая, часами сидеть на подоконнике не станет, то вывод один – Игорешка тут околачивается уже довольно давно, это – раз, и околачивается не впервые, это – два…

Что натворил этот безумец?

– Вы имеете в виду Игоря Синицына? – профессионально бесцветным голосом осведомился Вася.

– Да, я имею в виду Игоря Синицына.

– Который полтора года проработал в этой школе?

– Вот именно – полтора года. Теперь вы понимаете, почему я не могу допустить, чтобы он узнавал телефоны наших учениц?

– Нет, не понимаю, – жестяным голосом отрубил Вася. Тетка стала его раздражать. – Я был бы вам признателен, если бы вы объяснили, в чем дело.

– А ведь это я могла бы потребовать у вас объяснений, – тетка, похоже, совершенно забыла, что имеет дело с представителем угрозыска. – Приходите, ничего не объясняете, требуете сведения об ученице, требуете ее телефон! Я вот сейчас пойду позвоню вашему начальству и узнаю, действительно ли вас сюда посылали!

– Хорошо, – сказал на это Вася. – Звоните. Но если через двадцать четыре часа вам придется искать себе другую работу, и не в системе образования, – не жалуйтесь.

– Что?!.

– То, что слышали. Умышленно создавать препятствия для следствия, скрывать важного свидетели, угрожать представителю органов власти – этого всего, по-вашему, больше нет в уголовном кодексе? – не получив на свой риторический вопрос никакого ответа, Вася перешел в атаку. – Я не хочу тратить время на глупые препирательства. Через полтора часа я буду здесь с представителями РОНО и специалистом по психологии подростков, в чьем присутствии будет произведен допрос. Кроме того, будет интересно узнать, кто и сколько получил от хозяев газетного киоска за то, чтобы не вмешиваться в торговлю порнографией, спиртными напитками и наркотиками в десяти метрах от школы! Газеты будут просто счастливы опубликовать такой материал. Всего доброго!

Вася развернулся и зашагал к дверям.

Он знал эту гнусную породу склочниц, отточивших языки на беззащитной публике и теряющих всякое соображение, если повезет напороться на строгое сопротивление.

– Постойте, постойте! – завопила учительница. – Какой киоск? Я впервые слышу про киоск!

– Тот самый, возле которого вы заметили меня с Игорем Синицыным, – напомнил Вася, остановившись, но повернув только голову и всем видом показывая – ухожу, ухожу, и через полтора часа ждите меня с наручниками.

– Да постойте же! – учительница забежала вперед. – Это все – одно недоразумение! Сейчас я вам все объясню.

– Порнографию я видел своими глазами. Пока я не привезу верхушку РОНО и прессу, Игорь присмотрит, чтобы никто из вас не предупредил киоскершу.

– Хорошо, пусть пресса приежает! У меня тоже найдется, что ей рассказать!

– Что вы имеете в виду?

– То, почему ваш друг Синицын вылетел из нашей школы!

Тут Вася очень кстати вспомнил одну испанскую пословицу из арсенала Игоря. Весьма нелепо, имея стеклянную крышу, гласила пословица, кидать булыжниками в соседей.

– Я полагаю, это несоизмеримо с наркотиками в газетном киоске, – возразил он, не желая показывать, что крыша-то и у него – стеклянная.

Учительница задумалась.

Очевидно, она была все же лучше, чем показалась с первого взгляда. Возможно, в своей студенческой молодости она даже играла в карты. И сейчас дело явно дошло до размена козырей.

– Я думаю, лучше нам обо всем этом побеседовать не тут, а в учительской. Меня зовут Марья Геннадьевна.

– Там полно народу, – как можно более брюзгливо ей возразил Вася. – Меня – Василий Федорович. Нам будут мешать.

– Урок уже начался.

И она действительно привела следователя в учительскую, где, кроме необъятного круглого, еще сталинских времен, стола имелся еще уголок отдыха, недорогой, правда, но расположенный искусно – чтобы действительно те, что исхитрятся туда пролезть между шкафами, оказались отрезаны от внешнего мира.

С учительницей, стоило ей сесть в кресло, сделалось что-то странное. Вася бы даже назвал это перевоплощением. Видимо, она связывала низкие кресла и журнальный столик с образом дамы, принимающей в салоне высокопоставленных гостей. В холле школы можно собачиться и грубить. В салоне, пусть даже выгороженном обшарпанными шкафами, – томно язвить и выделываться под графиню.

– Значит, вы не знаете, почему ваш друг вынужден был покинуть школу?

Артисткой, выдающейся артисткой была Марья Геннадьевна! И Вася слишком поздно понял это. О-о, как она выговорила слово «друг», у нее даже шею перекорежило, физиономию наискосок развернуло и рот набок поехал! А как торжественно прозвучало «вынужден был»! А сколько шипу подпустила она в эту невинную фразу! Ровно столько, сколько нужно, чтобы прозвучало зловеще, но ни в коем случае не навело на мысль о гадюшнике.

– Очевидно, он не ужился с творческим женским коллективом, – предположил Вася. Его интонации ему самому были противны, но ничего не поделаешь, салон есть салон.

– С коллективом он как раз неплохо ужился, – неторопливо кивая, сообщила Марья Геннадьевна. – Он ведь вежливый! И стульчик пододвинет, и пальто подаст!

В последние слова она влила все презрение, на какое только должна быть способна простая, но глубоко порядочная женщина.

– Вообще-то я сам женщинам пальто подаю, – Вася был невозмутим, как деревянная вешалка для этих самых благопристойных и неприметных учительских пальто, которую он приметил у дверей. – Криминала пока не вижу.

– Вот и мы не видели! – судя по голосу, близилось торжество справедливости. – А он – вы не поверите, но он!…

Главное – вовремя сделать паузу, подумал Вася, вот она замолчала – и я должен подумать, что Игорешка по меньшей мере спер у всех этих теток норковые манто! Прямо отсюда. Ну, она эту паузу затеяла – она ее пусть и тянет.

– Вы не поверите!… – актерским чутьем угадывая, что молчание не должно быть слишком долгим, воскликнула Марья Геннадьевна.

Вася молчал.

– Конечно же, вы такого от своего друга не ожидаете. И тем не менее…

Вася не хотел вопросами облегчать Марье Геннадьевне тяжкий труд провозглашения истины. Кто кашу заварил – тот ее пусть и расхлебывает.

– Конечно, вы мне уже заранее не верите! – решительно заявила учительница. Вася оценил ловкость хода. Теперь его молчание уже попахивало бы потомственным кретинизмом.

– Да вы хоть намекните, в чем дело, – спокойно попросил он.

– Да чего уж тут намекать. Этот ваш друг, Игорь Петрович, попытался изнасиловать школьницу.

Тут Вася даже рот приоткрыл.

Он допускал, что у тихих и безобидных людей кипят в душе и ниже пояса бурные и темные страсти. Но… изнасилование?… Ничего себе стеклянная крыша!

И ничего себе кроткий безумец Синицын!

Причем Марья Геннадьевна не врала, он видел это явственно.

– Откуда это стало известно? – строго спросил Вася.

– Он давно уже за ней увивался. Это все заметили.

– Как увивался?

Вася действительно не мог себе вообразить процесс ухаживания учителя за ученицей.

– Ну… Просил после урока задержаться. Когда она отвечала – он с ней по двадцать минут общался. Весь класс на головах ходит, а он с ней воркует!

Вася вздохнул – вот это действительно было похоже на Игоря… Марья Геннадьевна привела-таки настоящее доказательство.

– А что за девочка-то?

– Хорошая девочка, из приличной семьи, Маргаритой зовут. Очень милая девочка. Такая чистая, знаете, совершенно несовременная! Трогательная. Стихи прямо замечательно читает!

– И сколько же хорошей девочке лет?

– Шестнадцать! – с вызовом на смертный бой, как латную рукавицу, швырнула Васе в лицо эту цифру Марья Геннадьевна.

Вася вздохнул – на каком же свете живет это несчастное чудовище? Газет оно, что ли, не читает? Или опять – этюд по актерскому мастерству?

Итоги рейда, проведенного ровно неделю назад на проспекте Падших Бабцов… тьфу, Павших Бойцов… В общем, из семидесяти с небольшим повязанных девчонок явно несовершеннолетнего вида ровно тридцать девять были моложе шестнадцати. И даже две тринадцатилетние попались.

Проспект был одновременно и проблемой для милиции, и большим ее облегчением. Проблемой потому, что именно его выбрали для своих вечерне-ночных дел местные путаны и их покровители. Облегчением – все, включая милицию, знали, где эту публику искать.

А по данным городских гинекологов, шестнадцатилетняя девственница в школе стала таким же редким явлением, как фирма, выплачивающая все налоги.

Но спорить с педагогом Вася не стал.

– Шестнадцать… – задумчиво повторил он. – Ну, и что же произошло?

– У нас проводили новогоднюю ночную дискотеку для старшеклассников, – весьма неодобрительно сообщила Марья Геннадьевна. – Старый новый год отмечали, теперь это модно. Педагоги дежурили. Ну и вот…

– Прямо на дискотеке?

– Да нет же! У нас комната есть на третьем этаже, ну, не комната, а такой чулан, что ли, она всегда заперта… Даже не знаю, как вам объяснить…

– Да вы прямо говорите.

– Ну, в общем… там есть диван. И он ее туда увел. Как потом оказалось.

– Пока я не вижу состава преступления.

– Она с криком вырвалась оттуда и побежала вниз по лестнице! Если бы вы слышали, как она кричала! Ее остановили мальчики. Она была… она была… ну, у нее платье было на плече разорвано, вот так…

Марья Геннадьевна показала. Получалось, что девчонка неслась по лестнице, голая по пояс.

– Мальчики вбежали в комнату, а он – там! И ничего не может объяснить! На следующий день он подал заявление. После беседы с директором. У нас очень умная директор, она не захотела шума поднимать, – Марья Геннадьевна поджала губы и всей мимикой изобразила чувство собственного достоинства. – Но в школе ему больше не работать. Это од-но-знач-но! Больных на голову нам тут не надо.

– Ваша директор действительно умница, – согласился Вася. И понял, что попытки дойти до одиннадцатого «а» обречены на провал. Марья Геннадьевна, помня, что за киоском торчит насильник, проводит его дружка до трамвайной остановки и убедится, что так называемый следователь уехал.

– У нее тридцать пять лет непрерывного стажа, – с гордостью сообщила Марья Геннадьевна.

– В таком случае давайте договоримся. Вот мой рабочий телефон, – Вася достал самодельную визитку. – Я вас очень прошу организовать звонок от мамы Насти Петровой. Это действительно очень важно. Зачем нам впутывать РОНО? Я вам даже больше скажу – вы ведь за новостями следите? Знаете, что стреляли в президента фирмы «Бастион»?

Глаза Марьи Геннадьевны выразили живейший интерес. Естественно, подумал Вася, с этого и следовало начинать. Прекрасная и полная приключений жизнь пролетает мимо школы. Да если пронюхать или подсмотреть хоть что-то, о чем телевизор промолчал, – об этом же три дня можно толковать за сталинским столом! Ну, ладно, такого добра не жалко…

– Подозревается один человек, – тут Вася поднял палец, – и есть основания полагать, что именно его видели в обществе Насти Петровой и ее мамы… – тут он задумался, делая вид, будто припоминает, – двадцать шестого августа сего года.

– Двадцать шестого августа… – зачарованно повторила Марья Геннадьевна и поклялась, что сегодня же свяжется с Настиной мамой.

Как Вася и предполагал, его проводили до остановки. И он уехал, исполненный не просто злорадства, а подлинной злости на Игоря, который влип в самую идиотскую, какую только можно вообразить, историю, и отправил лучшего приятеля в змеиное логово совершенно безоружным.

Вот пусть теперь и торчит за киоском хоть до морковкина заговенья, подумал Вася, вот пусть и бежит за трамваем в своих дурацких розовых штанах! Думать тоже иногда не вредно…

Глава третья.

О том, как полезно некоторым следователям при ловле сексуальных маньяков играть в «пазлс» и совещаться с отставными деканами

– Слыхал? – спросил Васю стажер Уфимский, сидя с сигаретой в углу возле огнетушителя.

Вася если и курил – то по большим праздникам, поэтому угол, который начальство официально отвело для разврата, проскакивал шустро.

– Чего – слыхал? – Вася неохотно притормозил.

– Поздравь – давно у нас сексуальный маньяк не заводился! Почитай вчерашнюю сводку.

– Чтоб он сдох! – буркнул Вася.

Это сокровище в единственном лице было сопоставимо с дивизией хорошо обученных киллеров.

Перестреляй киллеры хоть всех банковских президентов и коммерческих директоров в городе – общественное мнение и газеты на следующий же день забыли бы об этом. Поскольку народ имел свою незыблемую оценку таких событий: так им, сволочам, и надо.

Но стоило дважды в одном районе, будь это хоть проспект Падших Бабцов, покуситься на чью-то невинность, как в воздухе надолго повисал крупными черными буквами вырубленный вопрос: КУДА СМОТРИТ МИЛИЦИЯ???

Предстояло гонять патрули по темным переулкам, опрашивать безумное количество всякого постороннего и вконец завравшегося народа, снимать пальчики с каждой пустой пивной бутылки в радиусе ста метров от померещившегося кому-то вопля преследуемой невинности, и так далее.

У вновь объявившегося сексуального маньяка был свой почерк. Именно почерк – с двумя женщинами, которым чудом удалось избежать беды, он вел себя совершенно одинаково. Сперва преследовал какое-то время, дыша в затылок, потом, стоило женщине свернуть с людного места в тихий переулок, обгонял, загораживал дорогу, надвигался всей широченной грудью и радостно восклицал:

– Люсенька!

Женщина пыталась оправдаться – мол, не Люсенька и никогда ею не была, – но маньяк, все еще радостно, наступал и прижимал к стене со словами:

– Люся! Я уже второй квартал за тобой иду!

После чего маньяк начинал плести околесицу. Клялся, что вместе с жертвой прошлым летом откуда-то ездил в Москву. Упоминал в качестве аргумента настоящее хохляцкое сало с чесноком, каковым жертву в вагоне угощал. Утверждал, что не раз и не два звонил по оставленному ею телефону, но к трубке подходила какая-то глухая бабушка. Называл себя, кстати говоря, Геной. И нависал над жертвой, как горный утес, всячески пытаясь ей понравиться своими внешними данными.

Мужчина он был видный, это обе потенциальные жертвы признали, крупный, мощный, с грубоватым, но правильным лицом. Одна, правда, со зла выразилась «морда – кирпичом», но согласилась, что уродом маньяка назвать трудно.

Обе отметили черную шелковистую рубаху, расстегнутую до пупа, общелкивающие бедра штаны и обувь с какими-то блестящими заклепками. Похоже, речь шла о ковбойских сапогах с имитацией цепочек и шпор.

Одна женщина как-то извернулась и кинулась бежать, другая догадалась завопить. На свое несчастье, мимо проходил ее знакомый. Он подбежал, схлопотал от насильника в челюсть, рухнул на асфальт, народ кругом загалдел, а маньяк унесся огромными прыжками.

– Такой вот подарочек! – завершил Уфимский.

– На нашу голову… – проворчал Вася.

То, что теперь все, способные держать оружие, будут брошены в погоню за маньяком, он не сомневался. Даже те, на ком висят загадочные киллеры из «Бастиона»…

Зазвонил телефон.

– Следователь Горчаков, – привычно-казенным голосом сообщил Вася.

– Это вас по поводу Вали Башарина беспокоят.

Голос женский, женщина немолодая. Мать, что ли?

– Я вас внимательно слушаю, – сказал Вася.

– Мой зять, Боря… Борис Жуков…

– Знаю. Друг Башарина.

– Ну да! Так вот, вы все искали Валю, а он вчера к нам приходил. То есть, я полагаю, к моему зятю приходил. Я увидела его в окно, сразу пошла открыть дверь, а он… Ну, в общем, сбежал.

– Вы хотите сказать, что Башарин подошел к дому, развернулся и ушел? – уточнил Вася.

– Да нет же! – тут только в голосе, бывшем до той поры трогательно-застенчивым, вплоть до спотыкания, прорезались очень даже неприятные нотки. – Он поднялся по лестнице, я встретила его в дверях – я человек пожилой, у нас коридор длинный, я как его в окно увидела, сразу пошла открывать, – так вот, он повернулся и как понесется вниз!

– Он чего-то испугался? – предположил Вася.

– Меня он испугался! Понял, что я ему сейчас все выскажу! Вляпался, бездельник, в очередную историю! Опять ему какой-то муженек собрался морду начистить! Мало того, что сам, как блудливый кот, – еще и Борьку за собой тащит! А того куда потянешь – туда он и тащится! Зять то есть!

– А как Башарин был одет?

– Как дурак! Мужику уже под сорок – шастает с голым пузом!

– То есть, черная рубашка была расстегнута?

– Весь в черном – тоже мне красавец мужчина! И в дурацких сапогах! Кто в сентябре в такие сапоги влезает, хотела бы я знать?

– В черных сапогах? – Вася сохранял привычное хладнокровие.

– В черных… – не слишком уверенно отвечала жуковская теща.

– Спасибо, вы очень помогли следствию.

Теща пыталась еще что-то рассказать про парочку дармоедов и неудачников, Вальку Башарина и Борьку Жукова, но Вася умел прекращать такие разговоры. И прекратил.

А потом, положив трубку, отпустил мысли на свободу. Через два дня полагался аванс, можно было позволить себе очередную роскошь – тысячу двести пятьдесят пестрых загогулин, которые вместе должны были составить невозможно красивый старинный французский замок в долине Луары на фоне июльского полдня.

Вася давно вышел из детского возраста, однако в последний год пристрастился к собиранию «пазлс». Возможно, это уже было классической блажью завтрашнего старого холостяка. Он по крайней мере раз в месяц покупал большие и дорогие коробки, а получившиеся панно заботливо покрывал бесцветным лаком. Это невинное хобби заменяло ему телевизор – о чем, кстати, никто на работе не знал. На работе были другие игрушки, не такие трудоемкие, – так, полгода назад все, включая полковника Андрея Евгеньевича Сорокина, увлеклись дротиками. Были куплены вскладчину два больших круга «дартс» и дорогие тяжелые стрелки-дротики, проводились целые чемпионаты, а кончилось это чуть ли не трагически. Один круг был подвешен на двери, и вечером, в такой час, когда посетителей ждать уже не приходилось, одновременно один из участников турнира метнул зеленую стрелку – и стремительно отворилась дверь.

Перед окаменевшими сотрудниками стояло самое что ни на есть высшее начальство, генерал Каменский, а в его меховой шапке торчало зеленое пластмассовое оперение. Если бы генерал был на два сантиметра выше – остался бы без глаза.

Вася, неизменно бывший в тройке победителей, очень жалел об утраченной забаве.

Так вот, он стал собирать по вечерам, в тех редких случаях, когда они оказывались свободны, большие панно из маленьких загогулин. Иногда до часа уходило на поиски соседок-выкрутасинок. И Вася порядком наловчился – впервые раскидав по столу пятьсот загогулин, он уже точным движением руки вытаскивал и составлял первые осмысленные сочетания.

Теперь же он замахнулся на тысячу двести пятьдесят!

Тренированные мозги вдруг активизировались.

Киллер из «Бастиона» с мордой кирпичом и в расстегнутой до пупа черной рубахе совместился с маньяком, которому вынь да положь Люсеньку! Сексуальная энергия перла из образовавшейся фигуры до такой степени, что притянула и уложила в ту же связку парня-гипнотизера, приказавшего не трогать инкуба. Сам инкуб, сексуально ориентированный злой дух, своим рельефом совпал и идеально вписался в репутацию неисправимого ходока Башарина, а Башарин в своих возрожденных к новой жизни ковбойских сапогах составил единое целое с киллером!

Картинка наметилась!

Правда, понять, что такое на ней нарисовано, Вася пока не мог. И вообще все это мелькнуло в голове и пропало. Однако ощущение, будто киллер, маньяк, инкуб и ковбойские сапоги как-то связаны, осталось.

Но, как собирание панно «пазлс» начинают с двух загогулин, так и Вася стартовал с самого короткого, во-первых, и лично им зафиксированного, во-вторых, эпизода.

Это была встреча с черноватым, как его обозвали охранники, парнем.

Вася вызвал в памяти легкую, худощавую фигурку в мешковатых штанах, с отрешенным лицом, со стволом в опущенной руке. Если он – киллер номер два, то какого черта не пристрелил Ротмана окончательно?

Почему-то Вася сразу понял: если этот парень поставил себе цель, то он ее достигнет. Надо полагать, его целью было вовсе не убийство. И не подпись Ротмана на банковских документах – это уже проверили. Он что-то искал…

Могло ли быть такое, что он просто шел по следу того, первого киллера, предположительно – Валентина Башарина?

– Версия номер один… – сказал себе Вася.

Если так – то вполне понятно, почему он обратился к человеку в форме. Этот человек преследовал ту же дичь. Обратился, правда, странно, не по уставу, но то, что ему требовалось, – сказал.

Если исходить из этого, то киллер – инкуб! Кем бы он ни был…

Теперь допустим, что Башарин действительно киллер. Или идиот, возомнивший себя киллером. С какой стати парню считать его инкубом? Да еще – своим? Персональным? Пожалуй, настала пора выяснить наконец, что такое инкуб, во всех подробностях! Может, это даже не инкуб, а – Инкуб? Кликуха? Вполне! Принимая во внимание склонности Башарина…

Одно странно – башаринское окружение скорее обозвало бы его Казановой или вовсе Баобабом, несколько исказив это слово. Таких вещей, как инкуб, простому человеку знать не положено. Даже простому следователю угрозыска…

Опять же, если Башарин почему-то решил пристрелить Ротмана, то ему после покушения следовало бы сразу скрыться, а не бегать со стремянкой по офису «Гербалайфа». И потом, когда у него на хвосте уже сидел Вася, – тем более! Как прикажете понимать его появление в центре города и попытку всенародного изнасилования двух тридцатилетних дур?!. Как будто в него и впрямь нечистая сила вселилась…

Может ли во взрослого мужика вселиться инкуб?…

Вася поймал себя на мысли, что версию инкуба он разрабатывает спокойно, деловито, как если бы речь шла о чем-то общепризнанном. А ведь существование этой нечистой силы в его мозгу было под большим сомнением. Мало ли что брякнул парень в «Бастионе»? Пациенты неврологических диспансеров еще и не то брякают…

В таком вот смутном состоянии духа был Вася Горчаков, когда ноги сами принесли его в кабинет. И тут же зазвонил телефон.

– Это я! – прежалостнейше известил Игорь. – Ну, как?

– Так, и сяк, и наперекосяк! – ответил Вася и положил трубку.

В конце концов, этот раздолбай мог бы предупредить о своих сексуальных подвигах!

– Еще один инкуб на мою голову… – вслух проворчал Вася.

Он не был блюстителем всенародной нравственности, более того – он полагал, что девяносто процентов изнасилований производится по взаимному согласию. Однако, если посылаешь товарища в разведку, неплохо бы дать ему правильную ориентировку! Тут уж речь не о сексе, а о том, что в последнее время называется словом «подстава», хотя в словаре Даля оно имеет совсем другое значение.

В кабинет заглянул стажер Уфимский.

– Зайди к Сорокину!

Вася быстро сунул в прозрачную папку до середины исписанный листок.

Пунктом первым там был Башарин. Его связи, первая из которых – мама Насти Петровой. Его местонахождение. И – сегодняшнее, и в момент нападения на Ротмана.

Вторым пунктом был парень, которого Сашка с Лешкой приняли за киллера. Парень, который произнес это несовременное слово «инкуб». Этот знаток нечистой силы был, кажется, из плоти и крови – значит, имел имя, фамилию, место жительства и, возможно, прописку. Хорошо бы узнать – не числится ли он на учете в неврологическом диспансере. Хотя Вася нюхом чуял – нет, не числится…

Третьим пунктом была Колесникова.

– Это тебе за Колесникову! – сказал киллер Ротману. То, что Ротман не может вспомнить фамилию, еще не значит, что их судьбы не пересекались.

Четвертым пунктом было все, связанное с маньяком. Который, если забыть про мистику, вполне может оказаться спятившим от страха Валентином Башариным. А что? Если человек повернут на сексе, то, спятив, он как раз и может выйти на улицы с громким воплем: «Бабы, слетайтесь, вот он я!»

Был еще пятый пункт, выглядевший так: «5.???»

Имелась в виду «крыша», которая может-таки найти заказчика этого несостоявшегося убийства. И Вася был готов пойти в церковь и поставить свечку за здоровье «крыши» – если она это сделает.

С этим планом действий Вася и отправился к Сорокину, любимцем которого числился последние годы. Что странно – никого в управлении это не раздражало. Как будто Вася мог вызывать у всего человечества только доверие и нежность!

На сей раз начальник был хмур. Вася доложил о догадках, о подозрительном сходстве киллера с маньяком, и осторожно подсказал, что в каждой стране и в каждом городе может завестись свой сумасшедший, способный доставить кучу хлопот, пока его поймают и отдадут психиатрам. Намекнул также, что, возможно, уже к вечеру будет знать, где прячется этот чудак на букву «м».

– Значит, ваша версия – подозреваемый Башарин сошел с ума? И отправился по конкретному адресу убивать конкретного человека? – уточнил полковник.

– Но не убил же! Может быть, с тем же успехом он бы проник в городскую Думу, или в женскую баню, или в лигу сексуальных меньшинств. Но вот первым подвернулся «Бастион».

– То-то и беда, что «Бастион»… Василий, мне нужен этот Башарин. Живой или мертвый. Ведь эти ребята, охранники, его опознали?

Вася все понимал.

Сорокин не имел намерения вешать на Башарина преступление. Он просто хотел предъявить кому-то наверху реальный результат своей деятельности. Потом, когда Башарин окажется уже в надежном месте, допустим – в дурдоме, можно будет понемногу распутать этот клубок. Если только клубок существует…

Поэтому Вася не стал усложнять дело, казавшееся Сорокину сравнительно простым. Он просто пообещал в максимально короткий срок предоставить Башарина живым или мертвым.

– Все, что потребуется… – и Сорокин выразительно замолчал. – И все, кто потребуются…

– Пока – только свобода действий.

– Не только.

Сорокин полез в ящик стола и достал мобильный телефон – не свежайшей конструкции, не «Nokia» с наворотами, а вполне благопристойная «Motorola».

– Ваш? – спросил, принимая, Вася.

– Твой. Запиши номер: девять – тридцать семь – сорок два – шестьдесят пять. Связь каждый час.

Вася вернулся в кабинет как раз вовремя – снова запищал телефон.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5