И Жилло заговорил. Он говорил быстро и коротко, о самом главном. Волк слушал и еле заметно кивал. Если бы не видеть собеседников - ни дать ни взять, разговор двух мужчин. И наплевать, что один из них - в серой шкуре и с клыками.
      - Ну вот, выговорился, легче стало, - сказал волку Жилло. - И даже ясно мне, что следует предпринять. Есть еще человек, который знает правду о перстне, - ювелир, черти бы его побрали!
      Волк зарычал.
      - Ты согласен? - спросил Жилло. - Согласен. Это меня радует. Пусть старый мошенник хоть раз в жизни скажет правду. Это, конечно, потруднее, чем доносы писать. Жаль только, брат волк, что при нужде не смогу я тебя отыскать. Обидно-то как! А, волчара? Завыть мне, что ли? Бедолага ты мой лохматый, и тебе тяжко, и мне не легче...
      Волк извернулся и скусил с цепи медальон. Осторожно взяв его зубами, поднес Жилло. Тот взял, открыл. Зеркальце внутри оказалось, крошечное и тусклое.
      - И что же ты имел в виду? - озадаченно поинтересовался Жилло. Но волк, понятно, на такой вопрос ответить не смог.
      Не хотелось им расставаться, а пришлось.
      И отправился Жилло в Кульдиг - искать жулика-ювелира.
      С конем морока вышла - нельзя было на нем среди бела дня в городе появляться. Конь видный был, могли признать. Оставлять в рощице, хотя бы той, где попугая хоронили, тоже опасно - непривязанный уйдет, а если привязать - так неизвестно, когда выйдет случай отвязать. И расставаться с мерином Жилло вовсе не хотелось.
      Вот уж и высокие городские крыши показались вдали, вот уж и городские стены обозначились - а Жилло все еще не решил, как быть. Опять же, и спать после такой бурной ночки хотелось нестерпимо. А знал он, что бывали случаи, когда человек прямо в седле засыпал и коню под копыта валился. Быть этим человеком ему как-то не улыбалось.
      И вспомнил Жилло про гавань, про кабачок моряцкий и вставшие на дыбы половинки баркасов. Вот где могли приютить коня. Моряки - народ вольный, вряд ли они художества Равноправной Думы одобрять и поддерживать станут. Тем более - они же не только местные, но и заморские, на Думу им начхать... Если там кто и признает коня - так промолчит.
      Притом же и сочинился неплохой блеф.
      Вызвал Жилло хозяина кабачка для тайного разговора. Привет от "Золотой Маргариты" передал. И сказал, что по уговору с капитаном вот он коня привел и оставляет. Что за конь, каково его славное прошлое - пусть хозяин у капитана спрашивает. Возможно, планы изменятся и от капитана поступят иные распоряжения - тогда он, Жилло, заберет коня. А вот и деньги на прокорм. Должно хватить.
      Что на "Золотой Маргарите" породистых лошадей часто возили - весь Кульдиг знал. И что капитан какую-то свою личную торговлю затеял - тоже в порядке вещей. Так что тут Жилло не промахнулся - коня привязали у стены дровяного сарая, нашлось для него и сено.
      Теперь можно было спросить колбасы жареной, если нет хорошей - хоть кровяной, хоть крестьянской крупяной, вина подогретого и забраться с завтраком в дальний баркас - тот, где справляли поминки по Дублону. Скамья широкая, там и парочка может с удобствами расположиться, не то что одинокий мужичок в расцвете лет и творческих способностей... вписаться в дугу, прижаться спиной изнутри к теплому от солнца борту баркаса... и спать, спать... спать...
      Когда проснулся - солнце уже с другой стороны баркаса светило, не снаружи в борт, а вовнутрь, и не поднималось, а опускалось.
      - Неплохо... - и Жилло присвистнул. - Отдохнул, называется! Вот балбес бестолковый! Вот олух царя небесного!
      Это он сам себя так приветствовал. А что удивительного? Весь день в переживаниях да всю ночь в седле - тут и похлеще вырубиться можно, на целые сутки.
      Побрел Жилло к хозяину кабачка. Тот, конечно, видел, что гость спать завалился, но он хозяином состоит, а не петухом - будить людей не его забота, вот разве кто нарочно попросит.
      Выяснив разницу между хозяином и петухом, разжился огорченный Жилло моряцкой старой шляпой, проданной ему по дешевке, перекусил и отправился в Кульдиг. Нужно было Маго с Лизой объяснить, куда он подевался и где теперь корзина. Опять же, наверняка они сегодня лекарю с графом передачи не носили. Пусть хоть завтра...
      Подошел Жилло к лекарскому дому - а там в окнах свет, к дверям карета подъезжает и из нее почтенный человек выбирается, а его Кабироль встречает и под локоток вводит. Вернулся, стало быть, господин лекарь? Подпрыгнул Жилло, заглянул в окно. Да...
      Очень хорошо он понял, что означает это возвращение. Недаром, видно, судья Эрик старался. Пошла лекарю его обработка на пользу...
      Решил тогда Жилло с черного хода в дом пробраться и хоть про графа узнать - тихонько, неприметненько, чтобы лекаря не скомпрометировать. Пусть хоть слово, хоть полслова - что там решили?
      Взошел Жилло на три ступеньки, к черному ходу ведущие, а дверь как распахнется. Выскочил кто-то и с треском ее за собой захлопнул. Жилло успел соскочить со ступенек и к стенке отлетел. А по лесенке сбежала вниз Лиза с узелком. Обернулась, протянула руку, сжала кулачок и как будто в дверь что-то невидимое бросила.
      А потом - быстрым шагом, размахивая узелком, так что шаль на ней парусом вздулась.
      И это Жилло понял. Лекарь, видно, предупредил свою прислугу, что перстень королевский был молодым графом привезен, и никак не иначе. Маго, скорее всего, спорить не стала, к старости свое спокойствие дороже, а Лиза высказала, что было на душе, и поступила соответственно.
      Улыбнувшись - потому что представилась ошарашенная народным красноречием рожа лекаря, - пошел Жилло следом за Лизой. Но она как завернула за угол, так и сгинула. Куда подевалась? Вроде все двери и калитки заперты, а летать ей не полагается... Хоть и ведьмочка. Встал Жилло на перекрестке - думать. Собирался-то он к ювелиру. Но ведь и так все ясно - предал лекарь графа и грозит ему гибель. Стоит ли идти в гости еще к одному предателю? Опять, как тогда, притворится, что перепуган, а сам даст какой-нибудь условный знак кому-то поблизости...
      Жилло прикинул и так и этак. Доноса ювелир не заберет. Поклянется, что вот завтра же с утра за ним, не позавтракав, побежит - и прямиком в полицию. Значит, остается другой выход. Отвратительный, правда. Омерзительный, потому что с одной стороны - крепкий, здоровый, ловкий мужчина, в расцвете сил, вооруженный моряцким ножом, а с другой - старик, одолеваемый хворями и безоружный. Мысль о том, что ювелира неплохо бы того... к праотцам, так сказать... Эту мысль Жилло старательно гнал прочь. Он крови не любил. Он и на охоту-то в Дундаге не ходил.
      Но граф, мальчишка близорукий, который, того гляди, над книжками своими вовсе ослепнет, сидел в подземелье и визита палача ожидал. С одной стороны - мерзкий старикашка, навредивший всем, кому только мог, а с другой - мальчик светлоглазый, и столько в этого мальчика вложено... Казалось бы, только круглый дурак может мучиться выбором. А Жилло вот мучился.
      И в то же время продумывал, что следует сделать для спасения графа Иво оф Дундаг. Заставить ювелира написать отступное письмо. Мол, погорячился, солгал, будучи в склоке с господином думским лекарем из-за перстенька и иных предметов. Перстенек у него давно, что может подтвердить прислуга. (Тут Жилло подумал, что наверняка перстень видела только Лиза, а она как в воду канула, прочие же слуги могут с перепугу отпереться...) Больше ни к кому претензий не имею и уезжаю из Кульдига доживать свои дни в тихом Пильтене, где куплю дом. Или не в Пильтене, а подальше.
      Шагая к ювелирскому дому, сложил в голове Жилло это послание, даже постарался его расцветить на ювелирский лад. И мучился он то оттого, что не решится убить человека, то оттого, что готов на это.
      Как убить, он знал. Что делать дальше - тоже знал. Завернуть в одеяло, вынести из дома, привязать булыжник к ногам и отправить в Венту. Течением, правда, его хоть медленно, а потащит прямо к водопаду. Может, застрять в борозде, что вода за столетия выгрызла. Так надо пойти следом и убедиться, что ювелир благополучно поплыл к морю.
      Так, страдая раздвоением личности, Жилло добрался до ювелирского домика.
      Он знал, что тот держит одну прислугу - ненамного себя моложе. Прислуга, скорее всего, спала поблизости от кухни. А ювелир жил на втором этаже - там он принимал клиентов, и было у Жилло подозрение, что не только клиентов. Человек, знающий толк в камнях и золоте, да еще с характером ювелира, неминуемо должен был давать деньги в долг под залог драгоценностей, причем под зверские проценты.
      Одно из окон выходило во двор - это была мастерская ювелира. С ним Жилло уже неплохо познакомился. Другое, задернутое занавеской, глядело на улицу. Там горела свеча. Возможно, ювелир собирался в постель. Жилло бросил в окно камушек.
      - Эй! - негромко позвал он. - Хозяин! Привет от капитана "Золотой Маргариты"!
      - Кто там шумит? - бурчливо спросил ювелир, выглядывая. - Кому там старый больной человек понадобился?
      - Слушай, хозяин! "Золотая Маргарита" пришла с грузом, а сдавать некому - не пришел наш покупатель-то. Мы полагаем, он нас так рано и не ждал. А капитан на рейс конюхов брал, с ними расплатиться надо, команда тоже просит хоть немного - ну, отдохнуть-то полагается, а? Вот капитан прислал золотой кубок, просил под залог хоть немного, послезавтра выкупит! Впусти, хозяин! В горле будто кто об стенки когти точит...
      - Кубок, говоришь? - заинтересовался ювелир. - Покажи!
      - Да ты что, хозяин! Тут за мной и так двое каких-то шли, а я тебе посреди улицы стану золотым кубком махать! - громким шепотом отвечал на это Жилло. - Вот, гляди...
      И из-под полы плаща показал рукоять ножа, которая должна была кинуть неясный металлический отблеск.
      - Леший с тобой, сейчас спущусь, - обещал ювелир. - Но получишь деньги - и сразу чтоб ноги твоей здесь не было! И угощать твою пересохшую глотку я не собираюсь.
      Похвалил себя Жилло за сообразительность. Казалось бы, грош цена матросской шапке с обвисшим козырьком и ободранным назатыльником, а какая от нее польза!
      Дальше все было просто - одной рукой рот закрыть, другой - руки к туловищу прижать. Ногой дверь за собой захлопнуть. Трудновато было втаскивать этот ценный груз по витой лестнице, однако Жилло справился. Усадил ювелира на постель, в покрывало замотал, нож к груди приставил.
      - Только пикни! - говорит. - Мне теперь терять уже нечего. Давай, рассказывай, что там в Коронном замке делается. А потом мы с тобой бумагу одну сочиним.
      - Ничего особого в Коронном замке не делается... - проворчал ювелир. - Ну, что ты ко мне все цепляешься? Эшафот сколачивают. Две корзинки для двух голов корзинщику заказали. Знаешь, такие высокие, узкие.
      - Жаль, что принцессе я ничем помочь не могу, - вздохнул Жилло. Жалко девочку. Что же это она так не вовремя бежать собралась!
      - Ее не за то осудили, что бежать собралась, - охотно завел беседу ювелир, - а за то, что принцесса. И даже более того - ведь Дума знала, что она принцесса, но позволяла жить на всякий случай. Молчала бы - ничего бы и не случилось. Но вот когда она вслух о себе заявила, что королевской крови... Это было уж чересчур. Сама виновата. Могла ведь и дальше жить в Девичьей башне. Глядишь, что-нибудь бы и поменялось...
      - Я тебя не о принцессе спрашивал, - одернул его Жилло, понимая, что хитрый черт норовит зубы заговорить. - Я хотел знать, как там граф оф Дундаг.
      - Рехнулся твой граф, - даже с радостью сообщил ювелир. - Сказал, что с радостью пойдет на эшафот! Что для него жизнь не имеет теперь смысла если в этом государстве посылают на казнь девушку, виноватую только в том, что кровь у нее - королевская, то почетнее быть покойником, чем живым!
      - Так я и знал, - кивнул Жилло. - Красиво сказано! Не зря столько с парнем возился. Хоть красиво говорить его научил. Еще бы годков десять он бы у меня и думать начал. А теперь мы с тобой его спасти попытаемся. Сейчас я тебя за стол посажу и одну руку тебе высвобожу. Лист бумаги мы чернильницей прижмем. Чернильница у тебя красивая. Возьмешь перо и будешь писать под мою диктовку письмо в Равноправную Думу.
      - Не могу я писать, - сразу возразил пройдоха ювелир. - Мне руку скрючило, я ложку не удержу, а ты - пером писать!
      - А вот сейчас лечить начну... - и Жилло достал моряцкий нож.
      Покапризничав, ювелир позволил сунуть себе в руку перо.
      - Глубокоуважаемая и многопочтенная Равноправная Дума... - начал диктовать Жилло, не забыв уткнуть нож меж ювелировых лопаток. - Хочу я покаяться в совершенном мной злодеянии, причиной которого было вполне объяснимое и невинное желание усовершенствовать свое ремесло. Желая послужить своему равноправному народу и создать творения, прославляющие его свободу и равноправие, я собираю в своем доме шедевры мастеров проклятого прошлого, изучаю их и использую технические приемы их создателей в своей работе. На протяжении нескольких лет я видел у думского лекаря Арно Кандава перстень, выполненный в неизвестной мне манере...
      Тут Жилло опустил взор с потолка на бумагу и увидел, что на ней не появилось ни строчки.
      - Ты что это, старая рухлядь? - возмутился он. - Я тут тружусь, а ты и обращения не написал!
      Действительно, сочинение бумаги было для Жилло тяжким трудом. И не потому, что он двух слов связать не мог - отлично мог, особенно в дамском обществе. А потому, что он официальные документы всего раза три-четыре в жизни видел. Только и запомнил, что писать надо мудро и витиевато.
      - Ни в чем я каяться не собираюсь, - отвечал ювелир. - Я знаю, к чему ты клонишь! Я, мол, скажу про перстень - и получится, что граф не виноват! Но лекарь-то уже признался, что получил перстень от графа и что тот ради принцессы прибыл! Какой прок от моего покаянного письма? И кто ему поверит, если его втихомолку подбросят? Ты же не собираешься самолично в Думу с ним заявляться?
      - Не знаю, кто поверит письму, но что я ни одному твоему слову не верю - это исторический факт! Поэтому пиши и не зли меня! - приказал Жилло. - Неужели эти проклятые побрякушки тебе дороже жизни? Подумаешь перстень! Ну, будет у тебя в хозяйстве одним перстнем меньше... Пиши, рожа неумытая!
      - Ты молод и не понимаешь, что может радовать старика, прочувствованно и задушевно молвил ювелир. - Когда женщины уже не представляют интереса, когда богатство не может вернуть молодости и здоровья, остается только это - прекрасные вещи. Хранить их в своем доме уже великая радость. И состязаться с теми мастерами, которые их создали о, это более глубокая страсть и более чистая ярость поединка, чем то, что бывает между мужчиной и женщиной...
      Скажи это кто другой - Жилло заслушался бы и слезу уронил. Но сидела ярость и в нем - может, не такая прекрасная, которую неожиданно принялся проповедовать ювелир, но уж зато не позволяющая забыться и заслушаться.
      - А ты у нас, оказывается, поэтическая натура! - глумливо заметил Жилло. - Бери перо и пиши! А что будет дальше с твоим покаянным письмом уже не твое дело!
      - Все кончится тем, что тебя с этим письмом арестуют! - предупредил ювелир. - А если и не арестуют - будут искать меня, чтобы спросить, не сошел ли я с ума! Это тебе в голову не приходило?
      - Тебя не найдут, - сказал Жилло. - Я заберу тебя с собой.
      Больше он ничего сказать не мог.
      - А если я убегу и сам приду в Равноправную Думу? А если сейчас мой дом сторожат? - спросил ювелир. - Ты затеял страшную глупость, и шел бы ты прочь, пока не поздно! Я даже согласен дать тебе денег - только убирайся. На эти деньги, между прочим, ты сможешь подкупить стражу и добраться до своего драгоценного графа! Это куда умнее, чем сочинять всякую белиберду!
      Ювелир перешел в наступление лишь потому, что заметил - Жилло вроде бы задумался. А задумался Жилло потому, что ювелир, сам того не подозревая, навел его на путную мысль.
      - Хорошо, я уйду, - согласился Жилло. - Я уйду, а ты с утра пораньше отправишься в Коронный замок и скажешь правду про перстень.
      - С чего это вдруг я пойду в Коронный замок нести чушь про перстень? - осведомился ювелир.
      - А с того, что я уйду отсюда не с пустыми руками! Я заберу всю твою коллекцию побрякушек, и получишь ты ее в тот день, когда граф благополучно уберется из Кульдига! Клянусь честью!
      Ювелир разинул рот и громко охнул, возмущенный то ли ужасающей выдумкой Жилло, то ли его противозаконной клятвой.
      - Вот так-то! - подытожил Жилло, крайне довольный своим решением. Обойдемся без смертоубийства. Ты ведь много всяких штучек насобирал, чтобы с покойниками состязаться... Вот от них и польза будет! Сейчас я тебя опять замотаю и кляп в рот воткну, а потом пойду в мастерскую и соберу там самые ценные побрякушки.
      Не успел ювелир возразить, как в рот ему въехал шершавый угол одеяла и свернулся там крайне противной трубочкой.
      Привязав ювелира к стулу, Жилло вышел на лестницу и открыл дверь в мастерскую. Нож он все еще держал в левой руке - кто знает, не пришлось бы сундук взламывать...
      Ему навстречу кинулась тень - причем тень, судя по удару ее кулака, вполне материальная. Жилло ответил кулаком же, проскочил и увидел на фоне окна другую тень. На полу стоял потайной фонарь, бросая тонкий, как вязальная игла, луч на ноги второй тени.
      Жилло не был особенно пуглив, но схватываться сразу с двумя - это мало радовало графского слугу. Он мог и отступить - но тогда воры преспокойно унесли бы ювелировы сокровища. И как прикажете вызволять молодого графа?
      - Вот это да! - чересчур даже весело воскликнул Жилло, хотя пот его прошиб основательно. - Мне и собирать побрякушки не придется! Куда вы их упаковали, ребятишки?
      В комнату ввалилась та тень, что мимо Жилло пролетела на лестницу.
      - Это еще кто такой? - как и следовало ожидать, мужским шепотом спросила она. - Не может быть, чтобы к старому козлу приехал внучек!
      - Слушай, ты, - жалостно обратился к Жилло тот ворюга, что стоял у окна. - Ты нас не видел, мы тебя не видели. Возьми то, что осталось в нижнем ящике, мы до него еще не добрались. А мы пойдем себе потихоньку.
      - Ну уж нет, - возразил Жилло, перекладывая нож в правую руку. Давайте-ка все имущество назад, а то я вас живо повяжу и в подземелья Коронного замка сдам.
      - Мы только что оттуда! - разведя издевательски руками, сказал тот, кому досталось кулаком.
      - А я-то думаю, где я твой прелестный голосок слыхал... - Жилло негромко рассмеялся. - Ой, бабушка, извини! Одолжи парик, бабушка!
      - Ничего себе! - ошалело воскликнул вор у окошка.
      - Вот тебе и бабушка! - добавил другой. - Да ты же свой человек! Какого лешего мы тут дурака валяем? Ты же нас спас - шума не поднял, дал уйти! Послушай, ты как знаешь, а я тебя обниму!
      - Валяй, - согласился Жилло, - только у меня ножик в руке. Моряцкий. Порежешься...
      Воры переглянулись.
      - Ладно уж, так и быть, - сказал тот, что у окна. - Уйдем. Пусть будет по-честному. Ты нам помог, мы тебе побрякушки вернули - в расчете?
      - В расчете, - согласился Жилло и проследил, чтобы воры, уйдя в окошко, не только во двор соскочили, а еще и со двора убрались подальше. Потом он, набив все карманы, в том числе и подвесной, драгоценностями, вернулся к ювелиру.
      - Гляди, - сказал. - Эти штуки я у тебя забираю. Взял бы еще, но карманы кончились. Запомнил?
      Ювелир промычал, что да, запомнил.
      - Когда из Думы вернешься, вели позвать плотника, пусть тебе в мастерской окно починит. И неплохо бы на него решетку поставить, посоветовал Жилло. - Я только что двух молодых людей оттуда выпроводил. Они как раз самое ценное отобрать успели, так я их хорошим вкусом и воспользовался... Да ты не волнуйся, ни камушка они не унесли. Я не позволил. За это с тебя особо причитается.
      Ювелир взмычал, причем это была фраза с разнообразными интонациями, можно сказать - со слезой в голосе.
      - Ничего не понимаю, - сказал Жилло. - Ладно, леший с тобой, сейчас одеяло изо рта у тебя выну. Будешь шуметь - вот нож. Мне терять нечего.
      - Ты спас меня от смерти! - первым делом сообщил ювелир. - Если бы мою коллекцию украли, я бы умер, право - умер! Послушай, я старый человек, я хочу дать тебе хороший совет, если только ты способен последовать хорошему совету.
      - Ну? - спросил изумленный Жилло.
      - Не ввязывайся ты в эту историю, парень. Ты тут ничего не потерял и ничего не найдешь. Был бы ты королевским отродьем - ну, стоило бы рисковать. А ты - графский слуга, самый что ни на есть равноправный. Принцессе рисковать, может, и стоило - кто ее знает, может, у нее в Кульдиге друзья есть, может, ее ждали, может, за рубеж бы переправили? Я даже допускаю, что за ней кто-то из братьев пришел... Но при чем тут ты?
      - Какие братья?! - завопил Жилло. - Что ты городишь? Ведь Амора единственная оставшаяся в живых дочка короля! Потому ее и хотят убить чтобы всю королевскую кровь окончательно истребить!
      - Не шуми, не шуми... - презрительно сказал ювелир. - Я старше тебя примерно в три раза и помню то, чего не помнит никто. У короля было шестеро детей - это кроме бастардов. Про одного бастарда я знаю - имя ему было Рауль. Король собирался жениться на его матери, но она отказала. Он потосковал, потом влюбился и женился на Анне. Королева Анна родила ему четверо сыновей. Еще были две дочки, Дезире и самая младшая - Амора. Шестеро, понимаешь? И точно известно про двоих - про наследника, Бриана, который погиб с отрядом горных стрелков, и про Амору. А куда девались остальные - уму непостижимо. С одной стороны, раз не дают о себе знать значит, погибли. А с другой стороны - кто их знает, может, они что-то готовят? Ведь не зря же Амора столько лет молчала-молчала, да и заявила, что она - принцесса!
      - Расскажи про королевских сыновей! - потребовал Жилло.
      - Ну, старший, наследник престола Бриан, погиб. Второй был Ангерран, он стал наследником, третий - Леон, четвертый, чтоб не соврать, - Стефан. А может, Стен. Когда король Шарль погиб, Ангеррану было пятнадцать, может, шестнадцать, а то и семнадцать. А те двое - совсем маленькие. Дезире была моложе Ангеррана...
      - Рассказывай!
      - Еще старого короля, отца Шарля, равноправный народ прогнал из Коронного замка. Ему позволили поселиться в Мальпиле, занять там с малой свитой старый замок. Убивать побоялись. Там же вырос и женился Шарль. Вокруг Мальпиля образовалось королевство внутри государства. Понимаешь, парень, это - магия. Стоило королю где-то поселиться, как сразу же вокруг собирались непонятно за что преданные ему люди. Когда я был молод, много толковали про эту магию. Какой колдун и когда наложил на королевское семейство эти чары да как от них избавиться... Ну, из Мальпиля их тоже прогнали - туда, где их никто не знал. Они поселились в горах. Что бы ты думал - люди об этом узнали и туда потянулись! Значит, и там до короля добрались. Тогда погиб его старший, Бриан. Это я, так сказать, знаю совершенно точно. Только пусть это останется между нами, а то мне как-то неохота век в подземельях доживать.
      - А что-то ты знаешь и неточно?
      - Слыхал, что однажды король с Ангерраном объявились на побережье, возле Линдена, у рыбаков. Очевидно, пытались бежать. Тело короля нашли как-то утром на берегу. Привезли в Кульдиг и тайно похоронили. Откуда-то и тело королевы привезли. Если хочешь, спроси лекаря - он их осматривал и подтвердил, что это именно они. А вот больше никого в Кульдиге тайно не хоронили! Понял?
      - Ты хочешь сказать, что пятеро королевских детей остались в живых? воскликнул Жилло в диковинном волнении.
      - Я хочу сказать, что кто-то из них наверняка остался в живых. Кроме принцессы Аморы, конечно. А теперь развяжи меня и убирайся. Если я не смогу заснуть, то и не поеду с утра в Коронный замок. И вообще боюсь, что от всего сегодняшнего испуга у меня опять начнутся головокружения...
      - Хочешь лекарство от головокружений? - спросил Жилло.
      - Хочу, разумеется, но только мне и лекарь помогает через раз.
      - Вот лекарство - каждый день, проведенный графом в тюрьме, будет стоить тебе одной драгоценности из коллекции. Помни об этом - и никакое головокружение не помешает тебе завтра съездить в Коронный замок! А потом, когда граф уберется из Кульдига, кружись себе на здоровье!
      С тем Жилло и отбыл из ювелирского дома - с оттопыренными карманами, но с чистой совестью.
      Шел он ночным городом - и чудилось ему, что за ним кто-то крадется. Не нужно было быть магом и мудрецом, чтобы понять, кто это может быть. Воришек, раздевших его в подземелье, безумно интересовали его карманы. Жилло посмеивался про себя - невзирая на то, что граф ждет визита палача, настроение было праздничное. Да еще приятный прохладный ветерок с моря... Спать совершенно не хотелось, и Жилло недоумевал - как провести остаток ночи?
      Тут за спиной один мужской голос вскрикнул, а другой - крепко выругался.
      Жилло достал на всякий случай нож и пошел посмотреть, что это стряслось с его приятелями.
      Они обнаружились прямо за углом. Один яростно оттирал рукавом щеку, другой носком башмака отодвигал подальше что-то мерцающее.
      - Ведьмовские волосы? - спросил Жилло.
      - Летают по городу, будь они неладны! - подтвердил тот, что надраивал рукавом щеку. - Прямо по лицу мазнули! Ты посмотри, какая густая прядь... И летят себе, как ни в чем не бывало!
      - Справится когда-нибудь Равноправная Дума с этой заразой? негодующе спросил второй вор. - Вот интересно, за что мы ей налоги платим?
      - Перестаньте валять дурака, - как взрослый детям, приказал Жилло. Эти волосы не опаснее, чем мои, к примеру. Я знаю доподлинно, потому что слышал от главного думского лекаря Арно Кандава.
      - Так чего же нам головы морочат? - и вор перестал обрабатывать колючим сукном щеку. - Постой, но ведь сам же Кандав в "Думских ведомостях" писал, что их нужно уничтожать...
      - То - писал, а то - вечером, за ужином, у себя дома и без лишних ушей, - объяснил Жилло. - Дошло? А то иначе я объяснить не умею.
      - Дошло, - признались воры. - Ну, давай уж знакомиться, что ли?
      - А надо? - удивился Жилло. - Давайте-ка лучше пожелаем друг другу спокойной ночи и разойдемся в разные стороны. В разные, ясно? Так оно умнее будет. Приятных вам, братцы, сновидений.
      С тем и пошел он прочь, не выпуская, однако, ножа из руки.
      Но воришки побрели следом. Шли они шагах этак в десяти, наподобие почетного караула, только молчали и сопели. Пришлось обернуться и обратиться к ним с речью.
      - Вы, братцы, конечно, хорошие ребята, - очень даже ласково признался Жилло, - но ювелирских побрякушек вам не видать, как своих ушей. Я могу даже сказать вам, куда с ними направляюсь - в моряцкий кабачок, который между предместьем и гаванью. Знаете эти баркасы? Ну так вот, иду я в кабачок, где меня ждут мои друзья, и ваши физиономии им могут не понравиться. Я-то добрый и настроение у меня сейчас хорошее, а они посмотрят на всю эту историю иначе, ясно?
      - Ясно, - сказал тот из воришек, что выглядел постарше. - Только ты нас неправильно понял. Нам не камушки нужны и не золото. Этого добра на наш век хватит! Нам нужен ты.
      - В каком качестве? - полюбопытствовал Жилло. - Интересно знать, нужен я вам как объект нежной страсти, или, может быть, как свежий трупик? Еще я умею выращивать гладиолусы и читать наизусть таблицу умножения. А ну, брысь отсюда!
      И решительно перешел в наступление.
      Братцы-воришки отбежали в сторону.
      - Да чего ты, в самом деле! - жалобно воззвал тот, который помоложе. - У нас ведь тоже ножи имеются, однако мы их и не думаем доставать! Если хочешь - вот, гляди! Дедуля, делай как я.
      Он достал из-под кафтана нож такой почтенной длины, что Жилло отшатнулся, и бросил его на мостовую.
      Второй вор достал чуть ли не целый палаш. Бросил туда же.
      - Что ж вы в мастерской у ювелира о них не вспомнили? - как можно хладнокровнее спросил Жилло.
      - Ну да, ювелир бы на твой крик прибежал, служанку бы разбудили... Такое мокрое дело бы вышло, что только на эшафоте и высохнешь, - объяснил старший. - Хочешь ты или не хочешь, а знакомиться нам надо. Я - Дедуля, это - Малыш. Мы - братья. Он - младший.
      - Приятно познакомиться с почтенным семейством, - съязвил Жилло. Может у вас и бабуля найдется подходящего возраста?
      - Не-е, нас только двое на свете, - хмуро сказал Малыш. - Он мне Дедуля, я ему - Малыш.
      - И этого вполне хватит для бедного города Кульдига, - убежденно заметил Жилло. - Ну, так зачем я вам, дедка с внучком, понадобился?
      - Будь у нас старшим! - неожиданно предложил Дедуля. - Я не шучу. Втроем мы горы перевернем!
      - Особенно ту, на которой Коронный замок стоит, - отшутился Жилло.
      - Можно и ее. Мы про Коронный замок поболее твоего знаем. И давно до его сокровищницы добираемся. Там так можно поживиться - до самой смерти хватит. Набрать в ней добра - и удрать в какое-нибудь приличное государство, которое еще не унизилось до равноправия...
      - А просто так вы удрать не можете?
      - Попробуй! - предложил Малыш. - Нищие никому не нужны - это раз.
      - И с пустыми руками отсюда не выберешься - это два, - добавил Дедуля. - Мы пытались. Каждому в лапу сунь! Казалось бы, моряки могут хоть черта на корабле спрятать и провезти! Но не бесплатно же!
      - Мы просто собираем денег, чтобы нанять корабль, - объяснил Дедуля. - Мы с Малышом еще молодые, приедем в приличную страну - жениться захотим, чтобы дом, дети, зимой - тепло, летом - не жарко. Мало мы с ним мыкались, в придорожных канавах ночевали?
      - Значит, полагаете, что я помогу вам разбогатеть? Ох, и наивные же вы детишки... Посмотрите на меня внимательно - разве похож я на человека, у которого хоть случайно могут оказаться деньги?
      - А чем это у тебя карманы набиты? - невинным голоском осведомился Малыш.
      - Не твоя печаль, сынок, - отвечал парню Жилло. - В последний раз говорю - толку от меня никакого не будет. И занят я теперь. Мне графа оф Дундаг из беды выручить надо. Ему эшафот грозит.
      - Что же он натворил? - спросил Дедуля. - Или хватило того, что он невзирая на равноправие, все еще граф?