О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве...

      Он:
      – Кто?!
      – Мелкопузый жидконог.
      Он хочет сказать что-то и не может. Воздух ловит, и всё. И то синий, то зеленый, и всё... Понял, козел, что он делает?.. Старается вывести меня из себя.
      Не на того напал! Я ему спокойно отвечаю:
      – Мы ищем истину, чтобы все жили гораздо лучше. Ты – лучше, чем я, я – гораздо лучше, чем ты. Но для этого нужно сперва научиться разговаривать друг с другом.
      Он:
      – Знаете, кто вы?!
      – Кто я?
      – Вы!.. Вы!.. Вы!!.
      Я говорю:
      – Рожай скорее, глистососый рахитос.
      Он:
      – Вы... жаднорукий междусись!
      Ну что это? Какой междусись? Чем он занимается... междусись? Ляпнул, чтобы только истину не искать. Культура спора у человека нулевая.
      Ну и тут я ему, конечно, в нос кулаком двинул. Он заплакал чего-то. Совсем уже, да?.. Совсем друг с другом разговаривать не умеем.
      Ты понял, козел?.. Понял наконец! А я, между прочим, с этого начал.

* * *

Старший по подъезду

      Я – старший по подъезду. Уже второй срок. По уставу больше нельзя. Через месяц надо передать власть преемнику. Всегда у нас больной вопрос, да? – передача власти.
      Я-то с удовольствием, но кому?.. Есть три-четыре человека. Один тупой. Абсолютно. То есть он совсем не понимает, о чем с ним говорят. Скажешь ему:
      – Добрый день.
      А он:
      – Не воруй!
      При чем здесь «не воруй»? Вот такие тупые бывают. Несет, что ни попадя. Скажешь ему:
      – Сидор Петрович, что вы, дорогой мой, легко так оделись? На улице прохладно.
      А он:
      – Не воруй!
      При чем здесь погода? Тупой бесконечно. И святого за душой ничего. На Пасху, главный наш праздник нынче, – а он верующий, крестится каждую секунду, аж ветер вокруг него, – на Пасху говорю ему:
      – Христос воскресе, Сидор Петрович!
      А он:
      – Не воруй!
      Ну, идиот стопроцентный.
      Еще есть молодой парень. Умница! Ничего не скажу. Энергии в нем! Но в нравственном отношении... Одно слово – гнойник. Днем сидит читает Чехова Антона Павловича, вечером – в баню с проститутками. Видели люди. Сынишка мой узнал их... проституток. Полгода назад исчез он, парень этот, на десять дней. Говорит: был на международном симпозиуме. Тогда кто в это самое время лежал в венерическом диспансере?.. Братишка мой опознал его там.
      Еще есть один – тихий, скромный... интеллигент. Обувь ортопедическая, очки – минус семь, голова набок – все хорошо. Но!.. Киллер.
      А я как догадался? Он вечером шмыг куда-то с футляром от скрипки – на другой день сообщение: заказное убийство, поймать опять никого не удалось. Он! Кто на него подумает?
      Есть еще женщина. Врач... в сумасшедшем доме. Конечно, с кем поведешься, от того и наберешься. Но не хочу злословить, тем более почти не заметно... Глаза у нее какие-то... в разные стороны, и всё... И рот кривой. Да нет! Не хочу злословить, некрасиво... Всегда перхоть на воротнике, зимой даже заметно.
      Вот и думаю, кого из этих четверых на свое место рекомендовать. Беда еще в чем? Народ не хочет, чтобы старшим по подъезду был кто-то, кроме меня. Совсем простые люди подходят, я их первый раз вижу в нашем подъезде, честное слово, говорят:
      – Только ты. Тебе замены нет. Если не ты, мы на себя руки наложим.
      Вот и не знаю теперь, как быть. Кто поумнее, говорят:
      – Давайте устав поменяем, чтобы можно было сидеть четыре срока. Или пусть он будет старшим по двум подъездам – это уже совсем другая должность.
      Мне все равно как, мне главное, чтобы людям было лучше. Скажут: передай власть по наследству, я передам, не посмотрю, что сын родной. Потому что главное сейчас – демократию не спугнуть.

* * *

Этюды

Если хочешь жить

      Если ты заработал миллион долларов нечестным путем, тебя могут убить. Вот если ты заработал миллион долларов честным путем! – то тогда тебя... могут убить. Такие деньги! Ты что?!
      Но если ты вышел на улицу без миллиона долларов в девять вечера... тебя могут убить. Конечно! Кто так поздно выходит?
      Но вот если ты вышел на улицу в середине дня и при тебе нет миллиона долларов... то тебя могут убить. Конечно! Перепутают с кем-нибудь, и всё. Как говорится, Бог дал, Бог взял.
      А вот если ты вышел на улицу в середине дня и сразу видно, что ты потомственный нищий, то... тебя могут убить. Конечно! А просто так.
      Так что думай сам: сколько тебе заработать, как одеться и во сколько выходить из дому, если ты действительно хочешь жить... в демократической стране.

Обидно

      Посетитель поздоровался с чиновником и секундой дольше, чем требовали приличия, изучающе смотрел ему в глаза.
      «Берет или не берет?»
      Чиновник замер как бы в охотничьей стойке.
      «Даст или не даст?»
      Чтобы поощрить посетителя, он сделал порочное лицо.
      «Не берет! – решил посетитель. – Вон рожу какую скорчил. Принципиальный, сволочь».
      «Не даст», – решил чиновник и отвернулся.
      И они разошлись. А могли бы быть взаимно полезными. Глядишь, какая-нибудь искра высеклась бы из этой пользы. А из искры возгорелось бы пламя, вокруг которого люди грелись бы. А так ничего, просто мерзость.
      Не понимаем друг друга.

* * *

      Работать бы как у нас, зарплату бы как у них!

* * *

      – Вы гений!
      – Перестаньте сейчас же!.. Не в этом дело.

* * *

      А жуликов, каких мало... у нас много.

* * *

      Антисемитизм. Двое нищих про более удачливого третьего:
      – Еврей?
      – Евре-ей!

* * *

      Аттракцион «Американские горки»?.. Что-то вроде наших дорог.

* * *

      У нас что ни шаг, то исторический поворот. Похоже, мы в лабиринте.

Обычаи

      Один за всех, все за одного!.. Обычай такой... у китайцев, у американцев, у нанайцев. Да у всех!
      У нас свои обычаи. Дядя Коля когда помер– дай бог каждому, упился на радостях, – только помер, сразу мы выпили с горя. Обычай такой древний. Никто не помнит, почему обязательно надо выпить, все помнят только, что обязательно надо.
      Выпили. Тут гроб привозят. Тоже вот обычай – в гробах хоронить. А гроб – это обновка!.. Я не знаю, откуда пошло – обновки обмывать. Купят на рубль, обмоют на сто.
      Ну, сидим, обмываем, родственников ждем. Кстати! Жара была за тридцать градусов– дядя Коля даже не протух!
      У нас в роду все так. Дядя Федя когда помер... лютой смертью... Он все время один и тот же сон видел: будто в магазине водка кончается и он кое-как успевает последнюю бутылку взять. В тот раз, видать, не успел. Ну и помер во сне лютой смертью. Тетя Клава, жена его, на другой день вышла на балкон (он на балконе спал) – от него несет за версту, «где-то успел с утра, сволочь!». И вот она так выходила месяц!.. то ли два. Видишь, не в мавзолее лежал, а как вечно живой.
      Ага! Ну, съехалась вся родня дяди Колина – тронулись на кладбище. Впереди венок двое несут «от жены, от детей» – все по обычаю. Выстроились кто за кем – тронулись. С километр прошли – хоп! – гроб забыли.
      Возвращаться нельзя – удачи не будет. Отрядили шесть человек. Через сколько-то бегут они с гробом.
      Только тронулись – свадьба навстречу! Кто свадьбе попадется на пути, того останавливают, и он должен выпить за здоровье молодых. Обязательно!
      У нас все выпили, даже дядя Коля из гроба поднялся – выпил, а то ни за что не пропустят – обычай такой.
      Ага, выпили все – тут кладбище. Жена сразу заголосила: «Заройте меня вместе с ним!» Обычай такой. Но зарывать необязательно. И когда землю стали бросать, она сама побыстрее отошла. А то у нас был случай – хоронили дядю Витю, а зарыли дядю Сашу, он поскользнулся, а все на поминки торопились.
      А почему торопились? Другой случай был. Когда дядя Сережа помер в городе в буфете, его – в морг, жене – телеграмму. Жена корову продала, чтобы поминки справить, стол накрыла, поехали все в город за дядей Сережей. А он продышался в морге, вылез через окошко – домой скорее. Прибегает – никого нет, полон стол выпивки, а он три дня не евши, не пивши.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.