Глава 6. Сознание

Пятая скандха — это сознание. Здесь уместно некоторое разъяснение, поскольку мы в начале семинара уже использовали слово «сознание» в связи со скандхой формы, как включающей восемь типов сознания. Сознание пятой скандхи отличается от того, о котором мы говорили раньше. Сознание в смысле пятой скандхи содержит завершающие детали процесса скандх, тонкое осуществление процесса. Сознание в первой скандхе — это вид базового психологического основания (фона), где потенциалы сознания присутствуют как восемь типов. Здесь, в связи с пятой скандхой, мы говорим о плодах этих потенций. Это так же описывается как восемь типов сознания, точно тех же категорий того же паттерна, что и первой скандхи.

Другим моментом, подлежащим выяснению здесь, является различие между «умом» и «сознанием». В буддистской традиции ум — именно то, что воспринимает. Это не требует работы мозга; это простое восприятие, всего лишь на уровне нервной системы. Такая простая инстинктивная функция называется умом. Санскритским термином является читта, который буквально означает «сердце», но он значит также «сущность», ту основополагающую суть ума, которая содержит способность восприятия. Это вид восприятия, названный умом, реагирующий на горячее и холодное, благоприятное и неблагоприятное и т.д., довольно непосредственен прост и тонок одновременно. Сознание же, с другой стороны, отчетливо выражено и разумно. Это окончательно развитое состояние бытия, которое содержит все предыдущие элементы. Оно содержит все фундаментальные тонкости «ума», инстинктивные аспекты на уровне чувствования и оно включает так же паттерны мысли. Оно включает любой вид процесса мышления. Но здесь процесс мышления происходит на подсознательном уровне, будь то дискурсивное, художественное или инстинктивное мышление. Сознание — это тот вид фундаментального скрыто действующего качества, которое управляет из-за кулис актуальными мыслями, самскарами. Явно выраженные (эксплицированные) мысли, самскары — актуальны, так сказать взрослые мысли, тогда как мысли, произведенные сознанием, — недоформировавшиеся до них. Они действуют как своего рода подкладка. Весь паттерн психологии работает таким образом, что проявленные мысли, злые или нейтральные — не зависают, т.е. не могут существовать без какого бы то ни было контекста. Подсознательные мысли создают контекст, необходимый для их выражения (эксплицирования). Они составляют своего рода подкладку или выстилающую текстуру, которая позволяет процессу функционировать таким образом, чтобы смогли пройти очередные мысли, соответствующие эксплицированной последовательности. Они в некотором смысле являются чем-то вроде щепы для растопки.

Так что, видите, в целом паттерн становится теперь весьма действенным. Теперь даже если вторая скандха чувствования не действует достаточно полно или если восприятие не функционирует надлежащим образом, сознание с его подсознательной болтовней может доставить недостающий элемент и поддержать весь процесс в действии. Оно действует как некоторого рода заживание. Оно запускается на отдельной теме, а затем шлет свое послание назад к другим скандхам так, чтобы активизировать процесс скандх, добиться хода всего механизма.

Итак, сознание составляет непосредственно доступный источник занятости для питания момента движения скандх. А медитация, как мы обсуждали ранее, представляет почти единственную возможность для остановки этого момента движения. Именно здесь медитация играет свою очень важную роль. Медитация обеспечивает некоторую брешь в движении мыслей самскарического типа и даже в ткани мыслей сознательного типа. Она обеспечивает пробел, который не содержит щепы для растопки, зажигания. Эта брешь создает некоторого рода хаос в психологическом процессе, хаос в механизме построения кармических ситуаций, помогающий увидеть, что лежит ниже всех этих паттернов, как проявленных, так и подсознательных. Она начинает вскрывать то, что находится внизу.

То, что находится внизу, не обязательно должно быть привлекательным. Мы могли бы теоретизировать, что согласно буддийским учениям, внизу конечно же должен быть просветленный ум. Но это не совсем так. В данном случае внизу находится собрание, скопление скрытых подавленных мыслей. Этот слой сходен с помраченным (подцензурным) умом, о котором мы говорили раньше, но в этот раз на уровне пятой скандхи. Это другой банк накопившихся воспоминаний, которые были туда помещены. Любая вещь, которую вы хотите игнорировать, не хотите одобрить или которой вы стыдитесь, откладывается в этот банк замешательства — помраченный ум (ум за завесой). Помраченный ум действует в качестве вместилища, контейнера этих скоплений. Постыдные мысли, неуместные мысли, всякий нежелательный материал откладывается там. А медитация обеспечивает ситуацию, которая выносит мысли наверх, поскольку медитация проходит прямо через паттерн мысли и касается основания помраченного ума. Таким образом, банк взламывается, контейнер вскрывается.

Вследствие этому начинающему практиковать медитацию, скорее всего предстоит пройти через всякого рода эмоциональные и агрессивные мысли. Особенно те мысли приходят первыми, которые человек не хочет больше ни видеть, ни слышать. В медитации сознание действует как отправная точка. Невозможно медитировать без сознания. Поначалу человек должен практиковать медитацию исключительно на мыслительном уровне, уровне дневных мечтаний. Это всего лишь претензия на медитацию; он делает вид, что медитирует. Но благодаря этой претензии, этому внушению, что вы практикуете медитацию, сознание трансформируется. Таким образом сеть подсознания, а также сознания постепенно прорывается. Скорость самого сознания замедляется, а затем человек проникает книзу.

Итак, можно сказать, что сознание в виде пятой скандхи должно иметь два аспекта — подсознательный аспект и активный аспект шести чувств и помраченного ума в действии. Это осуществляемое функционирование помраченного ума на другом уровне целиком определяется помраченным (затуманенным) умом первой скандхи, который был там чисто в зачаточном состоянии.

Мы можем перейти к вопросам.

Вопрос: Куда входит память? Всем ли скандхам она свойственна?

Ответ: Память связана с откладыванием вещей в помраченный ум. Это активный процесс, в котором сознание отбирает определенные темы и классифицирует их в особые связи, а затем передает это помраченному уму, кладет это в банк помраченного ума наряду с собранием желаемых и нежелательных мыслей, которые уже существуют там. В помраченном (зашторенном) уме находятся не только мысли, которые вам не нравятся и те, что подавлены, но и содержимое, которое вы бы желали разыграть заново в будущем для каких бы то ни было целей. В их числе могут быть техническая информация, материалы переживания, боль и удовольствие, истерические вещи. Что бы там ни было, это подбирается сознанием и вкладывается в банк помраченного ума.

Вопрос: Почему это должен быть «помраченный» ум? Почему он не может быть просто умом?

Ответ: Это просто ум, но ум не может выжить без связи с чем-то, без отношения к тому или этому. Ум ничего не значит, если нет никакого контекста относительности. Таким образом, тот контекст относительности, который необходимо сохранять для выживания, тот процесс поддерживания его паттерна плотности и есть неуверенность, есть замешательство. Процесс поддержания чувства относительности и есть то, чем является заблуждение. Потому что, чтобы удержать что-то для будущих целей, или же чтобы скрыть это от видения, мы должны сложить это в страну без людей, в пространство нерешенного. Мы должны убрать это из теперешнего фокуса ясности. Это и есть помраченный, затемненный ум, который не имеет четко очерченных границ этого относительно того, но является обычно просто источником замешательства.

Вопрос: Что выполняет ту сортировку, которая подавляет вещи так, что они входят в собрание запрещенного?

Ответ: По-видимому сознание выбирает нечто, а затем передает самскаре, а та отсылает это восприятиям и чувствам, а потом это обрабатывается и в конце концов посылается обратно в банк. Сознание как бы сортирует работы по полочкам. Оно подбирает впечатление и передает его туда, где оно начинает разжевываться. Недостаточно только подобрать его, оно должно быть в некотором смысле очищено, оно должно пройти обработку всеми скандхами.

Вопрос: В медитации вы ловите какую-нибудь мысль, тревожащую мысль, из этого банка. Что происходит потом с мыслью? Возвращается ли она обратно в банк? Сгорает ли она? Исчезает ли она навсегда? Разрешается ли она когда-нибудь?

Ответ: В большинстве случаев мысли не разрешаются, поскольку отпечаток мысли, пойманной вами, все еще остается в помраченном уме, некоторый вид копии ее там остается. В некоторых случаях, например, во время медитации, если мы относимся к мыслям как к незначащим, т.е. если мы не раскладываем их по категориям любого вида, в этом случае они более не переносятся назад через скандхи. Они не проходят снова процесса (обработки), так что они зависают на уровне сознания и в конечном итоге они распадаются. Это путь разрешения мыслей посредством полного неоценивания. Поскольку нет оценки, скандхи не функционируют. Они не знают что делать с неоцененной мыслью, потому что их язык — язык двойственности и оценки. Вот почему они держат мысль в банке.

Вопрос: Таким образом непосредственная работа состояла бы в стирании (содержимого) помраченного ума через некий процесс объективации?

Ответ: Это чрезвычайно долгий процесс. В конце концов банк истощится, но тем временем нам приходится так же продолжать накопление.

Вопрос: Это звучит, как если бы дуальность имела свой собственный встроенный паттерн, где эго только его часть. Другими словами, из того, что вы говорите, получается, что это не эго выбирает и укрепляет только ради его собственных интересов, но кажется, что такого рода отбор и укрепление свойственны природе самой дуальности. Это как если бы скандхи просто автоматически отбирали и сортировали подобным образом без какого-либо особого интереса.

Ответ: Да, они являются скорее рабскими, чем разумными. Им была задана работа в соответствии с их природой и они лишь реагируют согласно этому.

Вопрос: Имеется ли какой-нибудь способ работы с помраченным умом помимо медитации?

Ответ: По-видимому, никакого другого пути нет совсем. Чтобы освободиться от паттерна помраченного ума мы должны создать хаос в эффективном механизме сознания, а ничто не может это сделать кроме абсолютного ничто, что и есть медитация. Кажется, это единственный способ.

Вопрос: Есть ли смысл во время медитации сделать некий положительный шаг в работе своего ума?

Ответ: Видите ли, медитацию не следует рассматривать как обучающий процесс. Ее нужно рассматривать как процесс переживания. Вам бы следовало не учиться из медитации, а стараться почувствовать ее. Любая тенденция классифицировать то, что происходит во время медитации, как обучение, есть препятствие к медитации. Это так же применимо и к экзотическим техникам. Они так же являются препятствием, потому что, когда вы используете технику с привкусом экзотики, вы больше осознаете технику, чем ее применение. Так что любая техника, использованная в практике медитации, должна быть чисто функциональной без приписывания ей чего-то сверх.

Вопрос: А как насчет отражения природы нашего ума или, точнее, просто вида узнавания его?

Ответ: Это скорее подобно созерцанию, когда подробно останавливаешься на чем-то и повторяешь это снова и снова. Это означает, что вы имеете объект, над которым вы работаете, и отдельного себя. Это становится видом частного шоу. Вы кончаете тем, что устанавливаете отношение этого к тому, себя к предмету рассмотрения. Но медитация — это акт недвойственности. Техника, вами используемая, не должна быть отдельной от вас; это — вы, вы есть техника. Медитирующий и медитация — одно. Сюда не включено отношение.

Практика созерцания затрудняется тем, что сюда всегда вовлекается отношение, некоторого рода критерий. Во всяком случае, это на самом деле не отсекает корня невроза. Корень невроза — конфликт; невроз требует конфликта незнания, кто вы есть, незнания, что вы делаете или как вы относитесь к вещам. Невроз нуждается в разыгрывании этой игры конфликта. Поэтому как только обеспечивается какой-либо ресурс для разыгрывания игры, такой как некий предмет темы, как только представлен некоторый предлог, вы будете продолжать и продолжать игру. В действительности не имеет значения, делаете ли вы в утонченной духовной манере или обычным образом. Это все еще игра.

Вопрос: В искусстве имеются техники, которые усваиваются с целью преодоления техник, чтобы суметь добиться прямого переживания. Меня интересует, есть ли помимо медитации какие-нибудь другие техники, о которых вы могли бы сказать, что они могут помочь человеку таким образом, какие-нибудь средства открыть себя или подойти ближе к бытию?

Ответ: В дополнение к сидячей форме медитации имеется медитационная практика в повседневной жизни панорамного осознавания. Этот особый вид практики связан с идентификацией с видами деятельности, в которые вы вовлечены. Эту практику осознавания можно было бы применить к искусству или любой другой деятельности. Это требует уверенности. Любой вид деятельности. Это требует уверенности. Любой вид деятельности, который требует дисциплины, так же требует уверенности. У вас не может быть дисциплины без уверенности, иначе это становится мучительным процессом. Если вы имеете уверенность в том, что вы делаете, когда вы реально контактируете с вещами, которые вы используете, с материалом, которым вы пользуетесь. Работая таким образом, личность не заботится о том, чтобы производить шедевры. Она просто погружается в вещи, которые делает. Так или иначе идея шедевра неуместна. Шедевр, совершенная работа искусства, приходит как побочный продукт этого процесса идентификации с тем, что вы делаете. Вам не следует слишком сильно беспокоиться о создании шедевра.

Вопрос: Я бы хотел выяснить относительно полноты внимания (mindfulness) и осознавания (awareness). Практикуется ли это при выполнении повседневных дел, простых вещей? И является ли тот момент, когда забываешь, что делаешь и погружаешься в дневной сон, моментом, когда следует начать практику осознавания?

Ответ: В полноте внимания имеется весьма определенная энергия; замечается каждое движение, каждая мгновенная деталь. В случае практики осознавания вы имеете общие очертания того, что вы делаете, которые охватывают, естественно, и детали. В практике осознавания в повседневной жизни в некоторый момент блуждающий ум как таковой, сам ум дневного сна, обращается в осознавание и напоминает вам. Если вы совершенно одно с идеей осознавания как очень близкого (вам), это — истинная практика. То есть, это так, пока ваше отношение к идее осознавания очень простое и пока ваше осознавание связано с практикой сидения. В надлежащей практике осознавания вполне правильное отношение состоит в том, что осознавание двигается к вам, а не вы двигаетесь к нему. Другими словами, это случается, если осознавание не захватывают, не завладевают им как собственностью. Если же вы пытаетесь присвоить и владеть осознаванием, если вы относитесь к нему как к «моему осознаванию», тогда оно удаляется от вас. Для понимания этого вам нужно актуально пережить его, а не просто прочитать меню.

Вопрос: Я очень увлечен музыкой и для меня искусство может иметь смысл, только если оно целиком утверждает определенное ясное качество. В этой связи я был сильно потрясен качеством, исходящим из некоторых керамических lohans, которые я видел в Западных музеях. Я бы хотел найти способ достижения такого вида утверждения в моей собственной жизни. Все остальное кажется мне таким тривиальным.

Ответ: В общем, вся идея постижения основана, конечно, на подлинном понимании вещей, как они есть. Это означает, что вы должны развивать истинное понимание, означающее понимание без прикладывания к нему других идей. Если оно перегружено другими идеями, оно становится комментарием или интерпретацией, а не истинным пониманием. Истинное понимание — это непосредственное и простое признание, простое понимание без какого-либо критерия, привязанного к нему. Я думаю, эта идея выражается очень ясно во многих видах японского искусства, например, в экибане. Берется скромная ветка и просто несколько цветков, расположенных некоторым образом, и объединяются оба элемента. Возможно, рядом с ними есть небольшой камень и очень простой фон без каких-либо сложных узоров, на котором вы по-настоящему можете увидеть подлинную безыскусность цветов. Lohan, который вы упомянули, так же имеет то же простое качество. Он просто не имеет никаких претензий. Он только пребывает там. Это напоминает одно из дзеновских высказываний: «Когда я ем, я ем; когда я сплю, я сплю». Это вещь того же рода. Когда вы сидите, вы действительно сидите. Просто обычно сидите. Фактически особое качество lohan исходит из того факта, что он столь незначителен, абсолютно незначим; так что обычно он сверхординарен. Из-за этой тотальной ординарности он становится особым и лучится.

Вопрос: Ринпоче, как умопомешательство сочетается с пятью скандхами? Как бы вы объяснили умопомешательство в терминах этой системы?

Ответ: Ну, по-видимому имеется два типа умопомешательства (я не знаю, является ли верным здесь слово умопомешательство), два типа неуравновешенных состояний ума. Один из них — тот, что называют «спятившим», действительное безумие. Поскольку мир является сумасшедшему всецело лишенным сострадания и активно бесчеловечным, больной видит каждое новое событие в терминах этого тотального искажения, утрачивает свою естественную логику. Это связано с искажением сознания, пятой скандхой. На этом уровне это полное искажение; на этом уровне утрачены все критерии. Он полностью сумасшедший. Его язык бесвязан и он делает всякие вещи, лишенные связи. Другой вид сумасшествия вовсе не является безумием в этом смысле. Такая личность функционирует естественно, нормально, заботится о себе, но дистанция всегда искажена. Это ощущение дистанции есть основное требование для умелой коммуникации. Чтобы мастерски общаться, личность должна осознавать межличностную дистанцию — ощущение, следует ли ей «высунуться» или она должна подождать. Такого рода дистанция часто так сильно искажается, что общение ведется неумело и вследствие этой слепоты возникает фрустрация. Это вызывает агрессию и ведет к боли. Этот вид (безумия) — эгоцентризм, эгомания. Его основная характеристика — базовое замешательство, выражающееся в потере чувства дистанции, а это связано с помраченным умом на первичном уровне, как основании всех скандх. Заблуждение здесь — на уровне, где развился первоначальный критерий отделения того от этого, на уровне начального развития дуальности. Вот где впервые нарабатывается расстояние, дистанция между мной и тем, тем и мной. Из-за того, что человек полностью вовлечен, ошеломлен, столь самоцентрирован, углубившись в здесь, он теряет дистанцию. Это крайний эгоцентризм.

Вопрос: Можно ли это вылечить?

Ответ: Разумеется, в обоих случаях исцеление доступно. Но видите ли, в действительности непросто разрешить подобные проблемы. В значительной степени это зависит от метода, который вы используете. Есть ряд методов, которые кажутся подходящими, но оказывается, что сам метод может обернуться топливом. Сам процесс излечения становится топливом для поддержания расстройства. Так или иначе, аналитический метод или метод типа конфликтных групп (encounter group) не оказывается таким уж подходящим путем. Если вы определите человека в группу встреч-конфликтов, то поначалу личность может видеть и делать вещи совершенно честно, открыто, но потом в определенной точке личность начинает быстро улавливать стиль других людей, участников группы и это превращается в иной вид языка. Вполне вероятно, что личность быстро подхватывает совсем новый стиль просто для своего участия в конфликтных группах. Весьма настораживает, что это становится окончательным видом убегания; личность проявляется, высказывается, но в то же время, имеет место главная уловка, которая никогда и никак не выражается.

В любом чисто аналитическом методе имеется некоторая опасность. Во всяком случае, слово не так уж помогает. Так или иначе слово фактически является источником заблуждения. Люди, которые «спятили», весьма искусно используют слова соответственно их сумасшедшему видению, так что их безумие могло бы длиться бесконечно.

Оказывается, что создание для личности обычной ситуации определенного вида более эффективно. Мы начинаем с основной физической ситуации— пищи и жизненного окружения. Вся идея использования ситуации состоит в общении с неуравновешенной личностью так, чтобы пробудить ее, таким образом вы начинаете с базового уровня выживания, инстинктивного уровня, уровня сферы животного. Личность должна бы иметь некоторые чувства инстинктивного простого общения. Начинайте таким образом. Затем, когда установилось простое общение на уровне выживания, остальное становится на много легче и очевиднее.

Вопрос: Когда эти пять скандх продолжаются механически, просто делая то, что они делают, что случается, когда личность, составляющая пять этих скандх, становится сострадательной. Что происходит с пятью скандхами? Можете ли вы описать процесс сострадания в терминах скандх?

Ответ: Основная идея сострадания — это коммуникация, мастерское общение развивается через отношения. Это начинается на сознательном уровне. Но фактически сострадание является источником трансмутации всех скандх в пять татхагат или в пять аспектов просветления, которые мы обсуждали ранее. Сострадание заставляет скандхи функционировать независимо, а не как часть цепи. Обычно чувствование зависит от формы, форма зависит от чувствования, чувствование зависит от восприятия и самскары и т.д. Они все взаимозависимы. Они не могут быть отдельными вещами. Однако при трансмутации скандх в татхагата-принципы они становятся независимыми. Другими словами, все скандхи имеют свой независимый ум и интеллект. Этот процесс независимого функционирования скандх начинается с сострадания. Общение, основанное на этом состоянии ума, — совершенное общение.

Вопрос: Я все еще вижу скандхи, как составляющие психологии индивидуума. Я вижу процесс сострадания, как если бы кто-то вел себя поначалу механически, а потом вдруг внезапно приобрел восприимчивость. Так или иначе, я все еще вынужден смотреть на это как на дуалистическое отношение, даже когда пять скандх становятся пятью татхагатами. Я имею в виду отношение, скажем, сострадательного индивидуума к тем, с кем он связан.

Ответ: Дуалистическое отношение все еще должно оставаться. В этом нет ничего неправильного. Но в случае сострадания процесс не централизуется. Видите ли, дуальность состоит в окончательном смысле из мудрости и сострадания; неизбежны два полюса. Если ваши пять скандх развиваются в пять татхагата-принципов — вы все еще имеете дуальность, но вас это не тревожит. Это естественная функция. Когда мы говорим о недуальности, мы подразумеваем ее противоположность замешательству, как обычному результату дуальности.

Вопрос: Итак, процесс медитации пытается обрубить связь между скандхами? А человек, достаточно медитировавший, скажем, имел бы все скандхи, но они только не были бы связаны?

Ответ: Не были бы связаны, это верно. Это то, что подразумевается под рассечением кармической цепи. Цепь кармы — это пять скандх. И даже после того, как все связи разрублены, скандхи продолжают работать, процесс сам поддерживает свой ход. В действительности, скандхи фактически связаны, скорее, они сталкиваются одна с другой. Благодаря медитации вы замедляете этот процесс. Когда он замедляется, скандхи не наталкиваются одна на другую. Там есть пространство.

Вопрос: Что происходит с памятью, когда пять скандх функционируют независимо?

Ответ: В их искусной деятельности память становится некой инспирацией для каждой из них. Это мастерская активность, поскольку мы больше не должны наводить справки у памяти. Видите ли, память — очень трусливый способ обращения с ситуацией. Поскольку вы не находитесь в прямом контакте с настоящей, существующей ситуацией, вы должны возвратиться к тому, к чему привыкли. Именно так это с вами и случается. Тогда как вы относитесь к настоящей ситуации непосредственно, как в случае инспирации, вам не требуется памяти, чтобы пройти своим путем через всю ситуацию. Вы можете говорить обо всем, исходя из настоящей ситуации. Однако у вас есть информация о прошлом в связи с настоящей ситуацией; в терминах настоящей ситуации, а не именно в форме того, что было.

Вопрос: В работе над разделением скандх отъединяются ли они одна за другой, постепенно, или это случается неожиданно, все сразу?

Ответ: Это очень постепенный процесс, подобно исцелению раны. В целом оказывается, что нет такой вещи как внезапное просветление, как это обычно понимают. Конечно, есть внезапное открытие различных стадий. Это подобно тому, когда вы вдруг обнаруживаете, что ваши волосы поседели или что вы потолстели.

Вопрос: Вы говорили, что мы начинаем медитацию с амбиции. Сознание все еще контролирует каждую вещь. А в какой-то момент вы сказали, что банк подсознательных мыслей выходит на поверхность и сознание больше не контролирует. Мне кажется, что это — на пути к просветлению. Меня интересует, всегда ли мы, пока не просветлеем, медитируем с честолюбием?

Ответ: Вы начинаете с некоторого рода амбиции. Затем на определенной стадии медитация становится инстинктивной, тогда вы не можете не медитировать — это просто случается с вами.

Вопрос: Когда процесс скандх начинает обращаться (в противоположную сторону) и сознание более не контролирует, вы теряете ваш первоначальный импульс. То что вы делаете, не имеет больше смысла с той точки зрения, которая была вначале.

Ответ: Именно так. Это та точка, в которой техники медитации начинают отпадать, а также и любые игры, в которые вы вовлечены, делая вид, что вы медитируете.

Вопрос: Ну хорошо, в постепенном процессе, который все еще продолжается, что то, что становится столь привлекательным в плане медитации, что замещает амбицию? Люди все еще хотят сидеть и медитировать, даже если они почти просветлены.

Ответ: Вы начинаете с честолюбия, а затем медитация начинает, так сказать, просачиваться в вашу систему. Постепенно ваша система начинает требовать медитации. Это своего рода привыкание, начинается вид инфильтрации, пропитывания всей системы. Это то, что происходит с бодхисаттвами. Они принимают клятву не достигать просветления, но однажды они обнаруживают, что каким-то образом они достигли просветления, потому что практика полностью пропитала всю их систему. Их поведение становится совершенным воплощением дхармы.

Вопрос: При выходе за двойственность, за пределы критерия, все еще имеется относительность, все еще остается форма. Существует все-таки некоторое различие между этим и тем. Оказывается ли все же при этом предпочтение, скажем, блаженству, пониманию, ясности? Или же это доходит до точки, где не создается более никакого различия, будь то формы небесные или демонические?

Ответ: Существует стадия, на которой этот вид тяжеловесных дуальностей растворяется. Это очень, очень деспотичная и плотная дуальность, в которой без того не может выжить это, потому что из-за этого имеет место то. Вы приходите к стадии расставания с таким видом понимания. Далее вы осознаете, что оставили это, вышли за предел его: вы чувствуете себя свободнее, но одновременно вы чувствуете, что чего-то не достигли. Однако это вовсе не финал. У вас все еще есть память о том, что вы отбросили эту тяжелую дуальность, что вы привыкли иметь такие идеи, но теперь утратили их. Идете за пределы даже этого. Достигается точка, где даже смысл отсутствия дуальности больше не применим. Положение вещей в целом становится естественным и очевидным. На этом уровне действительно начинаете воспринимать вещи, как они есть. Начинает развиваться качество просвечиваемости в переживании дуальности, при котором вещи реально точны, оставаясь независимыми одна от другой. Чувство сравнения отсутствует, только точность. Черное есть черное, белое есть белое.

Вопрос: Я пребываю в некотором замешательстве относительно различия между панорамным осознаванием, не имеющим четкого качества полноты внимания и приходящим затуманенным состоянием. Я говорю о том затемненном состоянии, в котором оставляет разбросанными инструменты, одну вещь законченной наполовину, чтобы начать другую и т.д. Это своего рода сонное состояние, часто приходящее сразу после окончания медитации. Кажется, что не имеет значения, куда вы положили ваши инструменты. Является ли панорамное осознавание такой затуманенной вещью?