Глава 2. Чувствование

Переходим к следующей, второй скандхе — чувствованию. Скандха чувствования включает приятное и неприятное. В обычной человеческой психологии приятные переживания считаются положительными и творческими, а мучительные — негативными и разрушительными. Такое развитие отношения к вещам в терминах положительной и отрицательной энергии расширяет основной паттерн эго, установленный первой скандхой — формой. Уже имея в качестве основания форму — что-то определенное и твердое, за что можно держаться, мы выходим за ее пределы, пытаясь идентифицировать ее как дружественную или враждебную, чуждую нам или близкую. Это продляет эффект затвердевания (чем бы оно ни являлось) в качестве чего-то такого, что определяет позицию эго посредством неявной ссылки. Форма обеспечивает задний план, составленный из рудиментарных понятий и наименований: позитивность, хорошее чувство, божественность, чистота, красота, сила и т.д. — с одной стороны, и негативность, мучительность, пагубность, грязь, разрушительность и т.д. — с другой. Первое связано с рождением, второе — со смертью. Эти дуалистические критерии, как и иные (например, горячее и холодное) становятся отправной точкой для чувствования. Чувствование в смысле второй скандхи не может функционировать независимо от них.

В этом смысле чувствование — что-то более фундаментальное, нежели просто чистое ощущение. Все виды понятий развиваются на основе базисного дуализма чувствования.

Дуализм по своей природе состоит из положительного и отрицательного, но чувствование включает также третью возможность — индифферентность. Положительность и отрицательность чувствования тщательно разработаны в терминах ситуации ум/тело. Чувственность устанавливает себя в терминах этих двух полей переживания. В отношении к уму чувственность проявляется как эмоция, а к телу — как группа инстинктов и вещности. Понимание паттерна чувствования ум/тело очень важно в связи с медитацией. Мы можем медитировать либо интеллектуально, либо интуитивно. Медитация на интеллектуальном уровне включена в ум/тело со стороны ума; она в значительной степени воображаема. Интуитивный вид медитации задействует телесный уровень чувствования, особенно телесные ситуации приятных ощущений, боли в ногах, тепла и холода в комнате и т.д.

Ум — это эмоциональное, воображаемое или мечтательное качество. Обычно тело также является качеством ума. То есть, мы не переживаем в чувствовании тело, как оно есть, мы переживаем нашу версию тела. Здесь уже действует основополагающая точка зрения эго, основанная на относительных критериях, разделяющих это — и то. Основное искажение уже присутствует здесь вместе с первой скандхой — формой. Непрепятствующее пространство вещей, как они есть, уже искажается к моменту появления чувствования. Во всяком случае, мы погружены в эту ситуацию и ничего не можем поделать — как люди, в растерянности стоящие перед фактом уже случившегося. Но при более основательном рассмотрении втянутость в чувствование оказывается очень детской. Когда мы действительно видим чувствование — оно оказывается обманчивым в фундаментальном смысле. Когда мы говорим о чувствовании, в основном мы думаем о терминах чувствования по отношению к чему-либо еще. Вы влюбляетесь в кого-то. Вы сердитесь на кого-то. В таком представлении другая личность получается всезначимой, а вы — незначительной. С другой стороны, когда вы чувствуете себя обойденным или вы хотите быть любимым, — вы всезначимы, а другие незначительны. Чувствование играет в эту интровертно-экстравертную игру, в которой делает себя важным, отражаясь от «другого». В действительности же, все весьма далеко — никто, кроме вас не включен в это. Вы одни сами через себя создаете всю игру.

Итак, понимание чувствования очень много открывает относительно того, как вы связаны с вещами. Чувствование содержит притворство, что вы включены в игру с кем-то; но на самом деле вы просто бьетесь головой о стену. Вы углубляетесь дальше и дальше, рассчитывая достичь чего-то, но в конечном счете вы бьетесь головой о стену. Не существует ответа на поиски чувствования, никакого спасителя для него.

Именно поэтому будда-дхарма является атеистическим учением. Вы должны принять, что наше путешествие — одинокое путешествие. Изучение второй скандхи — чувствования — может быть чрезвычайно важным в том, чтобы помочь нам осознать наше одиночество на всем пути, независимость ни от кого. И все-таки мы пытаемся биться обо что-то все время.

Итак, возвращаясь к развитию чувствования ума/тела, можно сказать, что аспект ума обеспечивает гигантские ресурсы для этого иллюзорного процесса, неисчерпаемые источники мечтаний и воображения. Это распространяется на ситуацию, создаваемую наркотиками вроде ЛСД, которые могут производить все типы якобы творческих визуальных переживаний. Можно получить переживание постоянного раскрывания зрения, обоняния, звука, — прекрасное, подобно непрерывному раскрытию цветка. Этот тип чувствования на уровне ума — в обычных ситуациях, в наркотическом переживании, в медитации, — все это уровень духовного материализма. Духовный материализм означает рассмотрение переживаний сквозь призму их возможной выгоды для эго — качества, присущего всем скандхам. Духовный материализм имеет тенденцию относить все духовное к миру сна или рая, к чему-то, не имеющему никакого отношения к телесным ситуациям, к чему-то всецело обходящему обыденность.

Телесный аспект чувствования связан с актуальным отношением к вещам. Этот элемент становится много живее в следующей скандхе, которую будем обсуждать далее, — в восприятии. Данные переживания настоящих вещей, вещности и твердости и стабильности, как я уже говорил, не являются вещами, как таковыми, но нашей их версией. Мы думаем, что это твердое, мы думаем, что это вещь. Однако связь с телесным аспектом чувствования является в духовном смысле весьма побуждающей и открытой. Предположим, внезапно мы заболеваем и чувствуем боль в нашем теле. Тело состоит из разнородных элементов и боль заставляет нас почувствовать связь с действительной реальностью, а не с чем-то воображаемым, нереальным. Конечно, в ситуации такого рода всегда существует возможность, что кто-то будет сидеть у вашей кровати и читать молитвы о том, как было бы прекрасно в запредельности, если бы только вы смогли выйти из этой позорной, грубой физической ситуации. Говоря о прелестях рая и духовности, эта персона хочет опьянить нас ими и вытолкнуть наш ум из телесной ситуации боли. Но это не работает: если уж мы находимся в мире иллюзии, в котором мы можем воображать, как прекрасно могло бы быть за пределами тела, мы также связываемся с воображением того, сколь ужасной может становиться боль. Мы теряемся в мире желаемых и нежелательных мыслей. Каким-то образом прямое отношение к телесному аспекту чувствования значительно ближе подводит к реальности.

Вопрос: Я не могу понять. Вначале вы сказали, что чувственное лишь тогда функционирует независимо (отдельно?), когда у него есть понятия, с которыми можно работать; соотнестись. Как только вы упомянули тело и ум, я сразу подумал, что они и есть те понятия, с которыми оно соотносится, чтобы быть независимым. Так ли это?

Ответ: Да, чувствование работает с понятием, но по мере развития все движение ведет к замешательству, и понятие более неприменимо. В действительности есть просто боль и удовольствие вне второй скандхи; они не имеют совершенно никакого отношения к понятиям или критериям. Боль или удовольствие не должны быть относительной вещью. Может быть только независимая боль, независимое удовольствие. Мы можем быть в состоянии переживать боль или удовольствие без чувствования. Многие люди могли бы почувствовать это чрезвычайно демоничным: если нет связующих нитей, если чувствование не должно быть связанным с понятиями, — вы могли бы переживать его через нанесение боли и разрушения. Но страх некоторых людей перед их демоническим аспектом происходит из боязни неизвестной ситуации. Они испуганы этим пространством, поскольку им незнаком другой аспект эго, не имеющий надежды или страха. Если они получат проблеск возможности боли и удовольствия без надежды и страха, это кажется им демоническим. Конечно, там нет ничего, чем можно было бы закрыться. Если вы отбрасываете надежду и страх, тогда боль и удовольствие остаются такими, какие они есть. Нет никакого пути относиться к ним, кроме прямого.

Вопрос: В случае ум/тело одно не есть боль, а другое не есть удовольствие, но оба являются органами боли и удовольствия, не так ли?

Ответ: Да, но в то же время ум более близок к удовольствию, поскольку он привлекается воображаемым. Ум привлекает образ того, что могло бы быть хорошим, он надеется на возможность получения чего-то. Но тело в большей степени реалистично, оно постоянно возвращает нас к тому, перед чем мы находимся. Это подобно разнице между походом семьи в театр или кино, что соответствует ситуации ума, и необходимостью возвращаться домой, где нужно мыть посуду и готовить еду — это ситуация тела.

Вопрос: Ринпоче, я не понимаю, так как мне кажется, что воображение более склонно к представлению боли, нежели удовольствия.

Ответ: Видите ли, все дело в том, что воображение боли и удовольствия в качестве ощутимых вещей не внушает доверия. С другой стороны, воображение боли и удовольствия в качестве некой плавающей ситуации внушает много больше доверия, поскольку вы можете превратить боль в удовольствие в вашем воображении. Вы видите разницу? Иными словами, никому не нравится смотреть в лицо реальности. Реальность является физической, телом, формой первой скандхи, которую мы создали вначале. У нас есть тело, «я есть то, что я есть». Это похоже на индивидуальное божественное сознание. Если уж вы имеете «я есть то, что я есть» — тогда все очень определенно.

Вопрос: В таком случае физическая боль может быть переведена в удовольствие, если это усиление «я есть»?

Ответ: Все боли. Видите ли, возможны любые виды надувательства. Вы садитесь медитировать и говорите себе: «Я намерен делать это на протяжении двадцати часов, прямо с сего момента, и какая бы физическая боль ни приходила, — это чудесно, это часть медитации. Пусть это происходит. Пусть случается все дальше. Так будет о'кей!» И каждый момент, когда приходит боль, вы чувствуете, что вы побеждаете захваченность со стороны эго чувствованием этой конкретной боли. Но в действительности ко времени завершения вашей двадцатичасовой медитации ваше эго усиливается: вы чувствуете, что основательно поработали и увидели так много. Эго снова вас обмануло.

Вопрос: Возможно ли так очистить чувствование, чтобы при движении к правильному чувствовать добро, а к неправильному — не чувствовать?

Ответ: Вопрос состоит в том, видим мы или нет отсутствие какой-либо цели в исполнении игры чувствованием, второй скандхой. Если мы видим, нас больше не касается то или это. Мы движемся очень смело, очень упорно, мы просто плывем под парусами. У нас есть свой плуг, свой танк и мы собираемся править прямо. Дом ли перед нами, магазин ли, или универмаг, — мы собираемся пройти мимо сквозь это. Все дело, оказывается, в том, есть или нет у нас отвага быть тем, кто мы есть, и стремление пренебречь дуальностью того и этого. Мы принимаем наши негативные стороны и тот факт, что мы дураки. Хорошо, это чудесно. Мы используем это, как часть медитационного процесса. Несмотря ни на что мы намерены все продолжать, продолжать, продолжать и продолжать, — стыдясь этого или гордясь им. Мы собираемся просто продолжать, продолжать и продолжать.

Вопрос: Ринпоче, я хочу знать, не ошибаюсь ли я. Существует ли в основном четыре типа чувствования: телесно-приятное и — мучительное и умственно-приятное и — мучительное?

Ответ: Оказывается, с одной стороны существуют приятные и мучительные чувствования, и с другой стороны — телесные и ментальные типы чувствования. Телесные чувствования являются в некотором смысле очень запутанными или очень тонкими, поскольку весьма трудно соотнестись с отдельным телесным удовольствием или болью. Дело обстоит так из-за того, что вовлечено много воображения. Это выражается очень простой метафорой: умственный аспект чувствования подобен пребыванию в хорошем настроении от марихуаны или ЛСД, а телесный аспект подобен пребыванию в хорошем настроении от алкоголя. Первое — в высокой степени воображаемое, второе — достаточно земное, но в то же самое время и эмоциональное. Итак, это напоминает два типа опьянения — хорошее настроение, возникшее от химии, и хорошее настроение, возникшее от дрожжей. Чувствование содержит все типы вариаций — их больше, чем четыре. Боль, удовольствие или индифферентность могут быть дружественными или враждебными, ментальными или физическими. Видите ли, весь человеческий опыт есть хорошее настроение от чего-то. Считаем мы себя трезвыми или нет, — мы постоянно пьяны от воображения или пьяны от конфликтов на телесном уровне. Иначе мы не могли бы выжить. Итак, мы можем сказать, что идея чувствования — это различные типы опьянения. Вы опьянены хорошим и плохим; опьянены добром, божественностью, духовностью, удовольствием; опьянены дурным, злым, разрушением, болью. Вы опьянены воображением — продолжаются все виды воображений. Вы опьянены телом, в котором вас раздражает это и то, поэтому вам хотелось бы взять реванш, вручив себя чему-то, переложив свой путь на кого-то. Все, все переживание опьянено чем-то. Это очень важный, проясняющий аспект проблемы чувствования, второй стадии в развитии скандх. Первая скандха есть неведение, замешательство, смущение, а также смутные идеи и формы. Во второй скандхе — уже имея некоторое смутное понятие того, где вы находитесь, — вы хотели бы свалить путь на кого-то. Это и есть чувствования, которые случаются — хорошие и плохие, телесные и умственные.

Вопрос: Каждое ли чувствование дуалистично?

Ответ: Если оно основывается на чем-то — некотором понятии или исполненном желания мышлении. Видите ли, каждое чувствование этого рода должно иметь некоторую цель в терминах этого и того, этого в отношении к тому, это —где я начинаю, и то — куда я хочу придти. Поскольку чувствования вовлекаются в это и в то — существует дуальность. Иными словами, в отношении к этому и к тому у вас нет никакой возможности отношения к себе. Вы потеряли себя всего из-за такой очарованности этим и тем.

Вопрос: Вы говорили об одиноком путешествии и сказали, что все, что имеет отношение к другим людям, есть просто проекции, преследование ваших проекций. Так почему же нам нужно соотноситься с другими людьми? Кажется, очевидное решение состоит в том, чтобы просто не соотноситься.

Ответ: «Соотноситься» и «не соотноситься» обозначает одно и то же. Видите ли вы, что я подразумеваю под этим? Почему «так» и «не так»'— то же самое? Тогда почему бы нам просто не погрузиться в это?

Вопрос: Я кажется понял, что земное опьянение лучше, чем небесное. Не будет ли в таком случае телесное чувствование каким-то образом более полезным?

Ответ: Я думаю, да. Подобно ситуации кулачного боя или занятия любовью, этот вид кипящей ситуации в большей степени приводит вас в настоящий момент.

Вопрос: Ринпоче, вы говорите о небесном путешествии, как о попытке уклониться от боли, уйти от реалистической ситуации, и относите это к удовольствию. Существует ли вид опьянения, который превосходит дуальность боли и удовольствия?

Ответ: Я думаю, да, но это не относится к раю, это превосходит рай в смысле находящегося вверху, как противоположного вам, переживающему его внизу. Пока вы имеете отношение к раю вверху, а себя — внизу, — вы не переживаете его надлежащим образом, вы не выходите за эти пределы. Но когда вы видите, что рай внизу или что он нигде — вы выходите за пределы процесса вообще. Это становится открытым и окончательным состоянием, так как при этом вы связываетесь с изначальным основанием. Изначальное основание содержит все без опоры на относительные ситуации добра и зла, этого и того.

Глава 3. Восприятие

Относительный процесс чувствования состоит из экстремумов полярностей, дихотомий. Другими словами, невозможно развить чувствование до тех пор, пока не возникнет две крайности некоторого рода. Из этого следует, что из-за определенного ощущения принятия этой крайности, как противоположной той, тонкие различия в чувствовании обретают твердое, схватывающее качество в отношении проекций внешнего мира, а не качества чистого и непосредственного отклика. Это напоминает личностное взаимоотношение с кем-то, основанное исключительно на темпераментных реакциях. Как мы знаем, необходимо что-то большее, иначе отношения не будут продолжаться достаточно долго. Но чувствование подобно этому. Чувствование обладает отскакивающим качеством перепрыгивания от одной крайности к другой. При наличии основных качеств формы начинается отношение, помещение себя в определенные ситуации, в две крайности: добра и зла, боли и удовольствия, тела и ума и т.д. Это похоже на карабканье в горы, когда вы вбиваете металлический крюк. Это и есть чувствование. Веревка, которую вы должны продеть через крюк — это восприятие, третья скандха. Восприятие необходимо, поэтому две крайности имеют что-то продолжающееся под (за?) ними в качестве общего звена, общей нити, проходящей между радостью и печалью тела и ума.

Восприятие основывается на проявляемом формой и чувствованием так же, как и на непроявляемом ими. Это два основных качества восприятия. В первом случае что-то проявляется через шесть органов чувств. Вы воспринимаете что-то и относитесь к этому, вы держитесь за некоторые органы чувств и их восприятия, и затем вы оттуда соотноситесь с их содержанием. Это является начальным процессом осязания и чувствования. Чувствование напоминает направленное вовне излучение. По мере того, как излучение начинает функционировать в качестве определенных деталей этого и того, внутри него имеет место восприятие.

В данном случае «чувствование» — не совсем обычное наше понятие чувствования. Это не чувствование, которое мы принимаем столь серьезно, когда говорим: «он причиняет боль моим чувствам». Данный вид чувствования, принимаемый нами так серьезно, принадлежит к четвертой и пятой скандхам — концепции и сознанию. Здесь, во второй скандхе, он является непосредственным импульсивным типом чувствования, скачка к некоторым выводам и попыткой привязать себя к ним. Восприятие могло бы быть названо другим типом чувствования, углубленным чувствованием переживания того, что проявляется, и того, что не проявляется в терминах твердой телесной ситуации.

Видите ли, вся идея проявленного и непроявленного приходит здесь из замораживающего пространства нашего обычного обращения с ситуациями. Вспыхивают изначальное сознание и бессознательное, создавая огромное открытое пространство. Внутри этого пространства, как мы уже обсуждали прежде, развивается неведение и энергия. Затем, как только эго начинает занимать свою позицию через действие скандх, возникает естественная автоматическая тенденция относиться к этому открытому пространству, как к переполненному. Эго пытается овладеть этим открытым пространством, этими пробужденными состояниями, переполняя его. Но оно не может заполнить его веществом, потому что в этот момент вещества недостаточно — эго со всеми своими ресурсами воображения еще не вполне развито. Это все еще первая, импульсивная ситуация развития эго, так что для заполнения этого пространства эго пытается заморозить его целиком в твердый блок. Это подобно замораживанию воды в лед. Само пространство считается плотной вещью эго. Другими словами, сущность шуньяты и небытия, пустоты и открытости, пробужденного состояния автоматически принимается за сонное состояние, переполненное пространство. Данный тип замораживания пространства начинается на уровне формы, продолжается с чувствованием, и теперь проявляется в полноте в восприятии.

Восприятие в смысле третьей скандхи не может существовать без твердости, без отвердевания. Это является аспектом проявления. Аспект непроявления — аспект аннигиляции, оставления любой надежды на сохранение какого-либо типа фундамента, он основан на страхе. Первый аспект есть надежда, второй — страх. Проявление, физическое проявление, — отвердевшее содержание восприятия — основывается на надежде. Второй аспект, непроявленное, основывается на отчаянии исчезновения. Это происходит при образовании данной позиции отчаяния из твердого основания, когда нет больше никакой надежды поддерживать твердое основание.

Третий и четвертый аспекты восприятия — после проявления и непроявления — также определяются критериями. В данном случае тем, насколько большой ареал может покрыть схватывание восприятия. Эго распространяет свою территорию настолько далеко, насколько может, — пытается навешивать ярлыки и определять столько, сколько возможно. Автоматически развиваются понятия большого и малого, большего и меньшего. Даже понятие меньшего может помочь определить большую территорию. Так развиваются эти полярности.

Далее, пятым аспектом восприятия является абсолютное ничто. Абсолютное ничто здесь является, так сказать, искрой пронизывающего интеллекта, связанного с изначальным основанием. По этому поводу происходил диспут между учеными двух школ мысли. Одна школа утверждала, что это вспышки пронизывающего интеллекта. Другая — что это все еще неведение, что не может быть и речи о пробужденном уме в скандхах; на стадии восприятия не может быть совершенно никакой надежды на освобождение себя. Но с моей точки зрения, — и в соответствии с тем, как меня учили, — существует возможность полного изменения вашего взгляда на восприятие. Переживание абсолютного ничто означает оставление даже надежды или страха и прекращение восприятия в смысле схватывания чего-то или цепляния за что-то. В этом переживании вы просто пытаетесь быть достаточно храбрыми, чтобы немного отпустить ваше схватывание, чтобы просто присматриваться, принюхиваться открытее в отдельностях, немножко поплавать. Этот аспект восприятия означает начало истинной храбрости. Такой вид храбрости происходит из татхагата-гарбхи, природы будды, основополагающего интеллекта. Именно основополагающий интеллект начинает проявлять эту храбрость. В целом, любое понятие исследования или возможности в отношении к эго и проекциям, как считается, вдохновлено просветленным умом. Это происходит потому, что вы пытаетесь держаться за что-то, продолжать что-то, доказывать что-то, но смотрите на иные возможности. Это очень храбрая и обширная позиция, поскольку ваш ум полностью заполнен любознательностью и интересом, пространством, вопросами. Это является некоторым видом процесса удивления и очень многообещающе и положительно в этой конкретной связи. Абсолютное ничто —последняя стадия в развитии восприятия. В целом, отношение между восприятием и предыдущими скандхами состоит в том, что форма создает эго, неведение и базисные вещи, чувствование привносит сюда качество обостренности чего-то, пытающегося поддержать себя, а восприятие приходит как расширение территории эго и попытка определения своей позиции даже в еще большей степени. В восприятии существует некая ссылка на центральный штаб эго, затем расширение и исследование дальше и дальше, всегда с оглядкой на него. Установление территории в отношении к центральной точке отсчета по-видимому является общим паттерном в развитии эго.

Вопрос: У меня получилось лишь четыре стадии восприятия. Проявление, непроявление, …???…

Ответ: Большое и есть третье, малое — четвертое, а пятое — абсолютное ничто.

Вопрос: Не могли бы вы еще повторить непроявление?

Ответ: Оно должно иметь отношение к страху, оно основывается на страхе утраты твердой ситуации. Отвердевшее пространство есть надежда. Оно обнадеживающе в том, что вы умудряетесь отвердить пространство в качестве некой опоры. В непроявлении вы ничего не нашли и у вас полное отчаяние и отбрасывание надежды. Но это хитрость эго, потому что оставление надежды — само по себе цепляние за что-то.

Вопрос: Итак, в случае проявления я очень поглощен вещами, которые я вижу вокруг себя, тогда как в случае непроявления я больше занят тем, что я не могу видеть, но что я хотел бы видеть там?

Ответ: Через фрустрацию этого. В непроявлении вы заняты фрустрацией неимения того, что вы хотите.

Вопрос: А вот надежда и страх, создают ли они постоянно друг друга?

Ответ: Да, определенно. Где бы ни существовала надежда, существует также и пережиток надежды, основанный на страхе. Поддержка надежды основывается на страхе ее неосуществления.

Вопрос: Какая разница между большим и малым? Большое и малое что?

Ответ: Третье и четвертое являются просто двумя полярностями. Это связано с внешним и внутренним — расширением вашего видения вовне и исследованием, углублением вашего внутреннего видения. Некоторые ученые на Тибете говорили о восприятии как о «голодном восприятии». Оно умирает для того, чтобы искать новый материал для пожирания. Оно постоянно ищет возможности для цепляния за что-то. Развитие большого и малого, в частности, соответствует такому понятию «голодного восприятия». Восприятие является гораздо более голодным, чем чувствование, поскольку чувствование частично уже вне опасности. В случае чувствования у нас есть некоторая форма, твердая вещь, и затем мы излучаемся из формы, мы расширяемся и простираемся, исследуя очень чутко, очень деликатно. Но когда мы достигаем уровня восприятия, эта вынужденная кротость начинает изнашиваться, и мы мало-помалу приходим в отчаяние.

Вопрос: Всегда ли одновременны эти пять частей восприятия?

Ответ: По-видимому, это отдельные психологические стадии, так как вы можете концентрироваться на протяжении некоторого времени лишь на одной из них. Видите ли, пять скандх — чрезвычайно эволюционирующая вещь. Форма и чувствование могут проявляться совершенно спонтанно, но когда мы достигаем восприятия и самскары, рассматриваемое оказывается все более и более отдельным.

Вопрос: Я не понимаю эволюционного качества. Я полагаю, что все скандхи должны работать вместе, поэтому даже если мы, например, говорим сначала о форме без восприятия, — такое невозможно.

Ответ: Да, это тоже верно.