зелеными глазами, в которых светились мужество и напряженная мысль.
      Девушка была Люда Ананьева, а на койке лежал раненный зверем пират,
      помощник Анча, брошенный на произвол судьбы своим начальником. Прошло уже
      много времени с момента, когда подводная лодка окончательно остановилась,
      а ее командир вместе с Анчем, воспользовавшись масками, выбросились на
      поверхность, затопив для этого боевую рубку.
      В течение первого часа своего вынужденного свидания наедине Люда и
      пират молчали. Телефон в центральном посту долго звонил и наконец умолк.
      Девушка не вышла туда, а раненый не мог этого сделать, если бы и захотел.
      Впрочем, возможно, что в отчаянии он вообще ничего не слышал. Обоим было
      ясно, что их вместе с обитателями других помещений корабля оставили
      умирать на морской глубине. Никто не придет к ним на помощь, о них даже
      никто никому не сообщит. Два трупа в центральном посту управления
      свидетельствовали о том, что командир лодки и шпион заботились лишь о себе
      и теперь они сохранят тайну плавания и гибели подводного корабля.
      Люда обдумывала положение. Из разговора пирата и шпиона перед
      бегством она узнала о глубине, на которой лежит лодка, и поняла, что
      выбраться отсюда без специальных приспособлений или посторонней помощи
      невозможно. Лодка погибла, но часть ее экипажа жива и ждет смерти. Вряд ли
      эти люди согласны умереть ради того, чтобы сохранить свою тайну. Но они
      знакомы с подобными случаями аварий подводных лодок и способами их
      спасения на этих глубинах. Она хотела поговорить, спросить, что можно
      придумать в таком положении.
      - Послушайте, как вас называть? - обратилась она к своему раненому
      соседу.
      - Антон, - послышался голос после короткого молчания.
      - Скажите, какие есть способы спастись с такой глубины?
      - В нашем распоряжении - никаких... Если бы тем двоим, что
      выбросились из лодки, удалось спастись, они могли бы сообщить о нас. Но
      даже в таком случае вряд ли водолазам удастся поднять нас с этой глубины.
      - Разве это невозможно?
      - Фактически почти нет.
      - Вы говорите "почти"...
      - На такую глубину водолазы спускаются, но для этого требуется очень
      много времени. Допустим, что нас найдут и лодку поднимут. Но пока
      закончатся подъемные работы, мы все погибнем без воздуха.
      - Выходит, положение не так уж безнадежно. Если бы нам удалось
      сообщить о себе, я уверена, что эпроновцы спасли бы нас.
      - Разве вот ваши эпроновцы... Но ни один из тех, кто спасся, не
      захочет вызывать на помощь советских водолазов.
      - Я слышала разговор про аварийный буй. Если я правильно поняла, его
      можно выбросить на поверхность и подать о себе весть.
      Раненый зашевелился. Девушка зажгла в нем искру надежды.
      - Да, да... Если мы выкинем буй... Если его немедленно найдут и
      передадут эпроновцам... Мы проживем еще три - четыре дня.
      Светлое пятно, едва видневшееся на том месте, где горела лампочка,
      совсем погасло. Каюта погрузилась в темноту. Люда потеряла последний
      ориентир и теперь могла двигаться только на ощупь.
      - Нам нужен свет, - сказала девушка.
      - У меня есть спички, - ответил Антон, - но каждая зажженная спичка
      уменьшает запас кислорода.
      - Неужели здесь нет электрического фонарика?
      - Попробуйте найти старшего офицера и обыщите его карманы - у него
      должен быть фонарик.
      Люда вспомнила, что труп старшего офицера лежал на ступеньках между
      каютой и центральным постом управления. В одном из его карманов Люда
      действительно нашла электрический фонарик, похожий на трубку. Зажгла,
      осмотрела убитого и вернулась к столику. Теперь можно было пользоваться
      фонариком.
      - Экономьте батарею, - сказал Антон.
      - Знаю, - ответила девушка и погасила фонарик. - Что же дальше?
      - Напишите записку, которую надо положить в буй.
      Девушка нашла в столике бумагу, автоматическую ручку, поставила возле
      себя фонарик и начала писать.
      - Как называется эта подводная лодка?
      Антон молчал.
      - Вы хотите, чтобы вас спасли эпроновцы, и отказываетесь назвать свой
      корабль?
      - Пишите - пиратская подводная лодка, - глухо ответил раненый, - а
      там уж они сами разберут.
      - Хорошо. Как определить, где мы находимся?
      Снова наступило молчание.
      - Буй можно пустить плыть, а можно оставить на привязи, - ответил
      Антон. - В первом случае точно определяют местонахождение подводной лодки,
      а во втором буй сам показывает это место, если его не сорвет ветром и
      волнами (он очень чувствителен к ветру). Если мы далеко от морских путей,
      то буй на привязи может оставаться незамеченным бесконечно долго.
      - Но мы же не знаем, где мы!
      - Выпустим привязной буй.
      Больше Люда ничего не спрашивала. Она писала быстро, не задумываясь,
      и через несколько минут прочла раненому:
      - "Борт пиратской подводной лодки. Лодка затонула на глубине
      восемьдесят пять метров. Командир лодки и шпион Анч выбросились на
      поверхность, застрелив перед тем старшего офицера и рулевого. Осталась в
      каюте возле центрального поста управления с одним раненым. В лодке есть
      люди, но связь с ними прервана. Электричество погасло, пользуюсь фонарем.
      Запас воздуха ограничен. Ждем помощи эпроновцев".
      Конца она раненому не прочла. Там было следующее:
      "Пираты захватили меня в плен в бухте Лебединого острова вместе с
      Марком Завирюхой и Зорей Находкой. Допрашивали о торианитовых разработках,
      местонахождении военных кораблей, "Буревестнике" и др. Марко подвергся
      пытке. Он и Зоря погибли как герои. Раненый пират знает русский язык и
      называет себя Антоном.
      Если нас не спасут, известите о моей смерти отца, профессора
      Ананьева, находящегося на Лебедином острове.
      Люда Ананьева".
      По указаниям раненого Люда пошла в центральный пост управления, чтобы
      найти там буй и шахту, по которой его выбрасывают на поверхность моря.
      Нашла узкий полосатый цилиндр длиною в полтора метра. Верхняя часть его
      представляла собою трубчатый стержень с двумя намотанными на нем флагами,
      означавшими: "Терпим аварию, необходима немедленная помощь". В верхней
      части этого цилиндра легко вывинчивалась головка, и оттуда вынималась
      алюминиевая трубка, в которую можно было вложить записку. Дно цилиндра
      заканчивалось кольцом-ушком, к которому был крепко привязан тросик. Этим
      тросиком буй соединялся с подводной лодкой. Он, так сказать, служил
      якорным канатом.
      Девушка разыскала и шахту для выбрасывания цилиндра. Ей только раз
      пришлось вернуться в каюту и спросить раненого, как открыть горловину
      шахты. Оказалось, что это очень легко. Сперва отвинчиваются зажимы
      внутреннего клапана, клапан поднимается, и буй вставляется внутрь, затем
      клапан снова задраивается, и поворотом рычага в шахту впускается заряд
      сжатого воздуха. Воздух преодолевает давление воды на внешний клапан, и
      буй вылетает вверх, как торпеда.
      Получив все инструкции, Люда спрятала в алюминиевую трубку записку,
      завинтила крышку и положила цилиндр в шахту. Потом проверила крепость
      троса, задраила внутренний клапан и выстрелила. Легкий шум известил ее о
      том, что буек вылетел из лодки. Люда представила себе, как раскрашенный
      цилиндр пробил водяную толщу, всплыл на поверхность и остановился,
      покачиваясь с боку на бок. Одновременно развернулись флаги. Теперь
      оставалось только, чтобы его кто-нибудь заметил. Никто не пройдет
      равнодушно мимо этих флагов, разве только диверсанты могли бы уничтожить
      аварийный буй. Но пират и шпион уже, вероятно, далеко от этого места, если
      они вообще счастливо выбрались на поверхность.
      Мысли девушки перебил голос Антона.
      - Уже? - спросил он.
      - Да, выпустила.
      - Только бы не прошел шторм или сильный шквал, а то буек может
      сорваться. Тогда даже ваши эпроновцы не смогут нас найти.
      И опять наступило гнетущее ожидание. На свое счастье, обитатели лодки
      не знали, что через несколько часов над морем действительно пронесся
      шквал, сорвал их буй и понес его сначала на север, а затем на восток.
      Некоторое время молчали. Потом Люда предложила измерить количество
      воздуха и продовольствия, которое было в их распоряжении. Центральный пост
      управления и обе каюты рядом с ним имели форму правильных квадратов,
      поэтому Люде легко было высчитать объем этих помещений. В сумме кубатура
      несколько превышала двадцать кубических метров. В нормальном атмосферном
      воздухе это означало бы наличие четырех тысяч литров кислорода. Человек
      потребляет в сутки пятьсот литров кислорода. При нормальном дыхании им
      хватило бы его на четверо суток. Но воздух в подводной лодке был уже
      испорчен. Недавно здесь находилось шесть человек. Кроме того, он очищался
      не от всей углекислоты, и можно было опасаться, что очистители вовсе
      перестанут работать.
      По расчету Люды и раненого, они имели запаса воздуха на двое суток.
      Возможно, им пришлось бы впустить и сжатый воздух из баллонов. Так можно
      было увеличить количество кислорода, но одновременно в помещении
      увеличилось бы атмосферное давление. А это угрожало им гибелью от
      кессонной болезни.
      Еды Люда нашла столько, что ее хватило бы на пять - шесть дней. Плохо
      было с водой. Ее оставалось только семь - восемь бутылок, и следовало
      экономить. Но это было нетрудно, потому что температура в подводной лодке
      понизилась. Машины перестали работать, и лодка постепенно охлаждалась до
      температуры окружающей воды, то есть примерно до девяти градусов.
      Раненый пират уснул. Люда дремала, положив голову на стол. Внезапно
      ее разбудил телефонный звонок. Люда встала и, подсвечивая фонариком,
      прошла к телефону, осторожно переступив через трупы офицера и рулевого.
      Глава II
      Н О В Ы Й  Ш К И П Е Р
      "Буревестник" оставил Соколиную бухту на рассвете. Никто не провожал
      эсминец, но люди рыбачьего поселка были полны благодарности командиру и
      краснофлотцам. Накануне краснофлотцы весь день были в гостях у рыбаков.
      Бесчисленное количество раз герои событий - Марко, Зоря, Левко, Андрий и
      военные моряки - рассказывали о своих приключениях. Слушателям все
      казалось мало - они снова и снова засыпали рассказчиков вопросами. Но
      больше всех слушал, расспрашивал и рассказывал маленький Грицко. Он считал
      себя главным героем.
      - Если бы я не узнал Зорю и не сказал про нее дедушке и маме, все бы
      пропали, - уверял он.
      И теперь, когда корабль вышел в море, поворачивая навстречу солнцу,
      вахтенный командир ласково улыбнулся, вспоминая Грицка.
      "Буревестник" шел ускоренным ходом. В топках догорали последние
      запасы угля. Трофимов спешил доставить в лузанскую больницу Стаха Очерета
      и сдать Анча, которого уже с острова сопровождали представители
      следственных органов.
      Утреннее солнце с легким ветерком и низкой волной встретило эсминец
      уже в открытом море, далеко от острова.
      С восходом солнца проснулся на "Колумбе" Андрий Камбала. Эту ночь он
      провел на шхуне в одиночестве. Марко спал дома, на маяке, Левко - в
      выселке, в домике своих родителей. Раненый шкипер лежал на эсминце, в
      корабельном лазарете. Рулевой вечером вернулся на шхуну, переспал ночь и
      теперь думал о том, что зря стоять нечего, а надо готовиться в дорогу в
      Лузаны, сдать там рыбу, которая и так перестояла, и отремонтировать мачту.
      Андрий посмотрел на берег и увидел, что к пристани с разных сторон,
      освещенные утренним солнцем, спускаются три фигуры. Он взял бинокль и стал
      рассматривать их. В первой фигуре он узнал Марка. Тот шел с маяка, верно
      недоспав ночь, - спешил на шхуну. Вторым был Левко. Моторист, так же как и
      юнга, помнил свои обязанности. Третью фигуру Андрий не мог узнать,
      разобрал только, что это девочка.
      "Кого же это так рано несет?" - спрашивал себя рулевой и, только
      когда все трое сошли на пристань, узнал в девочке Зорю Находку. Через
      несколько минут рыбаки и девочка были на шхуне.
      Когда шкипера на судне не бывало, его обычно заменял Левко. Рулевой и
      юнга ждали его приказаний. Моторист прошелся по палубе, осмотрел рубку,
      где уже были замыты следы крови, сломанную мачту, мотор, поднял несколько
      рыб, понюхал, бросил обратно и обратился к товарищам:
      - Доктор сказал, что наш шкипер может вернуться на шхуну не раньше
      зимы. Через неделю или две Марко едет в город сдавать испытания в
      техникум. Там он, верно, и останется... Надо подумать о наборе новой
      команды на "Колумб".
      - Никуда я теперь не поеду, - быстро проговорил юнга.
      - Почему?
      - Не хочу я вас теперь бросать, - волнуясь, отвечал юноша. - Мне жаль
      наш старый "Колумб". Я побуду здесь, пока дядя Стах выйдет из больницы,
      пока поставим новую мачту на шхуне, пока... - голос его стал тише, и речь
      замедлилась, - пока водолазы обыщут дно моря, поднимут пиратскую лодку,
      найдут Люду и мы похороним ее. Только тогда я поеду учиться... Зимой и
      весной будут еще очередные наборы моряков в техникум.
      Все молчали. Левко и Андрий были взволнованы. Моторист, казалось,
      что-то обдумывал.
      - Что мы ему скажем? - спросил он наконец у рулевого.
      - Пусть остается, - ответил Андрий и обнял Марка.
      - Хорошо, - коротко, по-деловому промолвил Левко. - Ты согласен и я
      согласен - значит, единогласное одобрение всего экипажа. Теперь у меня
      есть предложение: пока наш дядька Стах в больнице, давайте справляться на
      шхуне втроем. Согласны?
      - Согласны! - ответили его товарищи.
      - Но нам нужен временный шкипер. Я предлагаю избрать одного из нас
      шкипером, а потом подадим в Рыбтрест на утверждение.
      - Левка, - сказал юнга.
      - Нет, - перебил его моторист, - предлагаю избрать шкипером того из
      нас, кто проявил наибольшую отвагу и находчивость в борьбе с врагами.
      - Нет, нет, только не меня! - сказал почти сердито Андрий.
      Настроение у всех было серьезное, но никто не мог удержаться от
      улыбки, и сам рулевой, прикрыв ладонью рот, лукаво усмехнулся.
      - Значит, голосуем, - сказал Левко, поняв шутку рулевого. - Шкипером
      "Колумба" - Марка Завирюху.
      Марко решительно доказывал, что шкипером должен быть Левко, а он
      будет работать мотористом. Когда против этого предложения выступили
      рулевой и моторист, юнга заявил, что команда неполная и два человека не
      могут выбирать одного.
      - Можно мне вас попросить? - обратилась к рыбакам Зоря, сидевшая до
      тех пор молча.
      - Слушаем, Зоренька, - обернулся к ней Левко.
      - Теперь вас трое на шхуне. Один будет шкипером, другой - рулевым,
      третий - мотористом. А я прошу, чтобы вы меня взяли к себе юнгой. Я умею
      варить, убирать, управлять лодкой, перебирать рыбу, а всему остальному
      научусь.
      Произнеся эту большую для нее речь, девочка замолчала.
      Рыбаки ласково смотрели на нее.
      - Я не против, - первым отозвался Андрий.
      - Молодец, Зоря! - воскликнул Марко.
      Левко радостно выразил согласие и торжественно объявил, что с
      сегодняшнего дня Зоря зачисляется юнгой на шхуну "Колумб".
      - Экипаж в полном составе, - прибавил рулевой. - Так давайте теперь
      выбирать шкипера. Зоря, ты за кого: за Левка или за Марка?
      - За Марка, - ответила девочка.
      - Вот молодец! - сказал Левко и повернулся к Марку: - Абсолютное
      большинство команды просит тебя взять на себя обязанности шкипера.
      Марко должен был согласиться.
      - Товарищи, я благодарю вас за доверие и обещаю его оправдать. А
      сейчас давайте сниматься с якоря. Рулевой - поднять якорь и развернуть
      шхуну! Юнга - помочь рулевому! Моторист - включить на малый ход!
      Через десять минут "Колумб" покинул Соколиную бухту. Шхуна шла под
      мотором и парусом, прикрепленным к сломанной мачте. Все принялись за свою
      работу.
      Юнга готовил возле рубки завтрак. Юный шкипер стоял на носу шхуны,
      смотрел в морскую даль, дышал свежим холодным воздухом и думал о пережитых
      днях борьбы.
      Глава III
      М А Л Е Н Ь К И Й  Г О Н Е Ц
      На Торианитовом холме работа не прекращалась ни на минуту. За
      несколько дней профессор Ананьев постарел, голова его стала почти белой.
      Он ходил сгорбившись, опираясь на палку, но так же, как и раньше,
      продолжал руководить геологоразведочными работами. Особенное внимание он
      уделял химической лаборатории, оборудованной в маленьком деревянном
      бараке. Там уже был получен первый гелий, сохранявшийся в металлических и
      стеклянных баллонах.
      Ценное оборудование, закупленное за границей, погибло вместе с
      "Антопулосом" на дне моря, но на Лебедином острове было получено
      сообщение, что один из советских заводов принял заказ на изготовление
      установки и обещал выполнить его в рекордный срок. Одновременно
      Геологический комитет настаивал на ускорении темпов разведывательных работ
      и обещал в ближайшее время прислать на остров новую партию исследователей
      вместе с профессором Китаевым. На Торианитовом холме готовились к приему
      новых работников. Ставили палатки, строили зимние помещения и, по проекту
      профессора Ананьева, налаживали кустарное производство гелия.
      В этот день Ананьев с рассвета обходил разработки, давал указания,
      знакомился с последними результатами работ.
      Накануне окончательно подтвердилась весть о гибели его дочери вместе
      с пиратской подводной лодкой. Профессор видел Марка и Зорю Находку и
      выслушал их рассказ о Люде. По его просьбе капитан-лейтенант Трофимов
      устроил ему свидание с Анчем, но шпион отказался отвечать на вопросы. Так
      и ушел от него профессор, ничего не узнав о последних минутах своей
      дочери.
      Командование эсминца, рыбаки, рабочие торианитовых разработок
      разделяли его горе, но профессор замкнулся в себе и, казалось, весь
      отдался работе. Его молодые друзья старались не оставлять профессора долго
      в одиночестве. Всю ночь незаметно для Ананьева у его палатки дежурили. Но
      никто не услышал оттуда ни одного стона, только до утра там горел свет, а
      когда Ананьев вышел из палатки, на его лице появилось несколько новых
      морщин.
      Около полудня профессор взошел на высокий холм и окинул взглядом
      окрестности - остров, море, пролив и поля на материке, за проливом. Потом
      зорко осмотрел местность вокруг холма и вспомнил, как проводил здесь с
      дочерью первые изыскания и как однажды, в такой же день, они заметили
      вдали человека с фотоаппаратом. Профессор тяжело вздохнул и посмотрел в
      сторону выселка. По тропинке, соединявшей выселок с торианитовыми
      разработками, кто-то бежал. Не один, а трое. Какой-то малыш опередил
      остальных, очевидно взрослых, и, как белый клубок, катился к холму. Двое
      взрослых далеко отстали от малыша, но тоже бежали.
      "Что случилось?" - подумал профессор. Он указал на мальчика одному из
      рабочих.
      - Куда же это он удирает? - поинтересовался рабочий. - Напрямик сюда
      бежит.
      Действительно, в одном месте, где тропка огибала мелкую лужицу,
      мальчонка, чтобы сократить путь, бросился прямо через эту лужицу, не жалея
      штанов и разбрызгивая на ходу воду и грязь.
      - А-а-а, знакомый, - сказал рабочий. - Я этого мальчика знаю.
      - Кто это?
      - Сынок маячного смотрителя.
      - Грицко?
      - Он самый.
      Теперь уже и профессор узнал мальчика, но ни он, ни рабочий не могли
      сказать, кто догонял Грицка. А Грицко уже взлетел на холм, перепрыгнул
      через какую-то яму и куст крапивы. Ноги у него были в ссадинах, одна
      штанина разорвалась, лицо пылало, глаза блестели от радости. Он подбежал к
      профессору и упал. Мальчик так задыхался, что не мог говорить. Ананьев
      наклонился, поднял малыша и крикнул:
      - Воды!
      - Дя-дя-дядя... - промолвил, заикаясь, мальчик. - Люда жи-жи-жива...
      Там несут письмо от нее...
      Профессор, не выпуская мальчика, почувствовал, что у него темнеет в
      глазах и подкашиваются ноги. Молодой рабочий поддержал его.
      Глава IV
      В Р Е М Я  З А М Е Д Л Я Е Т  С В О Й  Б Е Г
      Люда сняла телефонную трубку:
      - Алло!
      - Попросите командира, - едва слышно прохрипел чей-то голос.
      Несколько секунд девушка молчала, потом ответила:
      - Командир - я.
      - Кто это? Вы с ума сошли?
      - Ваша пиратская лодка захвачена. Ваш командир бежал. Старший офицер
      погиб. Предлагаю слушать меня, представителя Советского Союза.
      Ответа не было.
      - Алло! Алло! - продолжала девушка. - Кто со мной говорит?
      Помолчав, тот же голос ответил:
      - Машинист-электрик... Старший механик потерял сознание. Нам не
      хватает воздуха.
      - На поверхность дано сообщение об аварии подводной лодки. Вызваны на
      помощь эпроновцы. Какие спасательные приборы есть в вашем распоряжении?
      - У нас не работает ни один механизм, кроме телефона. Мы ничего не
      можем сделать.
      - Продумайте еще раз получше, как можно спастись до прибытия Эпрона.
      - Слушаю! - прохрипел голос.
      Сообщив о захвате лодки, Люда почувствовала какое-то злое
      удовлетворение: пусть пираты погибнут с мыслью, что их судно - в руках
      советских моряков.
      Раненый, слышавший из каюты весь разговор, встретил Люду вопросом,
      серьезно ли она заявила о захвате лодки. В голосе его слышалась насмешка.
      - Да, я сказала это серьезно, - ответила девушка. - Никто не может
      мне помешать объявить эту лодку приобретением советского флота, и сейчас я
      составлю об этом письмо. Вас можно считать последним представителем
      командования. Вы должны подписать акт о передаче мне корабля.
      Первое заявление о захвате корабля Люда сделала почти машинально, но
      теперь она пришла к заключению, что поступит совершенно правильно, если
      напишет документ о захвате. Она не знала, спасут их или нет, но была
      уверена, что когда-нибудь этот корабль вытащат из моря и просмотрят все
      документы, какие сохранятся на нем. Она поставила на стол фонарь и
      принялась писать. Сверху пометила число, месяц, год, а дальше написала:
      "Эта подводная лодка, занимавшаяся шпионско-пиратской деятельностью,
      затонула..."
      Но почему она затонула? Девушка впервые задумалась над этим.
      - Послушайте, почему затонула лодка?
      - Насколько я понимаю, какое-то надводное судно атаковало ее и
      забросало глубинными бомбами... Лодка получила серьезные повреждения.
      Какие именно, я не знаю, но, очевидно, всплыть на поверхность она уже не
      могла.
      - Хорошо.
      Люда продолжала писать. Она изложила историю захвата пленных в бухте
      Лебединого острова, описала допросы, поведение ее товарищей, зафиксировала
      все, что помнила из происходивших при ней разговоров между командиром
      лодки, Анчем и другими пиратами. Записав все, что считала нужным, девушка
      сделала приписку:
      "Последний представитель командования пиратской лодки, называющий
      себя Антоном, сдает лодку мне, представителю СССР, Людмиле Ананьевой. С
      этого момента захваченная лодка законно считается принадлежащей Советскому
      Союзу".
      Люда расписалась и протянула бумагу и ручку раненому.
      Антон отказывался подписывать акт, но когда девушка напомнила ему о
      возможности их спасения с помощью Эпрона и о последствиях, он нехотя
      расписался, вернее начертил на бумаге что-то очень неразборчивое.
      Девушка спрятала документ и посмотрела на часы. Стрелки показывали
      двадцать три часа пятьдесят три минуты. Осталось семь минут до следующих
      суток. В центральном посту управления снова зазвонил телефон. Люда уже
      уверенно, почти не подсвечивая фонарем, прошла к аппарату, сняла трубку и
      спросила, кто звонит. Кто-то шепотом сказал, что звонят из торпедного
      отделения в корме лодки.
      - Нас осталось только трое. - Говоривший назвал себя и своих
      товарищей. - Остальные в обмороке. Есть ли надежда на спасение?
      Люда растерянно молчала. Она понимала, что для этих людей уже не
      оставалось надежды, но ничем не могла им помочь. Сдерживая волнение,
      ответила:
      - Мы ждем советских эпроновцев.
      - Кто говорит со мной?
      - Командир лодки, представитель Советского Союза.
      - Где наш командир?
      - Ваш командир бросил вас и бежал.
      Воцарилось молчание. Но говоривший, очевидно, не повесил трубку и
      рассказывал товарищам новости. Прошло несколько минут, и девушка услышала
      в телефон два револьверных выстрела. Двое пиратов, вероятно, застрелились.
      Девушка вернулась в каюту, но ничего не сказала раненому о трагедии,
      происшедшей в торпедном отделении. Она поставила фонарь и, чтобы нарушить
      тоскливое молчание, спросила:
      - Вы плохо себя чувствуете?
      - Я боюсь, что не выдержу пребывания здесь. Я слабею... Дайте,
      пожалуйста, мне... В кармане моей куртки есть конверт... это письмо. Я
      хотел бы еще раз посмотреть на него.
      Люда осветила фонарем лицо пирата. Он действительно страдал, но
      вместе с болью в глазах его таились злоба и страх. Девушка нашла его
      разорванную куртку на полу. Наклонилась над лохмотьями, залезла в карман и
      нащупала там конверт. Вытащила и, не разглядывая, протянула его пирату. Но
      раненый от напряжения потерял сознание. Девушка стала разглядывать
      конверт. На нем стояли буквы: "Леб. ост. А. Г. Ан-ву". Ей показалось, что
      эти буквы написаны знакомой рукой. Еще раз присмотревшись к ним, она легко
      расшифровала надпись: "Лебединый остров, Андрею Гордеевичу Ананьеву".
      Значит, письмо адресовано ее отцу. Так это то письмо, которое она
      написала?! Девушка вынула его из конверта. Действительно, это ее рука. Она
      стала читать и поразилась. Письмо было такое:
      "Дорогой папа. Немедленно приезжай ко мне. Я в Лузанах, в больнице.
      Не волнуйся, все должно кончиться счастливо. Податель этого письма спас
      меня. Я ему вполне доверяю. Он дал мне слово привезти тебя сюда. Он
      расскажет тебе все.
      Только очень прошу тебя никому ничего не рассказывать, пока мы с
      тобою не увидимся. Бедные мои товарищи! Судьба была к ним не так
      милостива, как ко мне.
      Крепко тебя целую. Люда".
      Девушка ничего не поняла в этом письме. Откуда оно? Такого письма она
      никогда не писала. Но это же ее рука! Она внимательно вгляделась в почерк.
      Ошибки не могло быть... Хотя нет. Многие буквы в письме были не ее, но
      сходство все же поражало. Если бы письмо было другого, какого-нибудь
      обычного содержания и лежало не здесь, а дома, в ящике стола, то,
      безусловно, она не заметила бы фальшивки. Значит, ее письмо не посылали
      отцу, а воспользовались им только как образцом почерка и стилистических
      оборотов. Кто же его подделал? Для чего? Безусловно, для того, чтобы
      заманить отца, захватить его в плен. Потому-то Анч так уверенно обещал ей
      встречу с отцом. Но письмо здесь. Значит, они не успели выполнить свой
      замысел. Она посмотрела на лежащего в обмороке пирата и решила немедленно
      осмотреть карманы его куртки. Там она нашла советский паспорт на имя
      Антона Антонова и еще одну бумажку - ее настоящее письмо отцу. Она
      увидела, что в каждой фразе последнее слово подчеркнуто. Шпионы разгадали
      ее хитрость.
      "Для чего же он просил дать ему это письмо?" - спрашивала она себя.
      Потом она вложила в конверт свое настоящее письмо, а фальшивку
      спрятала. Девушка смочила водой платок и положила его на лоб раненому. Еще
      несколько минут пират лежал без движения, затем пришел в сознание.
      - Вы просили дать вам какой-то конверт, - сказала Люда.
      Она склонилась над курткой, вынула конверт и подала раненому. Он
      поспешно схватил его здоровой рукой, потрогал пальцами, точно желая
      увериться, что это то, что надо, и стал рвать конверт и письмо зубами,
      комкая и выплевывая клочки бумаги. Люда молча следила за ним. Когда письмо
      было разорвано, она спросила:
      - Что вы порвали?
      - Это письмо моей невесты. Если нас подымут, я не хочу, чтобы его
      кто-нибудь прочел.
      Девушка молчала. Она думала, что рядом с ней хитрый враг. Надо было
      вести себя осторожно и следить за ним. Будь он здоров, вряд ли она
      осталась бы жива. Ему безусловно выгоднее спастись без нее. Но чем бы он
      объяснил ее смерть? Ведь записка в аварийном буйке подписана ею, и там
      сказано, что это пиратская подводная лодка. Хотя он мог бы объяснить ее
      смерть недостатком воздуха... Нет, пираты не любят оставлять живых
      свидетелей.
      Люда решила на всякий случай поискать оружие и осмотреть помещение