парохода "S", как его назвал Петимко, моряки взглянули друг на друга и
      высказали одну мысль:
      - Подойдем к борту.
      - Он не скоро потонет, - успокаивающе заметил штурман, - я такие
      случаи знаю. Иногда пароход с трубою под воду уйдет, а мачты еще несколько
      дней торчат. Когда-то я плавал на Севере, в Карском море. Мы наткнулись
      среди моря на такие торчащие из воды мачты. Это была шхуна "Белуха",
      которая затонула за две недели перед тем на сто миль южнее места нашей
      встречи. Наш пароход прошел мимо этих мачт, и неизвестно, сколько еще они
      держались на поверхности воды. Значит, где-то в цистернах остался воздух
      или трюм наполнен чем-нибудь плавучим.
      Наконец подплыли к борту парохода. Вернее, клипербот заплыл на
      пароход и остановился у трапа, ведшего с полузатопленной кормы на шлюпдек.
      Осторожно, чтобы не замочить ног, Петимко ступил на трап и привязал лодку
      к поручням. За ним вылез Марко.
      Из воды торчали только палубные надстройки, капитанский мостик,
      радиорубка, труба и мачты. По нижней палубе можно было пройти, но при этом
      пришлось бы замочить ноги почти до колен. По внешним признакам Петимко мог
      только установить, что это иностранный пароход. Располагая очень небольшим
      количеством времени, моряки не могли осмотреть помещения, но штурман решил
      только зажечь огни на капитанском мостике, чтобы предупредить неожиданные
      аварии от столкновения с другими пароходами и чтобы с "Разведчика рыбы"
      можно было следить за этим "плавучим рифом", а если он до утра не
      погрузится в воду, воспользоваться им. Петимко прошел с Марком по
      шлюпдеку, поднялся на капитанский мостик и заглянул в штурманскую рубку.
      На столе лежала английская карта с проложенным на Лузаны курсом. Над
      курсовой линией, начерченной синим карандашом, стояла надпись: 2\20.
      7.VIII.
      - Два часа двадцать минут седьмого августа, - сказал штурман.
      Значит, авария произошла сегодня ночью.
      Ни судового, ни вахтенного журнала не было. Очевидно, их захватил с
      собой вахтенный или капитан, покидая судно. Вообще же вид штурманской
      рубки свидетельствовал, что ее покидали очень поспешно. Не задерживаясь,
      Петимко вышел из рубки и полез зажигать бортовые фонари. В обоих были
      исправные керосиновые лампы, но почему-то лопнули стекла. Зажигая фонари,
      Петимко вспомнил, что в окне штурманской рубки тоже выбито стекло.
      Покончив с фонарями, оба вернулись к лодке. Солнце уже спряталось за
      горизонт, небо на западе расцветало нежными красками. Вдали виднелся
      "Разведчик рыбы".
      Посмотрев на самолет, штурман поставил ногу в клипербот и еще раз
      обвел прощальным взглядом тонущий корабль. На маленькой надстройке,
      служившей, вероятно, верхним кубриком, его внимание привлекли несколько
      поставленных вертикально железных бочек. Их вид почему-то заинтересовал
      штурмана, и он попросил Марка подплыть туда. Оглядывая бочки, он прочел на
      одной из них надпись, взволнованно ощупал бочку и нашел кран, который
      легко открылся. Из крана на руку потекла жидкость. Петимко поднес ладонь к
      носу, понюхал и крякнул с удовлетворением.
      - Чем пахнет? - спросил Марко.
      Штурман поднес к его носу ладонь. Юноша понюхал, прищурился и сказал:
      - Бензин. Хороший, бензин!
      Юнга, не раз выполнявший обязанности моториста на "Колумбе",
      разбирался в горючем. Он знал все виды горючего, начиная от наихудшего
      лигроина - и кончая авиационным бензином. Зная, в каком положении сейчас
      самолет, он сразу сообразил, какая это ценная находка.
      - Как же нам его взять?
      - Вот я и сам думаю. Но эту бочку нам вдвоем не осилить, да если бы и
      осилили, то клипербот не поднимет. Надо спустить шлюпку, но вдвоем мы и
      этого сделать не сможем, а у тебя еще и рука болит. Был бы ветер, мы бы
      притянули сюда нашего "Разведчика"... Но ветра нет. Может, ночью подует...
      - Знаете что? - предложил юнга. - Поезжайте вы один на клиперботе к
      самолету, привезите оттуда нашего командира, а я подожду вас тут. Втроем
      спустим шлюпку, перекатим туда каким-нибудь способом бензин и доставим его
      на самолет.
      - Оставить тебя? А если этому "S" вздумается пойти ко дну?
      - Это будет не так скоро. А вот пока мы ветра ждем, он может с нами
      распрощаться.
      - Так давай я останусь, а ты плыви за Барилем.
      - У меня же рука болит, я долго не прогребу, - ответил юнга.
      Петимку не хотелось оставлять мальчика одного на этом не очень
      надежном судне, но, взвесив обстоятельства, он согласился. Марко полез
      назад, на шлюпдек, а штурман на клиперботе отошел от парохода.
      Юнга следил, как лодка удалялась и наконец исчезла. На самолете
      зажглись бортовые огни. Очевидно, Бариль включил маленький аккумулятор.
      Юноша присел возле шлюпки. Он смотрел на черную воду моря, в которой
      отражались уже первые звезды, и терпеливо ждал возвращения клипербота.
      Вдруг он насторожился: где-то совсем близко послышалось не то рычанье, не
      то тявканье. Оно раздавалось все громче. И, точно в ответ, во тьме на
      затопленном пароходе зарычал какой-то зверь. Вскоре к нему присоединился
      другой.
      Глава XXII
      Т А И Н С Т В Е Н Н Ы Й  П А Р О Х О Д
      Бариль нетерпеливо ждал штурмана и юнгу. Он следил за ними в бинокль
      и видел, как они огибали судно.
      - Отчаянный народ! - сказал он Зоре. - У нас в бригаде о таких
      говорили: "Свет не удивит, а разбиться может".
      - А что, если они там кого-нибудь нашли? - заметила девочка.
      - Я - против. Где же мы поместимся?
      Размещаться действительно было негде.
      Когда зашло солнце, на пароходе зажегся зеленый огонек. Судно стояло
      к ним правым бортом. Первые легкие сумерки уже мешали разглядеть на нем
      людей, но когда клипербот отошел от парохода, Бариль не спускал с него
      глаз, пока он не приблизился настолько, что стало заметно отсутствие
      одного пассажира.
      - Боялись мы, Зоря, что они пассажиров привезут, а выходит, что наш
      один там остался. Вот народ! - удивлялся пилот.
      Бариль и Зоря с нетерпением ждали приближения лодки.
      Наконец Петимко причалил и рассказал о результатах разведки.
      Узнав про бензин, Бариль сразу засуетился.
      - Так у меня же левый бак цел, а с половинным запасом мы часа три
      можем продержаться!
      Пилот принял план, придуманный юнгой и штурманом, правда неохотно
      соглашаясь оставить самолет. Но другого выхода не было. Проинструктировав
      Зорю, как ей вести себя, Бариль пересел на клипербот.
      - Значит, если что-нибудь случится, - сказал пилот девочке, - мигай
      бортовыми огнями. И держи надутую подушку все время под рукой.
      Зоря пообещала выполнять все, что ей было приказано, и летчики
      отплыли. Ночная тьма уже совсем покрыла море. Резиновая лодка плыла при
      свете звезд, ориентируясь по зеленому огоньку парохода. Позади остались
      фонари самолета. Веслами греб Бариль, а Петимко в это время отдыхал и
      снова подробно рассказывал о результатах осмотра судна.
      - Кроме штурманской рубки, вы никуда не заходили? - спросил пилот.
      - Нет.
      - А может быть, там есть кто-нибудь живой?
      - Надумал! Мертвый еще может быть, а в живых разве только крысы
      остались. Марко сейчас, наверное, слышит, как они пищат.
      Вдруг до них долетел стон. Оба замолчали и стали прислушиваться.
      Низкий, могучий стон, один, другой... Стон переходил в глухой рев.
      - Это что? - спросил пилот.
      Штурман молчал, ожидая повторения необычного звука. Звук вскоре
      повторился. Это был стон, заканчивавшийся чем-то вроде рева сирены:
      о-о-у-у-у... Но не протяжно, а громко, раскатисто. Казалось, звуки неслись
      с парохода, но штурман и пилот не были в этом уверены.
      - Если на пароходе так поют крысы, - сказал Бариль, - то я не завидую
      нашему мальчугану. - И он изо всех сил налег на весла.
      Встревоженные страшными звуками, летчики спешили. Еще несколько раз
      слышался вой, потом все стихло. Клипербот шел с максимальной скоростью.
      Вот перед ними уже обрисовался силуэт парохода. Он чернел на фоне ночи,
      как маленькая башня с надстройками. Единственный зеленый огонек спокойно
      светил над ней. Штурман сложил ладони рупором и крикнул:
      - Марко-о! Марко-о!
      Но даже эхо не ответило - звук потонул в пустоте. Они ждали ответа,
      но тишина была неподвижна. Тогда они закричали вместе. На этот раз с
      парохода долетел ответ:
      - Алло-о-о! Алло-о!
      - Он или не он? - спросил штурман, не узнавая голоса.
      - Да, он! - уверенно заявил пилот и снова крикнул: - Марко! Где ты?
      Как подойти?
      - Подходите под фонарь! - послышался ответ.
      И штурман, убедившись, что говорит Марко, направил лодку к фонарю.
      Очутившись под трапом, который вел на нижний капитанский мостик, они
      снова услышали громкое тявканье. Где-то в недрах парохода рычал какой-то
      большой зверь. Марко появился на ступеньках трапа.
      - Эй, мальчик, что это у тебя здесь за концерт? - спросил Бариль.
      Степаныч уверяет, что это крысы развлекают тебя.
      - Чтоб их, этих крыс! Я когда услышал, сначала так перепугался, что
      хотел в воду прыгать и к вам плыть. Потом привык. Верно, тут зверинец
      везли и не все звери потонули.
      - Они могут оказаться не очень гостеприимными хозяевами, - заметил
      пилот.
      - Пока они не вырвались на палубу, давайте спускать шлюпку,
      предложил Петимко.
      Чтобы легче справиться со шлюпкой, стали искать ручной фонарь. Его
      почти тотчас же нашли в штурманской рубке. При свете этого фонаря
      осмотрели шлюпки. Их оставалось на пароходе три: одна на левом борту и две
      на правом. Четвертой, очевидно, воспользовалась команда, оставляя корабль.
      Выяснилось, что подтянуть шлюпку на талях, а потом спустить ее в море им
      все же не под силу. Легче было бы ссунуть ее с наклонной палубы прямо в
      воду, но для этого надо было разбить подпорки, на которых шлюпка стояла.
      - Тут без топора не обойтись, - сказал Бариль, осматривая подпорки.
      Придется нам поискать инструменты в каютах.
      - А звери? - поинтересовался штурман.
      - Ну, они, вероятно, в клетках. И потом, не держали же их в
      капитанской каюте и в радиорубке.
      Звери вели себя спокойно, и можно было допустить, что страшные
      хозяева судна ничуть не встревожены появлением гостей.
      Освободив шлюпку от талей, все трое принялись искать топор или
      какой-нибудь тяжелый предмет, которым можно было бы разбить подпорки.
      Но вскоре план использования шлюпки был отвергнут.
      Осматривая палубу, они нашли несколько пустых деревянных бочек. По
      запаху Бариль сразу определил, что они из-под пива.
      - Что нам возиться со шлюпкой! - воскликнул он обрадованно. - Мы
      можем наполнить эту бочку бензином и прибуксировать ее вплавь к самолету.
      Несомненно, пилот нашел лучший выход из трудного положения.
      Оставалось перекатить пустую бочку на корму, то есть, собственно, спустить
      ее на воду, и найти способ, как перелить бензин из металлической бочки в
      деревянную. Недолго думая, Бариль разрешил и эту проблему.
      - Возьмем насос, которым мы надуваем клипербот, - сказал он. - Это
      немного задержит нас, но за час мы наполним бочку до половины. Этого
      хватит. Во всяком случае, тогда мы с "Разведчиком" подойдем сюда. А вот
      как бочку буксировать, я уж не знаю. Это вы, моряки, должны придумать.
      - Ерунда! - ответил штурман. - Мы с Марком сейчас ошвартуем ее
      таль-тросом.
      Бочку скатили в воду и подтянули к корме. Но только они взялись за
      перекачку бензина, произошло событие, которое сразу встревожило их и
      взволновало. Бариль, посмотрев в море, где должны были светиться огни
      "Разведчика рыбы", не нашел их. Все вокруг покрывала тьма... Самолет
      исчез.
      Впрочем, волновались недолго.
      - Ну, арбуз, а не голова! - вскричал Бариль. - У меня же аккумулятор
      сработанный, а я забыл показать девочке, как крутить ручную динамку, если
      он перестанет давать ток.
      Решили, что кто-нибудь поедет искать в темноте самолет, зажжет огни с
      помощью динамки, а потом вернется за бензином. Брать сразу бочку с
      бензином не отваживались - такой груз мог бы задержать розыски.
      - Поеду я, - сказал Бариль: - голос у меня хороший, отплыву немного и
      начну кричать. Зоря меня услышит, откликнется, и тогда я по голосу
      сориентируюсь. А вы тут пока переливайте бензин.
      Штурман и Марко согласились, но настойчиво предлагали Барилю взять с
      собою на бот фонарь, чтобы они могли следить за ним.
      - А как же вы работать будете?
      - С нас хватит света звезд, - ответил штурман.
      Бариль взял фонарь и отплыл.
      Петимко и юнга работали как могли быстро, набирая насосом бензин и
      выливая его в деревянную бочку, лежавшую на воде.
      Огонек на клиперботе быстро удалялся. Вскоре Петимко и Марко услышали
      крики. Это Бариль звал Зорю.
      Из пароходных помещений по-прежнему время от времени доносились рев и
      тявканье.
      Штурман сказал Марку, что ревет не иначе как лев, и, может быть, не
      один. Какой зверь тявкал, он сказать не мог. Возможно, тигр или барс, но,
      во всяком случае, тоже какой-то хищник. Потом заговорили о гибели
      парохода.
      - Я думаю, этот пароход шел с грузом живых зверей, - говорил штурман.
      - Но откуда? Зверей к нам привозят чаще всего из Гамбурга от Гагенбека и
      доставляют их через Ленинград. Откуда же эти? Из Африки, что ли?
      - А какой он может быть национальности, этот пароход?
      - Построен он в Англии, это видно из таблички над дверью штурманской
      рубки, но пароходы, построенные в Англии, плавают в портах всех стран.
      - Ну, а почему же он погиб?
      - Ясно, что получил повреждение ниже ватерлинии. Если бы там просто
      появилась течь, команда могла бы откачивать воду, пока не пришли бы в
      ближайший порт или не вызвали бы на помощь. На рифы пароход не мог
      наскочить: в нашем море их нет. А если бы это произошло у берега, то он
      там бы и остался, а не удирал бы в море. Очевидно, затопление произошло
      очень быстро... Так... - Штурман помолчал. - Думаю, что это произошло от
      взрыва. В фонарях и в штурманской рубке - ты видал? - полопались стекла.
      Это бывает от сильного сотрясения воздуха во время артиллерийской стрельбы
      или от большого взрыва. Только что же тут могло взорваться? Котлы разнесли
      бы пароход, как когда-то "Дельфин", о котором мы тут вспоминали. Гм!..
      Может быть, в трюме было какое-нибудь взрывчатое вещество?
      - В ту ночь, когда мы были на подводной лодке, я слышал взрыв в море,
      - сказал Марко.
      - Возможно, взрыв был на этом пароходе: ведь мы подобрали вас не
      очень далеко отсюда.
      - Знаете, я думаю... не работа ли это подводной лодки?
      - Верно!.. Только зачем же ей понадобился этот пароход?.. Э-э, так
      вот что... теперь мне все понятно. На Лебедином острове ждали какой-то
      греческий пароход "Антопулос" с машинами для профессора Ананьева. Теперь
      понимаешь, что означает последняя буква "S"? Это он и есть, этот
      "Antopulos". Пираты его потопили и в этом нет ничего странного. Ты же сам
      говорил, что все события как-то сосредоточивались вокруг профессора и его
      находки на Лебедином.
      Так они открыли тайну парохода. Оставалось непонятным только, откуда
      на нем появились звери, куда и для кого вез их "Антопулос". Ведь нельзя же
      было допустить, что профессор Ананьев заказывал львов для Лебединого
      острова!
      В море снова засветились бортовые огни "Разведчика рыбы". Значит,
      Бариль счастливо добрался туда и показал Зоре, как крутить динамку.
      Временами огни гасли - это означало, что динамку переставали крутить, - но
      потом они загорались снова.
      Вскоре едва заметный огонек поплыл от самолета к пароходу. Резиновая
      лодочка возвращалась. Штурман и юнга с еще большей энергией занялись
      переливкой бензина. Одну железную бочку опорожнили и тотчас же взялись за
      другую. Вдруг Марко вскрикнул: нечаянно задел пораненное место на руке и
      почувствовал острую боль. Узнав, в чем дело, Петимко приказал юнге бросить
      работу. Марко не возражал - раненая рука давно уже давала себя знать. Он
      отдыхал, следя за приближением лодки. Когда клипербот подошел к
      "Антопулосу", юноша разглядел фигуру. Это была Зоря.
      - Здравствуйте! Не ждали меня? Командир готовит машину к полету и
      просил скорее доставить бензин.
      - Молодец, девочка, быстро справилась! - похвалил Зорю штурман. - Это
      вы с командиром хорошо придумали, что он остался, а ты приплыла.
      - Я сама так захотела. Он сначала колебался, пускать меня или нет, но
      потом согласился, - ответила Зоря. - Передавал, чтобы вы привезли бензин,
      а мы с Марком останемся на пароходе и подождем, пока подойдет самолет.
      - Тоже неплохо придумано. За это время у Марка рука отдохнет, и с
      тобой ему не будет скучно. А мне одному легче будет тащить бочку за
      клиперботом. Только устраивайтесь на капитанском мостике. Туда, надо
      надеяться, львы не влезут.
      Глава XXIII
      Х И Щ Н И К И
      Штурман обвязал себя буксирным тросом - на клиперботе его не к чему
      было прикрепить. Единственное металлическое ушко годилось только для
      тоненькой бечевки, которой пришвартовывали эту легонькую лодочку. Петимко
      тотчас же отчалил, таща за собою бочку с бензином. Клипербот шел теперь
      очень медленно и до самолета должен был дойти не раньше чем через час или
      полтора. Там примерно полчаса надо заправлять машину, и еще через
      несколько минут самолет встанет рядом с пароходом. Оставалось решить, как
      они вчетвером уместятся на "Разведчике рыбы". Но в минуты острой
      необходимости всегда находится какой-то выход, и Марко с Зорей об этом не
      заботились.
      Юнга и девочка должны были терпеливо ждать полтора - два часа, пока
      не услышат рокот мотора. Капитанский мостик стоял низко над водой, но все
      же оставался самой высокой надстройкой на пароходе. Марко предложил Зоре
      посидеть на широком планшире фальшборта. Так они сидели минут десять,
      разговаривая о событиях, происшедших за последние тридцать шесть часов.
      Радовались, что их приключения заканчиваются, и с волнением думали о Люде.
      - Ну, теперь ее быстро найдут, - уверенно сказал Марко.
      Посидев на планшире, решили осмотреть штурманскую рубку и каюту
      капитана. У Марка оказались спички, найденные Петимком в штурманской
      рубке, еще когда они впервые прибыли на пароход. С помощью спичек они
      намеревались найти карманный фонарь, керосиновую лампу или свечку. Юнга
      уверял девочку, что у капитана обязательно должен быть электрический
      фонарик, если только он не захватил его в момент бегства. И они принялись
      за поиски. За несколько часов пребывания на пароходе Марко не заметил
      никаких признаков дальнейшего погружения судна. Юнга даже сказал Зоре, что
      этот пароход, возможно, удастся прибуксировать в бухту Лебединого острова
      и там выгрузить необходимые профессору Ананьеву машины.
      В штурманской рубке юнга ничего нового не обнаружил; не нашлось там
      также ни фонаря, ни свечки. В маленьком ящике цокал хронометр, под
      пальцами шуршали карты и листы лоций и астрономических таблиц.
      Выйдя из рубки, спустились на так называемый нижний капитанский
      мостик, где обычно находится и каюта капитана. Дверь в каюту была закрыта,
      а не раскрыта настежь, как в штурманской рубке, и это свидетельствовало в
      пользу капитана "Антопулоса". Очевидно, он покинул пароход без паники.
      Марко и Зоря вошли в каюту и очутились в абсолютной темноте. Марко берег
      последние спички и потому сразу не зажег, а попросил Зорю притворить
      дверь: он боялся, что сквозняк погасит спичку.
      Когда дверь была закрыта. Марко чиркнул спичкой и осветил маленькую
      уютную каюту с двумя дверями, кроме той, в которую они вошли. Каюта
      состояла из двух, а может быть, и трех отсеков. В первом на столе лежало
      несколько журналов. Юноша разорвал один из них и сделал из жгутиков бумаги
      несколько факелов, которые быстро сгорали, но все же экономили спички.
      Электрический фонарик они действительно нашли в соседнем помещении, где
      стояла постель.
      Помня недавнее приключение с аккумулятором на самолете, Марко решил
      экономить батарейку и, убедившись, что фонарь в исправности, погасил его,
      продолжая жечь бумагу. Капитанский гардероб их не интересовал, а из
      инструментов, кроме ножа, ножниц и секстанта, они не нашли ничего.
      Заинтересовавшись другой дверью, Зоря толкнула ее, а Марко сунул в
      отверстие жгут горящей бумаги. За дверью находилась маленькая площадка, с
      которой спускался трап, соединявший каюту с внутренними помещениями
      парохода. Протянув руку вперед и подняв вверх факел, Марко заглянул через
      плечо Зори, смотревшей вниз. Оба одновременно заметили сверкающие глаза и
      едва освещенную факелом морду никогда не виданного ими зверя. Свирепую
      морду обрамляла косматая шевелюра. Зверь смотрел на них немигающими
      зрачками. Вероятно, свет ослепил и даже напугал его. Несколько секунд
      зверь не шевелился - так же как и испуганные люди, смотревшие на него,
      но вот он раскрыл пасть и, выставив клыки, заворчал: "Хуфф-ва..." Тотчас
      же снизу послышалось другое ворчанье. Зверь был не один. Марко и Зоря
      отскочили назад, захлопнув за собой дверь. Одновременно они услышали за
      дверью падение тяжелого тела. Зверь прыгнул на трап.
      - Лев! - крикнул Марко, выбегая вслед за Зорей из каюты и поворачивая
      за собою ручку двери.
      Он никогда не бывал ни в зоопарках, ни в зверинцах, но не раз видел
      львов на картинках. Из книг он знал, что лев после тигра - сильнейший
      хищник. Кто знает, может быть там, возле него, рычал и тигр, который
      известен не только силой, но и кровожадностью.
      Оба побежали по шлюпдеку на корму. На мостик они не рисковали
      подниматься, боясь, что лев может туда выпрыгнуть, когда вырвется из
      каюты. Ближе к корме было несколько дверей, которые, вероятно, вели в
      камбуз и в кают-компанию, а на самом краю высилась радиорубка. Пробегая
      мимо кают-компании, юнга посветил в иллюминатор электрическим фонариком и
      увидел, что на диване разлегся какой-то зверь. Встревоженный фонарем,
      хищник поднял голову и внимательно смотрел на свет. Этот зверь был не так
      велик, как лев, и не имел гривы. Должно быть, в панике кто-то отпер дверь
      в помещение зверей, и они разбрелись по судну.
      Схватив Зорю за руку, Марко вихрем промчался к радиорубке. Оставалась
      одна надежда - спрятаться в ней. К счастью, там зверей не было. Рубка
      поднималась над палубой на уровне капитанской каюты, дверь была крепкая, и
      там юнга и девочка почувствовали себя в сравнительной безопасности.
      Ни из капитанской каюты, ни из кают-компании звери, вероятно, еще не
      выходили, но во тьме ничего нельзя было заметить, и потому Марко предпочел
      сидеть неподвижно, дожидаясь прибытия самолета. Тогда можно было бы просто
      прыгнуть в воду - дверь радиорубки находилась всего в полутора метрах от
      борта. Правла, между дверью и бортом высилась корма той самой шлюпки,
      которую еще недавно они собирались спускать. Но шлюпка не мешала им, а,
      наоборот, могла послужить укрытием от зверей.
      Сквозь иллюминатор радиорубки виднелись огоньки "Разведчика рыбы",
      Марко и Зоря решили сидеть тихо. Прислушались, не донесутся ли мягкие
      шаги какого-нибудь зверя. Но теперь не слышно было даже рычанья. Марко
      решил осмотреть радиорубку, а чтобы светом не привлечь внимания зверей,
      попросил Зорю заслонить иллюминатор. Девочка так загородила маленькое
      окошечко, что не осталось ни малейшего отверстия, сквозь которое мог бы
      проникнуть свет. Марко зажег фонарь и стал осматривать хозяйство
      радиорубки на "Антопулосе". Ему приходилось бывать в радиорубках на других
      пароходах, когда-то он даже учился на двухнедельных радиокурсах в Лузанах.
      Юнга осмотрел аппаратуру - она была несложна, и он сумел бы ею
      воспользоваться, - осмотрел аварийную аккумуляторную батарею, готовую для
      включения, но почему-то невключенную. Верно, радист собирался дать сигнал
      "SOS", но потом, захваченный общей паникой, боясь, что его оставят на
      утопающем пароходе, бросил аппарат и стремглав помчался к шлюпке, которую
      спускали на воду. Марко проверил аппаратуру. Она была в полной
      исправности. Ему вспомнилось, что днем он видел антенну, натянутую между
      мачтами и тоже вполне исправную. Волнуясь, он включил аварийный
      аккумулятор и передатчик, повернул рубильник и выстукал ключом вызов
      -.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-. После этого он трижды простучал знаменитое
      ...---... Сигнал, заставляющий все береговые и корабельные радиостанции
      немедленно прекратить работу и слушать только корабль, передающий этот
      сигнал.
      Когда в эфире звучит этот страшный сигнал, радисты хмурятся и
      поспешно сообщают о несчастье своим капитанам, извещают радиограммами
      другие станции. "SOS" извещает о смертельной опасности для корабля и его
      экипажа. Марко выстукивал "SOS". Он выбивал не больше десяти знаков в
      минуту - в десять раз меньше хорошего радиста. Он сообщал, что пароход
      "Антопулос" тонет; пилот Бариль, штурман Петимко, Зоря Находка и Марко
      Завирюха просят их искать. Он хотел передать о спасении с подводной лодки,
      о том, что, может быть, утром "Разведчик рыбы" поднимется в воздух, но у
      него не хватало знаний и опыта для длинной радиограммы. Не мог он также
      известить и об их местонахождении, так как не знал координат, и ругал себя
      за то, что не спросил штурмана, который несомненно должен был их знать.
      Зоря с благоговением смотрела на работу Марка. Она до сих пор думала,
      что радисты, посылая радиограмму, пишут ее на бумаге и каким-то чудесным
      способом выбрасывают в воздух.
      Закончив передачу, Марко переключился на прием. Он слушал стрекотанье
      каких-то искровых радиостанций, но разобрать ничего не мог. Временами
      угадывал отдельные буквы - и все. Горько сожалел, что его знания радиодела
      были так ничтожны, и укорял себя, что не занимался раньше как следует. Он
      просидел минут пятнадцать и наконец сбросил наушники. Теперь надо было
      посмотреть на "Разведчика рыбы". Юнга погасил фонарь, и Зоря отошла от
      иллюминатора. В море было темно. Не видно было ни огней самолета, ни
      фонарика на клиперботе.
      - Наверно, штурман уже доплыл до самолета и они в хлопотах закрыли от
      нас маленький фонарик, - высказал догадку юнга.
      - Зверей не слышно? - шепотом спросила Зоря.
      В небе ярко светили звезды.
      Но что же это? Вдруг какой-то отблеск мелькнул перед иллюминатором,
      словно прожектор освещал пароход с левого борта. Неужели за это время к
      ним подошел другой пароход? Может быть, он проходил поблизости и услышал
      "SOS", посланное отсюда Марком? Юнга и Зоря хотели выскочить из
      радиорубки, но близость хищников заставила их поступить осторожно. Первым
      двинулся Марко. Он отворил дверь и высунул голову из-за угла рубки.
      Неподалеку от парохода стояло какое-то судно, наводя прожектор на
      "Антопулос". Должно быть, оно стояло здесь уже не одну минуту - юнга
      заметил шлюпку, отходившую от его борта. Прожектор еще больше, чем тьма,
      мешал рассмотреть его очертания. Но луч был направлен на капитанский
      мостик "Антопулоса", а не на радиорубку, и это все же дало возможность
      Марку разглядеть, что у парохода очень низкий борт. Прожектор освещал путь
      шлюпке, которая уже находилась на середине расстояния между судами. Марко
      приготовился предупредить команду шлюпки о хищниках, но, вглядевшись еще
      раз в едва видимые очертания только что прибывшего судна, без единого
      звука спрятался обратно. Он узнал пиратскую подводную лодку. К пароходу
      приближались еще более страшные хищники.
      Глава XXIV
      Н А  П О Д В О Д Н О М  К О Р А Б Л Е
      Подводная лодка почти весь день лежала на дне, выбрав хороший
      песчаный грунт на глубине свыше ста двадцати метров. Здесь пираты
      чувствовали себя в безопасности. Случай с военным кораблем, на присутствие
      которого прошедшей ночью указывали гидрофоны, немного волновал командира
      лодки. Впрочем, он мог считать эту встречу случайной, да и вряд ли этот
      корабль подозревал о присутствии здесь подводной лодки. Наконец,
      как-никак, лодка находилась в нейтральных водах. Анч шутя предлагал
      пройтись по дну и поискать греческий пароход или недавних гостей, которые
      этой ночью оставили подводную лодку.
      - Если их еще не съели крабы, то они скоро распухнут и всплывут,
      отвечал командир.