Геннадий Трошин
      Золотые Чешуйки
      Такого еще не бывало. Не успел на озере растаять лед, как хлынула большая вода и затопила его с берегами. Вода из реки приходила и раньше, но быстро уходила обратно, и на озере вновь воцарялся покой и начиналась привычная жизнь. А нынче вода, хотя и отступила через некоторое время, но по-прежнему соединяла озеро широкой протокой с речным руслом и, видимо, не собиралась покидать залитой лощины.
      Встревоженная карасиха не выдержала и отправилась посоветоваться с линем, который прожил здесь большую, долгую жизнь. Уж кто-кто, а он-то должен знать, что творится с озером и что ожидает его обитателей.
      Старый линь стоял около зарослей прошлогоднего камыша и мусолил длинного красного червяка. Он был ленив и не собирался проглотить добычу с ходу, как окунь. Ухватив червяка за самый кончик, толстяк не спеша обсасывал его, выпускал из губ и снова теребил, будто ради забавы. А на берегу в это время волновался рыболов. Сколько уже времени прошло, как он заметил поклевку, но дальше дело не подвигалось. Поплавок то покачивался из стороны в сторону, то замирал на спокойной воде, затем вновь начинал шевелиться, так и не решаясь пойти в сторону и начать тонуть, что послужило бы сигналом к подсечке.
      Заметив карасиху, линь выпустил из губ кончик червяка, уставился на нее красными глазами. Рыболов на берегу разочарованно, сплюнул, помянул черта и, смотав удочку, отправился искать более удачливое место. Исчезновения червяка на дне, у самого носа, линь даже не заметил. Его упитанная темно-зеленая спина и бока, покрытые мелкой чешуей, так и лоснились от обильной слизи. Некоторые рыбы утверждали, будто эта слизь помогает быстрому заживлению ран, но карасиха знала, что все это выдумки. Когда под ее чешуей поселились личинки моллюска-беззубки, она пробовала мазать зудящие места слизью, вертясь около линя, но бесполезно. Личинки так и не покинули свою "кормилицу" до тех пор, пока не подросли.
      Толстый ленивец, выслушав карасиху, задумчиво пожевал губами.
      - Большая вода из реки покрывала берега нашего озера и прежде. Помню, однажды... Э-э... Когда же это было, дай вспомнить... В общем, давно. Она стояла чуть ли не до тех пор, пока дно густо не заросло водорослями и не всплыла ряска. А потом ушла. И эта уйдет. Еще не было на моем веку такого случая, чтобы речная вода не уходила. И отец мой, и дед тоже не помнили. А тебя что волнует? Из-за чего тревожишься?
      - Да как не тревожиться, - вздохнула карасиха. - Молодежь нынче вон какая пошла. Себе на уме. Как бы не сманил кто в реку. Уж очень я беспокоюсь за своего младшенького карасика Золотые Чешуйки. Непослушным растет. Все по-своему норовит сделать. Нынче не успел первый ручеек пробраться к озеру и разбудить нас, как он уже отправился к берегу. Удрал, а ночью ударил мороз, покрыл его льдом в обмелевшей колдобине. Хорошо, что мы, караси, живучие. Отогрело солнце, растопило лед, и карасик ожил, а то бы не миновать беды. Вот и сейчас думаю: не натворил бы чего-нибудь. Из реки ведь всякие к нам пожаловали. Вскружат малышу голову.
      - Молодо-зелено, - глубокомысленно заметил линь. - Ты приглядывай за ним, приглядывай, пока не ушла речная вода. А там подрастет, сам поймет что к чему, уму-разуму наберется.
      Маленький карасик Золотые Чешуйки стоял в это время у входа в залитую речной водой лощину и с любопытством смотрел, как юркий язишка гонялся за вьющейся мошкарой. Карасик был кругленький и отливал на солнце золотистым цветом. Заметив малыша, язишка бросил ловить мошкару и, лихо описав круг, стал рядом.
      - Ну и духотища у вас, - сказал он, оглядывая озеро. - И как только вы тут живете? То ли дело в реке! Глубина, свежесть, простор! Выйдешь гулять, другого берега не видно.
      Духоты в озере Золотые Чешуйки, как и все караси, не чувствовал. Теплая вода и тина были его стихией. А вот пиявки и жуки-плавунцы ему надоели. Только и смотрят, чтобы присосаться или вцепиться в маленьких, неповоротливых карасиков и утолить свой голод. Сколько карасей эти проклятые пиявки оставили без глаз, сколько карасят поели прожорливые жуки-плавунцы.
      - А жуки-плавунцы и пиявки у вас в реке есть? - поинтересовался он.
      - Этого еще не хватало! - возмутился язишка. - Хотел бы я посмотреть, если бы они туда сунулись. С ними в реке разговор короток. Если и появляются кое-где в заливах пиявки, то окуни такую драку вокруг них затевают, будто вкуснее пиявок нет ничего на свете.
      И язишка вновь принялся красочно расписывать, как хорошо и вольготно живется в реке, какие там необыкновенные просторы, сколько разной, на любой вкус, еды.
      - А у вас что? И озеро-то совсем маленькое, словно болото. Даже окуней и тех нет. Одна тина, пиявки да ил, - говорил он.
      Его зеленовато-желтые глаза с темными пятнышками посередине смотрели на Золотые Чешуйки с таким сожалением, что карасику вдруг разом опротивели и озеро в котором он родился, и жизнь, которую он здесь прожил.
      - Возьми меня с собой. Я хочу в реку, - умоляюще попросил он.
      - Вот это другой разговор! - похвалил язишка. - Сразу видно, что ты не трус. В реке нам даже сом будет нипочем. Поплыли! Со мной не пропадешь.
      Язишка шумно плеснул темным хвостом и направился вдоль лощины. За ним, помахивая плавниками, нетерпеливо заспешил карасик Золотые Чешуйки.
      Ах, какое это счастье - чувствовать себя свободным! Знать, что тебя не окликнет мать, не станут досаждать братишки и сестрёнки и ты можешь делать все, что тебе захочется.
      Карасик Золотые Чешуйки весело и беззаботно плыл за своим новым другом и покровителем, изумленно глазел по сторонам и у него дух захватывало от новизны. Вокруг, как только они вышли из лощинки, необозримо расстилалась прозрачная, чистая вода, плавали невиданные рыбы. Однако вскоре он почувствовал усталость и робко попросил язишку остановиться.
      - Давай отдохнем немножечко и что-нибудь перекусим.
      - Вот неженка, - проворчал язишка, но, взглянув на утомившегося карасика, непривычного к быстрой воде и длительным переходам, все же смилостивился. Ладно, пойдем в заводь. Там на дне есть водоросли, а в иле червячки и личинки насекомых.
      Заросли подводных трав и водорослей в заводинке были не так густы, как в озере. Среди водяных сосенок, поднимающихся кверху, торчала огромная, покрытая мхом и облепленная ракушками коряга. Карасик остановился, с наслаждением расслабил плавники и вдруг с радостью заметил на дне около коряги изгибающегося из стороны в сторону красную личинку комара - мотыль. Он проворно схватил его и сладко зачмокал от удовольствия. И в самом деле в реке райская жизнь!
      Наверху что-то беспрестанно мелькало. Какие-то крохотные серебристые, чуть поменьше мотыля, личинки. Может быть, они тоже съедобные? Карасик подплыл поближе и увидел мальков неизвестной рыбы. Нет, эта пища не для него! То ли дело червячок, личинки и корешки растений. Он спустился вновь к коряге и принялся выискивать знакомую для себя пишу.
      Язишка тоже не терял времени даром. Маленький его рот то и дело открывался и закрывался, глотая мотыль и теребя нитчатые водоросли. Они с карасиком до того увлеклись, что ничего не замечали поблизости.
      А возле коряги неподвижно, как обрубок, лежала щука. Она дремала, переваривая проглоченную накануне плотву. Ее серо-зеленоватое тело с желтыми пятнышками сливалось с цветом водорослей, ила и делало щуку совсем незаметной. Едва уловимые колебания воды пробудили зубастую хищницу, заставили насторожиться. Заметив поблизости двигающуюся тень, она стремительно ударила хвостом и бросилась из засады. Перед раскрытой пастью оказалась неизвестная до сих пор рыбешка с ярким золотистым отливом. Непривычный цвет на мгновение озадачил щуку. Она промедлила, и это спасло неуклюжего карасика. Он поднырнул под сучок коряги и, взбаламутив ил, шмыгнул в заросли водорослей. Мимо, очертя голову, пронесся язишка.
      - Куда же ты?! Подожди! - закричал в отчаянии карасик, но друга и след простыл.
      Удрал... Бросил его одного в незнакомой реке... Что будет теперь с ним? Плыть за язишкой? Искать? Но разве его найдешь? Река не озеро. Не видно ни конца, ни края. И рядом оказался враг. Да еще какой! Этот пострашнее жука-плавунца или пиявки!..
      По сторонам зловеще шевелились водоросли, мелькали пугающие тени, и карасику казалось, что отовсюду к нему подкрадываются большие губастые хищницы. Подрагивая от страха, он выбрался из зарослей и, прижимаясь брюшком ко дну, поплыл в темнеющую яму, чтобы обдумать свое незавидное положение. Неожиданно под ним что-то зашевелилось, больно укололо брюшко. Карасик отпрянул в сторону. Поблизости оказалась покрытая слизью рыбка, которая воинственно взъерошила колючий спинной плавник и, выпучив глаза, приготовилась к драке. Это был ерш, сам порядочно перетрусивший от прикосновения незнакомца с золотыми чешуйками. На всякий случай ерш растопырил колючки, загнул набок хвост. Ну-ка тронь - сразу получишь сдачу!
      Карасик к этому времени уже понял, что колючая рыбка по размерам уступает ему и не сможет его проглотить, даже если очень захочет, а потому успокоился, отплыл чуть подальше и зарылся в ил.
      В мягком иле карасик проспал всю ночь. Сказались усталость и страх, совершенно обессилившие тело. Выбрался он из укрытия лишь с рассветом. Голод тотчас же напомнил о себе, заставил принять срочное решение. Он стал ворошить ил и - вот счастье! - увидел знакомых личинок комара. Однако воспользоваться добычей не удалось. Со всех сторон сразу же устремились колючие рыбки и стали прямо из-под носа хватать личинок. Колючих рыбок было так много, что на еду нечего было и рассчитывать. Все равно не дадут спокойно поесть эти нахалы.
      Карасик невольно с грустью вспомнил родное озеро. Там было иначе. Копайся в иле сколько угодно, и все, что нашел, - твое. Никто у тебя не перехватит, не отберет.
      Чтобы избавиться от надоедливых нахлебников, он поплыл дальше, в глубину. Солнце светило ярко, и здесь хорошо можно было рассмотреть песчаное дно, замшелые, наполовину замытые стволы деревьев. Карасик уныло бродил среди них в поисках чего-нибудь съедобного, но ни личинок, ни червячков, ни маленьких рачков не встречалось. Подплывая к очередному стволу дерева, он вдруг почувствовал, что за ним кто-то прячется, и насторожился. А там, распустив длинные усы, стояло огромное и совершенно голое, без чешуек, чудовище с большой грязно-желтой головой и широченным хвостом. Карасик не знал, что перед ним был сом, о котором бахвалился язишка, будто им даже сом нипочем, когда сманивал в реку.
      Сом круглый год жил в этой яме, выходя из нее лишь в поисках пищи. Зачастую он и охотился здесь, хватал проплывающих мимо рыб. Но иногда по ночам его тянуло в травянистую заводь. Там, лежа на дне, он чутко прислушивался: не заквакает ли где лягушка. Заслышав ее голос, сом подплывал, раскрывал зубастую пасть и глотал квакушку, после чего вновь ложился на дно и ждал, пока не подаст голос другая. Прошедшая ночь была для него удачной. Он не только вдоволь насытился лягушками, но и перехватил на обратном пути выброшенную с парохода тухлую курицу. Сейчас, сом отдыхал, но, тем не менее, внимательно следил за беспечно болтавшимся поблизости лещом и поэтому не заметил маленького карасика.
      Видя, с какой жадностью смотрит голое чудовище на рыбу, напоминающую лист кувшинки, карасик поспешил юркнуть в сторону, к мелководью, но на пути встретилась глубокая ложбина с быстрым течением. Чтобы преодолеть ее, карасик поднялся наверх и заметил рядом сверкнувшую крупную белую рыбу. Узкая, плоская чехонь, а это была она, мельком глянула на карасика, грациозно выпрыгнула из воды и схватила кружащуюся над водой муху.
      "Мне бы так прыгать", - с завистью подумал карасик и, заметив упавшую мошку, решил попытать счастья. Он рванулся к ней, но мошка поднялась в воздух. Карасик успел только впустую хлопнуть губами. Быстрая стремнина подхватила его и поволокла вдоль ложбины. Страх и ужас охватили карасика.
      - Помогите! Меня унесет! - закричал он, что есть силы работая плавниками, которые, как и неуклюжее тело, были не приспособлены к быстрой воде.
      На счастье, по реке прошел пароход, и волны выбросили кувыркающегося карасика на более тихое место. Оправившись от испуга, он осторожно приблизился к неглубокой впадине, дно которой было покрыто камнями, обросшими мелкими водорослями. Около них копошилась серебристая рыба с темно-серым, отороченным черной каймой хвостом и красноватыми плавниками - подуст. Рот у него был похож на широкую поперечную щель и расположен в нижней части заостренной головы. Увидев карасика, подуст с любопытством оглядел его с головы до хвоста и, поняв, что тот голоден, мотнул хвостом в сторону камня: "Давай, подкрепись со мной".
      Водоросли приросли к камню крепко, и карасик, сколько ни старался, никак не мог оторвать их своими мясистыми губами. Зато подуст действовал очень ловко. Нижняя губа, покрытая роговым чехлом, начисто соскабливала с камня зелень и отправляла в рот.
      Бесполезно покрутившись вокруг подуста да так и не утолив голод, карасик двинулся к берегу, где в небольшой заводинке виднелся камыш, но там стояла полосатая зеленовато-серая рыбина. Она угрожающе раскрыла большой рот с острыми зубами.
      "Пропал!" - в испуге подумал карасик, даже не помышляя о бегстве. Да и куда убежишь, если позади тебя чистое дно и нет ни одного кустика и ямки, чтобы укрыться. Однако полосатая рыбина и не собиралась двигаться с места. Она лишь угрожающе скалила зубы, посматривая на карасика злобными фиолетово-голубыми глазами. Карасик и понятия не имел, что наткнулся на одного из самых прожорливых и беспощадных хищников - судака, который бы в другое время не дал ему спуска и гонялся за ним до тех пор, пока тот не очутился бы в его пасти. Но сейчас судак был занят более важным делом. Еще несколько дней назад он облюбовал здесь место для выведения потомства. Выкопал большую ямку, тщательно очистил ее от ила и мусора и лишь потом пригласил сюда хозяйку, которая отложила в ямку икру. Беспечная хозяйка, оставив икру, посчитала свои обязанности законченными и, покинув дом, ушла в омут. У ямки остался лишь заботливый папаша-судак. Частыми и сильными ударами грудных плавников он периодически гнал свежую струю воды на икру, чтобы она непрерывно получала в достатке кислород и на ней не оседали ил и грязь, близко не подпускал к ямке ершей и других любителей полакомиться чужой икрой. Сейчас из икринок появились на свет крохотные судачки и папаша-судак всячески оберегал их, ожидая, пока они не окрепнут и не смогут самостоятельно двигаться. В это время он ничего не ел и поэтому не бросился на карасика, который так неожиданно появился поблизости у его гнезда.
      Видя, что на него не нападают, карасик облегченно перевел дух и поспешил поскорее убраться из заводи. Еле шевеля вялыми, непослушными плавниками, он поплыл вдоль берега. Впереди показалась отмель с протокой, из которой текла вода со знакомым и волнующим запахом теперь неизвестно где находящегося родного озера. Дно отмели было сплошь покрыто песком. Вокруг, куда ни глянь, ни водорослей, ни ила. Глухая тоска охватила карасика Золотые Чешуйки. Что же ждет его впереди? Голод, постоянный страх перед неизвестными хищниками, полное одиночество? Ведь в реке до сих пор не встретилось ни одного знакомого. Здесь некому излить свое горе, не у кого попросить совета. Зато опасности подстерегают на каждом шагу и, главное, ты даже не знаешь, откуда и от кого их следует ожидать.
      Пригорюнившись, карасик рассеянно смотрел на стайку стройных серебристых рыбок, находящихся в беспрестанном движении. Вот одна из них, заметив комара, перевернулась на бок, ударила по воде хвостиком и, описав в воздухе дугу, с брызгами упала обратно, быстро заглатывая добычу. Карасик отвернулся. Он не забыл охоту за мошкой, окончившуюся неудачей. Над головой плыл какой-то серый комок. Да ведь это же хлеб, который бросали иногда в озеро люди. Его пища! Обрадованный карасик подплыл к горбушке, надеясь насытиться, но не тут-то было: уклейки опередили. Тыча носиками, они погнали горбушку прочь, на ходу отщипывая крошки. Раздосадованный карасик устремился вслед. В это время, откуда ни возьмись, на стайку уклеек с угрожающим шумом полукругом надвинулись полосатые и горбатые, с колючими спинными плавниками большеротые рыбы.
      - Окуни! Окуни! - раздалась среди уклеек тревога.
      Карасик, увидев, как дождем сыпанули в разные стороны от горбушки серебристые рыбки, испуганно кинулся в протоку. Раздающееся позади чавканье еще больше усилило страх. Ему казалось, что полосатые окуни погнались за ним, и он удирал из последних сил, не разбирая дороги и не замечая, что протока становится все мельче и уже. Невысокая трава преградила путь. Карасик сунулся в нее и, проскочив, не поверил своим глазам: перед ним расстилалось родное озеро.
      Первым, на кого карасик наткнулся, был старый добрый линь. Толстяк стоял у дна неподалеку от входа в протоку и флегматично мусолил губами конец длинного красного червяка, выводя из терпения сидевшего на берегу рыболова.
      - А-а, явился, - как ни в чем не бывало, сказал он, отпустив червяка. - А тебя мать тут искала.
      Карасик радостно взбаламутил хвостом ил и бросился к зарослям водорослей, возле которых обычно паслась карасиха со своим семейством. Теперь ему были не страшны не пиявки, ни жуки-плавунцы, а затянутое ряской озеро казалось милее и краше самой просторной реки на свете.