19. Добро с кулаками

Войну император не начал.

Стерпел выходку конфедералов. И вторжение в пределы Империи, и потерю тридцати машин. Но на его месте любой бы стерпел — симы-то теперь у конфедералов, а императору без симов не жить.

Янг сам связался с императором и объявил ультиматум: поставки симов в обмен на мир. Так что пришлось императору стерпеть. Ради симов он бы еще и не такое стерпел.

Линский про наш Ангарск тоже не забыл.

Вне Ангарска нас с Дымком до сих пор за его сыновей считают, а симы-то Дымок добыл… Вот господин президент и решил, что пора и нам свой кусочек пирога отщипнуть.

Скуксился Янг — но все-таки согласился, чтобы и Линский императору свои условия выставил.

— Хорошо, Олег Львович, — говорит. — Только, прошу вас, ограничьтесь требованиями в пределах разумного…

Боится, как бы Линский с требованиями не перегнул. А то взбрыкнет еще император.

— Конечно, — Линский говорит невозмутимо. — Собственно, у нас совсем мелочи…

Прищурился Янг. Если совсем уж мелочи — то зачем шантаж? Но все-таки распорядился организовать для Линского связь с Императором.

Хорошо, конечно, что Линский о нашем Ангарске все еще печется, но…

В Ангарске же сейчас Тяпкин у власти! Как император-то тут помочь может?

— Что, господин президент? — говорю. — Помощь нужна?

— Да, Серж, — Линский благодарно кивает.

Улыбается — но в глазах у него все что угодно, кроме радости.

И это хорошо. Если бы у него в глазах только радость была, не стал бы я ему помогать. На фига нашему Ангарску одного Тяпкина на другого менять?…

— Ну, здравствуйте еще раз, беглецы и убивцы, — император нам криво усмехается. — Провели вы меня, провели… Теперь и ты свой кусок решил урвать, президент? — Линскому говорит.

Быстро император ориентируется. Решил в откровенность поиграть?

— Доброе утро, ваше величество, — Линский говорит очень вежливо.

У нас-то, в столице Конфедерации, уже полдень, а в Империи действительно еще утро.

— Так… — император тут же щурится подозрительно. — У меня такое странное предчувствие, что сейчас меня будут просить об императорской милости…

— Нет, что вы, ваше величество! — Линский отвечает невозмутимо. — Я всего лишь хотел просить вас об одной незначительной мелочи.

— Ага… вот как… — император саркастически усмехается. — Ну что же, рад буду вам помочь, если это в моих силах.

Вот сцепились! Видно, задело Линского, что в последнюю встречу император к нему без должного внимания отнесся. Да и императору обидно, что буквально из рук симы у него ушли, а вместе с ними и победа над Конфедерацией.

— Вы очень добры, ваше величество, — Линский говорит. — Позвольте просить вас, ваше величество, не распространять контакты Империи на Ангарск.

И маску держит идеально — вежлив до подобострастия, и ни капельки ни ухмыляется. Словно вправду о милости просит.

Но и император от шпилек не морщится. Только шире ухмыляется.

— Ты вовремя, президент, — говорит благодушно, словно издевок Линского даже не замечает. — Полчаса назад другой президент… ну, ты знаешь, другой, но тоже из Ангарска… Так вот, этот Тяпкин прислал нижайшую просьбу присоединить Ангарск к Красноярской зоне славной Славянской Империи. Я как раз собрался выслать к нему Шутемкова, чтобы детали уточнить.

— А вы его разве не… — я не удержался.

Я-то думал, Шутемков уже недели две как не жилец!

— Нет, Серж, — император усмехается. — Чуть-чуть не успел. Мои ребята из службы безопасности как раз заканчивали с ним разбираться. Да он уже и сам просил, чтобы ему дали умереть… Но тут вы прилетели, и ты сам во всем признался. Пришлось Шутемкова отпустить. Не могу же я убить невинного человека, служившего мне верой и правдой? Сейчас мои врачи возвращают его в исходное состояние. Как в нормальный вид приведут, я хотел его к Тяпкину на переговоры отправить. И тут опять вы…

Я своим ушам не поверил.

— Подождите, император! Неужели вы в самом деле собрались вернуть Шутемкову генеральский титул?… После двух недель в исбистской разделочной…

— А что такое? — император бровь вскидывает.

Неужели в самом деле не понимает?!

— Но ведь после всего этого… как он сможет вам служить?!

— Ах, вот ты о чем… — император говорит. И вдруг — снова ухмыляется. И кажется, совершенно искренне. — Все-таки ты, Серж, совсем еще сосунок, — говорит сочувственно. — Крутой, но благородный, ага?

Я потихоньку из себя выхожу. Но император, похоже, вовсе не издевается.

— Дам тебе бесплатный урок, Серж, — говорит добродушно. — Добрый я сегодня. — На Линского косится, как бы невзначай: — Всем вот готов угождать, хоть и император.

Хохотнул он — но не оттого, что весело ему, а так только — чтобы акценты расставить.

— Запомни, Серж, — снова совершенно серьезно говорит. — Есть один простой, пошлый и древний, как мир, фокус. Человека можно ограбить. Все у него отнять. Всласть наиздеваться над ним, отдать его жену на ночные забавы в казармы и забрать в рабство его детей. Пытать его, раздавить, превратить в запуганное покорное животное… Но если после всего этого сделать ему хотя бы крошечное одолжение — он будет предан тебе как щенок. Даже не нужно особых одолжений, достаточно лишь сохранить ему жизнь. И все. Он твой с потрохами. Это кажется странным, но такова человеческая психология. Ты думаешь, Шутемков будет ненавидеть меня и лелеять планы мести? Нет. Он будет думать, что я жестокая сволочь, которая устроила ему прижизненный ад, но… убить его было в моей власти — но вот пощадил же я его. И за это он будет мне благодарен. И самое смешное, он еще и будет чувствовать себя обязанным мне. Обязанным так, как не чувствовал бы себя обязанным лучшему другу. Он будет мне предан!

Ох и сволочь же он…

Но тут император куда-то в сторону косится. Нам на мониторе не видно, куда — камера только на императора нацелена. Но что-то там определенно происходит. Потому что император мигом собрался.

— Так вот, Серж, — говорит жестко. — Ты можешь думать, что это все мои извращенные фантазии. Но сути дела это не изменит. После всего, что случилось, Шутемков будет только еще вернее. Он даже будет чувствовать себя ближе ко мне, чем другие золотоворотничковые, — усмехается.

Ох и сволочь…

Ляпнул бы я чего-нибудь ему от души — да не успел.

— В таком случае, — Линский влезает, — позвольте просить вас еще об одной мелочи, ваше величество.

Император мигом скалиться перестал.

— О какой мелочи? — говорит подозрительно. — Просто о мелочи, или о совсем-совсем мелкой незначительности?

Только теперь Линский позволил себе улыбнуться.

— Ну что вы, император! — говорит лукаво. — Не стоит понимать меня так буквально! Прошу простить меня, если ввел ваше императорское величество в заблуждение… Речь, конечно же, о простой мелочи.

Прищуривается император, но игру не бросает.

— И что же вы хотите, господин президент? — говорит вкрадчиво так.

Та еще сволочь. Но вот что есть, то есть — выдержки не теряет, хотя ситуация для него хуже некуда. Даже шутить пытается. Не будь он такой сволочью…

— Позвольте просить вас о смене губернатора Красноярской зоны Империи, — Линский говорит.

Нахмурился император.

Я тоже ничего не понимаю. Как смещение Шутемкова со старого поста поможет Линскому в борьбе с Тяпкиным за власть в Ангарске?

А император уже что-то сообразил — и в хохот.

— Б-бедный Ш-шутемков, — смехом давится. — Желаете, чтобы я прислал его вам, господин президент?

— Вы так великодушны, ваше величество, — Линский вежливо улыбается.

Но уже видно, что через силу.

А я все никак не пойму, что Линский такого смешного сказал.

— Если бы вы видели лицо Шутемкова, когда ему сообщили о помиловании! — император все хохочет, еле говорить может. — Он уже совсем отчаялся, и на спасение не надеялся… И тут вы… Он от радости чуть с ума не сошел. Только что чуть отошел. Собрался по барам-бабам идти, пережитый ужас из себя вымывать. Ждет не дождется, когда последние швы срастутся. И тут опять вы… — и снова смехом заливается.

Извращенное у него чувство юмора…

— Не сочтите за наглость, ваше величество, — Линский продолжает невозмутимо, — но осмелюсь просить у вас еще…

— Нет-нет! Дайте я сам угадаю! — император руками машет, радушного хозяина изображая. — Наверно, вы бы не отказались от пары флаеров с бывшей охраной Шутемкова? Надеюсь, и от кодов их воротничков вы тоже ничего против не будете иметь?

Уже Линский придуривается нехорошо. Все-таки переиграл его император.

Еще бы понять, в чем — я до сих пор не понимаю, зачем Линскому Шутемков, да еще с его бывшей охраной! Неужели тоже рабовладельцем решил заделаться?…

— Что-нибудь еще? — император ухмыляется.

— Нет, — Линский говорит сухо. — Вы очень добры, ваше величество, но я не смею более злоупотреблять вашей добротой и щедростью. Я лишь скромно надеюсь, что вы не измените ваших намерений не включать Ангарск в область контактов Империи.

— Я хозяин своему слову, — император усмехается. — Но пока не переживай, господин президент. Не буду я твой Ангарск трогать. Нравишься ты мне. И детишки у тебя неплохие… Сначала я решил, что только младшенький — но вижу, старший тоже не промах, хотя и чересчур благородный.

— Очень рад, ваше величество, — Линский говорит.

Пытается улыбаться — но получается уже совсем фальшиво. Все-таки вывел его из себя император своей стальной хваткой и железобетонной непробиваемостью.

— Рад, что доставил вам удовольствие, господин президент, — император улыбается. — Всегда к вашим услугам.

Через три часа два имперских флаера подходят к границе Конфедерации. Но в саму Конфедерацию не входят. И ребят понять можно — после рейда конфедералов вглубь Империи еще и суток не прошло.

Сами конфедералы тоже не горят желанием имперцев в один из своих городов пускать — мало ли… Пришлось нам с Линским самим их встречать.

Я боялся, что Дымок с нами увяжется — но братишка на Фейнмана переключился. И основательно так переключился. Как тот прилетел — так все, не видно и не слышно братишки. И главное, Фейнман-то от Дымка не отбрыкивается, наоборот. Тоже братишкой увлечен. Но какие у них могут быть общие интересы?…

Мне даже подозрительно стало — о чем это они так страстно общаются? Да выяснять уже некогда — Линскому помочь надо.

Анна хотела со мной — но я ее уговорил тоже в городе остаться. Мол, за Дымком не мешало бы присмотреть. Да ему и правда не помешает по рукам врезать, если что! Хватит с меня его нестандартных подходов! Уже весь материк на уши поставил!

Садимся мы с Линским в нашу «Гарпию», идем к границе. Имперцы уже присмотрели местечко в нейтральных территориях. В лощине, где радиации поменьше. Нас ждут — но не садятся, оба флаера невысоко над землей висят. В любой момент рвануть прочь готовы. Мандражит ребят.

Да и нам не лучше. Мы-то знаем, что с нами никакого сопровождения нет.

Нет, Линский-то, конечно, хотел попросить у Янга пару флаеров на всякий случай — но к Янгу не пробиться. Как симы у нас отобрали — все, никакого интереса к ним. Приходите позавчера.

Среди глав Конфедерации грызня за власть началась. Самый подходящий момент, блин! Нет, чтоб быстрее с императором расправиться, пока у Конфедерации такая выгодная позиция, и на императора как угодно жать можно — нужные ему симы только у конфедералов есть!

Но нет. Политики везде по-своему мыслят. Вот и в Конфедерации президентам городов до чаяний рядовых конфедералов сейчас никакого дела. А что президентов волнует, так это как бы в наступившей неразберихе побольше полномочий урвать. Кто знает, когда еще такая неразбериха случится?

Так что не до нас Янгу. И никакого сопровождения у нас.

Даже боезапас на «Гарпии» не смогли обновить! Вообще без единой ракеты идем! Случись какая неприятность — даже непонятно, что делать. Так что нас не меньше имперцев мандражит.

Садимся мы возле них.

Сразу же один имперский флаер рядом плюхается. Выскакивают из него трое исбистов. Нет, курточек-то алых на них нет — но тут и без всякой формы ясно, кто такие. Одни повадки и координация чего стоят. Да еще и «воротнички» у них позолоченные — из личного императорского корпуса ребята. Я бы с такими один в один связываться еще подумал — а их трое.

Линский тоже занервничал. Даже к пулемету тянется.

Меня и самого второй пулемет взять подмывает — но нельзя. Исбисты ведь тоже мандражируют. Как бы не поняли нас превратно, если с пулеметам пойдем. Мелочь за мелочь — и понеслось…

— Не трогайте пулемет, папаша, — говорю.

Выпрыгиваю из флаера и к имперцам шагаю, ухмыляясь понаглее.

— Привет, цепные! — рукой машу. — Как дела?

Косятся ребята на меня — но молчат. Линского ждут.

Тот отстал малость. В лощине мелкого песка намело, и ноги в нем по щиколотку увязают. Я-то и исбисты ребята тренированные, а вот Линскому трудно. Но наконец доковылял к нам господин президент.

— Господин Линский? — один исбист вперед выступает. — Как вы просили, — небольшой передатчик и упаковку кристаллов ему протягивает. — Это передатчик. На кристаллах нужные вам коды. Три флаера, с господином Шутемковым и его людьми, сейчас выходят из Москвы…

К первому исбисту второй подключается, и начинают они Линскому объяснять, как с передатчиком обращаться.

А третий на меня внимательно смотрит.

— Вы Серж? — спрашивает тихо.

У меня сразу нервы натянулись. Может, зря мы все-таки пулеметы не взяли?…

— Ну я, — говорю.

— Тогда это вам, — исбист мне небольшой сверток протягивает.

— Нет уж, — говорю. — Ты лучше сам разверни.

Ухмыляется он, но сверток разворачивает. Там два ножа. Те самые, которыми я с таможенниками в Москве расправился…

Ни фига не понимаю. Чего это император так расщедрился, что эти ножи мне решил вернуть?…

А исбист мне уже кристалл протягивает.

— Лично от императора, — говорит торжественно.

Для имперца, наверно, это большая честь, и все такое. А по мне — век бы этого императора не видел не слышал! Даже с записи на кристаллах.

А исбист мне уже салютует — и обратно во флаер спешит. Тут и двое других с Линским объясняться заканчивают и прощаются.

Повертел я кристалл в руках, да в карман сунул. Пока у меня никакого желания на императора глядеть. И сомневаюсь, что оно скоро появиться.

Ножи в руках кручу. Ни фига не понимаю. С чего бы такая честь и забота? Нет, спасибо, конечно, императору за ножи. Я механические ножны от них уже снимать собирался — жалко, да только какой от них прок без ножей-то?

И вот нате… И вроде бы, не в самых теплых отношениях мы с ним расстались. Потому и ножи в Москве остались, что отношения так себе…

И вообще я ему теперь скорее враг. Так с чего бы императору так обо мне заботиться?… Может, подвох какой?

Осматриваю ножи — нет, все в порядке.

— Что-то не так, Серж? — Линский ко мне подходит.

— Если бы я знал, господин президент, — говорю задумчиво.

Тут он ножи в моих руках рассмотрел.

— А… а… — ртом воздух хватает, на ножи указывая. — Это…

— Они самые, — говорю. — Сам ни фига не понимаю, господин президент…

Через два часа на связь Шутемков выходит.

Словно омолодили генерала.

Видно, несладко ему пришлось. Так его имперские спецы в недрах ИСБа отделали, что на всем лице новую кожу пришлось наращивать. Потому и моложе кажется — ни одной старой морщинки не осталось.

— Ну, привет, президент, — говорит понуро. — Ты теперь, выходит, мой новый хозяин?

— Да брось ты, Герман! — Линский ему приветливо улыбается. — Кто старое помянет, тому по ребрам. У всех срывы бывают… А принимал ты меня хорошо. И в Заярске, и в Москве… Так что я теперь твой должник.

Ожил Шутемков малость.

— Да? — ухмыляется недоверчиво. — Ну тогда, не в службу, а в дружбу, поаккуратнее с передачей сигналов, ладно? — по своему ошейнику ногтем щелкаем. — А то забудешь ненароком, и все… никаких долгов…

— Да брось, Герман, — Линский ему в ответ весело скалится. — Я серьезно. Хотел тебе непыльную работенку предложить. Ты как, а?

Подвис Шутемков немного. Не ожидал он такого оборота. Он-то решил, что Линский ему мстить будет. Генерал-то хорошо запомнил, чем наша последняя встреча закончилась…

— Ага, — ухмыляется недоверчиво. — А я могу отказаться? — снова по ошейнику щелкает.

— А зачем отказываться, если можно согласиться? — Линский усмехается. — Будешь шефом моей службы безопасности, вторым человеком в Ангарске. Работенка не трудная, условия жизни на уровне… Что скажешь?

— Ты серьезно? — Шутемков глазами хлопает изумленно. — Но… ты пока не хозяин Ангарска… Там сейчас Тяпкин.

— Не в службу, а в дружбу, Герман, — Линский ему подмигивает. — У нас в городе принято обращаться к действующему президенту на вы и с титулом… А то ухо режет…

Говорит вроде бы шутливо, но что-то у него в лице поменялось. Совсем чуть-чуть — но улыбка совсем другая стала. А глаза — словно стальные.

Шутемков мигом подобрался.

— Намек понял… господин президент, — говорит без ухмылок. — Но я не смогу пробиться в город с тремя флаерами. У вас там хорошая защита.

— Если нельзя пробиться с боем, — Линский улыбается, — можно войти с почестями. Верно?

Растерялся Шутемков.

— Ты это о чем?… — ухмыляется растерянно. — Что-то я твои… ваши шутки не очень понимаю… господин президент…

Линский еще стали в глаза подпускает.

— Герман, — говорит едва слышно с нежной такой улыбкой, — у тебя хорошее чувство юмора?

Шутемков мигом побледнел.

— Нет… — говорит нервно. Совсем запутался.

— Нет? — Линский переспрашивает, невзначай так передатчиком от ошейников поигрывая, прямо перед камерой видеофона. — А тогда почему ты все мои слова воспринимаешь как шутку?

Шутемков не хуже монитора на тринадцати тысячах стал.

— Я… — бормочет испуганно. — То есть… Господин президент…

— Тогда слушай меня внимательно, генерал, — Линский говорит жестко.

Через полчаса инструктаж закончился.

Пока генерал был на связи, я лицо контролировал. А теперь расслабился. И без того проблем хватает. Вот я вволю и нахмурился. Все-таки заразил Дымок Линского своими нестандартными подходами! Такой план у нашего господина президента, что… хоть отказывайся помогать!

Но и это еще полбеды. Меня другое волнует.

— Папаша… — начинаю. — Или лучше господин президент?

— Серж, перестань, пожалуйста, — Линский говорит устало.

— Хотел бы… господин президент. Но я не понимаю.

Перестал Линский переносицу растирать, на меня внимательно смотрит.

— Перестань, Серж, — просит. — Чего ты не понимаешь?

— Не понимаю, кто из вас хуже. Тяпкин или вы… папаша…

— Серж, ты издеваешься? — Линский хмурится. — Ах, вот ты о чем… — наконец-то сообразил. — Думаешь, я дам Шутемкову попасть в наш город?

Тут уже я никак не соображу.

— Так вы же, папаша, только что сами это сказали…

— Серж… — Линский цыкает и головой качает.

У меня даже губы поджались. Теперь я все понял. Только не лучше от этого, а еще противнее.

— Хотите Тяпкина сначала использовать, а потом прибить? Ради хорошего дела все средства хороши?

— А разве нет, Серж? — Линский говорит серьезно.

И внимательно мне в глаза заглядывает.

Хорошо, конечно, что он взгляд не прячет… Да только не много это меняет. Если он так начинает, как бы его забота о нашем Ангарске не оказалась еще похлеще тяпкинского блага! Как там его любимая пословица?

— Как бы ваша доброта хуже тяпкинского шкурничества не оказалась… — говорю. — Коготок увяз, всей птичке пропасть. Так?

— Серж, это все софизмы! — Линский заводится. — Добра и зла нет! Есть только цели и методы их достижения! Для одних людей добро заключается в одном, для других — в другом. Все зависит от точки зрения.

— Вот это уж точно софизмы! — говорю. — Цели целями, а вот с методами у вас явно перебор, папаша! Польза еще в проекте, а вот кулаки у вашего добра уже тут как тут, и нехилые!

— Но добра без кулаков не бывает, Серж.

— Да ну?

— Честно, Серж, — Линский говорит очень серьезно. — Добро без кулаков — это просто ленивый пособник зла.

Выкрутился…

Или в самом деле так думает?…

Хотя еще неизвестно, что для нашего Ангарска страшнее…

— Ладно… папаша, — говорю. — И что вы собрались делать с Шутемковым, когда от Тяпкина избавитесь?

Тут уж Линский не выдержал, отводит взгляд и пульт пристально изучает.

— То же, что и с командой Тяпкина. Разве у меня есть выбор?

— Насчет выбора не знаю, — говорю. — Но кулаки у вашего добра… Не хотел бы я с ним в коммуникационных туннелях повстречаться, папаша.

— Серж, не играй словами! — Линский глаза вскидывает. — Не играй словами так!

С Шутемковым мы встретились там, где и в первый раз. Только Евочки на этот раз нет.

Уже темнеет. И холодновато. Кислорода все двадцать процентов, даже голова кружится — но чертовски холодно. Мы-то всю жизнь в городе — двести девяносто кельвинов плюс-минус две десятых. А снаружи кондиционеров нет. И с непривычки даже куртка не спасает!

Ребята Шутемкова костер разводят.

Только мы из флаера, Шутемков уже тут как тут.

— Устанавливать связь, господин президент? — Линскому лопочет почтительно.

— Давай, Герман, — Линский говорит. — Только не забывай план.

— Я не забуду, — Шутемков криво ухмыляется.

— Но и не переигрывай! — Линский как бы невзначай руку на пояс кладет.

Как раз туда, где у него на поясе передатчик от ошейников висит. Сейчас между этим передатчиком и ошейником на Шутемкове никаких преград нет. И радиосигнал ничто не остановит. Если Линский захочет, Шутемков или любой из его парней в один миг головы лишатся.

— У вас все готово?

— Готово, готово, — Шутемков на костер кивает.

Перед ним на треноге видеофон с большим экраном и хорошей камерой, возле них радиопередатчик.

— Серж? — Линский на меня косится.

Да… Тот еще у Линского план… Ну да что поделать, другого-то нет.

— Да все нормально, папаша, — говорю. — Не подведу.

Шутемков уже с передатчиком возится, связь устанавливает. К нам двое его рябят подваливают. И видно, доходчиво Шутемков им объяснял, кто теперь для них царь и бог. Жмутся эти два амбала нерешительно, словно малолетки перед первой случкой, и друг друга шепотом подбадривают.

— Эта… — бормочут. — Типа извиняемся, господин президент, но… Шеф сказал, чтобы все почти как в натуре… так мы это…

— Все в порядке, — Линский их успокаивает. — Просто не злоупотребляйте вашими ролями, и все будет просто замечательно.

— Связь! — Шутемков зовет.

Экран ожил, на нем заспанная рожа в мундире родного Ангарска глазами хлопает.

— Генерал Шутемков?… — бормочет изумленно. — Здрасьте…

— Ну-ка оторвал задницу и тащи ко мне Тяпкина! — Шутемков вальяжно командует.

— Сейчас… минутку, — офицер с экрана исчезает.

Тут ребята Шутемкова наконец-то до роли своей дозрели. Хватают нас с Линским за шкирки и к Шутемкову тащат.

На экране уже Тяпкин. Глянул на Шутемкова — и ошалел. Словно призрака увидел.

— Генерал?… — облизывается неуверенно. — А ты разве уже не… Мне тут наши шептали, что у тебя… м-м… проблемы с императором возникли. Что-то вы с его клоном не поделили, и…

— Че, серьезно? — Шутемков натурально так изумляется. — Врут, засранцы, — отмахивается. — Уваляй на хер этих дармоедов.

А Тяпкин уже снова глазами хлопает. Это он нас с Линским заметил.

— А, Олечка! — ухмыляется нехорошо. — Как делишки? Говорил, в Империи тебе понравилось? Ну и как? До сих пор?

— Да подожди ты! — Шутемков его останавливает. — Я ведь к тебе по делу. Говорят, ты в Империю захотел? Так прилетай, мы тут пикничок соображаем. Посидим, с девками пошалим, делишки обсудим.

— Император согласился? — Тяпкин мигом переключился.

— А чего бы ему не согласится? — Шутемков говорит. — Или ты уже передумал?

— Нет, что ты! — Тяпкин даже ручками всплескивает. — Подожди… а где вы? — щурится. Это он на мониторе перед собой пытается рассмотреть, что у нас за спинами. — Вы что, на открытом воздухе?…

— А чего такого? — Шутемков ухмыляется. — Дикие роботы-то теперь тю-тю. Или ты еще не в курсе?

— Так ведь только слухи… — Тяпкин хмурится. — Слушай, а куда они подевались, эти дикие роботы?

— Ладно, президент, не грузи! — Тяпкин отмахивается. — Лучше давай сюда подруливай быстрее, тут и поговорим. Радиомаяк мы тебе выставим. А я пойду, тут девок сейчас подвезут. Ну давай быстрее! Все!

— Подожди, генерал! — Тяпкин спохватывается. — А с этими что? — на нас с Линским пальцем тыкает.

— Эти? — Шутемков удивление изображает. — А, эти… Имп сказал, их тебе передать. Это ж ваши, вроде? В поставках товара они не учтены. А мы договоренности чтим. Так что считай, личный презент императора. Набьешь из этого конкурента чучело, в кабинете у себя поставишь на память. Или что ты там еще придумаешь… Ну, давай! Ждем!

Тяпкин поосторожничал.

Сам не сразу явился. Сначала сто первый «Скат» с тремя офицерами из нашего Ангарского свища прилетает. Разведчики, вроде как.

Но просто так в этом не признаются, конечно. Они, мол, закуску для пикника везли, и — совершенно случайно, ясное дело! — Тяпкина со всей его свитой обогнали.

Немножко… Часа на пол… Ну-ну.

Вытаскивают ребята коробки с едой и вином, а сами по сторонам озираются старательно.

Но тут уж ребята Шутемкова их в оборот взяли. Привязались к ним с травкой — а офицерам-то деваться некуда, не откажешься. Положено беззаботность изображать — и надо изображать. А что привычки нет, так никто не виноват…

Обратно в Ангарск «Скат» на автопилоте ушел.

Через сорок минут еще три сто первых «Ската» подлетают. На них и сам Тяпкин. С ним шесть человек охраны, и столько же разных высших чинуш из свища. Вся команда Тяпкина в сборе. Тепленькие. Пока…

Ручкаются они с Шутемковым, вежливостями обмениваются. А Тяпкин все на нас с Линским косится. Наконец не утерпел, идет к нам.

А мы с Линским на земле сидим и несчастных изображаем. У Линского это здорово получается — с его-то лицом, которое после нашего бегства в один сплошной синяк превратилось! Рядом два парня Шутемкова легкую травку смолят и нас под дулами пулеметов держат. Охраняют, типа.