23 августа

16:00

 

      … «Двадцать пятого августа с.г. в Москву рейсом № 113 вылетает „Рыжая“. Просим обеспечить встречу в аэропорту и проконтролировать контакт.
Сэм Кейдж»

 
      Кларк повертел в руках шифротелеграмму, почесал подбородок и пробубнил: «Какого черта ей понадобилось в Москве?» Ткнул кнопку селектора:
      — Уитни, зайдите, пожалуйста!
      — Да, сэр.
      Через несколько секунд перед ним сидела темнокожая женщина, лет пятидесяти восьми и доброжелательно смотрела на шефа, положив на колени блокнот. Кларк не спешил. Он набил любимую трубку пахучим табаком, старательно раскурил ее, посмотрел на женщину, жестом предложив ей выбрать сигарету из великолепного набора ассорти у него на столе. Молчание заклубилось табачным дымом.
      — Вы ведь знакомы с мистером Стоцким? — прервал паузу Кларк.
      — Да, сэр, много несколько лет. С тех пор, когда он еще носил фамилию матери. Мы вместе работали у господина Вествуда.
      Уитни невольно перенеслась в то время, когда в Вашингтоне работала сплоченная команда, пока не грянул гром среди ясного неба: Вествуд — перевербованный агент русских! А для всех его подчиненных начались счастливые времена тотальных проверок. Не стал исключением и Серж, хотя именно он и провел блестящую операцию по выявлению вражеского агента.
      — Да, да… — рассеянно промолвил Кларк. — Я рад, что теперь Вы работаете у меня.
      — Спасибо, сэр. — улыбнулась женщина. — До сих пор мне не очень везло с начальниками — как правило, их убивали.
      Кларк предпочел пропустить последнее замечание мимо ушей.
      — Насколько мне известно, Вы были также знакомы с Лаурой Брайтман, матерью нашего русского? — американец скосил взгляд в бумаги на столе.
      — Совершенно верно, сэр! — удивленно ответила женщина.
      — Да… а не знаете ли, она по-прежнему является экспертом по ближневосточному региону? — уточнил Кларк.
      — Совершенно верно… — подтвердила Уитни, все еще не понимая, куда клонит шеф. — Но…
      — Вот и я ни черта не понимаю, зачем специалисту по ближневосточному региону переться в Москву! — в сердцах воскликнул Кларк. — Еще немного, и вся бывшая вествудская «мафия» соберется вокруг моего стола!
      — Зачем ей что?! — Уитни округлила свои выразительные глаза. — Как это ехать в Москву… Она же… уволилась… после Югославии.
      — Так Вам не было известно об ее возвращении? — обомлел в свою очередь резидент. — А хотя откуда… — пробормотал он. — Вы ведь в то время уже приступили к работе здесь…
      — Лаура вернулась! — расцвела Уитни счастливой улыбкой.
      — Офицер! — призвал к порядку Кларк, насмешливо щурясь.
      — Прошу прощения, мистер Кларк! — погасила улыбку Уитни, но сияющие глаза все равно выдавали ее восторженные чувства.
      — Итак, Уитни, послезавтра Вы сможете поболтать с Вашей подругой. — стал серьезным Кларк. — А пока будьте добры, переключите телефоны на меня, я освобождаю Вас от «текучки»… — он прикинул по времени. — Но к вечеру я ожидаю от Вас подробного доклада о мисс Брайтман. Абсолютно все, что Вы можете вспомнить! Вплоть до того дня, когда вы виделись в последний раз, включая и слухи. Все ли понятно?
      — Да, сэр. — Уитни стала серьезной. — Вы полагаете, могут возникнуть проблемы?
      — Я не знаю, что и думать! — воскликнул Кларк. — Но я задницей чувствую, когда люди начинают заниматься не своим дело, то ничего хорошего от этого не жди! Прошу прощения, мисс… Хватит с меня всеядного Вествуда, устроившего вселенский шухер в свой последний визит к нам!
      — А Вы знали тогда о его предательстве, сэр?
      Кларк пожал плечами.
      — Мы получили «циркуляр», предписывающий нам действовать с учетом такой вероятности.
      — И он… как-то проявил себя?
      Глаза у негритянки разгорелись любопытством. Она впервые оказалась замешанной в шпионские дела, да еще пикантности добавлял факт предательства любимого шефа! И вот сейчас появилась возможность хоть что-то узнать.
      — Если срыв всех плановых мероприятий резидентуры может служить подтверждением его злого умысла, то он с головой выдал себя! — улыбнулся Кларк….
 

26 августа

14:45

 
      По старой привычке Сергей появился на месте встречи заранее. Он впервые был в этом баре «Tuborg» на Остоженке. Очень удачно расположенный в глубине небольшого садика в крыле здания дипакадемии, он предлагал своим посетителям уютный зал с утопленными в глубине кабинок дубовыми столами. Публику составляли в основном стильные и безвкусные, но всегда дорогие костюмы, так как попить пивка в этом заведении мог позволить себе далеко не каждый российский труженик и даже не каждый студент расположенного невдалеке ин'яза.
      Сергей не остался в дворике, а выбрал столик в дальнем углу прохладного зала и с удовольствием заказал литровую кружку ледяного пива. После полуторачасовой пробежки по городу в целях проверки темная пенистая жидкость оказалась очень даже кстати.
      Сделав большой глоток, Сергей несколько расслабился и по привычке прокрутил в голове последние события. Начал с анализа проверки. Там все было чисто. Он был уверен. А потом вспомнил разговор с Кларком, благодаря которому он сегодня и мотал круги по столице. Накануне, среди прочего, Кларк сообщил Сержу о необходимости быть на следующий день именно в этом баре в условленное время и с соблюдением всех конспиративных уловок. Специально для встречи с ним из Вашингтона прилетает очень важный человек. Кларк не назвал имени этого «важного человека», но заметил, тот знает Сержа в лицо и подойдет сам к его столику.
      С тех пор Сергей терялся в догадках, и кроме как награды, никакой иной причины для прилета «важного» человека не видел. Критически осмотрев просторную пеструю рубаху и наметив места для орденских дырочек, Сергей поухмылялся и еще попил пивка. Обстановка в баре не вызывала подозрений. Хотя, помнится, в Филевском парке он тоже был абсолютно спокоен…
      Тень протянулась по столу откуда-то из-за его плеча и уперлась кривой черной головой в глиняную кружку с пивом. Он скосил глаза, проделал неспешный путь по легким, почти прозрачным брюкам, добрался до оголенного живота, перевалил через шелковый, кремового цвета, топик, скользнул по шее, нежно очерченный подбородок,… знакомый смешливый изгиб губ… Иисус Всемогущий!! Дыхание перекрылось, сквозь живот прошел раскаленный прут, к черту разворотив позвоночник, а сладкая жуть пробежалась от поясницы по ногам и приклеила их к полу, напрочь лишив подвижности. Сил осталось лишь на то, чтобы прокаркать пошлейшую сентенцию:
      — Не может быть…
      Но, как выразился классик, это было. Женщина, улыбаясь, сделала пару шагов и изящно опустилась на круговой диванчик напротив него. Он с завидной выдержкой продолжал таращиться, пытаясь собрать свои мысли воедино.
      Ее улыбка стала шире, но пальцы несколько нетерпеливо забарабанили по поверхности стола. Он не пошевелился. Постепенно ее улыбка сформировалась в глубочайший скепсис, а «Турецкий марш» в ударном исполнении приобрел просто бешенный ритм.
      — Кхе, кхе! — сделала она попытку вывести его из транса.
      Помогло.
      — Но ты…
      — Несколько нестандартная встреча родственников, не находишь? — как-то хищно усмехнулась она.
      Последняя фраза отрезвила его лучше холодного душа.
      — Мне очень жаль, что твоя последняя операция провалилась. Я не знал о твоем возвращении… — пробормотал Сергей.
      Она пожала плечами и рукой подозвала пышногрудую фроляйн в кружевном передничке.
      — Пива. Темное. Бочковое. Через пятнадцать минут кофе. — четко проинструктировала она официантку и вновь обратилась к Сергею. — Что было, то прошло. Мои ошибки и промахи. Главное — мы встретились. И как это — работать с сестрой? Стоит ли это предательства твоей Родины?
      Сергей раскрыл рот, но снова захлопнул его. Среди кружащего в голове вихря не удавалось отыскать мало-мальски приемлемого варианта. Какой, на фиг, сестрой?! Какого, к дьяволу предательства?! И какого черта его мамаша примчалась на встречу с ним, после их окончательного разрыва три года назад!!!
      — Но милым ностальгическим воспоминаниям мы сможем предаться позже! — довольно резко заметила она, словно угадав его мысли. — Давай-ка перейдем к делу, а то ты вон уже нервничать начинаешь…
      — «Когда все аргументы исчерпаны…»
      — «…последним доводом остается вера.» — закончил он, на этот раз контролируя свою мимику.
      — Обойдемся без латыни? — деловито предложила Лаура, так как полная версия пароля действительно подразумевала пару латинских фраз.
      — Вполне! Я очень давно перестал верить в такие совпадения…
      Сергей собрался с мыслями, голова работала четко. Объяснилось, если не все, то многое. И, прежде всего, конечно, кем был этот таинственный «важный человек» из Вашингтона. А еще выяснилось, что Вествуд многого не понял. И не знал. Тоже очень многого. Смертельно много. Также как, впрочем, и еще несколько сотен человек по обе стороны океана. Включая его самого…
      — Бар ты выбирала? — нашел силы улыбнуться он.
      — Первый попавший из справочника. — вернула она улыбку. — Кстати, в Вашингтоне народ находится под большим впечатлением от твоих успехов в операции «Вепрь».
      Он склонил голову, принимая похвалу из уст этой женщины, которая, похоже, прекрасно ориентировалась во всех хитросплетениях происходящего. При этом не ускользнул и странное выражение ее глаз. А что там с баром?.. Конечно, первый попавшийся… по той же улице, где находится квартира Сергея-Лары.
      Подрулила официантка с двумя миниатюрными чашками кофе и листком счета.
      — Я плачу! — заявила Лаура, извлекая изящное портмоне из сумочки и бросая ее рядом на диване.
      Некоторое время они с девушкой в фартучке были заняты расчетами, а когда она обернулась, Сергей уже допивал маленькими глотками кофе.
      — Может теперь, когда контакт установлен, перейдем в другое место? — предложила она. — Да и поговорить нам надо о многом. Ты мне, наконец-то внятно расскажешь, какого хрена пристрелил Вествуда три года назад, а я так и быть приоткрою тайну твоего генералогического древа…
      Он согласно кивнул, протянул руку к глубокой кадке с пальмой и сбросил скомканную солфетку из зажатого кулака.
      — Мусор из кармана! — усмехнулся он своему маленькому нарушению общественного порядка.
      Отложив разговоры о делах на потом, молча пили кофе, время от времени бросая друг на друга изучающие взгляды. Глядя в жесткие, проницательные и холодные глаза женщины напротив, Сергей снова убедился — его мать как нельзя лучше подходит для работы в этой сфере. Со временем такими они становятся у всех, кто связан со шпионским бизнесом, но из ее глаз совсем исчезла доброта… веселый блеск. Видимо, она не зря получала зарплату на своем месте. И то — не каждый человек из Вашингтона заставляет вытягиваться в струнку резидента. Как же, станет такая рыдать о застреленном очередном любовнике, а тем более отлучать от материнского лона сына! Или он не был простым любовником и шефом сына… Ох, уж, этот Фрейд… Да еще это словцо — сестра! Или… нет, бред… никак не связывается слово «сестра» с персоной Вествуда… А с кем же он, в принципе, мог работ… Всемогущий спаситель и вся его орда!! Да это же… Это настолько невозможно… это даже хуже, чем бред!!
      …Она, оказывается, успела снять целую квартиру здесь же на Остоженке. Совсем недалеко от того места, где в свою банковскую бытность снимал квартиру Сергей. Он прошелся по трем комнатам, сделав вывод о явном намерении женщины провести здесь долгое время.
      Развалившись в кресле, Брайтман долго наблюдала за сыном, пока тот не опустился на диванчик напротив.
      — Какая идиллия! — усмехнулась она. — Но, надеюсь, обойдемся без родственных поцелуев?
      — Думаю, страстью не горим мы оба… — осторожно заметил Сергей, усаживаясь поудобнее.
      Она сверкнула глазами и расхохоталась:
      — Что же, давай подведем черту!
      Ее голос был спокоен, и невероятным двадцатым чувством Сергей понял — вот оно, то самое, ради чего эта таинственная женщина прилетела из Вашингтона. Все остальное было лишь прикрытием… И ему стало не по себе…
      — Хочешь знать, почему именно я прилетела? — словно угадала его мысли Лаура, не сводя с него странного взгляда. — И зачем вообще влезла в эту совершенно неинтересную для меня операцию?
      Он пожал плечами, как бы передавая инициативу ей. Она кивнула головой и порылась в своей сумочке. Прошло несколько томительных мгновений, в течение которых Сергей смотрел в окно. А когда взглянул на нее снова, то уставился в черный глазок короткоствольного револьвера. Он недоуменно перевел взгляд с пистолета на рыжеволосую и все еще очень красивую женщину.
      — Тебя некоторые придурки с картинами Тициана готовы сравнивать, а ты…! — укоризненно заметил Сергей.
      — Наверное, ты всегда так много болтаешь! — холодно подтвердила Брайтман. Затем ее голос чуточку смягчился. — И даже сумел уболтать чертову уйму не самых глупых государственных умов. Ты знаешь, некоторые продолжают считать тебя романтиком? Из тех, кто мечтает стать космонавтом или летчиком! Ты, по-видимому, немного опоздал родиться…
      — Я еще вполне мог бы записаться в космонавты… — голос Сергея стал задумчив и немного грустен.
      Этой женщине удалось всколыхнуть в нем видения далеких прошлых лет. Той поры, когда они были обыкновенной американской семьей, когда он часами мог просидеть на поросшем соснами крутом берегу «их» залива в Онтарио, уставившись в тонущий желток солнца и провожая головой светлые бурунные клинья, остающиеся за рокочущими катерами. Когда был жив отец. Когда он не умел хоронить.
      — И убивать.
      Глухой голос Лауры грубо швырнул его в реальность, заставив вздрогнуть от невольного продолжения его мыслей. А может он просто все это произнес вслух?..
      — И я не сумела уловить тот момент, когда из романтика ты превратился в тривиального убийцу! — продолжила Лаура, не сводя с него уродливого револьвера. — Ты предал мечту. Но не только свою, но и мою! Разве так ты представляешь служение Америке?! Убивая без разбора?! Предавая ее интересы…
      — Интересы отдельно взятой страны — ничто в сравнении с судьбой нашей цивилизации! Просто вы, американцы, не…
      — Хватит с меня твоих принципов!! — взвизгнула Брайтман. — И ты — такой же американец, хоть и с примесью этой ублюдской крови!
      — А ты здорово изменилась. — спокойно сказал Сергей. — Не припомню, чтобы мой отец…
      — Каюров мертв. На этот раз…
      — Кто? — прошептал Сергей.
      — Твой бывший начальник по МИДу! — зло усмехнулась Брайтман. — Не знал?
      — А ты? Ты знала?!
      — С недавних пор… — нехотя призналась американка.
      — Он не погиб… — ошеломленно бормотал Сергей. — Мой отец не погиб… Я два года работал с ним бок о бок и ничего не знал… И никто мне…
      — Бедненький! — цинизм настолько сильно изливался из нее, что Сергей просто отказывался узнавать эту женщину. — А стоит это того? Вообще, чего стоит любое знание?! Может, смерти близких и любимых людей? Не отвечай… Я знаю все, что ты можешь сказать мне. Хотя ты не станешь говорить ничего. Я сама прошла через это, только мне было еще труднее… И давай, наконец, покончим с этим. После нашего разговора мне еще многое надо будет сделать в связи с таинственным исчезновением «Змея»…
      Сергей побледнел и похолодел. Какой же сильной должна быть ненависть, заставившая эту женщину нести с собой события туманной давности… Хотя, скорее всего, она преследует свои личные интересы, до которых ему никогда не докопаться — времени не осталось… А смертью сына-«предателя» так удобно и легко успокоить свою совесть!
      А раз так, значит надо действовать… Ее придется аккуратно «завалить» в глазах американцев. Как в джунглях — пожираешь другого, невзирая на родственные отношения, а зачастую, даже в силу их… лишь бы выжить самому… И чтобы кому-то третьему прилепился орденок…
      Казалось, что мысли обретают физическую словесную форму и мельтешат перед глазами. Он совершенно не слышал, что шипела женщина о «Змее», об отце, о его сестре… сестре? Ну да, очень даже может быть. Она же оставила фамилию мужа… Теперь его ответственность удваивается… Черт! Черт!! Его даже не очень интересовало прыгающее перед его глазами черное отверстие устрашающего «сорок четвертого» калибра. Он оценивал последствия СВОИХ дальнейших действий.
      Заметив, он ее совершенно не слушает, Брайтман замерла на полу-каком-то-слове, блестя влажными зубами. Раскрывшиеся было широко глаза, вспыхнули затем совсем уж демоническим огнем и злобно прищурились. Момент истины наступил. Сейчас она назовет жизнь или смерть. Выбор всецело принадлежит ей, свой он уже сделал… Много лет назад… Теперь его старый мир делает ответный шаг, после которого возврата не будет ни для кого!
      Она не использовала свой шанс.
      Свой последний шанс.
      Не меняя выражения лица, Брайтман спокойно нажала спусковой крючок. Как в тире. Без всяких там «Умри, сволочь!», «Прощай, тварь!» и прочих неуместных в этой ситуации нежностей, даже не взведя картинно предварительно курок.
      Она хотела именно убить его, просто и без затей. Своего сына. Своего врага.
      Барабан прощелкнул на следующую позицию. Надо заметить, выдержка у нее была железная. Она не стала недоуменно крутить в руках револьвер, бормотать, мол, ничего не понимает. Нет! Она знала — с револьвером все ДОЛЖНО быть в порядке, она слишком долго готовилась к этому моменту, чтобы с оружием возникли проблемы. Поэтому, даже не задумываясь о причинах первой неудачи, она моментально повторила попытку выстрела. Чик!.. А вот теперь легкая паника в глазах… Чик, чик, чик…
      Уже вся ее фигура выражала отчаяние. Рука с револьвером бессильно обвисла, словно он стал невыносимо тяжелым, плечи ссутулились, скрадывая ее высокий рост, а на лицо опали прекрасные рыжие локоны.
      И опять же она просто приняла все как есть — пистолет оказался пустым, а каким образом, так это сейчас совершенно неважно! В двух шагах находится ее враг, представитель нового мира. Мира без нее! Мира, пугающего для нее и, наверняка, прекрасного для них, этих новых людей… И автоматический пистолет, впорхнувший в руку сразу же после первой попытки, уж точно заряжен под завязку. А поэтому все остальное бессмысленно. Она попыталась разыграть свою последнюю партию, и ее мир проиграл, и никто по обе стороны Атлантики еще не знает об этом. Она — первая…
      Сергей понимал ее так, словно сам был на ее месте. И не было насмешливых издевательств с его стороны, улюлюканья, облегченного хохота и многозначительных фраз. Он ведь тоже был не любителем, а сцена и так слишком затянулась. «Когда ты меня раскрыл?» — «Сразу же, как ты назвала пароль! Количество участников операции, знающих пароль было строго ограничено, и каждого из них выбирал лично я. Тебя в списке не было… А уж то, что „Змей“ — это я, из них знали вообще шестеро, из которых двое — мертвы…»
      Такой диалог мог бы состояться между ними, но его не было. Зачем нужны слова, не имеющие абсолютно никакого смысла… Просто один сумел переиграть другого, и все остальное превращалось в пыль… Даже он не мог с уверенностью ответить, кого он окончательно собрался убить — своего врага или свою совесть…
      Но одно объяснение он ей задолжал. Как умному и опаснейшему противнику. Как профессионалу. Как своей матери.
      — Пока ты платила за кофе…
 

24 августа

11:00

 
      Два человека находились в кабинете генерала Суховлинского. Сам генерал, сквозь переплетенные пальцы взирающий на мир со своего кресла, и вездесущий человек в форме майора ГАИ, расположившийся с фужером коньяка в мягком кресле напротив.
      — Если бы ты только знал, Матвеич, как мне надоела эта форма! — пожаловался «майор», проводя рукой по серому сукну форменной куртки.
      — Ничего, Димыч, на этом твой пленэр заканчивается!
      Березин с интересом наблюдал за своим собеседником, Ежиным Сергеем Дмитриевичем, выступавшим в течении своей долгой оперативной жизни в самых разнообразных обличиях. Стоптав не одну дюжину ботинок в «наружке», после развала Союза нырнул под крыло Суховлинского, высоко ценившего профессионализм Ежина.
      За тягучие годы перестроечных реформ отношения между ними достигли высокой степени доверительности. Совместно разрабатывая тайные операции, эти единомышленники терпеливо ждали своего часа, когда же государству снова понадобятся их услуги в полном объеме. Впрочем, в этом томительном и унизительном ожидании пребывали с девяносто первого все сотрудники госбезопасности, независимо от того, в каком подразделении они трудились и в какой из структур служат сегодня.
      Но в отличие от многих своих коллег, они не «ушли на заработки», не опустились до врастания в криминал, донкихотские понятия чести и достоинства не позволили им работать во вред стране, служению которой посвятили всю свою жизнь, как бы эта страна их ни пинала. Разработав нехитрую философию «У каждого правительства только свое дерьмо, и его надолго не хватает. Страна же стоит отдельно», они терпеливо сносили потоки лживой либеральной грязи, как никто другой зная, от каких порой мелочей и случайностей зависят судьбы не только людей, но и целых правительств. «И ты будешь долгие годы загадочно смотреть на мир человеческий и смеяться над ним в твоем великом и таинственном молчании…» — написанные за многие десятилетия до их рождения, эти слова относились именно к ним…
      — Устал с подопечным? — улыбнулся Суховлинский.
      — Устал. — печально подтвердил Ежин, делая длинный смакующий глоток. — Старею я, Матвеич! Нет былой прыти… А у этого словно шило в заднице — не успеваешь проследить, а он уже на другом конце Союза!
      — России, Димыч… — заметил генерал.
      — Тьфу на тебя! Не трави душу! И без тебя найдутся добрые люди, «россияне»! — насупился Ежин. — Как тогда: только я подвалил к нему на подмогу, а он уж одного вырубил и растворился в ночной тиши!
      — Да ты поэт! — удивился Суховлинский. — Это же надо — «растворился в ночной тиши…» Ну, ничего, как и обещал, можешь снимать эту мышиную мантию и напяливать цивильное!
      — Ах, Матвеич! Дорогой мой человек! — растрогался Ежин, вытирая морщинистой ладонью несуществующую слезу в хитрых глазках. — А может и этого дьявола от меня уберешь?
      — Уберу, уберу! — обрадовал его генерал. — Вот только выполнишь последнюю просьбочку и все!
      Ежин насторожился, рука с коньяком замерла на полпути ко рту.
      — Прошлая твоя просьбочка стоила мне пряди седых волос, бессонных ночей и вышедшего из строя помощника на первых секундах общения с этим террористом!
      — Да ладно, Димыч, нормальный он парень! — посерьезнел генерал. — Немного ветер свищет в голове, но толк будет! Ты-то в его годы небось простым опером еще топал, а его от звезды героя отделяет лишь время прохождения приказа по нашим хитрым извилинам кадров!..
      — Да шучу я! — сдался Ежин. — Люблю я его, как собственного сына… Чего там ты надумал?
      — Не буду долго объяснять всю историю…
      — Можно подумать, когда-нибудь объяснял! — пробурчал Ежин, полуприкрыв глаза и настраиваясь впитать информацию.
      Суховлинский улыбнулся и продолжил:
      — Тут кое-какие обстоятельства сыграли нам на руку, но маленькая корректировочка не помешала бы, для ускорения процесса, так сказать…
      В течение десяти минут Ежин внимательно слушал, не делая при этом никаких записей и не обсуждая слова генерала — дружба дружбой, а все-таки начальник! Если он и удивился, то сделал это незаметно, про себя. Хотя если бы спросили его мнения…
      — Понятно? Вопросы есть? — Суховлинский испытующе смотрел на своего товарища.
      — Все ясно, товарищ генерал! — по-военному ответил Ежин. — Акция запугивания, никаких жертв. Время, место, детали — со всей ответственностью назначаю я. Никого к операции не привлекать. Доклад — лично и сразу Вам.
      — Ладно! — усмехнулся Берзин. — Можете быть свободны, полковник…
 

27 августа

16:20

 
      …— Сергей Владиславович! — насмешливо окликнул Суховлинский — Ладно Вам, упрямый человек! Уж не обижайтесь на старика. Позвольте хоть поздравить с успешным окончанием операции!
      Сергей снова сел и взглянул на ухмыляющегося хозяина шикарного офиса.
      — Угу. — буркнул Сергей. — Змея обмотала кольцами все, что только можно!
      — Я бы употребил слово «обвила». — мягко заметил генерал, свивая в свою очередь пальцы перед подбородком. — Я, конечно, давно ожидал от тебя подобного решения, но… Не так скоро, что ли!
      Сергей насуплено молчал.
      Суховлинский устало потер пальцами виски, отгоняя тревожную мысль о Ежине, больше суток не выходившим на связь. А надо бы. Автономия автономией, но следовало бы ему держать руку на пульсе событий. События стали развиваться совершенно по иному сценарию. И необходимость в проведении всяческих «акций запугивания» отпала. «Оказывать всемерную… предстоящей операции…»
      — Все! — неожиданно жестко рявкнул генерал. — Я Вас никуда не отпускаю. Забыли. Тема пройдена. Для Вашего сведения: час назад правительственный курьер доставил конверт с сургучными печатями, содержимое которого, не буду скрывать, повергло меня в шок…
      А старый хрыч Ежин словно испарился. Как бы не успел натворить чего!
      Генерал наклонился вперед и пошуршал отпечатанными листками. Сергею не было видно их содержания, но Суховлинский вряд ли во время разговора станет отгадывать кроссворд. Поэтому можно предположить…
      — Да, да, именно. — снова угадал Суховлинский, стараясь, чтобы Сергей как можно дольше не замечал его неуверенности. — И много же интересного тут про Вас понаписано. Начиная с Вашей стычки с наемной шпаной и заканчивая женским трупом, идентифицированным как Лаура Брайтман, пятьдесят третьего года рождения, гражданка США, сотрудник ЦРУ, псевдоним «Кларис» и… Ваша мать.
      Глядя на нулевую реакцию собеседника, генерал нахмурился.
      — Она…
      — Да знаю я, кто она! — отмахнулся Суховлинский. — Работали бы с нами с самого начала, обошлись бы без латиноамериканских страстей! Утечку из Вашингтона мои ребята вычислили уже давно, а затем и ее саму… Ты ведь знал, что она два года была любовницей Вествуда? Она-то и подталкивала его к перевербовке, оставаясь при этом показательно примерной американской патриоткой. — глаза Берзина подернулись дымкой, словно он говорил о своем любимом ученике, ставшим первым космонавтом. — А параллельно подминала под себя его бизнес и исподтишка, инкогнито «сливала» тебе информацию о его предательстве.
      Он расхохотался, видя, что подопечного наконец-то проняло.
      — Но почему она не убила меня раньше? — изумился Сергей.
      — Она не является чудовищем, которое ты вообразил. И при всей своей жестокости она не могла потерять сына после того, как потеряла его отца. И тем более она не смогла этого допустить, когда вновь обрела его. Но позже…
 

27 августа

16:00

 
      — Может досидишь до конца сеанса? — сделала последнюю попытку Лена, впрочем зная — ее мужа не свернуть с пути. Если он чего-то наметил, его упрямство сметет все на своем пути. Вот и сейчас, вместо того, чтобы до окончания сеанса поплескаться с ними в бассейне, он заявляет, мол, у него дела неподалеку и спокойно направляется в раздевалку.
      Хотя слово «спокойно» в данном случае неуместно. Она не знала, в чем дело, но видела, Сергей накануне вечером принял некое важное решение. А приняв его, уже не мог усидеть на месте. Вскочил в свой автомобиль и куда-то укатил, вернулся через три часа и радостными воплями носился с сыном по комнатам. Он не стал ничего объяснять ей, а она ничего не спрашивала, зная, когда придет время, она не останется в неведении. Теперь у них не было тайн друг от друга…
      Вот и сегодня, он собрался уже покидать их, хотя до этого обещал провести с ними весь вечер. Ох уж эти мужчины с их серьезными играми…