Главное, чтобы док поверил в ее платежеспособность. А уж деньги-то она соберет! Из-под земли достанет.

— А если я скажу, что меня интересует иная форма благодарности, — ответил доктор и покосился на рот Полины.

Женщина приподняла брови. Она хотела отдернуть руку. Но вовремя поняла, что таким образом сразу даст отрицательный ответ. А ей надо подумать, взвесить, просчитать.

— Что вы имеете в виду? — спросила она уже другим, более холодным и деловым голосом, чем минуту назад, когда говорила о деньгах.

— Вы очень красивая женщина, — печально улыбнулся Рязанцев. — Я предпочел бы, чтобы мы стали друзьями. Близкими друзьями.

Полина все-таки убрала руку и закурила.

— Вы предлагаете мне спать с вами?

Доктор опять усмехнулся:

— Вы очень прямолинейны.

— Да. Не люблю всяческих недомолвок и уверток. Тем более, когда речь идет об оплате.

— Что ж. Если вам больше нравится такое определение, то — да.

Полина затянулась и в задумчивости уставилась на кончик сигареты. Она видела потерянное лицо племянницы и укоряющий взгляд сестры.

Женщина нервно стряхнула пепел на пол.

— Хорошо! Но я начну вам платить, когда увижу конкретные результаты.

Рязанцев жадно изучал ее лицо. Но Полина не поднимала на сидевшего напротив мужчину взгляд. Она думала о деле.

— Когда вы намерены к ним внедриться?

— Завтра, пожалуй, и попробую.

— Хорошо. Ждущие, мне кажется, охотятся на одиноких людей.

— Тут у меня полный порядок.

— Замечательно! Скажите, что потеряли работу, жена ушла, и у вас в душе образовалось что-то вроде дыры.

Рязанцев расхохотался.

— Вы хорошо разбираетесь в мужской психологии. Но врать сектантам не стоит. Во всяком случае там, где это не играет большой роли. Они ведь проверят мою легенду.

— Вы думаете?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда придется сказать правду.

— По-другому, видимо, не получится. Вы не хотите узнать, что я скажу?

— Конечно-конечно.

Обстоятельства жизни этого чудика ее мало интересовали. Но надо же знать, что он собирается рассказать новому Распутину. Вдруг ляпнет какую-нибудь глупость?!

— Работаю психотерапевтом. Живу один. Женат не был. Имею трехкомнатную квартиру, дачу, машину. Ближайшие родственники — двоюродные племянники из Ленинграда.

— Скажите, что вы с ними не очень ладите.

— Я с ними действительно не лажу.

— Прекрасно! Побочные дети?

— Не имею.

— Так. Надо еще объяснить, на какой почве у вас случилось помутнение. А то создан образ благополучного человека, и вдруг ему якобы некуда податься, кроме секты.

— Вы знаете, Полина, у нас очень много людей, вполне нормальных, которым в минуту горя просто не на кого опереться. На них-то и охотятся всякие шарлатаны. Вы вот — очень сильная женщина. Но и вам понадобилась моя помощь.

— Да! — вспыхнула женщина. — Но не психологического плана. Я никогда бы не стала плакаться чужому мужику в.., свитер. Мы просто заключили сделку. Например, я покупаю холодильник, потому что сама не могу его сделать. Тут точно такая же ситуация. Один к одному.

— Вы удивительная женщина!

Слова звучали совсем не как комплимент, и Полина еле сдержалась, чтоб не поставить гостя на место. Нет. Теперь ему надо улыбаться. Нужно принимать вид слабой растерянной дурочки. Да еще и раздвигать ноги, когда захочет док.

Полина захлопнула дверь за Рязанцевым и прямо рукой стерла помаду. «Вот ты и стала шлюхой», — пронеслось в голове. Словно придурок, звонивший ночью, знал о ней то, что для самой женщины еще являлось тайной.

Полина уже несколько минут грохотала в дверь дома Дергунова. Женщина неоднократно убеждалась в верности пословицы: скупой платит дважды.

Надо было сразу предложить выжившему из ума старику рублей двести, и, возможно, его помутненный рассудок прояснился бы. Обычно дензнаки творят такие чудеса, что никакому Кашпировскому не под силу. Полина снова заколотила в дверь, и тут она, наконец, отворилась. На пороге возник Иван Николаевич в грязной рубашке и с бессмысленным взглядом запуганного ребенка.

— Здравствуйте, — приветственно улыбнулась Полина, приготовившись объяснить хозяину причину своего неожиданного возвращения.

Однако тот опередил ее и промямлил:

— Вы насчет покупки дома?

— Я-а-а… Да, — с неприятным чувством гостья поняла, что старик не узнает ее. — Вы меня не помните?

Дед бросил на женщину косой, какой-то смытый взгляд и обронил:

— Не имею чести.

Эта претенциозная фраза явно из далекого нормального прошлого Дергунова смешно и жалко прозвучала из уст сегодняшнего Ивана Николаевича, — опустившегося, забитого.

— Ну как же! Вас ведь зовут Иван… — женщина сделала паузу, ожидая, что хозяин сам закончит фразу.

— Иван… Да… Иван Иванович.

У Полины вытянулось лицо.

— Так я посмотрю дом, Иван… Иванович.

Женщина сделала шаг вперед. Однако хозяин не двигался. Смотрел в сторону.

— Приезжайте к двум, — прогнусавил хозяин. — Придут брат и сестра.. Они все покажут.

Полина вспомнила «линялые» лица молодых опекунов деда. Усмехнулась про себя: брат и сестра. Метят в кровные родственники, сволочи.

— Мне надо сейчас Я очень спешу, — предприняла новую попытку наступления Полина.

Однако Дергунов проявил неожиданную твердость. Он не двинулся с места и повторил:

— В два часа.

При этом взгляд его стал злым и подозрительным. Видимо, братья хорошенько вбили в голову старика, чтобы он в их отсутствие не смел впускать в дом посторонних. Полина вздохнула и извлекла из сумочки две сотенные бумажки. Держа их в правой руке, как приманку, женщина медленно, настойчиво проговорила:

— Я вам заплачу, если вы пустите. Двести рублей, — она пошуршала сотенными. — Я только посмотрю дом и уйду.

Тусклый взор старика обрел живость. «Ну вот, — удовлетворенно улыбнулась Полина, — великая сила денег». Дергунов протянул костлявую руку и вцепился в желтые бумажки. Одновременно женщина сделала шаг вперед и полувопросительно сказала: «Я зайду?» Дед, разглядывая деньги с таким любопытством, словно давно не держал их в руках, посторонился. Полина зашла в дом и, удивленная, остановилась. За время ее недолгого отсутствия он несколько преобразился. Полы чисто вымыты, с мебели исчезла вуаль из пыли. На столе в простенькой рамочке стоит фотография женщины с волосами, вытравленными перекисью водорода. Наверное, жена. Скорее всего — покойная. Надеясь, что воспоминания о ней разбудят на некоторое время разум старика, как минуту назад его малость прояснили деньги, Полина проворковала:

— А это ваша супруга?

Дергунов мельком взглянул на снимок и безразлично кивнул. Словно гостья спросила: «А это ваш стул? Ваши тапки?» А ведь, наверное, как раз тоска по умершей жене загнала его в западню секты. Старик опять посуровел. Возможно, уже забыл о том, что любопытная женщина с быстрым внимательным взглядом купила право на вход. Полина затараторила, опасаясь, что ее вот-вот выставят вон:

— Значит, решили домик продать. А сами куда же? Где жить будете? В доме престарелых?

— В обители.. В обители., избранных.

Полина чуть не рассмеялась, но, взглянув на старика, вздрогнула. Видимо, обитель избранных была для него так же реальна, как существование пивнушки напротив и притулившегося к ней ларь ка по приему стеклотары. Как бы выведать у деда адрес этого благословенного места?

— Вы переедете к Новому Учителю? — поинтересовалась Полина и, пытаясь продемонстрировать свою осведомленность и тем вкрасться в доверие к старику, добавила:

— К этому, с бородой.

Лицо Дергунова посветлело:

— Если он явит.., явит милость и соблаговолит видеть меня.

Хозяин говорил медленно, останавливаясь, словно вспоминал слова из едва знакомого ему иностранного языка.

— И когда же, Иван Николаевич… Простите, Иван Иванович, вы отправитесь в обитель?

— Как дом продам.

— Не боитесь на старости лет без крыши над головой остаться?

Дергунов ничего не ответил. Бессмысленно перекладывал с места на место замусоленную диванную подушку, свитер с протертыми локтями.

— Сколько вы просите за дом?

— В два часа придут брат и сестра, — снова затянул старик.

— А деньги им отдавать?

— Угу.

— Иван Иванович, — снова попыталась достучаться до его сознания Полина, — деньги-то за дом братья вам не отдадут.

— Конечно, — кивнул старик.

В его голосе не слышалось ни недовольства, ни упрека. Одно покорное равнодушие. Словно Дергунов напрочь отгородился от своего безрадостного настоящего и туманного будущего.

Полина с тоской осознала, что уперлась лбом в стену. Двести рублей потрачены зря. Без всякого сомнения, они перейдут в потные лапы Роди и его бесчестной компании. Старик впал в младенческое состояние, и братья ловко манипулируют беднягой.

Что его ждет дальше? Работать — у Дергунова сил уже нет. Он даже рекламные листочки раздавать не в состоянии. Зачем Новому Учителю такая развалина? Это следует выяснить Рязанцеву. Доктор запретил Полине звонить ему. Сказал, что сам с нею свяжется. Мол, так надо для конспирации.

И хотя женщина считала подобные мелочи излишними, все же подчинилась.

«А вот племяннице, к счастью, можно позвонить в любое время. Жаль только, что она продолжает молчать и дуться», — подумала Полина, набирая знакомый номер. Однако телефон не отвечал. «Отключили!» — выдохнула женщина. Теперь братья полностью изолировали девушку от негативного влияния тетки. Надо срочно найти Николая. Настало время собрать свою маленькую армию и противопоставить ее ждущим.

Из треста «Гефест» Николай ушел пару месяцев назад. Возможно, кому-нибудь из дружков он оставил адрес новой работы. Полина неоднократно убеждалась в том, что в сегодняшней жизни деликатность — вещь бесполезная и даже вредная. Вот постеснялась спросить у зятя, куда он направляет свои стопы — теперь страдает. Пощадила его мужское самолюбие, хоть и почувствовала неладное: уж больно Николай, сообщая новость по телефону, мялся и мычал. Нет! Не стоило ей юлить:

«Место хоть стоящее?», а выпалить ему прямо в лоб вопросом: «Где и сколько будешь получать?»

Полина постаралась придать хмурому лицу приветливое выражение и спросила заискивающим голосом заголенную снизу и сверху секретаршу:

— Девушка, у вас в «Гефесте» два месяца назад работал Николай Полунин…

Девица прервала ее излияния:

— Он полгода назад уволился.

У Полины вытянулось лицо, но она тут же собрала его в любезную мину.

— Э-э-э. Возможно. Мне его нужно найти. Очень.

Не подскажете, с кем Полунин тут дружил?

— Что я вам? Справочное бюро? — вытаращила секретарша глаза, обведенные черным карандашом.

Полина дернулась. Она не любила и не умела просить. Хамов же обычно останавливала жестким замечанием-предупреждением: смотри, чтобы самому не досталось. Однако сейчас нельзя выходить из роли смиренной просительницы. Полина достала из пакета и положила перед девчонкой коробку дорогих конфет.

— Это вам к чаю.

Секретарша скосила глаза и все таким же недовольным голосом процедила:

— Вроде он с Паниным Иваном Сергеевичем водился. В гараже его поищите.

— Спасибо, — подскочила Полина. — Такая добрая, такая красивая, такая яркая девушка!

Больше она ничего добавить не решилась и ушла с легким чувством неудовлетворенности.

В гараже бестолково суетились мужики.

— Скажите, где Ивана Панина найти? — спросила Полина одного из них.

Тот долго молчал, словно раздумывал, сообщать ли незнакомой симпатичной бабенке о местонахождении товарища. Наконец кивнул в дальний угол:

— Вон там «Газель» видите? Это он.

Полина отправилась к белому «гробу». Так недовольные жители Старого Бора окрестили маловместительные «Газели», которые в одночасье вытеснили на городских маршрутах более дешевые и удобные автобусы.

— Иван Сергеевич?

— Ну? — поднял на нее недобрые глаза мужик.

— Я ищу одного человека, — затараторила Полина, — вашего друга — Николая Полунина.

— Ну? — повторил мужик.

— Не подскажете, где он сейчас работает?

— А вам зачем?

Хорошенький вопросик!

— Дело в том, что я его родственница. Сестра жены.

Лицо мужика стало еще более хмурым. Видимо, подлец Николай наговорил дружку всяких гадостей о свояченице.

— Не знаю, где он, — буркнул Иван и занялся железным россинантом.

— Мне очень нужно его найти, — не отступала Полина. — Дома Николай не ночует.

— У бабы небось, — бросил Панин, звякая инструментами.

— Ну что вы говорите! У какой бабы?! У него жена-умница год назад умерла. Дочке восемнадцать лет.

— Хм, — покрутил головою Иван, старательно закручивая какую-то гайку.

— И потом, Николай не такой. Я его сто лет знаю. Это недоразумение недоразвитое…

Полина, почувствовала, что несколько увлеклась, и приостановилась.

— Понимаете, Николай сейчас дома нужен.

У его дочери — беда. Настоящая.

— Какая? — поинтересовался собеседник, не отрываясь от работы.

Разве это так сразу объяснишь! Беда, что Света попала в дурную компанию, что собирается замуж за мерзкого Родю, что искренне ненавидит Полину.

Но как рассказать об этом чужому хмурому мужику в шумном гараже? И женщина произнесла только хриплым голосом:

— Она ушла из дома.

— Следить надо, чтоб не уходили, — равнодушно отозвался водила.

— Ну вот, — нажала Полина. — А Николай неизвестно чем занимается. Может, он куда на заработки подался?

— Может, — в голосе просто бездна равнодушия.

Внутренности железного «коня» интересуют Панина намного больше, чем судьба дочери закадычного дружка.

— Да послушайте! — не сдержавшись, Полина ударила кулаком по крылу маршрутки.

Иван тут же утратил спартанское спокойствие и заорал:

— Ну ты, сука! Пошла отсюда на х…!

На них мгновенно уставилось несколько пар глаз. Раздался смешок. Полина густо покраснела, жалея, что не обладает достаточной силой, чтобы хорошо съездить по наглой морде напротив. Стиснув зубы, она выбралась на свежий воздух. Мысли состояли из стандартного набора нецензурных выражений. Женщину догнал какой-то сутулый мужичонка и, оглядев ее жадным веселым взглядом, хохотнул:

— Досталось от Вани — Взрыв-пакета?

— Просто сволочь! — отозвалась Полина. — Я только спросила, где теперь работает Николай Полунин. Вот и все.

Мужик снова хохотнул, словно в том, что ее послали, заключался особый повод для веселья.

— Полунин? Говорили, он в «Каменщик» подался.

— А что это такое?

— Фирма, — мужичонка сделал ударение на последнем слоге. — Строительная. На Павлуновского.

Полина с облегчением вздохнула И понеслась на Павлуновского. Однако среди работников «Каменщика» Николая Полунина не оказалось. Страшное слов «пропал» незаметно проникло в сознание Полины и потихоньку начало там обживаться.

Зазвонил мобильник. Рязанцев приглашал ее прийти к нему завтра в «Альбину». Полина немного приободрилась: возможно, грустный экстрасенс уже нашел чудодейственное средство, способное вернуть Светлану.

— Есть что-то новое? — с надеждой спросила женщина, нежась в объятиях удобного черного кресла.

Механически Полина отметила, что они с Рязанцевым до сих пор на «вы» и переходить на более близкую форму общения пока не стремятся.

— Постигаю мудрость ожидания. Посетил сходку братьев.

— А кроме?

— Беседовал с вашей племянницей.

Полина напряглась:

— Как она там? Бедная девочка! Эти шарлатаны совсем ее замучили.

— Честно говоря, она не показалась мне бедной и замученной. Более того, насколько я понял, девушка искренне верит, что братья любят ее.

Полина скривилась:

— Они запудрили глупышке мозги!

— Да. Конечно.

— Эти преступники!

— В плане морали они, возможно, таковыми и являются. Но с юридической точки зрения ваше утверждение весьма спорно.

— Я уверена, что только на первый взгляд у ждущих порядок, вера и любовь. А если копнуть поглубже, найдешь заветный клад.., для Уголовного кодекса. Много у них там этих.., овец?

— Вы имеете в виду братьев и сестер?

— Именно.

— В особняке на Охтырской проживает около тридцати человек.

— Ого! Большая обуза. Всех надо накормить, напоить, да еще и в постоянном подчинении держать.

— Ну тут Новый Учитель вовсю использует передовой сектантский опыт человечества. Пища исключительно вегетарианская. Утром и вечером что-то вроде богослужений. Все вместе по два часа повторяют тексты, сочиненные НУ. Обстановка, конечно, создается соответственная: свечи, полутьма, траурная музыка. Кстати, молодым людям рекомендуется в разговоре с неуверовавшими читать про себя молитвы. Возможно, поэтому у ждущих такой отстраненный взгляд. Мне показалось, они на полном серьезе считают, что секта — лучшее место на земле. Заповедник нравственности.

— Какие глупости! Чему они верят?! Что толстый догматик с бородой перевернет для них небо и землю? Это же очевидный примитивизм!

— Очень часто сложное кажется простым.

— Это слова, доктор! Зыбкие, обманчивые слова! Вы-то привыкли ими орудовать. Вам для работы надо. Ну зачем какому-нибудь старику капуста на обед и обещание благодати, если он, все еще в состоянии позволить себе котлету?

— — Старику? Среди ждущих люди исключительно молодые, до 40 лет. Самый трудоспособный возраст.

— Как? Но я точно знаю, что в секте состоят и пенсионеры.

Полина рассказала Рязанцеву об Иване Николаевиче, его намерении продать дом и переселиться к избранным. Доктор покачал головою:

— Тут что-то не так!

— Может, у ждущих есть еще крыша?

— Сомнительно: расходов много два дома содержать.

— Меня еще вот что интересует. Этот учитель — новый Распутин или как там его…

— Отец Анастасий.

— И имя-то какое идиотское выбрал!

— Зачем вы так? Анастасий в переводе с греческого означает «воскресший».

— Да? Это что ж? Выходит, всем «секстантам» надо предварительно выучить еще и греческий, кроме молитв? Свихнуться можно! Впрочем, я о другом. Этот Анастасий Распутин какой-то очень уж недалекий. И говорит мужик вроде гладко, но без подъема. В общем, не фонтан! Ну не верю, хоть убей, что он такую сложную систему разработал.

Мне кажется, там мать Роди всем заправляет.

— Она, конечно, занимает в секте особое место.

Но насчет руководства… Я бы не сказал.

— И все-таки понаблюдайте за ней по возможности. Как они вас, кстати, встретили?

— Сперва настороженно. Но после того как я внес тысячу рублей в подтверждение серьезности моих намерений, посмотрели более благосклонно.

Однако никто со мною, конечно, не откровенничает.

— Ваш испытательный срок может растянуться на месяцы, — уныло произнесла Полина.

— Постараюсь, насколько это в моих силах, его сократить.

— Интересно, как они собираются вас использовать? Неужели пошлют раздавать рекламные буклеты?

— Я принесу братству больше пользы, занимаясь своим делом. Да будет вам известно, ждущие отдают почти весь свой заработок в «общак». Причем совершенно добровольно. Так что состава преступления в этом нет.

— Самое главное, доктор! — с чувством воскликнула Полина. — Чуть не забыла…

Валерий Иванович посмотрел на женщину внимательным, пытливым взглядом, точно что-то очень ждал от нее.

— Родя на Охтырской живет?

— Нет, он пользуется привилегией приходящего брата.

— Очень вас прошу, узнайте мне адрес негодяя.

— Я вам его сейчас назову. Советская, 97. Вчера его мамашу туда подвозил.

— Доктор! Вы просто чудо! — заулыбалась Полина.

Почему-то от этих ее Слов глаза Рязанцева сделались еще грустнее.

Полину встревожило утверждение доктора, что на Охтырской стариков нет. Куда же их тогда девают? В памяти всплыли слова Щеглова: «Он что-то говорил… О стариках… Их убивают. — Кажется».

Надо все-таки втемяшить в голову Дергунову, чтобы не продавал дом. Но это такая сложная задача!

Полина посмотрела на часы. Нет. Не сегодня! Она устала. Ей надо отдохнуть, попытаться найти нужные слова. Приготовиться.

Кто-то из высоколобых мудрецов заметил: иногда промедление преступно, а порой и вовсе подобно летальному исходу. Когда на другой день Полина постучала в двери знакомого домика на Урицкого, ей открыл здоровенный мужик с сонными тюленьими глазами.

— Ивана Николаевича можно? — на всякий случай спросила гостья.

Но еще до того, как заспанный тюлень открыл рот, женщина поняла, что сейчас услышит.

— А он тут больше не живет.

— Уже продал?!

— Да.

— Куда же он уехал?

— Я почем знаю. Он мне что, родственник? Всю мебель пооставил. Теперь на мусор вывози. Траться.

— Что? Совсем ничего с собою не взял?

— Почем я знаю! Взял или не взял. Возись теперь с барахлом!

Полина еще несколько секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь. Страшное предположение, подтверждаемое новыми фактами, набирало силу.

В крохотном палисаднике перед соседним домом самозабвенно «колдовала» бабуся. Время от времени она поднимала голову от пакетиков с семенами и с живым любопытством посматривала в сторону Полины. Женщина подошла к ней и поздоровалась:

— Вот пришла к Ивану Николаевичу, а он, оказывается, дом продал.

— Этому мордовороту?

— Ему. А сам съехал…

— Вчера. В одиннадцать вечера. Прямо, как сбегал. С этими, из собеса.

Полина хотела поправить: «Из секты». Но вовремя прикусила язык: вдруг старушке не понравится, что ее информация подвергается сомнению.

— Они его под руки вывели, в машину усадили и погнали.

— А вещи? Вещи когда вывезли?

— Этого я не видела. Врать не буду.

— Но, может, Иван Николаевич с собою хоть что-то взял?

— Да нет. Говорю: под руки Вели. Я еще подумала: не выпил ли старик лишку, прощаясь с родным гнездышком?

— А он вам не говорил, куда уезжает?

Старушка рассмеялась.

— Кто сейчас особо откровенничает? Прошли те времена! А Иван Николаевич, как его Нина умерла, совсем нелюдимом стал. Так что врать не стану: не знаю, где он теперь.

Полина вздохнула. Ей очень не хотелось это делать. Но совесть подняла змеиную головку и зашипела: «Прозевала! Пропадет теперь дед!» Подгоняя саму себя, женщина отправилась в милицию.

В дежурке она несколько минут препиралась с не хотевшим ее пускать хамовитым стражем. Наконец тот вызвал прямоугольного сыскаря. Зато Егорычев, увидев Полину, просиял. Видимо, понадеялся, что она сейчас облагодетельствует его ценными сведениями о гибели Юдина. Провел в кабинет, усадил на неудобный облезлый стул. Полина поспешила разочаровать парня:

— — То, что я хочу рассказать, имеет отношение к гибели Володи. Но как бы косвенное. Юдин незадолго до своей смерти встречался с Иваном Николаевичем Дергуновым. Дед на улице Урицкого жил.

Мне кажется, со стариком беда случилась. Его под свою опеку взяли шарлатаны из секты «Ждущие Обретения». И вот я узнаю, что Иван Николаевич продал дом и уехал в Неизвестном направлении.

Без вещей.

— Дом он сам продал? Его никто не принуждал? — уточнил Егорычев.

— Видимо. Но…

— Тогда все по закону. К тому же Урицкого — это не наш район. Вам надо в отделение на Золотую.

Да! А там сидит такое же пустоглазое равнодушие, к которому еще надо пробиться.

— Послушайте! Это не первый случай. Вот еще.

Крюков и Дудкина, тоже пенсионеры, сперва в секте состояли, а потом исчезли. Да вы запишите!

Я адреса продиктую.

Егорычев хмыкнул, но все-таки что-то пометил себе в блокноте.

— Юдин следил за ждущими. Володя утверждал, что они убивают одиноких стариков. Возможно, что и наезд на парня — дело рук «секстантов».

— Ах, вот вы куда клоните! Но тут вы, Полина Александровна, заблуждаетесь. Человека убить не так-то легко. Да и труп не иголка — в стог сена не засунешь. А вы аж массовые убийства напридумывали!

Будет вам известно: Юдин водил компанию со всякими отморозками. «Травкой» баловался. Так что, как вы остроумно выразились, «секстанты» здесь абсолютно ни при чем.

Полина покраснела. Даже и не заметила, как переделанное слово сорвалось с губ! И, кажется, только оно вызвало эмоции у следователя. Полина с неприязнью посмотрела в бесстрастное лицо напротив. Черты его правильные, тонкие. Но Еторычева нельзя назвать красивым. Чувствовалось, что сердце сыскаря уже тронула сухость, которая с годами только вырастет.

— Значит, разбираться не будете?

— Мы все проверяем. Даже когда параноики звонят, ботинки бьем. Работа у нас такая.

Кажется, сейчас Егорычев стремился отплатить женщине за ее обычные насмешки той же монетой.

Из милиции Полина вышла с ясным ощущением, что потерпела фиаско. Правоохранителям на ждущих, так же как и на исчезновение стариков, — плевать. А «секстанты» скоро и неизвестного деда с улицы Космонавтов погрузят в машину и увезут в.., обитель мертвых. А если?.. Женщина двинулась к собесу. Надо помешать братьям. Если рядом с несчастным окажется настоящий опекун, ждущим придется отступить. Не станут они творить свои черные дела при свидетелях.

Постучавшись, Полина зашла в уютный кабинетик Капитолины Юрьевны. Здесь ничего не изменилось. Только на столе в тонком стакане красовались теперь густо-голубые подснежники. Капитолина Юрьевна встретила посетительницу милой тихой улыбкой.

— Здравствуйте. Вы у меня, кажется, уже были. Разыскивали…

— Дудкину.

— Точненько. Нашли?

— Да. То есть не совсем.

— Не совсем?

— Она уехала. Но… Вы знаете, у меня дурное предчувствие. То есть не предчувствие… Я точно знаю, что с пенсионером Дергуновым случилась беда.

— Почему вы так решили?

Взгляд собеседницы стал внимательным, заинтересованным.

— А вот послушайте.

Полина пересказала загадочную историю старика, не знавшего точно своего отчества. Закончив, она приготовилась отражать недоверчивые аргументы и насмешливые выпады. Однако Капитолина Юрьевна быстрым движением поправила высокую прическу и озабоченно покачала головою.

— Да, старики действительно становятся легкой добычей для всяких шарлатанов. Особенно сейчас.

Цены на коммунальные услуги взлетели. Газеты полны объявлений: обеспечим вашу старость. А кто проверял порядочность этих фирм? Вы в милицию не обращались?

— Ходила. Но там сказали: это не наш район.

А подумали: шла бы ты подальше.

Капитолина Юрьевна снова покачала головой:

— К сожалению, этому… Как вы сказали? Дергунову?

— Да.

— Ему мы уже не поможем. Вот если бы вы пришли раньше.

— Я и пришла.

Капитолина Юрьевна в недоумении уставилась на собеседницу.

— Простите. Я, наверное, говорю сумбурно. Просто очень устала от своих и чужих проблем. Дело в том, что ждущие обрабатывают еще одного деда, Его фамилия мне не известна. Адрес я знаю — Космонавтов, 43.

— А вот тут мы постараемся помочь, — оживилась Капитолина Юрьевна. — Имя пенсионера выясним и попробуем уговорить его написать нам заявление. Я лично займусь этим завтра же. Наши социальные работники — люди порядочные и ответственные. Так что, надеюсь, проблему мы решим.

На душе у Полины потеплело. Неожиданную посетительницу с ее историей об исчезающих стариках Капитолина Юрьевна не отпихнула в сторону, как груду пропыленных бумаг. Специалист собеса пообещала то, что Полина безуспешно пыталась добиться и от доктора, и от милиции: конкретную помощь. Теперь за космонавтского старика, попавшего в лапы сектантов, можно быть спокойной.

На квартире Полину дожидалась Лида, которая по просьбе постоялицы привезла ключи от гаража.

— Ну ты, подруга, весь день пропадаешь! Расскажи хоть, что у тебя случилось.

Полина остерегалась делиться с Алтуниной своими проблемами. Та по-дружески поведает о них кому-нибудь еще. И пошло-поехало — колесо обозрения.

— Света с плохой компанией связалась.

— Это обычные дела. У меня Анжелка подрастает, и я за нее очень беспокоюсь. Курит уже вовсю, негодяйка. — А как у тебя на личном фронте? — поинтересовалась Лида.

— Без перемен.

Полина не добавила, что главный фронт всех женщин уже давно ее не интересовал.

— Ничего. Ты молодая, интересная. Может, найдешь еще свою судьбу.

— Ну что ты говоришь! — взорвалась в конце концов усталая Полина. — Можно подумать, что без мужика у женщины и судьбы нет. Зачем он мне? Объясни! Для постели я себе еще в состоянии найти. А так… Нет ни одного дела, которое женщина не могла бы сделать без помощи мужчины. А вот сильный пол без слабого ни на что не годен.

Лида засмеялась.

— Ты у нас женщина современная. А я без мужика счастья себе не представляю, — и тут же перескочила на другое. — Ну ты подумай, мой охламон себе чуть бабу не завел. Хорошо Катька Снегирева их Вовремя вычислила. Что было! Я хотела даже к бабке ехать. Есть тут мастерица, по фотографии лечит. Я давно поняла: чем у мужика жизнь спокойнее дома, тем сильнее его на приключения тянет. Приходится теперь козлу старому искусственно создавать проблемы, чтоб на работе о сломанном Кране думала не о том, какой формы задница у секретарши.

— Вот это да! Я Витька примерным семьянином считала.

— Таких нет, — уверенно заявила Лида. — Один только день последи за мужиком и столько открытий сделаешь…

Мысль мудрая. Полине давно уже пора сосредоточить свое внимание на темной личности, настырно лезущей к ней в родственники. Тем более что расследование прочно зашло в тупик. Дергунова неизвестно куда увезли. А старика с улицы Космонавтов теперь возьмут под опеку соцработники. Так что следить Полине больше не за кем, кроме пай-мальчика в старомодном джемпере.

Женщина позвонила в авторемонтную мастерскую: «Поменять колеса и перекрасить. Да. В серый цвет». Полина терпеть не могла всякую мышастость. Но никуда не денешься! Надо маскироваться. Голову она повяжет шарфом и купит большие, в пол-лица, тонированные очки. Авось племянничек не сразу опознает тетушку в таком прикиде.