– Удобно, когда поставить себя на твое место проще простого, да?.. Да пойми, наконец, это не шутки!
      Он впервые за все это время повысил голос.
      – Лерц засел в Сердце Орла – это рубка в центре флагмана, но по сути – отдельный корабль с безразгонным телепортатором и таким щитом, что даже всем флотом его не продавить и за час. Не учитывая, конечно, что он давно успеет раствориться в воздухе – а если он сбежит, эта операция ни черта не стоит, все развалится. Поэтому Яано ведет меня туда с одной церемониальной шпагой и парализованными руками. Людей он может взять немного, чтобы не навлечь подозрений – а у Лерца там три десятка лучших бойцов из «старой гвардии». Переманить их невозможно – они с адмиралом не первый десяток меняют вместе, и половина их скелетов в шкафу – общая. Справиться с ними силами моего «конвоя» получится вряд ли – да и не собираюсь я рисковать. Поэтому Яано оставляет меня и уходит. Все, что у меня есть, – это крохотный шанс, что Лерц сломается, когда я сообщу ему, что флот наш. К сожалению, этот шанс – единственный, и я собираюсь его использовать. И все, что я хочу знать, входя туда, это то, что ты сделаешь так, как я сказал.
      Я сжал кулаки, потом медленно опустил их на столешницу. Выдохнул.
      – К сожалению, единственный путь не дать тебе сдохнуть – это убить тебя самому. Меня такой вариант не устраивает…
      Он расслабленно улыбнулся.
      – Принимаю это за торжественную клятву и позволяю себе быть спокойным. Брось, Тим, ты просто еще не разглядел всех плюсов своего выигрыша. А один ты не останешься – есть еще Эммади и твой Кустик… Черт, ну и угораздило же тебя влюбиться! Ни за что бы ни подумал, что вы с ней… Нет, это вне моего понимания.
      Я усмехнулся.
      – После того как мы сейчас выяснили, как замечательно сходятся во мнениях абсолютно идентичные личности, я боюсь предположить, как вы уживаетесь с Оми.
      – Вот и выяснишь на своей шкуре.
      Я сплюнул на пол и молча вышел. Ей богу, лучше бы я был сиротой.
 
      – Ребята, позвольте вам представить милорда Тима.
      Все присутствующие в рекреационном зале повернулись к нам. Около двадцати человек – и ни одной кислой физиономии. Похоже, все здесь следовали уже оформившейся традиции маяться дурью перед решающим боем, из которого можно и не вернуться.
      – Тим, тот, что сейчас стягивает с себя проигранную рубашку, – это наш уважаемый капитан первого ранга Яано Мелио, лучший пилот Империи. Если хочешь приодеться – предложи ему сыграть в карты. Он не выиграл еще ни одной партии. Правда, тебе придется учитывать его специфический вкус…
      Это был тот самый парень, которого я видел, когда только пришел в себя – высокий, статный блондин с длинными вьющимися волосами – настоящий бисёнен. Специфический вкус в выборе одежды на данный момент выражался в просторной «парусной» рубашке с кружевными манжетами и высоким воротником. А также – в узких атласных штанах, подвязанных широким поясом, что добавляло ему еще больше сходства с классическим биши. Рубашки, впрочем, он уже лишился и теперь демонстрировал всем болтающиеся на татуированной груди серебряные амулеты, увлеченно объясняя значение каждого сидящей рядом девушке лет тридцати.
      – Прекрасная миледи, которой он сейчас вешает лапшу на ее не менее прекрасные ушки, – Сара, специализируется на координации телепортационных переходов и потакании маленьким слабостям сильного пола.
      Девушка слушала красноречивые объяснения «первого пилота», открыв рот и хлопая ресницами. На секунду она отвлеклась и подмигнула мне. Я в ответ успел лишь нелепо помахать рукой.
      – Тот коренастый парень, что толкает Яано в бок и бесконечно ворчит, – Шон. Техник, в прошлом – старатель. Не обращай внимания на его угрюмость – это лишь способ спрятать подальше в бороду свою бесконечно добрую наивную душу и никому не показывать.
      Шона я тоже видел в рекреационном зале вместе с Яано, но дальше шли абсолютно незнакомые лица. Я порадовался тому, что они переоделись в «парадное» для этих посиделок – будь здесь двадцать человек в униформе, я бы вряд ли их различил.
      – За этим столиком компания наших штурмовиков – можешь звать по позывным: «Чили», «Нотариус», «Старбак». Более тридцати боевых операций – ни одной царапины. Не везет ребятам.
      Я зачем-то поклонился и похвастался.
      – А мне ногу отрубили. Пия… В смысле, вот он и отрубил.
      Ткнув Мона под ребро, я присоединился к общему гоготу. «Нотариус» оторвался от складывания огромного оригами из старого призывного плаката, отстегнул от пояса термостек и умоляюще посмотрел на Мона. Насколько я заметил, с оружием из всей компании не расстались только оперативники…
      – Можешь и мне, а? Ну, пожалуйста, хоть маленький кусочек. До сих пор не в курсе, как медблок изнутри выглядит.
      – После боя – хоть обе до бедра.
      Я воздел руку к потолку и вкратце рассказал невезучим, что они упустили. Особенно я упирал на описание Гурий Медблока – стараясь, чтобы ни Сара, ни остальные присутствующие леди меня не слышали. Потом я описал процесс выписки, вознесение эргономического больничного трона к расписанному лично Гиппократом потолку, торжественное падение ниц перед экс-больным обнаженных медсестер и, наконец, ритуальное сожжение базис-компьютера медблока, чтобы задобрить ниспославших здоровье богов – Глюкозу, Лактозу и… на этом моменте мне в висок прилетела игральная фишка. Учитывая, что Эммади швырнул ее из противоположного угла зала, не экономя силы, это было больно. Я погрозил ему пальцем, но дозволенные речи благоразумно прекратил.
      «Чили» заметно погрустнел и теперь задумчиво приглаживал пятерней свою синюю шевелюру. «Старбак» остался равнодушным – он был вторым увиденным мной на базе архоттунцем, и человеческих эмоций был чужд. Пришелец, похожий на исхудавшую костяную таксу, заинтересованно обнюхивал сотворенные «Нотариусом» оригами и восхищенно поглаживал костяные наросты на груди. Особенно таксе нравились журавлики.
      Потом мы с Моном, выпятив грудь, прошествовали к стае «младлейтов» – семерым молоденьким девушкам, выполнявшим функции мелкого обслуживающего персонала, секретарш и прочих «пойди-принеси»… При них, кончено, Мон обозвал их должности куда витиеватее, чуть ли не сравняв их по рангу с командором базы. Девушки захихикали. Мы с Ти-Монсором разыграли проверенную сценку «Да что я, вот мой брат», без конца превознося друг друга, что в нашем случае являлось чистой воды самохвальством. Когда Мон дошел до строчки «в отличие от меня, мой братец знает наизусть все истории мира», стайка как по команде раскрыла рты и начала упрашивать меня развлечь их какой-нибудь историей. Я влез на стол и с каменным лицом завел свое «давным-давно».
      – …И приковали люди Прометея к скале за то, что он принес им цепи и научил приковывать себя к скалам. И прилетал к нему ежедневно орел Гаруда и улетал тоже ежедневно – ибо его гнездо было как раз на той скале. Это было началом дружбы. Но потом явился к скале подлый Геракл о двенадцати геройских грамотах, разорвал цепи Прометея и испортил, дурак, всю сказку…
      Я слез со стола под неуверенные аплодисменты – похоже, понравилось только Мону, да еще Саре, снова поймавшей мой взгляд и едва заметно улыбнувшейся.
 
      Перезнакомив меня со всеми присутствующими, Мон отправился спать. За ним торопливо вышла пара смазливых «младлейтов»… Я всерьез задумался над тем, чтобы картинно потянуться, хорошенько зевнуть и во всеуслышание объявить, что поспать – идея хорошая. Раз уж наше самохвальство сработало… Вспомнив про лежащую в криогене Ванду, я мысленно пожелал ей новых, еще более соблазнительных ног и от идеи «поспать» отказался.
      Вместо этого я ненадолго покинул рекреационный зал и забежал проведать Аарха. Мальчик обнаружился в одном из служебных помещений – они с Диким сидели рядышком на столе, болтали ногами и о чем-то увлеченно беседовали. Я уловил обрывок фразы Ледышки – что-то насчет высших приоритетов, падения в смерть и прочего аарха. Разговор о «смысле жизни, вселенной и вообще» несколько не вписывался в характер замороженного неандертальца. Мне показалось, что он не так прост, как кажется. Впрочем, стоило мне подойти, он заревел привычное «Дикий приветствует тебя, маленький уголек». Это такой намек на «разницу температур». Что ж, Ледышка, каждому свое.
      Я вкратце объяснил им, что мы скоро улетаем. Улетаем без них. Разумные доводы на эту парочку все равно не действовали, поэтому я оставил их при себе. Просто поставил новоиспеченных друзей перед фактом. Сказал, что о них позаботятся люди Ти-Монсора, как только все закончится. Потом мы мило попрощались, и я вернулся в рекреационный зал.
      Немного посидев с «младлейтами», я присоединился к компании картежников. Яано за это время не остался голым только потому, что благоразумно прихватил с собой кейс с одеждой. На данный момент он увлеченно проигрывал одиннадцатую рубашку. Глаза его горели, он нервно теребил карты и вообще выглядел так, будто всерьез надеялся отыграться… Дождавшись окончания кона, я попросил сдавать и на меня – к счастью, игра была древней и мне хорошо знакомой. Проигрывать свою счастливую пижаму я настроен не был, поэтому по привычке поставил на кон все тело. Когда сдали карты, я улыбнулся и начал прикидывать пойдут ли мне кружевные манжеты… Через пару минут я получил шанс это проверить – напялил свежедобытый трофей поверх пижамы и повертелся перед Сарой. Она заливисто засмеялась.
      Через полчаса кейс Яано опустел, и мы решили прекратить игру. Шон пытался напялить на себя восьмую футболку, но борода ни в какую не хотела пролезать в узкий ворот. Сара свой выигрыш аккуратно складывала в стопку на краю дивана – к сожалению, играла она отлично, и ее вещи так ни разу в игру и не пошли. Присоединившийся к нам с десяток конов назад кап-три Ромеро все-таки переоделся в одну из Яановских позерских рубашек, предварительно оборвав ей все кружева. Это зрелище чуть не довело чувствительного эстета до обморока. Пилот бережно подобрал выброшенные Ромеро обрывки и спрятал в кейс. Лицо у него было трагическое настолько, что представлялось, как в полночь он пойдет их хоронить на ближайшем звездном кладбище.
      Оставшись без занятия, наша компания пару минут поиграла в молчанку, потом мы отправили пробегавшую мимо «младлетку» за слабоалкогольными коктейлями – в случае, если мы вдруг напьемся, решено было принять перед боем отрезвитель. После того как мы выпили первые два бокала, беседа стала гораздо увлекательнее. В конце концов я предложил всем резко повысить градус и пить на спор. Все мужественно согласились…
      Уже через полчаса стало ясно, что выиграет Шон. Кроме, разве что, Яано – он заснул на плече Ромеро и теперь что-то нашептывал во сне, пытаясь дотянуться до уха капитана. Ромеро мужественно сносил поведение старшего по званию.
      Мы с Сарой продолжали свои бесполезные старания – но уже по тому, как мы чокались, исход битвы было предугадать несложно. Кто прищуривается, чтобы нацелиться на бокалы коллег, – тот и проиграл. Не щурился один Шон – он абсолютно спокойно вливал себе в бороду все новые и новые порции и нисколько не менялся. Он, конечно, был полноватым, но невысокого роста, поэтому таинственная природа его несокрушимого духа осталась неизвестна. Потом мы поймали Ромеро на шулерстве – он пытался вколоть себе отрезвитель, чтобы продолжить сопротивление. Не заметить, как он долго роется в карманах, потом крутит в руках инъектор и приговаривает: «Сейчас-сейчас», – было довольно сложно. И все-таки его махинации мы раскрыли только после того, как он уронил инъектор, а Сара наклонилась его подать. Ромеро мы свалили на пол и устроили потасовку. Особенно буйствовала Сара – когда она наконец поднялась с измочаленного капитана, все увидели шелковые лохмотья, некогда бывшие Яановской блузой. К счастью, пилот так и не проснулся и этого тяжкого для своей ранимой души зрелища не увидел.
      Решено было воспользоваться инъектором и решать, чем занять себя дальше. Шон от отрезвителя отказался – казалось, у него он был встроен в поджелудочную железу. Придя в себя, мы с Сарой доползли до ванной и побрызгали друг на друга холодной водой. Занятие тут же нашлось. Специалистка по телепортационной связи живо соорудила некое хитрое устройство, и уже через пять минут мы бегали по всему рекреационному залу, обдавая всех струями воды из небольших трубок, телепортирующих воду из ванной. Превратив все помещение в благоприятную для земноводных среду, мы с Сарой стали спасаться от преследования по идеологическим соображениям… Найдя политическое убежище за спинкой дивана с «лейтенантками», мы держали своих гонителей на почтительном расстоянии прицельными выстрелами в лицо.
      Минуты шли, уровень воды в зале поднялся до щиколотки – деться ей было некуда, зал был полностью герметичен. Потом кто-то догадался сбегать в ванную и выключить нам поставку боеприпасов. Толпа, возликовав, начала медленно приближаться. Сара схватила меня за руку, прижала к себе и включила свой гравиген. Мы взмыли к потолку. Толпа разочарованно взвыла.
      В дверях появился заспанный Ти-Монсор со своими очаровательными спутницами. Не успел он сделать пару шагов, как поскользнулся на плававшем в воде оригами. Проявив чудеса сноровки, он зацепился за щиток голографера и, подняв фонтан брызг, замер на нем, как каменная горгулья. Окинув зал молниеносным взглядом, он не обнаружил подлежащих растерзанию врагов и разочарованно слез с насеста. Сара занялась ликвидацией бардака и уже через двадцать минут комната обрела прежний вид – разве что воздух стал посвежее, а подушки диванов забавно хлюпали, когда на них садились.
      Чтобы разрядить обстановку, я схватил выигранный у Яано широкий пояс и предложил играть в жмурки. Наверное, из-за того, что приближение смерти создает в сознании некий электрический заряд, игра вскоре приобрела странный характер. Водящих становилось все больше – парни с халтурно завязанными глазами, зычно хохоча, гонялись за визжащими девушками, натыкаясь друг на друга и долго сии недоразумения разрешая. Я пожал плечами, завязал глаза и погнался за Сарой, время от времени подсматривая.
      Пару раз я растянулся на влажном полу, три раза натыкался на Яано, коего быстро распознавал по звону висящих на груди амулетов, один раз наткнулся пальцами на бороду Шона, что смутило меня куда больше, чем его, – он перенес это стоически. Крякнув, выпил очередной бокал крепкого и вытер рот тыльной стороной ладони. Похоже, для него все еще продолжался конкурс в борьбе с зеленым змеем. Шон продолжал выигрывать даже при отсутствии соперников.
      Наконец я догнал Сару, и мы рухнули на диван. Что делать дальше, я так и не придумал, поэтому некоторое время мы просто лежали и дышали в унисон, потом она стянула с меня повязку и как-то совсем серьезно посмотрела в глаза. Потом нежно обвила меня за шею и притянула к своим губам. Целовалась она так же, как играла в карты, – изящно, уверенно и без иллюзий. Я зарылся пальцами в ее короткие светлые волосы, и мы оба зажмурились, прижавшись напряженными губами друг к другу. С каждый секундой этого странного, остановившегося для двоих времени, мы чувствовали, как утекает в наш поцелуй зудящий электрический разряд, нервное напряжение перед решающим прыжком. Когда я чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза, я больше не чувствовал ни усталости, ни волнения. Ее взгляд тоже выражал полное спокойствие, словно тепло поцелуя переплавило все напряжение в мягкий умиротворяющий свет где-то там, позади взгляда, на горизонте сознания…
      Мы улыбнулись друг другу, сели и не торопясь оправили одежду. Остальные сделали вид, что ничего не заметили.
      «Чили» схватил лежавший на столике гравиген Сары, сгреб ближайшую девушку в охапку и разлегся с ней на стене. Одарив избранницу долгим поцелуем, штурмовик вскочил на ноги, становясь похожим на торчащий из стены шлагбаум, и испустил боевой клич. Его добыча при этом выпала из радиуса действия гравигена, стена для нее снова стала стеной, и она с визгом укатилась по ней вниз. Не заметив своей потери, «Чили» громогласно провозгласил.
      – Да свершится Оргия!
      Все разом притихли. В напряженной и смущенной тишине послышался сонный голос засыпающего Яано.
      – Во славу императора.
      Пролезшая сквозь сон «лучшего пилота» сочноголосая фраза породила неслаженное эхо по всему залу, потом все разразились безумным хохотом. Сара уткнулась лицом мне в плечо, сотрясаясь от беззвучного смеха. Смущенный «Чили» спустился с небес на землю и теперь приносил извинения упавшей девушке. Единственным, на ком никак не отразилась эта сцена, был «Старбак» – в их системе размножения так до сих пор и не разобрались, но ясно было одно – ар-хоттунцы и их пси-близнецы, может, и два разных пола, но уж точно не в нашем понимании этого слова. А нет секса – нет чувства юмора. Обсыхающий костяной монстр по-прежнему перебирал слепленные «Нотариусом» бумажные фигурки и причмокивал.
      Ко мне подошел Шон и сказал, что Мон просил проверить состояние раненых. Их нужно было потихоньку приводить в себя. Перед тем как мы вышли, Ти-Монсор объявил пятичасовую готовность и советовал всем поспать хотя бы пару часов. Я наклонился к нему.
      – Сам-то хоть поспал?
      Он потер слипающиеся глаза.
      – Да… Минуты две. Вчера.
      Мы с ним усмехнулись на пару, и я побежал догонять Шона.
 
      Самым здоровым выглядел ар-хоттунец – но я не представлял, как устроен их организм, и догадывался, что неповрежденный внешний скелет еще ни о чем не говорит. Шон связался с Эммади, тот сказал, что вытаскивать можно только Лию и Давлена. Я подошел к кабине Ванды – регенератор только заканчивал колени. Заставив себя оторвать от нее взгляд, я поспешил к Шону – он уже отдал кабинам команду на разморозку.
      Мы начали с Давлена, у которого были сильные ожоги. Ожоги, впрочем, исчезли – о них напоминали только обугленные дыры в сером комбинезоне. Давлен оказался довольно тяжелым – мы осторожно подхватили его с двух сторон и поволокли к креслу.
      – Как поступим? Вытащим Лию или сначала разогреем его?
      – Я сделаю – ты бери Лию.
      Шон разорвал одежду и начал методично разминать мышцы ног. Когда я осознал, что мне придется делать то же самое с девушкой, стало ясно, что Шон меня облапошил. Ухмыляется, небось, в бороду… А может, просто решил, что у меня наглости побольше.
      Я вздохнул, подошел к кабине Лии и запустил откачку криогенного раствора. Девушке на вид было лет тридцать пять, лицо с немного резкими чертами, черные как смоль волосы до пояса и странные рунические символы по всей правой половине тела. Сначала я принял их за татуировки, потом понял, что они выжжены на коже. Интересно, почему кабина не убрала их?
      Распахнув дверцу, я бережно подхватил девушку и отнес на диван. Потом собрался с духом и принялся неуклюже стягивать с нее штаны – ткань была слишком жесткой, чтобы пытаться делать массаж через нее. Надеюсь, она не носит форму на голое тело… Заметив красную шелковую полоску, выглядывавшую из-под ремня, я вздохнул с облегчением. Я торопился, надеясь закончить с массажем ног до того, как она очнется. Но как только я взялся неумело разминать ее левое бедро, Лия открыла глаза. Улыбнулась замерзшими губами.
      – Новые лица… Такие приятные и такие красные.
      Она попыталась посмеяться, но получилось не лучше, чем у меня после разморозки. Свесившись с дивана, она сплюнула на пол остатки криогенного раствора, осевшие в легких, потом снова откинулась на подушки. Прошептала с закрытыми глазами.
      – Ты не флотский, что ли? Странно размораживаешь.
      Я недоуменно посмотрел на Шона, надеясь, что он подскажет, что делать. Давлен перехватил мой взгляд, улыбнулся, сложил губы трубочкой и чмокнул воздух. Это флотская традиция «оживления» девушек? В сказках что-то такое было. Да и температура тела должна подняться, в принципе.
      Нервно облизнув губы, я наклонился к лежащей с закрытыми глазами девушке, бережно отвел в сторону упавшую ей на лицо прядь волос и, обняв за плечи, поцеловал. Она вздрогнула от неожиданности, потом понемногу оттаяла и через несколько секунд перехватила инициативу. Ее рука легла мне на плечо, потом скользнула вниз по спине, залезла под пижаму, и я почувствовал прохладные пальцы на своей коже. Черт, этот день богат на случайные связи. Страшно подумать, что было бы, если бы я решил последовать примеру братца.
      Через минуту Лия мягко отстранилась и усмехнулась.
      – Теперь вижу, что не флотский. В противном случае мне пришлось бы отправить тебя под трибунал за превышение полномочий и несанкционированные действия, противоречащие уставу.
      Противоречащие? Я бросил яростный взгляд на Давлена, тот давился от смеха. Шон занимался его ступнями, сидя ко мне спиной – его реакция осталась для меня неизвестной. А Давлен дождется – если не трибунала, так очередных действий с моей стороны. Противоречащих уставу, политике невмешательства, принципу непротивления агрессии и здравому смыслу вместе взятых.
      Лия сладко потянулась и открыла глаза.
      – А хорошо работает… Разогрел.
      Она протянула слабо подрагивающую ладонь.
      – Капитан Пятого Пера Лия Гиара. Левое крыло.
      Я пожал ее руку.
      – Тим… Странствующий рыцарь. Без страха и мозгов… упрека.
      Она слабо засмеялась, переворачиваясь на бок. Устроилась поудобнее и откинула назад свою безумную черную гриву. Потом сдернула куртку и осмотрела восстановленное плечо. Я сходил за одеялом и укрыл ее. Она поблагодарила и снова закрыла глаза.
      – Вам вроде уже надо вставать, двигаться там.
      – Чего на этот раз от тебя ждать? Приглашения на танец?
      – Почему бы нет, если на пользу делу?
      Я сам ошалел от своей наглости.
      – Нет, рыцарь… Танцевать я не умею.
      Где-то я подобное уже слышал… Она открыла глаза и приподнялась на локте.
      – Может, спарринг?
      Ну уж нет, с меня на сегодня хватит.
      – Думаю, Давлен сочтет за честь составить вам компанию, миледи. Ему ведь тоже нужно размораживаться.
      – Разумно… Давлен!
      Парень вскочил по стойке «смирно» – лица на нем не было. Похоже, мне удалось его отблагодарить. Я усмехнулся.
      Лия, пошатываясь, вышла на середину зала. Только сейчас я заметил, что она на голову выше Ванды и даже немного выше меня. Давлен рядом с ней смотрелся довольно жалко. Шон присел рядом со мной на диван, пробурчал:
      – Он – рядовой пилот, дерется отвратно, а она мало того, что командир его звена, так еще и чемпионка уличных чемпионатов по шитаро там, у себя, на Торусе. Его же придется обратно в криоген класть…
      Я присмотрелся к Лие. Движения достаточно широкие, неэкономные, но такие плавные и завораживающие, словно она танцевала, а не дралась. Похоже, шитаро много взял от древнего капоэйры. Разогревшись, Лия нанесла первый удар – с упором на левую руку, похожий на «укус скорпиона», только с выносом левой стороны вперед. Потом она красиво провернулась, встала на обе руки и ударила еще раз. Давлен попробовал увернуться, но не успел – кубарем полетел к кабинам. Лия, потеряв противника, покрутилась еще немного, потом рывком встала на ноги. Отряхнула ладони и пошла поднимать несчастного Давлена. Парень поднялся и встал в стойку – встал бездарно, его достаточно пальцем ткнуть, он тут же потеряет равновесие – и даже осмелился на атаку. Лия мягко перекувырнулась через голову, встала и, продолжая то же движение, подпрыгнула в воздух… Когда ее нога с разворота врезалась Давлену между лопаток, я услышал хруст. Мы бросились поднимать врезавшегося головой в энергоблок парня. Лия подошла, вытерла ближайшей подушкой кровь с его лица – он рассек себе лоб в падении – и недоуменно произнесла:
      – Вы все здесь такие хлипкие?
      Мы с Шоном сочли за благо заняться разморозкой остальных. Пока она не начала проверять.
 
      – Итак, дорогие друзья, уважаемые повстанцы, храбрые революционеры, готовность – семьдесят четыре минуты.
      Мы вернулись в рекреационный зал вовремя. Мон забрался на свой «ящик из-под мыла» – на гладкий корпус голографера – и приступал к последнему инструктажу. Я помог Ванде доковылять до кресла и сел рядом с ней, на подлокотник.
      Мы разморозили всех, оставив ее напоследок. Но она не успевала – никак. Оставалось чуть больше часа, а кабина только приступала к восстановлению ступней. Я решил, что Ванда никогда не простит нам, если мы отправимся на вечеринку без нее. Поэтому я решился на рискованный шаг. Откачав криогенный раствор, я заполнил кабину питательной массой и сделал Ванде пару инъекций, чтобы она очнулась. Она открыла глаза и глубоко вдохнула – раствор доходил ей до подбородка. Она продолжала глубоко дышать, словно боялась утонуть – на нее накатила дикая боль от обрывающихся чуть ниже щиколотки рецепторов, Ванда зажмурилась, стараясь сдержать крик. Я включил связь, чтобы она слышала меня, приказал ей успокоиться и включать регенерацию на полную – материал она могла черпать из раствора. У нее получилось совладать с собой и уже через несколько секунд раствор наполнился белыми водорослями – она выпустила максимальное количество своих корней, чтобы регенерировать быстрее. Похоже, она снизила чувствительность и погрузила себя в полусон. Пока она восстанавливалась, я вкратце рассказывал ей обо всем, что происходило на базе, потом попросил поторопиться – если мы опоздаем на инструктаж, толку от нас во время операции будет мало.
      Риск оказался оправданным – Ванда успела и восстановиться, и отойти от криогена. Мне приходилось вести ее под руку только потому, что введенные ею обезболивающие и анестезирующие препараты еще не прекратили своего действия. Ванда поблагодарила меня за то, что рискнул разбудить ее раньше, и мы медленно побрели в рекреационный зал.
      – Яано уже отправил нашему дорогому адмиралу второй зонд, сообщив, что ситуация нейтрализована… Так, ладно, пробежимся еще разок по сценарию. Ромеро, место высадки, цели…
      Кап-три поднялся – он был уже абсолютно трезв, свеж и подтянут.
      – Кормовой сектор «сигма», палуба – семь, отсек – пять, третий склад ручного оружия. Цели: старший лейтенант Адамс, каюта сто пятнадцать, мичман Лакруа, общие жилые, отвожу на четвертый склад…
      – Второй ближе. Но он может быть заблокирован, а четвертым часто пользуются – не стоит. Возвращайся в место высадки – на третий склад… Дальше.
      – …на третий склад, нейтрализую, возвращаюсь в магистральный коридор, иду через двадцать четвертые ворота, в триста двенадцатую – лейтенант Дуглас, жду зеленой группы – «Кирка», «Нотариуса», «Чили», – входим, нейтрализуем.
      Мон кивнул.
      – Кто обеспечивает тебе проход через двадцать четвертые?
      – Э-э-э вице-адмирал Герберт или его адъютант… Фамилию не помню.
      – Андерсон.
      Мон снова ответил по памяти. Ромеро назвал еще три цели зеленой группы, потом последнюю, которую он должен был взять один. Мон больше не встревал. Когда Ромеро закончил и сел на место, Мон подошел к нам и протянул Ванде руку.
      – Встать сможешь?
      Она оперлась на его локоть и поднялась. Стояла она прямо и твердо, но Монову руку так и не отпустила. Она уверена, что успеет восстановиться?
      – Товарищи повстанцы, имею честь представить вам майора Ванду Сильветти из родственной вам птички – Фэнхуан, а также личного телохранителя и официальную чаевницу нашей обожаемой принцессы.
      Ванда сжала руку и прошипела.
      – Я из Феникса.
      Он только улыбнулся.
      – Желтый отряд – Сара, «Киитос», «Старбак» – Ванда идет с вами.
      Ти-Монсор дал ей запомнить своих людей – вернее человека и обоих ар-хоттунцев, – и усадил на место.
      – Желтый отряд, отчитывайтесь… Кустик – запоминай.
      Ванда кивнула. За желтых отчитывалась Сара – они были резервным отрядом, включавшим в себя «личностей, демаскирующих группу» – как, например, обоих ар-хоттунцев и Ванду, которая не была приписана ни к флагману, ни к базе. Сару им дали для координации. Желтые должны были оставаться в девятом складском, находившимся рядом с Сердцем Орла, чтобы по первому запросу примкнуть к любой из групп, встретивших трудности.
      – Координаторы «бледных» групп, вставайте…
      В «бледные» группы входили бледно-лиловая, бледно-розовая, бледно-желтая и прочие. «Бледными» назвали группы, состоящие из повстанцев, которые уже находились на флагмане. Приставку цветам добавили, чтобы четко разделить «гостей» и «постоянных жителей» флагмана.
      Встало около десяти человек – никто из них не использовал свое «право на отдых», поэтому на нашей фиесте я их не видел. Так как «бледные» инструктаж пройти не могли, к каждой группе был приписан координатор из «гостей», ведущий группу в соответствии с последними указаниями. Координаторы отчитались – целей у «бледных» было меньше, но все они были самых высоких рангов. Понятно что «постоянным жителям» было гораздо легче подобраться к командованию высшего эшелона, поэтому им достались самые тяжелые цели. «Гостям» оставили флотских помельче рангом, но имеющих достаточно веса и связей, чтобы осложнить осуществление плана.
      – «Чили», будь готов к рокировке. Если мне доложат, что хоть кто-то проснулся не стой ноги и притащил на собрание щит – я меняю вас местами с «Нотариусом». Он будет следить за подходом, ты – осуществишь чистку. Ты лучше обходишь щиты, а что до деталей – отчитайтесь друг другу и держите в голове оба варианта. Окончательный приказ я отдам на десятиминутной готовности…
      Оперативники кивнули.
      – «Нотариус», «Чили» не знает в лицо Стеккера и Кларка – покажешь досье, чтобы он не зарубил своих.
      Мон на секунду зажмурился.
      – Готовность – час ровно… Так, теперь амуниция. Повторю – никакого оружия, никаких приборов мы не везем. Если вы переодевались за последние сутки – вещи останутся в ангаре, когда я включу «просветку». Тонари воспринимает только вещи, завязанные на пси-поле. Всю амуницию вы получаете на месте высадки от «бледных». Проверьте на месте, объявите о готовности. Тим вас услышит. Директивы вы будете получать только через внутреннюю связь флагмана, кодом, через «бледных». О любых отклонениях от намеченного графика или изменениях диспозиции – докладываете Тиму. Орать не надо, достаточно прошептать, тонари разберет.
      Мон снова сделал небольшую паузу, потом повернулся ко мне.
      – Лиловая группа: Тим, Шон. Вы осуществляете общий контроль. Тим, на флагман тонари поведу я – ты не всех здесь знаешь, поэтому не сможешь зацепиться за пси-поле.