ся разногласий наружу, мы все, и я в том числе, были против шагов, предпринятых Максом Истменом в защиту оппозиции Осенью 1925 года большинство Политбюро навязало мне заявление, им самим средактированное, с резким осуждением Макса Истмена Поскольку вся руководящая группа оппозиции считала нецелесообразным в то время поднимать открытую политическую борьбу и шла на ряд уступок, она, естественно, не могла поднимать и разворачивать борьбу из-за частного вопроса об Истмене, выступившем, как сказано, за собственный страх и риск Вот почему по решению руководящей группы оппозиции я подписал заявление о Максе Истмене, навязанное мне большинством Политбюро под угрозой ультиматума: либо подписать заявление, как оно есть, либо вступать по этому поводу в открытую борьбу.
      Входить здесь в обсуждение вопроса о том, правильна ли была общая политика оппозиции в 1925 году, нет основания Я и сейчас считаю, что других путей в тот период не было Во всяком случае мое тогдашнее заявление об Истмене мо-жет быть понятно только как составная часть тогдашней нашей линии на соглашение и на умиротворение Так оно и было понято всеми сколько-нибудь осведомленными и мыслящими членами партии Никакой тени -- ни личной, ни политической -- это заявление на Истмена не бросает
      Поскольку до меня доходили за последний год слухи об Истмене, он и сейчас остается тем же, чем был другом Октябрьской революции и сторонником взглядов оппозиции
      С большевистским приветом,
      Л Троцкий Алма-Ата, 11 сентября 1928 г
      БЕСЕДА НАЧИСТОТУ С ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫМ ПАРТИЙЦЕМ
      Уважаемый товарищ
      Ваше письмо из Запорожья (от 6 августа), где Вы временно пребываете, я получил Не имею основания сомневаться в том, что оно продиктовано добрыми намерениями Еще меньше основания сомневаться, это этими самыми намерениями вымощены мостовые, прямехонько ведущие к термидору Над улучшением термидорианских путей ведется сейчас куда более энергичная работа, чем над нашими российскими проселками
      Вы меня хотите убедить во вреде оппозиции вообще, "сверхиндустриализации" в частности, и пользуетесь для это
      го наглядным уроком Днепростроя на месте которого Вы теперь находитесь Вы пишете
      "Ярким доказательством этому (т е вредоносности чрезмерной индустриализации) может служить осуществляемое сейчас ваше решение форсировать Днепрострой, пока еще надолго ненужный и при этом строящийся по абсолютно неграмотному проекту "
      Дальше Вы развиваете множество других соображений, валя одно на другое и придавая тем всему письму -- позвольте сказать откровенно -- довольно-таки сумбурный ха-рактер Но каждый раз Вы возвращаетсь к тому же Днепро-строю, который, по Вашим словам, оказывается "лакмусовой бумажкой", "средством для безошибочного анализа того, что Вы (т е я) предлагаете делать"
      Я отвечаю на Ваше письмо потому, что оно показалось мне в высшей степени типичным продуктом нынешнего партийно обывательского мышления, характеризующегося двумя чертами неспособностью теоретически сводить концы с концами и вытекающей отсюда небрежностью к фактам
      Марксистское мышление очень строго и требовательно, оно не допускает пробелов, провалов, грубой пригонки частей Поэтому оно так внимательно к фактам, не полагается на слух, на память, а проверяет по первоисточникам Обывательское же мышление, пошловатое, приблизительное, бредущее ощупью, не заглядывающее вперед, естественно, не нуждается в большой фактической точности, особенно в политике, тем более во фракционной Если поймают с поличным, всегда можно сослаться на кума, от которого слышал собственными ушами Ваше письмо -- увы -- относится к этой последней категории
      Все, что Вы говорите о Днепрострое, Вы явно слышали от кума, человека не солидного Осуществляется, пишете Вы, мое "решение форсировать Днепрострой" Какое это мое решение? В каком качестве и какою властью мог я выносить решение форсировать Днепрострой? Да еще в 1925 году, когда все решения выносились фракционной семеркой за моей спиной и затем лишь для проформы проводились через Политбюро
      Послушайте, как было дело Летом 1925 года состоялось без какого бы то ни было моего участия постановление СТО, которым была назначена комиссия по Днепрострою под моим председательством Принципиальный вопрос о постройке гидроэлектрической станции на порогах Днепра был решен года за два или за три до того Соответственная организация производила большие измерительные и подготовительные работы и предоставила готовый проект Ко всему
      этому я отношения не имел Задачей моей комиссии, согласно постановлению СТО, было проверить в течение двух-трех месяцев проект и расчеты так, чтобы в смету 1925/26 года можно было уже внести первое ассигнование на строительство В этом случае, как и в других, я отстаивал ту точку зрения, что нам, при бедности нашей, лучше два лишних года рассчитывать и проверять, чем два лишних месяца строить Именно поэтому я исхлопотал продление срока работ комиссии еще на один год Это, как видите, не похоже на "форсированье" Для проверки проекта привлечены были лучшие внутренние и международные силы В печати был открыт широкий обмен мнений между техниками и экономистами Никакого давления ни на комиссию, в которой представлены были все хозяйственные ведомства, ни тем более на печать я не оказывал, да и по всему положению дел на партийно-советских верхах оказать не мог дело ведь происходило в 1925--1926 гг, история партии и Октябрьской революции была уже переписана заново; Молотов стал теоретиком, а Каганович управлял Украиной
      Правда, я выступал и в печати, и на заседаниях Центрального комитета против общих рассуждений от чистого обывательского разума на тему о том, что нам Днепрострой вообще не по плечу Такими доводами замшелые народолю-бы возражали одно время против постройки сибирской железной дороги, которая, к слову сказать, для тогдашней России была куда более трудным предприятием, чем Днепрострой -- для нас Сам по себе, однако, общий вопрос о темпе индустриализации совершенно не решал частного вопроса, когда и в каком масштабе и нужно ли вообще строить Днепрострой Руководимая мною комиссия должна была только подготовить элементы для решения этого вопроса Но дело не дошло и до этого Борьба против "троцкизма" превратилась одним своим ответвлением в борьбу против Днепростроя Руководители ведомств, прежде всего железнодорожного, о котором Вы столь непохвально отзываетесь, считали своим долгом всеми путями саботировать работу комиссии Единственное руководящее правило иных государственных мудрецов состоит -- как известно, надо думать, и Вам -- в том, что если я сказал "стрижено", то надо гово-рить "брито" А так как по вопросу о проекте и сроках постройки Днепростроя окончательного мнения я не высказывал, ввиду незавершенности работ комиссии, то ведомства просто тянули, срывали, саботировали и пускали "слухи" Я кончил тем, что попросил освободить меня от обязанностей председателя комиссии Это было уважено После этого комиссия в какой-то баснословно короткий срок, буквально в несколь
      ко недель, произвела все работы, вынесла свое заключение и провела его через СТО. Очень может быть, что комиссией руководило благородное желание показать, что мы и сами с усами. Вероятно, ей сверху сказали живительное слово. Дело действительно пошло форсированным темпом. Но никакого отношения к окончательной проверке цифр и планов, тем более к назначению сроков, я не имел.
      В бытность мою председателем комиссии Сталин, а значит, и Молотов, выступали решительными противниками Днепростроя. В стиле "крестьянских философов" Сталин пускал изречения такого рода, что нам строить Днепрострой то же, что бедному мужику покупать граммофон. Когда же после выхода моего в отставку был произведен поворот на 180° и я выразил по этому поводу свое недоумение на заседании ЦК, Сталин объяснил, что раньше-де речь шла о полумиллиарде, а теперь всего лишь о цифре в 140 миллионов. Все это записано в протоколы одного из пленумов. Этим Сталин показал только, что о вопросе, по существу, он не имел никакого понятия и что интерес его к Днепрострою исчерпывался персонально комбинаторскими соображениями О полумиллиарде говорилось в связи с новыми заводами, которые должны были стать потребителями энергии Днепрострое. Их стоимость огулом определяли тогда в 250-- 300 миллионов. Вместе с Днепростроем это и давало около полумиллиарда Но эти заводы сами по себе входили в строительные планы собственных отраслей промышленности Не они нужны были для Днепростроя, наоборот, Днепростой нужен был для них. Решающее слово насчет новых заводов принадлежало химической промышленности, главметаллу и пр При мне комиссия только приступила к проверке этого вопроса. После ухода моего он был решен в два счета: кто-то, видимо, спрыснул комиссию живой водой. Из этого краткого отчета -- его не трудно проверить по документам -- ясно, сколь легкомысленно Вы стали на путь мифотворчества
      Особенно конфузиться, однако, Вам нет основания. Не Вы первый, не Вы последний Есть десятки и сотни других .. мифотворцев. Очень ярким, можно сказать классическим, образцом их продукции является миф о Путиловском заводе. Почти все просвещенное человечество знает ныне, что я хотел "закрыть" в 1923 году Путиловский завод. По видимости своей это преступление имеет характер противоположный тому, какое Вы приписываете мне: на Днепре я "решил" строить то, что нам не нужно, а на Неве я "решил" закрыть то, что нам необходимо. Вам, надо думать, известно, что вопрос о Путиловском заводе играл огромную роль во всей так
      называемой борьбе против троцкизма, особенно в первой ее стадии. Ссылка на этот случай вошла во многие доклады и резолюции не только наших съездов и конференций, но и Коминтерна. На Пятом конгрессе французская делегация, явившись ко мне для беседы, допрашивала меня, почему это я хотел закрыть одну из металлических твердынь диктатуры пролетариата? Даже в резолюции Пятнадцатого съезда снова упомянут Путиловский завод.
      На самом же деле было вот что. Рыков, который был в 1923 году вновь назначен председателем ВСНХ,-- Рыков, а не я -- вошел в Политбюро с предложением о закрытии Путиловского завода, так как, по исчислению ВСНХ, завод этот не понадобится в течение ближайшего десятилетия и ляжет, следовательно, непосильным бременем на нашу металлопромышленность. Политбюро голосовало за закрытие завода, и я в том числе. Никакого отношения ни к ВСНХ, ни к Госплану, ни к ленинградской промышленности я не имел. Никакого самостоятельного предложения по этому вопросу не вносил. Как член Политбюро я вынужден был решать вопрос на основании доклада Рыкова. Общий вопрос об индустриализации отнюдь не решает сам по' себе частного вопроса о Путиловском заводе, как и о Днепрострое. За закры-тие Путиловакого завода, по докладу Рыкова, голосовал и Сталин. Затем по протесту Зиновьева вопрос был перерешен -- за пределами Политбюро -- фракционным путем. Во всяком случае, на одном из позднейших заседаний Политбюро Рыков обвинял Сталина в том, что тот пошел на сделку с Зиновьевым отнюдь не по деловым соображениям. Вот как обстояло дело о моем покушении на Путиловский завод. Самое замечательное, что резолюция последнего, Пятнадцатого съезда, повторяющая путиловскую легенду, вынесена была по докладу Рыкова. Между тем все преступление мое состояло в том, что я голосовал за его, Рыкова, предложение. Невероятно? Пустяки: то ли еще бывало.
      Уже в то время, когда я писал это письмо, я случайно раскрыл изданную ГИЗом брошюрку некоего Шестакова "Крестьянам о решении XV съезда" и в этой брошюре, на стр. 49, нашел ссылку на то, что Троцкий "подавал в свое время в Центральный комитет партии заявление, требуя закрытия громаднейших Путиловского и Брянского заводов". Почему требовал, не сказано. А самый факт приводится для разоблачения мнимого "рабочелюбия" оппозиции. Таковы, мол, они, сверхиндустриализаторы: чтобы сделать рабочим вред, требуют закрытия "громаднейших Путиловского и Брянского заводов". Насчет Путиловского завода что знал, го выше рассказал А насчет Брянского, за неосведомленно
      стью, сообщить ничего не могу Возможно, что он просто приобщен для комплекта. Вообще трудно себе представить более наглую и разнузданную книжонку, чем эта официозная брошюра о решениях Пятнадцатого съезда. Литературных прощелыг, готовых на все, расплодилось ныне очень много В 1882 г. Энгельс писал Бернштейну:
      "Таковы наши господа литераторы. Совершенно как буржуазные литераторы они считают, что им принадлежит привилегия ничего не изучать и обо всем рассуждать. Они создали нам такую литературу, которая по экономическому невежеству, вновь испеченному утопизму и нахальству не имеет себе равной".
      Ужасно звучит современно. Только Шестаковы далеко оставили позади тогдашних литераторов -- и по невежеству, и по казенному утопизму, и, главное, по нахальству. В минуту опасности эти господа без чести, без совести будут предавать первыми, а в случае поражения пролетариата тем же казеннокоштным штилем писать хвалу победителям.
      * * *
      Выступая против больших мероприятий и широкого размаха -- "наше время не время великих задач",-- Вы иронически пишете:
      "Большие реформы идут только на транспорте, где мы этими реформами добили путь, добиваем паровозы и поставили на очередь добить вагоны... Все это называется обезличенной ездой, централизацией мастерских и проч."
      Из текста Вашего письма можно сделать вывод, будто и здесь виновата. . оппозиция. Помните, как в старой песне: "Кто виноват? Паулина" Хорошо. За закрытие или почти закрытие Путиловского и даже Брянского заводов отвечаем. За открытие или почти открытие Днепростроя тоже несем ответ. Но в каком же все-таки смысле за обезличенную езду Рудзутака? Нельзя ли и тут найти какую-нибудь родословную связь с приказом No 1042, о котором Ленин и Дзержинский в свое время говорили, что он спас паровозы и вагоны, но который в 1924 году, т. е спустя четыре года, провозглашен причиной чуть ли не гибели транспорта? Нельзя ли доказать, что я "увлек" неискушенного Рудзутака на путь "обезличенной езды" (взад и вперед). Если собственных Ваших ресурсов для разрешения этой историко-философской задачи не хватает, обратитесь к Ярославскому, Гусеву и другим хранителям заветов; они сразу установят все, что требуется, и даже более того
      Так как Вы пытаетесь подходить к общим экономическим
      вопросам от частных случаев -- против такого подхода в принципе я не возражаю,-- то я предлагаю Вам остановить Ваше внимание еще на одном примере. Индустриализация тесно связана с концессионной политикой. Ленин придавал этой последней: огромное значение. На самом деле, результаты получились более чем скромные. Тому есть, разумеется, объективные причины. Но не малую, пожалуй, не меньшую роль играют в этой области методы руководства. Я приведу пример, который советую Вам как следует разобрать (лучше, чем Вы разобрали вопрос о Днепрострое) и, использовав эру самокритики, вывести этот случай на суд партии. Да поторопитесь; самокритика уже на ладан дышит.
      Я имею в виду наше марганцевое дело. Важнейшие наши залежи марганца в Чиатурах сданы, как известно, в концессию американцу Гарриману. Никопольские залежи разрабатываем мы сами. Как человек, имеющий отношение к металлургии, Вы, вероятно, знаете, что марганец имеет очень одностороннее применение и что по самой сути дела рынок его строго ограничен. Никопольский марганец гораздо хуже по качеству, труднее в разработке и вызывает большие расходы по перевозке. По приблизительным исчислениям, делавшимся мною в свое время при участии лучших знатоков вопроса, дифференциальная рента на тонну чиатурского марганца составляет около 8--10 рублей. Это значит, что при тех условиях, когда чиатурская тонна дает 4--5 рублей прибыли, никопольская тонна приносит около 4--5 руб. убытку. По концессионному договору мы с каждой проданной концессионерам тонны получаем определенную плату. С каждой проданной нами никопольской тонны мы получаем убыток. Если государство считает нужным марганцевое дело сохранить полностью в своих руках, не сдавая в концессию (на такой позиции стоял покойный Красин, и возможно, что он был прав), тогда нужно свернуть никопольское производство до минимума и развернуть максимально Чиатуры. Тогда нам обеспечены крупные прибыли. Мы же поступили наоборот: сдав Чиатуры в концессию, стали разворачивать Никополь, вкладывая в него миллионы, которых у нас, как известно, куры не клюют. Этим мы достигаем двойной цели: торгуем никопольским марганцем в убыток и, вытесняя этим убыточным экспортом с рынка чиатурский марганец, урезываем свою потонную прибыль с концессии Словом, ценою убытка в Никополе причиняем себе убытки в Чиатурах.
      Откуда же взялась эта комбинированная система самовредительства? У нас много говорят в таких случаях о просчетах, причем всегда оказывается виноват какой-нибудь дальний родственник, по возможности худородный. Но тут
      просчета не было. Все расчеты были сделаны заранее. Все учреждения были предупреждены. Соответственные документы с точными выкладкам,и имеются в надлежащих архивах. Роковую роль сыграл советский "феодализм", который, как нас учат в отношении Китая -- неизбежно сращивается с бюрократизмом, с мандаринством, а иногда из этого последнего ведет свое происхождение. Чубарь и прочие украинские мандарины разворачивали никопольский марганец под "собственным" углом зрения. Харьковский угол зрения пришел в противоречие с общегосударственным. При режиме централизованной пролетарской диктатуры вопрос можно было бы сравнительно легко разрешить к выгоде для всего Союза, а значит, и для Украины. Но при методах бюрократического феодализма все опрокидывается на голову. По соображениям совершенно не марганцевого порядка оказалось совершенно невозможным причинять огорчение Чубарю, иначе могло бы получиться изменение "соотношения сил". Здесь был не экономический просчет, а политический расчет, только в корне гнилой.
      Никаких данных о работе Никополя в данное время и о взаимоотношениях его с Чиатурами у меня нет. Но общее положение мирового рынка, насколько могу понять, вряд ли принесло Никополю те чудеса, на которые харьковское руководство, вопреки здравому смыслу, рассчитывало: а это не может не означать миллионных убытков. Таково мое предположение. Может быть, Вы его проверите и опубликуете результаты? Если окажется, что я ошибаюсь, я первый буду рад.
      Но вернемся к Днепрострою.
      При Вашем неряшливом подходе к фактам у меня нет никакого основания верить Вам, что Днепрострой оказался преждевременным. Гораздо вероятнее второе Ваше уверение, что строится он плохо. Но я-то тут причем? Не предвосхищайте Гусевых, Куусиненов, Мануильоких, Пепперов, Лядовых и прочих политических приживальщиков, которые будут доказывать, что я несу ответственность за грехи не только Днепростроя, но и Турксиба, с которым живу сейчас по соседству.
      * * *
      "Подумайте об этом,-- не унимаетесь Вы,-- вдумайтесь в Днепрострой и пересмотрите свою программу индустриализации, в которую Вы, к сожалению, партию увлекли".
      "Увлек"? Как же это так? Сверхиндустриализация осуждена на всех соборах. Партия высказалась против нее со
      всей необходимой монолитностью. Литературные приживальщики написали на эту тему не одну сотню брошюр. Горы шпаргалок распространены по всей стране и, можно сказать, по всему миру. И все на тему о том, что "троцкизм" означает ограбление мужика для сверхиндустриализации. А теперь вдруг оказывается, что в эту преступную программу Троцкий, "ж сожалению", вовлек партию. Позвольте Вас спросить: во что же вы, противники оппозиции, ставите партию и прежде всего ее руководство? Как можете вы вотировать доверие такому руководству?
      "С крестьянином,-- пишете Вы далее,-- попробовали поговорить на вашем языке. Что вышло? Смычка нарушена на годы, а армия мужицкая, страна мужицкая, коллективизация-- ширма для получения ссуд, на индустриализацию уйдет столетие".
      В этих немногих откровенных строках -- целая программа, более того -целое миросозерцание. Только... какая нелегкая занесла Вас с этим миросозерцанием в партию Маркса и Ленина? Впрочем, успокойтесь: Вы -- почти герой нашего времени. У Вас на пере то самое, что у десятков тысяч верхнего слоя на душе.
      В партии Маркса и Ленина произошел большой сдвиг, и Ваше реакционно-обывательакое письмо -- лишь одно из его бесчисленных выражений.
      "С крестьянином попробовали говорить на вашем языке". Кто пробовал? ЦК. Зачем же, позвольте опросить, он "пробовал"? Осудил, отверг, изгнал, сослал, а потом догадался: дай-ка попробую. Во что же, позвольте спросить, Вы ставите ЦК? Как Вы оцениваете его политику, его политическую мораль? Нехорошо у Вас выходит. Или это у ЦК нехорошо выходит? Но ведь это самое мы и говорим.
      "С крестьянином попробовали говорить на вашем языке. Что вышло? -спрашиваете Вы.-- Смычка нарушена на годы". Но, позвольте, ведь именно по вопросу о смычке и шел весь спор. Ведь это оппозиция "не хочет смычки с крестьянством". Всякий Мануильский это умеет доказать. И вдруг оказывается, что руководство нарушило смычку на годы только потому, что захотело полакомиться "троцкизмом". Что за сумбур.
      Беда Ваша в том, что постоянные, повторные, надоедливые и в самой основе своей беспринципные проработки совершенно разучили вас от вдумчивости, от точности, от добросовестности суждения. Как фордовский конвейер разрушает нервную систему, так шпаргалочный конвейер разлагает центры мышления. Сумбур политики Вы дополняете галиматьей комментариев. Ведь как ни как оппозиция опубли
      ковала платформу, опубликовала контртезисы к XV съезду. Там все эти вопросы очень ясно, со всей конкретностью, какая только допустима в платформе, разобраны. А Вы приписываете нам в качестве программы те "панические мероприятия" и сопровождавшей их административный восторг, которые были вызваны неправильностью всего предшествующего курса. Или может быть, не так? Тогда чем же другим они были вызваны? Если признать, что в результате пра-вильного социалистического курса пришлось к десятилетию Октября прибегать к разрушительному самоуправству (почему-то называемому "военным коммунизмом"), то это означало бы, что вывода нет вообще. Тогда это осуждение диктатуры пролетариата в целом и социалистических методов хозяйствования. Тогда это -- передача карт в руки меньшевиков и буржуазной челяди вообще. К этому и приходит, против своих намерений, весь корпус идеологических приживальщиков. У них все идет хорошо и отлично вплоть до момента, когда сразу становится не хорошо. Почему из хорошего столь внезапно вытекает нехорошее и почему из систематически укрепляющейся смычки вырастают мероприятия, которые смычку подрывают на годы,-- этот вопрос приживальщиков не заботит. А ведь именно этот вопрос решает судьбу социализма.
      Вздор Вы говорите, сударь, будто с крестьянином попробовали поговорить на нашем языке. Меры отчаяния вытекали не из нашей платформы, а из того, что своевременно не послушались ее. И находятся еще словоблуды и пакостники, рассказывающие рабочим, что хлебозаготовкам "помешала оппозиция", что "отвлекла". От чего отвлекла? От хлебозаготовок. Да ведь она же о них и говорила, а вы отвлекали партию в сторону врангелевского офицера. Как бы, глядите, завтра вам не пришлось этот маневр повторить в расширенном масштабе...
      "Армия мужицкая, страна мужицкая, коллективизация -- ширма для получения ссуд; на индустриализацию уйдет столетие".
      В этих словах вся подоплека так и лезет наружу. Что же Вы не договариваете? Вывод должен быть такой: рано, рановато, раненько затеяли вы Октябрьскую революцию. Надо бы еще со столетие подождать. Создавать советскую власть только для того, чтобы в мужицкой стране содержать мужицкую армию и чтобы коллективизация была только ширмой для получения ссуд--нет, для такого результата издержки непомерно велики. Поспешили, ах, поспешили с Октябрем. Вот что из Вас выпирает, когда Вы сбрасываете с себя труху шпаргалок и начинаете говорить из нутра.
      В соответствии со всем ходом Ваших мыслей Вы тут же присовокупляете, "что в Китае есть уже предпосылки для советской власти, в этом, я думаю, Вы уже сомневаетесь".
      Одно могу на это сказать: обыватель осмелел и публично чешет брюхо. Конечно, обывательщина сидела невытрав-ленной во многих не только послеоктябрьских, но и дооктябрьских революционерах. Только раньше она пряталась, а теперь прет наружу, не только в интеллигентах, но и во многих бывших рабочих, которые поднялись над массой, получили чин, звание и возможность глядеть на массу сверху вниз, на русскую и на китайскую. С нашим народом да разве можно иначе... Да какая тут с мужиком индустриализация? Да по рылу ли китайцу советская власть? Съел реакционный обыватель революционера -- у одного остались рожки да ножки, а у другого и этого не видать.
      Вы повторяете, почтеннейший, те премудрости, какие нам тысячи и тысячи раз преподносились филистерами всех мастей-- и до Октябрьской революции, не только за 10-- 12 лет до нее, когда мы утверждали, что в царской, рабской, мужицкой, отсталой России революция может привести пролетариат к власти раньше, чем в самых передовых капиталистических государствах, но и в 1917 году после Февраля, и накануне Октября, и во время Октября, и в первые наиболее тяжкие годы после Октября. Прикиньте-ка по пальцам: девять десятых нынешних руководящих "оптимистов" и строителей полного социализма не верили в возможность диктатуры пролетариата в России и ссылались в доказательство своего неверия на темноту мужика, точь-в-точь как Вы в отношении индустриализации и Советов в Китае.
      Знаете, как это называется, так, чтобы одним словом? Перерождение. А для других, для многих это -- возрождение, возвращение к своему мелкобуржуазному натуральному естеству, временно помятому молотом октябрьского переворота.
      Без мифа, без легенды даже без сплетни мелкий буржуа политики вести не может. Факты поворачиваются к нему всегда с неожиданной и неприятной стороны, больших идей он органически не вмещает, выдержки у него нет, вот он и затыкает прорехи домыслами, вымыслами и мифами. Сползание с пролетарской линии на мелкобуржуазную делает мифотворчество еще более необходимым, ибо тут приходится заниматься непрерывной маскировкой; связывать на живую нитку вчерашний день с сегодняшним; попирая традиции, делая вид, что охраняешь их. В такие периоды создаются теории личной компрометации идейных противников
      и вместе с тем выдвигаются и мастера своего дела. Пышным цветом расцветает вера в политическое всемогущество кляузы. Сплетня размножается, детализируется, классифицируется, канонизируется. Создается корпус шпаргальщиков, сильных верою в собственную безответственность. Внешним образом все это дает прямо-таки чудотворные результаты. На самом же деле результаты эти порождает давление других классов, передаваемое через аппаратных "мастеров", кляузников и шпаргальшиков, которые мутят сознание собственного класса и тем ослабляют силу его сопротивления.
      Случайно я наткнулся как-то на строки, написанные мною почти двадцать лет тому назад (1909 г.):
      "Когда кривая исторического развития поднимается вверх, общественная мысль становится проницательнее, смелее, умнее. Она научается сразу отличать главное от незначительного и на глазомер оценивать пропорции действительности. Она ловит факты на лету и на лету же связывает их нитью обобщения... Когда же политическая кривая опускается вниз, в общественной мысли воцаряется глупость. Правда, как отголоски прокатившихся событий, в обиходе живут обрывки обобщающих фраз... Но внутренне содержание этих фраз выветрилось, драгоценный талант политического обобщения куда-то бесследно исчез. Глупость наглеет и, оскалив гнилые зубы, глумится над всякой попыткой серьезного обобщения. Чувствуя, что поле за ней, она начинает орудовать своими средствами" (Л. Троцкий. Сочинения, т. XX, Культура старого мира, с. 310, 311).
      Не взыщите, если письмо Ваше вызвало эту ассоциацию. Но слова из песни не выкинешь.
      Мелкому буржуа для объяснения его путаницы, промахов и ошибок необходимы не только мифы вообще, но и постоянный источник нечистой силы. Вам, вероятно, известно, что нечистая сила есть мифологическое воплощение собственной человеческой слабости. А кто же идейно слабее в нынешней мировой обстановке, чем мелкий буржуа? Где и в чем последний видит нечистую силу -это зависит от национальных условий, от исторического прошлого, от места, на которое судьба поставила мелкого буржуа. В случае, если это, так сказать, бесприметный буржуа, источником зла для него является коммунист, желающий грабить крестьян -- и вообще честных тружеников. Если это демократический филистер, то универсальным злом для него является фашизм. В третьем случае --это боши (немцы), иностранцы, метеки, как говорят во Франции. В четвертом -- евреи и пр. и пр. без конца. У нас для среднего аппаратчика, для мелкого буржуа с портфелем таким универсальным источником
      зла является "троцкизм". И Вы лично представляете лишь "благожелательную" разновидность этого типа. Если плохо строят Днепрострой, если Рудзутак увлекается "обезличенной ездой", если, выправляя впопыхах 107-й статьей ошибки ряда лет, натворили немало опасной чепухи, то во всем этом виноват "троцкизм". Кто же еще? Энгельс когда-то писал, что антисемитизм есть социализм дураков. Применительно к нашим условиям: антитроцкизм есть коммунизм... не очень проницательных людей. Т. е. авторы антитроцкистской1 мифологии сами-то знают, где раки зимуют, но рассчитывают они на простаков, которым можно отвести глаза от ошибок руководства на универсальный источник мирового зла, т. е. на троцкизм. Какое место Вы лично занимаете в этой механике обманывающих и обманываемых? Вы стоите где-то посередине между ними в качестве передаточного звена. Вы пишете:
      "И как друг, горячо призываю Вас кончать. Не будьте умнее партии. Ошибайтесь с ее большинством, вот с этим самым чиновническим, аппаратческим, обывательским большинством, разложившимся и перерожденным, которое, если оно действительно переродилось и разложилось, Вы все равно не переделаете и никем не замените".
      Это изумительные строки. Лучше этого не выдумать. А ведь Вы и не выдумывали. У Вас это просто сказалось от партийно-обывательского нутра.
      Позвольте же Вам напомнить: революционная коллективность-- это одно, а обывательская стадность -- другое. Коллективность каждый раз заново завоевывается, а стадность берется готовой у вчерашнего дня. Вы, конечно, слышали разговорчики об "индивидуализме", "аристократизме" и прочем? Так в этих разговорчиках и находит свое злобно-сплет-ническое выражение обывательская стадность -- с одной стороны, чиновничье кумовство -- с другой.