Я заявил уполномоченному ГПУ, что могу дать только письменный ответ в ответ, в случае получения от него письменного же формулирования ультиматума ГПУ. Отказ мой от устного ответа вызывался уверенностью, опирающейся на все прошлое, что слова мои будут снова злостно искажены для введения в заблуждение трудящихся СССР и всего мира. Независимо, однако, от того, как поступит в дальнейшем коллегия ГПУ, не играющая в этом деле самостоятельной роли, а лишь технически выполняющая старое и давно мне известное решение фракции Сталина, считаю необходимым довести до сведения ЦК ВКП и Исполкома Коминтерна нижеследующее. Предъявленное мне требование отказаться от политической деятельности означает требование отречения от борьбы за интересы международного пролетариата, которую я веду без перерыва тридцать два года, т. е. в течение всей своей сознательной жизни Попытка представать эту деятельность как "контрреволюционную", исходит от тех, которых я обвиняю перед лицом международного пролетариата в попрании основ учения Маркса и Лени-па, в нарушении исторических интересов мировой революции, в
      разрыве с традициями и заветами Октября, в бессознательной, но тем более угрожающей подготовке термидора.
      Отказаться от политической деятельности значило бы прекратить борьбу против нынешнего руководства ВКП, которое на объективные трудности социалистического строительства громоздит все больше и больше политических затруднений, порождаемых оппортунистической неспособностью вести пролетарскую политику большого исторического масштаба;
      это значило бы отречься от борьбы против удушающего партийного режима, который отражает возрастающее давление враждебных классов на пролетарский авангард;
      это значило бы пассивно мириться с хозяйственной политикой оппортунизма, которая, подрывая и расшатывая устои диктатуры пролетариата, задерживая его материальный и культурный рост, наносит в то же время жестокие удары союзу рабочих и трудовых крестьян, этой основе советской власти.
      Отказаться от политической деятельности значило бы покрывать своим молчанием злосчастную политику международного руководства, которая привела в Германии в 1923 году к сдаче великих революционных позиций без боя; пыталась перекрыть оппортунистические ошибки авантюрами в Эстонии и Болгарии; на Пятом конгрессе [Коминтерна] оценила навыворот всю мировую обстановку и дала партиям директивы, которые только ослабляли и дробили их; политику, которая через Англо-русский 'комитет поддерживала под руки 'Генеральный совет [британских профсоюзов], оплот империалистической реакции, в самые трудные для изменников-реформистов месяцы; которая в Польше, на крутом внутреннем повороте, превратила авангард пролетариата в арьергард Пилсудского58; которая в Китае довела до конца историческую линию меньшевизма и тем помогла буржуазии разгромить, обескровить и обезглавить революционный пролетариат; которая везде и всюду ослабляет Коминтерн, расточая его идейный капитал.
      Прекратить политическую деятельность значило бы пассивно мириться с притуплением и прямой фальсификацией основного (нашего орудия, марксистского метода, и тех стратегических уроков, которые мы при 'помощи этого метода завоевали в борьбе под руководством Ленина; это значило бы пассивно терпеть и покрывать теорию о врастании кулака в социализм; миф о революционной миссии колониальной буржуазии; лозунг "двухсоставной рабоче-крестьянской партии" для Востока, порывающей с основами классовой теории; наконец, как увенчание этих и других реакционных вымыслов, теорию социализма в отдельной стране, главный и наиболее преступный подкоп под революционный интернационализм.
      Ленинское крыло партии терпит удары, начиная с 1923 года, т. е. с беспримерного крушения немецкой революции. Возрастающая сила этих ударов идет в ногу с дальнейшим поражением ме
      ждународного и советского пролетариата в результате оппортунистического руководства.
      Теоретический разум и политический опыт свидетельствуют, что период исторической отдачи, отката, т. е. реакции, может на ступить не только после буржуазной, но и после пролетарской революции. Шесть лет мы живем в СССР в условиях нарастающей реакции против Октября и тем самым--расчистки путей для термидора. Наиболее явным и законченным выражением этой реакции внутри партии является дикая травля и организационный разгром левого крыла. В своих последних попытках отпора открытым термидорьянцам сталинская фракция живет "обломками" и "осколками" идей оппозиции. Творчески она бессильна. Борьба налево лишает ее всякой устойчивости. Ее практическая политика не имеет стержня, фальшива, противоречива, ненадежна. Столь шумная кампания против правой опасности остается на три четверти показной и служит прежде всего для прикрытия пред массами подлинно истребительной войны против большевиков-ленинцев. Мировая буржуазия и мировой меньшевизм одинаково освещают эту войну: "историческую правоту" эти судьи давно признали на стороне Сталина.
      Если бы не эта слепая, трусливая и бездарная политика приспособления к бюрократии и мещанству, положение трудящихся масс на двенадцатом году диктатуры было бы несравненно благоприятнее; военная оборона неизмеримо крепче и надежнее; Коминтерн стоял бы на совсем иной высоте, а не отступал бы шаг за шагом перед изменнической и продажной социал-демократией.
      Неизлечимая слабость аппаратной реакции при внешнем могуществе состоит в том, что она не ведает, что творит, Она выполняет заказ враждебных классов. Не может быть большего исторического проклятия для фракции, вышедшей из революции и подрывающей ее.
      Величайшая историческая сила оппозиции при ее внешней слабости в настоящий момент состоит в том, что она держит руку на пульсе мирового исторического процесса, ясно видит динамику классовых сил, предвидит завтрашний день и сознательно подготовляет его. Отказаться от политической деятельности значило бы отказаться от подготовки завтрашнего дня.
      Угроза изменить условия моего существования и изолировать меня от политической деятельности звучит так, как если бы я не был сослан за 4 000 километров от Москвы, в 250-ти километрах от пустынных провинций Китая, в местность, где злейшая малярия разделяет господство с проказой и чумой. Как если бы фракция Сталина, непосредственным органом которой является ГПУ, не сделала всего, что может, для изоляции меня не только от политической, но и от всякой другой жизни. Московские газеты доставляются сюда в срок от десяти дней До месяца и более. Письма доходят ко мне в виде редкого исключения, после месяца, двух и трех пребывания в ящиках ГПУ и секретариата ЦК. Два ближайших
      сотрудника моих со времени гражданской войны, тт. Сермукс59 и Познанский60, решившиеся добровольно сопровождать меня в место ссылки, были немедленно по приезде арестованы, заточены с уголовными в подвал, затем высланы в отдаленные углы севера. От безнадежно заболевшей дочери, которую вы исключили из партии и удалили с работы, письмо шло ко мне из московской больницы 73 дня, так что ответ мой уже не застал ее в живых. Письмо о тяжком заболевании второй дочери, также исключенной из партии и удаленной с работы, было месяц тому назад доставлено мне из Москвы на 43-й день. Телеграфные запросы о здоровье чаще всего не доходят по назначению. В таком же и еще худшем положении находятся сейчас тысячи безукоризненных большевиков-ленинцев, заслуги которых перед Октябрьской революцией и международным пролетариатом неизмеримо превосходят заслуги тех, которые их заточили или сослали.
      Готовя новые, все более тяжкие репрессии против оппозиции, узкая фракция Сталина, которого Ленин назвал в "завещании" грубым и нелояльным (недобросовестным), когда эти качества его еще не развернулись и на сотую долю, все время пытается через посредство ГПУ подкинуть аппозиции какую-либо "связь" с врагами пролетарской диктатуры. В узком кругу нынешние руководители говорят: "Это нужно для массы". Иногда еще циничнее: "Это -для дураков". Моего ближайшего сотрудника, Георгия Васильевича Бутова6!1, заведовавшего секретариатом Реввоенсовета республики во все годы гражданской войны, арестовали и содержали в неслыханных условиях, вымогая от этого чистого и скромного человека и безупречного партийца подтверждение заведомо фальшивых, поддельных, подложных обвинений в духе термидорианских амальгам. Бутов ответил героической голодовкой, которая длилась около 50 дней и довела его в сентябре этого года до смерти в тюрьме. Насилия, избиения, пытки физические и нравственные применяются к лучшим рабочим-большевикам за их верность заветам Октября. Таковы те общие условия, которые, по словам коллегии ГПУ, "не препятствуют" ныне политической деятельности оппозиции, и моей в частности.
      Жалкая угроза изменить для меня эти условия в сторону дальнейшей изоляции означает не что иное, как решение фракции Сталина заменить ссылку тюрьмой. Это решение, как сказано выше, для меня не ново. Намеченное в перспективе еще в 1924 году, оно постепенно проводится в жизнь через ряд ступеней, чтобы исподтишка приучать придавленную и обманутую партию к сталинским методам, в которых грубая нелояльность созрела ныне До отравленного бюрократического бесчестия.
      В заявлении, поданном нами Шестому конгрессу [Коминтерна] , мы, отбросив клевету против нас, которая пятнает лишь ее авторов, снова подтвердили нашу несокрушимую готовность бороться в рамках партии за идеи Маркса и Ленина всеми теми средствами партийной демократии, без которых партия задыхает
      ся, окостеневает и крошится. Мы снова возвестили нашу незыблемую готовность словом и делом помочь пролетарскому ядру партии выровнять курс политики, оздоровить партию и советскую власть дружными и согласованными усилиями без потрясений и катастроф. На этом пути мы стоим и сейчас. На обвинение нас во фракционной работе мы ответили, что ликвидировать ее может только снятие вероломно наложенной на нас 58-й статьи и восстановление нас в партии не как кающихся мнимых грешников, а как революционных борцов, не изменяющих своему знамени. И, как бы предвидя предъявленный сегодня ультиматум, мы писали дословно в "Заявлении":
      "Требовать от революционеров этого отказа (от политической деятельности, т. е. от служения партии и международной революции), могло бы только вконец развращенное чиновничество. Давать такого рода обязательства могли бы только презренные ренегаты".
      Я не могу ничего изменить в этих словах. Снова довожу их до сведения ЦК ВКП и Исполкома Коминтерна, несущих полную ответственность за работу ГПУ.
      Никогда мы не были так уверены в конечном торжестве защищаемых нами идей Маркса и Ленина, как сейчас.
      Каждому свое. Вы хотите и дальше проводить внушения враждебных пролетариату классовых сил. Мы знаем наш долг. И мы выполним его до конца62.
      * * *
      Месяц после отправки документа все оставалось внешним образом без изменений, если не считать еще более свирепой почтовой блокады и усиления слежки.
      20 января тот же уполномоченный ГПУ явился в сопровождении многочисленных вооруженных агентов ГПУ на квартиру Троцкого и предъявил ему нижеследующее постановление ГПУ:
      Выписка из протокола Особого совещания при Коллегии ОГПУ
      от 18 января 1929 г.
      Слушали:
      Дело гражданина Троцкого Льва Давыдовича по ст. 58--10 Уголовного кодекса по обвинению в контрреволюционной деятельности, выразившейся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти.
      Постановили:
      Гражданина Троцкого Льва Давидовича -- выслать из пределов СССР.
      20 января 1929 г.
      Алма-Ата Верно: нач. Алма-Атинского окротдела ОГПУ
      Троцкий выдал уполномоченному ГПУ расписку. "Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОС при коллегии ГПУ от 18 января 1929 г. мне было объявлено 20 января 1929 г. Л. Троцкий".
      22 января Троцкий с женой и сыном были на автомобиле, затем на санях и снова на автомобиле отправлены под конвоем на станцию Фрунзе -- 250 километров, -- оттуда по железной дороге в направлении на Москву. Еще в Алма-Ате Троцкий заявил уполномоченному ГПУ, что за границу его вообще не могут выслать против его желания, и в то же время категорически требовал указания предполагаемого места высылки. Только в районе Самары ему сообщили, что дело идет о Константинополе. Троцкий заявил, что, протестуя против высылки за границу вообще, он будет всеми доступными ему средствами сопротивляться высылке в Турцию. Это было по прямому проводу сообщено в Москву. Там, по-видимому, все было предвидено, кроме отказа Троцкого добровольно выехать за границу. Москва начала новые переговоры с заграницей. Тем временем особый поезд с Троцким и его семьей (из Москвы были в условиях глубокой тайны доставлены еще два члена семьи -- прощаться) был переведен на глухую железнодорожную ветку в лесу и стоял так под метелями неподвижно 12 суток. Паровоз с вагоном отправлялся ежедневно за продуктами и обедом на ближайшую крупную станцию Наконец, 8 февраля новый уполномоченный ГПУ Буланов63 сообщил, что попытка Москвы добиться согласия на высылку Троцкого в Германию натолкнулась на категорический отказ германского правительства и что в силе остается поэтому решение о высылке в Турцию. На повторное заявление Троцкого, что он на границе заявит турецким властям о своем отказе следовать дальше, уполномоченный ГПУ Буланов ответил, что такое заявление ничего не изменит, ибо с турецким правительством вопрос согласован и на тот случай, если Троцкий откажется добровольно следовать в Турцию.
      Уполномоченный ГПУ переслал в Москву по прямому проводу (ЦК, Исполкому Коминтерна, ЦИК СССР) следующее заявление Троцкого:
      ЦК ВКП(б), ЦИК СССР, ИККИ
      Председатель ГПУ сообщил, что германское с.-д. правитель
      ство отказало в визе. Значит, Мюллер64 и Сталин сходятся в поли
      тической оценке оппозиции.
      Представитель ГПУ сообщил, что я буду передан в руки
      Кемаля65 против моей воли. Значит, Сталин сговорился с (души
      телем коммунистов) Кемалем о расправе над оппозицией как над
      общим врагом
      Представитель ГПУ отказался говорить о минимальных га
      рантиях против белогвардейцев, русских, турецких и иных, хотя бы
      и при принудительной высылке в Турцию. Под этим кроется пря
      мой расчет на содействие белогвардейцев Сталину, которое прин
      ципиально ничем не отличается от заранее обеспеченного содейст
      вия Кемаля.
      Невыполнение уже данного мне обещания о доставке необ
      ходимых книг из Москвы есть частичная иллюстрация грубой не
      лояльности в большом и в малом.
      Заявление представителя ГПУ, будто "охранная грамота"
      дана Кемалем на мои вещи за вычетом оружия, т. е. револьверов,
      есть фактически разоружение меня на первых же шагах перед ли
      цом белогвардейцев с заведомо ложной ссылкой на турецкое пра
      вительство66.
      Сообщаю вышеизложенное для своевременного закрепления ответственности и для обоснования тех шагов, которые сочту нужным предпринять против чисто термидорианского вероломства.
      7--8 февраля 1929 г. Л. Троцкий
      Но "единство фронта" с турецкими властями было уже к этому времени обеспечено полностью, и Сталину оставалось только продолжать выполнение своего плана.
      10 февраля особый поезд в составе нескольких вагонов, наполненных агентами ГПУ, доставил Троцкого в Одессу. Здесь предполагалась посадка на пароход "Калинин", но он замерз во льдах. Спешно был поставлен под пары другой пароход, "Ильич", в каютах которого еще царил в первые часы жестокий холод. Здесь руководство перешло к третьему уполномоченному ГПУ, Фокину. Троцкий заявил ему сперва устный протест, затем вручил нижеследующий документ.
      Уполномоченному ГПУ гр. Фокину
      Согласно заявлению представителя коллегии ГПУ Буланова Вы имеете категорическое предписание, невзирая на мой протест, высадить меня, путем применения физического насилия, в Константинополе, т. е. передать в руки Кемаля и его агентов.
      Выполнить это поручение Вы можете только потому, что у ГПУ (т. е. у Сталина) имеется готовое соглашение с Кемалем о принудительном водворении в Турции пролетарского революционера, объединенными усилиями ГПУ и турецкой национал-фашистской полиции.
      Если я вынужден в данный момент подчиниться этому насилию, в основе которого лежит беспримерное вероломство со стороны бывших учеников Ленина (Сталина и К°), то считаю в то же время необходимым предупредить Вас, что неизбежное и, надеюсь недалекое возрождение Октябрьской революции, ВКП и Коминтерна на подлинных основах большевизма даст мне раньше или позже возможность привлечь к ответственности как организаторов этого термидорианского преступления, так и его исполнителей.
      12 февраля 1929 г.
      Пароход "Ильич", при приближении к Константинополю.
      Л. Троцкий
      Когда на пароход прибыл турецкий полицейский офицер, заранее предупрежденный из Одессы, что пароход везет Троцкого с семьей, Троцкий вручил ему следующее заявление на имя Кемаля:
      Его превосходительству г-ну Президенту Турецкой республики
      Милостивый государь!
      У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по собственному выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию.
      Соблаговолите, господин Президент, принять соответственные мои чувства.
      12 февраля 1929 г. Л. Троцкий
      Турецкий полицейский офицер, как и предупреждал заранее уполномоченный ГПУ, сделал вид, что это его совершенно не касается. Пароход последовал дальше на рейд, и Троцкий после 22-дневного путешествия оказался в Турции.
      Такова краткая история этой высылки, изложенная по документам. Мы еще будем иметь случай сообщить о ней дополнительные подробности.
      ЗАЯВЛЕНИЕ
      На Ваше сегодняшнее требование выехать из консульства отвечаю следующее:
      Буланов и Волынский предложили мне от имени ГПУ, т. е. ЦК ВКП следующие условия поселения в Константинополе:
      а. Агенты ГПУ находят квартиру в отдельном доме за городом,
      т. е. в таких условиях, которые дают минимальные топографичес
      кие гарантии против совершенно легкого и безнаказанного поку
      шения белогвардейцев или иностранных фашистов.
      б. Сермукс и Познанский доставляются сюда ближайшим па
      роходом, т. е. не позже как через три недели.
      в. До их приезда я живу -- по собственному (выбору -- либо в
      консульстве (что, по мнению ГПУ, было бы самое лучшее), либо в
      особняке указанного выше типа при временной охране из агентов
      ГПУ.
      Ни одно из этих условий не выполнено.
      а. Из показанных 5--6 квартир только одна до некоторой сте
      пени отвечает условиям безопасности. Но для ее приведения в
      пригодный вид нужны две-три недели, причем я совершенно не
      знаю, по силам ли будут мне финансовые требования домохозяина.
      б. В приезде Сермукса и Познанского, вопреки категорическому
      обязательству, теперь отказано.
      в. Фокин уехал, не выполнив ничего из тех обязательств, кото
      рые, по словам Буланова, на него были возложены.
      Между тем Константинополь кишит белыми русскими. Белые газеты расходятся здесь в количестве свыше тысячи экземпляров. Ссылки на то, что "активные" белые высланы, просто смешны. Наиболее активные, конечно, держатся в секрете, не говоря о том, что они в любое время могут приехать из других мест и найти прикрытие у "неактивных" белых. Безнаказанность им обеспечена заранее.
      В этих условиях отказ Москвы выполнить обязательства и прислать Сермукса и Познанского и ваше одновременное требование покинуть здание консульства, хотя вы не предложили даже сколь-нибудь пригодной квартиры, означает требование, чтобы я подставился добровольно под удары белогвардейцев.
      После того как Вы сообщили мне об отказе Москвы выполнить данное обещание относительно Сермукса -- Познанского, я заявил, что во избежание мирового скандала на "квартирной" почве, я попытаюсь вызвать друзей из Германии или Франции, которые помогут мне устроиться на частной квартире или же будут сопровождать меня в другую страну (в случае получения визы).
      Несмотря на то, что вызванные мною лица еще не могли даже выехать, вы предлагаете мне новое требование об оставлении консульства. Эта торопливость направлена целиком против элементарнейших требований безопасности, моей и моей семьи.
      Я не имею никакого желания осложнять положение и без того не простое. Я не имею никакого интереса оставаться в консульстве ни одного лишнего дня. Но я не намерен поступаться элементарнейшими требованиями безопасности моей семьи. Если вы попытаетесь разрешить вопрос не на основах соглашения, а применения физической изоляции меня и моей семьи, как вы мне сегодня гово
      рили, то я оставлю за собой полную свободу действий. Ответственность за последствия будет целиком на ЦК ВКП.
      Ссылки на мои статьи или интервью не имеют никакого отношения к делу.
      Я не собирался и не обещал молчать.67
      5 марта 1929 г. Л. Троцкий
      Представителю ГПУ гражданину Минскому
      В тех условиях, в каких вы выселяете лас из консульства с применением физического насилия, вы выполняете поручение тех термидорианцев, которые сознательно и преднамеренно хотят подвести меня и мою семью под удары врагов Октябрьской революции.
      Вы не можете этого не понимать, ибо слишком хорошо знаете обстановку в Константинополе, -- следовательно, не только Сталин и его фракция, но и вы, исполнители, несете за последствия всю полноту ответственности.
      8 марта 1929 г. 17 час. 40 мин. Л. Троцкий68
      Телеграмма
      Чемоданы [и] вещи выписать [из] Берлина [при] содействии Веры Моисеевны Крестинской69. Часть вещей, русские книги, письменные принадлежности приобресть [в] Москве70.
      ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ71
      В некоторых константинопольских газетах сообщается, будто в беседе с турецкими журналистами я сказал, что собираюсь 1) производить в СССР новую революцию; 2) строить четвертый Интернационал.
      Оба эти утверждения прямо противоположны тому, что я сказал. Взгляды мои на эти два вопроса выражены в многочисленных речах, статьях и книгах.
      С совершенным уважением,
      Л. Троцкий 22 марта 1929 г.
      ПИСЬМО К ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМ В СССР72
      Дорогие друзья! От вас, конечно, не ускользнул тот факт, что "Правда", "Большевик" и вся остальная официальная печать возобновила сейчас во всей силе кампанию против "троцкизма". Хотя закулисная сторона поворота нам, к сожалению, неизвестна, но самый факт возобновления дискуссии, почти прекращенной в течение известного времени, является крупнейшей нашей победой.
      Полгода тому назад Молотов специально рекомендовал французским коммунистам воздержаться от всякой полемики с "троцкизмом" ввиду его фактической ликвидации. Около того времени я писал французским товарищам, что наша победа будет наполовину обеспечена в тот момент, когда мы вынудим официальный аппарат вступить в полемику с нами, ибо здесь наш идейный перевес, давно накоплявшийся, неизбежно обнаружится с полной силой. И мы начнем пожинать плоды теоретической и политической работы оппозиции за последние семь лет. Это в первую очередь относится, разумеется, к западным странам, где у лас имеются свои издания и где мы может отвечать ударом на удар. В СССР аппарат может, благодаря одностороннему характеру полемики, затянуть развязку 'Идейной борьбы. Но только затянуть. В прошлом путаницы, лжи, противоречий, зигзагов, ошибок было столько, что простейшие общие выводы навязываются теперь сами собою широким кругам партии и рабочего класса. И так как эти элементарные выводы насчет нынешнего руководства совпадают в основном с тем, что проповедовала оппозиция, то аппарат оказался вынужден начать сначала всю свою проработку "троцкизма", чтобы попытаться таким путем помешать контакту между критическим недовольством партии и формулами оппозиции. Но нет сомнения, что в подогретом виде сие блюдо не принесет спасения. В некоторых последних статьях, например, у этого беспомощного Покровского73, запоздалый призыв к проработке "троцкизма" имеет явно-панический характер. Нельзя достаточно высоко оценить значение этих симптомов. В партии многое сдвинулось и идет нам навстречу
      На Западе мы делаем серьезные успехи, особенно в романских странах. Официальная печать французской компартии окончательно отказалась следовать приведенному выше совету Молотова, от которого (совета) Молотов, впрочем, и сам успел отказаться.. От глупейших наскоков в стиле "врангелевского офицера" французская компечать пытается переходить к принципиальной полемике. Только этого нам и надо! Французская оппозиция все более активно участвует в выступлениях компартии, регистрирует их, критикует и разрушает постепенно стену между собой и партией. Оппозиция нашла опору в синдикальном движении, где наши единомышленники опубликовали свою платформу и создали свой
      центр, продолжая, разумеется, вести борьбу за унитарную конфедерацию труда (CGTU). В итальянской партии за последнее время также произошли очень серьезные сдвиги. Вы знаете об исключении из партии тов. Бордиги74, недавно вернувшегося из ссылки, по обвинению в солидарности с Троцким. Итальянские товарищи писали нам, что Бордига, ознакомившись с последними нашими изданиями, действительно заявил будто бы об общности взглядов. Одновременно с этим в официальной партии произошел давно подготовлявшийся раскол. Несколько членов центрального комитета, выполнявших самую ответственную работу в партии, отказались принять теорию и практику "третьего периода". Они были объявлены "правыми", но на самом деле они не имеют ничего общего с Таска75, Брандлером76 и компанией. Расхождение по вопросу о "третьем периоде" заставило их пересмотреть споры и разногласия последних лет, и они заявляют о своей полной солидарности с международной левой аппозицией. Это чрезвычайно ценное расширение наших рядов!
      В одном из прошлых писем я подчеркивал, что истекший год был годом большой подготовительной работы международной левой оппозиции и что теперь можно ждать политических результатов проделанной работы. Приведенные выше факты, касающиеся двух стран, свидетельствуют, что эти результаты уже начали принимать осязательную форму. Недаром же органы Коминтерна сочли себя вынужденными, вслед за органами ВКП, встать на путь открытой "принципиальной" полемики с нами, что, конечно, послужит нам только на пользу.
      XVI съезд, разумеется, еще не обнаружит этих явных, бесспорных, многообещающих, но все же лишь начинающихся сдвигов в ВКП и Коминтерне. Это по-прежнему будет съезд сталинской бюрократии. Но бюрократии испуганной, растерянной, "задумавшейся". Организационно Сталин, вероятно, сохранит свои позиции на съезде. Более того, формально этот съезд ведь подытожит всю серию "побед" Сталина над противниками и увенчает систему "единоличия". Но несмотря на это, вернее сказать, вследствие этого, можно сказать без малейших колебаний: XVI съезд будет последним съездом сталинской бюрократии. Как XV съезд, увенчавший победу "ад левой оппозицией, дал могущественный толчок распаду право-центристского блока, так XVI съезд, который должен увенчать разгром правых, даст толчок к распаду бюрократического центризма. Этот распад должен будет пойти тем быстрее, чем дольше он сдерживался системой грубой и нелояльной аппаратчины. Все это не только открывает перед оппозицией новые возможности, но и налагает на нее величайшие обязанности. Путь в партии лежит только через возрождение самой партии, следовательно, через усиление принципиально выдержанной тео
      ретической и (Политической работы оппозиции в партии и рабочем классе. Все остальное приложится.
      С крепким коммунистическим приветом,
      Л. Троцкий Принкипо, 23 мая 1930 г.
      ПИСЬМО В ПОЛИТБЮРО ЦК И ПРЕЗИДИУМ ЦКК
      Совершенно секретно
      В Политбюро ВКП(б), в президиум ЦКК
      История снова подошла к одному из великих поворотов. В Германии сейчас решается судьба немецкого пролетариата, Коминтерна и СССР. Политика Коминтерна ведет германскую революцию к гибели с такой же неизбежностью, с какой доведена была до гибели китайская революция, хотя на этот раз и с противоположного конца. Все необходимое на этот счет сказано мною в другом месте. Повторяться здесь нет смысла. Может быть, два-три месяца -- в самом лучшем случае -- остается еще на то, чтобы изменить гибельную политику, ответственность за которую лежит целиком на Сталине.
      Я не говорю о ЦК, так как он по существу упразднен. Советские газеты, в том числе и партийные, говорят о "руководстве Сталина" о "шести указаниях Сталина", "о предписаниях Сталина", о "генеральной линии Сталина", совершенно игнорируя ЦК. Партия диктатуры доведена до такого унижения, когда невежество, органический оппортунизм и нелояльность одного лица налагают печать на великие исторические события. Безнадежно запутавшись в Китае, Англии, Германии, во всех странах мира, и прежде всего в СССР, Сталин в борьбе за спасение личного дутого престижа поддерживает сейчас в Германии политику, автоматически ведущую к катастрофе небывалого еще исторического масштаба.
      Чтоб не создавать Сталину затруднений, доведенная до рабского состояния "партийная" печать вообще молчит о Германии. Зато много говорит о "троцкизме". Целые страницы снова заполнены "троцкизмом". Задача состоит в том, чтобы заставить поверить, что "троцкизм" есть "контрреволюционное" течение, "авангард мировой буржуазии". Под этим знаком созывается XVII партконференция. Совершенно ясно, что эта неизменная агитация преследует не какие-либо "идеологические" цели, а весьма определенные практические, точнее сказать, персональные задачи. Если кратко формулировать их, то придется сказать: на очередь поставлена туркулизация77 политики по отношению к представителям левой оппозиции.
      Через официальную политическую печать на Западе Сталин пустил разоблачения относительно замыслов белогвардейской террористической организации, скрыв в то же время эти факты от рабочих СССР. Цель напечатания разоблачений за границей совершенно ясна, обеспечить Сталину алиби в его общем труде с генералом Туркулом78. Имена Горького79 и Литвинова80 присоединены скорее всего для маскировки.
      Вопрос о террористической расправе над автором настоящего письма ставился Сталиным задолго до Туркула: в 1924--25 гг. Сталин взвешивал на узком совещании доводы за и против. Доводы за были ясны и очевидны. Главный довод против был таков: слишком много есть молодых самоотверженных троцкистов, которые могут ответить контртеррористическими актами.