Да, вот как это случилось.
      Внизу – кромешная тьма, и мы стремительно скользим по канатам в расселину… слишком быстро: у меня зубы едва не вылетают, когда я приземляюсь. Я достигаю земли первым, и освещаю помещение нашлемным фонарем.
      Между нами и геонозианцами бронированная дверь с тройным запором, и у меня нет времени на подбор взрывчатки, нужной, чтобы снести ее. Наверное, много. "М" значит "много", как меня учили. Прилепить термоленту по краям и вдавить детонатор. Легче сказать, чем сделать; дверной сплав покрыт грязью.
      В шлемном комлинке звучит позывной отряда "Дельта"
      – У тебя там что, вечеринка, "Тета"?
      – Не могу притащить артистов…
      – Хочешь поговорить об этом с паукодроидами?
      – Спокойно, "Дельта", – продолжать, продолжать. Ты прилепишься наконец к металлу? – Почти все готово.
      – Мно-ого паукодроидов…
      – Слышу тебя, "Дельта".
      – Это твое время. Я не давлю. Никто не…
      – Есть!
      Мы вдавливаем себя в стены пещеры. Вспыхивает белый свет, шум бьет по ушам; пыль застилает все вокруг. Когда зрение вновь проясняется, двери взорваны и разворочены, слегка дымятся.
      – Дельта – вход открыт. Давай, давай, давай!
      – Думал, ты никогда не попросишь, – отряд "Дельта" спускается на землю и кидается вперед, а мы держимся позади, прикрывая их шестерку. Тут внизу полно тоннелей. Если не поостеречься, что-нибудь выпрыгнет на тебя откуда угодно.
      Считается, что шлем защищает от лишних децибел, но на войне шумно. По-настоящему шумно. Я не могу слышать сигналы из комлинка сквозь "умм-умм-умм" геонозианских звуковых орудий и наш собственный бластерный огонь. Могу еще различить грохот бронебойных. Файрфек, да я их ступнями чувствую.
      Движение впереди привлекает мое внимание, и тут же пропадает. Я смотрю туда сквозь прицел "ДС-17", выясняя, было ли это лишь моим воображением, и Тейлер указывает на другой из пяти тоннелей перед нами.
      – Дарман, возьми "Е-Веб" и удерживай позицию, – он кивает Вину и Джаю, и они спиной к спине движутся к отверстию тоннеля, оглядываясь по сторонам.
      А потом я смотрю наверх.
      Там больше геонозианцев, чем мы думали… значительно больше. Я снимаю двух вверху, и куда больше вылетают из левого тоннеля, так что я открываю огонь из автоматического бластера, точно и рано – если я их подпущу слишком близко, взрыв поджарит и меня.
      И даже так – он бьет как падающий молот.
      – Тейлер, Дарман на связи, прием, – я не вижу его. Я не вижу никого из них, но слышу беглый огонь. – Тейлер, Дарман на связи, слышишь меня, прием?
      Не молчание – отсутствие знакомых голосов. Прорываются возгласы вроде "…ранен! Боец ранен!"
      Кто? Кто ранен? "Тейлер? Вин? Джай? Слышите меня, прием?"
      Я потерял связь со своим взводом.
      Тогда я видел их в последний раз.

      ИДЕТ РАСШИФРОВКА ЖДИТЕ… ЖДИТЕ… БАЗА ГЕОНОЗИСА – ФЛОТУ ПОДДЕРЖКИ, ОРД МАНТЕЛЛ
      ПРИГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ ЭВАКОТРАНСПОРТ. МЕДИЦИНСКАЯ СОРТИРОВОЧНАЯ КОМАНДА, ОЦЕНИВАЕТ: СЕРЬЕЗНО РАНЕНЫХ ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ, ПОВТОРЯЮ, ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ХОДЯЧИХ РАНЕНЫХ ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ, ПОВТОРЯЮ, ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ. РВП ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЧАСОВ. ПРИОРИТЕТНОЕ СНАБЖЕНИЕ БАКТОЙ.
      ПРИГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ СЕМЬДЕСЯТ ДВЕ ТЫСЯЧИ СОЛДАТ, ПОВТОРЯЮ СЕМЬДЕСЯТ ДВЕ ТЫСЯЧИ ОЖИДАЮТ ПЕРЕДИСЛОКАЦИИ. ПРИОРИТЕТ В СНАБЖЕНИИ ОРУЖИЕМ ГРУПП КОММАНДО.
      СООБЩЕНИЕ ОКОНЧЕНО. КОНЕЦ СВЯЗИ
 
      Республиканский штурмовой корабль "Непреклонный"; на связи с Геонозисом. Ждите…
      Республиканский коммандо 1136 изучил каждое лицо в шеренге ожидающих посадки на вооруженный транспорт.
      На некоторых были шлемы, на некоторых – нет… но в любом случае у всех было его собственное лицо. И все были ему незнакомы.
      – Двигай! – распорядился суперкарго, размахивая из стороны в сторону вытянутой рукой. – Давайте, двигайтесь как можно быстрее.
      Транспорты вынырнули из облаков пыли и солдаты начали погрузку; некоторые помогали втолкнуть товарищей, чтобы корабли могли быстро взлететь. Не было причины драться за место. Они поступали так тысячу раз на тренировках; фрагмент настоящей битвы, для которой их готовили. Это не было отступление. Они вырвали свою первую победу.
      Транспорты взметнули красную пыль Геонозиса. РК-1136-Дарман снял шлем и осторожно провел перчаткой по бледно-серому куполу, стирая пыль и рассматривая небольшие царапины и ожоги.
      Суперкарго повернулся к нему. Он был одним из очень, очень немногих чужаков, которых Дарман видел на работе в Великой Армии, невысокий сморщенный дуро с горячим нравом.
      – Ты лезешь или нет?
      Дарман продолжал протирать шлем.
      – Жду своих товарищей, – сказал он.
      – Двигай свою блестящую серебристую задницу, – разозлился суперкарго. – У меня расписание.
      Дарман мягко приложил кулак к челюсти суперкарго и задержал его там. Он не выдвигал вибролезвия, и не нуждался в объяснениях. Он просто обозначил свое мнение.
      – Ну, когда будете готовы, сэр, – сбавил тон дуро, отступая к бегущим клон-солдатам. Злить коммандо – не лучшая идея, особенно если он только что из боя и полон адреналина.
      Но его взвода по-прежнему не было. Дарман знал, что ждать дальше не имеет смысла. Они не отозвались. Возможно, у них были проблемы с комлинками. Возможно, они сели на другой транспорт.
      В первый раз за свою искусственно укороченную жизнь Дарман не мог протянуть руку и коснуться людей, с которыми вырос вместе.
      Он ждал еще половину стандартного часа, пока транспорты не стали менее частыми, и шеренги солдат не поредели. В конце концов, никого не осталось на пустынной равнине, кроме него, суперкарго-дуро, и полудюжины клон-солдат. Это был последний рейс на сегодня.
      – Лучше вам идти сейчас, сэр, – сказал суперкарго. – Уже ни на кого не рассчитывают. Ни на кого живого, во всяком случае.
      Дарман в последний раз окинул взглядом горизонт, чувствуя, будто отворачивается от кого-то бегущего к нему.
      – Я иду, – сказал он и пристроился в хвосте очереди. Когда транспорт взлетел, он смотрел на завихрившуюся пыль, уменьшающиеся скалы, и разбросанные удаляющиеся клочки растительности, пока Геонозис не стал просто скучным красным пятном.
      Он все еще мог продолжить поиски на "Непреклонном". Еще ничто не было кончено.
 

***

 
      Корабль скользнул в громадный ангар "Непреклонного", и Дарман осмотрел эту пещеру, полную белой брони и размеренного движения. Когда корабль заглушил двигатель и пристыковался к площадке, клона поразило – какими тихими все казались.
      В переполненном солдатами ангаре пахло потом, запоздалым страхом и дерущим горло запахом нечищеных бластерных винтовок. Но было так тихо, что если бы Дарман не видел изможденных и раненых людей, он бы поклялся, что за последние тридцать часов не случилось ничего серьезного.
      Палуба содрогалась под подошвами его сапог. Он все еще смотрел сверху вниз на всех, разглядывая знакомые узоры геонозианской пыли, покрывавшей их… когда такая же пара сапог попала в поле зрения.
      – Номер? – голос тоже был его собственным. Командир провел по нему сканером; ему не требовался номер Дармана, или еще что-то – сенсоры в улучшенной катарнской броне безмолвно поведали о его статусе. Нет серьезных ранений. Медкоманда на Геонозисе ему только помахала ему вслед, сосредоточившись на раненых и игнорируя тех, кому уже нельзя было помочь и тех, кто мог помочь себе сам. – Ты меня слышишь? Давай, говори, сынок.
      – Все в порядке, сэр, – ответил он. – Сэр, РК-один-один-три-шесть. У меня нет шока. Я в порядке, – он сделал паузу. Никто больше не собирался называть его "Дарман" – как во взводе. Они все погибли, и он это знал. Джай, Вин, Тейлер. Он просто знал. – Сэр, какие-нибудь новости о РК-один-один-три-пять?
      – Нет, – ответил командир, который, наверное, слышал такие же вопросы каждый раз, как останавливался для проверки. Если они не в лазарете или не занесены в этот список, значит, новостей и не будет.
      Глупо было спрашивать. Кому как не Дарману было знать об этом. Клон-солдаты – и особенно республиканские коммандо – просто работали. Это была их единственная цель. И, как говорил сержант-инструктор, они были счастливчиками; в обычном мире каждое существо каждой расы волновалось о своей цели в жизни и искало ее смысл. Клонам это было не нужно. Клоны – знали. Они прекрасно подходили для своей роли, и сомнений у них никогда не было.
      Дарман вообще не знал, что такое "сомнение" до нынешнего дня. Никакие тренировки его к этому не подготовили. Он отыскал место у переборки и сел.
      Клон-солдат примостился рядом, втиснувшись на оставшееся пространство и коротко стукнув своим наплечником о наплечник Дармана. Они глянули друг на друга. Дарман редко контактировал с другими клонами: коммандо тренировались отдельно, включая ЭРКов. Броня солдата была белой, полегче, хуже защищала; коммандо пользовались куда более совершенной защитой. И на Дармане не было никаких цветных знаков отличия.
      Но оба они точно знали, кто есть кто и кто есть что.
      – Неплохая "дисишка", – с завистью сказал солдат. Он смотрел на "ДС-17": солдатам выдавали более тяжелые и менее совершенные винтовки "ДС-15". – Ионный бластер, бронебойный реактивный гранатомет и снайперка?
      – Да, – все в его снаряжении было высшего качества. Жизнь солдата – менее ценна, чем жизнь коммандо. Таков был порядок вещей, и Дарман его никогда не оспаривал – никогда в течение долгого времени. – Полный комплект.
      – Здорово, – солдат кивнул в знак согласия. – Работа закончена, так?
      – Да, – тихо ответил Дарман. – Работа закончена.
      Солдат больше ничего не сказал. Может, он решил быть осторожным, говоря с коммандо. Дарман знал, что солдаты думали о нем и ему подобных. Они не тренируются как мы и не дерутся как мы. Они даже не говорят как мы. Сборище примадонн.
      Дарман не считал себя надменным. Просто он мог выполнить любую работу, которую могли поручить солдату, вроде штурма, подавления восстания, освобождения заложников, взрывов, убийств, наблюдения и любых действий пехоты на любой территории и в любой среде, в любое время. Он знал, что может – потому что уже делал это. Он это делал на тренировках, сперва на симуляторах, и потом – с живыми мишенями. Он работал со взводом, тремя братьями, с которыми он провел всю сознательную жизнь. Они сражались против других взводов, тысяч подобных им… и одновременно непохожих. Потому что они были братьями по взводу и это было отличием.
      Однако, он никогда не умел жить отдельно от взвода. Сейчас он учился этому, наихудшим способом из всех.
      Дарман был абсолютно уверен, что принадлежит к числу лучших солдат для спецопераций, какие только бывают. Его не отвлекали заботы о семье и зарабатывании на жизнь – инструкторы говорили, что о таких вещах лучше никогда не знать.
      Но сейчас он был одинок. Очень, очень одинок. И это – отвлекало.
      Он обдумывал это довольно долго, в молчании. Выжить, когда остальной взвод погиб – тут нечем гордиться. Вместо этого он чувствовал что-то, что сержант-инструктор называл "стыдом". Примерно то же чувствуешь после проигранной битвы.
      Но они победили. Это была их первая битва, и они победили.
      Трап "Непреклонного" опустился, и внутрь ворвался яркий свет солнца Орд Мантелла. Дарман надел шлем без размышлений и встал в шеренгу, ожидая разгрузки и переназначения. Его ждала заморозка, и хранение в анабиозе до тех пор, пока он не понадобится снова.
      Так значит, таковы были последствия победы. Он подумал – а насколько хуже себя чувствуешь после поражения?
 

***

 
      Имбраани, Квиилура; за сорок световых лет от Орд Мантелла, Рукав Тингела
      Барковое поле переливалось серебряным и красным, когда юго-восточный ветер волнами проходил по созревшему полю. Это мог быть прекрасный летний день; вместо этого он стал одним из худших дней в жизни Этейн Тер-Мукан.
      Этейн бежала, и бежала… и совершенно выдохлась. Она рухнула среди борозд, не заботясь о том, на что падает. Этейн задержала дыхание, когда под ней хлюпнуло что-то мокрое и вонючее.
      Виквай-преследователь не мог слышать ее из-за свиста ветра – она это знала. Но все равно старалась не дышать.
      – Эй, девочка! – шаги приближались. Он тяжело дышал. – Ты где? Не стесняйся.
      Не дышать.
      – У меня есть бутылка урркаля. Не хочешь повеселиться? – а у него удивительно широкий словарь для виквая, хоть и нацеленный только на основные нужды. – Я тебе понравлюсь, как только узнаешь меня поближе.
      Я должна оставаться здесь, пока не стемнеет. Я могу повлиять на его разум, заставить его уйти.
      Но она этого не сделала. И не могла сделать – как не пыталась сконцентрироваться. Слишком высок был уровень адреналина… и слишком близка была бесконтрольная паника.
      – Выходи, паршивка, где ты? Я тебя отыщу…
      Судя по звукам он пробивал себе путь сквозь посевы – и приближался. Если вскочить и побежать – то она умрет. Если останется на месте – он ее найдет. Он не собирался уставать, и не собирался отказываться от своего замысла.
      – Девочка…
      Голос виквая был совсем рядом, справа, где-то в двадцати метрах от нее. Она втянула воздух – мелким глотком – и снова сжала губы, ощущая боль в легких и глазах.
      – Девочка… – ближе. Он теперь был совсем рядом. – Дево-очка-а…
      Она знала, что он сделает, если найдет ее. Если повезет – он ее после этого убьет.
      – Дев…
      Громкий, смачный удар прервал виквая; он полетел на землю, и Этейн услышала второй удар – короткий, быстрый и жесткий. Услышала она и вскрик боли.
      – Сколько раз повторять, ди'кут? – другой голос, человеческий, привыкший командовать.
      Удар.
      – Не-трать-мое-время, – снова удар и снова вскрик. Этейн прижалась лицом к грязи. – Напьешься еще раз, погонишься за женщинами еще раз – и я размажу тебя по всему полю.
      Виквай вскрикнул – как бессловесное животное, когда ему очень больно. Этейн слишком много раз слышала такие звуки на Квиилуре. Потом – молчание.
      Она раньше не слышала этого голоса, но ей и не нужно было. Она точно знала, кому он принадлежал.
      Этейн попыталась прислушаться, наполовину ожидая, что тяжелый сапог придавит ее спину… но все, что она услышала – это хруст и свист, с которым двое удалялись через поле. Подальше от нее. Она уловила обрывки разговора, принесенные ветром; виквая все еще ругали.
      – …более важно…
      Что?
      – …позже, но сейчас, ди'кут, ты мне нужен, понял? Или я тебе отрежу…
      Этейн подождала. В конце концов она могла слышать лишь дыхание ветра, шелест травы, и посвист земляного угря, ищущего себе пару. Она вновь позволила себе нормально дышать, но все еще ждала, почти уткнувшись лицом в навоз, пока не сгустились сумерки. Теперь ей надо было идти. Гданы будут охотиться, стаями прочесывая поля. Кроме того, запах, который ее ранее не волновал (она была слишком испугана), теперь начал действительно быть неприятным.
      Она оперлась на локти, встала на колени и огляделась.
      Почему им потребовалось унавоживать барк так поздно в этом сезоне? Она нащупала карманы плаща; если она только сможет найти ручей, то приведет себя в порядок. Она сорвала несколько стеблей, скатала их в шарик, и постаралась оттереть самые жирные потеки навоза и мусор, приставшие к одежде.
      – Вообще-то зерно слишком дорого, чтобы его так использовать, – произнес голос.
      Этейн сглотнула и резко повернулась; перед ней оказался хмурый фермер в грязной и помятой спецовке. Тощий, весь какой-то поношенный… и раздраженный. В руках у него был молотильный цеп.
      – Ты хоть знаешь, сколько это добро стоит?
      – Простите, – выдохнула она, незаметно сунув руку под плащ и стиснув знакомый цилиндр. Она не хотела раскрывать себя перед викваем, но если этот фермер решит продать ее за пару караваев или бутылок урркаля… тогда световой меч неплохо было бы иметь под рукой. – Боюсь, у меня не было выбор – или ваш барк, или моя жизнь.
      Фермер, поджав губы, воззрился на поломанные стебли и разбросанные бисеринки зерен. Да, барк дорого стоил в корускантских ресторанах; он был роскошью, и люди, которые его выращивали, не могли себе его позволить. Похоже, это не волновало неймодианцев, которые контролировали торговлю. Никогда не волновало.
      – Я оплачу ущерб, – сказала Этейн, все еще пряча руку под плащом.
      – Чего они за тобой гнались? – поинтересовался фермер, пропустив мимо ушей ее предложение.
      – Как обычно, – сказала она.
      – А-а, ты не настолько хорошо выглядишь.
      – Чудесно.
      – Я знаю, кто ты.
      О, нет… Пальцы Этейн крепко сжались.
      – В самом деле?
      – Я так думаю.
      Чуть больше пищи для его семьи. Несколько часов в пьяном забытье урркаля. Вот столько она для него значила. Он шагнул к Этейн, и она резко выбросила руку из-под плаща; она была сыта по горло бегом и не собиралась знакомиться с цепом.
      Вжжжжжммммм.
      – Круто, – вздохнул фермер, разглядывая луч чистого синего света. – Вот только еще кого-то из вас нам не хватало.
      – Да, – кивнула она и подняла световой меч перед лицом. Желудок словно завязался узлом, но Этейн заставила голос звучать твердо. – Я падаван Этейн Тер-Мукан. Вы можете попробовать сдать меня, если хотите проверить мои навыки, но я бы предпочла помощь. Вам решать, сэр.
      Фермер смотрел на световой меч, будто оценивая его.
      – И сильно эта штучка помогла твоему мастеру?
      – Мастеру Фульеру не повезло. И его предали, – она опустила меч, но не выключила клинок. – Вы мне поможете?
      – Если я… тут все будет кишеть головорезами Геза Хокана.
      – Думаю, они сейчас заняты, – заметила Этейн.
      – Чего ты от нас хочешь?
      – Сейчас – убежища.
      Фермер задумчиво пожевал губами.
      – Ладно. Пошли, падаван…
      – Привыкайте звать меня Этейн, пожалуйста, – она выключила меч; клинок исчез с жужжанием, и она вновь скрыла рукоять под плащом. – Просто чтобы оказаться в безопасности.
      Этейн следовала за фермером, стараясь отрешиться от своего же запаха… но это было непросто, невыносимо тяжело. Даже гданы, которые охотятся по запаху, не примут ее за человека. Становилось темно, и фермер постоянно оглядывался на нее через плечо.
      – А-а, – он протянул руку, заводя вялый разговор. – Я Бирхан, и здесь моя земля. И я думал, что вы, как болтают, можете каким-то образом влиять на разум.
      – А откуда вы знаете, что я этого не делала? – солгала Этейн.
      – А-а, – промычал он, и больше ничего не сказал.
      Она не собиралась объяснять очевидное, если он этого сам не понял. Этейн не была лучшей из группы, как это ни разочаровывало мастера. Она боролась с Силой, и вырабатывала жесткую самодисциплину, и оказалась тут, потому что они с мастером Фульером были поблизости, когда что-то произошло. Фульер никогда не умел долго держаться при неравных шансах, и, похоже, он за это заплатил. Они еще не нашли тело, но от него не было вестей.
      Да, честно говоря, Этейн была падаваном.
      Она просто оказалась единственной, кто сумел избежать работы на строительстве перма-домов в лагерях беженцев. Она знала, что частично искусство джедаев – это психология. И если Бирхан хотел думать, что Сила в ней велика, и она – нечто большее, чем неуклюжая девчонка, вымазанная навозом… то это для было на руку Этейн.
      Это сохранит ей жизнь, пока она не решит, что делать дальше.
 

***

 
      База поддержки флота, Орд Мантелл, комплекс казарм "Эпсилон-5"
      Это было расточительством. Глупым расточительством.
      РК-1309 убивал время, занимаясь своими сапогами. Он отчистил голенище каждого, сдул красную пыль струей воздуха из воздушного пистолета, промыл и высушил внутренние прокладки. Надо же было чем-то заняться, пока он ждет заморозки.
      – Сержант?
      Он поднял голову; вошедший коммандо уложил на противоположную скамью свой комплект, броню и черный костюм и ответил взглядом. Судя по табличке – РК-8015.
      – Я Фай, – сказал он и протянул руку. – Так вы тоже потеряли взвод?
      – Найнер, – представился РК-1309, не касаясь руки. – Так ты, нер вод – брат мой – ты тоже единственный выживший?
      – Да.
      – Ты отступил, когда твои братья оказались под огнем? Или тебе просто повезло?
      Фай положил руки на бедра; он был точной копией Найнера, но все же… отличался. Он говорил по-другому, его запах был немного иным. И руки двигались… не как во взводе Найнера, совсем не так.
      – Я делал свою работу, – осторожно заметил Фай. – И я предпочел бы быть с ними, а не здесь… нер вод.
      Найнер пару секунд обдумывал это, а затем вернулся к сапогам. Фай уложил снаряжение в ящик за скамейками, затем одним текучим движением взлетел на верхнюю койку. Он сложил руки точно под головой, и улегся, глядя в потолок – словно размышляя о чем-то.
      Если бы он был Севом, Найнер бы даже не глядя, сказал, чем он занят. Но Сева больше не было.
      Клон-солдаты теряли братьев на тренировке; коммандос не были исключением. Но обществом солдат были группы, взводы, компании, даже полки – и это значило, что даже после неизбежных смертей и замен во время упражнений, вокруг все еще было много знакомых людей. Коммандос же работали почти в одиночку – только со своими.
      Найнер потерял всех, с кем вырос – как и Фай.
      Он потерял брата ранее – Два-Восемь, на тренировке. Трое выживших радушно встретили заменившего, хотя всегда чувствовали, что он был немного иным, словно их разделяла дистанция… словно он никогда полностью не поверил в то, что его приняли.
      Но они выполняли сложнейшие задания вместе – и пока они это делали, каминоанские техники и пестрое сборище инопланетных инструкторов не особо заботились об их чувствах.
      Однако сами коммандос – заботились. Они просто держали эмоции при себе.
      – Это было расточительство, – промолвил Найнер.
      – Что? – поинтересовался Фай.
      – Направление на операцию вроде Геонозиса. Это была работа для пехоты. Не для спецназа.
      – Звучит, будто ты критикуешь…
      – Я лишь указываю, что мы не могли действовать с максимальной эффективностью.
      – Понял. Может быть когда нас воскресят – мы сможем взяться за то, для чего нас действительно готовили.
      Найнер хотел сказать, что он скучает по взводу; но такими вещами не стоит делиться с незнакомцем. Так что он встал, разложил нательный костюм по матрасу и сенсором в перчатке проверил – нет ли разгерметизации. Этот ритуал так вьелся ему в кровь, что он даже и не думал о нем: поработать с сапогами, костюмом и бронепластинами, откалибровать системы шлема, проверить ВИДы, разобрать и вновь собрать "ДС-17", опустошить и вновь наполнить АСК. Сделано. Заняло двадцать шесть минут и двадцать секунд, плюс-минус еще две секунды. Отлаженное оборудование часто определяло разницу между жизнью и смертью. Как и две секунды.
      Он закрыл щелкнувшую крышку ранца и проверил замок. Затем – изучил защелки, которые удерживали огневой комплект, и убедился, что они двигаются свободно. Это имело значение – когда ему нужно было срочно сбросить взрывчатку. Когда Найнер поднял глаза, Фай опирался на локоть, глядя на него сверху.
      – Сухие пайки на пятый уровень, – заметил он.
      Найнер всегда упаковывал провиант глубже, между запасным тросом и гигиеническим комплектом.
      – Может, в твоем взводе это и было так, – ответил он и продолжил.
      Фай уловил намек и вновь повернулся на спину; без сомнения – дабы подумать об отличиях, с которыми придется столкнуться в будущем.
      Чуть погодя, он начал напевать – очень тихо, почти что беззвучно: Ком'оррок сад дротен троч нин уриис а'денн, Дха Верда Верда а'ден тратуу. Они были гневом воинов тени, и стальной перчаткой Республики; Найнер знал слова. Это была обычная мандалорианская песня, повышающая боевой дух обычных людей, которым требовалось взвинтить себя перед боем. Слова, правда, были немного переделаны, дабы иметь значение для армии клонов.
      "Нам это не нужно, – подумал Найнер. – Мы были рождены для битвы, и ни для чего другого".
      Но он все же начал подпевать. Это было… приятно. Он уложил снаряжение в ящик, устроился на койке, и присоединился к Фаю – звук в звук; в пустой комнате звучали два одинаковых голоса.
      Найнер отдал бы всю оставшуюся жизнь за возможность вернуть тот бой, что был вчера. Он удержал бы Сева и ДиДи; он послал бы О-Четыре западнее с "Е-Вебом".
      Но он этого не сделал.
      Гра'тууа куун хейтт су дралшии'йа. Наша месть все ж пылает ярко.
      Фай замолк на мельчайшую долю секунды после Найнера. Он услышал, как тот тяжело вздохнул.
      – Я был вместе с ними, серж, – тихо сказал Фай. – Я не отступил. Ни на шаг.
      Найнер закрыл глаза. Он пожалел, что отпускал намеки – словно Фай мог не постараться.
      Я знаю, брат, – ответил он. – Я знаю.

      У клонов есть свободная воля, даже если они следуют приказам. Если они не могут думать о себе – так не лучше ли нам взять дроидов? Которые, к тому же, дешевле? Им придется действовать в ситуациях, которые мы и представить не можем. Изменит ли это их непредсказуемым образом? Возможно. Но их психика должна быть подготовлена к тому, чтобы выигрывать войны. А теперь отнеситесь к ним теплее. Им надо работать.
      – Офицер разведки мастер-джедай Арлиган Зей
      Зал брифинга по безопасности, База Поддержки Флота, Орд Мантелл, три стандартных месяца после Геонозиса
      База Поддержки Флота не была рассчитана на размещение десятков тысяч солдат, и это вскоре проявилось. Зал брифингов был холоден как кладовая, и тут все еще пахло пищей и специями. Дарман видел протянутые по полу грузовые рельсы, но он старался сконцентрироваться на голоэкране перед собой.
      Не так уж плохо очнуться после стазиса. Он был коммандо; его никуда не перевели. Это значило… значило, что на Геонозисе он действовал так, как от него ожидали, что он сработал хорошо. Дарману нравилась эта мысль.
      Но вот его шлему много чего не нравилось. Очень много данных поступило на ВИД – внутришлемный дисплей. Он некоторое время переключал режимы, контролируя выполнение команд быстрыми взглядами, и разбираясь с новыми программами и электроникой, установленными после Геонозиса.
      Слева от него сидел новый сержант, который предпочитал звать себя Найнером (когда рядом не было начальства) и РК-8015, по прозвищу Фай. Они тоже были единственными выжившими из взводов. По крайней мере, они знали, через что он прошел.
      Четвертое импровизированное кресло в этом ряду – ящик из голубого сплава – пустовало. Мастер-джедай Арлиган Зей, заложив руки за спину, прохаживался туда-сюда перед экраном; его мантия каждый раз прерывала проекцию. Другой джедай, имени которого они не знали, смотрел то на Зея, то на трех коммандос, неподвижно сидящих на ящиках.
      В полированном металлическом зеркале стены Дарман увидел экзота, подобного которому еще не встречал. Коммандо тренировали запоминать каждую деталь окружающего, хотя это создание было сложно не заметить.
      Экзот был примерно полтора метра в длину и скользил вдоль стены, время от времени пофыркивая. Его мех был черным и лоснящимся, лапы – длинными и тонкими; он вытягивал узкую морду, приоткрывая рот и каждый раз при этом делая выдох. Чуть раньше Дарман слышал как Зей назвал его Валаквилом; джедай также сообщил, что он принадлежит к расе гурланин – метаморфов.
      Дарману приходилось слышать о метаморфах на тренировках, но этот не был клаудитом. Клон боковым зрением наблюдал за отражениями движений гурланина, когда дверь открылась и появился еще один коммандо; его шлем был зажат под правой рукой. Он быстро отдал честь.
      – РК-три-два-два-два, сэр, – сказал он. – Прошу прощения, что заставил вас ждать, сэр. Медики не хотели меня отпускать.
      Ничего удивительного в этом не было – по его лицу пролегал шрам, от правого глаза, через рот и к левой челюсти. Теперь он точно не был похож на других клонов. Дарман мог только удивиться: какие меры убеждения он применил, чтобы медики не подвергли его лечению бактой.
      – Вы в порядке, солдат? – поинтересовался Зей.
      – Готов к бою, сэр, – он сел рядом с Дарманом, точно так же прямо, кратко взглянув на соседа – словно познакомившись. Значит, это их четвертый собрат. Теперь они вновь были взводом – во всяком случае, по количеству.
      Взводом "Омега".
      Второй джедай смотрел на новоприбывшего с плохо скрываемым изумлением. Зей заметил это и толкнул локтем своего спутника.
      – Падавану Джусику, как и всем нам, армия клонов пока в новинку., – Это можно было понять: Дарман и сам никогда не видел джедаев до битвы на Геонозисе, и сейчас смотрел почти зачарованно. – Простите ему любопытство.
      Зей показал на голоэкран.
      – Вот ваша цель, джентльмены – Квиилура, – он глянул на датапад, читая данные. – Информация получена при съемке с большой высоты, так что она неполна.
      Он продолжил речь:
      – Квиилура фактически нейтральна. Увы, нейтральное состояние, похоже, быстро закончится.
      Он обратился к ним "джентльмены". Может быть, Зей не знал, как называть коммандос. Они все еще были очень мало знакомы.
      Картинка на экране демонстрировала бело-синий диск; потом стали видны цепочки островов, узкие речные заливы, холмистые равнины, испещренные клочками лесов и полями, похожими на игровую доску. Все это выглядело умиротворяющим и приятным… и полностью чужим для Дармана, вся жизнь которого в Типока-Сити прошла на поле битвы, виртуальном и реальном.
      – Сейчас вы смотрите на фермерские хозяйства, почти все из которых расположены в этом регионе – здесь земля наиболее плодородна, – сообщил Зей. – Они выращивают барк, кушайан и половину всех деликатесных продуктов и напитков в Галактике. Также здесь добывают драгоценные камни. Несмотря на это, население едва добывает себе средства к существованию – там нет правительства кроме торговцев и закона кроме прибыли. Неймодианские дельцы контролируют планету; по крайней мере – ее производительную часть, которую могут использовать. Свою власть они поддерживают при помощи ополчения под командованием Геза Хокана. Он мандалорианин, и был столь жесток, что его изгнали из "Часовых Смерти"; слишком наслаждался работой.