– Ну да, ничего ни с кем не случится.
      Смерть – обычная часть их профессии. Бевиин знал, что Динуа скучает по отцу и даже если он не станет для Бриики ничем большим, чем друг и брат, ее дочери нельзя позволить остаться сиротой – даже если она взрослая.
      "Если бы Фетт был по-настоящему частью нашего общества, – подумал Бевиин, -кто-нибудь бы его принял, и у него была бы семья – нуждался бы он в ней или нет".
      Но никто не воспитывал его. Никогда такого не было. Он не был семейным человеком, и в его жизни не было места ни для кого, кроме тени Джанго.
      – Принимаю как согласие, – произнес Бевиин. – И обещаю, что если придется тебя удочерять, я не стану заставлять тебя носить платья в оборках.
      Хохот Динуа заполнил канал, но Фетт промолчал: никакого упрека.
      На станции рядом вокруг "Раба I" собрались две женщины в истребителях "Агрессор", и братья Детта – Чам и Сувар, вместе с Тироком Воном. Эти трое сидели в "Гладиаторах".
      – Единственная смерть, которая нам сейчас грозит – это от скуки, – сообщил Чам. – Мы не опоздали, а?
      – Нет, – вмешался Фетт. – Не опоздали. Он – почти опоздал.
      Бевиин запустил двигатели.
      – Я осмотрюсь вокруг.
      "Гладиатор" развернулся на сто восемьдесят градусов и описал петлю вокруг станции, заложил U-образный вираж. Хоть ничего и не происходило, скуки он не чувствовал. Другие бы так не сказали, но каждый чувствовал приближение секунды, когда поймешь – как же мало знал о своем клиенте и о положении вообще.
      Эта встреча слишком уж проста для брифинга. Вот, в чем дело – не битва, место незаметно, враг неизвестен так что можно перегруппироваться после этого с новыми данными подгоовиться. Бевиин считал, что если ты работаешь по найму, то принимаешь как должное то, что клиенты не желают рассказывать все начистоту.
      "Да, Динуа я усыновлю. Медрит согласится".
      Но до этого не должно дойти.
      Бевиин вернулся обратно по тому же маршруту, проверяя сканеры дальнего действия – нет ли каких быстрых целей, покидающих гиперпространство.
      Гай бал мандэ: как и все мандалорианские церемонии, эта была короткой и практичной. Ни у кого не было времени, терпения или денег, чтобы тратить их на роскошные представления. Делай дело, и надейся что выживешь и разопьешь пару бутылок нарколета или net'ra gal потом…
      Сканер ближнего пространства пискнул, и Бевиин переключился с ВиДа на прозрачный экран "Гладиатора". Наемник всегда предпочитал видеть все своими глазами.
      На секунду он подумал, что сканер барахлит – неизвестный корабль (а это должен быть корабль, судя по скорости) был похож на астероид, анализаторы показывали множество минералов… и он был крупным. Неплохо за километр – может, и два. Но астероидом это не было.
      "Сбаб! Датчики "Глада" придется опять чинить!"
      Бевиин прямо-таки ощутил, как часть недавнего заработка утекает из его карманов.
      Корабль появился у него за кормой, и наемник не собирался полагаться на сканеры в таком случае. Он стремительно заложил правый вираж, описал дугу и теперь увидел прибывшего своими глазами.
      И там было что-то большое. Это все, что он мог понять.
      Картина была почти бессмысленной. Оно блестело в местах, куда падал яркий белый свет звезды, и… нет, все же это был не астероид. Более правильные очертания, ближе к овалу, чем обычные неровные куски камня, и никакого хаотичного вращения, как обычно с большими, и…
      "О нет. Не может такого быть".
      При беглом взгляде у Бевиина на мгновение создалось совершенно нелогичное впечатление: мозг представил ему картину столкновения, взрыва и разлетающихся осколков. Он почти что пригнулся, прежде чем сообразил, что массивная скала идет курсом боевого корабля.
      Почти не рассуждая, он поставил визор на максимальное увелечение и разглядел шероховатую серую скалу с удивительно правильиными полосами чего-то черного блестящего, похожего на вулканическое стекло или тектит. А на боках свисали алые и синие отростки, похожие на усики речного вабана; на некоторых из них находились пурпурные, похожие на мешки, катера.
      Они, похоже, были по размерам сходны с "крестокрылами".
      Бевиин включил комлинк шлема.
      – Манд'алор, – выдохнул он. – Переключитесь на мой видеоканал, посмотрите.
      – Я неплохо вижу отсюда, – голос Фетта был очень спокойным. – Вообще-то, я вижу множество таких…
      – Они идут по курсу, – теперь вмешалась Бриика. Все шлемы и системы были настроены на один канал. – Это флот.
      – Мы видели флоты и раньше.
      – Не такие, Манд'алор.
      – Мы не знаем, враждебны ли они, или просто пролетали мимо… – Бевиин действовал на рефлексе, занимая место в ордере, выстроенном другими истребителями по флангам "Раба I". – Но их у меня в списке "Кораблей-Друзей Мандо" не имеется, так что не стоит давать им висеть у нас на хвосте, не правда ли?
      Боевой ордер – как обычно, четыре "Гладиатора", ведомые перехватчиком; пестрая эскадрилья без лишних слов приняла построение. Иконки боевой готовности остальных почти одновременно зажглись на ВиДе Бевиина. "Раб I" уже нацелил ракеты, пушку и торпеды на первый корабль. Нет, Фетта подловить никому не удастся.
      Другие суда-астероиды теперь тоже были видны за кормой – и сканерами, и просто глазом. Один покинул строй и направился к мандалорианской эскадрилье.
      – Готовность, – приказал Фетт. – Целиться в белки глаз…
      Раздалось фырканье Чама.
      – Если б у них глаза были…
      Главный корабль – что ж это еще могло быть? – был размером с ферму Бевиина от межи до межи. Чудовище в любом смысле, и совершенно не похожее на корабль.
      В шлеме прозвучал голос Фетта:
      – Неопознанный корабль, говорит "Раб I", – если Фетт и волновался, то в голосе это никак не отражалось. – У меня нет ваших опознавательных кодов. Назовитесь.
      Мягкое молчание с едва заметным шипением; Бевиин другого и не ожидал. Что им ответит? Внимание переключалось с экрана кокпита и пустоты за стеклом на экран, полный целей, которые могли быть лишь флотом. Естественные камни не ведут себя таким образом.
      Он сжал пальцы на рычагах управления и положил большой палец на клавишу, которая отвечала за огонь одной или всех четырех пушек. Если они могут нанести этому флоту вред – что ж, он сделает все возможное.
      "А почему я моментально решил, что они – враги?
      Почему я не поехал домой, и не поговорил с Медрит, пока был шанс?
      Я знаю, что никогда не умру во сне, но такой смерти тоже не представлял".
      Он уже перестал их считать. Экран сканера был прямо-таки забит светящимися точками, помеченными как "неопозннные", и различить их было невозможно. Пустой космос был испещрен отраженным светом так, будто новая галактика переехала.
      Облако предметов… то есть кораблей… направлялось к Белкадану.
      – Мандалориане, – произнес знакомый голос в комлинке. – Мы пришли освободить вас и всю Галактику от ереси техники и принести вам учение Великих.
      – Уделен… – произнес Бевиин.
      – Я исполнитель Ном Анор, и вы сейчас видите авангард флота йуужань-вонгов. Десятилетиями мы добирались сюда, и теперь ваша Галактика будет изменена. Переформирована.
      Бевиин услышал, как Фетт втянул воздух. В его исполнении это означало изумленный вопль.
      – Я думаю, что многие захотят сперва это обсудить, – орудия Фетта все еще были нацелены. – Зависит от того, что вы понимаете под "переформированием".
      – Вы назвали бы это вторжением. И вы имеете честь быть среди первых язычников, наблюдающих наше прибытие.
      Бевиин замер, не зная – то ли открывать огонь, то ли подождать приказа Фетта. Да. Действительно, прибытие новой галактики. А он этому помогал…
      По открытому каналу было слышно дыхание всех; и звучало оно тревожно, почти испуганно.
      – Фетт, следуй по этим координатам и войди в мой корабль. Мы покажем будущее Галактики и вашу роль в достижении необходимой трансформации.
      Обычным ответом Фетта на такие предложения был заряд из ионной пушки и уход. Но ничто не изменилось или полыхнуло на ВиДе. Бевиин услышал, как Фетт сглотнул перед ответом.
      – Мои люди будут ожидать моего возвращения.
      – Согласен, не стоит вам всем приходить. Но ты за них поручишься.
      – Учитывая размеры флота – не думаю, что несколько маленьких кораблей могут причинить ему вред.
      – Манд'алор, я буду сопровождать тебя, – вмешался Бевиин. Планы и размышления были отброшены; сейчас он просто действовал. – Мы объединены вокруг Мандалора. Так мы живем. Я последую за тобой внутрь.
      – Когда я пойму куда это "внутрь", – отозвался Фетт, – то следуй.
      Бевиин отключил часть орудий и пристроил "Гладиатор" в кильватере "Раба I", направлявшегося к гигантской скале-кораблю.
      – Ке'паре, – прошептал он в комлинк. Фетт не говорил на мандо'а, но и эти йуужань-кто-то – тем более. Вообще, почти никакой аруэтии его не знал. – Ке баслана ме мии кираиш.
      Оставайся рядом и уходи, если мы не сумеем сработать.
      Они знали, что и когда делать. Это было в их плоти и крови.
      Серый астероид стал похож на гору; он заполнил поле зрения, когда Бевиин выдерживал дистанцию до "Раба I" и приближался ко входу.
      – Ойа, – послышался голос Сувара. "Сделай их. И выживи".
      Вообще, интересное словечко – "ойа". Подходит к любой ситуации.
      "Ойа", – повторил Бевиин для храбрости.
      Ему показалось, что он еще ничего не видел.

      Воины думают, что мандалориане – это языческие дроиды. Они толпятся вокруг маленького корабля и смотрят на металлические фигуры, вылезающие из него. Вообще-то, они похожи… потому что удивительно редко сражаются как профессиональные солдаты; мы сдерживались до этого времени.
      Но они великолепные саботажники.
      Надеюсь, Фетт не станет использовать ракетный ранец. Воины придут в ярость от вида искусственного огня, первой мерзости. Они уже недовольны тем, что я разрешил этим язычникам-мандалорианам притащить машины в миит ро'ик, и им не нравится языческий комлинк… но я Исполнитель, и они не смеют спорить со мной.
      Я не могу видеть лиц язычников, но я знаю – они поражены совершенством, которое видят. Фетт смотрит на все, все изучает, если судить по поворотам головы. Я слышал, что у него глубокие шрамы; но они случайны. А его прислужник Бевиин… следует за хозяином.
      В итоге они впишутся в естественный порядок вещей.
 

Миит ро'ик, боевой корабль йуужань-вонгов

 
      Бевиина никто не слышал под шлемом, но он все равно шептал; они шли по живому коридору к сердцу корабля.
      – Как я мог знать, что он такое?
      – Ты не мог, – этот уродливый барв Уделен-Ном Анор надул всех. Просто чудо, как он маскировался под изуродованным лицом. А Фетт теперь хорошо рассмотрел подлинное. – И лучше нам понять, с чем мы имеем дело, чем получить такой же сюрприз, как и остальная Галактика.
      – Это не похоже на старых добрых ситхов и джедаев, так?
      – Не знаю. Все, что имеет значение – это то, что дело касается мандалориан.
      Фетт решил не углубляться в подробности. От отца ему досталось чутье на опасность, и сейчас оно вопило так, как никогда раньше. Сам корабль уже был скверным: все эти живые цвета на каждом шагу и на экипаже; похоже на вонючую пещеру какого-то грызуна. Никаких гладких и безупречных дюрасталевых переборок или успокаивающего аромата машинного масла.
      Впрочем, свой запах тут был. Запах сырого леса, водорослей и крови.
      Словно в чьем-то брюхе. Словно снова в брюхе сарлакка.
      И точно так же пахло от Уделена, когда они разговаривали в порту Кедальбе
      "Я не предвидел этого. Я должен был. А сейчас я знаю – наблюдаю с наилучшей позиции".
      Шагая по кораблю, Фетт прогонял все виденное сквозь записывающие устройства и анализаторы шлема – все, полученное датчиками, от радара до термовизора. Иногда он останавливался и прикасался к перебор… нет, к стенам. Идея стенок желудка не желала уходить; Фетт проводил по ним пальцами, изображая трепет и любопытство, а затем анализировал органику, оставшуюся на пальцах – просто прижимая перчатку к прибору на поясе.
      – Образцы, – тихо сказал он. – Любые маленькие… любые частички этой штуки, которые можно незаметно сунуть в карман. Понял?
      – Понял, – отозвался Бевиин.
      А что точно требовалось – так это кусок йуужань-вонга, который шел впереди, точнее – змеевидной штуковины, обвившейся вокруг его руки. Она была живой.
      – Домашнее животное? – поинтересовался он. Джабба всегда держал при себе какого-нибудь зверька, который его забавлял. Возможно, у йуужань-вонгов была та же привычка. – Любимец?
      – Оружие, – ответил Ном Анор. Он изящно стряхнул змею со своей руки; он мгновенно вытянулась в длинный посох, прежде чем вновь свернуться в кольца и свиться на руке исполнителя. – Живое оружие – змеепосох.
      Фетт имел дело с худшими представителями живых существ, и не особенно заботился о том, кто управляет Галактикой. На дне социума кипал жизнь, все боролись за выживание; верхние слои злоупотребляли своим богатством и высасывали соки из нижестоящих. Фетт просто брал свою долю от жизни и жил по собственному кодексу; он был практиком и знал, что может изменить в Галактике, и чего не может.
      Но похоже, что йуужань-вонги считали себя способными изменить все, что угодно.
      Избавившись от человеческой маски и черного костюма, Ном Анор гордо демонстрировал биотехнологии; за черту простой надменности он уже перешагнул.
      – Я жил среди язычников восемнадцать лет, – сказал он. – И ни разу не видел чистой традиции органических технологий.
      Только Фетт слышал, как Бевиин пробормотал:
      – Аруэтии. Мы теперь ему вовсе не лучшие друзья.
      – Мы постараемся, – сообщил Фетт Ном Анору. – Вы покажете, как правильно действовать.
      Они двигались все дальше по кораблю, и Бевиин иногда прислонялся на секунду к стене, или подбирал со столов что-нибудь незаметное. Умный парень.
      – Мы покажем, – согласился Ном Анор. Воины расступались перед ним.
      – Так вы – старший офицер, – узнай, запиши, пойми. Разведка спасает жизнь – рано или поздно. – Командир?
      – Я из касты интендантов, – пояснил Ном Анор. – Исполнитель. Моя каста – администраторы. Поэтому в иерархии я стою выше, чем воины.
      Похоже, йуужань-вонги специально подобрали именно то, что презирали мандалориане, и сейчас каждым словом показывали, насколько они чужие. Бюрократ и шпион, который смотрит на солдат, задрав нос…
      Фьерфек, у этого барва и носа-то нет.
      Фетт посмотрел на воинов, мимо которых они проходили. Броня на них была самой непрактичной, что он видел – в буквальном смысле закрывавшая их с головы до ног, с крупными когтями на плечах, коленях, запястьях и даже на обратной стороне ног. Они никогда не сидели на посту, в этом он был уверен. А у одного солдата вдруг шевельнулось что-то на груди; до этого Фетт считал, что видит просто декоративное украшение. А это был жук, большой жук.
      Фетт переключился на внешнюю речь. Сейчас не следовало удивляться культурным различиям.
      – Из чего сделан этот доспех?
      – Не "сделан", – ответил Ном Анор. – Выращен. Это живой вондуун-краб, и технология – лишь бледная его тень. Бластеры не пробьют этот панцирь.
      "Ну давай, расскажи все секреты. Если я доживу до их использования".
      – За него можно много выручить.
      – Только он убьет любого, кроме воина, для которого был выращен.
      Наверное, Ном Анор улыбнулся, повернув голову к Фетту; по изуродованному лицу сложно было сказать. Безгубый рот и так постоянно кривился.
      – Мы пришли, чтобы провозгласить нашу власть в этой Галактике и колонизировать ее. Я ведь сказал – "вторжение", не так ли?
      В Галактике были миллионы планет, и кто-то всегда захватывал и колонизировал других. Это неизбежно. Но Фетт не встречал никого, кто планировал бы покорить всю Галактику… ну, до Палпатина.
      – И вы считаете, что мы вам поможем.
      – У вас не слишком большой выбор.
      – И вы собираетесь захватывать Галактику, по миру за раз, и знаете это. Так зачем вам мы, если вы считаете, что справитесь в одиночку?
      – Вам нужно больше кредитов?
      Креды принесут нам очень много полезного, если все получится.
      – Возможно.
      – Пытаетесь шантажировать?
      – Я говорю, что с нами будет легче, чем без нас.
      – Вам платят.
      – Недостаточно.
      – У вас не то положение, чтобы торговаться.
      – Я так не считаю.
      Бевиин, похоже, задержал дыхание. Фетт глянул на него: руки по швам, взгляд направлен… его можно было проследить по отметкам на собственном ВиДе. Бевиин смотрел на главную палубу.
      Фетт переключился на закрытый канал:
      – Даже и не думай.
      – Просто проверяю.
      – Просто предупреждаю.
      Сейчас было не время для того, чтобы пробивать себе путь и сбегать. Выживание зависит от знаний о противнике – чем больше, тем лучше.
      Кроме того, были ли эти существа такими же врагами, как Империя Ситхов или Республика джедаев? Он вел дела с куда более худшими. А сейчас – они лишь заказчики. Но "лишь". Из них можно кое-что вытянуть.
      – Мне бы хотелось знать, чего именно вы от нас хотите, – сообщил Фетт, медленно скользя взглядом по сторонам. Сенсоры шлема строили все более подробную трехмерную схему с каждым шагом. Медицинский сканер и щуп могли бы сделать работу еще лучше, конечно. – И чего хотите от Галактики.
      Ном Анор остановился у рваного отверстия в переборке и жестом пригласил их внутрь.
      – Я думал, я выразился ясно. Капитуляция и подчинение.
      Мечтай, барв.
      – Уточните.
      – Мы очистим Галактику от технологии и заменим ее своей – органической. Живой. Без машин, без искусственной мерзости, без всего искусственного. Перечисленное, как вы поймете, является мерзостью и оскорблением Великих. То есть самих богов.
      Фетт внезапно представил себя в крабовом костюме. Нет. Этого ему не хотелось.
      – А наша роль в этом великом плане?
      – Разведка и более деликатные задания, которые понадобится выполнить.
      Фетт все еще не понимал в точности, что Ном Анор подразумевает под органической технологией. Некоторые расы использовали ее, но вовсе не так – не было ничего похожего на эти звуки и запахи. Гротескные создания в живых крабовых панцирях, животные-орудия, корабли, похожие на маленькие планеты.
      – Покажите мне, – сказал Фетт.
      Как назвать пространство внутри корабля йуужань-вонгов? Каюта, помещение, ангар? Они вошли в место, которое напомнило Фетту желудок. Переборки были усеяны светящимися и двигающимися жукоподобными лампами, но он не мог прогнать аналогию. Другая неестественная фигура – возможно, воин, но с другой специальностью, судя по отсутствию когтистой брони – скорчилась на палубе, сжав руками голову. Когда он двинулся, Фетт разглядел на его шее что-то вроде ожерелья.
      Когда пристально смотришь на что-то, не очень знакомое, то не узнаешь, пока вдруг не сопоставишь с окружающим и не поймешь все со внезапной ясностью. Фетт понял, что перед ним не йуужань-вонг.
      – Что вы с ним сделали? – выдохнул Бевиин.
      Это был человек. Мужчина. Более или менее.
      Тыльная часть шеи была покрыта грязными кусками, которые сходу казались выступами панциря, исчезавшими под грубой серой рубахой; на второй взгляд они скорее напоминали камень. Сложно было судить о его возрасте или происхождении; видимые участки кожи были оливковыми и гладкими. Голова – выбрита. Но это был человек… или по крайней мере гуманоид.
      Ном Анор посмотрел на него с равнодушной заинтересованностью.
      – Мы взяли его в плен на Тер Аббесе. Имплант йорик-кул – экспериментальный, новое течение.
      Он взялся за плечо человека и резко дернул его вверх; голова пленника качнулась назад, как у пьяного. То, что Фетт принял за ожерелье, оказалось такой же костеподобной розовой массой, как и шишки на шее. Гребень на ней продолжал линию шишек. Фетт вдруг понял, что комки на концах выступов ожерелья каким-то образом прошли сквозь шею; он выбросил этот образ из мыслей, как только тот оформился.
      Не было похоже, что человеку больно. Его глаза блестели и взгляд был направлен в одну точку. Фетт постарался быть отстраненным, хотя все инстинкты восставали против увиденного и требовали сматываться отсюда.
      – Можете это объяснить?
      – Это коралл, – ответил Ном Анор. – Он строит колонию в теле и позволяет нам контролировать пленных и обращать их в полезных рабов. Этот образец несколько отличается, и наши формовщики сейчас наблюдают за адаптацией йорик-кула. Процесс… еще не закончен.
      – И именно это вы предлагаете всей Галактике? – ни слова, Бевиин. – Всем нам?
      Глаза Ном Анора впились в визор Фетта. Они все еще были похожи на остатки человеческих; Фетт подумал о киборгах и иронии такого сравнения для существа, которое считает машины осквернением. "Осквернение". Религиозный термин. И он доверял всяким культам не больше, чем политикам и бухгалтерам.
      – Не обязательно рабскую долю, – сказал Ном Анор.
      – Хорошо. Это будет жесткая торговля.
      – Некоторые увидят правду и станут йуужань-вонгами.
      – А те, что не увидят? Могу угадать.
      – Они станут йуужань-вонгами или умрут.
      Такая точка зрения была очень неприятной, и непривычной для Фетта: угроза, с которой он может и не справиться.
      Исполнитель будто изменился на глазах – от обезображенного лица, остатки нормальности на котором только прибавляли уродства, к чему-то совершенно чужому, которое надо уметь убивать. На мгновение это стало личным… личным проклятием. Следовало понять врага, не ставя себя на его место… а теперь надо было назвать высокую цену. Он точно знал, чего потребовать.
      – Пока мы на вас работаем, – сказал Фетт, – вы не трогаете сектор Мандалора.
      Ном Анор вонзил взгляд в визор Фетта; тот ответил таким же взглядом. Системы шлема записывали изображение, и исполнителю вряд бы удалось это заметить. А лицо его было кошмарным – словно труп с поля битва; без носа и губ, дыра в середине лица прямо над зубами, которые казались такими же, как и у людей. Кожу стягивали морщинами многочисленные шрамы и странные татуировки. Толстый костяной гребень на шраме – Фетт не был уверен, от чего – шел от впалой глазницы к затылку, через безволосую, изрезанную и татуированную голову. Похоже, у него были лишь глаза и зубы.
      Они были почти человеческими – будто кого-то заперли в чудовищном костюме, и он силится выбраться. Подобный образ высветился в сознании словно голограмма. Фетт вдруг представил себе Ном Анора с носом, ртом и нормальной кожей. Он представил себе внешность воинов: все эти пришельцы имели жуткие лица. Они намеренно себя уродовали.
      "Фьерфек. Если они так с собой поступают…"
      – Вы все еще пытаетесь торговаться, – сказал Ном Анор.
      – Такова моя цена. Она повышается, когда я вижу, что клиенты не были со мной полностью откровенны, – например, не упомянули вторжение в Галатику. Фетт сейчас выступал в роли заказчика; а товаром было время. – Вы собираетесь сражаться за каждый метр, с тысячами разумных рас, на бесчисленных мирах, которые не взять без боя. Мы вам нужны. Например, чтобы справиться с джедаями.
      – Но я могу вас убить. Сейчас.
      – Я – лишь человек. Кланы сразу изберут нового Мандалора, и тогда точно будут сопротивляться. Ваш ход.
      Бевиин раздраженно буркнул:
      – Спасибо, 'Алор.
      Пленник бессвязно застонал и рухнул на палубу, забившись в конвульсиях; глаза его закатились. Ном Анор наблюдал за ним с отстраненным интересом, не собираясь помочь; на мгновение Фетт всерьез собирался выхватить бластер и избавить бедолагу от мучений. Но он решил, что это не его дело; и одновременно понял, что до конца жизни будет жалеть о том, что так не поступил.
      Другой йуужань-вонг вошел в помещение; он был так же татуирован и изуродован, как и Ном Анор, но носил темно-серую… это можно было назвать мантией. Она вроде была пришита к его телу, от плеч до головы. Эти парни по-настоящему любили боль. Фетт мог стиснуть зубы и стерпеть мучения, но был предел выносливости… и тут он видел болезненную страсть к боли. Как будто она была в основе культуры йуужань-вонгов.
      Он видел уже достаточно. Или, во всяком случае, он так думал.
      Новоприбывший наклонился над скорчившимся пленником и резко сорвал "ожерелье" с его шеи. Похоже, что пленник умер; Фетт отлично умел отличать мертвых от живых.
      Бевиин стоял, вытянув руки по швам, вроде бы безразличный… но по комлинку шлема раздавались проклятия.
      – Я хочу прирезать каждого краба в Галактике, – пробормотал он. Бевиин обычно легко сходился с людьми, и ненависть в его голосе удивила Фетта. – Договоришься ли ты с ними или нет, Манд'алор.
      Еще два причудливых создания с менее впечатляющими шрамам и татуировками (по сравнению с Ном Анором) ввели другого пленника – стройного тви'лекка средних лет. Тот в ужасе пытался вырваться, вскрикивая. Фетт никогда не был щепетильным, но по его кодексу чести следовало убивать быстро; боль должна быть разве что побочным эффектом, а не хобби.
      Все произошло быстро – двое согнули тви'лекка, и тварь в мантии просто вогнала в грудину пленника тот самый йорик-кул, который только что сорвали с мертвеца; узлы даже пронзили кожу шеи, вызвав бульканье и хрип. Болевой шок мог его убить, но, видимо, "крабы" (а Бевиин умеет давать клички) умели сохранять пленным жизнь.
      Фетт решил не смотреть на Бевиина, когда будет говорить. Он слышал, как Горан скрежещет зубами и сглатывает. Если Бевиин поддастся искушению, и уладит дело с помощью бластера, то за одну жертву заплатят очень многие на Мандалоре.
      – Спокойно, Горан, – прошептал он в комлинк ВиДа. "Фьерфек, я его никогда по имени не называл". – Это можно сделать потом.
      Фетт не мог представить себе наслаждения болью. Теперь он понимал, почему презирает йуужань-вонгов – не из-за мнимого аскетизма и жестокости, но из-за их извращенных пристрастий. С его точки зрения это была такая же слабость, как и пьянство, как и пристрастие к глиттерстиму. Он презирал и Ном Анора – за этот жалкий театр, призванный показать, что будет с Мандалором, если он не подчинится.
      "Твои угрозы только разозлят меня еще больше".
      Ном Анор обдумывал названную цену с нарочитой неторопливостью.
      – Мы не тронем сектор Мандалора, – сказал он.
      "Лжец. Расползетесь по Галактике, а когда переделаете ее – отправитесь к нам. Ты жил среди нас восемнадцать лет, так что еще одна ложь для тебя…"
      Фетт подавил отвращение.
      – Если положить это в основу – то мы сработаемся.
      "И я тоже лжец – потому что точно не сработаемся".
      Нет, Фетт держал слово. Было важно тщательно сформулировать обещания, чтобы потом расстроить планы этих чудовищ и сохранить лицо. "Мое слово сдерживает меня… но ты солгал мне".
      Бевиин наклонился и поднял кусочек коралла, который отпал от мертвого пленника; он проделал это естественно, будто подбирал дерево для костра.
      – Ваше следующее задание – обезопасить для нас посадочную зону на Биргисе, – сказал Ном Анор. Он передал Фетту инфочип; это должно было быть ему неприятно – мерзкая технология… – Вот только что полученные данные разведки в подходящем формате. Мы можем просто уничтожить поверхность с орбиты, потому что планету все равно переформируют и переделают, но нам нужны живые жители – чтобы они работали на нас.
      – Когда? – спросил Фетт.
      – Через пять дней.
      – Ну тогда нам лучше отправляться.
      Было сложно не споткнуться в этом коридоре-кишке. Бевиин шел сразу за ним, положив руку на пояс, словно защищая что-то. Они разошлись в ангаре и направились к своим кораблям; молчаливые воины йуужань-вонгов наблюдали за ними. Целый лес гротескно искаженных шипастых деревьев со змеями на ветвях; черное будущее Галактики. Те, кого он стал презирать.
      Бевиин разогрел двигатели "Гладиатора". Воины отступили назад; один, скрестив руки на груди, стоял и ждал. Фетт коснулся консоли "Раба I", и "Файрспрей" пробудился, издав протяжный вой, быстро остановившийся на одной ноте.
      "Гладиатор" поднялся на несколько метров от палубы и подался назад. Бевиин ожидал маневра.
      – Сперва ты, – сказал Фетт. – Надо кое-что спланировать.
      – Ты не можешь верить в их искренность, – Бевиин был верен своему Мандалору, пусть тот и был необычным мандо'адом, но это означало и право сказать лидеру правду, если он принимал откровенно самоубийственное решение. – Не после того, что мы увидели.