Военачальник, мы слишком часто смотрим с позиций дуализма: джедаи или ситхи, светлое-темное, правильное-неправильное. Но у этого клинка три лезвия, а не два; они противоположны и похожи одновременно. Третье лезвие – мандалориане. Все три лезвия не различают сословий и рас, они верны лишь объединяющему кодексу. Мандалориане остаются самыми опасными врагами джедаев, но ситхи не всегда становятся их союзниками. Мандалориане даже поклонялись самой войне, но затем отвернулись от своего бога. Вам нужно однажды попытаться понять их.
      – Вержер, объясняя галактическую политику йуужань-вонгам, незадолго до их вторжения в Галактику, 25 ABY
 
      Корускант. 24 ABY: нижний уровень, квартал, в котором никто разумный не будет бродить ночью
 
      Боба Фетт поднял бластер и прицелился.
      – Можешь бежать, – сказал он. – Но лишь умрешь усталым.
      Пропущенный сквозь вокодер голос был похож на скрежет; ему никогда не требовалось кричать – потому что его всегда слышали. Цель Фетта – родианский фальшивомонетчик Вак Бур, необычно толстый для своей расы – заставил его погоняться за собой по запутанному и почти безнадежному лабиринту глубин квартала, и теперь очутился в тупике.
      На родианском "вак" означало "счастливчик". Вак Бур таким точно не был.
      – Живым или мертвым, – напомнил ему Фетт. Термоприцел бластера прочно захватил Вака; тот очень помогал тем, что излучал тепло из-под сваленных ящиков. – Мертвым проще. Давай. У меня много дел.
      Голос, донесшийся из-под ящиков, был приглушенным и жалким.
      – Ну почему ты на меня набросился? Я тебе никогда не переходил дорогу, Фетт.
      – Знаю, – ответил Фетт. – Но ты принялся сбывать поддельные предметы искусства Геббу. Хатты относятся к этому очень чувствительно.
      Как в старые времена. Клонированная нога – жест вежливости со стороны его бывшей каминоанской хранительницы Таун Ве, – все еще хорошо служила ему при погоне. Фетт никогда не задавался своим настроением – хорошим или плохим; но сейчас он мог сказать, что чувствует себя так хорошо, как давно не ощущал. Он почти что чувствовал, что в будущем случится что-то приятное. С детства он такого не испытывал.
      Аллея была шириной в пятнадцать метров, и простиралась еще на двадцать метров вперед; выходов не было. Просто ловушка, в которую влетел перепуганный родианец. Быстрый осмотр на предмет оружия (тут нельзя было быть беспечным) показал, что у Вака есть скрытый бластер, насчет которого можно не волноваться. Фетт медленно подошел к шевелящимся и шуршащим ящикам.
      – Давай, пошли, – сказал Фетт, проверяя хроно на ВиДе.
      – У тебя даже крошки морали нет! – сказанное Ваком часто исходило из уст фальшивомонетчиков. – Не похоже, что Геббу – жертва. Почему ты не охотишься на настоящих преступников?
      – Потому что Геббу считает тебя чем-то особым. Ты со мной идешь или нет?
      Ящики зашевелились. Вак не вылез. Это был своего рода ответ.
      – Хорошо. Ничего личного, – заметил Фетт, вскинул бластер, сосредоточился на видимой в термоприцеле цели, задержал дыхание – как и множество раз до этого – и надавил на спуск…
 
      Бар "Джараниз". Нар Шаддаа, пространство хаттов, 24 ABY
 
      Язычники называют это подготовкой поля битвы. Это тщательная работа, требующая терпения – расчистка пути для атакующей армии истинно верующих. Я хорошо готовлюсь: я ничего не оставляю на волю случая. Я, Ном Анор, исполнитель, и мое занятие – внедрение и дестабилизация.
      И в этом грязном месте я ищу союзников.
      А нужны ли йуужань-вонгам союзники в этой омерзительной галактике? Нет. Рано или поздно, но мы почтим Великих очищением миров от машин и прогнивших созданий, которые пошли в рабство к ним. Но я – практик, и практики никогда не упускают возможность, и не оставляют армию для своих врагов.
      Вержер говорит, что воины, именуемые "мандалориане" – самый упорный враг, которого вообще встречали джедаи, помимо ситхов. Так что, будучи практиком, я считаю – лучше иметь их рядом, чем за спиной. И, как и вся здешняя мерзость, мандалориане продают священное ремесло войны – за деньги. Они не сражаются за богов – похоже, они они не более набожны, чем я – но ради богатства.
      Что же, по их мнению, дороже и важнее чести? Почему я вообще оскверняю себя контактами с ними?
      Это надо сделать, и эту боль я с радостью перенесу.
      А так как мандалориане дешево продают свою честь и искусство, я могу купить их и использовать.
      Так что это легко. Я притворюсь язычником и буду убедительно говорить с мерзостью. Я могу выглядеть подобно им и говорить как они; но я никогда не должен стать такими, как они, и я уже столько времени прятался среди них… иногда я опасаюсь, что я им уподобился. В качестве предосторожности я молю Йун-Харлу (если она действительно существует) наставить меня на путь – чтобы моя жизнь во лжи не обманула меня самого.
      Под столом, чтобы язычники не видели, я провожу ножом по ладони и использую боль как молитву и точку сосредоточения. Мне нужно продержаться еще год до прибытия флота.
      Я не верю в Великих, но я могу ошибаться. И я практик, так что учитываю все варианты.
      Так что я… закажу эль. И буду сидеть в ожидании.
 
      Бар Джараниз, Нар Шаддаа: Купи-Одну-Получи-Ночь-Бесплатно, пятый месяц 24 ABY.
 
      Вывеска над дверью, покореженной бластерным огнем, гласила: бар работал всегда; невзирая на на любое количество войн, столкновений и небольших вооруженных разногласий между деловыми партнерами, он еще никогда не закрывался.
      Горан Бевиин прошел через дверь "Джара" – приваренную в открытом состоянии, отчего – ведомо одному владельцу; задержался, рассматривая необычно людный бар.
      – Там, – бармен, занятый созданием сложного коктейля, мотнул головой в сторону плохо освещенных кабинок в дальнем углу. В его руках было множество кусочков фруктов, палочек и небесно-голубая спиральная бутыль воша за двести кредитов с неприятными комками герефа, булькающими внутри. – Франт в черном костюме. Ищет помощи от мандо.
      Бевиин повернул голову, проводя старомодный осмотр – на глаз. Ха, парень был уродлив. По-настоящему – лицо напоминало смятый спидер и было почти таким же грязным. Бевиин подумал, что ему стоит предложить лишний шлем – чтоб не отпугивал собеседников. Но они были так же заняты, как и бармен – изучали пену на пиве, или куски в стаканах воша, становящиеся паром. В таких барах посетители прилагают все усилия, чтобы не посмотреть друг на друга – а то можно получить вибронож в живот. Местный персонал гордился строгими правилами бара, так что Бевиин взял бутылку эля, собираясь распить ее позже; здесь он снимать шлем не собирался.
      – Мы – не салон красоты.
      Бармен придвинул ему два бутылки, и наемник сунул их в сумку, свисавшую с пояса.
      – Видел его раньше?
      – Нет.
      – Такое лицо не забывается…
      От дальней стены бара послышался взрыв женского смеха, и Бевиин заметил женщину-человека и молодую девушку в полном бескар'гам – мандалорианском доспехе – сдвинувшихся за столом; похоже, делились шутками.
      – Снова ночь для дам, как я вижу.
      – Слушай, мне проблемы не нужны.
      – Я их и не планирую.
      – Я про них, – бармен добавил к коктейлю последние штрихи. – Ваши женщины могут сходу много чего вытворить.
      Бевиин их не узнал. Похоже, они весело проводили время – и не особенно беспокоились о том, что были единственными неработающими женщинами в баре. В этом секторе были небольшие мандалорианские общины, но в "Джаре" собирались наемники, ищущие работу, так что женщины могли приехать откуда угодно. Их броня была темно-красной, со значком в виде черного меча на кирасе – что говорило о принадлежности к одному клану. Похоже, мать и дочь. Шлемы были уложены на пол.
      – Воина с Мандалора, – заметил Бевиин, – может испугать только женщина с Мандалора. Позаботься о том, чтобы не забыть про салфетки для них.
      Они все еще смеялись, когда он прошел через бар к кабинкам. До ушей Бевиина донеслось слово "верд'готен". Так значит, девушка уже завершила воинское обучение – ей исполнилось тринадцать, совершеннолетие по-мандалориански; ее учили бою в той же степени, что и парней. И празднуют они совершеннолетие… Надо хотя бы поставить им эль, или присоединиться – ойа мандэ! – но сперва следует позаботиться о делах. Может, позже.
      Девушка выглядела совсем юной (какой и была), даже если не учитывать непонятный высушенный скальп, свисающий с наплечника; ее вид заставил Горана задуматься – не пора ли ему обзавестись сыном?
      Может, позже.
      Человек в черном следил за приближением Бевиина, не моргая; толпа расступалась перед наемником без звуков и косых взглядов. Даже гангстеры не собирались рисковать, оскорбляя мандалорианина.
      Бевиин проскользнул в кабинку напротив возможного клиента, быстро сдвинув кобуру. Он почувствовал странный металлический запах крови в воздухе – сенсоры исправно доложили. Наверное, в баре недавно случилась драка.
      – Я слышал, что ваши люди отменно решают проблемы, – сказал человек. У него были водянистые синие глаза и лицо – похожее на первую попытку скульптора высечь человека из гранита. Без шрамов – просто грубое, жестокое и лишенное какой-либо теплоты.
      Бевиин положил руки в перчатках на стол, по обе стороны от стакана с бесцветной жидкостью.
      – У меня есть проблема, которую надо решить.
      – Я Горан Бевиин. А вы…
      – Я думал, наемники благоразумны.
      – Благоразумны – но не глупы, – одно дело – сохранять тайну клиента, совсем другое – не знать, с кем имеешь дело. – Вы рискуете, рассказывая мне о своем желании; мне требуется аванс или же достаточно информации, чтобы проверить платежеспособность.
      – Ирония судьбы – это говорит человек, скрывающий лицо за шлемом.
      – Я мандалорианин, – Бевиин почувствовал движение позади, и сенсоры шлема доложили о женщине в красном доспехе, проходящей мимо кабинок по направлению к уборным. – Обычно для клиентов это наилучшая рекомендация.
      Бевиин не мог определить его акцент. Сорок, может, сорок пять лет, и ему не нравится то, что глаз собеседника не видно. Все всегда пытаются проникнуть сквозь визор, скользя взглядом вверх-вниз, туда-сюда, инстинктивно следя за выражением на лице – которого не видно. Иногда это осложняет ведение дел с гуманоидами, более чем с другими расами, – им нужно видеть лицо. И откуда этот парень? Явно не из места, где привыкли к мандо. Это уж точно.
      Сбаб, он был похож на мрачный кусок мяса.
      А затем человек сделал ошибку – сунул руку под стол.
      От всплеска адреналина во рту у Бевиина пересохло; он немедля направил бластер в лицо собеседника; индикатор горел красным, показывая, что заряд полон. Просто рефлекс – из тех, что вырабатываются годами войн, убийств, и вообще выживания. Он даже не думал об этом; просто позволил руке действовать.
      Парень мигнул и посмотрел в сторону; но было не похоже, что он волнуется по поводу бластера Бевиина, нацеленного на него. Женщина в красной броне тоже выхватила бластер, и неподвижно стояла, словно ожидая приказа.
      Бар замер и посетители демонстрировали, что им совершенно неинтересно, – как и всегда в такие моменты.
      – Копании ган, буур'ша? – спросила она. "Нужна помощь, друг?"
      Несмотря на недавнюю попойку, она была совершенно трезвой: коричневые заплетены в косу, в карих глазах могли ранее сверкать искорки – но сейчас они были холодными, как у зверя на охоте. Костяшки пальцев правой руки белели под плетением синей татуировки.
      Ее нынешняя мишень уставилась на них, пребывая в некотором потрясении.
      Бевиин покачал головой:
      – Найш а'вор'эй, вод, – Спасибо, сестра, не нужно. – Я просто немного напряжен сейчас.
      Два удара сердца – и она спрятала бластер, продолжив путь. Она поддержала словно брата, даже учитывая, что он был ей незнаком. Да, это по-мандалориански.
      Бевиин опустил оружие и вновь прислонился к стенке кабины, ожидая ответа.
      – Меня зовут Уделен, – сообщил клиент. Судя по голосу, его заинтересовала женщина – он следил за ней, пока она не вышла из поля зрения; напугать его непросто. Уделен вновь перевел взгляд на Бевиина: – Мне нужно кое-кого убрать.
      – Надолго?
      – Навсегда.
      – Долг? Соперничество?
      – Вам не нужно этого знать.
      – Без деталей я не могу назначить цену.
      – Ну хорошо, соперничество.
      – Не позаботитесь уточнить?
      – Нет.
      – Тогда заплатите больше.
      – Знакомы с политикой Тер Аббеса?
      Бевиин парой миганий включил ВиД шлема и пробежался взглядом по иконкам.
      – Тер Аббес, – повторил он. Аудиосистема подхватила слова, переварила их, выбирая информацию из потока баз данных и полицейских архивов, к которым он не должен был иметь доступа.
      Мрачная промышленная планета в стороне от Перлемианского торгового маршрута: лихие парни снуют тут и там, но не дотягивает до десятки по хаттской шкале преступности.
      И во что этот парень играет? Политика. Почему-то это не звучало привлекательно. Гангстеры, должники и все прочие хут'ууне – это по-честному. Но вот политики – совсем другое дело.
      В любом случае, год был не особенно удачным. А есть-то надо… Наемничество – не проходит по пятилетнему плану; это скорее вопрос голода – хватаешь все, что можешь.
      – Что вы имеете в виду? – спросил Бевиин.
      – Мне нужно убрать политика, – ответил Уделен.
      – Он у власти или нет?
      – Есть разница? Я хочу, чтобы он умер.
      Вот на эти осложнения он не рассчитывал. Бевиин без проблем арестовывал людей и если арест был равен смерти – он не имел ничего против. Но он не любил устраивать проблемы выбранным правительствам – если они ничего не сделали лично ему или мандалорианам в целом. Это работа для шпионов; у Горана были свои ограничения.
      Но ферма на Мандалоре переживает тяжелые времена. Нулевая прибыль, едва концы с концами сводишь.
      – Что он сделал?
      – Берет взятки.
      – Нет, я имею в виду – что он сделал такого, чего не делают другие?
      – Он не сдержал своих обещаний, – Уделен коснулся кармана куртки – медленно, явно усвоив урок, – и извлек инфочип. Толкнул его по столу к Бевиину, размазав несколько капель жидкости, пролившихся из стакана. – Вот с кем я хочу уладить. Я хочу, чтобы он перестал быть в политике до выборов в следующем месяце.
      Бевиин вставил чип в порт на предплечье и перебросил информацию на ВиД. По дисплею покатились строчки: номера, письма, иконки в один-два цвета легко проскальзывали, но полноцветное голоизображение отвлекало. Там хватало требующего внимания и действительно было непросто глядеть на лицо и удерживать внимание на деталях. В конце концов Горан уставился в глаза человека, который смотрел прямо на него, но никогда не видел.
      – Осик… – нет, этого лица он не ожидал. Необычная цель – не просто член партии, о котором говорят в прокуренных кантинах. – Это лидер оппозиции. Толот Б'леф? Ну, известно, что он был очень щедр с государственными контрактами, когда был у власти, но его убийство всколыхнет беспорядки по всей планете. Может, просто сломать ему пальцы или еще что-то? Обычно работает.
      Лицо Уделена скривилось.
      – Последствия – проблемы Тер Аббеса, – он положил руку на инфочип. – Сто тысяч кредитов. Как обычно – половину вперед, когда согласитесь, половину по завершении, которое должно состояться за несколько дней до выборов.
      Такой временной срок означал, что беспокоится он не из-за взяток. Но сто тысяч – это большая куча кредитов. Ее хватило бы, чтобы больше не беспокоиться о зерновых и возможности следующего контракта.
      А также тут хватало возможных проблем; может, больше, чем он сумеет сделать сам. Отменно развитый инстинкт самосохранения подсказывал неладное.
      – Я еще могу отказаться. Сколько времени на размышление?
      – До конца этой смены, – сказал Уделен. – До рассвета я буду здесь.
      – Я вернусь до этого.
      Празднование Верд'готен было все еще в разгаре, когда Бевиин ушел – и он глянул на татуированную женщину в красном доспехе через сенсор; такой позволял смотреть на триста шестьдесят градусов. Похоже, она тоже за ним приглядывала.
      Стоило бы остановиться и пожелать удачи девочке. Если они все еще будут праздновать, когда он закончит разговор с Манд'алором, он так и сделает.
      Да, эту работу следовало согласовать с Бобой Феттом.

      Почти восемнадцать лет я вдали от моего народа. Но дом для нас – всюду, где мы есть; сейчас у нас нет родного мира. Я слышал, что мандалориане – тоже странники, и что они были завоевателями вроде нас, и что они поклонялись самой войне. Но сейчас… сейчас они не таковы. Их почитание войны испарилось, потому что один из лидеров захотел цивилизовать традиции. Они теперь дерутся для других за деньги – если вообще дерутся.
      Когда я увидел татуировки на той женщине, я на мгновение подумал, что она – остаток истинных воинов среди мандалориан, и что они могут быть подобны нам в оценке боли и смерти. Но нет – это тщеславие, шик, ничего больше. У них нет каст, нет порядка, нет вдохновения для улучшения или спасения вселенной. Они заботятся только о выживании – день за днем. Их культура состоит из заимствований и они не распространяют ее на других. Возможно, у них вообще нет веры.
      Если ты уважаешь и ценишь что-то, то и других надо заставить уважать. Но неважно. Они все равно могут быть полезны.
 
      Нар Шаддаа: штурмовик "Беройа" класса "Гладиатор", отсек парковки спидера.
 
      – Нервничаешь? – поинтересовался Фетт.
      Мандалор, правитель кланов, присутствовал здесь лишь в виде мерцающего изображения, парящего над консолью; он чистил бластер.
      – Убийство политика из оппозиции – это необычный для меня контракт, – признался Бевиин.
      – А что тебя беспокоит?
      – Беспорядки, которые это вызовет.
      – Беспорядки всегда есть, – ответил Фетт. – В день, когда ты начнешь рассуждать о моральном превосходстве одной стороны, прежде чем взять контракт, тебе лучше будет вступить в армию Новой Республики. Правда, они тоже не позволят самому выбирать битву.
      Бевиин скрыл раздражение. Фетт был прав: он брал очень многие контракты, и возможно убивал и казнил на правильной и неправильной стороне.
      – Но все равно, это больше, чем казнь за провал задания нанимателя.
      – Поясни.
      – Слишком… стратегически. Расчет времени.
      – А сто тысяч кредов? Ты когда в последний раз видел столько денег?
      – Ну хорошо, посмотрим, – из кокпита "Гладиатора" Бевиин видел нервные взгляды прохожих; они опознавали темный купол истребителя и понимали не только то, что это – "Гладиатор", но и что он обитаем. А когда он поворачивал голову – мгновенно исчезали. Даже в таком рассаднике преступности как Нар Шаддаа, вооруженный штурмовик с мандалорианским пилотом – редкое зрелище. – Он не просто хочет сломать пару костей. Он хочет убить политика из оппозиции до выборов. Это не напоминание о просроченном счете.
      – Так это политика. Так это работа с хаттами.
      – Нет, это очень… безлично, – Бевиин, следя одним глазом за редкими взглядами местных, немного помигал навигационными огнями, спугнув зевак. – Я проявляю… практичность.
      Фетт все еще разбирался с прицелом от ЕЕ-3.
      – Тебе нужны эти кредиты.
      Бевиин понял, что все предыдущее звучало как просьба о помощи.
      – У меня был год не из лучших.
      – У меня больше контрактов, чем я могу выполнить в моем возрасте, – голографический Фетт принялся привинчивать прицел к бластеру. – Избавь меня от пары-тройки.
      – Манд'алор…
      – Фетт связь закончил.
      Возвращаясь в кантину, Бевиин обдумывал жизнь Фетта – его смесь скрупулезной отстраненности с действиями, которые любой бы назвал сентиментальностью. Больше контрактов, чем он потянет в своем возрасте? Он все еще был лучшим. Предложение работы Бевиину не имело ничего общего с фактом, что Фетту везло, а Бевиин занимался контрабандой. Фетт совершал самоотверженные поступки – и даже если он этого не признавал, слухи ползли – просто потому что он считал, что так надо сделать.
      Потому что он был прав. У Фетта были свои… моменты. И в следующую секунду он мог отстрелить кому-то голову – просто потому, что это был заказ.
      Бевиин вновь вошел в "Джару". Уделен все еще был здесь, будто и не шевелился. Бевиин бросил взгляд на другую сторону бара: мать и дочь тоже еще были здесь.
      – Договорились, – сообщил он Уделену.
      Рядом с тем все еще стоял полный стакан прозрачной жидкости – словно он действительно не двигался. Он медленно потянулся к куртке – медленно и неторопливо – и вытащил кредитный чип.
      – Вы узнаете, когда завершите дело, – произнес он, – и я узнаю, как с вами связаться, чтобы заплатить остаток. Если мне понравятся результаты, у меня будет много работы для вас и ваших товарищей.
      Бевиину понравилось звучание такого предложения. Он взял чип и воткнул его в порт на предплечье; пятьдесят тысяч кредов, достаточно, чтобы изменить жизнь семьи к лучшему. Пятнышко голубого света подтвердило это.
      – Приятно иметь с тобой дело, – сказал воин.
      Уделен кивнул и покинул бар с неспешным достоинством гробовщика. Его походка лишь укрепила чувство Бевиина – это не просто разборка подонка с подонком. Нечто большее.
      Расчетливый ход. Это может быть расчетливый ход. Смешно думать, но иногда самый легкий путь к власти – самый кривой. Уделен не был похож на человека, верящего в силу голосования. Бевиин наблюдал за его уходом, и поддавшись любопытству, стащил с руки дробильную перчатку и осторожно окунул палец в нетронутый напиток Уделена. Похоже на воду. Бевиин попробовал его.
      Это и была вода.
      Алкоголь и бизнес плохо сочетаются. А дела Бевиина были закончены, так что он он заказал выпивку для женщины в красном и направился к их столику, чтобы поставить перед ними стаканы. Просто хороший тон.
      Некоторые из посетителей пялились на него, будто он хватался за оголенный провод, но они были аруэтиизе – чужаки. Им было не понять его долга.
      – Ойа, вод'ика, – приветствовал он девочку. Не-мандалориане подумали бы, что это всего лишь приветствие, но смысл был более глубоким. Живи, маленькая сестра; охоться, наслаждайся жизнью, празднуй со своим народом. – Ойа мандо.
      – Ойа, – отозвалась девочка. – Я Динуа.
      – А меня зовут Бриика, – присоединилась ее мать. Это имя происходило от слова "улыбка", и Бевиину понравилась эта ирония – ведь она могла заставить любого съежиться тяжелым взглядом. – Дробильные перчатки вроде запрещены. Но ты это знаешь.
      – Мне просто нравится старина, – сообщил Бевиин. Он коснулся ножен у себя на поясе, показывая на старый клинок. – У меня и бескад неплохой. Вы в пути?
      – Зарабатываем на жизнь после смерти моего мужа.
      Никакой мандо не оставлял вдову или ребенка бороться за жизнь. Они делили удачу по-своему – жизнь сложна, и никто не думал о том, что будет, если ты окажешься в нужде. Всегда будет кто-то, способный помочь.
      У Бевиина было достаточно кредитов, чтобы обеспечить себе и Медрит хорошую жизнь в этом году. Если у Уделена найдется еще работа в ближайшие недели, то можно будет помочь и Бриике с Динуа.
      Как и Фетт, Горан не всегда мог справиться со всей предлагаемой работой.
      Ном Анор: рапорт разведчика Префекта Да'Гара. Флот йуужань-вонгов. Время до вторжения: восемь стандартных недель. 25 ABY по календарю язычников.
      Мандалориане отлично умеют проникать, убивать, саботировать и возвращаться. За год, в течение которого я их использовал, они проявили надежность. Их немного, и потому они бесполезны в качестве армии, но батальон рабов из них получится отличный.
      Горан Бевиин превосходно убрал Б'Лепба, и гражданская война сейчас развивается. Его товарищи так же эффективны; даже их дети – яростные бойцы.
      Когда я говорил с их лидером (Бобой Феттом, которого они зовут Мандалором), я несколько опасался, что он захочет больше информации, чем я могу дать. Но дестабилизация и уничтожение, которыми они обычно занимаются, случается постоянно в гнилой Галактике; у него не было причины удивляться моим просьбам.
      Он повидал войны и сам сражался. Как и по мне, он реалист. Практик. Я почти что предвкушаю встречу с ним.
      Мандалор находится в моем списке миров, которых будет сложно подчинить.

      Кедальбе походила на заштатный промышленный комплекс, зачем-то построенный в лесу и покинуты – потому что слишком сложно было демонтировать его правильным образом.
      "Я тут даже не живу. И считаюсь главой государства".
      Фетт провел "Раб 1" низко над верхушками лесов Мандалора; сейчас он находился в сорока пяти градусах к северу от экватора; заодно напомнил себе, что это хорошая планета, и ее стоит защищать. Это им сейчас и двигало.
      Постоянное население колебалось около четырех миллионов – скромная цифра. У Корусканта были соседи, где было больше граждан. Это был фронтир – как и Конкорд Дон, и остальные планеты сектора… джунгли, леса, пустыня и равнины, немного измененные фермерами. По галактическим меркам это был небольшой город, который спутали с планетой.
      Никто и не разубеждал. Несколько мандалориан – это уже армия.
      Запищал комм на консоли.
      – Манд'алор, корабль Уделена только что приземлился в порту.
      – Я прибуду сразу за ним, – ответил Фетт. – Приглядывайте пока за ним.
      – Мы за всеми приглядываем.
      "Раб I" мог прокладывать курс самостоятельно, но Кедальбе была местом, где даже новичок может пролететь без помощи компьютера. Проще говоря, это был очень большой форт на холме, окруженный рекой Келита и лесом, усеянным поселениями. Группа зданий, где разместилась МандалМоторс, являлась самой большой, и если бы Фетт использовал стометровую башню завода как ориентир, он бы мог и выйти точно на посадочную полосу без аппаратуры.
      МандалМоторс была главным для Мандалора; множество маленьких мастерских, содержащих всех ферм, рудных шахт и огромное количество деревьев – вот, что ее составляло. Если не считать запасов бескара, уникального мандалорианского железа, это место не было примечательно ничем… исключая людей. А большую часть бескара забрала Империя.
      Может, если бы все организовать более жестко… нет. Фетт прогнал мысль. Мандо организованы так, как им удобно для выживания.
      И мандо не раскатывают ковровую дорожку и не ставят ленточку в честь прибытия лидера.
      Фетт опустил "Раб I" на амортизаторах в указанном месте, как и обычный пилот, и прошелся по полосе. Связался по комлинку с башней.
      – Какой корабль?
      – Синий, похожий на Т-77, – пауза, как будто диспетчер отлучился от динамика, чтобы посоветоваться с кем-то. – На него наведен ракетомет. Ret'lini – просто на всякий случай.
      Фетт не счел оскорблением то, что кто-то решил его прикрывать. Ему никогда не требовалось прикрывать спину, но у мандалориан всегда есть план "Б"… просто на всякий случай.
      Почти рефлекс, из тех, что вырабатываются военизированным обществом.
      Фетт подумал, что эти предосторожности появились именно тогда, когда ему были не нужны. Через комлинк шлема он включил орудия "Раба I", ввел координаты корабля Уделена и перевел в ждущий режим. Иконка на ВиДе сообщила, что лазерная пушка повернулась на шарнире, нацелившись на синий спидер. А ракетный ранец был готов помочь ему уйти.
      "Просто на всякий случай" стало чертой и его характера.
      Он остановился перед кораблем на некоторой дистанции и подождал, пока потенциальный клиент спустится по трапу.
      – Я не ожидал, что Мандалор будет таким… неиспорченным, – сообщил Уделен. – Я считал, что он будет более промышленным. А у вас некоторые дома даже на деревьях.
      – У нас разные дома, – ответил Фетт. Он что, напрашивается в туристы? – Некоторые местные жители предпочитают деревья земле.
      – А кто глава правительства? Кто управляет?
      Тебе-то какое дело?
      – Мандалориане предпочитают все делать по-дружески и без официоза. Что вы хотели обсудить?
      Уделен какое-то мгновение помедлил; это было столь кратким колебанием, что даже Фетт его еле заметил. Может, он просто не любит такие прямые вопросы. Но быстро опомнился:
      – Я хочу сказать, что у ваших людей будет много работы в следующие месяцы. Начинается война.
      – Похоже, вы новичок в Галактике, – Фетт даже не удивился. – Всегда и везде есть войны. Всегда были и будут. Вот почему мандалориане все еще занимаются своим делом.
      – Все может усилиться.
      – А на сектор Мандалора повлияет?
      Уделен помедлил, и Фетт решил не обращать внимания на внезапное удовлетворение, написанное на его лице.
      – Можем надеяться, что не затронет.
      "Не пытайся со мной блефовать. Я шантаж узнаю за парсек".
      – Кто бы не желал драться здесь – пусть лучше подумает.
      Фетт не счел Уделена таким уродом, каким его описал Бевиин; правда, у него был слабый, но ощутимый запах. Бобе это напомнило запах морского шторма на Камино, который был частью его детства. Запахи всегда уносят в прошлое…
      – Я найму всех, кого вы можете предоставить, – сказал Уделен. – Расценки обычные.
      – Не все мандалориане – наемники. Они сами выбирают себе работу
      – Ну тогда я попрошу вас и несколько отрядов по вашему выбору встретиться с нами в определенном месте через две недели.
      – Лучше скажите, чего ожидать, чтобы мы захватили верное снаряжение, – "Я не из твоей армии, парень. Я работаю лишь на себя". – Мы сохраняем право отклонить ваше предложение. Как всегда.
      – Вы даже не спросили, с кем надо будет сражаться.
      – А вы и не собираетесь говорить.
      – Верно.
      – Так что я предположу худшее.
      Уделен почти что улыбнулся, и Фетту это не понравилось. Даже когда кредиты приходили на счет, он решил приглядывать за щедростью клиента – она настораживала.
      Ядро мандалорианских наемников и солдат, которые хотел бы получить Уделен, жили неплохо. Это было хорошо – когда Уделен понял, что легендарная мандалорианская дисциплина не является тупым повиновением. Даже Мандалору приходилось это учитывать.
      Фетт понаблюдал за взлетающим спидером и отключил пушку "Раба I" через комлинк шлема. Но он знал, что вышка контроля будет держать его под прицелом, пока корабль не покинет орбиту Мандалора.
      Просто на всякий случай.
 
      Заметки Ном Анора: последние оценки разведчика. Расчетное время прибытия флота йуужань-вонгов: два дня.
 
      Иногда я чувствую себя почти родным мандалорианам. Некоторые из них предпочитают живые дома, а не построенные, как другие язычники. Они создают дома на платформах, на ветвях деревьев. Да, я постоянно меняю точку зрения на их счет, как говорят язычники. Но мне не нужно их любить – только понимать их полезность для деликатной войны, когда не может справиться вся сила нашего флота. Они помогли мне приготовить поле боя; теперь мы увидим, каковы они в самой битве.
      Я попросил Фетта о встрече на пути вторжения. Я хочу, чтобы мандалориане были первыми, кто увидит прибытие своих новых хозяев.
      Флот почти здесь. Теперь мне не нужно скрывать внешность и прятаться.
 
      Точка встречи с войсками Уделена; силы и тип неизвестны; Внешнее Кольцо, 25 ABY
 
      – Если со мной что случится – позаботишься о Динуа?
      Голос Бриики Джебан разорвал молчание в комлинке; весь отряд ожидал прибытия Уделена. Бевиин ожиданием был сыт по горло, и, глядя сквозь стекло "Гладиатора" на россыпь звезд и газовых облаков; при звуке он даже дернулся.
      – Да, – ответил он. – Но ничего ни с кем не случится. Ничего… да.
      – Можно, я скажу? – вмешалась Динуа. Бевиин не понял – то ли она хотела напомнить, что она взрослая женщина четырнадцати лет и может говорить за себя, или же просто предпочитала получить гай бал мандэ* от кого-то другого.
 

____________________

      – Ну да, ничего ни с кем не случится.
      Смерть – обычная часть их профессии. Бевиин знал, что Динуа скучает по отцу и даже если он не станет для Бриики ничем большим, чем друг и брат, ее дочери нельзя позволить остаться сиротой – даже если она взрослая.
      "Если бы Фетт был по-настоящему частью нашего общества, – подумал Бевиин, -кто-нибудь бы его принял, и у него была бы семья – нуждался бы он в ней или нет".
      Но никто не воспитывал его. Никогда такого не было. Он не был семейным человеком, и в его жизни не было места ни для кого, кроме тени Джанго.
      – Принимаю как согласие, – произнес Бевиин. – И обещаю, что если придется тебя удочерять, я не стану заставлять тебя носить платья в оборках.
      Хохот Динуа заполнил канал, но Фетт промолчал: никакого упрека.
      На станции рядом вокруг "Раба I" собрались две женщины в истребителях "Агрессор", и братья Детта – Чам и Сувар, вместе с Тироком Воном. Эти трое сидели в "Гладиаторах".
      – Единственная смерть, которая нам сейчас грозит – это от скуки, – сообщил Чам. – Мы не опоздали, а?
      – Нет, – вмешался Фетт. – Не опоздали. Он – почти опоздал.
      Бевиин запустил двигатели.
      – Я осмотрюсь вокруг.
      "Гладиатор" развернулся на сто восемьдесят градусов и описал петлю вокруг станции, заложил U-образный вираж. Хоть ничего и не происходило, скуки он не чувствовал. Другие бы так не сказали, но каждый чувствовал приближение секунды, когда поймешь – как же мало знал о своем клиенте и о положении вообще.
      Эта встреча слишком уж проста для брифинга. Вот, в чем дело – не битва, место незаметно, враг неизвестен так что можно перегруппироваться после этого с новыми данными подгоовиться. Бевиин считал, что если ты работаешь по найму, то принимаешь как должное то, что клиенты не желают рассказывать все начистоту.
      "Да, Динуа я усыновлю. Медрит согласится".
      Но до этого не должно дойти.
      Бевиин вернулся обратно по тому же маршруту, проверяя сканеры дальнего действия – нет ли каких быстрых целей, покидающих гиперпространство.
      Гай бал мандэ: как и все мандалорианские церемонии, эта была короткой и практичной. Ни у кого не было времени, терпения или денег, чтобы тратить их на роскошные представления. Делай дело, и надейся что выживешь и разопьешь пару бутылок нарколета или net'ra gal потом…
      Сканер ближнего пространства пискнул, и Бевиин переключился с ВиДа на прозрачный экран "Гладиатора". Наемник всегда предпочитал видеть все своими глазами.
      На секунду он подумал, что сканер барахлит – неизвестный корабль (а это должен быть корабль, судя по скорости) был похож на астероид, анализаторы показывали множество минералов… и он был крупным. Неплохо за километр – может, и два. Но астероидом это не было.
      "Сбаб! Датчики "Глада" придется опять чинить!"
      Бевиин прямо-таки ощутил, как часть недавнего заработка утекает из его карманов.
      Корабль появился у него за кормой, и наемник не собирался полагаться на сканеры в таком случае. Он стремительно заложил правый вираж, описал дугу и теперь увидел прибывшего своими глазами.
      И там было что-то большое. Это все, что он мог понять.
      Картина была почти бессмысленной. Оно блестело в местах, куда падал яркий белый свет звезды, и… нет, все же это был не астероид. Более правильные очертания, ближе к овалу, чем обычные неровные куски камня, и никакого хаотичного вращения, как обычно с большими, и…
      "О нет. Не может такого быть".
      При беглом взгляде у Бевиина на мгновение создалось совершенно нелогичное впечатление: мозг представил ему картину столкновения, взрыва и разлетающихся осколков. Он почти что пригнулся, прежде чем сообразил, что массивная скала идет курсом боевого корабля.
      Почти не рассуждая, он поставил визор на максимальное увелечение и разглядел шероховатую серую скалу с удивительно правильиными полосами чего-то черного блестящего, похожего на вулканическое стекло или тектит. А на боках свисали алые и синие отростки, похожие на усики речного вабана; на некоторых из них находились пурпурные, похожие на мешки, катера.
      Они, похоже, были по размерам сходны с "крестокрылами".
      Бевиин включил комлинк шлема.
      – Манд'алор, – выдохнул он. – Переключитесь на мой видеоканал, посмотрите.
      – Я неплохо вижу отсюда, – голос Фетта был очень спокойным. – Вообще-то, я вижу множество таких…
      – Они идут по курсу, – теперь вмешалась Бриика. Все шлемы и системы были настроены на один канал. – Это флот.
      – Мы видели флоты и раньше.
      – Не такие, Манд'алор.
      – Мы не знаем, враждебны ли они, или просто пролетали мимо… – Бевиин действовал на рефлексе, занимая место в ордере, выстроенном другими истребителями по флангам "Раба I". – Но их у меня в списке "Кораблей-Друзей Мандо" не имеется, так что не стоит давать им висеть у нас на хвосте, не правда ли?
      Боевой ордер – как обычно, четыре "Гладиатора", ведомые перехватчиком; пестрая эскадрилья без лишних слов приняла построение. Иконки боевой готовности остальных почти одновременно зажглись на ВиДе Бевиина. "Раб I" уже нацелил ракеты, пушку и торпеды на первый корабль. Нет, Фетта подловить никому не удастся.
      Другие суда-астероиды теперь тоже были видны за кормой – и сканерами, и просто глазом. Один покинул строй и направился к мандалорианской эскадрилье.
      – Готовность, – приказал Фетт. – Целиться в белки глаз…
      Раздалось фырканье Чама.
      – Если б у них глаза были…
      Главный корабль – что ж это еще могло быть? – был размером с ферму Бевиина от межи до межи. Чудовище в любом смысле, и совершенно не похожее на корабль.
      В шлеме прозвучал голос Фетта:
      – Неопознанный корабль, говорит "Раб I", – если Фетт и волновался, то в голосе это никак не отражалось. – У меня нет ваших опознавательных кодов. Назовитесь.
      Мягкое молчание с едва заметным шипением; Бевиин другого и не ожидал. Что им ответит? Внимание переключалось с экрана кокпита и пустоты за стеклом на экран, полный целей, которые могли быть лишь флотом. Естественные камни не ведут себя таким образом.
      Он сжал пальцы на рычагах управления и положил большой палец на клавишу, которая отвечала за огонь одной или всех четырех пушек. Если они могут нанести этому флоту вред – что ж, он сделает все возможное.
      "А почему я моментально решил, что они – враги?
      Почему я не поехал домой, и не поговорил с Медрит, пока был шанс?
      Я знаю, что никогда не умру во сне, но такой смерти тоже не представлял".
      Он уже перестал их считать. Экран сканера был прямо-таки забит светящимися точками, помеченными как "неопозннные", и различить их было невозможно. Пустой космос был испещрен отраженным светом так, будто новая галактика переехала.
      Облако предметов… то есть кораблей… направлялось к Белкадану.
      – Мандалориане, – произнес знакомый голос в комлинке. – Мы пришли освободить вас и всю Галактику от ереси техники и принести вам учение Великих.
      – Уделен… – произнес Бевиин.
      – Я исполнитель Ном Анор, и вы сейчас видите авангард флота йуужань-вонгов. Десятилетиями мы добирались сюда, и теперь ваша Галактика будет изменена. Переформирована.
      Бевиин услышал, как Фетт втянул воздух. В его исполнении это означало изумленный вопль.
      – Я думаю, что многие захотят сперва это обсудить, – орудия Фетта все еще были нацелены. – Зависит от того, что вы понимаете под "переформированием".
      – Вы назвали бы это вторжением. И вы имеете честь быть среди первых язычников, наблюдающих наше прибытие.
      Бевиин замер, не зная – то ли открывать огонь, то ли подождать приказа Фетта. Да. Действительно, прибытие новой галактики. А он этому помогал…
      По открытому каналу было слышно дыхание всех; и звучало оно тревожно, почти испуганно.
      – Фетт, следуй по этим координатам и войди в мой корабль. Мы покажем будущее Галактики и вашу роль в достижении необходимой трансформации.
      Обычным ответом Фетта на такие предложения был заряд из ионной пушки и уход. Но ничто не изменилось или полыхнуло на ВиДе. Бевиин услышал, как Фетт сглотнул перед ответом.
      – Мои люди будут ожидать моего возвращения.
      – Согласен, не стоит вам всем приходить. Но ты за них поручишься.
      – Учитывая размеры флота – не думаю, что несколько маленьких кораблей могут причинить ему вред.
      – Манд'алор, я буду сопровождать тебя, – вмешался Бевиин. Планы и размышления были отброшены; сейчас он просто действовал. – Мы объединены вокруг Мандалора. Так мы живем. Я последую за тобой внутрь.
      – Когда я пойму куда это "внутрь", – отозвался Фетт, – то следуй.
      Бевиин отключил часть орудий и пристроил "Гладиатор" в кильватере "Раба I", направлявшегося к гигантской скале-кораблю.
      – Ке'паре, – прошептал он в комлинк. Фетт не говорил на мандо'а, но и эти йуужань-кто-то – тем более. Вообще, почти никакой аруэтии его не знал. – Ке баслана ме мии кираиш.
      Оставайся рядом и уходи, если мы не сумеем сработать.
      Они знали, что и когда делать. Это было в их плоти и крови.
      Серый астероид стал похож на гору; он заполнил поле зрения, когда Бевиин выдерживал дистанцию до "Раба I" и приближался ко входу.
      – Ойа, – послышался голос Сувара. "Сделай их. И выживи".
      Вообще, интересное словечко – "ойа". Подходит к любой ситуации.
      "Ойа", – повторил Бевиин для храбрости.
      Ему показалось, что он еще ничего не видел.

      Воины думают, что мандалориане – это языческие дроиды. Они толпятся вокруг маленького корабля и смотрят на металлические фигуры, вылезающие из него. Вообще-то, они похожи… потому что удивительно редко сражаются как профессиональные солдаты; мы сдерживались до этого времени.
      Но они великолепные саботажники.
      Надеюсь, Фетт не станет использовать ракетный ранец. Воины придут в ярость от вида искусственного огня, первой мерзости. Они уже недовольны тем, что я разрешил этим язычникам-мандалорианам притащить машины в миит ро'ик, и им не нравится языческий комлинк… но я Исполнитель, и они не смеют спорить со мной.
      Я не могу видеть лиц язычников, но я знаю – они поражены совершенством, которое видят. Фетт смотрит на все, все изучает, если судить по поворотам головы. Я слышал, что у него глубокие шрамы; но они случайны. А его прислужник Бевиин… следует за хозяином.
      В итоге они впишутся в естественный порядок вещей.
 

Миит ро'ик, боевой корабль йуужань-вонгов

 
      Бевиина никто не слышал под шлемом, но он все равно шептал; они шли по живому коридору к сердцу корабля.
      – Как я мог знать, что он такое?
      – Ты не мог, – этот уродливый барв Уделен-Ном Анор надул всех. Просто чудо, как он маскировался под изуродованным лицом. А Фетт теперь хорошо рассмотрел подлинное. – И лучше нам понять, с чем мы имеем дело, чем получить такой же сюрприз, как и остальная Галактика.
      – Это не похоже на старых добрых ситхов и джедаев, так?
      – Не знаю. Все, что имеет значение – это то, что дело касается мандалориан.
      Фетт решил не углубляться в подробности. От отца ему досталось чутье на опасность, и сейчас оно вопило так, как никогда раньше. Сам корабль уже был скверным: все эти живые цвета на каждом шагу и на экипаже; похоже на вонючую пещеру какого-то грызуна. Никаких гладких и безупречных дюрасталевых переборок или успокаивающего аромата машинного масла.
      Впрочем, свой запах тут был. Запах сырого леса, водорослей и крови.
      Словно в чьем-то брюхе. Словно снова в брюхе сарлакка.
      И точно так же пахло от Уделена, когда они разговаривали в порту Кедальбе
      "Я не предвидел этого. Я должен был. А сейчас я знаю – наблюдаю с наилучшей позиции".
      Шагая по кораблю, Фетт прогонял все виденное сквозь записывающие устройства и анализаторы шлема – все, полученное датчиками, от радара до термовизора. Иногда он останавливался и прикасался к перебор… нет, к стенам. Идея стенок желудка не желала уходить; Фетт проводил по ним пальцами, изображая трепет и любопытство, а затем анализировал органику, оставшуюся на пальцах – просто прижимая перчатку к прибору на поясе.
      – Образцы, – тихо сказал он. – Любые маленькие… любые частички этой штуки, которые можно незаметно сунуть в карман. Понял?
      – Понял, – отозвался Бевиин.
      А что точно требовалось – так это кусок йуужань-вонга, который шел впереди, точнее – змеевидной штуковины, обвившейся вокруг его руки. Она была живой.
      – Домашнее животное? – поинтересовался он. Джабба всегда держал при себе какого-нибудь зверька, который его забавлял. Возможно, у йуужань-вонгов была та же привычка. – Любимец?
      – Оружие, – ответил Ном Анор. Он изящно стряхнул змею со своей руки; он мгновенно вытянулась в длинный посох, прежде чем вновь свернуться в кольца и свиться на руке исполнителя. – Живое оружие – змеепосох.
      Фетт имел дело с худшими представителями живых существ, и не особенно заботился о том, кто управляет Галактикой. На дне социума кипал жизнь, все боролись за выживание; верхние слои злоупотребляли своим богатством и высасывали соки из нижестоящих. Фетт просто брал свою долю от жизни и жил по собственному кодексу; он был практиком и знал, что может изменить в Галактике, и чего не может.
      Но похоже, что йуужань-вонги считали себя способными изменить все, что угодно.
      Избавившись от человеческой маски и черного костюма, Ном Анор гордо демонстрировал биотехнологии; за черту простой надменности он уже перешагнул.
      – Я жил среди язычников восемнадцать лет, – сказал он. – И ни разу не видел чистой традиции органических технологий.
      Только Фетт слышал, как Бевиин пробормотал:
      – Аруэтии. Мы теперь ему вовсе не лучшие друзья.
      – Мы постараемся, – сообщил Фетт Ном Анору. – Вы покажете, как правильно действовать.
      Они двигались все дальше по кораблю, и Бевиин иногда прислонялся на секунду к стене, или подбирал со столов что-нибудь незаметное. Умный парень.
      – Мы покажем, – согласился Ном Анор. Воины расступались перед ним.
      – Так вы – старший офицер, – узнай, запиши, пойми. Разведка спасает жизнь – рано или поздно. – Командир?
      – Я из касты интендантов, – пояснил Ном Анор. – Исполнитель. Моя каста – администраторы. Поэтому в иерархии я стою выше, чем воины.
      Похоже, йуужань-вонги специально подобрали именно то, что презирали мандалориане, и сейчас каждым словом показывали, насколько они чужие. Бюрократ и шпион, который смотрит на солдат, задрав нос…
      Фьерфек, у этого барва и носа-то нет.
      Фетт посмотрел на воинов, мимо которых они проходили. Броня на них была самой непрактичной, что он видел – в буквальном смысле закрывавшая их с головы до ног, с крупными когтями на плечах, коленях, запястьях и даже на обратной стороне ног. Они никогда не сидели на посту, в этом он был уверен. А у одного солдата вдруг шевельнулось что-то на груди; до этого Фетт считал, что видит просто декоративное украшение. А это был жук, большой жук.
      Фетт переключился на внешнюю речь. Сейчас не следовало удивляться культурным различиям.
      – Из чего сделан этот доспех?
      – Не "сделан", – ответил Ном Анор. – Выращен. Это живой вондуун-краб, и технология – лишь бледная его тень. Бластеры не пробьют этот панцирь.
      "Ну давай, расскажи все секреты. Если я доживу до их использования".
      – За него можно много выручить.
      – Только он убьет любого, кроме воина, для которого был выращен.
      Наверное, Ном Анор улыбнулся, повернув голову к Фетту; по изуродованному лицу сложно было сказать. Безгубый рот и так постоянно кривился.
      – Мы пришли, чтобы провозгласить нашу власть в этой Галактике и колонизировать ее. Я ведь сказал – "вторжение", не так ли?
      В Галактике были миллионы планет, и кто-то всегда захватывал и колонизировал других. Это неизбежно. Но Фетт не встречал никого, кто планировал бы покорить всю Галактику… ну, до Палпатина.
      – И вы считаете, что мы вам поможем.
      – У вас не слишком большой выбор.
      – И вы собираетесь захватывать Галактику, по миру за раз, и знаете это. Так зачем вам мы, если вы считаете, что справитесь в одиночку?
      – Вам нужно больше кредитов?
      Креды принесут нам очень много полезного, если все получится.
      – Возможно.
      – Пытаетесь шантажировать?
      – Я говорю, что с нами будет легче, чем без нас.
      – Вам платят.
      – Недостаточно.
      – У вас не то положение, чтобы торговаться.
      – Я так не считаю.
      Бевиин, похоже, задержал дыхание. Фетт глянул на него: руки по швам, взгляд направлен… его можно было проследить по отметкам на собственном ВиДе. Бевиин смотрел на главную палубу.
      Фетт переключился на закрытый канал:
      – Даже и не думай.
      – Просто проверяю.
      – Просто предупреждаю.
      Сейчас было не время для того, чтобы пробивать себе путь и сбегать. Выживание зависит от знаний о противнике – чем больше, тем лучше.
      Кроме того, были ли эти существа такими же врагами, как Империя Ситхов или Республика джедаев? Он вел дела с куда более худшими. А сейчас – они лишь заказчики. Но "лишь". Из них можно кое-что вытянуть.
      – Мне бы хотелось знать, чего именно вы от нас хотите, – сообщил Фетт, медленно скользя взглядом по сторонам. Сенсоры шлема строили все более подробную трехмерную схему с каждым шагом. Медицинский сканер и щуп могли бы сделать работу еще лучше, конечно. – И чего хотите от Галактики.
      Ном Анор остановился у рваного отверстия в переборке и жестом пригласил их внутрь.
      – Я думал, я выразился ясно. Капитуляция и подчинение.
      Мечтай, барв.
      – Уточните.
      – Мы очистим Галактику от технологии и заменим ее своей – органической. Живой. Без машин, без искусственной мерзости, без всего искусственного. Перечисленное, как вы поймете, является мерзостью и оскорблением Великих. То есть самих богов.
      Фетт внезапно представил себя в крабовом костюме. Нет. Этого ему не хотелось.
      – А наша роль в этом великом плане?
      – Разведка и более деликатные задания, которые понадобится выполнить.
      Фетт все еще не понимал в точности, что Ном Анор подразумевает под органической технологией. Некоторые расы использовали ее, но вовсе не так – не было ничего похожего на эти звуки и запахи. Гротескные создания в живых крабовых панцирях, животные-орудия, корабли, похожие на маленькие планеты.
      – Покажите мне, – сказал Фетт.
      Как назвать пространство внутри корабля йуужань-вонгов? Каюта, помещение, ангар? Они вошли в место, которое напомнило Фетту желудок. Переборки были усеяны светящимися и двигающимися жукоподобными лампами, но он не мог прогнать аналогию. Другая неестественная фигура – возможно, воин, но с другой специальностью, судя по отсутствию когтистой брони – скорчилась на палубе, сжав руками голову. Когда он двинулся, Фетт разглядел на его шее что-то вроде ожерелья.
      Когда пристально смотришь на что-то, не очень знакомое, то не узнаешь, пока вдруг не сопоставишь с окружающим и не поймешь все со внезапной ясностью. Фетт понял, что перед ним не йуужань-вонг.
      – Что вы с ним сделали? – выдохнул Бевиин.
      Это был человек. Мужчина. Более или менее.
      Тыльная часть шеи была покрыта грязными кусками, которые сходу казались выступами панциря, исчезавшими под грубой серой рубахой; на второй взгляд они скорее напоминали камень. Сложно было судить о его возрасте или происхождении; видимые участки кожи были оливковыми и гладкими. Голова – выбрита. Но это был человек… или по крайней мере гуманоид.
      Ном Анор посмотрел на него с равнодушной заинтересованностью.
      – Мы взяли его в плен на Тер Аббесе. Имплант йорик-кул – экспериментальный, новое течение.
      Он взялся за плечо человека и резко дернул его вверх; голова пленника качнулась назад, как у пьяного. То, что Фетт принял за ожерелье, оказалось такой же костеподобной розовой массой, как и шишки на шее. Гребень на ней продолжал линию шишек. Фетт вдруг понял, что комки на концах выступов ожерелья каким-то образом прошли сквозь шею; он выбросил этот образ из мыслей, как только тот оформился.
      Не было похоже, что человеку больно. Его глаза блестели и взгляд был направлен в одну точку. Фетт постарался быть отстраненным, хотя все инстинкты восставали против увиденного и требовали сматываться отсюда.
      – Можете это объяснить?
      – Это коралл, – ответил Ном Анор. – Он строит колонию в теле и позволяет нам контролировать пленных и обращать их в полезных рабов. Этот образец несколько отличается, и наши формовщики сейчас наблюдают за адаптацией йорик-кула. Процесс… еще не закончен.
      – И именно это вы предлагаете всей Галактике? – ни слова, Бевиин. – Всем нам?
      Глаза Ном Анора впились в визор Фетта. Они все еще были похожи на остатки человеческих; Фетт подумал о киборгах и иронии такого сравнения для существа, которое считает машины осквернением. "Осквернение". Религиозный термин. И он доверял всяким культам не больше, чем политикам и бухгалтерам.
      – Не обязательно рабскую долю, – сказал Ном Анор.
      – Хорошо. Это будет жесткая торговля.
      – Некоторые увидят правду и станут йуужань-вонгами.
      – А те, что не увидят? Могу угадать.
      – Они станут йуужань-вонгами или умрут.
      Такая точка зрения была очень неприятной, и непривычной для Фетта: угроза, с которой он может и не справиться.
      Исполнитель будто изменился на глазах – от обезображенного лица, остатки нормальности на котором только прибавляли уродства, к чему-то совершенно чужому, которое надо уметь убивать. На мгновение это стало личным… личным проклятием. Следовало понять врага, не ставя себя на его место… а теперь надо было назвать высокую цену. Он точно знал, чего потребовать.
      – Пока мы на вас работаем, – сказал Фетт, – вы не трогаете сектор Мандалора.
      Ном Анор вонзил взгляд в визор Фетта; тот ответил таким же взглядом. Системы шлема записывали изображение, и исполнителю вряд бы удалось это заметить. А лицо его было кошмарным – словно труп с поля битва; без носа и губ, дыра в середине лица прямо над зубами, которые казались такими же, как и у людей. Кожу стягивали морщинами многочисленные шрамы и странные татуировки. Толстый костяной гребень на шраме – Фетт не был уверен, от чего – шел от впалой глазницы к затылку, через безволосую, изрезанную и татуированную голову. Похоже, у него были лишь глаза и зубы.
      Они были почти человеческими – будто кого-то заперли в чудовищном костюме, и он силится выбраться. Подобный образ высветился в сознании словно голограмма. Фетт вдруг представил себе Ном Анора с носом, ртом и нормальной кожей. Он представил себе внешность воинов: все эти пришельцы имели жуткие лица. Они намеренно себя уродовали.
      "Фьерфек. Если они так с собой поступают…"
      – Вы все еще пытаетесь торговаться, – сказал Ном Анор.
      – Такова моя цена. Она повышается, когда я вижу, что клиенты не были со мной полностью откровенны, – например, не упомянули вторжение в Галатику. Фетт сейчас выступал в роли заказчика; а товаром было время. – Вы собираетесь сражаться за каждый метр, с тысячами разумных рас, на бесчисленных мирах, которые не взять без боя. Мы вам нужны. Например, чтобы справиться с джедаями.
      – Но я могу вас убить. Сейчас.
      – Я – лишь человек. Кланы сразу изберут нового Мандалора, и тогда точно будут сопротивляться. Ваш ход.
      Бевиин раздраженно буркнул:
      – Спасибо, 'Алор.
      Пленник бессвязно застонал и рухнул на палубу, забившись в конвульсиях; глаза его закатились. Ном Анор наблюдал за ним с отстраненным интересом, не собираясь помочь; на мгновение Фетт всерьез собирался выхватить бластер и избавить бедолагу от мучений. Но он решил, что это не его дело; и одновременно понял, что до конца жизни будет жалеть о том, что так не поступил.
      Другой йуужань-вонг вошел в помещение; он был так же татуирован и изуродован, как и Ном Анор, но носил темно-серую… это можно было назвать мантией. Она вроде была пришита к его телу, от плеч до головы. Эти парни по-настоящему любили боль. Фетт мог стиснуть зубы и стерпеть мучения, но был предел выносливости… и тут он видел болезненную страсть к боли. Как будто она была в основе культуры йуужань-вонгов.
      Он видел уже достаточно. Или, во всяком случае, он так думал.
      Новоприбывший наклонился над скорчившимся пленником и резко сорвал "ожерелье" с его шеи. Похоже, что пленник умер; Фетт отлично умел отличать мертвых от живых.
      Бевиин стоял, вытянув руки по швам, вроде бы безразличный… но по комлинку шлема раздавались проклятия.
      – Я хочу прирезать каждого краба в Галактике, – пробормотал он. Бевиин обычно легко сходился с людьми, и ненависть в его голосе удивила Фетта. – Договоришься ли ты с ними или нет, Манд'алор.
      Еще два причудливых создания с менее впечатляющими шрамам и татуировками (по сравнению с Ном Анором) ввели другого пленника – стройного тви'лекка средних лет. Тот в ужасе пытался вырваться, вскрикивая. Фетт никогда не был щепетильным, но по его кодексу чести следовало убивать быстро; боль должна быть разве что побочным эффектом, а не хобби.
      Все произошло быстро – двое согнули тви'лекка, и тварь в мантии просто вогнала в грудину пленника тот самый йорик-кул, который только что сорвали с мертвеца; узлы даже пронзили кожу шеи, вызвав бульканье и хрип. Болевой шок мог его убить, но, видимо, "крабы" (а Бевиин умеет давать клички) умели сохранять пленным жизнь.
      Фетт решил не смотреть на Бевиина, когда будет говорить. Он слышал, как Горан скрежещет зубами и сглатывает. Если Бевиин поддастся искушению, и уладит дело с помощью бластера, то за одну жертву заплатят очень многие на Мандалоре.
      – Спокойно, Горан, – прошептал он в комлинк ВиДа. "Фьерфек, я его никогда по имени не называл". – Это можно сделать потом.
      Фетт не мог представить себе наслаждения болью. Теперь он понимал, почему презирает йуужань-вонгов – не из-за мнимого аскетизма и жестокости, но из-за их извращенных пристрастий. С его точки зрения это была такая же слабость, как и пьянство, как и пристрастие к глиттерстиму. Он презирал и Ном Анора – за этот жалкий театр, призванный показать, что будет с Мандалором, если он не подчинится.
      "Твои угрозы только разозлят меня еще больше".
      Ном Анор обдумывал названную цену с нарочитой неторопливостью.
      – Мы не тронем сектор Мандалора, – сказал он.
      "Лжец. Расползетесь по Галактике, а когда переделаете ее – отправитесь к нам. Ты жил среди нас восемнадцать лет, так что еще одна ложь для тебя…"
      Фетт подавил отвращение.
      – Если положить это в основу – то мы сработаемся.
      "И я тоже лжец – потому что точно не сработаемся".
      Нет, Фетт держал слово. Было важно тщательно сформулировать обещания, чтобы потом расстроить планы этих чудовищ и сохранить лицо. "Мое слово сдерживает меня… но ты солгал мне".
      Бевиин наклонился и поднял кусочек коралла, который отпал от мертвого пленника; он проделал это естественно, будто подбирал дерево для костра.
      – Ваше следующее задание – обезопасить для нас посадочную зону на Биргисе, – сказал Ном Анор. Он передал Фетту инфочип; это должно было быть ему неприятно – мерзкая технология… – Вот только что полученные данные разведки в подходящем формате. Мы можем просто уничтожить поверхность с орбиты, потому что планету все равно переформируют и переделают, но нам нужны живые жители – чтобы они работали на нас.
      – Когда? – спросил Фетт.
      – Через пять дней.
      – Ну тогда нам лучше отправляться.
      Было сложно не споткнуться в этом коридоре-кишке. Бевиин шел сразу за ним, положив руку на пояс, словно защищая что-то. Они разошлись в ангаре и направились к своим кораблям; молчаливые воины йуужань-вонгов наблюдали за ними. Целый лес гротескно искаженных шипастых деревьев со змеями на ветвях; черное будущее Галактики. Те, кого он стал презирать.
      Бевиин разогрел двигатели "Гладиатора". Воины отступили назад; один, скрестив руки на груди, стоял и ждал. Фетт коснулся консоли "Раба I", и "Файрспрей" пробудился, издав протяжный вой, быстро остановившийся на одной ноте.
      "Гладиатор" поднялся на несколько метров от палубы и подался назад. Бевиин ожидал маневра.
      – Сперва ты, – сказал Фетт. – Надо кое-что спланировать.
      – Ты не можешь верить в их искренность, – Бевиин был верен своему Мандалору, пусть тот и был необычным мандо'адом, но это означало и право сказать лидеру правду, если он принимал откровенно самоубийственное решение. – Не после того, что мы увидели.
      Фетт поднял "Раб I" на ручном управлении и провел его через главный люк.
      – Нет. Но и я не искренен, и давай примем, что он это знает.
      – Если б он хоть что-то знал о мандо, то понял бы, что мы – полная противоположность крабаам, – Бевиин вылетел из ангара; двигатели вспыхнули фиолетовым, как только он прибавил скорость. "Гладиатор" был похож на плоский овал, пока он не закладывал крутой вираж; тогда он напоминал меч, ударяющий по щиту. – Рабы, касты, безумные боги… этот шабуир требует или стать йуужань-вонгом, или умереть. Мне моя броня нравится именно такой. Холодным металлом.
      Голос Бевиина звучал так, будто он боролся с разочарованием, а не с омерзением.
      – Кредиты – не самое важное. Ничто не стоит того, чтобы купить вонгам Галактику.
      – Знаю. Так давай испортим их грандиозные планы.
      Никакой мандалорианин не взял бы денег от йуужань-вонгов, если бы знал, на кого работает. Но Фетт работал с ними и теперь следовало выбирать: или атаковать их, как и поступят все остальные в Галактике, или же использовать сомнительный шанс и узнать о них побольше, а затем нанести наибольший ущерб?
      – Что ты думаешь? Пора мобилизовать всю армию Мандалора.
      – И у нас будут большие потери – если мы начнем действовать до того, как точно узнаем, с чем имеем дело. Такой технологии мы никогда ранее не видели.
      – Так сидеть и ждать? Да ты…
      – Они нас надули. А теперь мы их надуем. Мы будем играть по правилам и притворимся, что мы на их стороне – а сами соберем информацию, пока не наберем достаточно сил, чтобы врезать им по-настоящему. Притворимся, что работаем ради денег.
      Фетт не знал, сколько времени у них осталось. Йуужань-вонги придут на Мандалор, чтобы сделать его миром живых машин и рабов, носящих паразитов. Вопрос только – когда?
      Фетт снял левую перчатку и коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности консоли "Раба I"; это была одна из тех частей, что остались от времени его отца. Мало-помалу корабль изменился до неузначваемости, но если бы Джанго Фетт вернулся сейчас, то он бы застегнул ремни безопасности, проверил, нет ли на консоли пятен и пыли – как он всегда это делал… и почувствовал бы себя дома. Он не назвал бы домом Галактику, порабощенную одной жестокой культурой; Галактику, в которой был истреблен любой след Джастера Мерееля.
      Фетт посмотрел на пальцы – не пылинки. "Раб I" был безупречен. Он не выглядел таким, каким являлся… и точно так же приближалась маленькая война обманов. Он надеялся, что Ном Анор оценит иронию.
      Бевиин все еще переваривал сказанное.
      – Мы все еще не сможем одолеть крабов в одиночку. Как насчет Новой Республики? Им понадобятся все данные, что мы соберем.
      – Мы не можем им доверять. Мы упустили Ном Анора. Замаскированные шпионы могут быть повсюду.
      – Нам нужно им довериться.
      – Мы можем передать им информацию, которую имеем сейчас. Попробовать воду. Найти путь.
      – А если Новая Республика разрушит прикрытие, и вонги выместят злобу на Мандалоре…
      – … то мы будем биться до последнего или же пойдем и отыщем ту Галактику, откуда они пришли.
      – Слишком далеко.
      – А смерть – это слишком уж законченно. Так что лучше победить.
      – Твой отец гордился бы тобой, Боб'ика, – Бевиин был младше Фетта, но называл его уменьшительной формой. Иногда это раздражало наемника… иногда – нет. Сейчас звучало нормально. – Для человека, который утверждает, что ни о ком не заботится, ты всегда находишь возможность помочь мандо'аде, когда нужно.
      – Я Мандалор. Это мой долг.
      – Конечно, – ответил Бевиин. – Я тебе верю.
      "Агрессоры" и "Гладиаторы", окружавшие точку встречи, выглядели до смешного маленькими. Особенно на фоне кораблей йуужань-вонгов, наполнявших космос. Это казалось совокупностью всех неприятностей, когда-либо виденных Феттом… и их даже считать не стоило.
      Хотя Джанго Фетта это бы не обеспокоило. И потому это и его не волновало.

      Фетт отказывается пользоваться виллипами и настаивает на своих средствах связи. Жаль, что мне тоже приходится работать с языческой техникой из-за этого.
      Признаюсь, я и не ожидал, что они это примут. И одинокие виллипы, без йорик-кула или вондууна все равно не слишком полезны. Похоже, что мандалориан особенно шокировало порабощение йорик-кулом; какая ирония для народа, чья история полна грабежа, захвата и убийства. Но рабство их словно преследует – видимо, в их истории оно сыграло неблаговидную роль. Они его явно боятся.
      Но вот смерти они не боятся. Они ее не принимают, но говорят, что ты живешь, пока твое имя помнят. Они никогда не снимают шлемов, так что я не могу читать эмоции по лицам, но тон голоса указывает, что уничтожение их культуры для них хуже смерти.
      Подозреваю, что это – ключ к их лояльности. Мандалор будет нетронут, пока его люди мне нужны. Но рабство – единственный способ с ними совладать.
 
      Биргис: периметр космопорта, стандартная неделя после вторжения на Хельску IV
 
      Бевиин вынужден был признать, что вонги знали что делать, когда речь шла о захвате галактик… но о скрытности они не сильно заботились.
      Главный космопорт Биргиса, принимавший гражданские и военные суда, был наиболее очевидной целью. С наблюдательного пункта на дальнем периметре, укрывшись в высокой траве, он видел штурмовые спидеры, сверкающие огнями вдоль посадочных полос. Другие не были освещены, но ночной визор отображал их зеленым цветом. Военные суда и машины – странная смесь базирующегося тут эскадрона и остатков других войск, что выжили после схватки с флотом вторжения и собрались тут.
      Уничтожение этих целей будет самым трудным; Бевиин вполне мог это себе представить. Игра в двойного агента – это неплохо, пока есть иллюзия, что тебе не придется наносить удар твоим же союзникам… смертельный удар.
      А Новая Республика даже и не знала еще, что мандалориане – их союзники.
      – Я все же думаю, что нам следовало бы ударить по главной силовой станции, если требуется отвлечение внимания, – пробормотал Чам, опираясь на локоть и настраивая переносной ракетомет. – Конечно, они платят. Они и заказывают.
      Фетт коснулся сумки на поясе.
      – Неплохая возможность передать эти данные. Особенно сейчас, когда у нас есть планы двух будущих заданий. Тут Новая Республика может сработать.
      – Может, я что-то пропустил. Местные сейчас не в том настроении, чтобы слушать.
      – А как связаться с Новой Республикой, пока вокруг вонги? У тебя есть идеи получше?
      – Нет, Манд'алор.
      – Тогда пошли и сымитируем правдоподобный рейд коммандо, – Фетт жестом приказал занять позиции. – Постарайтесь не убивать всех, пока мы не отыщем офицера, с которым можно будет установить контакт и оставьте целой пару истребителей. Все поняли? Кому-то надо уйти, чтобы передать данные.
      Бевиин оставил один канал комлинка на частоте Новой Республики. В общем, все верно: они ожидали появления йуужань-вонгов в той же манере, что и на Внешнем Кольце. Бомбардировки магмой и горящими скалами, а затем – появление солдат, из штуковин, которые он мог назвать только гигантскими червями. Машины и оружие выглядели как уродливо деформированные органы; это было неплохое давление на психику, бьющее не хуже, чем оружие вонгов.
      Он слышал как персонал распределяет предупредительные машины и истребители над пятью городами в северном полушарии, разбирается с рапортами о замеченных кораблях противника – и о базах на планетах края Галактики, которые вдруг перестали отвечать на запросы. Продвижение йуужань-вонгов могло быть прослежено по работе молчащих станций связи, оставленных в тылу.
      А чего персонал точно не ожидал – так это мандалориан, проникших в порт и собирающихся взять контроль над системой.
      Фетт сверил часы со всей шестеркой и опустился на колени, коснувшись панели на наруче. Динуа наблюдала за контрольной вышкой; Бевиин уловил свечение зеленых иконок прицела в ее визоре, когда она повернула голову.
      Бриика ее отлично натренировала. Девочка сейчас в сложном возрасте – между тринадцатилетним ребенком и шестнадцатилетней женщиной… но она определенно хороший солдат. Обычно для мандалориан; но Бевиин иногда смотрел на детей aruetii того же возраста, и думал, что тринадцать – это маловато для такой ответственности.
      А если бы он такое сказал Динуа – она бы его пришибла, не задумываясь. Она была столь же жесткой, как и мать; Горан думал о том, что за судьба была у ее отца и решил подождать, пока она сама все расскажет.
      По крайней мере, он смог послать сообщение Медрит. "Не беспокойся. Все не так, как выглядит. Сиди на месте".
      – Помните, – сказал Фетт. – Мне нужна хорошая операция. Бейте достаточно убедительно, но не сметайте все – нам нужен минимум один выживший.
      Он сделал паузу, и Бевиин услышал, как он сглотнул.
      – Тридцать секунд.
      Они провели обратный отсчет на синхронизированных таймерах ВиДов. За пятнадцать секунд до начала Чам опустился на одно колено и пристроил на плече ракетомет, прижавшись щекой к стволу, и удерживая скобу левой рукой.
      Он обычно качал головой, когда целился, но на точность это не влияло; кивки прекратились за три секунды до того, как из ствола вырвалось желтое пламя, сопровождаемое свистом газа. Секундой спустя верхушка башни космопорта обратилась в белопламенный шар, взвившийся в ночное небо и на мгновение превративший день в ночь.
      Фетту даже не нужно было приказывать. Едва обломки полетели вниз, а машины и люди шарахнулись в стороны, мандалориане одолели стометровку до главного здания; каждый бежал по своему маршруту. Чам же отвлек батарею ПВО ракетой, вонзившейся в водяную башню; ливень обрушился на крыши спидеров.
      Когда всю жизнь ты совершенствовался в эффективном убийстве, бывает сложно переключиться на притворство. А особенно сложно, когда цель действительно верит, что ты убиваешь, и отчаянно сопротивляется.
      Бевиин распахнул двери в освещенный зал главного комплекса и последовал за Феттом; его самого сопровождали Бриика и Динуа. Сувар и Тирок прикрывали вход и коридор, ведущий наружу – дабы путь отхода был безопасным. Они пробежали по главному коридору к дверям, на которых красовалась надпись "ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ".
      Генераторная – обычно это очевидная возможность войти и причинить максимальный ущерб. Но не в этот раз.
      Фетт рванулся вперед, и они вскоре оказались на перекрестке коридоров, где их встретил бластерный огонь.
      Бевиин прыгнул вперед и использовал краткую возможность для перезарядки.
      – Хорошо. Кто-то есть дома.
      – А теперь надо прекратить их огонь, пока не объясним, что у нас к ним дело.
      Фетт и Бриика выглянули из-за прикрытия и открыли встречный огонь; еще один залп белых лучей полыхнул вокруг шлема Фетта, оставив на зеленой краске новую черную полосу.
      – Если они не откроют дверь, придется вламываться.
      – Мы умеем.
      – Не убивая.
      – А вот это уже сложнее.
      Бевиин вытащил холощуп из наручного кармана и осторожно вывел его за угол. На ВиД немедленно поступило изображение кухни: столы, груды металлических подносов, пара перевернутых стульев, тарелки… Люди в беспорядке рассыпались по помещению. Наверное, тут у персонала был обед. Им придется бежать на полосу, чтобы добраться до истребителей.
      Кто-то тут еще был. Он заметил оранжевое пятно – летный комбинезон. Пилот. Пилоты могут донести информацию; его нельзя ранить или оглушать, чтобы он смог улететь от вонгов.
      – Боб'ика…
      – Я могу сделать это сам.
      – У кого дюрастиловая броня, а у кого – бескаровая? Бескар ведь и световой меч выдержит.
      – Если он попадет в цель, то эта древность тебя не спасет.
      – Никогда не понимал, почему ты не сменил доспех на бескаровый, – заметил Бевиин. – Но поговорим позже. Через три секунды…
      Бевиин вскочил на ноги и рванулся вперед изо всей силы – прямо под огонь бластера. Он успел подумать, что Медрит сочтет его психом за такой поступок, и волновался из-за этого больше, чем из-за луча, ударившего в грудь и вдруг ставшего горячим воздуха в шлеме.
      "Адреналин – чудесная вещь," – подумал он, обрушиваясь на оранжевое пятно.
      Снаряжение пилота затрещало от столкновения. Динуа и Бриика выросли рядом; Горан оказался на верхушке кучи, под которой лежал пилот.
      – Слезай, мы ему…
      – Бластер забрали?
      – Я взяла.
      – А заряды?
      Пилот вскрикнул; Динуа точно что-то схватила. Этого от нее он еще не видел.
      Бевиин подался назад и помог пилоту сесть; это оказалась женщина, озлобленная блондинка с обритой головой и следом от удара на левой щеке, обещавшим стать синяком.
      – Мандо, – прошипела она. – Вы деретесь за этих тварей! Вы, грязные…
      – Да, мы тебя тоже любим, – согласился Бевиин. – Теперь слушай Мандалора.
      Он развернул ее к Фетту.
      – Где твой шлем? Тебе придется лететь.
      – Почему? – шлем лежал на столе рядом, и он ей подходил, нравилось ей это или нет. – Для вас?
      – Передай эти данные ближайшему командованию, – сказал Фетт. Он снял с пояса инфочип и сунул ей под нос, слишком близко для рассматривания. – Вам они понадобятся против вонгов. Характеристики кораблей, результаты анализов, два плана, где указано, куда они направятся и что предпримут. Все, что мы смогли найти. Просто передай кому-то, кто сумеет извлечь пользу. И у нас нет времени на театральщину вроде ошалелого молчания. Давай. Сейчас.
      Фетт помог ей подняться и она сунула чип в карман костюма; глаза пилота были широко раскрыты и в них читалась подозрительность.
      – Так на чьей вы стороне?
      – Нашей, – сказала Бриика. – Я хочу, чтобы у моей дочери были дочки. А этого не будет, если всем станут заправлять вонги.
      – Чам, доставь ее к истребителю или к чему-то, что еще летает, и покажи путь в обход вонгов, – приказал Фетт, показывая стволом бластера на выход. – Если ничего в пристойном состоянии нет, очисти базу данных своего "Гладиатора" и дай ей ключи. Я тебе новый куплю.
      – Лучше сделаем вид, что преследуем ее.
      Чам передал пилоту ее шлем и толкнул вперед.
      – А мне хочется чего-то желтого, чтобы покрасить броню*. Обычная работа.
 

____________________

 
      * Желтый или золотой доспех означает, что хозяин его намерен мстить.
 
      Им оставалось только выбраться отсюда. Крабы не должны знать, проиграли они или нет; взвод должен был лишь разнести башню и отвлечь внимание. Это они сделали.
      Динуа рванулась с места, сжимая винтовку в руках; когда они выбрались из здания, то поняли, почему не встретили сопротивления.
      Солдаты йуужань-вонгов кишели в космопорту; в небе летали небольшие машины, похожие на отрезанные органы. Напротив них, вдоль периметра находилась целая стена потрепанных спидеров, репульсорных грузовиков и всего, из чего можно было соорудить баррикаду. Пестрые униформы флотских (даже интенданты) виднелись рядом с граданскими; разнообразное оружие могло лишь показать отчаяние защитников.
      В зеленом свете ночного визора Бевиина когтистая броня приближающихся воинов-вонгов напоминала ходячий лес. Ни он, ни его товарищи больше ничего не могли сделать. Да, он хотел сражаться вместе с войсками Новой Республики, все его существо требовало этого. Но он повернулся и последовал за другими к истребителям. И ненавидел себя за это.
      – А что будет, когда Новая Республика будет превозносить храбрых союзников-мандо за переданную информацию? – спросил он Фетта. – Это может случиться. И мычанием от вонгов не отделаешься.
      – Тогда я проглочу отвращение и расплачусь, когда с вонгами будет покончено. – Фетт поднес перчатку к визору, и на мгновение Бевиин подумал, что он собирается снять шлем. Вместо этого он просто стер пыль. – Но мы используем столько возможностей, сколько представится, чтобы им врезать. По дню за раз.
      – По крайней мере Новая Республика сможет эвакуировать следующие цели до появления врага.
      – Да, – ответил Фетт. – Увидим, что будет на Новой Хольге.
      – Когда крабы наконец решат переделать Мандалор, мы узнаем в последнюю очередь.
      – Так думают и они, – согласился Фетт. – Теперь давай проверим, сумел ли Чам вывести пилота.
      Это удалось, и они встретились с Чамом парой часов спустя. Но Бевиин не мог не проверить данные по Биргису. Он знал, что этого не следует делать, но хотел знать.
      Он узнал. Выживших не было.

      Я и не подозревал, как сильно Новая Республика презирает мандалориан.
      Их роль в атаке на Биргис известна новореспубликанскому командованию, судя по перехваченным посланиям, и похоже, что язычникам куда легче ненавидеть своих же сородичей, чем нас. Хоть они считают, что это всего лишь еще одна наемная группа. Они не знают, что Фетт ведет их. Это может стать еще одним психологическим оружием, которое я использую позже.
 
      Система Ширб, Внешнее Кольцо: Новая Хольга, три стандартных месяца после начала вторжения
 
      Пять Святых Городов Новой Хольги должны были быть эвакуированы к этому времени, но было ясно, что республиканцы не последовали предупреждению, даже хотя им и сказали об источнике такового.
      "Могло быть и хуже, – подумал Фетт. – Они могли провозгласить нас героями Республики и сломать всю игру".
      Радар дальнего действия был этой ночью выведен из строя; Новая Хольга пала перед йуужань-вонгами почти без сопротивления, как и другие миры. Местные войска были отвлечены, но Фетт чувствовал, что их участие большой роли бы и не сыграло.
      Он наблюдал за посадкой корабля йуужань-вонгов, еще одного миит'роика; тот двигался над городом как будто… кормился.
      – Сбаб, так оно и есть, – сказал Бевиин, словно прочитав его мысли. – Оно ест.
      Громадная, покрытая темными пятнами труба (по меньшей мере вдвое длинее корабля) свисала с корпуса и волочилась по городу, всасывая все на пути. Это напомнило Фетту торнадо.
      Он наблюдал через макробинокль, как в ней исчезали разрушенные здания, деревья… и люди. Чем дольше он наблюдал, тем меньше верил своим глазам. В Галактике, полной причудливых способов смерти, появился новый – и более чем гротескный.
      – Они заправляются, – поправился Бевиин. – Эта штука жрет все. Мерзость.
      Сравнение с сарлакком было естественым. Фетт был убежден,что избавился от кошмаров о переваривании заживо; теперь он в этом разуверился. Но если зрелище для него было просто отвратительным, то, как он подозревал, для поглощенных новохольгийцев дело обстояло иначе.
      – Новая Республика нам не поверила. Может, теперь поверит.
      – Они переместили войска, чтобы защитить Педд IV, – сказал Бевиин. Он держал шлем на руке и вытирал лоб перчаткой. Воин выглядел усталым; возможно, из-за слишком многих полетов на Мандалор и обратно между заданиями. Похоже, там он готовился к наихудшему сценарию – что хотя крабы, которых он ненавидел, пообещали оставить сектор в покое, они нарушат слово скорее раньше, чем позже. – Так что они думают, что мы слили им дезу.
      Фетт понял, что Новая Республика не знает мандалориан так, как он считал. Они неправильно все поняли.
      – И они посчитали, что некоторая доля правды в сообщении – это для эффекта, – он проверил заряд бластера. – Я найду способ получше, чтобы убедить их. Я этим барвам пока не сдался.
      – Сколько нужно времени, чтобы эвакуировать планету? Куда девать перемещенных, если предупреждение поступило за несколько недель?
      – Не стоит пытаться меня успокоить.
      – Просто хочу сказать, что не было бы большой разинцы, если б Республика поверила нашим данным. Миллионы бы все равно погибли.
      Фетт подумал о другой информации, переданной Республике – планы кораблей, анализы образцов тех материалов, что они с Бевиином добыли. Республика не может не работать над противодействием биотехнологии йуужань-вонгов. Но они просто проигноировали это. Он это знал.
      – Будем передавать, пока до них не дойдет.
      – Пока до симпатяги Нома не дойдет, – поправил Бевиин. – А рано или поздно он поймет, что мы больше делаем вид, что работаем, чем действуем на деле.
      Фетт все еще просчитывал лучший путь доставки данных в Новую Республику, когда запищал комлинк.
      – Язычник! Это субалтерн Бур'лорр. Мне нужна твоя помощь. Я преследую джиидаи.
      – Джедая? – Фетт пропустил фразу мимо ушей и сосредоточился на одном слове; он никогда не думал, что оно даст ему надежду. – Уверены?
      – У него световое оружие. Он выпрыгнул из высокой постройки и не разбился.
      – Оставьте его мне, – сказал Фетт. – Джедаи – моя специальность. Они убили моего отца.
      Бевиин надел шлем и подтянул пояс; ножны стукнули о броню.
      – Ойа. Действительно, ойа…
      – Я выгоню его на вас, – сказал субалтерн. – Его световое оружие не сработало против моей брони, что его, похоже, удивило.
      Не сомневаюсь.
      – Передайте мне координаты.
      – Заставь своих солдат отрезать ему отступление. Нашим формовщикам нужен живой джиидаи для экспериментов.
      Фетт передал взводу координаты и переключился на закрытый канал.
      – Нам джедай нужен живым еще больше, чем им. Джедай сможет сказать, что мы не лжем и передать информацию.
      – Никогда раньше не видела джедая, – сказала Динуа.
      Бевиин вклинился, добавив в голос отцовских ноток. Похоже, ему это нравилось.
      – Он будет не слишком рад видеть нас, так что не суйся под световой меч.
      – А что джедай вообще тут делает?
      – Он здесь, и это уже неплохо. Давайте перехватим его раньше них.
      Координаты субалтерна вывели их на длинную дорогу, идущую от того, что раньше было главным рынком Пяти Городов. Крупные блоки были стерты в порошок; зданий и деревьев тут словно вообще не было. Свидетельство работы жуткого оружия (очистительной трубы, как называли его йуужань-вонги). Радар и сенсоры Фетта засекли хаотичное движение и органическую цель – темпаратура человека, двигается вдоль разбомбленных домов, где все еще вздымался дым от огня, разожженного магмовым оружием.
      – Так, теперь мы можем его сцапать, но он может нас почуять. Помните, – сообщил Фетт. Он указал братьям Детта на южный конец аллеи и Бриике с Динуа на поломанную крышу. – Бевиин, иди и задержи субалтерна. Дай нам немного времени. Тирок, со мной.
      Джедай был на участке метрах в десяти впереди, позади домов. Развалины частично преградили путь; Фетт проследил его сенсором движения почти до конца аллеи. Затем он остановился.
      – Бриика?
      Она передала свое изображение на ВиД Фетта. Судя по углу зрения, она лежала на крыше, свесив голову на аллею.
      – Видишь его? Не в лучшем состоянии.
      Джедай был плотным человеком средних лет в темных штанах и потертой синей куртке. Он сполз по стене, закрыв глаза; лицо было покрыто ожогами и следами сажи. А в руке он сжимал рукоять светового меча.
      Фетт проверил заряд ракетного ранца и вставил парализующую стрелку в стреломет на запястье. Если повезет, шок будет достаточным, чтобы он смог схватить джедая, не убивая его. Этот парень должен быть в норме, чтобы вернуться на территорию Новой Республики.
      Он включил ранец и пролетел над искореженной стеной и джедаем, потянувшимся к оружию. Для раненого его рефлексы были отличными; меч зажегся за мгновение до того, как Фетт приземлился и выстрелил из стреломета. Снаряд прошел сквозь взмах клинка и вонзился прямо в грудь, посылая оглушающий заряд. Это моментально сшибло джедая с ног и меч упал на землю; но он все еще силился до него дотянуться, дергая скрюченными пальцами.
      – Не испытывай судьбу, – сказал Фетт. Он подцепил рукоять носком сапога, подбросил в воздух и поймал. – В моей коллекции не хватает зеленого.
      Джедай все равно сейчас был не в состоянии работать им. Фетт кивнул Чаму – дай аптечку. Джедай попытался оттолкнуть его; пришлось Сувару и Тироку держать пленника, пока Чам распылял бакту над лицом и руками. Благодарность явно не была ему свойственна – он сумел треснуть Сувара коленом в пах. Бриика шагнула вперед и захватила его шею в замок.
      – Прояви уважение, – посоветовала она, стиснув зубы. – С тобой говорит Мандалор.
      Обожженное лицо джедая исказилось в насмешливой улыбке.
      – Так ты Боба Фетт. А я не верил, что мандал…
      – В кои-то веки мне нужен живой джедай, – прервал его Фетт. – Ты подойдешь. Заткнись и слушай.
      – Пристрели меня. Ты знаешь, что вонги со мной сделают.
      – Я сказал – заткнись, – Фетт наклонился над ним. – Мы предупредили вас об атаке и дали данные по технологии вонгов, но ваши это проигнорировали. Я снова предлагаю помощь. Установите толковую систему связи и мы будем посылать данные, пока удача от нас не отвернется.
      Чам, все еще проводивший процедуру, вколол немного обезболивающего в открытую шею. Фетт отдал должное джедаю – тот и не вздрогнул.
      – Виляешь, Фетт, – хрипло сказал он. – Скармливать нам дезинформацию… как по-любительски.
      – Я рискую жизнью каждого мандалорианина, чтобы передать вам это, барвья морда, – Фетт в ярости расстегнул куртку джедая и сунул инфочип с последними данными в карман пояса. – Примени свою магию. Скажи, что твоя драгоценная Сила говорит тебе о наших намерениях. А теперь бери это и сматывайся. Мы придержим вонгов, но возвращайся к своей разведке и не разбей наше прикрытие. Мы предатели, ясно? А пока мы предатели – мы можем собирать информацию. Храни источник ее в тайне.
      Джедай попытался приподняться на локте. Нос его оказался в миллиметрах от визора Фетта. Тот все еще не слишком любил джедаев, даже настоящих солдат вроде этого.
      – Но вы нас атакуете. Вы убиваете людей. Почему бы просто не драться с ними?
      – Потому что бездумное геройство – хорошо для головидения, но бесполезно на войне, – Фетт поднял джедая на ноги. Он был плотным, седым, хотя похоже, что когда-то у него были иссиня-черные кудри. Мандалор сунул ему в руку меч; рукоять казалась маленькой в его руке. – Крабы верят, что мы действительно с ними. Несколько жизней против целой Галактики, и мы еще держим их подальше от сектора Мандалора. Что перевесит?
      Джедай воззрился на свое оружие.
      – У тебя наконец появилась совесть?
      – Нет. Я должен защищать Мандалор, а контракт есть контракт. У всех нас не будет будущего, если вонги одолеют.
      – Я никогда…
      – Не болтай. Двигайся. Мы проведем тебя мимо вонгов.
      Тирок толкнул его локтем.
      – Краб приближается, Манд'алор. Взгляни на ВиД.
      – Вижу. Корабль у тебя есть, джедай?
      – К нему и направлялся.
      – Тирок, проследи, чтобы он добрался и выведи его из сектора.
      Джедай застыл у узкого выхода из аллеи, чуть не прижав Тирока. И повернул голову к Фетту.
      – Кубариэт, – сказал он. – Я рыцарь-джедай Кубариэт. Только одно имя.
      Потом Тирок толкнул его в спину и они оба исчезли.
      Пока все шло нормально. Но долго так везти не могло – и не стало. В следующую брешь Бевиин пролез с нарочитой медлительностью, обычным мерр-зонновским тяжелым бластером в руки и йуужань-вонговским субалтерном за спиной. Тварь толкнула Бевиина, и один из когтей брони проскрежетал по наплечнику, оставив царапину на синей краске.
      Он мог вскрыть Бевиина как банку консервов. Но его доспех был выкован из бескара, настоящего мандалорианского железа, которое не могло пробить даже оружие йуужань-вонгов.
      Горан потянулся к поясу и вытащил старый бескад – короткий и бритвенно-острый меч, выкованный из того же металла.
      Похоже, все случится быстро. Будет тело, и придется прятать его. Иконки Фетта показывали, что Чам и две женщины сделали то же самое, подготовив скрытое в броне оружие.
      – Где джедай? – потребовал воин, поворачивая голову; на его руке был укреплен змеепосох. – Он бежал сюда. Я следил за ним.
      – Не сюда, дружок, – Бриика стала между ним и Динуа. – Хочешь, чтобы мы его нашли?
      – Что вы с ним сделали? Говорите!
      Он развернулся и едва снова не задел Бевиина клыкастой рукой. Наемник обыденным движением сунул бластер в кобуру и коснулся обтянутой кожей рукояти бескада.
      – Поосторожнее, – сказал он. – А то кому-нибудь этой штукой глаз выколешь.
      Виллипы не были похожи на комлинки, которые надо было открыть и включить. Связь через виллип – это словно ты сам здесь… прибор был всегда включен и всегда наблюдал. Воина надо было побыстрее заставить замолчать.
      Фетту даже не пришлось давать сигнал.
      Бевиин шагнул к виллипу, укрепленному на плече воина и рассек его по основанию одним быстрым взмахом; прибор шлепнулся на землю, истекая жидкостью. Какое-то мгновение воин просто пялился, раскрыв рот (хотя этот безгубый рот всегда казался открытым); затем узкая аллея превратилась в сумасшедший дом.
      – Пред…
      Это было последнее слово воина. Живая броня потянулась вверх прямо на их глазах, пытаясь закрыть шею и голову, но Бевиин успел ударить в челюсть на обратном взмахе… а бескад был тяжелым. Лезвие вошло в челюсть воина; он что-то булькнул и дернулся. Змеепосох забился, становясь то прямым и жестким, то змее подобным. А когда воин рухнул на колени, змеепосох сполз и Фетт инстинктивно рванулся к нему, пригвоздив к земле выскочившим над перчаткой вибролезвием. Хвост дернулся; Сувар подбежал и снес ему голову клинком.
      Все произошло за пару секунд, но они показались часами. Субалтерн все еще кричал и бился, пока Бевиин пытался выдернуть обратно меч. Бриика подскочила к воину, просунулась между острыми когтями и попыталась вонзить в него вибронож, но он соскользнул с вондуун-крабовой брони. Она что-то проворчала и ударила снова. И он все еще пытался бороться.
      – Фьерфек, да заткните его.
      – Шабловые когти. Осторожно!
      Бевиин отпустил меч и сжал бронированное горло дробильными перчатками.
      – Давай поиграем, шабуир, – он сжал пальцы и глаза субалтерна вылезли из орбит, а рот широко раскрылся. – А игра называется – "бескар бьет краба".
      Дробильные перчатки были запрещены в течение столетий. Измельченный бескар означал, что они могли развить достаточное давление, чтобы раздробить толстую кость и что-то покрепче. Крабовая броня еще держалась, но Бевиин, который обычно казался Фетту мягким человеком, давил, непереводимо ругаясь на мандо'а, пока не раздался хруст и воин не издал долгий хрип. Броня дернулась, когти щелкнули друг о друга пару раз, прежде чем застыть.
      Последовало секундное молчание.
      Бевиин, переводя дух, с улыбкой посмотрел на перчатки.
      – Мы свихнулись, когда запретили их.
      – Напомни мне отменить этот закон, когда мы вернемся, – сказал Фетт.
      Хорошо, что противопушечная баррикада рядом заглушила крики. Бевиин попытался выдернуть меч из тела и в конце концов сделал это – упершись сапогом в грудь воина.
      – Так броня умирает с солдатом? – Сувар поднял мертвый змеепосох, отрезал несколько кусков от субалтерна и его брони, и поместил останки в сумки и карманы, пока они не округлились. – Образцы, не трофеи, верно? Нам нужно как можно больше информаци об этих… штуках.
      Бевиин шагнул вперед и срезал скальп – с тонкими черными волосами.
      – А это трофей. Нам не пора?
      Сейчас понадобилось пять мандо, чтобы прикончить одного йуужань-вонга. Но они узнают больше, и смогут убивать их одним быстрым ударом. Они многому научатся.
      Бриика поднялась на ноги, слегка пошатываясь. Взрывы раздались чуть ближе.
      – Все, что нужно – запустить фабрику дробильных перчаток. Хочу сказать, что… ох…
      Похоже, у нее перехватило дыхание. Женщина посмотрела на себя и вновь рухнула на колени, прижав руки к кирасе.
      – Бууир?Бууир! – Динуа подхватила мать за плечи и испачкала руки в темной крови, вытекающей из-под бронепластин – она вдруг стала очень заметной. Между коленями была уже целая лужа. И рядом с мертвым субалтерном. – Ее укололи. Шип с крабовой брони пронзил костюм. Снимите эти пластины!
      – Нет, они могут помочь ей держаться, – вмешался Чам. – Быстрее, отнесем ее на "Раб I".
      – Она истекает кровью…
      Бевиин подхватил ее на руки без особого труда.
      – Ты обещал… – прошептала она.
      Фетту хотелось сказать что-нибудь прагматично-жестокое, но он знал, что это будет ошибкой.
      – Будет быстрее, если мы поднимем ее вместе с помощью ракетных ранцев.
      – Надо будет постараться.
      – Давайте. Динуа, сожги тело. Если вонги его найдут, то поймут, что его убил не световой меч.
      Казалось, что Динуа возразит. Но она просто кивнула и включила огнемет на запястье, а потом оглянулась на мать.
      – К'ойашии, бууир, – Держись, мама.
      Одно дело вдвоем тащить раненого (Фетт даже не мог вспомнить, чтобы делал такое), но совсем другое – еще и маневрировать ракетным ранцем. Он подумал, что она может умереть до приземления: женщина продолжала повторять "Ты обещал…" все слабее, и когда они добрались до "Раба I", ее было еле слышно.
      Бевиин стянул с нее шлем, а Фетт включил медицинского дроида, которого ему никогда не довелось использовать. Закругленный цилиндр длиной в руку завертелся вокруг нее как насекомое, присоединяя сенсоры.
      – Требуется переливание крови, – объявил он. – Гиповолемический шок. Стабилизировать, перевязать сосуды…
      – Так переливай, хут'уун! – рявкнул Бевиин. Манер медсестры у дроидов нет. – Бриика, я тебя довез, все в порядке. Ты поправишься.
      – Ты обещал, – неожиданно ясно сказала она. – Динуа. Гай бал мандэ.
      – Я обещал, – согласился он, снимая шлем. – Клянусь. Не беспокойся об этом. К'ойашии. Держись.
      Меддроид присоединил катетеры к шее и руке Бриики; Бевиин смотрел через люк, не покажется ли Динуа. Фетт размышлял о различной природе проникающих ран, и каким ненадежным средством для остановки врага были колющие удары.
      Бевиин стоял у люка, быстро моргая и иногда кивая, словно споря с самим собой.
      Меддроид запищал.
      – Нет пульса, – сказал он. – Реанимация невозможна.
      Он даже не успел сделать надрезов.
      Бевиин не произнес ни слова; он оттолкнулся от люка и начал вытирать кровь, растекшуюся темными струями по безукоризненно чистому полу "Раба I". Сапоги Динуа загремели в шлюзе парой минут позже.
      – Динуа… – Бевиин всегда держал слово. Он поймал ее за руку, прежде чем девочка подошла к телу. – Ни киир'тайл гай са'ад, – он глянул на Фетта, и перевел для него, а не для нее. – Я именую тебя как свое дитя.
      Не надо было говорить, что ее мать умерла, или соболезновать. Немедленное удочерение сказало девочке все, что нужно.
      Динуа подняла ее шлем обеими руками и вгляделась в него застывшим взглядом, словно застыв в середине одевания. И Фетт вдруг ощутил холодный металл в своих руках: сгорбившись в тени, с запорошенными красной пылью глазами, он смотрел на серебристо-синий шлем и замерев, понемногу сознавал, что его отца больше нет. Он лучше чем кто-нибудь знал, каково ей сейчас, и на пару секунд ощутил связь между ними.
      – Ты можешь плакать, – тихо сказал Бевиин. – Мы все плачем, рано или поздно. Мне точно приходилось.
      Он говорил с Динуа, но эти слова тронули Фетта.
      Девочка шмыгнула носом и резко перевернула шлем в расставленных пальцах.
      – Я готова, – сказала она.
      – Моя девочка.
      У мандалориан не бывает сирот – во всяком случае, надолго.
      "Кроме меня".
      Фетт к этому привык. Никто не смог бы заменить его отца. Хорошо, что никто и не пытался.

      Похоже, что мандалориане подобны любым другим язычникам. Они такие же слабые и прогнившие; они продали собственную Галактику за несколько лет неприкосновенности для своего своего жалкого сектора. В некоторой степени я… разочарован. Я ожидал от них большего.
      Несколько лет? Возможно, куда меньше. Возможно, несколько месяцев.
      Признаюсь, я считал их лучшими воинами. Их репутация дикарей преувеличена, судя по тому, что я вижу на этой войне. Но они все равно полезны для сбора информации и саботажа, и я должен прикрывать их, даже от наших собственных воинов. Они мнят свою культуру вечной, но они будут уничтожены, когда более не понадобятся. Чем больше я на них смотрю, тем больше слабостей вижу.
      Доспех. Стальной доспех. Безжизненные панцири.
      Какая… слабость.
 
      "Раб I": на границе сектора Мандалора, двумя стандартными неделями позже
 
      Фетта поразило, как много обычных мандо могут держать язык за зубами и смыкать ряды, когда их даже не просят.
      Стандартный доклад разведки, переправленный на "Раб I", содержал информацию о двух контактах между мандалорианскими кораблями и республиканцами; неагрессивные мандо получили враждебное отношение, как Фетт и рассчитывал. Обоим пилотам пришлось ответить огнем, и один из них уничтожил новореспубликанский истребитель.
      – Ненавидьте нас дальше, – сказал Фетт вслух. – Тогда мы придержим добытые данные и распорядимся ими сами.
      Мандалорианские инженеры уже работали над улучшенным оружием, специально против йуужань-вонгов. В обществе мандо ходили слухи об истинной природе сделки с пришельцами, но дальше они не распространялись. Это не было ничьим другим делом; чужаки все равно не поймут. Аруэтиизе. Он не видел причины учить язык, но старое слово было полезно.
      Пришельцы двигались дальше по Галактике, хотя и медленнее, чем он рассчитывал. И если… когда они обратятся на сектор Мандалора, он будет готов встретить их.
      До следующего вызова или следующей возможности собрать информацию, он оставался тем Бобой Феттом, которого знали все – более наемником, чем Мандалором. Жизнь шла по-прежнему в тех местах, куда еще не добрались йуужань-вонги.
      Глупцы. Жизнь больше не будет такой же.
      Некоторые мандалорианские кланы сообщили, что они планируют уйти на дно и сопротивляться йуужань-вонгам; некоторые планировали нечто под названием "ба'слан шев'ла", что Бевиин перевел как "стратегическое исчезновение". Сложно уничтожить людей, способных исчезать на годы, и вновь объявляться армией мстителей, без руководства обычного правительства.
      Да, они объявятся. Можете не сомневаться.
      Фетт уважал эту способность заняться своим делом. Он изучал природу истинного положения вещей, краем глаза следя за ценами, отображаемыми на консоли, когда "Раб I" пересек курс другого корабля.
      Это был новореспубликанский "крестокрыл"; прямо как в старые времена. Но этот конкретный не был занесен в базу данных, как и любой личный корабль – в католге отображался термальный спектр, электромагнитный профиль и другие характерные черты, что помогали опознать его. Но он был действительно незнакомым. Пилота не было в списке.
      А это означало – дело, судя по скорости приближения.
      Он проверил системы защиты "Раба I" и сбавил скорость, следя за реакцией гостя. А когда дистанция снизилась до тысячи километров, тот замедлился и комм "Раба I" запищал, показывая источник.
      Так. Сообщение шло по одному из каналов, которые он перечислил в инфочипе разведки. Фетт открыл канал.
      – Тренировка по цели или хочешь поговорить? – спросил он.
      Голос его не удивил. Хотя он бы никогда не признал, что он его успокоил.
      – Это Кубариэт, – ответил пилот. – Я никогда не стреляю в союзников.
      – Воспринимай себя как врага моего врага.
      – Достаточно близко, с моей точки зрения. Точка встречи?
      – Развернись и следуй за мной к Ворпа'йа.
      – Конкорд Дон ближе.
      – Я не могу туда вернуться. И тебе не нужно знать, почему.
      – Все в порядке, Фетт, я уже знаю. Я работаю с разведкой Новой Республики.
      – И ты все же отыскал путь сюда. Впечатляет.
      Джедай не рассмеялся; они никогда не смеются. Но он последовал за Феттом.
      Ворпа'йа была… помойкой. Вежливого описания не подобрать. Разведение нерфов и скверное обращение с землей сделали ее похожей на кандидат в Татуины.
      Два корабля приземлились на безопасной дистанции на пастбище и подняли облака смешанной с песком пыли. Фетт ждал, пока Кубариэт откроет кабину и выпрыгнет. А когда он это сделал – то оказался одет не в джедайскую мантию, но в обычный полетный комбинезон.
      – Есть дело, – сказал Кубариэт.
      Фетт не мог вспомнить, чтобы хоть один джедай так говорил.
      – Вовремя.
      – Информация была полезной. Прошу прощения, что мы не можем поблагодарить вас прямо сейчас.
      – Хорошо.
      – Какова цена?
      – Ваши кредиты мне не нужны. Просто убейте побольше вонгов.
      Кубариэт словно нарочно побледнел.
      – Приношу свои извинения. Но мы можем по крайней мере отозвать от вас флот и описать им картину.
      – Нет.
      – Но…
      – Каждый раз, когда мы встретимся с Новой Республикой, мы напомним ей, что бьемся за вонгов. Именно так должна работать комбинация.
      – Но вы сражаетесь на два фронта. Бьетесь за Новую Республику и одновременно защищаетесь от нас.
      – Мы неплохо справляемся.
      – Слишком горды, чтобы признать себя союзниками?
      – Нет. У вас может быть утечка информации, которая разобьет наше прикрытие. Ном Анор был здесь восемнадцать лет, и мы его не заметили, – Фетт решил, что с этим джедаем по крайней мере можно иметь дело. – И мы не на вашей стороне. Мы – на своей. Чем дольше вонги думают, что я им служу, тем больше времени я куплю для Мандалора.
      – В конце концов они придут за вами.
      – Знаю.
      – Тогда вам придется раскрыть карты.
      – Тоже знаю. И если это случится, мы им покажем, что мандо на деле умеют. Они нас едва узнают.
      "Мы" вырвалось нечаянно. На мгновение Фетт удивился – сколько раз он говорил "я", и как редко он произносил "мы". Он принял нынешнее ощущение ответственности за Мандалор и все, что касалось мандалориан.
      – Могу я тебя кое о чем попросить, Фетт?
      – Вопрос – бесплатно. Но только быстро.
      – Твой отец некогда сделал то же, что ты можешь сделать для нас сейчас.
      Вот не надо только любительской психологии.
      – Что?
      – Он нанял группу инструкторов для коммандос Старой Республики – Куэ'валь Дар. Может, кто-то из твоих опытных бойцов сможет тренировать планетное ополчение против йуужань-вонгов.
      Разумеется, Фетт помнил Куэ'валь Дар: да он вырос среди них на Камино.
      – Усиленное воздействие, – он помедлил. Идея была хороша, но он не хотел проявлять энтузиазма. – Я посмотрю, кому будет интересно.
      Кубариэт сунул руку за пазуху и извлек инфочип.
      – С помощью этого можно создать защищенный канал от твоего комлинка к моему. Я, так сказать, твой связной. Никто не знает, что информация идет от тебя.
      – Давай меняться. У меня полный контейнер запчастей вонгов в консерваторе, если нужно.
      – Приму все, что предложишь, – похоже, Кубариэт был на грани того, чтобы пожать Фетту руку, хлопнуть по плечу или еще как-то проявить дружелюбие; наемника это заставило отступить. Шпион или нет, но Кубариэт не отказывался от идеи искупления. – Фетт, тебя не беспокоит, что все люди считают вас предателями? Можешь ли ты просто глотать попытки Новой Республики убить вас?
      Фетт постарался представить себя героем, но в голову ничего не приходило. Он не мог говорить за свои войска или кланы в целом, но это и не лишало его сна. У него был собственный кодекс чести; следование ему означало, что он может жить не только с собой, но и учитывать незримое присутствие отца.
      – Мы выживем, – сказал он.
      – Если найдешь, что я могу чем-то облегчить ваше бремя, дашь мне знать, правда?
      Фетт не мог представить, что Новая Республика может дать Мандалору после войны, кроме того, чтобы обходить его стороной. Он повернулся спиной к джедаю и пошел к "Рабу I" за образцами. Ирония предложения джедая до него дошла, но сейчас надо было смирить ненависть и действовать как можно более практично – то есть вести себя подобно Джанго Фетту.
      "Выполни работу. Не слушай чувства".
      Фетт не мог представить ничего, что другой человек мог бы ему дать.
      Хотя… тут был вопрос. Он развернулся.
      – Джедай, есть кое-что, что ты можешь сделать.
      – Только назови.
      – Сделай так, чтобы все знали – мандалорианка Бриика Джебан погибла, спасая гражданина Новой Республики.
      – Конечно. Кто она была? Можешь сказать чуть больше? Кого она спасла?
      Фетт чуть склонил голову набок, потом пошел к кораблю.
      – Тебя, джедай, – ответил он на ходу. – Тебя.