Алекс сидел в своем рабочем кабинете и работал. Когда Кэролин вошла, он поднял голову и спросил:

— Что случилось?

Она пристально взглянула на него, слишком уставшая, чтобы играть в разные игры.

— А ты считаешь, что все в порядке? Ты даже не зашел ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, не говоря о прочем. Ты больше не прикасаешься ко мне. Что произошло, Алекс?

— Это всего лишь работа. Я в некотором роде сейчас в цейтноте.

— Нет, дело не только в этом, я знаю, — размеренно произнесла она. — Просто твои чувства ко мне изменились.

— Они не изменились.

— Тогда почему же ты меня игнорируешь? Почему мы стали как чужие?

— В этом нет ничего личного…

— Что ты говоришь, Алекс! Я же твоя жена!

— Не было ли это ошибкой…

На глаза женщины навернулись слезы, губы задрожали в молчаливом протесте. Говорить она была не в силах, лишь покрутила головой, чтобы отогнать слезы, и ей удалось преодолеть свою слабость.

Алекс посмотрел на дверь спальни, которую Кэролин прикрыла за собой, понимая, что должен немедленно встать, подойти к жене, попытаться ее успокоить… Но, может быть, наоборот, не обнадеживать ее понапрасну? Конечно, в его жизни слишком много времени занимала работа. Поэтому он не мог не чувствовать за собой некоторой вины. Жестокий мир вражды и конкуренции тоже вносил свою лепту в семейные раздоры, отнимая его у Кэролин. С самого начала он хотел бы защитить ее и все ж таки постоянно причинял ей боль.

Алекс долго и мучительно сидел, борясь с желанием подойти к ней, обнять и поцеловать. Это была очень сложная и жестокая борьба, которая сжигала его душу, но он безмолвно сидел в своем кресле до тех пор, пока огонь желания не погас и холодный рассудок не взял верх.

Конечно, Алекс не разлюбил ее, да и как бы он мог? Это было не в его силах. Но в жизни далеко не все решает любовь, хотя она и имеет огромную власть над людьми.

Утром Кэролин нехотя поднялась с кровати, дрожащими пальцами застегивая на ходу зеленоватую шелковую блузу и заправляя ее в кремовые льняные брюки.

Яркие лучи солнца проникали сквозь тюль, слепя глаза. Кэролин прищурилась. Всю предыдущую ночь она проплакала.

Почему Алекс перестал обращать на нее внимание? Почему он так быстро изменился? Словно бы кто-то специально разделил их. И муж вдруг забыл ее, оставил, вычеркнул из своего сердца, выбросил из головы.

Девушка не могла этого понять, она же по-прежнему любила его. Почему мужчины так меняются?

Подавив рыдания, Кэролин вышла из дома, поймала такси и, сев на заднее сиденье, назвала водителю адрес особняка Нэнси и Энрико.

Служанка провела Кэролин в комнату для гостей с высокими потолками и симпатичными обоями. Огромный камин был отделан розовым мрамором.

Спустя несколько минут в комнату вошла Нэнси, в простых джинсах и желтой футболке. Она несла на руках ребенка. Наверное, кормила его, когда ей сообщили о прибытии сестры.

— Я помешала тебе? — смущенно спросила Кэролин, поднявшись с кресла.

— Нет, он уже почти спит, — ответила Нэнси, продолжая стоять в дверях и нежно поглаживая ребенка по головке. Она выглядела стройной — уже оправилась от родов и снова была самой собой.

Кэролин уже было повернулась уходить:

— Тогда я, может, пойду…

— Нет, — остановила ее Нэнси, — все в порядке. Ты не помешала.

Однако сестра не сделала и шага в ее сторону, продолжая стоять на пороге комнаты.

Наверное, теперь Нэнси очень занята, подумала Кэролин, чувствуя непереносимую боль утраты прежних отношений с сестрой. Она бы никогда не подумала, что с ними такое произойдет.

Теперь они были чужими друг другу.

Так же как она и Алекс.

Кэролин почувствовала, как к горлу подступает комок, и крепче прижала к себе сумочку. Ради чего она оказалась здесь, задала она себе вопрос. Непонятно, что можно теперь сказать сестре, что — нет, с чего начать разговор… Нэнси ненавидела Алекса, и зачем она пришла к ней со своими проблемами?

Потому что старшая сестра всегда ей помогала, потому что Кэролин любила ее всем сердцем.

Ее глаза наполнились слезами, когда она поняла ошибочность своего визита. Кэрри поднялась с кресла.

— Да, это была не очень хорошая идея. Я должна уйти. Прости, что побеспокоила тебя.

Она быстро прошла к двери, миновав Нэнси и ребенка, и поспешила к выходу.

— Хочешь подержать его?

Этот вопрос застал Кэролин врасплох. Она остановилась посреди холла, стоя лицом к двери, прижимая свою сумочку к груди. Хотела ли она подержать его?

Медленно повернувшись, она с любовью посмотрела на ребенка.

— Да, если можно.

Когда Кэролин подошла к ней, Нэнси передала ей Стефана. Малыш дремал, его маленькие ручки лежали скрещенные на его груди, он так был похож на ангела, что Кэрри подумала, а нет ли у него сзади свернутых крылышек?

Про себя она с удивлением отметила, что он был легким как перышко. Когда женщина прижала его к себе покрепче, он всхлипнул и вздохнул, и ее сердце растаяло.

— Какой он хорошенький, — прошептала она, разглядывая его крошечные черты лица. Черненькие волосы, пуговка носа, сладкие губки.

Она не могла удержаться, чтобы не поцеловать его в щечку, и вдохнула свежий аромат, исходивший от малыша.

— Когда-нибудь ты будешь превосходной мамой, — сказала Нэнси, — присаживаясь в кресло напротив.

— Надеюсь, если у меня когда-нибудь будет ребенок.

— Ты сомневаешься?

Кэролин не могла ответить. Она не успела заметить, как прошел первый месяц их замужества с Алексом. Если вскоре что-нибудь не изменится в лучшую сторону, она начнет сомневаться, что у них будет ребенок.

Ей трудно было оторвать взгляд от ребенка, в этот момент не хотелось думать о плохом. Он спал так мирно, посапывая, ему было хорошо у нее на руках.

Кэролин подняла голову, встретившись со взглядом Нэнси.

— Я рада, что у тебя есть Стефан. Он такой миленький. Просто чудо.

Нэнси улыбнулась, но только губами.

— Что случилось, Кэролин, расскажи.

Кэрри моргнула, борясь со слезами, боясь потерять контроль над собой. Слезы напрасны, они ни в чем никому не помогли еще, и все же она плакала. Но, пересилив себя на этот раз, она произнесла более твердо:

— Все дело в Алексе.

Кэролин вернулась домой только к вечеру, к тому самому времени, когда обычно возвращался домой ее муж. Но сегодня вечером он оказался дома намного раньше. Когда она открыла дверь, тот сидел на диване и читал газету.

— Привет, — сказала она, закрывая за собой дверь. Кэрри почувствовала неожиданное облегчение, увидев мужа, ожидавшего ее. Она была странным образом взволнована.

— И давно ты здесь?

— Где-то около часа. — Он сложил газету и кинул на журнальный столик. — Прости за прошлую ночь.

Сквозь нее пробежали волны радости и счастья, она стала словно пьяной.

— И ты меня.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Кэролин.

— Я и счастлива. С тобой.

Он печально покачал головой, сжав губы, и она уронила сумочку на пол. Из нее выпали ключи и отскочили к ножке дивана. Наклонившись, чтобы поднять их, Кэролин поцеловала его руку.

— Господи, как я рада, — прошептала она, радуясь от всего сердца. — Мне так было плохо.

— Прости. — Он коснулся ее щеки пальцем, погладил ее. — Где ты была? Я звонил домой несколько раз из офиса, беспокоился о тебе.

— Поэтому ты так рано дома?

— Я подумал, что может… — он не закончил фразу, пожав плечами, — но ты уже дома, слава Богу.

Она села с ним рядом на диван.

— Я ходила навестить Нэнси. — Кэролин, чувствуя некоторую неловкость, поправила волосы. — Я только что от нее. Сестра дала подержать мне малыша. Мальчик такой хорошенький! — Она запнулась. Не звучит ли это слишком? Или ей показалось? — Ты не против?

— Против чего я должен быть? Что ты увиделась со своей сестрой? Кэролин, я даже рад. Мне ужасно не нравится то, что со всеми нами произошло. Мне не нравится то, что я сделал…

Она склонилась к нему и закрыла его рот ладонью.

— Давай не будем говорить об этом? Давай-ка лучше пойдем поужинаем и немного отвлечемся, хорошо?

Кэрри была рада, что предложила выйти прогуляться. Ужин в ресторане оказался на высшем уровне. К тому же Алекс вел себя так же, как и раньше. Он был очаровательным, привлекательным джентльменом, заказал шампанское, сказав, что он самый счастливый мужчина на свете. Кэролин рассказала ему о своем визите к Нэнси, о ребенке более подробно, описала, как он вырос за месяц.

Алекс внимательно слушал ее рассказ с полуулыбкой на губах и каким-то особенно теплым вниманием.

— Это было великолепно. Я так соскучилась, — говорила она ему, добавив, что Нэнси пригласила ее зайти на следующей неделе. — А ты бы пошел со мной?

Некоторое время Алекс неясно смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и нельзя было разобрать, что он думает.

— Они же не моя семья, дорогая.

— Но они могут ею стать. — Алекс сказал сурово:

— Я же подвел Энрико на глазах у всей Кордовы. Я почти разорил его компанию. Не думаю, что мы когда-нибудь будем одной семьей.

— Но мы же можем попытаться, в конце концов.

Его губы скривились, и Кэролин увидела глубокую усталость в его глазах, которую она до сих пор не замечала. Он не выглядел больше как Алекс-завоеватель, он был скорее Алексом-побежденным. В ее груди кольнуло от жалости к нему, к ним обоим.

— Алекс, но мы должны с чего-то начать.

— Может быть, ты права.

— Тогда пойдем завтра со мной вместе.

Он энергично покачал головой. Потом вздохнул.

— Ладно, ради тебя я это сделаю.

После великолепного ужина в ресторане они пришли домой, и впервые за долгие недели их ночь была настоящей ночью страстной любви, которой так ждала Кэролин.

— Я люблю тебя, — прошептал он, целуя ее шею, плечи, руки.

Ее муж так давно не говорил этих слов, что Кэролин забыла, как они звучат. Она ощутила и радость, и боль одновременно.

— Ты уверен?

— Да, в этом я уверен больше, чем в чем бы то ни было еще в этой жизни.

Следующим утром Алекс уехал на работу пораньше. Он перехватил на ланч всего лишь несколько кусочков тоста. Времени между встречами и заседаниями было действительно не так много, ему пришлось работать до четырех, и лишь после всего он открыл бутылку минеральной воды и немного отдохнул у окна.

На него снова нахлынули воспоминания о сделанном, и чувство вины, преследовавшее его в последнее время часто и подолгу. То, что он совершил, было полностью неверно. За весьма краткий отрезок времени он получил все, что хотел: и корпорацию, и удовлетворение чувства мести, и даже Кэролин. На один момент он даже стал близок к той семье, к которой не имел права быть близким.

Тореро вернулся к своему столу, сел за него и начал уничтожать документ за документом.

Он даже поморщился. Для чего, спрашивается, заканчивал два университета, учил теорию менеджмента, делал карьеру, развил художественный слух и вкус, и к тому же разбирался в произведениях искусства. Для чего? Чтобы быть одному? Жить одному? Умереть одному?

Невозможно. Невероятно… Кого он хотел обмануть? Это была не та жизнь, которую он хотел для себя. Ему омерзительно быть теперь таким человеком, каким он стал. Когда он был молодым парнем, то работал, как черт, чтобы достичь успеха, а все, чего он по-настоящему хотел, это любви. Любить и быть любимым.

Когда и каким образом обида и гнев смешались вместе? Как одиночество превратилось в месть?

Алекс остановился, прижав ладони ко лбу. Это было невыносимо. Он больше не мог есть, не мог спать, не мог отдыхать.

Итак, теперь все было подписано, оформлено. Все ненужное стерто из его памяти.

В дверь постучали. Вошел Габриель Гарсиа, невысокий пожилой человек, адвокат Алехандро. За ним проследовала молодая девушка — исполнительный секретарь. Она закрыла за собой дверь. Выражение ее лица говорило о том, что та сожалеет о сделанном Алексом выборе. Все его сотрудники знали о его решении.

— Мы готовы, — сказал сеньор Гарсиа, открывая свой чемоданчик.

Алекс кивнул, и безмолвно они расселись за столом совещаний. Каждый устроился в мягком удобном кресле. Давящая тишина стала невыносимой.

Сеньор Алехандро Тореро был просто счастлив, что ни один из них не стал его переубеждать в принятом решении. Однако ему самому было весьма нелегко. Они подписали все молча.

Кэролин за час смотрела на часы не меньше десяти раз. Где же Алекс? Он же обещал приехать уже сто лет назад. Нэнси пришлось откладывать ужин несколько раз. Что же задержало его?

Энрико пошел звонить в офис, и Кэролин посмотрела на Нэнси и ребенка. Сестра выглядела уставшей. Да, даже для аргентинского ужина это было слишком поздно.

В волнении, кусая губы, Кэролин пыталась скрыть досаду. Непременно случилось что-то серьезное, что его задержало, иначе непростительно было бы так поступать с ними. Она не хотела думать ни о какой опасности.

Дверь открылась, и вошел Энрико с незнакомым человеком, в черном костюме с черными волосами и чемоданчиком.

— Кэролин, — обратился к ней Энрико. — Идем со мной.

Явно случилось что-то из ряда вон выходящее. Ее нервы уже не выдерживали, ей было не просто сдержаться, чтобы не закричать. Она посмотрела на Энрико, потом на Нэнси.

— Но что произошло?

— Нам лучше поговорить в библиотеке. — Кэрри снова посмотрела на Нэнси. Та была обеспокоена не меньше.

— Нет, я останусь здесь, рядом с сестрой. Энрико и Габриэль Гарсиа (ибо это был он) шагнули в комнату для гостей, и хозяин дома закрыл двери. Кэролин наблюдала, как человек в черном костюме открыл свой чемодан и вынул папку с бумагами, а также очки. Надев очки, он обратился к ней.

— Я Габриэль Гарсиа, адвокат вашего мужа. — Кэролин невольно вздрогнула и вжалась в кресло.

— А где он сам? Почему он не пришел? — Энрико тревожно смотрел на нее.

— Сегодня он не придет.

— Почему?

— Он уехал, Кэролин. Он попросил сеньора Гарсиа передать нам эти бумаги.

— Бумаги? Какие бумаги? Я ничего не понимаю.

— Алекс все передал.

— Что передал и кому? — Ее руки начали дрожать.

— Все, и корпорацию, и акции, его отели. Словом, все. Он перевел все это на семью Дольче. И поделил имущество между мной и сыном, — закончил Энрико.

Ее глаза наполнились слезами. Она моргнула, и слеза потекла по ее щеке. Она предчувствовала недоброе.

— А где Алекс?

— Он сегодня уезжает из Кордовы.

Примечания