9

На венчании в элегантном черном костюме Алекс выглядел превосходно. Черные волосы, жестковатые черты лица и независимая своеобразная манера держаться придавали его облику некое сходство с кинематографическими образами мафиози из голливудских боевиков. Когда он стоял в соборе у алтаря, Кэролин подумала, что ее жених вполне мог бы сыграть в одном из таких фильмов.

Алекс раскованно улыбался для прессы, и его улыбка была более естественной, нежели ее собственная.

Наступал момент их венчания. После церемонии в церкви они отправятся регистрировать брак. Вслед за этим Алекс подпишет документ на передачу прав владения фирмой Дольче на имя Энрико. Это поддержит на время Нэнси с ребенком. Но только на время… Компания, по сути, уже находилась на грани краха. Конечно, были пути, используя которые можно было восстановить ее прежнее могущество и даже, со временем, набрать еще большие обороты. Но для этого Энрико придется изрядно попотеть.

Алекс удивлялся тому, что все предыдущие дни Кэролин настаивала на проведении настоящей свадьбы. Она твердила, что замуж собирается выходить только один раз и поэтому все должно быть красиво.

Но только теперь, стоя на ступенях главного собора Кордовы, в дорогом свадебном платье, окруженная разряженной толпой совершенно незнакомых людей, девушка поняла, что это больше похоже на маскарад, чем на настоящую свадьбу. На церемонии не было тех единственно желанных гостей, которых бы она хотела видеть. Жемчужины, которыми было расшито белое платье, казались ей слишком крупными, а шифоновая вуалька-фата, украшенная серебристыми цветами, была словно наспех выхвачена из шкафа с залежалым театральным реквизитом.

Кэрри нервно прижимала к себе свадебный букет, стиснув руками хрупкие стебли. Да, одета она была как королева, а чувствовала себя как служанка. Эта странная процедура совсем не была похожа на свадьбу, о которой ей всегда мечталось. Девчонками они с Нэнси дали клятву друг другу выйти замуж только по любви. И что же? Была ли это любовь, или она обманула себя, выходя замуж ради спасения от нищеты ближних? Но было уже поздно отступать.

Словно бы почувствовав неладное, Алекс обернулся, взглянув туда, где стояла Кэролин. Лучи послеполуденного солнца проникали внутрь церкви сквозь витражи. Огромные вазы с розами испускали удушающий аромат.

Его взгляд поддержал ее в минуту сомнения. Даже с такого расстояния она могла чувствовать его силу и решимость. Нет, ее жених не был ни эгоистом, ни злодеем… Более того, этот человек, похоже, свернет горы ради любимой.

Он продолжал смотреть на нее, и девушка вновь ощутила, весьма некстати в данной ситуации, прилив желания. Да, она любила его. Кэролин попыталась сконцентрировать свое внимание на высоких свечах в алтаре и массивном органе. Ей не приходилось до сих пор бывать в столь величественном соборе.

Букет в ее руках заметно потяжелел, одуряющий запах цветов буквально сводил с ума. Внезапно зазвучал орган, наполнив собор торжественными звуками. И она пошла по проходу между скамеек к алтарю, напротив которого ее дожидался жених. Ее ноги подкашивались, она дрожала, сердце билось как пойманная птица, запертая в тесную клетку.

Священник, венчавший их, говорил сначала на испанском, потом на английском и мог бы даже вещать на греческом, все равно она не понимала ни слова. Ее голова была словно в тумане.

Алекс испытующим взглядом смотрел на нее. Он словно всматривался в самые глубины ее души: а ну-ка, Кэролин, милая, какой ты будешь женой? Хорошей ли хозяйкой и любовницей? Тут до нее донесся мощный бас священника: — Кэролин Элизабет Коллинз, берете ли вы этого мужчину в свои мужья, обещаете ли любить его в богатстве и бедности, в болезни и здравии… Кэролин не слышала дальнейшего, она уставилась с немым вопросом на Алекса.

Что он мог ей подсказать? Почему она выходит за него замуж и хочет ли сама того? Но все сомнения были уже в прошлом, и она не могла взять ни минуты на размышление, ее судьба была решена. Кэролин выходила за Тореро лишь отчасти по любви. В основном же ее вел долг. Спасти Дольче, сестру и Энрико. К тому же это был единственный способ спасти Алекса от самого себя. Ей по силам было помочь ему, где-то в глубине души она это знала.

— …Пока смерть не разлучит вас! — закончил священник.

Кэролин в этот решающий момент смотрела на Алекса. Теперь ей хотелось проверить его, каким тот будет мужем: добрым ли отцом, верным ли супругом? Словно увидев в его глазах подтверждение своим надеждам, Кэролин решилась ответить:

— Да.

На что Алекс тепло улыбнулся. Однако в его взгляде Кэролин неожиданно различила некую примесь отчаяния и горечи.

По окончании церемонии они поехали в свадебной машине в уютный загородный ресторан. — Ты счастлива? — спросил Алекс.

Кэролин грустно улыбнулась.

— Пожалуй, наполовину. Ведь с нами не было Нэнси. И Энрико не пришел нас поздравить. Но ничего, все равно я сделала это ради них, — гордо произнесла девушка.

— Вот как! — Алекс удивленно вскинул бровь.

— А ты как думал? — поддела его Кэролин.

— Может, я тебе вообще не нужен?

— Нужен… Подписать договор. А там посмотрим.

И Кэролин лукаво улыбнулась, давая понять, что он в ее руках. Алекс в свою очередь качнул головой.

— Не хитри, дорогая. Такая девушка, как ты, не будет целоваться с тем, кого не любит.

— Не суди по себе. Это мужчинам не даны артистические способности. А мы, женщины, можем быть актрисами и играть любые роли. Так что, давай, мчи меня вперед, на подписание контракта. — Кэролин победно подняла голову и продолжила: — Ну, разве я не выиграла? Соблазнила такого красавца, и богатого к тому же. Спасла сестру от разорения…

— Это еще посмотрим, — пробормотал себе под нос Алекс. Кому бы понравились такие признания после самого венчания? И Алекс затаился. — Интересно, а что ты будешь делать, если я передумаю?

Кэролин встрепенулась. Все же она еще недостаточно знала этого человека.

— Не выйдет, мы уже обвенчались.

— Я имею в виду контракт.

В машине повисла тревожная тишина. Их отношения опять готовы были дать глубокую трещину. Неужели теперь это их судьба? Они бесконечно то ссорились, то страстно мирились…

— Так я и знала, что ты подлец, Тореро!

Кэролин нахмурилась. Вся уверенность слетела с нее, подобно листьям, унесенным с веток осенним ветром. Похоже, ее положение всегда теперь будет шатким. Как ни крути, Алехандро был хозяином ситуации. Вот и сейчас она должна была вести себя хорошо, наступать на горло своим желаниям, чтобы состоялась запланированная сделка с передачей прав на владение фирмой.

— Нет, Кэролин, ты ничего не поняла. Я люблю тебя, не причиню тебе страданий и, конечно же, подпишу контракт, если он для тебя так важен.

— Ты уже сделал мне больно, — сказала она и отвернулась к окну, желая скрыть навернувшиеся слезы.

За окном машины Кэрри увидела седого старика, топтавшегося у газетного киоска. Его красивое в прошлом лицо было изборождено морщинами, усталые глаза слезились. Было видно, что каждое движение причиняет ему боль и дается с большим трудом.

Кэролин вздохнула, остро почувствовав, как хрупка и коротка жизнь.

— Прости, — услышала она от Алекса. — Я, правда, люблю тебя. Полюбил, как только увидел. Словно я уже тогда понял, что ты изменишь меня самого и всю мою жизнь. — Он наклонился к ней, нежно взял ее руку, осторожно пожал ее.

— А за что бы тебе любить меня? — Он удивленно взглянул на нее.

— Да ты только взгляни на себя: как можно такую не любить?

— Если ты имеешь в виду мою кукольную внешность…

— Ты же прекрасно знаешь, что дело не в этом. Твой дух, твоя честность, смелость, твоя теплота, мягкость. Ты такая хрупкая, но сильная. В тебе есть качества, которых нет во мне. А муж и жена, прежде всего, должны дополнять друг друга. Ты, например, словно свет для темных закоулков моей жизни.

Удивительные слова слышала она из его уст! Женившись на ней, этот мужчина словно бы стал мягче и искреннее, он раньше не был таким. Кэрри тепло взглянула на мужа, Алекс склонился над ней и поцеловал в губы. Дрожь прошла по всему ее телу. Она до сих пор не могла до конца осознать свои чувства: то буквально сходила по нему с ума, то опасалась его. Неожиданно от теплого поцелуя, трепетного, подобного язычку огня на ветру, на ее глазах выступили слезы.

— Что с тобой? — Взгляд Алекса стал тревожным.

— Я не понимаю ничего. Ты то такой нежный, то — жестокий.

— Тебе не надо меня понимать. Я такой, какой есть. Вот и все. И таким ты меня любишь. Иначе бы меня так не целовала.

Hy, и самоуверен он, однако! За кого же она вышла? У нее не было времени узнать его получше.

— И не плачь, пожалуйста. Ведь это твой свадебный день!

Кэролин опять отвернулась. Пробка на дороге рассосалась, машина тронулась, но ей еще раз довелось увидеть старого человека в голубом свитере. Он уже проделал путь от газетного киоска до угла улицы, где теперь стоял в ожидании зеленого света. Вот старик сделал один шаг, другой. Его движения были болезненно медлительны, он часто останавливался, чтобы отдохнуть, тяжело дышал, дрожащей рукой приглаживая растрепавшиеся седые волосы…

Кэролин почувствовала боль в груди. Перед ее внутренним взором возник отец, напомнив о той жизни, которая недавно казалась ей единственно возможной и приемлемой.

Ей захотелось помочь чужому старику, но она беспомощно озиралась, не зная, чем может быть полезна.

Внезапно машина притормозила, дверца открылась, и Алекс выпрыгнул из машины. Кэролин наблюдала за ним. В своем великолепном костюме он подошел к пожилому незнакомцу и положил руку ему на плечо. Он что-то сказал ему, на лбу у того собрались морщинки, и сердце Кэролин бешено заколотилось от волнения. А Кэролин-то думала, что Алекс не заметил старика, она подозревала, что он вообще не замечает чужой боли. Значит, она ошиблась.

Вот Алекс поднял руку и остановил такси. Взяв под руку старого человека, он провел его к машине и помог ему сесть в нее. Затем достал бумажник, вынул из него несколько купюр, передал их старику, закрыл дверь. И такси тронулось с места.

Он вернулся к их машине, и они продолжили путь.

Тореро явно был сам смущен своим поступком, поэтому избегал смотреть в сторону Кэролин, и та не стала его расспрашивать ни о чем. Машина свернула направо, слившись с дорожным потоком.

Неожиданно Энрико прибыл на вечеринку, посвященную их свадьбе, хотя и достаточно поздно. С начала празднества к тому времени уже прошло два часа. Он даже не извинился перед ними и сел рядом. Алекс ни слова не сказал гостю, но Кэролин видела, что муж взволнован.

— Все хорошо? — робко спросила она у Энрико.

— А что?

— Как Нэнси?

— Ей не может быть хорошо, сама понимаешь. — Кэролин взволнованно кусала губы.

— А ребенок?

— С ним все в порядке.

Начал играть оркестр, и фоторепортеры защелкали своими фотоаппаратами. Они снимали Алекса, Кэролин и Энрико вместе. Их улыбки были натянутыми и вымученными, потому что им, по сути, было не до улыбок. И все же формальности надо было соблюдать как для газет, так и для гостей.

Новобрачным пришлось исполнять свой первый танец перед камерами и пристальным взглядом охочей до сенсаций публики. Поэтому они молчали. Алекс, не желая афишировать свои чувства, держался несколько отчужденно, и Кэролин чувствовала себя неуютно.

На второй танец Кэролин была приглашена Энрико. За ними тоже следили объективы фотокамер.

Наконец Кэролин решила заговорить.

— Я обещаю, что все будет хорошо.

— Не давай обещания, которое не сможешь выполнить, — ответил тот.

— Смогу. Вот увидишь, — настаивала Кэрри.

— Не вмешивайся в это дело. Оно касается только нас с Алексом. Ты поняла?

Тут она услышала, как кто-то ее позвал, и оглянулась. Однако ее взгляд тотчас был ослеплен очередной вспышкой, и Кэролин зажмурилась.

— Негодяи, — пробурчала она. Еще в школьные годы Нэнси настояла на том, чтобы Кэрри училась танцевать. Она всегда заботилась о ней, желая, чтобы младшая сестра получала все самое хорошее. И Кэролин пришлось брать уроки танцев в школе.

— Алекс устроил хороший праздник.

— Да, такие мероприятия по принуждению не получаются. Мой муж счастлив, и я имею все основания считать, что он любит меня.

— К сожалению, твои доводы неубедительны. Ты сознательно предаешься иллюзиям. Он не может тебя любить, потому что вообще не способен на искренние, глубокие чувства.

— Ты его не знаешь, — горячо возразила Кэролин.

Выражение лица Энрико вдруг стало таким же жестоким, каким иногда бывало у Алекса. Все же братья, вспомнила Кэролин.

— Это ты заблуждаешься. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь. Ты пойдешь со мной, мы уходим сейчас же.

— Не шути так, — засмеялась Кэролин, но увидела, что Энрико серьезен, как никогда.

— Я не шучу. Мы поговорим позднее. Нас никто не остановит, никакие репортеры. На улице ждет машина. О своих вещах не беспокойся. Все, что тебе нужно, купим завтра.

— Нет, Энрико, ты сошел с ума, я не могу так поступить!

— Почему же? Этот негодяй, например, осмелился бы поступить с тобой так, если бы ему предложили достаточно высокую цену.

Кэролин снова увидела, как исказилось жестокой гримасой его лицо. Она опять увидела в Энрико Алекса, как все же они были похожи.

Те же глаза, выражение губ, та же циничная усмешка… Очень странно, что их сходства до сих пор никто не заметил. Правда, Энрико смеялся и радовался гораздо чаще Алекса. Вот в чем дело!

И все же Алекс становился таким красивым, просто очаровательным, когда улыбка появлялась на его лице. Он будто превращался в совсем другого человека. Человека с надеждой на будущее, с упованием на лучшую жизнь. Тогда ей казалось, что ему свойственно даже мечтать.

Кружась в танце, все еще ослепляемые фотовспышками, они незаметно приближались к выходу.

— Нужно уходить, — повторил Энрико. — Раз мы пробрались сюда, то самое время… Там нас ждет мой шофер. Я его уже предупредил. Нэнси страдает без тебя.

— Нет!

Кэролин не могла этого сделать. Какая жена добровольно оставит мужа в день свадьбы!

— Пойми, если ты не решишься уйти сейчас, то потеряешь единственный шанс остаться в нашей семье, — суровым тоном предупредил Энрико.

— Понимаю, — глухо отозвалась Кэролин. Что бы там ни говорил заботливый Дольче, но Кэрри любила Алекса. Может быть, таким его никто кроме нее и не знал. Она ощущала его нежность, постепенно начинала постигать болезненные метания исстрадавшейся души, принимать как свои его мечты. Одним словом, судьба послала ей человека, который тоже нуждается в заботе и ласке, как и любой другой. Вспомнился известный детский стишок: «А крокодилу, крокодилу, ой нелегко на свете жить. Никто не хочет с ним обедать, никто не хочет с ним дружить. А ну и что, что он ужасный и скушал родичей давно. Ему подай любовь и ласку, любовь и ласку все равно».

Да, Кэрри могла любить мужа таким, каким он был, без прикрас. Со всеми его недостатками и достоинствами…

— Я не пойду с тобой, — промолвила она со слезами на глазах, но гордо подняв голову. — Это моя жизнь, мое будущее. И я хочу быть с Алексом.

Вот танец закончился, и оркестр заиграл другую мелодию. Кэролин и Энрико остановились на краю танцевальной площадки.

— Девочка, запомни, что я тебе скажу. Он разрушит и твою жизнь.

Она взволнованно посмотрела на него.

— Я тебе не верю, он не такой, как ты о нем думаешь.

— Мы оба попали под его ложное и опасное обаяние. Я тоже надеялся, что он замечательный, но до тех пор, пока этот прохиндей самым жестоким образом не подвел меня. Он не такой, как ты или я, даже отдаленно не похож ни на кого из наших знакомых. Вот увидишь, он тебя погубит. Неужели же ты не понимаешь, во что он тебя втравил, сестричка?

— Я вижу только, что ты сам пытаешься втравить меня во что-то глупое! У меня сегодня свадьба, а ты жужжишь на ухом, чтоб я бросила мужа и вернулась к прежней жизни! — чуть ли не крикнула Кэролин.

Энрико поморщился и виновато опустил голову.

— Так-так, чернишь меня в день моей свадьбы, братишка? — с ехидцей в голосе произнес незаметно появившийся рядом с ними Алекс.

Он выглядел подозрительно дружелюбным, и Кэролин насторожилась. Более того, муж был просто очарователен, но от него исходила некая тревога, которую она действительно всегда ощущала, находясь рядом с ним.

Энрико даже не моргнул. Он без смущения повторил:

— Идем со мной. Я отвезу тебя домой, куплю билет до Кентукки.

Но не на ту напал! Внутри Кэролин уже давно созрело окончательное решение.

— Спасибо, Энрико, что пришел поздравить нас. Взгляд Дольче стал ледяным.

— Подумай, что ты теряешь!

— Подумала. Я остаюсь со своим мужем. Ты меня прости и Нэнси тоже передай мои извинения, хорошо?

Она улыбалась, преодолевая сердечную боль. Да это было куда хуже, чем боль физическая. Теперь ее любовь к Алексу оказалась так же сильна, как родственное чувство к Нэнси и Энрико. Ожесточенные обстоятельствами, несовместимые друг с другом люди, — они все были нужны ей. И ни кем из них она не готова была пожертвовать.

— Алекс — мой муж, пойми. Мы теперь вместе. — Энрико в последний раз оглянулся на них и направился к выходу.

— Если передумаешь, звони, — бросил он на ходу.

— Позвоню, но не передумаю, — ответила она. Энрико пожал плечами.

— Ты знаешь, где меня найти, Кэролин, если понадоблюсь.

Она молчала, молчал и Алекс. Музыканты продолжали свою музыку, площадка заполнялась танцующими, смеющимися гостями.

— Ты ведь могла уйти, — устало и нервно проговорил Алекс, видя колебания Кэролин.

Она медленно повернулась к нему и встретилась с его жестким взглядом.

— Знаю.

Выражение его лица изменилось, подозрение сменилось удивлением.

— Почему же ты осталась?

— Я дала клятву перед алтарем сегодня днем и не могу ее нарушить.

— Но ведь он прав, ты теряешь все, что у тебя было до этого. Разрыв с семьей Дольче не пройдет для души безболезненно… Да и я не смогу тебя удержать, если тоска окажется непереносимой.

— Давай пока забудем об этом. Оставшееся время я хочу провести весело. Сегодня — день нашей свадьбы, нужно провести его так, чтобы не жалеть потом, хорошо? — Она тепло улыбнулась и взяла его руку в свою.

И Алекс пошел танцевать со своей женой.

Когда танец закончился, мимо них прошествовал официант с подносом, на котором теснились бокалы с шампанским. Кэролин взяла два — для себя и Алекса. Их руки снова встретились, и оба почувствовали, как тянутся друг к другу. Внезапно молодая женщина осознала, что стала старше, взрослей, сильней и уверенней в своих силах.

— За Had — Она подняла бокал.

Алекс почему-то не спешил с ответом, а внимательно смотрел ей в глаза, причем с тем же затаенным внутренним вопросом, с которым вглядывался в нее перед алтарем, перед произнесением клятвы.

— Ты могла бы выбрать себе долю и получше, — только и сказал он.

— Я выбрала тебя. — Она честно смотрела в его серебристо-серые глаза. — Ты — моя лучшая доля.

— Не притворяйся, ты все прекрасно понимаешь, я это вижу. Ты такой же чувствительный, как и я.

— Да, но ты такая красивая и, на мой взгляд, заслуживаешь лучшего.

— Ха! Зачем же ты тогда делал мне предложение? Послушай, все мы заслуживаем одного — любви, — прошептала она нежно. — Даже ты, и особенно ты!

Алекс, сбросив с ее плеч прозрачную вуаль, поцеловал нежную ямку у ключицы. Его глаза заблестели, потом затуманились.

— Кэролин, ты даешь мне надежду, заставляешь верить.

— Конечно! Будем верить друг другу, друг в друга, — заключила она.

Ей хотелось любоваться своим мужем. Он был таким красивым! И снова в ней загорелось желание быть рядом с ним, чувствовать его кожу, запах волос, ощущать его все возрастающее желание. Она невольно вспомнила самые их интимные моменты и задрожала. Как он целовал ее, как она сама торопилась поскорей почувствовать его. Нет, это прекрасно…

— Тогда выпьем за нас, — прошептал он и притянул ее ближе к себе. — Я пью за нас.

Кэрри поднесла бокал к губам, пробуя искристое, бледно-золотистого цвета вино, неотъемлемый атрибут праздников.

Но и без шампанского она чувствовала себя пьяной. Сейчас с ней происходило что-то невероятное, что-то новое. Она подтянулась к нему и поцеловала в подбородок.

— Я люблю тебя, дорогой.

В его глазах отразилась боль.

— Нет…

— Это правда. Я так тебя люблю. Теперь ты моя частичка.

Они поставили пустые бокалы на стол, и он прижал ее к себе крепко-крепко, словно боясь, что она убежит от него, растает как сон. Молодожены почти слились в объятии, и ей передавалось биение его сердца.

— Даже не знаю, что ответить. Не могу подобрать точные слова.

На ее глазах выступили слезы. Кэролин почувствовала, как изнутри поднимается тепло, наполняя ее грудь нежностью и особым, неизвестным доселе 1репетом.

— Тогда давай лучше танцевать. Поговорим потом, — улыбнулась она.

10

Праздник был все еще в разгаре, когда Алекс и Кэролин решили сбежать. Они уехали из клуба и направились домой к Алексу.

В гостиной занавески были еще открыты, и из окна можно было наблюдать превосходный вид ночного города. На небе красовалась полная луна, и ее свет чудесным образом мешался с электрическими огоньками.

Алекс снял пиджак от своего шикарного костюма и бросил его на спинку белого кресла. Кэролин наблюдала, как он расстегивает верхние пуговицы рубашки, оставляя открытым ворот, обнажающий мощную шею. Потом он закатал рукава. И вся эта сцена продолжалась в молчании.

Кэролин казалось, что это длится вечно и похоже на замедленный кадр из эротического фильма. Она испытывала новые странные чувства, ведь теперь они были женаты. И все должно было выглядеть по-иному, вполне законно.

— Повернись, пожалуйста, — сказал он, подходя к ней.

Кэрри безмолвно повиновалась ему, томно вздохнув в тот момент, когда его рука легла на ее плечи. Он скользнул пальцами под прозрачную вуаль, убрал ее с плеч и коснулся губами шеи. Обычное прикосновение, а произвело эффект электрического разряда и волнами прошло по ее венам. Он поцеловал ее снова и медленно начал вытаскивать булавки и заколки из ее фаты.

— Должно быть, у тебя сильно болит голова, потому что этот головной убор весит пару фунтов.

Кэролин довольно рассмеялась.

— Да, признаться, он тяжеловат для меня, — согласилась Кэролин, подумав, что ее муж весьма изощрен в искусстве комплиментов. Может свести с ума любую женщину. По крайней мере, она сама от его слов буквально таяла, но скрывала свою малодушную реакцию от опытного игрока на поле страсти… Осторожно он снял с ее головы фату и вуаль, положил их на кресло рядом со своим пиджаком.

Не успела Кэролин оглянуться, как Тореро уже нашел путь к мелким крючочкам на ее платье.

— Ты нужна мне, я хочу тебя!

Он поцеловал ее затылок, и она склонила голову. Волосы волнами рассыпались по плечам и закрыли ее лицо. Ей так нравилось, когда Алекс прикасался к ней. Он пробуждал в ней дремлющие инстинкты, и ей нужно было знать, что она такая же, как все, обычная женщина, обычный человек. В то же время они были сейчас одни в мире: только он и она.

Вот он начал медленно расстегивать ее платье. Каждый раз, когда ему удавалось расстегнуть один крючок, он целовал ее спину в том самом, освобожденном от одежды месте, и сердце девушки замирало. Теперь — сердце замужней дамы. Наконец он добрался до пояса, расстегнул последний крючок и тяжело вздохнул, проведя губами по ее спине. Какой нежной, атласной была ее кожа! Его мысли кружились, словно после хорошей порции бренди.