– Кто знает. Я подробно рассказал тебе о Харли и его заведении?

– Вполне достаточно, чтобы отбить у меня охоту звонить туда с просьбой зарезервировать для меня столик.

– Верно. Ну, Харли занимается обычными делишками: берет на работу нелегальных эмигрантов из Мексики, всяких хиппи.

– � Бесто – псевдоним одного из них?

– Да. Ни страхового полиса, ни документов об уплате федеральных налогов. В последний раз Рея Дугана видели у Харли в ту ночь, когда он погиб. � в ту же самую ночь Бесто исчез.

– Как по-твоему, это случайное совпадение?

– Возможно. Кстати, Ренди Дельмар тоже заезжал к Харли пару раз. Так что нам желательно побеседовать с мистером Бесто, и поскорее. Офицеры полиции, которые допрашивали Харли Риверу, ничего не добились. Поэтому у нас сегодня такой план: спокойно побеседуем с сеньором владельцем, посмотрим на его клиентуру, попробуем составить список завсегдатаев его заведения.

– � главное: не раздражать Харли, чтобы он не отправился в отделение полиции с жалобой.

– Ты сама все сказала! Если Питер Саймс узнает о нашей поездке, с ума сойдет.

Эд потянулся к ручке настройки, но Диана опередила его. Она сильно хлопнула его по руке, ощутив при этом почти такую же боль, какую причинила ему.

– У-у! Зачем ты так? – отдернул руку Эд.

– Мне нравится эта музыка. Успокаивает. Ведь у нас уик-энд, ты не забыл?

Диана свернула на дорогу, ведущую на юг от Орката. Теперь она зигзагами взбиралась вверх, пересекая территорию лесничества. Покрытые буйной зеленью холмы будто сопровождали их. Разбитая дорога была вся в рытвинах. Повсюду валялись разорванные покрышки или выброшенные колпаки от колес. Солнце скрылось за облаками, и странный болезненно-ядовитый свет вдруг разлился вокруг. В окно летели клубы пыли, и Диана подняла стекло. Две-три капли дождя упали на лобовое стекло, но ливень так и не начался. Диана вела машину уверенно, но дорога становилась все круче. Наконец, миновав поворот, они увидели прямо перед собой цель своего путешествия.

Они находились милях в двух южнее Пойнт-Сола. Внизу расстилалась глухая пустынная прибрежная полоса.

Там, где жила Диана, склоны холмов были округлые, покатые – словом, тихая сельская местность. Но стоило отъехать лишь несколько миль, и открывалась совсем иная картина: унылые песчаные проплешины, вересковые пустоши, спускающиеся к угрюмому морю. На берегу гнездились крачки. Летом здесь образовывались соленые озера. В подобном месте располагался Вандерберг-Бейз, ракетный пусковой центр. Точно такой пейзаж окружал их.

Диана съехала на обочину, и некоторое время они с Эдом сидели, разглядывая открывшуюся им картину. Под ними почти на милю тянулся берег. Небо, покрытое облаками, отбрасывало тени, поэтому сегодня песок имел сероватый оттенок. Все вокруг словно замерло. Только видневшиеся то там, то тут заросли шпорника качались на ветру. Ближайшие холмы поросли диким шалфеем, и казалось, что над ними колышется сигаретный дым. Заброшенный деревянный пирс возвышался над песками. Неподалеку от него стояла одноэтажная лачуга. Отсюда она была совершенно неприметна.

– Закусочная Харли? – спросила Диана.

Эд кивнул. Упало еще пять или шесть тяжелых капель, за ними наконец последовала дождевая барабанная дробь. Большие грязные пятна воды поползли по лобовому стеклу. Машина время от времени вздрагивала и тряслась от шквальных порывов ветра, налетавшего с океана. Вдали, у самого горизонта, по воде тянулась длинная стальная полоса света – единственный признак того, что совсем недавно был день.

– Поедем вниз? – спросил Эд.

– Наверное, – поежилась Диана.

По серпантину дороги красная «кемри» вкатилась наконец на покрытую галькой стоянку около закусочной. Диана поставила машину на тормоза.

– Ну, – воскликнула она с наигранной веселостью, – вот мы и приехали.

Закусочная Харли была построена местами из кирпича, частично из рифленого железа, частично из дерева. Создавалось впечатление, что строили это здание не один год и без заранее продуманного плана. У задней двери – штабеля коробок с бутылками. Около входа, на улице, стояло несколько поржавевших металлических столиков и стулья. Еще один столик валялся на боку: из дырки посреди забыли вынуть зонт, и ветер опрокинул его. Может быть, сезон еще не начался. А может, у Харли всегда был такой беспорядок. Конечно, место это не привлекло бы туриста. Некогда ярко-красные стены облупились, и краска свисала с них темно-бордовыми лоскутами. Окна крепко заперты, дверь закрыта, реклама кока-колы спокойно ржавела в сторонке…

– Эд, – решительно сказала Диана, – теперь или никогда. �ли сию минуту ты ведешь меня туда, или…

Держась за руки, они подошли к двери, как Хансель и Гретель в глухой темной чаще. Обитая железом, снабженная мощной пружиной дверь с пронзительным воем захлопнулась за их спинами. Они оказались в мрачном помещении.

Диана понимала, что это бар-закусочная и здесь сидят люди. Однако в полумраке не могла еще никого рассмотреть. Ее охватила паника. Как потревоженная летучая мышь, она кружила у ее головы. Постепенно их уши привыкали к грохоту «тяжелого металла», предметы стали обретать очертания, выступая из темноты, как на экране старого черно-белого телевизора.

Это была обшитая досками комната 50x40 футов, почти без окон, и свет слабо проникал в их стекла, заляпанные морскими брызгами и песком. �з стоявшего в углу музыкального автомата неслась неблагозвучная музыка. Столы и стулья, как в любом баре, группировались вдоль стен, посередине оставалась небольшая площадка для танцев. Все помещение было пропитано запахом залежавшейся пыли и влажной гнили, все пропахло сигаретным дымом и выпитым накануне пивом.

Диана последовала за Эдом к бару. Ее внимание привлекли человеческие фигуры, сгрудившиеся в темном углу вокруг стола, заставленного бутылками. Увидев вошедших, они внезапно затихли и с интересом наблюдали за Дианой. В глаза ей сразу же бросились фотографии…

Эд заговорил с барменом:

– Мистер Ривера? Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. – Рука его потянулась к боковому карману, и Диана поняла, что сейчас он, чтобы произвести впечатление на собеседника, предъявит свой старый сине-золотой полицейский значок. Но она не услышала ответа Харли, потому что все ее внимание сосредоточилось на фотографиях.

�х было здесь множество – сотни, тысячи. Все стены сплошь были залеплены фотографиями: черно-белыми и цветными, выцветшими от времени и совсем новыми, большими и маленькими. Многие были налеплены одна поверх другой. Некоторые в рамочках. Движимая любопытством, она подошла к ближайшему фотомонтажу, держась в круге света от лампы на стене. Внимание ее привлекла большая цветная фотография. Деревянные балки, канат, кукла, что это такое?.. Постепенно предметы обретали определенные очертания, у нее перехватило дыхание…

– Камбоджа. Туол-Сленг.

В испуге она повернулась к тому столу, откуда донесся голос. В круге света от тусклой желтой лампочки сидел толстопузый Ангел Преисподней. Он улыбался. В его голосе звучали ворчливые нотки, но враждебности в нем не ощущалось.

– Лагерь пыток красных кхмеров, – объяснил он, проявляя явную готовность ввести ее в курс дела. – Педанты руководили этим заведением. Тщательно все фотографировали.

Он беззвучно рассмеялся: Диана догадалась об этом по его задрожавшей бороде. Сама она тоже вся дрожала. На фотографии, которую она рассматривала, когда он заговорил, десятилетняя девочка болталась на виселице. Диана схватилась за стену, не в силах пошевелиться и ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Теперь она рассмотрела, что абсолютно на всех фотографиях были запечатлены мучения. Смерть была представлена здесь в самых разнообразных проявлениях. � было очень много фотографий детей: обожженных, изуродованных, застреленных, зарезанных, обезглавленных, с развороченными внутренностями.

– Геноцид, – прервал ее размышления приятель из преисподней, – должен быть запротоколирован.

– Да, – прошептала она.

– Нам присылают сюда копии. Не все, но достаточно много. Если хотите иметь все, поезжайте в Туол-Сленг. – Он закурил. – Хорошая школа.

– Вы там были? – Диана не могла заставить себя посмотреть на него.

– Пару раз.

Он задвигался на стуле. «Если встанет, закричу!»– подумала Диана. Ее приятель остался сидеть.

Диана оторвала взгляд от стены, сплошь увешанной изображениями смерти, и направилась к бару. Эд встретил ее вопросом:

– Выпьешь чего-нибудь, Диана?

– Пива.

Харли окинул ее внимательным взглядом и только потом открыл банку пива, подтолкнув по стойке поближе к ней.

– Две таких, – попросил Эд и достал бумажник.

– Так, значит, вы полицейский, – кисло протянул Харли.

– Я не при исполнении служебных обязанностей. Просто хочу побеседовать с вами, мистер Ривера. Честно говоря, мы ненамного продвинулись вперед, расследуя убийство Рея.

Диана впервые внимательно посмотрела на Харли. Он был весь в черном: черные джинсы, черная рубашка с короткими рукавами, черная повязка на лбу. Высокий, плотного телосложения мужчина с мускулистыми руками и бородой. Борода тянулась узкой полоской по подбородку, челюстям и соединялась с тонкой ниточкой усов. Редкие волосы были зачесаны назад, открывая низкий лоб. Диана дала бы ему лет тридцать пять, вес – 190 футов, рост – 6 фунтов ровно. Лицо – бледное, худое, с узкими, плотно сжатыми губами. Брови выщипаны и образуют две изящные дуги: брови и тонкие усики делают его похожим на артиста. Легко представить, как такое лицо склоняется над гитарой на балконе со свечами где-нибудь в Севилье. � однако, каким-то образом он вписывался в окружавшую его здесь обстановку.

– Вы тоже из полиции? – спросил он Диану.

– Нет. Просто приятельница Эда.

Взгляд Харли скользнул в сторону.

– Я уже рассказал им все, что знал, – подчеркнул он. – Вы не можете заставить меня говорить то, чего я не знаю.

Голос его звучал тихо, но убедительно. В нем едва заметно различался мексиканский акцент.

– Конечно, – согласился Эд. – Ценю это, мистер Ривера. Меня не интересует, откуда появляются ваши рабочие. Некоторые из них – мексиканцы, поэтому вы не всегда полностью платите налоги. Я не из налогового департамента. Я – детектив, и у нас на шее висит особо жестокое убийство молодого человека, который был кастрирован.

Диана подумала о фотографиях на стене. Мучения, смерть… геноцид должен быть запротоколирован.

– Заходил сюда парень по имени Бесто, – начал Харли. Но Эд прервал его:

– Допустим, у него никогда не было другого имени. Пусть будет так. Я только хочу поговорить с ним, вот и все.

– Он раньше работал здесь. Много народу здесь работало.

– � вы не знаете, куда он отправился, когда ушел от вас?

– Нет.

Диана понимала, что от нее сейчас здесь мало толку, и поэтому направилась в глубь помещения. Как бы посмотреть другие фотографии. За столиком кто-то попросил гамбургер. Покинув стойку бара, Харли направился в сторону, где стояла Диана. Открыл дверь, позволив ей мельком увидеть кухню и мужчину, сгорбившегося над сковородкой. Поначалу Диана приняла его за восточного человека, как и она сама. Но потом поняла, что у него болезнь Дауна. Харли сказал что-то мужчине, тот, кивнув, потянулся к полке, висевшей над его головой. Одна его рука была совершенно изуродована. Вся покрыта рубцами: следами страшного ожога.

У Дианы сильно болела голова. От пронзительно громкой музыки она буквально разламывалась на куски. На глаза ей попались еще фотографии. Однако, к ее удивлению, эти были совсем другого рода. Счастливые молодые люди, обнявшись, позировали перед камерой, гримасничали, посылали воздушные поцелуи, исполняли разные трюки на серфинге.

Диана шла вдоль стены. Вдруг перед ней появилась приоткрытая дверь. Бросив взгляд через плечо – Эд и Харли с головой ушли в разговор, – она толкнула дверь и обнаружила потайную комнату. По столу разбросаны бумаги, счета наколоты на гвозди, вбитые в стену, телефон. � магнитофон. Свет, мерцавший на приборной доске, указывала на то, что он включен. Еще раз оглянувшись – никто не обращал на нее внимания, – Диана бросилась в кабинет и склонилась над магнитофоном.

Звук был настолько тихим, что ей с трудом удалось кое-что расслышать, но все же она поняла, что это Бетховен. Даже Диана, не поклонница классической музыки, узнала знаменитую Пятую симфонию.

Она вернулась в бар, с облегчением отметив, что никто не заметил ее отсутствия. Но тут, к ее ужасу, подняв откидную доску в стойке бара, Харли бросился к стене, где она стояла. Диана лихорадочно пыталась придумать объяснение своего вторжения в его кабинет, но…

– Вот. – Он взволнованно тыкал пальцем в фотографию. – Вы хотите, чтобы я описал вам его внешность, верно?

Эд подошел к Харли.

– Кто это? – спросил он.

– Рабочие. Посетители. У нас была вечеринка, или теперь это тоже преступление?

Диана, подкравшись сзади, уставилась на фотографию. Света было достаточно, чтобы разглядеть шесть улыбающихся лиц. Харли стоял перед своей закусочной, рядом с ним – его шеф-повар, страдающий болезнью Дауна, три девушки и еще один человек. Казалось, они были счастливы. Это было видно по их лицам.

Однако Диана не чувствовала себя счастливой.

– Вот Бесто, мистер полицейский, – сказал Харли, указав на лицо крайнего справа мужчины. – Вот ваш проклятый подозреваемый.

– Когда он начал у вас работать? – спросила Диана.

– В феврале этого года. – Харли бросил в ее сторону раздраженный взгляд. – Какое это, черт побери, имеет значение?

Это как раз имело значение. Молодой человек, известный Харли как Бесто, никогда не рассказывал Диане, что работал в закусочной. Он начал работать здесь спустя месяц после того, как судья Сирил Де Месне направил его на принудительное лечение. � его настоящее имя было Тобес Гаскойн. � именно его, вероятно, подозревали в убийстве. А Диана совсем недавно молча стояла рядом с ним и не мешала ему получить работу у Андерсонов. � она действительно совсем не знала его.