Он оглядывается, и я, как бы впервые, смотрю на свое убежище его глазами. Холмик земли: могила Алисы, плита покосилась от времени; куча недавно вскопанной земли; мусор. Молодая поросль и старые деревья так густо переплелись, что образовали непроходимую, уродливую стену. Уродливую потому, что деревья из-за недостатка места приобрели уродливые формы. Повсюду здесь болезнь, упадок и гниение. Джонни ощущает это. Вижу по его глазам.

– Поздоровайся с Алисой, – говорю я, указывая на могилу.

Он никогда не выберется отсюда без моей помощи. Он в ловушке.

Если бы я убил его и похоронил здесь его тело, никто никогда не узнал бы об этом.

Эти мысли читаю в его глазах.

– Хочу домой, – хнычет он.

Стою молча. Взгляд скользит по таинственной куче земли рядом с могилой Алисы. Почва еще рыхлая. Это потому, что дождь не проникает сюда и на поверхности кучи не образовалось гладкой корочки. Когда пройдут сильные ливни, картина изменится. Куча мало-помалу исчезнет вместе с тем, что зарыто под ней. Земля поглотит все это. Переварит в своей утробе.

– Пожалуйста, – скулит Джонни.

Подхожу к нему. Он отшатывается, но стена деревьев непроходима. Джонни шарит вокруг глазами, отыскивая туннель, по которому мы вползали сюда. Приблизившись, кладу руки ему на плечи. Его бьет дрожь. Сжимаю его изо всех сил.

– Джонни, – шепчу я. – Джонни…

� тут, совсем близко от нас, за стеной зарослей, раздается голос Слизняка:

– Ага, вот ты где, мелкий воришка.

Арни не должен заметить нас! Нет, ни в коем случае! Он не должен видеть этого места.

Мое сердце, чуть не выскочившее из груди, вновь бьется в нормальном ритме. Слизняк блефует. Не видно ему ничего.

Мы с Джонни смотрим друг на друга. Прижимаю палец к его губам.

– Эй, Джонни, – вопит Арни, – выбирайся оттуда.

Я трясу головой. Губы Джонни трогает легкая улыбка.

– Твой папа тебя ищет, воришка. Разве не слышишь, как он тебя зовет? – продолжает Арни.

Слышу его шаги, это помогает определить его местонахождение. Он рядом, но не так близко, как мне показалось сначала.

– Не выдавай меня Арни, – прижав губы к моему уху, шепнул Джонни.

На цыпочках иду к лазу, через который мы попали сюда. Жестом приказываю мальчику следовать за мной. Ползем. Наконец зеленые заросли расступаются – мы на воле. Не строю никаких планов. Просто хочу проводить Джонни до главной аллеи, поближе к дому. Но вмешивается указующий перст Судьбы.

Арни бродит по другую сторону тайника, вдали от места, где мы находимся. Тащу Джонни за руку подальше от Арни. Мы двигаемся к дорожке, ведущей на Корт-Ридж. �дти тяжело. Но вот наконец и открытое пространство. Здесь почему-то не растут деревья и по всему лугу, как зубы динозавра, торчат покосившиеся могильные плиты. Теперь мы можем бежать. Но слышим, как позади нас сквозь заросли продирается еще кто-то.

Никто не должен видеть нас вместе. Это важно для будущего.

Меняем направление, бежим к ближайшим деревьям. Едва успеваем укрыться – появляется Арни. Остановившись среди могильных плит и заслонив рукой глаза от солнца, он оглядывается.

– Он побьет меня, – тихо хнычет Джонни.

Жестом велю Джонни замолчать, толкаю его в густые кусты и, убедившись, что его не видно, выхожу на охоту.

Очень скоро нахожу то, что мне нужно. На этой открытой площадке, особенно в жаркие дни, полно ужей. Поднимаю за шею и хвост одного, сворачиваю спиралью и засовываю в карман.

Арни меня все еще не заметил. Выбираю дерево неподалеку от укрытия Джонни, забираюсь повыше. Мои ноги скребут по коре, я произвожу слишком много шума. Обнаружив его источник, Арни подходит ближе.

– Джонни, – кричу я, уже не заботясь о том, что меня услышит Арни. – Не бойся, пусть он увидит тебя, беги к деревьям, туда, где мы шли.

Увидев Джонни, Арни тут же пускается в погоню. Джонни спасается бегством.

Арни увеличивает скорость. Двадцать ярдов. Десять. Пять…

– Привет, – кричу я. – Арни!

Остановившись от неожиданности, он сердито смотрит вверх. � тут я бросаю ужа прямо ему в глаза.

Господи, что тут началось. Арни издает дикий вопль. Его можно понять! Пусть это всего лишь уж. Но противная, холодная рептилия. � потом, змеи хорошо разбираются, кто человек хороший, а кто – плохой. Но меня волнует не его состояние, меня волнует реакция Джонни…

Арни корчится на земле и визжит во всю мочь. Понимаете… по-настоящему вопит: кажется, сейчас задохнется и помрет. Ужа давно и след простыл. Мне по душе улики, которые сами исчезают. Я хотел было пописать на Арни, охладить, так сказать, его малость. Но решил не делать этого. Стою, хохочу.

– Прекрати! – Джонни с ужасом смотрит на меня.

– В чем дело? – не понимаю я.

– С-смеяться…

– А что плохого, если я смеюсь? – пытаюсь затеять дискуссию.

Но времени на философствования не остается: сквозь заросли пробираются люди, через несколько секунд они будут здесь, нам пора уходить. Тяну Джонни прочь. Но он все оглядывается, смотрит с жалостью на Арни, который в истерике корчится на земле.

– Это было у-ужасно, – говорит Джонни. – А если бы кто-то так поступил с тобой?

Никто и никогда со мной так не поступит. Это уже пройденный этап. Теперь моя очередь.

– Я сделал это ради тебя, – сердито возражаю я. – Мне показалось, что ты ненавидишь этого недоноска.

Мы уже в зарослях, и главная аллея должна быть неподалеку.

– Ты почти дома, – бормочу я и, чтобы успокоить, по-отцовски обнимаю его за плечи.

– Убери руку, – шарахается он от меня. – Ты холодный. Мне не нравится, когда ты ко мне прикасаешься. � мне не нравится твой смех. Ты похож на сумасшедшего…

Продолжаем подниматься на холм. Среди деревьев появляются просветы, грязь здесь подсохла, идти легче.

– Давай, – миролюбиво говорю я, – отведу тебя домой.

– Не хочу идти домой, – резко звучит голос Джонни. � его слова – полная для меня неожиданность.

– Тогда пошли, будешь жить со мной.

Некоторое время идем молча. Солнце прогоняет последнее облачко с его лица: злые чары рассеяны. Он заулыбался. Я тоже смеюсь: пусть себе думает, что мое предложение – шутка, почему бы и нет?

– Порядок, – говорю бодро. – Всегда рад тебе услужить.

– Спасибо. – Но глаза его недоверчиво смотрят на меня. – Что тебе от меня надо? – наконец говорит он. – Ты появляешься повсюду, где бы я ни был. Ведешь себя странно. Ты пугаешь меня.

Вижу, что шутливым ответом мне не отделаться. Знаю, что должен сказать правду, но слова застревают в глотке. Как сделать, чтобы этот парнишка поверил мне?

– Хочу стать твоим другом, – говорю я. (Выходит не очень-то здорово. Заикаюсь.) – Честно. Потому что у меня… их не очень много.

– Ты старше меня. Заведи себе друга своего возраста, – настаивает Джонни.

– Но мне нравишься ты! – почти кричу я.

– Ты меня не знаешь.

– Знаю достаточно, чтобы ты мне понравился.

Он больше не разглядывает меня, а, еле переставляя ноги, тащится дальше. Догнав его, заглядываю в лицо – он рассеянно улыбается, как будто у него есть секрет, тщательно скрываемый ото всех…

– �зучил бы это место так же хорошо, как я, – заискиваю перед ним. – Каждый дюйм. Тебе хотелось бы?

Он отрицательно мотает головой, потом кивает:

– Да, может быть.

В глазах Джонни – ненависть: осторожнее, Тобиас! «Если будешь хорошо вести себя, папа…»Заткнись. ЗАТКН�СЬ.

Заткнись, или вляпаемся в мягкое дерьмо.

– Я уведу тебя в другой мир, – вкрадчиво продолжаю я. Ненависть в его глазах уступает место удивлению и мольбе. Мне ничего не остается, кроме как продолжать. Одно плохо, сам не знаю, что, черт возьми, говорить дальше: – В мир Алисы Морни.

Джонни останавливается как вкопанный.

– Она умерла, – возражает он, резко обернувшись ко мне.

– Да. Она была первой, кого здесь похоронили, – продолжаю я.

Вот это удача: я попал, как говорится, в яблочко.

– Ты хочешь сказать, что она – дух-хранитель? – восклицает Джонни. Забавно: когда в тот день он гулял по кладбищу с доктором Дианой, то произнес ту же самую дурацкую фразу. – Ты веришь в это?

Киваю, надеясь в душе, что поступаю правильно.

– Серьезно веришь?

– Серьезно. – Выдерживаю паузу, соображая, что делать дальше. – Но сначала тебе надо пройти испытание, иначе я не смогу взять тебя туда.

– Какое испытание?

Мое искусство импровизации работает на полную мощность.

– Доказать, что ты не трус. Как в ту ночь, когда я звал тебя под окном, а ты не спустился.

Джонни отводит глаза в сторону…

– Ты выглядел… страшным, – бормочет он. – Мне была видна только твоя голова. Как будто – понимаешь? – ее отрезали.

О чем это он? Вспоминаю, что было той роковой ночью. � тут до меня доходит: моя кожаная куртка! Я был во всем черном. Моей фигуры не было видно! Хотел объяснить ему, но вовремя сообразил, что лучше промолчать. Роль безголового трупа гораздо загадочнее…

…Аллея, ведущая в Корт-Ридж, уже совсем близко.

– Ты же не веришь в духов, – спрашиваю на всякий случай, – правда?

– Не верю.

– А если я покажу тебе дух Алисы Морни? Хранителя? Что тогда?

Он бросает на меня робкий, неуверенный взгляд.

– Сделай, – говорит он, поколебавшись. – Тогда посмотрим.

– Так ты этого хочешь?

– В следующий раз, когда позовешь меня, я приду, – слышу уверенный ответ.

К моему удивлению, Джонни берет меня за руку. Сердце выскакивает из груди. Он будет моим, этот мальчик. Долгожданный момент приближается. Закуриваю сигарету; не надо бы курить, – но не в силах удержаться. Пламя зажигалки прыгает в моей руке.

– Боже мой, – произносит Джонни каким-то ненатуральным, не своим голосом. – Приношу свои извинения, сэр, за состояние нашего сада…

Сквозь клубы сигаретного дыма, как в тумане, вижу его дом. У калитки стоят две женщины: доктор Диана и Злая Мачеха. Догадываюсь, что этими фразами Джонни передразнивает свою мачеху. Хорошо бы доктор Диана не успела заметить, что я курю.

– Умоляю, вы должны простить нас… – Оборвав фразу на полуслове, Джонни бежит к женщинам. Его мачеха, ужасная Николь, протягивает к нему руку. Но, игнорируя ее, он бросается к Диане. Обнимает ее и утыкается головой в живот. Нарочито медленно поднимаюсь по дорожке. �нтуитивно чувствую: док Ди смущена демонстративно изменническим поведением ребенка – ведь рядом стоит его мачеха. Но с этой ситуацией она, конечно, справится.

– Какие запущенные заросли. – Я небрежно киваю на заросший сад. – Доброе утро.

– Доброе утро, Тобес, – отзывается доктор Диана. В этот жаркий день от ее кожи веет прохладой, как от мокрого шелка. – Что делаешь здесь?

– Во-первых, гуляю по кладбищу. Проветриваю мозги.

– Он – мой друг, – пищит Джонни, уткнувшись в ее ремень.

– Верно, – подтверждаю я. – Мы познакомились в клинике. Он рассказал мне, что живет на Корт-Ридж. А сегодня потерялся, так, Джонни?

– Угу. – Он отпускает Диану и поднимает на нее глаза. – Тобес спас меня.

– А где отец и остальные? – строго спрашивает Николь. – Ты хочешь сказать, что тебе позволили отделитьсяот них?

– Угу, – мычит Джонни.

– Но я же говорила… – Взглянув на меня, Николь осеклась. – Джонни, иди в дом и умойся.

– Нет, – упрямится мальчик.

Сейчас начнутся слезы и пререкания, а я не в настроении все это выслушивать; кроме того, у меня своя проблема, которая требует рассмотрения, и я предлагаю, вновь кивнув в сторону сада:

– Хотите, помогу вам его расчистить? Думаю, что мои условия покажутся вам приемлемыми.

Джонни повизгивает от приятной неожиданности.

– Можно? Скажи, что можно. Пожалуйста, – канючит он.

– Ну, я… – Николь не знает, что делать. Смотрит на Диану. – Вы знаете этого человека?

Диана колеблется:

– Отчасти.

– Так что вы думаете об этом предложении?

Нелегко Диане дать ответ. Вот он я, пациент, направленный к ней на лечение решением суда. Вместо того, чтобы сидеть за решеткой, я отбываю свой срок на кушетке. Я ненормальный, с дурными наклонностями и, черт побери, сам уверен, что со мной опасно водить знакомство.

– А тебе удастся совместить это со своей работой? – спрашивает меня Диана.

– Конечно. Я буду работать в саду три раза в неделю днем. Вас это устроит? Семь пятьдесят за час: поверьте, это дешево. Три часа в день. Подходит?

Николь знает, что это – выгодная сделка; она читала объявления в разделе «�щу работу» и знает, что почем. Но существуют другие факторы, от которых зависит многое. Один из них неровной походкой направляется по дорожке к нам; я спиной ощущаю его приближение…

– Джонни, где, черт возьми, ты был? – орет Майк.

Мы все молча смотрим на Майка и его спутников: разгоряченные, краснолицые, потные и в плохом настроении отцы семейств. Арни угрюмо плетется позади всех. �нтересно, успел ли он рассмотреть меня до того, как на глаза ему свалился уж. Если да, то он просто не подает виду. Арни подавлен.

– Я потерялся, – спокойно отвечает Джонни. – Арни затащил меня на кладбище. Я не хотел идти, а он заставил…

Майк вытирает шею платком. Красив, как древнеримский полководец: седина в волосах, стрижка как у Росса Перо, сухопарый, весьма озабочен своей репутацией. Заявление Джонни выводит его из себя. Арни – сын одного из его подпевал, возможно, важной шишки в этой разношерстной команде. Майк с ними повязан.

– Позже разберемся с твоими сказками, – рычит он Джонни. – �ди в дом.

Воцаряется неловкая пауза. Джонни, потупив глаза, направляется к дому.

– Майк, – обращается Николь, – этот молодой человек спас Джонни, привел его с кладбища.

Поспешно киваю в знак согласия. Майк хмурится, потом кивает в ответ:

– Благодарю.

– Он садовник, – продолжает Николь. – Предлагает привести в порядок наш участок. Семь пятьдесят в час.

Майк тоже знает, что это очень дешево. Брови на его красивом лице ползут вверх, губы кривятся: «В чем тут подвох?»

– У тебя есть опыт такой работы? – спрашивает он.

– Да, сэр. Когда жил в Лос-Анджелесе, то приходилось работать садовником. Знаю, как пользоваться разными инструментами, подрезать изгородь, работать газонокосилкой…

– Хорошо, хорошо.

Уголком глаз вижу, что доктор Диана собирается что-то сказать. Я пропал, они обойдутся без садовника.

– Может, вы… – начинает она и умолкает. Майк вопросительно смотрит на нее. Она ему не нравится, это точно.

– В чем дело? – говорит он.

– Этот молодой человек – мой пациент, мистер Андерсон, и я…

– Тогда я уверен, – перебивает ее Майк, – что его рекомендации безупречны. – Он одаривает Диану выразительным взглядом. Медленно поворачивается ко мне. – Когда мог бы начать? – спрашивает он.

– Сегодня днем.

Майк задумывается, как бы еще не приняв окончательного решения. Задерживаю дыхание и бомбардирую доктора Диану телепатическими сигналами: «Док Диана, не говорите!»

– Ладно, – наконец произносит Майк. – Пусть попробует. Приходи к трем часам сегодня, устраивает?

– Конечно. Благодарю вас, сэр.

– Мне пора, – бормочет доктор Диана, обращаясь к Николь. – Передайте Джонни от меня привет, скажите, что жду его в следующий вторник.

Ревность гложет мне сердце. Так, вторник – его день. С ней.

– Приятного уик-энда, – желаю тем не менее я.

– Постараюсь. Еду на побережье.

– Это прекрасно, – машу ей рукой. Она в ответ любезно кивает. Направляюсь вниз по дорожке, закуривая на ходу. Но не успел я пройти и двух десятков шагов, как доктор Диана окликает меня. Понимаю, что она идет за мной; действительно, она почти у меня за спиной.

– Не знала, что ты куришь, – говорит она.

– Ну, я как-то стесняюсь этого. – Голос у меня совершенно охрип, заикаюсь. – Слабость, понимаете?

– Сколько раз приходил ко мне и ни разу не закурил.

Далось ей это курево!

– «Мальборо» – твои любимые сигареты? – продолжает она допрашивать. � я вижу, что она смотрит на пачку, которую я держу в руке. Пошла ты – знаешь куда? Какое ей дело? Молча киваю и гашу сигарету.

– Не допускай здесь вольностей, – советует она. – Это тихая, респектабельная семья. Веди себя соответственно.

– Обещаю, – отвечаю я спокойно. – � спасибо за поддержку.

– Я тебя не поддерживала…

Диана продолжает рассматривать меня, как будто я редкий, возможно, опасный экземпляр и неизвестно, чего от меня ожидать.

– Видите ли, – продолжаю я (понимаю, что надо заткнуться, но не могу), – для меня это очень важно. Работа на свежем воздухе. Милые люди, милая семья. Мой жизненный шанс.

Взгляд Дианы по-прежнему проницателен.

После нескончаемо долгой паузы она произносит со вздохом:

– Позволь мне сказать, что я думаю, хорошо?

Впиваюсь ногтями в ладони и отвечаю:

– Конечно.

– В тебе полно мусора, – говорит она уверенно и жестко.

Ее откровенность ошеломляет меня. Но у меня достаточно выдержки, молча жду продолжения.

– Ты приводишь меня в отчаяние. Почему? Потому что ты обаятелен, ты начитан, образован; больше, чем некоторые из моих друзей. Но ты растрачиваешь себя впустую…