Тараканыч, мывшийся по соседству, громко засмеялся, и добрый волшебник решил, что вся эта катавасия с водой-проделки Тараканыча. Разыгралась безобразная сцена. Двое голых мужчин хлестали друг друга мочалками по . лицу в течение часа, пока примчавшийся комендант не растащил дерущихся.
      На другой день состоялся суд, на котором присутствовало все население общежития. На суде выяснилось, что все добрые волшебники - на стороне Клавдия Элизабетовича, а все злые - за Тараканыча.
      В зале стоял такой шум, что Ягор Фанданго был вынужден несколько раз садиться за электроорган и играть фуги для наведения порядка.
      - Выселить Клавку в двадцать четыре часа! - орали правнуки бабы-яги, нервные молодые люди, пропахшие махоркой и дорогими духами.
      - Тараканыча к позорному столбу! - скандировали гномы, наливаясь кровью.
      После шести часов криков и споров было решено запретить подсудимым мыться под душем в течение года.
      Страсти в общежитии начали накаляться. Каждый день происходили словесные перепалки между кудесника ми. Комендант Фанданго непрерывно разбирал жалобы жильцов. Чтобы предотвратить столкновение, всех добрых в срочном порядке переселили на два нижних этажа, а н третьем и четвертом разместили злых. Несмотря на эти меры, обстановка с каждым днем становилась все напряженней. Дело дошло до того, что злые осмелились на прямое хулиганство. Узнав, что добрые затеяли строительстве школы для мапуят, они превратили бетономешалку в жаворонка, а строительные материалы - в град, который побил посевы в Австралии. Строительство было срочно приостановлено, и добрые приступили к мести. Когда злые погнали на Южную Америку тайфун "Берта", добрые тут же организовали встречный тайфун "Степанида".
      "Берта" сцепилась со "Степанидой" над Тихим океаном, и, потаскав друг друга за волосы, тайфуны растворились в шторме, о котором заранее были предупреждены все корабли.
      Взаимные выпады враждующих сторон продолжались в течение нескольких месяцев. Стало ясно, что война неизбежна.
      Как-то в субботу в комнате тихих забав собралось множество чародеев. Они смотрели по телевизору хоккейный матч Швеция-Чехословакия, бурно реагируя на каждую шайбу. Так получилось, что Клавдий Элизабетович и Тараканыч сидели рядом. Мрачные, они презрительно косились друг на друга.
      - Эти шведы ничего не понимают в хоккее! - сказав вдруг Клавдий Элизабетович и вызывающе посмотрел на соседа.
      - Так же, как и ваши чехи! - ответил Тараканыч ехидно улыбнувшись.
      Присутствующие волшебники слушали перепалку с интересом.
      - Уж вы-то специалист известный,- продолжал Клавдий Элизабетович.- Клюшку от лопаты не отличаете! Добрые волшебники дружно рассмеялись.
      - Я-то отличу,-усмехнулся Тараканыч,-а вот зачем вы ночью клубнику на огороде ели?
      Злые волшебники захохотали. Есть тайком общую клубнику считалось самым позорным делом.
      Клавдий Элизабетович побагровел, встал и ударил Тараканыча по щеке. Тараканыч заплакал и заголосил:
      - Наших бьют! Что ж вы, братья, смотрите! Раздался звон разбитого телевизора. Затрещали стулья. Кто-то схватил огнетушитель, и струя желтой вонючей пены загуляла по лицам присутствующих. Замелькали кулаки. В ход были пущены картины эпохи Возрождения, сорванные со стен. Просвистел тяжелый серебряный портсигар с гравировкой "Бери и помни".
      В общежитии имени Лампы Аладдина началась война. Первое время успех сопутствовал злым, поскольку совершать подлости было для них привычным занятием. Добрые волшебники, садясь обедать, находили в тарелках мыло и рыболовные крючки. По утрам их домашние тапочки оказывались прибитыми к полу. В три часа ночи добрые подскакивали от звона будильников. Но постепенно добрым становилось ясно, что без хитрости и коварства они обречены на поражение. И тогда злым кудесникам пришлось туго, потому что рассвирепевшие добрые чародеи не гнушались никаких чудес. Ложась спать, злые выпрыгивали из постелей с ужасными воплями и стряхивали со спины ежей. Но это еще не все. С одежды злых вдруг исчезали пуговицы. Стулья под ними рассыпались, а из ушей росли деревца. Добрые не пускали злых на свои нижние этажи, и злые могли выйти из общежития только через окна. Но прыгать с третьего этажа они не решались и утешались тем, что лили вниз кипяток, также не давая добрым покинуть, здание.
      Два месяца общежитие находилось на осадном положении чародеи с тоской смотрели из окон на огород не имея возможности добраться до спелых дынь, грядок с помидорами. Враждующие стороны ели суп из ботинок, жаркое из ремней и салат из бумаги. Комендант Фанданго расставил на крыше силки для птиц, но птиц пуганные мрачными физиономиями жильцов, облетали стороной розовый дом. В конце концов волшебники заключили трехдневное перемирие. Три дня обитатели общежития могли отдыхать от войны, приводить себя в порядок пополнять запасы продовольствия.
      Отощавшие чародеи опустошили, словно саранча, окрестные сады и огороды. Двое суток без передышки они ели все, что можно было съесть. На третьи сутки, насытившись они попрятались в укромные места и заснули.
      Именно в это время Сид грохнулся в стог, где похрапывал Тараканыч. Спросонья Тараканыч решил, что на него напали добрые волшебники, и начал истошно кричать.
      Сид испугался не меньше.
      Они заметались внутри стога, шлепнулись на землю чихая, уставились друг на друга.
      - Ты за добрых или за злых? - подозрительно спросил Тараканыч.
      Сид решил, что перед ним сумасшедший.
      - Я не сумасшедший! - вдруг сказал Тараканыч. А ты кто такой?
      Толстяк рассказал ему о полете на шаре, нападет орла и о вынужденном прыжке. Волшебник долго смеялся дребезжащим смехом, затем посерьезнел:
      - А теперь выкладывай, дорогой мон шер, правду! В этот момент рядом с ними совершил посадку "Искатель". Пораженный Тараканыч молча рассматривал шар. Редькин вылез из кабины и бросился к Сиду. Он не верил глазам: Сид, живой и невредимый, беседовал с каким-ч низкорослым человеком, одетым в джинсы, майку и фуражку с маленьким козырьком. На плече у человека сияла татуировка: "Нет счастья в жизни и не надо".
      - Коля поздоровался. Тараканыч не ответил. Он угрюмо осматривал "ИскательВы не посоветуете, где тут можно починить шар вежливо спросил Редькин.
      "Хорошая штука,-размышлял чародей,- полезный пузырь... Если этот шар к рукам прибрать, припасы по воздуху доставлять будем. Тогда добрякам конец...".
      - А чего тут советовать,-он усмехнулся,-я и есть главный мастер по ремонту.
      Воздухоплаватели удивленно переглянулись. Вместе с мастером они подошли к "Искателю". Тараканыч пощупал, оболочку, заглянул в дыры, принюхался и приступил к peмонту. Он разжег костер, затем разрисовал лицо золой, надел на голову фуражку козырьком к затылку и начал бешеную пляску вокруг огня. Волшебник подпрыгивал, издавал душераздирающие вопли, катался по земле и кусал траву. Языки пламени извивались над ним, разгоняя вечерние сумерки. Ошеломленные воздухоплаватели следили за чародеем, раскрыв рты.
      Наконец, мастер начал затихать. Он бессильно лежал на земле, бормоча какие-то слова:
      - Шампер, бампер, тургар, кило картошки, заштопать носки, дважды два четыре, постирать рубашку, какир финики, глуп, карамба, глуп...
      Раздалось посвистывание - Тараканыч спал. Путешественники почтительно ждали его пробуждения. Минут через двадцать запахло паленым, чародей вскрикнул и проснулся. Он лежал так близко к костру, что начали тлеть его брюки. Общими усилиями удалось спасти штанину. Тараканыч важно взглянул на шар и гордо спросил:
      - Ну, как моя работа?
      - Здорово!-ответил Коля.- Осталось заклеить пробоины...
      Кудесник почесал затылок и вздохнул.
      - Не мой профиль. Мы злые волшебники, в основном по разрушительной части...
      Услышав слово "волшебники", Редькин вздрогнул:
      Так это и есть остров Нука-Нука? стараясь скрыть волнение.
      - Нука, нука- важно подтвердил Тараканыч,-через дефис.
      - Школу мапуятам вы обещали? Чародей поморщился:
      - Мы, пацан, вообще ничего никому не обещаем. Ты про школу лучше у Клавки спроси.
      - У какой Клавки? - опешил Редькин.
      - А вон едет. Хиппи проклятое! - Тараканыч сплюнул.-Он у нас добрый...
      Обернувшись, Коля увидел долговязого человека в желтых вельветовых брюках, в голубом жилете, надетом на голое тело. Светлые волосы достигали плеч. Человек не спеша ехал на велосипеде, почти касаясь земли журавлиными ногами, длинные усы его, закрученные штопоров цеплялись за листву деревьев. По усам разгуливали Mаленькие пестрые птички. Больше всего поразил Редькин велосипед, имевший пять механических рук. Руки приводились в движение вращением педалей и были занят странными делами. Одна рука подносила ко рту волшебника огромную грушу, которую он с хлюпанием кусал; вторая вытирала платком сок, стекавший по подбородку; третья отгоняла от него мух, а последние две руки стучали на пишущей машинке, установленной на багажнике велосипеда.
      Коля, очарованный необычным изобретением, побежал за волшебником. Велосипедист продолжал путь не оборачиваясь.
      Звонко стучали клавиши пишущей машинки. На белом листе было напечатано:
      "...В связи с чем прошу оградить меня, моих коллег от подлости и хамства Тараканыча и его клики. В противном случае буду вынужден обратиться..."
      Коля побежал быстрей и, поравнявшись с чародеем выпалил:
      - Здрасьте!
      От неожиданности велосипедист перестал крутить педали, и все пять механических рук безвольно повисли, как головы убитого дракона.
      - Ух, парень мой, испугал ты меня,-озираясь, пробормотал волшебник.- Я сдуру решил, что таракановцы шалят. У нас тут, парень мой, такая заваруха...
      Он печально вздохнул и слез с велосипеда. Его нескладная фигура вызывала жалость и сочувствие.
      - Как тебя, парень мой, величать и какая задумка привела в наши края?
      - Николай Германович Редькин,-представился Коля.-А прибыл я, что бы узнать насчет школы для мапуят.
      - Николай, значит... А я - Клавдий Элизабетович.- Он оглянулся. Из кустов выглянула и скрылась фуражка Тараканыча.- Прохвост сгорает от любопытства.
      Он щелкнул пальцами, в тот же миг налетел ветер, сорвал кепочку с любознательного Тараканыча, закрутил ее и понес. Злой волшебник с воплями помчался следом.
      - Не те силы, не те междометия,-пробормотал Клавдий Элизабетович.- Эх, Николай... Кругом трагедии, кругом антибиотики. И каждому надо, и каждомудай... А где взять-то на всех?..
      Редькин почтительно выслушал сетования волшебника и вернулся к разговору о школе.
      - Благородный ты человек, парень мой,- с уважением сказал чародей.- Я бы рад помочь мапуятам, так не дают. Все добрые начинания на корню рубят.
      И он поведал Коле о войне в общежитии. Рассказ волшебника испортил Редькину настроение. Он вспомнил свою клятву и ликование островитян, поверивших ему... Ну нет, пока обещание не будет выполнено, он домой не вернется.
      - А долго еще воевать? - спросил Коля.
      - Может - год, может - два,- Клавдий Элизабетович развел руками.- А может - и всю жизнь. Тут вопрос принципиальный: добро схлестнулось со злом. Победит, естественно, добро. Но когда-этого я тебе, парень мой, сказать не могу. Будем ждать.
      Ждатъ нельзя,-твердо сказал Редькин - прийдется строить школу без волшебников. Усы Клавдия Элизабетовича уныло опустились.
      - Обижаешь, Николай,-укоризненно произнес он, - обижаешь. Я ведь к тебе всем сердцем, а ты сразу сердишься. Ну чем я виноват, ежели этот чертовый Тараканыч плетет интриги и заговоры?
      - Да я и не сержусь,- смягчился Редькин.- Я понимаю. Война есть война.-Он почесал затылок.-Вы у только помогите, пожалуйста, починить воздушный шар сказали, вы можете.
      Клавдий Элизабетович сконфуженно замялся, поманил Колю и, нагнувшись, прошептал ему на ухо:
      - Слухи явно преувеличены. В технике я, паре мой, ни бум-бум. Честно говорю.
      - Велосипед вон какой сделали,- недоверчиво сказал Редькин.
      - Велосипед мне на юбилей подарили. А руки эти один мастер приделал, частным образом
      - Мне бы только кусок сантокрона достать,- Коля, вздохнул,- а пробоину я и сам заклеил бы...
      - Сантокрон, парень мой, у коменданта имеется первый этаж, дверь в конце коридора. Только предупреждаю будь с Ягором повежливей, у Ягора сейчас шалят нервы Клавдий Элизабетович посмотрел на часы и нахмурился, Через полтора часа кончится перемирие. Опять заваруха начнется, будь она неладна. Ты уж, Николай, поторопись а то, неровен час, пострадаешь. Парень ты замечательный и я не выдержу, если с тобой что случится... Ну, мне пора еще надо запастись продуктами.
      Он с чувством пожал Колину руку, вскочил в седло понесся. Разом встрепенувшись, заработали механические конечности.
      Захватив Сида, Коля отправился к коменданту. Было около одиннадцати часов вечера. У входа в общежитие со скрипом раскачивался фонарь, заставляя плясать тени деревьев. Здание стояло пустое и мрачное. В коридоре длинном и узком, тускло светили засиженные мухами лампочки. Гуляли сквозняки, хлопая форточками и двери На стенах висели выцветшие плакатики:
      "Джин, не лезь в бутылку!",
      "Чесать спину о косяки строго запрещается!",
      "Закон один везде и всюду: поел-убери за собой посуду!" В конце коридора промелькнула чья-то фигура. Сид побледнел и тут же повернул к выходу, но Коля схватил его за руку и, стуча зубами, прошептал:
      - Я с вами, Сид. Ничего не бойтесь, пока я с вами. Без сантокрона мы отсюда не уйдем.
      Успокаивая Джейрано, Редькин успокаивал и себя. Наконец они остановились у железной двери с табличкой "Комендант".
      - Входите! - раздался сзади чей-то голос. Воздухоплаватели обернулись и увидели небритого человека в синем халате и берете.
      - Входите! - повторил он и, воровато оглянувшись, добавил.- Дорогие гости.
      Коля и Сид вошли. Комендант прошмыгнул за ними и закрыл дверь на засов.
      - Ну, рассказывайте Ягору Фанданго про свои печали.- Он почему-то хихикнул
      - Вы, наверное, хотите кушать? А может быть, вам нужна мазь от комаров? Или велосипедная цепь?
      Комендант кружил вокруг гостей, заглядывая им в глаза.
      - Мы путешествуем на воздушном шаре,-сказал Коля,- Потерпели аварию и приземлились недалеко от вашего дома. Не найдется ли у вас куска сантокрона, чтобы заклеить пробоину.
      Фанданго сделал изумленное лицо.
      - Так вы на воздушном шаре? - он опять захихикал.- И вам ничего не нужно, кроме жалкого куска сантокрона? Какие пустяки! Бедные ребята, несчастные мои путешественники...
      Комендант достал из кармана грязный платок и прижал к глазам, сделав вид, что плачет,
      - А может, желаете пару пистолетов? Или пулеметик? Могу устроить пушечку!
      - Нам ничего не нужно, кроме куска сантокрона, - спокойно ответил Редькин. Его начала раздражать вся эта комедия.
      - Хватит валять дурака, путешественнички! Сыт я по горло вашими фокусами, колдуны проклятые! Признававайтесь, кто из вас кто! Ага, я, кажется, узнал! Ты, мальчишка, наверное, менестрель Тирольский из тринадцатой палаты. А толстяк, пожалуй, Вай Ши по кличке Заклепка, что угадал? Добрые волшебники! Злые волшебники! Я ненавижу вас и все это осиное гнездо! И зачем я бросил Занзибар, зачем поехал сюда, старый я дурак. Коля и Сид не знали, что и думать. Они медленно пятились к двери, не сводя глаз с беснующегося коменданта
      - Во что общежитие превратили! - гремел Ягор. - Ведь лучшее было на планете общежитие! Воевать вам хочется? На тот свет хочется? Пожалуйста! Комендант Фанданго устроит такое удовольствие.
      Он сбросил халат, разорвал на груди рубаху и с пеной на губах наступал на посетителей:
      - Берите все! Хватайте! Мне не жалко! Все равно конец! Нет больше общежития имени Лампы Аладдина. Он швырнул Коле огромный ключ.
      - Подземелье к вашим услугам! Выбирайте, что понравится. Только спешите, путешественники! Несите меня обезьяны, в свой гербарий!
      Комендант Фанданго повалился на пол и забился в истерике.
      Редькин и Сид побежали в подземелье. Они почувствовали, что Фанданго задумал что-то ужасное. Но покидать здание без сантокрона не захотели. С трудом открыв массивную дверь подземелья, они очутились в громадном зад с низким потолком. Никогда еще наши герои не видел столько всевозможных вещей, собранных вместе. Стулья телевизоры, швейные машинки и водолазные костюмы ящики с шахматами и ванны, шкафы и велосипеды, надувные лодки и штанги - чего только здесь не было. Даже легковой автомобиль стоял у стены.
      Редькин и Сид, очарованные богатством склада, глазели по сторонам.
      Вдруг из часов, висящих на стене, выскочила угрюмая кукушка размером с курицу и, крикнув: "Кукуй не кукуй-всем нам крышка!", исчезла.
      Ее крик напомнил воздухоплавателям, за чем они сюда пришли.
      Тюк сантокрона они нашли лишь в конце подземелья. Тюк лежал под горой утюгов и мясорубок. Чтобы вытащить его, потребовалось полчаса.
      Они выбрались из подземелья и почти бегом устремились к выходу. Из кабинета коменданта доносилось завывание. Пахло гарью. Чародей Тараканыч кружил вокруг общежития. Тревожно принюхиваясь, Коля и Сид направились к "Искателю". Было так темно, что приходилось идти на ощупь. Несколько раз они наступали на спящих в траве волшебников. Волшебники визжали и просили пощадить их.
      Добравшись до шара, путешественники приступили к ремонту. Когда пробоины были заклеены и можно было отправляться, из тьмы вдруг вынырнул Тараканыч.
      - Сил моих больше нет! - запричитал он.- Заберите меня с собой, плиз, не могу я больше оставаться в этом террариуме. Я вам пригожусь, аргонавты, разрази меня гром, если вру.
      Зашелестели кусты, и появился Клавдий Элизабетович.
      - Вот он,- засуетился Тараканыч, ища, чем кинуть в неприятеля.- Подлый интриган Клавка. Сейчас учинит набег. В небо надо уходить, в небо!
      Клавдий Элизабетович сложил руки рупором и прокричал :
      - Николай, гони прочь мерзкого Тараканыча. Это страшный человек. Безграмотный фокусник и шарлатан он хочет захватить шар и...
      - Бей Клавку! - взвизгнул Тараканыч и, не выдержав разоблачения, пошел в атаку на ненавистного противника.
      Клавдий Элизабетович тут же принял боксерскую стойку. Они долго, не решались начать схватку, ограничиваясь взаимными оскорблениями. Но после того, как Tapaканыч назвал Клавдия паршивым стилягой, нестриженным жирафом и дурным индюком, бой грянул.
      Кудесники, сопя и рыча, обменивались тумаками, затем вцепились друг в Друга, упали на землю и начали кататься по траве. На шум начали сбегаться другие обитатели общежития. Они тут же вступали в схватку. Со всех сторон доносились топот, треск сучьев и вопли:
      - Где мой палец?
      - Отпусти ланиты, негодяй!
      - Крапивой его, Бронька, крапивой!
      - Очки, где мои очки?!
      - Скачи, Мишель! Я оседлал тебя!
      Перемирие кончилось на полчаса раньше срока. С каждой минутой военные действия расширялись.
      Редькин и Сид стояли под шаром, готовым к отлету;
      Сид нетерпеливо хватался за трап, шепча: "Пора, Коля, пора..." Но Коля не торопился, обдумывая, как помочь добрым волшебникам.
      Неожиданно из темноты выскочил разъяренный кудесник с огромным синяком под глазом.
      - Попались, добряки-поганки!-заорал он, размахивая батареей парового отопления.- Я -Рибоза Второй! Трепещите!
      Сид побледнел, затрясся и тут же взлетел по веревочной лестнице в кабину.
      Коля остался один. Рибоза Второй в разодранной рубашке, с диким взглядом надвигался на него. Его серебряные зубы зловеще поблескивали в темноте, как будто рот был набит маленькими утюгами.
      Над Редькиным нависла чугунная батарея.
      - Дядя,- неожиданно тихо сказал Коля,- у вас брюки расстегнуты.
      Рибоза замер и быстро опустил глаза к пуговицам. Коля, что было сил, саданул головой в живот злого волшебника и отскочил в сторону. Рибоза Второй "ыкнул", выпустил батарею, которая со звоном рухнула на его голову, и начал медленно валиться на траву.
      - Рибозу кокнули!-заорал кто-то в темноте.
      Послышался топот, точно приближалось стадо бизонов.
      Коля моментально забрался в кабину, и "Искатель" оторвался от земли. Ровно в полночь шар повис над общежитием.
      Раздался страшный взрыв. "Искатель" тряхнуло. Коля бросился к иллюминатору.
      На том месте, где только что стоял дом из розового камня, взметнулось зарево. В воздухе летали камни, доски, кровати, мясорубки, гири и прочее содержимое подземелья.
      Редькин увидел внизу пляшущую фигурку в дымящемся берете. Это был комендант Фанданго.
      Вокруг толпились волшебники. Добрые пытались залить огонь водой.
      Злые подбрасывали в пламя дрова. И те, и другие старались изо всех сил.
      Глава одиннадцатая
      в которой продолжается совершенно секретная переписка
      Письмо третье
      Дорогой Шеф! С большой радостью читал и перечитывал Ваш ответ. Как важно нам, агентам, услышать в нужный момент Ваше отеческое напутствие. Теперь о деле. Могу вас обрадовать: операция близка к завершению. Затея с орлом, как я и ожидал, провалилась.
      Я пришел к выводу, что Редькин выполняет диверсионное задание, о чем свидетельствует взрыв o6шежития имени Лампы Аладдина. (Кстати, необходимо навести справки об Аладдине и его лампе).
      Контакты Редькина с мапуятами, этими несовершеннолетними дикарями, вызывают тревогу и желание помешать. Думаю, в скором времени на острове начнутся большие неприятности. Интересы Зебубии в этом районе могут быть попраны.
      С риском для жизни мне удалось установить, что шар направляется к Мармеладовому архипелагу. Стратегическое значение архипелага пока не ясно, но не мешает подослать туда эскадру.
      Питаюсь по-прежнему желудями, но стул нормальный. Вчера в реликтовом лесу встретил агента Две Десятых, который исчез десять лет назад при исполнении служебных обязанностей. Он совершенно одичал, на все мои вопросы отвечал безумным хохотом и кричал: "Согласно инструкции от тридцатого февраля!" Я вычеркнул его из списка живущих.
      Дорогой Шеф, моя одежда пришла в негодность, и я в отчаянии. Вынужден прикрываться папоротником, а это неудобно. Ибо заняты руки, так нужные мне для выполнения нашего общего Дела. Прошу выслать мне двадцать флуидоров для приобретения брюк.
      Несмотря на перечисленные трудности, готов приступить к захвату шара. Если не возражаете, сообщите.
      С наилучшими пожеланиями
      Преданный Вам
      Агент Ноль Целых Пять Десятый
      Письмо четвертое
      Не возражаю. Р. S. Денег нет.
      Шеф
      Глава двенадцатая,
      в которой Редькин задумывается о роли денег
      Будем смотреть правде в глаза - Николай Редькин относился к деньгам без всякого уважения. Те мелкие суммы, которые время от времени капали на него приятным дождиком из родительской лейки, не задерживались в его карманах, тут же уходили на культурно-спортивные мероприятия.
      У Коли не было жестяной коробочки из-под леденцов, набитой монетами и звенящей, как бубен, если ее потрясти. Не было у него и кошки-копилки, которую продают на рынках краснолицые люди, выкрикивающие: "Граждане, вещь практически вечная". Такие кошки равнодушно и величественно возвышаются на комодах, владельцы гладят их лакированные бока и, прильнув к таинственной щели, словно астрономы к телескопу, любуются холодным мерцанием металла.
      Коля мог отдать товарищу полтинник, полученный на мороженое и кино, не задумываясь о том, что два полтинника - это рубль, а четыре полтинника - это уже два рубля. Возможно, он унаследовал такую черту характера от мамы, которая демонстрировала полное пренебрежение к деньгам. Во всяком случае, не от папы, который в день получки делил зарплату на три кучки: "на жизнь", "на разное" и "на черный день".
      Если первые две кучки Коле были понятны, то смысл третьей оставался для него загадкой. Когда он пытался выяснить, что такое "черный день", Герман Павлович вздыхал и отвечал:
      - Как тебе сказать, сынок... Допустим, пожар, землетрясение или другое стихийное бедствие. Все это черный день.
      - А если не будет стихийного бедствия? - продолжал допытываться Коля.
      - Можно попасть под трамвай, под машину, в конце концов может упасть на голову огромная сосулька,-глубокомысленно изрекал папа,- что-то все равно будет.
      И Редькина такой ответ не удовлетворял, и он ждал прихода черного дня, когда можно будет своими глазами увидеть, что это за день, к которому готовятся всю Жизнь.
      Деньги, как уже было сказано, Колю не волновали. По молодости лет он считал, что заводы, электростанции, корабли, самолеты и все остальное, не продающееся в магазинах, никак с деньгами не связано. Не будем осуждать нашего героя за этот поверхностный и наивный взгляд. Тем более, что сейчас, после неудачного визита к волшебникам, ему пришлось глубже задуматься над вопросом о товарно-денежных отношениях. В тринадцать лет Коля наконец понял, что все в мире, начиная от гвоздя и кончая гигантским танкером, имеет свою стоимость.
      "Что нужно, чтобы построить на острове школу? - спрашивал себя Редькин и тут же отвечал: - Бульдозеры, экскаваторы, машины, краны и прочая техника".
      "Что нужно, чтобы раздобыть эту технику? -продолжал размышлять он, и ответ возникал сам собой.- Нужны деньги".
      Где их взять?
      Над этим вопросом бился Редькин, сидя в кабине на высоте три тысячи метров. Он бился до тех пор, пока не вспомнил о марке. Деньги лежали у него в кармане. Много денег. Ровно столько, сколько стоит знаменитая Мальдивская марка. С маркой придется расстаться...
      Внутри положительного Редькина шевельнулся Редькин отрицательный.
      "Эх ты, тютя,-бормотал отрицательный двойник,- не будь дураком, не упускай Мальдивскую. Она украсит твою коллекцию".
      Дальше Коля слушать не стал и загнал искусителя в болотистые тайники души.
      - Сид,- сказал Коля,- как вы думаете, сколько можно получить за Мальдивскую марку?
      - По-моему, не меньше миллиона флуидоров
      Джейрано что-то посчитал на пальцах и добавил:
      - может, и больше.
      - Этого хватит, чтобы построить школу?
      Толстяк хмыкнул и мечтательно прикрыл глаза:
      - Не одну школу, мой милый Коля, не одну вдруг встрепенулся и схватил Редькина за руку:
      - Как неужели вы собираетесь...
      - Да,- подтвердил Коля,-собираюсь. Я скорбная гримаса исказила лицо Сида несколько минут он смотрел в пол, не в силах выйти из оцепенения.
      - Были бы вы, Коля, сумасшедшим,-грустно сказал Котлетоглотатель,-я бы воспринял ваше заявление как должное. Но вы нормальный молодой человек, и я в растерянности. Вы топчете свое будущее, а мне больно видеть это. Помогите мне понять, что происходит, или я сам сойду с ума.
      - Ну что тут понимать! - в свою очередь удивился Редькин.- Что вы ломаете голову? Обещал я мапуятам школу? Обещал. Могу им помочь?
      - Можете,-растерянно произнес Джейрано.
      - Вот видите,-обрадовался Коля,-проще пареной репы. Взрослый человек как будто, а такие вещи приходится объяснять.
      - Понял! - воскликнул просветленный Сид.- Вы, Коля, не хотите разбогатеть. В этом все дело.
      - Не хочу,- согласился Коля.
      - Все ясно.-Сид энергично пожал руку Коли.-На моем жизненном пути вы, Коля, первый, кому наплевать на деньги. Вы-бессребреник. Я потрясен. Я уважаю вас. Более того, я постараюсь, чтобы вы получили за марку как можно больше флуидоров. Мы продадим ее в Лимонадвиле, где много богатых филателистов. Мы устроим такой аукцион, какого еще не знал мир! Мы...
      Вдохновенная речь Сида была прервана возгласом попугая.
      - Пардон, коллега, но нас зовут на помощь!
      Коля и Сид бросились к иллюминатору. Внизу виднелся маленький песчаный островок с одинокой пальмой. Вокруг пальмы, отчаянно размахивая руками. бегал человек. Безбрежный океан расстилался вокруг, и островок казался пальцем, который высунул из воды морской бог Нептун, испытывая угрызения совести после очередного кораблекрушения.
      - Итак, Коля,- с иронией сказал Сид,- у вас ест возможность вписать еще одну страницу в историю спасения человечества.
      - И впишу!-отпарировал Редькин.-Если я помогу людоеду скрыться от возмездия, то попавшему в беду человеку подавно помогу.
      После нескольких неудачных попыток Коле удалось пришвартовать шар к вершине пальмы. Экипаж "Искателя" был встречен плачущим от счастья островитянином. Это был человек средних лет с запавшими глазами, с жид кой бороденкой, в которой запуталась рыбья чешуя. Сквозь ветхое рубище проглядывало высохшее загорелое тело. Пока островитянин лобызал Сида, Коля огляделся.
      Островок имел в диаметре метров пять. На песке валялись кипы газет и груды рыбьих костей. Ствол пальмы, похожий на слоновью ногу, был покрыт выцарапанными надписями. Некоторые из них Редькину удалось разобрать:
      "Марширую - следовательно, существую.
      Полковник Зигфрид. 1735 годя
      "Провел на острове тридцать лет. Подобран японцами. На душе тревожно. Как сложится жизнь?
      Мульмультык из Гонолулу. 1874 года
      "Некоторые считают, что человек-существо слабое. Это неверно. Мое поведение на острове - выше всякие похвал.
      Зенйн Сострадаки. Дата значения не имеет
      "Дураки! Зачем пальму портите?
      Фека Протоплазмов!
      Дальнейшее чтение было прервано страстным криком: "Мальчик! Я боготворю тебя!",- с которым островитянин бросился к Коле и прижал его к своей груди. Темя Редькина оросили дистиллированные слезы спасенного.
      - Двенадцать лет заточения,-бормотал островитянин,-двенадцать лет, вычеркнутых из жизни... Угасла надежда... и вот - на тебе... Есть, есть в мире высшая инстанция
      Оставаться на этом клочке земли теперь не имело смысла, и Коля пригласил беднягу подняться в кабину. Островитянин хотел было нацарапать что-то на стволе пальмы, но раздумал и, схватив пачку газет, полез в кабину. Сид и Коля последовали за ним. "Искатель" поднялся в небо, и вскоре остров превратился в соринку на зеленом зрачке океана.