Когда немножко распогодилось, Антонина убежала покупать зонтики и продукты, а Марина Михайловна вывела детей во двор. Дети бегали босыми ногами по лужам и были счастливы. Ира пошла досыпать.
      Соня походила по дому, взяла книгу, отложила, помыла полы и посуду. Постучалась к Ире.
      – Ты спишь?
      – Уже нет.
      – Слушай, дай таблетку от головы. Болит невозможно. И странно: как выпью – не болит, как трезвая – болит.
      – Это, Софка, называется похмелье. Иди открой шкаф, там водка стоит.
      – Нет, я лучше таблетку.
      – Как хочешь. Мое дело предложить.
      Соня выпила таблетку, но голова не проходила. Она открыла шкафчик и тайком плеснула себе водочки. В доме никого не было, и прятаться было не от кого, но Соня все равно чувствовала себя виноватой. В ресторан еще утром решили не ходить и приготовить обед дома. Марина Михайловна решила устроить детям «кулинарный поединок».
      Соня убавила газ под конфоркой – уже стало жарко – и вспомнила про джинсы в морозилке. Зазвонил телефон.
      – Как у вас дела? Что делаете? – спросил муж.
      – У нас ливень был. Только распогодилось немного. Мы дом греем плитой. Джинсы вот из морозилки достала.
      – Сонечка, тебе там совсем плохо?
      – Почему? Мне хорошо. А что?
      – Маргоша вчера мне звонила. Сказала, что у вас что-то точно происходит, только она не поняла что. Про какой-то палец рассказывала. Только я не понял, чей палец.
      – У нас все в порядке. Сегодня будет «кулинарный поединок».
      – Что у вас будет?
      – Не вникай. Все. Я пошла жвачку отстирывать. Представляешь, Андрюшкины джинсы стоят колом и инеем покрылись.
      – У вас снег?
      – Нет, это те джинсы, из морозилки.
      – Ты мне звони, если что. Маргоша хотела к вам приехать, но ее не отпустили на работе.
      – Ей жить негде будет. У нас тут толпа.
      – Ладно, я понял. Но, Сонечка, может вам поменять билет и приехать пораньше?
      – У нас все в порядке. Целую.
      Соня пошла отстирывать джинсы.
      Вернулась Антонина с продуктами и в шляпе. Огромной, белой. Видимо, попала под дождь, и на полях шляпы плескались лужицы.
      – Вот, шляпку купила, – похвасталась Антонина.
      – Зачем? – не поняла Соня.
      – Как зачем? Шляпа? Зачем? Это же главный аксессуар. В Москве можно на вечеринку пойти. Очень сексуально.
      Антонина подошла к мутному зеркалу и, отряхиваясь от капель, примеряла шляпу – заламывала поля, сдвигала на лоб.
      – Ну просто Голливуд, – радовалась она собственному отражению. – С обложки журнала.
      – А по-моему, ужасно, – сказала Соня.
      – Потому что нужны платье и бусы, – совершенно не обиделась Антонина. – На, померяй ты.
      – Не хочу, я не ношу шляпы, – ответила Соня.
      – Ну и зря, – весело сказала Антонина.
      – Дайте я померяю, – предложила Марина Михайловна.
      Антонина отдала шляпу.
      – Отлично, – оценила бабуля, – я у тебя ее забираю.
      Марина Михайловна, не снимая шляпы, разобрала сумки и выложила продукты. Детей она усадила за стол и раздала задания. Было решено налепить пельменей, нажарить блинов и сделать фруктовый салат.
      – Я лучше пойду, – сказала Ира и скрылась в комнате.
      – Я тоже побегу. Мне еще нужно купальник померить и шляпу другую купить. – Антонина тоже убежала.
      Марина Михайловна стала учить детей лепить пельмени. Соня с Тасей встали печь блины.
      – Тась, смотри, берешь половину половника, наливаешь на сковородку, переворачиваешь, смазываешь маслом, – показывала Соня.
      Тася кивала. Проблема была в том, что девочка не видела сковородку и проливала тесто мимо. А еще она никак не могла разобраться с руками – как держать половник, намазывать ножом блин маслом и переворачивать лопаткой. Половник она плюхала мимо кастрюли на стопку блинов, ножом пыталась перевернуть блин на сковороде, а лопатку засунула под мышку. Соня два раза протерла плиту, выбросила испорченные блины и велела Тасе отойти. Девочка, виновато улыбнувшись, ушла.
      За пельменным столом Витя пытался есть сырое тесто и даже попробовал фарш. Аня с Андрюшкой честно пытались слепить что-то, отдаленно похожее на пельмень. Тася, проходя, уронила пакет с мукой. Тарелку с фаршем Марина Михайловна поймала на лету – сказывалось пионерское прошлое с игрой в пионербол.
      Тася взяла зонтик, вышла во двор и начала прыгать с лесенки. «Я – Мэри Поппинс! – кричала она. – Я лечу!»
      На кухню вышла Ира. Стояла и смотрела, как дочь танцует на улице с зонтом.
      – Ну как юродивая, прости Господи, – сказала она. – Что мне с ней делать?
      – Да нормальная девочка, – ответила Соня. – Просто у нее богатый внутренний мир. Она самодостаточная.
      – Вот это меня и пугает.
      – Почему?
      – Как она жить будет, такая самодостаточная? Я ее подготовлю к семейной жизни, но где я ей мужа найду такого, который ее поймет? Я ей подруг-то найти не могу.
      – А сама она?
      – А ей не нужны подруги. Она или со взрослыми общается, или с детьми.
      – В коллектив ее надо, – подала голос Марина Михайловна. – И в театральную студию.
      – Ой, боюсь. А вдруг она в этой театральной студии совсем в себя уйдет? Как войдет в роль, так и не выйдет? А если Джульетту играть будет? Найдет себе какого-нибудь Ромео в реальности, влюбится… А потом возьмет и отравится…
      – Нет, сначала они будут всяких мышек и лисичек играть, – резонно заметила Марина Михайловна.
      – Мамочка, смотри, как я умею летать! – закричала со двора Тася. – Ветер переменился! Я улетаю!
      Все посмотрели в окно. Тася балансировала на заборе.
      – О Господи! – выдохнула Ира и бросилась на улицу.
      – Тася, Тася, слезай потихоньку, не надо улетать, – стараясь говорить спокойно, уговаривала дочь Ира. – Пойдем, тебе Марина Михайловна хотела что-то сказать.
      Соня с половником наперевес стояла рядом, готовая подхватить девочку. «Как она туда залезла? Хорошо еще не очень высоко падать», – думала она.
      – Но, мамочка, я же хотела улететь, – обиженно проговорила Тася и покачнулась.
      – Тась, ты можешь упасть, – сказала Соня.
      – Тетя Соня, вы, как же я упаду, если я Мэри Поппинс? Сами подумайте! – ответила Тася так, будто объясняла очевидные вещи.
      В этот момент в калитку вошла Антонина.
      – Ой, Таська, слезай скорее, смотри, что я тебе купила, – сказала она, как будто ничего страшного не происходило.
      Тася присела на заборе, ухватилась руками и заплакала:
      – Я не могу, я высоты боюсь. Это Мэри Поппинс высоты не боится, а я, девочка Тася, боюсь.
      – Так, Таська, держись, сейчас мы тебя снимем, – тут же стала решительной Ира и побежала за лестницей.
      Поставили лестницу, Ира забралась наверх и схватила дочь. Внизу Антонина рассказывала, как Тася сейчас слезет и померяет бусики из ракушек. Как у Русалочки. Соня держала лестницу. В этот момент зазвонил телефон.
      – Алле! – рявкнула Соня. Она так и держала в руках половник.
      – Сонь, это я! – сказала Маргоша.
      – Сейчас мы Мэри Поппинс снимем с забора, и я тебе перезвоню, – быстро сказала Соня и отбросила телефон на землю – Ира с Тасей начали медленно спускаться.
      – А правда, это такие бусы, как у Русалочки? – спросила Тася, когда оказалась на твердой земле и Антонина сунула ей в руку подарок.
      – Правда, – ответила Антонина.
      – Тогда я в них могу под водой плавать и с рыбами разговаривать, – обрадовалась девочка.
      – Катастрофа ты моя! – охнула Ирка.
      На кухню было страшно войти. Перепачканные тестом и мукой дети стояли вокруг кастрюли и ждали, когда сварятся пельмени. Витя запихивал в рот блины, собираясь выяснить, сколько блинов помещается непрожеванными в одном рту.
      – Так, надо здесь убрать, – сказала Ира и ушла на веранду курить.
      Антонина подхватила пакет, подозрительно громыхающий, и тоже ушла на веранду. Марина Михайловна разложила пельмени по тарелкам и усадила детей обедать.
      – Сейчас поедят, потом сразу все помоем, – сказала она и положила на отдельную тарелку пельменей и блинов для взрослых. – Вилки захвати, – попросила она Соню.
      Когда Соня принесла вилки, Антонина уже разливала коньяк.
      – Ты же за купальником вроде бы ходила, – удивилась Соня.
      – Да? Не помню, – ответила Антонина.
      – А чего коньяк, а не вино? – спросила Соня.
      – А того, что холодно, – сказала Ира. – А под пельмени вообще водку надо пить.
      Выпили, съели пельменей.
      – Что с детьми-то делать? – спросила Соня.
      Витя учил всех играть в «дурака». Андрюшка никак не мог понять правила и злился. Зато Анька все время выигрывала, из-за чего злился Витя.
      – Откуда ты знаешь, какая у меня карта? – возмущался Витя.
      – Я запомнила. Я тебе ее подбросила, – объясняла Аня.
      – Ты запоминаешь карты? – обалдело спросил Витя.
      – Конечно. А что, не надо? – удивилась Аня.
      Тася разложила свои шесть карт и разговаривала с ними – валет у нее похищал даму. Другая дама была злой мачехой, а король – добрым королем. Потом Тасе не хватило карт для продолжения истории, и она собрала те, что были «биты». Тузы были дворцами, шестерки – охраной. Андрюшка перестал играть и стал строить карточный домик. Тася смотрела на карточный дом завороженно. Витя не оставлял надежды выиграть у Ани.
      – Надо им устроить игру на местности, – сказала Марина Михайловна. – Пойду за мелками. Тонь, у нас призы есть?
      – Я шоколадки купила, – ответила Тоня.
      – Отлично. Надо спрятать пакет, будет клад. Так, девочки, допивайте и подключайтесь. Будете вопросы придумывать.
      Марина Михайловна стала рисовать на асфальте стрелки.
      – Соня, придумывай вопрос о живой природе, будешь стоять у той мусорки, если ответят, укажешь направление. Тоня, на тебе задача на логическое мышление. Ира, ты будешь стоять около клада и задашь вопрос по правописанию. А я буду с ними бегать.
      – Марина Михайловна, мы вопросы никогда не придумаем, – заныли Соня и Антонина.
      – Можно, я лучше полы помою и посуду? – попросила Ира.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.