Возможно, он прыгнул за борт и утонул. Такого мнения придерживался сам Кукин, который был вынужден честно признать, что не в силах овладеть ситуацией на пароходе. Здесь творилось невесть что, за всю мореходную практику таких рейсов у него не было, и подобного он не мог представить даже в кошмарном сне. Доказательством тому служили появившиеся в его рыжей шевелюре седые пряди. И главное, он не мог рассчитывать ни на чью поддержку. Владелец парохода и капитан производили впечатление невменяемых, боцман лежал тяжко избитый телохранителями Лукомского, а сами они вообще куда-то пропали. Пассажиры вели себя как обкуренные бандиты, команда распустилась и начинала огрызаться на приказы, а тут ещё карантин на судне, связанный с непонятным заболеванием... Не бросить ли все и не дать ли деру с этой проклятой "Коломбины"? Пока ещё есть время. Такая мысль стала все чаще и чаще посещать голову Кукина. Но остатки долга удерживали старпома на пароходе, кроме того, думал он, если бежать, так бежать с толком, с максимальной выгодой для себя. А для этого сейчас создаются все предпосылки...
      - Остановки в Городце не будет, - сказал он вахтенному. - Прямым ходом - до Нижнего!
      2
      В полдень с левого борта "Коломбины" показались предместья Городца, пароход миновал шлюз, а ещё через четыре часа с правой стороны осталась и Балахна. До Нижнего Новгорода теперь было всего тридцать километров. Измученное пассажирами судно приближалось к городу вопреки всем законам логики, поскольку число разумных людей на палубе и в каютах катастрофически уменьшалось. Между тем радиоизвещение о карантине, посланное старпомом Кукиным, достигло представителей речного пароходства в Нижнем и быстро разнеслось по всей Волге. Последовал ответный запрос: какая требуется помощь, какие симптомы болезни?
      - Откуда я знаю, холера вас забери, - проворчал расстроенный Кукин.
      Радист воспринял его слова по-своему.
      - Холера, - коротко отозвался он. После чего радиопередатчик по непонятной причине вышел из строя.
      В порту Нижнего призадумались. С холерой не шутят, кроме того, в городе все равно уже лет пять нет никаких лекарств, если не считать импортных презервативов. Но контрацептивы тут вряд ли помогут, размножение вируса холеры проходит несколько иначе. Да и все медики, не получавшие зарплату, расползлись по окрестным огородам заготавливать корм на зиму. И "Коломбина" - пароход не государственный, а частный, хрен с ним! Мэр города был солидарен с начальником порта: это холерное судно надо сплавить куда подальше. С глаз долой, и как можно быстрее.
      - В Чувашию, в Чувашию! - последовал строгий приказ мэра. - К нашим друзьям-соседям. И чтобы ни одна сволочь с этого парохода не сошла на берег в Нижегородской области.
      С точки зрения геополитики это был очень разумный ход, поскольку в Чувашской Республике стали набирать силу сепаратистские настроения, а вот теперь пусть помыкаются с другой проблемой, может, и поумнеют... Таким образом, отделение Чувашии от России оттянется по крайней мере на год. Уж холера-то наведет там порядок. А если она ещё и перекинется на ближайший Татарстан, то и вовсе у политиков перестанет болеть голова. Так думали и мэр Нижнего, и губернатор области, подготовив "Коломбине" достойную встречу. То есть вместо ожидаемой медицинской помощи старпом Кукин получил кукиш. Более того, с причала было громогласно объявлено, чтобы после пополнения запасов пресной воды и продовольствия, которые подвезли на специальном катере, "Коломбина" немедленно отправлялась дальше по маршруту следования - к Чебоксарам, где подготавливается необходимый лазарет и санитарный док, куда и будет поставлен на прикол "больной" пароход.
      - Как быть с теми, кто хочет сойти в Нижнем? - прокричал Кукин.
      - В Чувашию, в Чувашию! - повторили приказ мэра.
      Начальник речного вокзала очень волновался: а что будет, если "Коломбина" все же решит пришвартоваться к пристани, а пассажиры начнут прыгать с борта? Не сбрасывать же их в воду! И огонь не откроешь. У него и прав-то таких не было. Но пароход выглядел до странности мирно и как-то подозрительно безлюдно. Словно все были действительно больны либо спали мертвым сном.
      В принципе так оно и было. На палубе находилось лишь несколько матросов, принимавших груз, и старпом Кукин. Вскоре к нему присоединился и Второв.
      - Пришлите хотя бы квалифицированного врача! - прокричал старпом.
      - В Чувашии, в Чувашии! - будто заклинание, повторили с пристани. - Не теряйте времени, отправляйтесь!
      - По-видимому, нам следует действительно поторопиться с отплытием, пока по судну не открыли пальбу из береговых орудий, - заметил Второв.
      - Вы правы, - согласился старпом. - Эти олухи от одного слова "карантин" теряют со страху голову. А что мне делать с больными? Вдруг кто-нибудь умрет?
      - В ближайшее время живые позавидуют мертвым, - пророчески отозвался Второв.
      Его внимание привлек стоявший поодаль на приколе теплоход. От неожиданности он даже выронил тонкую сигару, которую пытался закурить. В посудине не было ничего необычного, кроме названия - "Охотник".
      - Да-да, поразительное совпадение, почти как в моем сценарии, - сказал появившийся за его спиной Микитчик. - В порту два корабля, один из них "Охотник", а вот где террористы? Там или тут?
      - Могу сказать одно: протухших фиников в нашем трюме нет, - ответил Второв.
      - А что же дальше?
      - В Чувашию! - коротко отрезал старпом Кукин.
      3
      - В моем сценарии пароход взрывается, - напомнил Микитчик, когда они перешли в бильярдную. - После того как его захватят террористы.
      - Перепишите конец, - посоветовал Второв, вгоняя шар в лузу. - Кстати, вы знаете, что часть команды заболела странной болезнью?
      - Конечно. У меня вообще такое впечатление, что все мы оказались в ловушке. В драматургической клетке. Есть такое литературное понятие - когда автор собирает всех своих персонажей в определенном месте, перемешивает их, словно винегрет, и скармливает читателю. Добавляя вместо соли стрихнин. Какая отвратительная рожа у этого наемного убийцы!
      В бильярдную заглянул Гагов, стрельнул глазами и тотчас же скрылся.
      - С чего вы решили, что он убийца?
      - Чувствую спинным мозгом.
      - А что вы думаете о Гибралтарове?
      - Прожженный авантюрист. Калиостро российского пошиба. Охотник за бриллиантами. Вот, кстати, и он.
      Вслед за фокусником в бильярдную вошел и пуштун Мезари.
      - Слышали последнюю новость? - произнес Гибралтаров. - Исчезли обе спасательные шлюпки. И четыре матроса из команды. Очевидно, ночью они дали деру. Тревожный симптом.
      - С корабля побежали первые крысы, - добавил хирург. - А у капитана началась белая горячка. Мы его только что видели. Он ходит по палубе и смахивает с себя пауков.
      Капитан Бурмистров - Цимбалюк действительно бродил по палубе с безумным видом и швырял в кастрюлю, которую услужливо таскал за ним Костяная Нога, назойливых тарантулов и скорпионов. Верный оруженосец периодически опорожнял её за борт. Он знал, что в таких случаях Гоге лучше не перечить.
      - Ты их видишь? - тревожно спрашивал старый друг.
      - Всего облепили, - отвечал бомж, отряхивая капитана веником. - Пошли в каюту, у нас ещё полтора ящика водки.
      - Там тоже полно пауков. Надо поджечь пароход, тогда они все сдохнут.
      - Так и сделаем, но сначала выпьем.
      Встретившийся им контр-адмирал Вахрушин также посоветовал прежде всего промочить горло, а потом уж думать, как жить дальше.
      - Главное - не останавливаться на достигнутом, - авторитетно заявил старый моряк. - После того как выпьешь, надо налить ещё немного, а затем ещё чуть-чуть, и ещё столько же, и повторить три раза, а потом добавить в квадрате и возвести в степень, и так подряд четырнадцать раз, помноженных на восемь, а дальше - без перерыва и остановок, пока не уляжешься на кратковременный отдых.
      Троица отправилась в капитанскую каюту, а на палубу выбрались телохранители Лукомского, изрядно измочаленные прошлой ночью. Кока и Мика поддерживали друг друга, как братья, глотая живительный воздух и еле передвигая ноги.
      - Пора сматывать удочки, - промычал Кока. - Мне это плавание не по нутру.
      - Сначала завалим Лукомского, заберем брулики и отчалим, - ответил Мика.
      - Тогда прямо сейчас и приступим.
      Они ещё не знали, что Лукомский продолжает спать в апартаментах банкира Флюгова, где почивали и остальные участники ночного пира. Поэтому, придя в каюту своего хозяина, Кока и Мика даже обрадовались.
      - Хрыч все ещё там, - сказал Мика. - Есть время немножко отдохнуть. Подождем, когда он вернется, а потом я воткну ему вилку в бок.
      - Лучше в глаз, - посоветовал Кока.
      - Там видно будет.
      Мика улегся на диван и тотчас же захрапел. Кока последовал его примеру, растянувшись прямо на полу. Они забыли запереть дверь, и спустя минут десять в каюту кто-то постучался. Потом ещё раз, нетерпеливо. Затем дверная ручка повернулась, и в каюту осторожно вошла Юлия Полужанская. Быстро оценив обстановку, она перешагнула через Коку и прошла в каюту Лукомского. "Подождем", - решила она, усевшись в кресло.
      Между тем кавказцы вновь приготовили оружие к бою, зарядив все стволы и обвешавшись гранатами.
      - Начнем через час, - сказал Шавкут. - Больше оттягивать нельзя.
      - У меня руки чешутся, - заметил Аяз.
      - И у меня свербит, - подтвердил Салман. - Это хороший признак.
      - Тогда вознесем молитву Аллаху, - добавил Шавкут, становясь на колени.
      4
      - Идемте, самое время привести наш план в действие, - поторопила Второва мадам Ле Чанг, разыскав его в бильярдной. - Мы и так потеряли слишком много времени. Лукомский того и гляди сбежит с парохода, я чувствую.
      - Бежать некуда. Шлюпки исчезли, а "Коломбина" больше нигде не остановится до самой Чувашии, где мы проведем несколько недель в карантине, - отозвался Гай, однако послушно отправился вслед за вдовушкой в её каюту. Ему не столько хотелось ограбить Лукомского, сколько удостовериться в том, что "Глория" находится действительно у него. Вопрос в том, где он прячет бриллиант.
      - Он сам покажет нам свой тайник, - угадала его мысли криминальная старушка. - Переодевайтесь.
      Из чемодана появились длинное черное платье - по моде двадцатых годов, вязаный жакет и парик с седыми буклями.
      - Это все ваше, - пояснила старая мошенница. - А мне пойдет форма стюарда.
      - Где вы её достали?
      - Стащила прошлой ночью. В этих нарядах нас никто не узнает. А когда мы сделаем дело - одежду выбросим, и пусть они ищут того, кого нельзя найти.
      - Не мешает и вашего мопса загримировать под кенгуру, для полного алиби.
      - Собачка останется здесь. Не хочу впутывать Жоржика в уголовщину.
      - Хорошо, что вы хоть осознаете это. Значит, не все потеряно. В тюрьме вас перевоспитают. И как только вы сумели уговорить меня на эту аферу?
      - Опытная женщина способна уговорить даже мумию фараона, чтобы та подвинулась в гробнице. Хватит болтать.
      Забрав тряпки, Второв ушел переодеваться в ванную. Минут через десять он вернулся в каюту и застал там сухощавого стюарда в берете, под которым Ле Чанг спрятала свои седые пряди. На столике стоял приготовленный поднос с ужином. Металлические тарелки были накрыты крышечками.
      - Наденьте солнцезащитные очки, - сказала вдовушка. - Тогда вас совершенно невозможно будет признать. В этом платье я схоронила своего первого мужа.
      - То есть похоронили его в этом платье, затем раскопали ночью могилу и забрали одежку? Конечно, чего ж добру пропадать, в гробу можно лежать и голым.
      - У вас веселое настроение, это хорошо. Терпеть не могу, когда человека начинает трясти от страха.
      - Да и вашей выдержке можно позавидовать. А если телохранители Лукомского откроют огонь?
      - Не успеют.
      Мадам Ле Чанг приподняла крышку с суповой тарелки. Там лежал двадцатисантиметровый электрошокер.
      - Одного из них я выключу, - пояснила она. - Второй - ваша забота. Возьмите баллончик с газом - я привезла из Гонконга.
      Второв повертел в руках протянутый баллончик.
      - Не подведет? Похоже, сделано в Малаховке, а уж оттуда контрабандным путем попало в Гонконг - и вновь в Россию. Ладно, проведем испытание по дороге. Советую вам опробовать и вашу волшебную палку. Хотя бы на Жоржике.
      - Не дурите. Собаки не восприимчивы ни к электричеству, ни к алкоголю, ни к марксизму. За это я их и люблю.
      - У меня такое ощущение, что все это вы делаете ради своего Жоржика. Наверное, хотите построить ему хрустальную будку и надеть золотую цепь с алмазным ошейником?
      - Нам пора. Присядем по русскому обычаю.
      - Не могу. Если я присяду, то платье лопнет по швам. Лучше я плюну через левое плечо, по-гонконгски.
      Они вышли из каюты - маленький стюард с подносом и странная мужеподобная женщина в черном платье и с буклями. В этой парочке трудно было бы признать мадам Ле Чанг и литератора Чарского. Надо было пройти по коридору и подняться по лестнице на верхнюю палубу, где размещались апартаменты Лукомского. Дверь одной из кают неожиданно открылась, и показалась головка Алисы Ширшинадзе. Второв встретился с девушкой взглядами и быстро нацепил солнцезащитные очки.
      - А-а... э-э... - сказала Алиса, растерянно улыбаясь.
      Второв повернулся к ней спиной, торопливо зашагав за проворным стюардом. "Кажется, не узнала", - подумал он.
      На верхней палубе навстречу им двигалась чета Шиншиловых. Больше вокруг никого не было. Когда они приблизились, Второв достал баллончик и пустил струю газа в лицо Петру Шиншилову. Не сговариваясь, мадам Ле Чанг дотронулась электрошокером до плеча Сарры.
      - Отличная работа, - удовлетворенно заметил Второв, глядя на растянувшихся на палубе супругов.
      5
      Костяная Нога достал краденые часики, чтобы посмотреть, сколько времени, выронил их на пол, а капитан Гога с хрустом наступил на циферблат каблуком.
      - Жирного паука раздавил, - похвастался он.
      - Экий ты, землячок, неловкий, - сказал контр-адмирал, поднимая часы. - Ничего, я починю, это мое хобби.
      Вскрыв перочинным ножиком корпус, он стал ковыряться в механизме. На стол выпал маленький черный кубик.
      - Ого! Похоже на микропленку, - усмехнулся Вахрушин. - Если я хоть что-то смыслю в этом деле, то ты, братец, шпион. Родиной торгуешь? На кого работаешь, песий коготь?
      - За всю жизнь ничего не удалось продать, все отбирали силой или надували, - стал оправдываться бомж. - Проклятая Советская власть лишила меня ума, чести и совести, а демократическое хулиганье - здоровья и квартиры. Я бы и рад продать родину, да не знаю как и кому? Кстати, часики не мои, я их украл, остро ощущая безвременье. И тут не повезло.
      - Подтверждаю его биографию, - вставил Гога Цимбалюк, стряхивая с себя ещё пару тарантулов. - Нет у нас Толстых, которые смогли бы описать его жизнь. Наливай. Мерзкие твари, они уже и по тебе ползают! - С этими словами капитан дал пару оплеух Костяной Ноге.
      - Чьи же тогда часики? И чья микропленка? - произнес контр-адмирал голосом прокурора Вышинского. - Вы, ребята, чего-то недопонимаете. Это же государственное дело. Подрасстрельная статья. Не ворованные валенки. Тут пахнет военно-полевым судом. Шутка ли! А может быть, в этой микропленке схема всех стратегических ядерных баз?
      - А у нас ещё такие остались? - усомнился Костяная Нога. - Последнюю в казино превратили ещё три года назад. Сам слышал.
      - Больше вражеских голосов слушай. Так или иначе, но пускать дело на самотек, как человек военный и патриотический, я не могу. Надо провести дознание, пока этим не займутся компетентные органы. У кого ты украл часики?
      - Да выброси ты их за борт, - посоветовал капитан. - А микропленку сжуй и выплюнь. Или давай отправим её Саддаму Хусейну. Почтовым переводом.
      - Я даже не помню, в какую каюту залез, - признался Костяная Нога. Хоть убей.
      - Возможно, так и придется сделать, если не вспомнишь, - пообещал контр-адмирал. - Напряги чердак и думай.
      - Нет, бесполезно. Темно было.
      - Это ты следователю в гестапо рассказывай. А мне говори правду.
      - Ну чего пристал к нему? - вступился за друга капитан, продолжая ловить пауков. - Он такой, беспамятный. Вот как-то раз отправили мы его за портвейном, деньги собрали, тару, а он лишь через два дня вернулся. Где был, что делал - как отшибло. И рожа побита. Портвейн, правда, принес. Полбутылки. Это тебе о чем-то говорит?
      - Это говорит о том, что совесть у него ещё есть, - согласился Вахрушин. - Раз хоть полбутылки ребятам принес - значит, снимаю с него все обвинения в государственной измене и пособничестве оккупантам. Придется ловить вражеского агента другим способом.
      - Каким?
      - На живца. Объясняю для идиотов. Тот, кто лишился часиков с микропленкой, наверняка станет их искать. Придется вызывать огонь на себя. Главное, чтобы на них обратил внимание кто-то из пассажиров. Контр-адмирал с трудом застегнул кожаный ремешок на своем запястье.
      - Рискованно, дядя моряк, - сказал Костяная Нога. - У тебя внуки есть? Оставь им письмецо, я потом передам, обещаю.
      - Я ходил в автономное плавание вокруг всего земного шара и даже дальше, - ответил контр-адмирал. - Меня глубинными бомбами не достали, а ты психуешь! Поднеси ко мне счетчик Гейгера и увидишь, что я на девяносто семь процентов состою из радиоактивного плутония. А на остальные три - из чистого спирта.
      - Прямо мутант какой-то, - уважительно отозвался капитан.
      - У советских - особая гордость, - подтвердил и Костяная Нога. - А куда денем микропленку? Нельзя, чтобы её нашли на трупе. Вы какой изволите бюст на родине героя иметь? Бронзовый али из мрамора? Из цветных металлов не советую - упрут прямо с торжественного открытия.
      - Все бы тебе каркать, аппендикс грыжи. Не мути воду. Микропленку я спрячу в надежном месте.
      - Где? - хором спросили приятели-бомжи.
      - Не скажу, ради вашего же блага. Чтобы вы не сознались под пыткой, в случае чего.
      - Значит, умучат до смерти, - горестно кивнул Костяная Нога.
      6
      Спускаясь на нижнюю палубу, пуштун Мезари и колдун Гибралтаров аккуратно перешагнули через бесчувственную семью Шиншиловых.
      - Я всегда говорил, что Россию погубит пьянство, - авторитетно заметил фокусник. - Что они себе позволяют? А вроде бы интеллигентные люди. Могли бы нажраться и в своей каюте...
      Пропустив вперед хирурга, он нагнулся и быстро пошарил в карманах Петра Петровича, но ничего интересного не нашел.
      - Что вы делаете? - оглянулся Мезари.
      - Собираю налог на недвижимость. Любопытной Варваре пуштунский нос оторвали. Топай-топай, а то помогать не буду.
      Они направлялись к Алисе Ширшинадзе, которая до сих пор пребывала в полном недоумении, встретив в коридоре переодетого женщиной Второва. Он это или не он? Когда в каюту постучали, она продолжала гадать, задумчиво разглядывая свое отражение в зеркале.
      - А, это вы! - сказала Алиса, впуская гостей. - Вы случайно не видели только что странную женщину в буклях и маленького стюарда?
      - Видели, лежат на лестнице, - ухмыляясь, ответил Гибралтаров. - Они всегда там валяются в этот час. Никто не заметет в угол. А что, они вас обокрали?
      Мезари положил руку на плечо Алисы.
      - Ты знаешь, как я к тебе всегда относился, - произнес он с надрывом. - Прошу тебя, отдай то, что я тебе подарил. От этого зависит моя дальнейшая жизнь.
      - Старая песня, - откликнулась Алиса. - Поговорим в другой раз, без свидетелей.
      - А вы зря, милочка, упорствуете, я все знаю, - сказал Гибралтаров, сверля её мрачным взглядом. Выставив вперед блестящий металлический шарик и поворачивая его двумя пальцами, он продолжал: - Гляньте-ка сюда. Смотреть, смотреть, не отворачиваться! Ну!
      Алисе хотелось рассмеяться. Но она отчего-то не смогла этого сделать. И не могла отвести глаз от шарика. Ее голову словно бы зажало в тиски, а язык отказывался повиноваться. Протестующие слова так и застряли в горле. Кроме того, фокусник достал из кармана какой-то порошок и бросил ей в лицо. Теперь Алисе и вовсе стало все безразлично, она даже перестала ощущать собственное тело.
      Подхватив падающую девушку на руки, пуштун отнес её на диван.
      - Вы не переборщили? - с тревогой спросил он. - Она не умрет?
      - Переживет дело Ленина, не волнуйтесь. И нас с вами. Просто впала в сомнамбулическое состояние, как я и обещал.
      - Так дело Ленина вроде бы уже погибло, - проворчал пуштун. - Впрочем, в вашей стране много тайн, больше, чем в Тихом океане. Что дальше?
      - Сейчас будем пытать. Не дергайтесь, не зубными щипцами. Интеллектуально. Славненько все получилось, я и не ожидал. Очевидно, у неё очень слабая воля, быстрая подавляемость перед мужчинами.
      - Это верно, - согласился Мезари. - Приступайте.
      Гибралтаров наклонился над Алисой и провел ладонью перед её глазами. Потом пощупал пульс девушки и дотронулся до кончика носа.
      - Рефлексы нормальные. Вы слышите меня? - спросил он.
      - Да, - ответила она.
      - Я - ваше зеркальное отражение, второе "я", мужское начало. Вы можете со мной разговаривать как с самой собою. Откровенно. Ничего не скрывая.
      - Да, - повторила Алиса.
      - Вот и чудесно. Где перстень, подаренный мне Захиром Мезари?
      Пуштун толкнул его в спину.
      - Не вам, а ей, - прошептал хирург.
      - Заткнись, теперь я - это она, - огрызнулся фокусник. - Ты мне сеанс срываешь, лучше скройся где-нибудь в туалете.
      - Как же! Оставлю я тебя с ней наедине!
      - Где перстень? - повторил Гибралтаров.
      - У меня, - ответила девушка.
      - Но в шкатулке его нет.
      - Я его перепрятала.
      - Куда?
      - Он на пароходе.
      - Где именно?
      - В одной из кают.
      - Как зовут этого пассажира?
      - Чарский, - сказала Алиса, и в это время в дверь громко постучали.
      7
      К Флюговым, Лукомскому и Диме Дивову возвращалась жизнь, пока ещё не в ярких красках, но уже достаточно осязаемая. Проглядывались остатки пиршества, руки, ноги и головы. Пробуждение произошло почти что одновременно. Первым очнулся Август Соломонович, потянувшись к минеральной воде. "Нет, хорошо, что у меня всего одна дочка и её не каждый день приходится выдавать замуж, тем более за такую скотину, как этот Лукомский!" - подумал банкир, глядя на ненавистного дорогого тестя. Тот также вперил в него острый взгляд, в котором исчезали мутные блики, но ни о чем не подумал, поскольку не сразу вспомнил, кто перед ним сидит.
      - Вы скверно выглядите, - сказал Флюгов. - В нашем возрасте надо бы поаккуратнее...
      - Ты о чем? И вообще, что ты делаешь в моей каюте?
      - Это моя каюта, смею напомнить. Нарзану?
      - Мне! - протянул руку Дима Дивов. - О Боже, как трещит голова!
      - А ты кто? - спросил Лукомский. - И где мои телохранители? Что я здесь делаю?
      - Папа, он ничего не помнит, - подала голос Катенька Флюгова. Впрочем, я тоже. А куда делась мама?
      - Тут я, тут, - сказала банкирша, выходя из опочивальни. - Говорила же, что лучше отправиться самолетом во Флориду.
      - Однако сделанного не воротишь, - заметил супруг. - Теперь наша дочь без пяти минут жена этого славного человека, моего друга.
      - Ладно, разберемся... - проворчал Лукомский. - Такое ощущение, что меня здесь чем-то опоили.
      - Это напиток любви, - икнул Дивов. - Райское наслаждение.
      - Еще одно слово, и твоим мясом будут наслаждаться сомы и раки, сердито отозвался владелец парохода. - Не люблю фамильярностей.
      Поднявшись, он хмуро оглядел каждого с ног до головы, сопя при этом, как простуженный мастиф. Потом, ни слова не говоря, направился к двери. Ему не терпелось поскорее добраться до своих апартаментов и запереться там на все замки.
      - Я провожу! - крикнул вслед Флюгов, но встать из-за стола без посторонней помощи не смог.
      - Папа, ты думаешь, он ушел навсегда? - плаксиво спросила Катя.
      - Навсегда уходят только покойники, а он ещё способен передвигаться, если ты заметила. Кто хочет ещё нарзану? - Приятно, когда ты обладаешь монопольным правом на минеральную воду и можешь отказать любому желающему. Что он и сделал.
      Выйдя на палубу, Лукомский столкнулся нос к носу с киллером Гаговым, который от подобной неожиданности слегка ошалел. Человек, в отношении которого он оттачивал хитроумные планы убийства, стоял перед ним совершенно беззащитный, а вокруг не было никого.
      - З-здрасьте! - вымолвил Гагов, нащупывая под рубашкой холодную рукоять "Кедра". Такое везение в его практике случилось впервые. Жертва сама напрашивалась на пулю.
      - Молодой человек, вы не видели моих телохранителей? - спросил Лукомский, оглядываясь.
      - А как же! Пойдемте, я вас провожу.
      - Вот единственный достойный человек на всем судне, - произнес президент, пожимая киллеру руку. - Если вы сейчас нуждаетесь в работе, то я готов зачислить вас в свой штат.
      - С удовольствием! - Гагов, все ещё не веря своей удаче, повел Лукомского на нижнюю палубу, откуда можно было проникнуть в трюм и завершить начатое дело. На лестнице пришлось перешагнуть через чету Шиншиловых, которые все ещё не пришли в себя после электрошока и нервно-паралитического газа.
      - Что с ними? - спросил Лукомский. - Неужели может так укачать, до потери пульса?
      - Вскоре вам представится возможность удостовериться в этом, пообещал Гагов. - В потере пульса нет ничего драматического, уверяю вас.
      Нога Шиншилова судорожно дернулась, Гагов споткнулся об нее, потерял равновесие и полетел вниз по лестнице. Ударившись головой об угол стены, он затих, почти подтверждая сказанную пару секунд назад фразу.
      - Ай, как нехорошо получилось! - искренне соболезнуя, произнес Лукомский. Поспешив к киллеру, он несколько раз ткнул его носком ботинка в живот. - Эй, молодой человек, очнитесь! Неужели умер? Так всегда, ни на кого нельзя по-настоящему надеяться.
      Оглядевшись, Лукомский постучал в ближайшую дверь. Это была каюта Алисы Ширшинадзе.
      8
      К кинорежиссеру Микитчику, вяло катавшему шары в бильярдной, присоединился Антон Курицын.
      - Только что миновали город Лысково, - тоже вяло произнес он, пытаясь завязать беседу. - А знаете, что впереди?
      - В каком смысле? - вяло отозвался Микитчик.
      - Ну... вообще. Что нас ждет?
      - Ничего хорошего. Ласточки летают слишком низко.
      - Это ещё полбеды. Я изучал карту маршрута. Где-то к полуночи мы должны подойти к поселку, который называется Лысая Гора.
      - Ну и что?
      - Как "что"? Вам это ни о чем не говорит?
      - А-а... Ведьм боитесь, шабашей?
      - Нет, шабаши я как раз люблю. Но всякую нечистую силу - того... не очень. А рядом с Лысой Горой другой поселок - Васильсурск. Звучит почти как "василиск", оборотень. Бр-р!..Скверное, должно быть, место. Как там только люди живут?
      - Может быть, они там и не живут вовсе? Кроме того, насколько мне известно, "Коломбина" больше нигде не остановится, до самых Чебоксар. Так что можете не волноваться. Шабаш пройдет без нашего участия.
      - Кто знает, - произнес Курицын, поеживаясь. - Дело темное, всякое может случиться...
      - Спорить не буду. Пароход наш весьма чудной.
      - У меня предчувствие, что мы плывем прямо в пасть к дьяволу. Это вы во всем виноваты.
      - Я? - удивился Микитчик, даже отложив кий.
      - Вы, киношники. Пичкаете нас всякой мистикой, ужасами, вурдалаками. Народ и начинает верить в эту чертовщину.
      - Дорогой мой, я отвечу вам как профессионал. За всякой нечистью стоят конкретные люди. Бойтесь не привидений, а соседа за столиком с бутербродом во рту. Если что и случится на этой вашей Лысой Горе, то так было кем-то и для чего-то задумано.
      - И все же я хотел бы сейчас плыть в обратную сторону и на другом пароходе.
      В ту же секунду до них донесся отчаянный вопль, и было непонятно, кто кричит - мужчина или женщина.
      - Кажется, это на палубе, - негромко произнес Курицын, зябко поеживаясь. - Пошли, поглядим?
      - Кто-то из больных вновь вырвался на волю, - предположил Микитчик. Вчера так же кричали. Пойдемте.
      Несколько минут назад мадам Ле Чанг и Второв постучались в апартаменты Лукомского.
      - Одного из них возьму на себя я, другого - вы, - шепотом сказала вдовушка.
      - А если у Лукомского ещё кто-то, например гости? - спросил Второв.
      - Нет, он никого к себе не пускает. Там только охрана.
      - Учтите, это крепкие ребята и они вооружены.
      Но дверь почему-то никто не открывал.
      - Ужин для господина президента! - громко произнесла мадам Ле Чанг, постучав сильнее. Наконец что-то заскрипело, задвигалось... Дверь приоткрылась, показалась взлохмаченная физиономия Мики.
      - Давай сюда! - Он протянул лапу, ухватившись за поднос и даже не взглянув на стоящую позади маленького стюарда женщину с седыми буклями.
      - Кто там? - подал голос Кока.
      - Нам с тобой жратву принесли! - полуобернулся Мика и тотчас же упал, пораженный ударом электрического тока.
      Второв протиснулся в каюту первым, за ним - его сообщница.
      - Ты что за чучело? - спросил Кока, выхватывая оружие, но выстрелить не успел. Гай воспользовался газовым баллончиком, правда, довольно своеобразно - просто с силой метнул его в лоб телохранителю. Удар оказался настолько мощным, что Кока повалился навзничь.
      - Дело сделано, - с видимым удовольствием произнесла мадам Ле Чанг. Их надо связать.
      - И засунуть в шкаф, - согласился Второв, доставая из кармана приготовленные скотч и веревку. - Когда очнутся, они нас все равно не смогут узнать среди пассажиров.
      Вот в этот момент и раздался тот самый отчаянный вопль, исполненный животного страха. Мадам Ле Чанг и Второв на секунду застыли.
      - Что это может быть? - тревожно спросила вдова.
      - Нечто подобное я слышал в Африке, - отозвался Второв. - Так кричит перед смертью загнанная гиена...
      Глава девятая
      1
      Полночь ещё не наступила, оставалось несколько часов, но "Коломбина" стремительно приближалась к Лысой Горе. Кукин разогнал пароход до такой скорости, словно решил принять участие в гонках "Формула-1". Он мечтал побыстрее добраться до желанных Чебоксар, до санитарного дока, и сбросить с себя наконец всю ответственность за эту посудину с её чумными пассажирами. Светлела надежда, что к утру он достигнет Чувашии. Но он ещё не догадывался, что главные испытания поджидают впереди. Когда рядом с ним возникла фигура костлявой пассажирки, Кукин с трудом вспомнил её фамилию: Скоромордова.