Низенький покачал указательным пальцем.
      - Придется брать и начинать жить по новым экономическим законам, сказал он весело. - Как думаете: пятьсот долларов в месяц вас не слишком обременят? Уверен, вы зарабатываете раз в шесть больше. Я имею в виду чистый нал, а не пособие в фирме.
      - Где же я их вам возьму? - простодушно спросил Драгуров.
      - Это, батенька, ваши проблемы, не так ли? Пораскиньте мозгами. Потрясите своих клиентов. Вы же не хотите, чтобы они остались без своих любимых игрушек? А вы - без заказчиков. Какой прелестный мальчуган! Низенький подошел к столу, а печеное яблоко-лицо ещё больше сморщилось. Старинная вещь, сразу видно. Мальчик с лютней и луком. Сколько вы за него получили?
      - Лично я - нисколько. Все идет фирме.
      - Оставьте!.. Право, надоело слушать ваши сказки.
      Тяжелоатлет рыгнул и наконец-то подал голос, оказавшийся высоким и сиплым:
      - Ну, че? Может, я пока начну тут ломать все? Чтоб время не терять?
      - Погоди, - остановил его низенький. - Мы же ещё не договорились. Так как, господин Драгуров? Ваше решение? Учтите, что мне стоит больших усилий сдерживать Федора - это все равно что тянуть белого медведя за собачий поводок.
      - А может быть, Федор пока подождет за дверью?
      - Нет. Думайте скорее. У меня ещё так много работы!
      Драгуров не знал, что ответить. Официально он получал в месяц около двух тысяч долларов. Других доходов у него не было. Отдавать четверть заработка этим подонкам? И глупо, и обидно. Но теперь везде так. На днях даже приходили из префектуры, чтобы он за свой счет отремонтировал фасад здания. Узаконенный рэкет. Где выход?
      - Я согласен, - произнес Владислав, а про себя подумал: "Ладно, ещё поживем. Главное, выиграть время..."
      6
      Галя выглядела расстроенной, но Карина не придала этому значения. Она вдруг почему-то перестала интересоваться делами дочери, хотя в другое время замучила бы расспросами. Ей не терпелось прочитать сценарий, ещё до возвращения мужа, а потом уж переговорить с ним. Стоит ли вообще снова связываться с кино? На титульном листе значились две фамилии: Алексей Колычев и Николай Клеточкин. Затем шло условное название будущего фильма "Свет и тени в среде обитания". Название было громоздкое, претенциозное, годящееся для новеллы или повести, но не для кинопроката. Оно не понравилось Карине; ясно, что Клеточкин заменит его на другое, более кассовое. Он и сам сказал ей об этом. А кто такой Алексей Колычев? Такую фамилию она не слышала, хотя и заставляла себя следить за новостями из мира кино и литературы. "Талантливый идиот", - так определил его Коля. А он и сам попадает под эту категорию...
      Действие сценария происходило в старой Москве и в сегодняшние дни, даже с небольшим захлестом в будущее, года на три-четыре. От начала и до конца века. Герои - люди и куклы, как и в прежнем фильме Клеточкина. Но та картина провалилась с треском. Что будет с его новым "шедевром"? Нет, все-таки он сумасшедший. Вновь хочет соединить несовместимое: живой дух и мертвую материю.
      Перелистнув первые страницы, которые Карина уже успела прочесть в студии, она углубилась в сценарий... Мастер Бергер создал две одинаковые механические игрушки, двух металлических мальчиков. Один исчез вместе со своим странным заказчиком, второй начал долгое путешествие по миру людей. Колычев с Клеточкиным одушевили куклу, она должна была вести закадровый монолог для зрителя, иллюстрируя жизнь тех семей и те события, вокруг которых вращалась. По существу, игрушка оказалась свидетелем целой эпохи, огромного исторического пласта, показанного не через какие-то глобальные знаковые символы, вехи, а сквозь увеличительное стекло, направленное на обычное течение жизни людей. Аристократ, купец, белый офицер, эмигрант, совслужащий, крестьянин, рабочий, староста в оккупации, священник, партаппаратчик, дирижер, вор, генерал, диссидент из психлечебницы, демократ в перестроечное время, бандит, депутат Думы, новый русский, бомж, самоубийца... Все истории были пунктирно связаны друг с другом - не только этой куклой, но и каким-либо визуальным или смысловым скрепом: выстрелом, разбившейся чашкой, боем часов, оброненным словом, жестом, восходом солнца, льющимся дождем... Конец одного эпизода становился началом другого. Это не только не давало сценарию распасться на отдельные фрагменты, но и привносило ощущение сопричастности малого и великого, природы и человека, неразрывности всего мироздания, где нет случайной травинки. И не случайно было создание этих двух металлических мальчиков мастера Бергера как предвестников конца света, как символов апокалиптичности времени. Один жил среди людей, другой - в ином мире, но рано или поздно должен был явиться сюда.
      Чем дольше Карина читала сценарий, тем хуже у неё становилось на душе и тем больший страх её охватывал. Она и сама не могла понять, почему это происходит. В рукописи не было ничего мистического, наоборот, все реально, узнаваемо, а многие эпизоды выписаны с тонким психологизмом, исторической достоверностью, юмором. Этот Колычев действительно очень одаренный парень. Кукла, ставшая тотемом, не влияет на судьбы людей и не убивает их - это мертвый кусок железа. Она просто является катализатором их безумных желаний, просвечивает подобно рентгеновским лучам их мечты, а то, что комментирует их поступки и становится невольным участником и свидетелем детективных, любовных или житейских историй, так это всего лишь причуды жанра, волшебство кино. Нет, тут и не пахнет ни мистикой, ни триллером, ничем другим новомодным и глупым. И авторы умеют "держать" сюжет, не размазывают его в философско-эстетическую кашу. Фильм может получиться и зрелищным, и дающим пищу для ума...
      Не выдержав, отложив сценарий, так и не дочитав его до конца, Карина набрала номер телефона Клеточкина.
      - Как ты собираешься отснять исторический материал? - спросила она возбужденно. - Это же нереально. А эпизоды в Маньчжурии? Выпишешь всей съемочной группе командировку? Ты не Спилберг.
      - Обычное дело: монтаж документальной хроники. Ясно? - отозвался Николай. - Ты все прочитала?
      - Нет.
      - Тогда какого хрена звонишь?
      И в трубке раздались короткие гудки. А Карина вновь пододвинула к себе сценарий.
      7
      Вечером в палату к Герману ввалились его уличные приятели, галдя и шутливо толкая друг друга. Видно, кто уже обкурился, а кто нанюхался клея. Как их всех пропустили - непонятно. Наверное, дежурившая медсестра просто побоялась связываться.
      - Я ей сказал, что она сейчас сама на больничной койке окажется! загоготал Дылда. - Сразу со всеми нами. Ну-ка, подвинься. Ты, говорят, в летчики записался?
      В палате лежало ещё семеро. Согнав двух больных с ближайших кроватей, подростки уселись возле Геры. Вытащили из сумок спиртное и яблоки. Закурили, сплевывая на пол.
      - Хорошо лежишь, - сказал Кича. - Как икона. Свечку в руку ещё не ставили?
      - А чего ты вообще прыгнул? - спросил Жмох. - Дозу перебрал, что ли?
      - Или столкнул кто? - поинтересовался Аист. - Ты скажи, он у нас так полетает! С подъемного крана. Нет, правда?
      - Думал, бассейн внизу, - отозвался наконец Гера. - Ну, чего приперлись? Здесь, между прочим, госпиталь, а не помойка сраная, где вам всем и место. Смотрите, как бы медсестра милицию не вызвала. - Он оглядел вытянувшиеся лица приятелей и усмехнулся: - Не боись, я отмажу. Скажу, что вы мои дебильные братья.
      - Короче, расклад такой, - нерешительно произнес Дылда, взяв руль управления на себя. Он негласно числился первым заместителем Геры. Живчики совсем оборзели, а Пернатый и вовсе съехал. Сегодня ночью разборку устраиваем. Назрело. Но без тебя не начнем.
      - Пошевели пальчиками, - вставил Жмох. - Члены не отнялись? Могу свой одолжить.
      - Твоим пупырышком только мух щекотать, - огрызнулся Гера. - Что произошло?
      Ребята переглянулись, заерзали, не решаясь начать. Они знали, что слушать об этом Гере будет неприятно.
      - Лешку-Лентяя они поймали. И измордовали так, что тот сейчас в Склифе загорает, - сказал Дылда. - Он в парке с девчонкой гулял. А парк общий, ничей. Так мы договаривались. Это не дело.
      - Лентяй вышел из нашей компании, - задумчиво произнес Гера, чувствуя, что они чего-то не договаривают. - Зачем вмешиваться?
      - Еще не вышел. Только хотел, - вмешался Кича. - Ему нос сломали, руку, пару ребер. Били ногами и литыми трубками. Ты сейчас по сравнению с ним хоть в кино можешь сниматься.
      - А девчонка кто? - спросил Гера, уже начиная догадываться.
      - Света твоя, - ответил кто-то из них. - Сам будто не знаешь, что они последнее время дружбу водят?
      - Так, понятно. - Гера нахмурился. То, что Леша, который был старше него года на три, ухаживал за Светой, Герасима не сильно трогало. Он не мстительный собственник, чтобы чинить препятствия, к тому же относился к девушке больше как к другу. И у неё своя голова на плечах, чтобы сделать правильный выбор. Лешка неплохой парень и вовсе не лентяй, просто толстый. И умный, не чета этим придуркам. Хотел завязать с их компанией - и пусть. Никого не держим.
      - Что со Светой? - спросил он.
      - Тоже маленько пострадала. Стала вмешиваться... Короче, голову ей пробили, - сказал Дылда. - Они, видно, решили, что ты в больнице надолго застрял, вот и пошли вразнос.
      - А она сейчас где?
      - В другом госпитале. Во взрослом. Это ты у нас с малолетками кантуешься. - Приятели заржали, но под сердитым взглядом Геры остановились.
      - Да ты не бзди, жить будет, - сказал молчавший до сих пор Кент. - Я справлялся у родителей. Правда, они меня чуть матом не послали... Недельку поваляется, станет как новенькая игрушка. Сможешь снова заводить.
      - Так что решим? - неуверенно спросил Дылда, поскольку Гера молчал.
      - Одежду принесли?
      - А как же! И размерчик твой, как положено.
      - Тогда поторопимся. Нечего языком трепать.
      8
      Отправляясь к своему наставнику по кукольному ремеслу Белостокову, Драгуров вообще не был уверен, жив тот или нет. Телефон угрюмо молчал, слышались только какое-то шипение и бульканье, словно он звонил по водопроводному крану, в котором к тому же не было воды. Владислав поехал сразу после ухода незваных гостей, захватив с собой тяжелый саквояж.
      На его счастье, старый учитель пока не собирался помирать. Он вел тихую жизнь многолетнего, высохшего растения, не требующего особой подкормки и влаги. Сколько могло продлиться такое существование, было известно одному Господу Богу и начальнику РЭУ, грозившему отключить свет, газ и воду за хронические неплатежи. Местная АТС телефонную связь уже вырубила. Что Белостокова нисколько не огорчило, а даже порадовало. Он стал к старости злющим мизантропом, в контакты с людьми предпочитал не входить, дверь никому не отпирал, а из квартиры выбирался всего раза два в неделю за хлебом и какой-нибудь крупкой. Сколько ему сейчас было лет, он уже и не помнил - наверное, за восемьдесят. Высокий костлявый старик, обросший седой щетиной, походил на некий сказочный персонаж, связанный непременно с нечистой силой. На это указывала и целая галерея кукол, хранившихся в комнате, причем собраны тут были исключительно лешие, ведьмы, черти, домовые, тролли, черные коты и собаки, а также затесавшиеся в теплую компанию инопланетяне с рожками-антеннами. Все они уже давно были покрыты пылью и паутиной.
      Услышав настойчивые звонки в дверь, за которыми последовали ритмичные удары, Белостоков замер у порога. Поскольку стук не прекращался, старик сипло прокаркал:
      - Кого ещё черти на ночь носят?
      - Александр Юрьевич! Это я - Драгуров, помните? Владик, - откликнулся гость.
      - Не знаю такого, - ворчливо сказал Белостоков, хотя и тотчас же вспомнил. Просто он был обижен на всех, в особенности - на своих учеников и детей с внуками, которые выросли, разбежались и забыли о нем. Мерзкая людская порода!
      - Вы меня ещё "пасынком" звали. Ну же, вспомните! - продолжил Драгуров, а про себя подумал: "Чтоб тебе пусто было, старый притворщик!" Белостоков всегда отличался чудачеством и был очень обидчив. - Я вам гостинцы принес, - добавил Владислав.
      Наконец щелкнул замок, дверь заскрипела, приоткрылась.
      - Заходи, - произнес старик. - И снимай галоши.
      - Я даже и не знаю, что это такое. А дождя нет. Как вы поживаете? Драгуров хотел обнять мастера, но тот брезгливо отодвинулся и махнул рукой, приглашая за собой, в комнату.
      - Тут конфеты, печенье, чай, сыр с колбаской, хлеб. Хотел ещё кофе взять, да вспомнил, что вы не пьете. - Владислав выкладывал из саквояжа продукты и оглядывал хозяина. Не больно-то он изменился.
      - Колбасу сам ешь, у меня зубов нет, а за чай спасибо, - сказал старик и взял в руки красивую бутылку. - Это что?
      - Ликерчик. "Амаретто". Выпьешь - и умеретто. Нет, вкусно, сейчас попробуем. Где рюмки?
      Через полчаса Белостоков немного оттаял. Щеки его чуть покраснели, глаза заблестели, а кровь даже быстрее побежала по венам. Стало тепло и покойно. Драгурова он любил, возлагал на него большие надежды. Когда-то...
      - Вы, наверное, на меня, на всех нас сердитесь? - спросил Владислав, подливая старику чай. - Напрасно. Сами знаете, какое теперь на дворе время. Каждый как улитка в раковину спрятался. Ни просвета, ни особой надежды. Все в тартарары летит. И мы следом.
      - Туда и дорога, - блаженно улыбаясь, заметил мастер. - Чем скорее, тем лучше. Черти, говоришь, одолели? Так сами же вы их и накликали на свои головы. Мало вам еще. Погодите, дождетесь настоящего ада.
      - Чего это вы, Александр Юрьевич, такой беспощадный? Люди все же. Не жалко?
      - Сволочи, а не люди, не путай. Настоящих человеков повымели, нет их. Одни слуги сатанинские остались.
      - То-то я гляжу вы всю комнату чертями забили. Дружите, что ли?
      - Нет, соседствую в согласии. Они меня по ночам тешат и байки рассказывают, - серьезно ответил старик. - А я могу любому из них голову свернуть. И это радует. Кто породил - тот непременно и убить должен.
      - Или наоборот, - добавил задумчиво Драгуров. - Я ведь к вам вот по какому делу... - Он вновь раскрыл саквояж и вытащил металлического мальчика, установив его на столе, среди чашек и блюдец. - Вы все знаете. Кто бы мог смастерить эту механическую игрушку?
      Белостокову хватило одного взгляда.
      - Бергер, - коротко ответил он, как пролаял.
      Глава пятая
      1
      Трехцветный котенок стал прозываться Никак. Пушистые существа с подобной окраской должны приносить счастье, но он об этом не знал, иначе возомнил бы о себе невесть что.
      - Никак, беги сюда, пей молочко! - позвал Владислав, прежде чем отправиться к старому учителю. Имя котенку не понравилось, но к миске он поскакал вприпрыжку, покосившись на металлического мальчика, которого упаковывали в саквояж.
      - Пока, Ник! - сказал Человек и ушел. Они все куда-то уходят, исчезают, а потом либо возвращаются, либо ты находишь нового хозяина. В кошачьей жизни главное - никогда не оставаться одному, но и не показывать вида, будто тебе кто-то уж больно сильно нужен. Сами подойдут и все предложат.
      Вылакав молоко, котенок захотел поиграть. Он затаился за ножкой стула, навострив ушки и уставившись на стеллаж с куклами. Но хвост вел себя непослушно и нетерпеливо ерзал по полу. В засаде от хвоста одна морока. Игрушки сидели неподвижно, словно совсем мертвые. Нет, они не хотели играть в его игры. Или не желали принимать в свои. Не выдержав, котенок подскочил на всех четырех лапках и как-то боком прыгнул на несчастного клоуна-марионетку. Вцепившись в тряпичную фигурку острыми зубками и коготками, котенок стал трепать куклу, таскать её по всей мастерской и подкидывать в воздух, потом ложился ненадолго, чтобы через минуту наброситься опять. Удовлетворившись содеянным, Никак задрал голову, поглядывая на другие куклы. Страху, видно, он на них нагнал немалого, поскольку они застыли в немом ужасе: кто же следующий попадет в пасть этому свирепому зверю? Котенок мяукнул, предупреждая, чтобы все оставались на своих местах и не вздумали бежать.
      Прыгнув на подоконник, он стал смотреть через мутное стекло окна на улицу. Там торопливо шли люди, и каждого из них Никак провожал взглядом. Потом появились две собаки. Шерсть у котенка начала подниматься дыбом, но собаки его не заметили, а принялись обнюхивать друг друга, и котенок успокоился. Все-таки они тоже имеют право на место под солнцем, пусть живут. Только на расстоянии. Все вокруг должны находиться на каком-то расстоянии - кто ближе, кто дальше. Это закон.
      Позади котенка вдруг что-то зашуршало. От неожиданности Никак смертельно испугался и даже подпрыгнул, не зная, куда спрятаться. Потом вспомнил, что хозяин здесь - он, а вот незваный гость или гостья сейчас крепко получит. К тому же эта оказалась маленькая серая мышка, схватившая его кусочек сыра и проворно семенившая теперь внизу, пересекая мастерскую. Погнавшись за воровкой, котенок ударился лбом об стенку, поскольку мышь успела шмыгнуть в свою норку. Лапа-то с когтями в дырку пролезла, а голова - никак. Не потому ли, что имя такое дали? Котенок уселся перед мышиной норкой и от огорчения жалобно замяукал, приглашая вороватую соседку выйти и покалякать. Но дураков и дур в мастерской не оказалось. Сами заходите в гости. Если протиснитесь.
      Игрушки смотрели на возню котенка насмешливо и презрительно. Мир животных их занимал куда меньше, чем людской. А ведь существуют ещё и другие миры, множество... Но что может об этом знать какой-то трехцветный пушистый комочек с когтями? Даже если он совсем недавно, по собственной глупости, спас Человека от смерти? Это всего лишь отсрочка приговора. От судьбы ещё никому не удавалось уйти. Никому и никогда. Никак.
      2
      Все "живчики" жили в соседнем микрорайоне, примыкавшем к лесопарку, и считались среди местных подростков отчаянными ребятами. Верховодил у них тринадцатилетний акселерат по кличке Пернатый, остальные были кто на год, кто на два младше. Причем не только из неполных или пьющих семей, но и из вполне нормальных, приличных, где родители и дети, обманывая друг друга, играли во "все отлично", да ещё с закрытыми глазами. Родители стремились не выпасть из утлой лодки в житейском море и не оказаться на дне, сыновья подражали "новым русским", довольствуясь видеожвачкой, мечты дочек дальше карьеры манекенщиц или валютных проституток не простирались. Все они слишком рано потеряли веру и надежду, заменив их механическими желаниями, как любовь - привычными движениями.
      В глубине лесопарка находилась полуразрушенная беседка, где сейчас, коротая вечер, сидела компания "живчиков". Среди них были три девчонки, беженки, откуда-то из Молдавии, чьи родичи промышляли нищенством возле рынка, а жили в отапливаемом подвале, платя за это дворнику.
      Пернатый встал, молча поманил одну из девчонок, рыжую, за собой. Та послушно пошла следом: около деревьев, куда он ткнул пальцем, легла на спину, задрав платье и разбросив худые ноги. Пернатый сначала возбудил себя рукой, потом налег на девчонку, справился, тяжело задышав.
      - Эй, кто еще? - крикнул он в сторону беседки. - Топайте сюда, пока у неё течка!
      Лениво подошли трое: Гусь, Арлекин и Додик. Подтягивая джинсы, Пернатый вернулся в беседку, где остальные дулись в карты. Матерились при этом изо всех сил, перекатывая под ногами пустые бутылки.
      - Слышь, Пернатый, а когда Герка из больницы выйдет - че будет? спросил вдруг Татарин. - Он ведь бешеный. С тараканами в голове. А мы Лешку-Лентяя здорово покалечили. Да и девку его...
      - А ты уже обосрался? То-то, чую, вонять стало, - усмехнулся Пернатый. - Как выйдет, так снова и ляжет. Двум медведям в одной берлоге не жить. Он запомнил это выражение от одного звероподобного генерала в телеке, тоже с какой-то пернатой фамилией, и оно понравилось. - Пора нам свою власть тут устанавливать. Делиться ни с кем не стану. А вякнешь ещё - яйца отрежу.
      - Да у него их и нет, - хихикнула одна из девчонок. - Он обрезанный. Во насколько! - и она согнула локоть.
      Татарин обиделся. Спустив брюки, он вытащил член и стал напирать на девчонку.
      - На! Видела? Да я тебе в рот даже не дам, потому что ты заразная. Тебя ещё в детском саду во все дыры драли. Ты на вокзале под каждого бомжа ложишься. А помнишь, пьяная была, сама рассказывала, что тебя собственный батя в девять лет трахнул?
      Ссора чуть не переросла в драку, но Пернатому достаточно было цыкнуть, и они угомонились. Даже рядышком сели, подталкивая друг друга локтями.
      - В "ромашку", что ли, сыграем? - предложил Гриб, косясь на Пернатого.
      - Вечно тебя на экзотику тянет, - отмахнулся тот. - Холодно. Да и устал я чего-то.
      Он задумался, отстранившись от остальных и не влезая в вялую беседу. С Герой они давно враждовали, особенно в последние полтора года. А до этого даже дружили, приятельствовали. И не делились на две ненавидящие друг друга компании. Ссора произошла по пустяковому поводу, как обычно и бывает. Пернатому родители купили тогда "полароид", и он пригласил домой Геру. И девку соседскую, ради смеха. Дуреха выпила бокал сухого вина, но не знала, что там - клофелин, который Пернатый купил у одного студента-медика. Девчонка через пару минут отрубилась напрочь, а они раздели её догола и стали снимать. В разных ракурсах и позах, сверху, снизу, вплотную к её "тайнику", издалека, с Герой, с Пернатым. Две кассеты отсняли. Решили сначала показать их в школе, у неё в классе, а после загнать кому-нибудь, какому-нибудь старичку, падкому на голеньких девочек. Можно было приличную сумму заработать. И вообще, хороший бизнес начать.
      Таких дур можно набрать и без клофелина, только свистни. Но потом какая-то ерунда получилась. В классе они эти фотографии показали, и вся школа от смеха попадала. Девчонка сначала держалась молодцом, не реагировала, а через неделю взяла и ни с того ни с сего повесилась. Шуму было! Крыша у неё поехала, что ли? Так они бы, если бы продали фотки, поделились бы с ней, не жлобы какие-нибудь. А загнать их все равно не вышло. Герка снимки себе забрал, а после сказал, что ножницами порезал. Что он, Пернатого за козла держит? Ни фотографий, ни денег так и не вернул. Гнида! Небось толканул кому-нибудь на рынке или в "Барсе", азерам. Нет, так друзья не поступают. Это не по-товарищески. С того все и началось...
      - Расходиться будем? - спросил Додик.
      Очнувшись, Пернатый зыркнул глазами.
      - Посидим еще, - угрюмо отозвался он, зябко поводя плечами.
      3
      - Механик Бергер, пивовар, мастерил в свободное время каверзные, нехорошие игрушки, - продолжал Белостоков, по-стариковски пожевав губами. В конце прошлого века. В Москве.
      - Я никогда не слышал это имя, - произнес Владислав.
      - Не мудрено. Все, кто что-то смыслит в нашем ремесле, настоящие мастера, постарались о нем забыть. И я не рассказывал вам о нем. Не упоминал всуе. Человек он был злой, страшный, ненавидящий людской род. И куклы делал такие же. Будто передавал им свою энергетику, свой характер. Ты знаешь, что есть вещи добрые, верные, которые исправно служат, а есть злые, коварные, на которые ты постоянно натыкаешься. Цветочный горшок падает на голову не случайно. Выключатель жалит электрическим током в нужный для него момент. Игрушка может лишить рассудка или убить.
      - Каким же образом? - недоверчиво спросил Драгуров, хотя несколько часов назад сам был свидетелем подобного.
      - Вспомни историю, языческих идолов, - усмехнулся старый учитель. Одержимость толпы перед сатанинскими личинами. Поклонение не светлым ликам, а мордам. Шаманство. А сколько всяких колдунов развелось в нынешнее время? Мы опять вошли в эпоху средневековья. Наверное, сейчас Бергеру жилось бы припеваючи. Его приняли бы с распростертыми объятиями. Дни массового помешательства, век безумия... Удивляюсь, как о нем ещё не написали книгу или не сняли фильм? Нет, недаром его куклы начали появляться вновь. Словно ждали чего-то, где-то затаившись. Человек сам подошел к выключателю, чтобы потушить свет.
      - Пока что я обнаружил только одну - вот эту.
      - Будут и другие. Готовьтесь.
      - А вы, Александр Юрьевич, как ветхозаветный пророк, укрылись в пещере, окружив себя фигурками идолов, и предрекаете новый всемирный потоп?
      - Я сам теперь стал как Бергер, - неожиданно ответил Белостоков. - Моя беда в том, что я пытался состязаться с Творцом. И твоя - тоже, если не одумаешься вовремя. Мне теперь поздно меняться, я человек пропащий. А у тебя ещё есть шанс спастись. Выброси эту игрушку на помойку. Послушайся старика.
      "Бедняга совсем свихнулся от своих чудачеств", - подумал Владислав, а вслух сказал:
      - Не могу, я человек подневольный, клиент ждет выполнения заказа...
      - Клиент твой - с хвостом под брюками, - проворчал Белостоков. Попроси его раздеться, сам увидишь.
      - Так непременно и сделаю, - мягко сказал Драгуров. - А как вы определили, что игрушку смастерил Бергер?
      - А я её уже видел однажды, в молодости. И знаю его стиль. К тому же где-то тут должно быть бергеровское клеймо. - Белостоков стал осматривать металлического мальчика. - Глаз, всевидящее око. Знаешь, чей это символ? Он ведь был ещё и мастером Ложи, Бергер этот.
      - На спине, между лопатками, - подсказал Владислав. - Расскажите поподробнее. Кто он, откуда взялся, как умер?
      - Что рассказывать? - вновь пожевал губами Белостоков. - Биография его мне мало известна. Жил не шумно. Знаю только, что перед смертью Бергер отравил всю свою семью - жену и детей. Выходит, больной был человек, безумец. Изделия свои редко кому дарил или продавал. На заказ тоже не работал. Да и вряд ли кто дал бы своему ребенку поиграться с куклой, которая могла укусить острыми зубками, если не так нажмешь, или поцарапать железными пальчиками, выдвинув шипы. Или выстрелить стальной горошиной из игрушечного ружья. Да мало ли какой гадости можно ждать от игрушек Бергера?
      - Зачем он это делал? - недоуменно спросил Владислав.
      - Я же тебе объяснял. Такой уж он был человек. Либо не человек вовсе. А погляди, какое ангельское лицо у этого мальчика! - Белостоков взял в руки металлическую фигуру. - Вроде даже нежность к нему охватывает. Тут тебе и лютня, и лук. Голову врага попирает. Змея - признак мудрости. Прямо Аполлон в детстве. Даже фигового листочка нет. Свободен от всего. Прежде всего - от любви. Но берегись - ужалит.
      - Так оно и есть, - согласился Драгуров. - Иногда я чувствую, что он внимательно наблюдает за мной. Как живой. Глупо, конечно, но не могу избавиться от этого ощущения.
      - Нервы, - сказал старик. - Все болезни от нервов, особенно - смерть. Ты оставь его пока у меня, ладно?
      - Зачем?
      - Хочу покопаться в механизме. Не было у меня ещё в руках игрушек Бергера, только слышал о них и видел однажды. Вот и довелось на старости приобщиться к прохвосту. Может, пойму что.
      - Ладно, - согласился Драгуров, подумав и все взвесив. Это даже хорошо: Белостоков поможет ему разобраться в игрушке. - Но будьте осторожны. А завтра я загляну снова.
      4
      "Бергер умер - да здравствует Курт! Вслед за мастером отправилась и вся его семья, а также свояченица с мужем, которые на свою глупость пришли в тот субботний вечер пить чай с маковыми булочками, выпеченными самим Бергером. Почти выгорел и весь дом, подожженный безумным стариком, но подвал уцелел. Еще когда тушили огонь, много игрушек затоптали или растащили зеваки; значительную часть из них потом попросту не нашли. У Бергера был тайник под полом - в вырытой им яме, где он и хранил в кованом железном сундуке самые ценные и дорогие ему куклы. Никто об этом не знал. Наверное, сундук до сих пор так и лежит там, засыпанный землей и временем. И я бы, быть может, оказался бы в нем, ежели бы не смерть мастера...
      Накануне, в пятницу, за Германом явился заказчик. Мы с братом стояли на дубовом столе рядышком, и нас почти невозможно было отличить. Одинаковые лица, фигуры, лютни, луки, колчаны со стрелами, поверженные головы под ногами. Одинаковые змеи. Только жало одной из змей несло в себе яд. Бергер не зря отличался хитростью и коварством. Он устроил так, что змейка непременно ужалит того, кто вздумает её ощупывать. Может быть, он надеялся вернуть игрушку назад после смерти заказчика? Или просто хотел ему отомстить за расставание с куклой? Так или иначе, но он наказал сам себя... Старик вдруг заупрямился, стал набивать цену, думая, что заказчик уйдет, но тот спокойно сидел в кресле, не снимая ни плаща, ни шляпы и смотрел на Бергера ледяным взглядом, от которого, если бы у меня была кожа, побежали бы мурашки. Потом равнодушно выложил дополнительные деньги, словно они не имели для него никакого значения и он извлекал их из воздуха. Бергер сник, молча протянул ему металлического мальчика. И тут впервые неподвижное лицо заказчика изменилось: он улыбнулся.
      - Вы уверены, что это именно та кукла, которую вы не хотите оставить себе? - насмешливо спросил гость.
      - Берите и уходите, - ответил мастер, кивнув. - Прощайте.
      Заказчик поднялся; ему вдруг стало так весело, что он едва не рассмеялся.
      - До скорого свидания! - загадочно произнес он, коснувшись рукой шляпы, и ушел.
      Затем произошло то, что и должно было произойти... Как Бергер умудрился перепутать куклы, непонятно. Но яд находился в змее, которая обвивала мою ногу. Она-то и ужалила мастера на следующий день, в субботний вечер, когда верхний этаж уже был объят пламенем.
      С пепелища меня унес с собой пристав, завернув в холщовую тряпку. Отмыв от копоти, водрузил на буфет, где я полгода покрывался пылью, коротая досуг с проворными черными тараканами. Пристав тащил в свой дом все, что можно утянуть, и его квартира на Якиманке напоминала склад с самым разнообразным барахлом. Я, должно быть, представлялся ему экзотической фигурой времен Зевса, причудливой металлической скульптурой, красивой, но совершенно бесполезной. Занимающей лишнее место, но хотя бы не приносящей вреда.
      Он был исправным служакой, вместе со Скобелевым едва не дошел до Царьграда, получил унтера, а после оказался пригоден по полицейской части. Тут-то его натура стала как-то раздваиваться: с одной стороны - славный вояка, герой русско-турецкой войны, с другой - вороватый пристав, не брезгующий ни "щенками", ни звонкой монетой. С ним жила тихая неприметная женщина - то ли жена, то ли прислуга, не смевшая сказать лишнего слова.