- Эй, ты! Тебя Галя зовут, да? Иди сюда. А ты, Людка, отваливай.
      - Не ходи, - прошептала подруга, но Галя послушно, как загипнотизированная, шагнула вперед, хотя мгновение назад ей хотелось ответить грубостью.
      Остановившись перед Герасимом, Галя посмотрела ему в глаза, словно надеясь прочесть в них какую-то тайну. Но там было темно и бездонно.
      - Дура! - услышала она за своей спиной. И усмехнулась.
      - Ты меня не боишься? - спросил Герасим. - А вдруг я тебе откушу голову?
      - Чего мне тебя бояться? Ты не пугало, а я не ворона. Зачем ты меня позвал?
      - Хотелось посмотреть на тебя поближе. Ничего, симпатичная. Тебе бы в кино сниматься. В роли дохлой кошки.
      Галя размахнулась, но Герасим перехватил её руку и сильно сжал пальцы.
      - Хотела меня ударить? Этого делать нельзя, я злопамятный.
      - Мне больно, отпусти!
      - Ладно, прощаю. Пошли в кафе-мороженое. Или тебя мамочка ждет?
      Галя подумала и вновь поступила совсем не так, как хотела.
      - Идем, - с вызовом сказала она. - Я люблю шоколадное, учти.
      - Какое угодно, - отозвался он весело. - Хоть с ядовитыми грибами.
      Ресторан в магазине "Барс" днем работал как обычное кафе. Любители выпить сто грамм сюда заходили редко - цены кусались. Гера усадил спутницу за столик в уютной нише и, велев ждать, отправился к стойке бара.
      Бармен, усатый азербайджанец, смотрел на него круглыми, как железные рубли, глазами и почему-то вздыхал. Герасима он знал, видел здесь не один раз, но на приветствие не ответил.
      - Неси за мой столик две порции шоколадного мороженого, виноград, персики, коробку конфет и охлажденную бутылку шампанского, - жестко произнес Гера, бросая на стойку деньги.
      - Тэбэ, малчык, рано выно пыт, - сказал бармен, не шелохнувшись.
      Герасим молча прибавил к лежащим на стойке купюрам ещё столько же и, не оборачиваясь, пошел к своему столику. Через пять минут перед ними стояло все, что он заказал.
      - Кюшайты, вах! - широко улыбнулся бармен, плотоядно поглядывая на Галю.
      - Какой он противный, - сказала та, когда он вернулся за стойку. - А зачем ты взял шампанское? Я пить не буду.
      - Не хочешь - выльем. Но немножко можно. За знакомство.
      - Скажи честно, зачем ты напакостил вчера в туалете?
      - Просто так. В детстве я неудачно упал и ударился головой, с тех пор не отвечаю за свои поступки.
      - Ты, по-моему, и сейчас "в детстве".
      Гера налил в фужеры шампанское и хитро прищурился.
      - Я ровесник Октябрьской революции. За исполнение желаний?
      Гале уже приходилось немного пробовать вино на Новый год. Подняв фужер, она мысленно произнесла тост: "Чтобы родители жили счастливо и долго, пока не умру я..."
      Легкий хрустальный звон вывел бармена из сонного состояния, и он громко зевнул.
      8
      В девятом часу вечера наконец-то появился Владислав. Карина бросилась к мужу, уткнулась лицом ему в плечо и заплакала.
      - Ну что ты, что случилось? - спросил он, пытаясь успокоить её. Подумал: из-за того, что так долго задержался в мастерской. Потом заметил, что дочь, как обычно, не вышла его встречать
      - Галя пропала, - выговорила Карина, взяв себя в руки. - Я здесь никого не знаю, не к кому обратиться, ты не подходил к телефону... Почему?
      - Срочный заказ, - уклончиво пробормотал Владислав. Этот мальчик с лютней и луком преследовал его и тут, занимая мысли. Но сейчас, опомнившись, он выбросил его из головы. Надо немедленно действовать!
      - В милицию я не сообщала, - опережая вопрос, сказала Карина. - Мне страшно.
      - Прежде всего давай не будем паниковать.
      Владислав зашагал по комнате, пытаясь сосредоточиться.
      - Я была в школе и даже у этого... Геры. Ее нигде нет.
      - Он-то при чем?.. Может, она зашла в гости к какой-нибудь новой подруге?
      - Она бы непременно позвонила, ты же её знаешь.
      - В тот-то и дело! - воскликнул Владислав. - В том-то и дело, что мы, наверное, не знаем нашу дочь. Галя уже выросла, а ты продолжаешь считать её ребенком.
      - Я не хочу, чтобы с ней случилось что-нибудь ужасное.
      - Никто этого не хочет. Ладно, - Владислав снял с полки адресный справочник и подсел к телефону, - буду звонить в милицию и по больницам. А ты пока опроси соседей. Может, кто-то из них что-то видел?
      Прошел час. Никаких результатов. В больницы девочка с такой фамилией и приметами не попадала. В отделении милиции записали данные, но ничего определенного не обещали. Соседи попросту не открывали двери, а те, кто рискнул выйти, ничего не знали. Оставались ещё морги, но ни Карина, ни Владислав не решались туда звонить. Это означало бы одно: смириться с неизбежным. Несколько раз они выходили из подъезда, бродили возле дома, но так было ещё хуже - все время казалось, что Галя как-то сумела проскочить мимо них и теперь спокойно сидит в квартире. Они возвращались, но их встречала тишина. Карина чувствовала, что больше не сможет выдержать. Двадцать, тридцать минут, и она сорвется, завоет зверем. Владислав также ощущал приближение коллапса. В их мир вмешалось что-то страшное, необъяснимое. Оно рядом, близко, уже внутри них. Это Нечто пытается пустить трещину по их счастливой жизни, разрушить её.
      - Звони в морг, - обреченно сказала Карина. Губы у неё дрожали, лицо было бледнее обычного.
      Накапав жене валерьянки, Владислав снова подсел к телефонному аппарату.
      - Что надо говорить в таких случаях? - спросил он.
      - Не знаю.
      В это время на лестничной площадке грохнула дверь лифта. Они переглянулись, напряженно прислушиваясь. В замке начал поворачиваться ключ - очень тихо, медленно.
      - Господи! - выкрикнула Карина, распахивая дверь.
      Галя стояла на пороге и виновато улыбалась.
      - А... вы уже дома? Здрасьте, - как-то неестественно выговорила она, бочком проходя мимо матери.
      - Где ты пропадала? - как можно более сурово спросил Владислав, хотя сейчас ему хотелось обнять дочь, прижать к себе.
      - Гуляла в парке. С... подругами. Там интересно. - Галя прошла на кухню, и её голос доносился оттуда.
      Карина растерянно переглянулась с мужем.
      - Что-то я её не узнаю, - произнес Владислав и тоже направился на кухню.
      Карина пошла следом.
      - Ты хоть понимаешь, что мы тут чуть с ума не сошли? - еле выговорила она. - Почему ты не позвонила, не предупредила?
      - Извини, мамочка! - Галя положила себе на тарелку салат и отрезала ломтик сыра. Потом потянулась к матери и потерлась щекой о её подбородок. Из дубового дупла не дозвонишься. А белочка, которой я наказала тебе сообщить, наверное, перепутала адрес.
      - Ты что, издеваешься?!
      - Нет. Просто у меня хорошее настроение.
      - А у нас? Как ты думаешь? - Владислав втянул носом воздух. - Кстати, кажется, ты пила спиртное?
      - Ну и что? - ответила дочь. - Самую капельку.
      Не удержавшись, Владислав ударил её по щеке и сам испугался того, что сделал. Глаза дочери вспыхнули.
      - Спасибо, папочка, - помедлив немного, произнесла Галя. - Ты получишь от меня поздравительную открытку к дню рождения.
      И она, пройдя мимо них в свою комнату, хлопнула дверью.
      Глава третья
      1
      С двенадцатого этажа на крышу вела металлическая лестница, но её перегораживала решетка с амбарным замком, ключи от которого были только у дворника. Он держал наверху голубятню и не без основания опасался подростков или бомжей, способных перебить всех птиц. Подвалы - пожалуйста, гуляйте сколько хотите, а на крышу - ни-ни! Но прутья в решетке были достаточно широкие. Конечно, взрослый человек пролезть бы сквозь них не смог, а ребенок, обладая достаточной сноровкой и гибкостью, наверняка бы умудрился. Что Гера уже и доказывал не раз. Голубей он не трогал, ему было на них чихать с высокой колокольни. Он вообще не понимал, зачем взрослому бородатому мужику, по слухам, чуть ли не кандидату наук, держать этих мерзких пакостных птиц, выпускать их в ясную погоду на волю и со свистом гонять по небу? Вероятно, дворник был все-таки немного тронутым - видно, в голову попадал мусор, который он старательно убирал возле магазина "Барс".
      Протиснувшись сквозь прутья решетки, Гера выбрался на крышу здания и облегченно вздохнув. Пока все складывалось удачно. Никто его не видел. Кроме, разумеется, Гали, которую он проводил до квартиры. Оставалась ещё уйма времени, но не хотелось слоняться по улицам или идти в подвал. И тем более - к Мадам.
      На крыше было довольно холодно, зато все окрестности - как на ладони, если эту ладонь осветить крошечными огоньками. Подняв воротник куртки, Гера уселся возле голубятни, где меньше дуло. Вскоре совсем стемнело, только звезды лили какой-то противный, тусклый свет. Изредка поглядывая на часы, Гера дремал, вспоминая сегодняшний день. Вернее, ту его часть, которую провел с новой соседкой, Галей.
      После кафе-мороженого, забрав с собой персики и конфеты, они пошли гулять в парк. Там уже две недели работали чешские аттракционы, где можно было и пострелять из пневматических пистолетов, и спуститься в "Подземелье монстров", и погонять на роликовых коньках по искусственным горкам. Несмотря на свою врожденную хромоту, Гера катался просто здорово и в своем районе не уступал никому. Но как оказалось, эта хрупкая и совсем не спортивная девчонка могла дать ему фору. Она выделывала такие сальто, что даже у него захватывало дух.
      - Где научилась? - хмуро поинтересовался Гера. - Я-то думал, что ты ещё на горшок ходишь.
      - Ну что с дурака взять? - последовал немедленный ответ. - У тебя не язык, а ядовитое жало. Разве так можно разговаривать с женщиной?
      - Тоже мне женщина! Козочка на привязи.
      В "Подземелье монстров", где было скорее смешно, чем страшно, он осторожно взял её за руку. Непонятно зачем. Просто вдруг появилось такое желание. И до самого выхода держал её прохладную ладонь в своей. А затем они стреляли в тире, и тут уж он показал высший класс. Галя так ни разу и не попала в мишень, сколько бы он её ни учил.
      На эстрадной площадке выступали какие-то бестолковые клоуны, а они ели бутерброды с горячими сосисками, пили кока-колу и смеялись.
      - Кто эта девушка, которая на тебя смотрит? - спросила Галя. Красивая... Ты её знаешь?
      Он тоже давно заметил её, но встал боком. Теперь пришлось сознаться. Он даже слегка покраснел, чего с ним давно не случалось.
      - Познакомьтесь - Света, Галя, - буркнул он. - Ты чего тут делаешь, Свет?
      - То же, что и вы, - ответила она, приветливо разглядывая его новую соседку.
      Кажется, они понравились друг другу. Да и сошлись на редкость быстро, словно разлученные когда-то сестры. Уже через полчаса они все втроем весело болтали, и порою Гера даже чувствовал себя немного лишним. У девушек нашлось гораздо больше общих интересов, чем у него с ними, хотя Света и была старше своей новой подруги года на три.
      - Я вам не мешаю? - несколько обиженно спросил Гера.
      - Если не трудно, сходи за хрустящим картофелем и пепси! - ответили обе.
      Очнувшись, Гера, чиркнув спичкой, взглянул на часы. Половина второго. Пора. Азерботы спят и видят сладкие сны. Теперь предстояло спуститься по пожарной лестнице вниз, на крышу магазина "Барс".
      2
      - Знаешь что я сделаю? - произнесла Карина, и её голос - чужой, мстительный - поразил Владислава. В комнате было темно, но они оба не спали. Просто лежали с открытыми глазами и думали о своем. - Завтра же отведу её к гинекологу. Вот что я сделаю.
      - Ты сошла с ума, прекрати, - отозвался он, нахмурившись.
      - Да? - Карина почти соскочила с кровати, распрямившись, как пружина. - Она будет шляться где попало, неизвестно с кем, а я спокойно смотреть на это? Вдруг её изнасиловали?
      - Ну что ты мелешь? Успокойся. - Владислав и сам чувствовал себя на взводе: эта пощечина была ни к чему. - Ей и так не сладко. Как ты думаешь, мне стоит попросить у неё прощения?
      Глаза жены в темноте заблестели ещё ярче.
      - На коленях, - насмешливо сказала она. - Если хочешь, чтобы она продолжала над нами издеваться и совсем села на шею. Этот Гера... Она была с ним, я уверена.
      - Ну и что?
      - Ты должен поговорить с его родителями. Нет, не то. Я их видела. Мы должны переехать отсюда. Это плохой район. А лес? На него смотреть страшно. И люди...
      - Люди везде одинаковы. Ты сама себя уговариваешь бежать. В конце концов, это просто глупо. Завтра наступит день, и ты посмотришь на все другими глазами. Ночь - скверный советчик. И... не ругай больше Галю. Сделай вид, будто ничего не случилось. Она сама разберется со своими проблемами. Наша дочь умная девочка и не сделает ничего дурного. Мне не надо было её бить.
      - Ей ещё мало досталось. Я бы её убила. - Голос у Карины изменился, и последнюю фразу она произнесла так, как все люди, когда хотят просто отвязаться от какой-то назойливой мысли. Потом она добавила: - Коля Клеточкин - помнишь такого? - предлагает мне работу, наверное, в своем фильме.
      - Стоит подумать.
      Владиславу не нравился этот режиссер, хотя он-то и познакомил его с Кариной. Тогда снималась картина, в которой играли и люди, и куклы, а Драгурову приходилось осуществлять всю механическую работу с манекенами. Это был серьезный фильм, никакая не сказка, как считали зрители. То, что куклы "оживали" и вступали в контакт с людьми, а потом и захватывали власть над ними, поскольку были неуязвимы для чувств, казалось и Клеточкину, и Владиславу естественным. Другие этого не понимали. Даже актеры. Наверное, поэтому фильм и не получился, прошел "малым экраном". Критики так и не смогли отнести его ни к какому жанру: ни к ужасам, ни к притчевым картинам, ни к элитарному кино. А идея была проста: все люди в детстве играют в куклы, мальчики - в солдатиков, девочки - в Машу, Таню, Катю, Сашу, которых наряжают, баюкают, ласкают. Не осознавая того, отдают им частицу своей души. И порою кукла для них значит не меньше, чем живущие рядом родители, бабушки и дедушки. Но куда исчезает любовь, когда дети взрослеют? Они выходят из мира кукол, но попадают в такой же кукольный мир, где игрушки оживают, но не одушевляются. Несчастья, окружающие людей, произрастают из детства. Такова была несложная идея фильма. Единственное, что не нравилось Драгурову, - сам режиссер, не видевший черты между людьми и куклами.
      - Ты спишь? - спросил Владислав, повернувшись лицом к жене. Карина дышала ровно, веки чуть подрагивали, но она не ответила. Или не хотела, или действительно спала.
      А Владислав отчего-то именно сейчас решил рассказать ей о своем новом заказе, об этом металлическом мальчике с лютней и луком. Он вдруг понял, что тот собою представляет, разгадал хитрый механизм действия. Если, по уверению старика, игрушка может извлекать из лютни звуки, то умеет производить и другие несложные движения. Владислав уже догадывался, какие именно. Завтра же надо постараться собрать её целиком и проверить. И вообще, он начинал немного жалеть о том, что со временем ему придется расстаться с этим металлическим мальчиком. Ведь в игрушке уже живет какая-то капля его души. Хорошо бы не отдавать её заказчику... Подарить Гале. Хотя она давно вышла из этого возраста... Он так и не пожелал ей спокойной ночи... Чувствуя наваливающуюся дремоту, Владислав зевнул и закрыл глаза. "Всем спать, - мысленно приказал он. - Людям, зверям и куклам..."
      Именно в это время на подоконник в соседней комнате что-то упало. Но Галя не проснулась. Слезы на её щеках давно высохли, и она лежала, уткнувшись лицом в подушку.
      3
      Спускаясь по пожарной лестнице, Гера задержался на уровне восьмого этажа и, изогнувшись, бросил на подоконник перевязанный бечевкой пакет. Сюрприз для Гали. Затем проворно заскользил вниз, словно маленькая обезьяна. Он не боялся высоты и, похоже, был вообще равнодушен к страху. В самых критических ситуациях Герасим умел каким-то образом предельно концентрировать волю и ум, выбирая наиболее верное решение. Мозг превращался в компьютер. Или был таким всегда?
      На крышу "Барса" можно было попасть, только совершив сложный прыжок с лестницы, но Гера, с силой оттолкнувшись от перекладины, сумел уцепиться за жестяную кровлю. Подтянувшись, он перебросил через бордюр тело и затаился, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то мяукали кошки, но человеческих голосов слышно не было. Через пару минут он уже стоял на крыше общежития, прямо под ним находился балкон. Привязав веревку к вентиляционной трубе, Гера проворно спустился вниз, коснувшись ногами каменного пола. Дверь на балкон оказалась запертой, форточка тоже. Азеры любили тепло. Но Гера предвидел и это. Вытащив из кармана стеклорез и липкую ленту, он приступил к работе. Через десять минут, беззвучно выдавив кусок стекла, Гера просунул руку, открыл балконную дверь и вошел внутрь.
      Он очутился в комнате, где едко пахло едким потом и одеколоном. Вдоль стен стояли четыре кровати. В одном из спящих мужчин Гера узнал усатого бармена, продолжающего вздыхать даже во сне. Остальные были продавцами из магазина, причем двое спали на одной кровати, тесно прижавшись друг к другу. Голубки не пошевелились даже тогда, когда Гера из озорства помочился в расставленные на полу ботинки.
      Затем он прошел через комнату и вышел в коридор. Тут находились разные двери, но они его не интересовали. Во всех этих комнатах жили азербайджанцы, целая колония кавказских горилл, привезенная в Москву Магометом. Чистить их карманы Гера не собирался: слишком невелик улов, к тому же кто-нибудь мог проснуться. Гере нужен был офис хозяина, расположенный в самом магазине.
      Спустившись по лесенке на первый этаж, Гера толкнул дубовую дверь. Заперто. Но наверху было крошечное окошко, куда могла едва протиснуться его голова. Подставив стул и вновь воспользовавшись стеклорезом, Гера освободил для себя узкий проход, а потом ужом пролез в эту дыру и скатился вниз. Боли от падения не почувствовал, слишком велико было напряжение всех мышц и нервов. В магазине мог находиться сторож - об этом он помнил с самого начала. Сигнализация подключена к наружным дверям и витринам, а своих сородичей Магомет не опасался. И напрасно.
      Усмехнувшись, Гера продолжил маршрут, подсвечивая себе фонариком. Сначала он вышел в подсобные помещения, миновал лестницу, ведущую в склад, свернул налево, где располагались комнаты администрации. Замки в них были обыкновенные, простые, которые легко открыть перочинным ножом, а Гера недаром считался способным учеником Симеона и Коржа. Уроки пригодились. Вот с дверью Магомета пришлось попотеть дольше, но и она наконец поддалась.
      Посередине кабинета стоял массивный стол, около стены - кожаный диван, в углу - сейф. Первым делом Гера выдвинул ящики стола, но ничего ценного, кроме нескольких сотенных долларовых купюр в коробке, паркеровской ручки, зажигалки из драгметалла и газового пистолета, не нашел. Зато обнаружил в пачке из-под сигарет "Кент" плоский ключ с несколькими бороздками. Магомет хранил его тут, рядом с сейфом. Гера знал об этом, поскольку несколько недель назад, стоя у прилавка, услышал фразу, вскользь брошенную хозяином своему продавцу: "Возьми там у меня в столе, в пачке сигарет, ключ и принеси из сейфа деньги..." Магомет оказался не слишком осторожен. Впрочем, разве он мог предполагать, что этот светлолицый мальчик, с таким упоенным интересом разглядывающий модели гоночных машинок, запомнит его слова и сделает вывод?
      Открыв сейф, Гера стал выгребать оттуда доллары и складывать в небольшую сумку на поясе. Он не пересчитывал купюры - не было времени, просто уминал их, утрамбовывал, как капустные листья. Тут же лежали и ювелирные изделия, которые продавец секции сдавал на ночь хозяину. Рассовав кольца, сережки, медальоны по карманам, Гера замер, прислушиваясь. По коридору кто-то шел. Сторож? Повернув голову, Гера схватил со стола бронзового дискобола и вжался в стену. Бежать некуда - только окно. Теперь слышались чьи-то голоса. Сторож не один. Они обнаружили следы, вычислили его. Не дожидаясь, когда дверь в кабинет откроется, Гера со всей силой ударил дискоболом по стеклу, выбил его и, совершив акробатический прыжок, полетел вниз.
      4
      Директор школы по заведенной привычке поднимался очень рано - в пятом часу утра. А ложился в двенадцать. Четырех часов для сна ему вполне хватало, к тому же он любил иногда по-стариковски подремать днем в своем кресле, когда знал, что в кабинет, кроме секретарши, никто не заглянет. А та проработала с ним почти тридцать лет и умела охранять директорский покой. Но этот ранний гость, позвонивший в дверь, побил все рекорды. Директор торопливо встал, набросив на плечи старенький халат. Подойдя к двери, посмотрел в "глазок".
      - Заходи, - отпирая, сказал он.
      Вид у Геры Диналова был не ахти: на лбу и щеке царапины с запекшейся кровью, рукав куртки порван, брюки заляпаны грязью. Но темные глаза блестели весело, хотя и смотрели с вызовом.
      - Мне бы умыться, - сказал мальчик, проходя мимо него в квартиру. Здравия желаю, Филипп Матвеич. Разбудил?
      - Ничего. Гость от Бога.
      - Я от другого товарища.
      Гера хорошо ориентировался в квартире директора, поскольку не раз бывал тут. Бросив на пол куртку, он сразу пошел в ванную, открыл кран. Директор тем временем достал из аптечки йод, вату, пластырь. Подождал, пока мальчик умоется, обработал порезы, оставленные осколками стекла.
      - Ну, рассказывай, - произнес Филипп Матвеевич, покончив с этим.
      - А чего говорить? Свалился в канализационный люк. Крышку, гады, забыли закрыть.
      - Не ври. Небось подрался с кем-нибудь?
      - Точно. Подрался. Еле утек. Приютите на день?
      - А школа? Так и не пойдешь ни сегодня, ни завтра? Смотри, отчислим. Я больше не смогу за тебя заступаться. Куда ты тогда денешься? Ведь загремишь по полной программе, так и знай.
      - Не загремлю. Пойду я в школу, только не сейчас. Куда с такой рожей? - Гера взглянул в зеркало на свое лицо, заклеенное кусочками пластыря, усмехнулся. - Шрамы украшают мужчин, не правда ли?
      - Ты ещё ребенок. А без знаний так и останешься им до конца жизни. А мог бы со временем поступить в институт. Голова у тебя светлая, - директор тяжело вздохнул. Эти беседы он вел с Герой не в первый раз, да все без толку. - Снова из дома ушел?
      - Ага. Повздорили с отчимом. Морковку не поделили.
      - Ладно. Разговаривать с тобой бесполезно. Ты, часом, не железный?
      Директор тронул его за плечо, начал ощупывать руку. Гера дернулся в сторону. Он не любил, когда к нему прикасались взрослые. Ничего хорошего не жди. А у Филиппа Матвеевича взгляд стал какой-то туманный, словно покрылся слюдой. Что у него на уме - поди разберись.
      - Не бойся, - сказал директор. - Меня ты можешь не опасаться, я тебе вреда не причиню.
      - Угу, - согласился Гера, отойдя на всякий случай к окну.
      Директор неловко потоптался на месте, подошел к старым ходикам, завел их. Вздохнул.
      - Странный ты мальчик, - сказал он. - Будем завтракать или спать ляжешь?
      - Я бы лучше почитал чего-нибудь. Дайте какую-нибудь книжку. С картинками.
      Директор открыл шкаф, вытащил с полки объемистый том.
      - Сервантес, "Дон-Кихот". Подойдет?
      - А интересно?
      - Спрашиваешь! А пока снимай брюки. И рубашку.
      - Зачем?
      - Надо все это барахло замочить и постирать.
      - Нет, нет. Я сам. Потом. Я новые куплю.
      - У тебя что же, есть деньги?
      - Немного. - Гера решительно взял книгу и уселся в кресло-качалку. Вы не обращайте на меня внимания.
      - Да, все-таки ты странный мальчик, - вынес свой вердикт Филипп Матвеевич, прежде чем уйти на кухню. - Еда в холодильнике, захочешь есть сам найдешь.
      Когда он снова вернулся в комнату, Гера уже спал, свернувшись калачиком в кресле-качалке. Сервантес валялся на полу, раскрытый на литографии Рыцаря Печального Образа. Директор поднял свою любимую книгу, положил её на стол. Затем принес плед и укрыл им мальчика. Некоторое время он молча стоял над ним, всматриваясь в его лицо. Во сне Гера шевелил губами, словно пытался что-то сказать, но не мог выговорить. "Он красив, подумал Филипп Матвеевич. - И это станет его бедой на всю жизнь. Лучше бы он был уродом". Коснувшись пальцами его лба, директор почувствовал холод. Мальчик что-то пробормотал, какое-то слово, не то "люблю", не то "убью"... Директор резко повернулся и вышел из комнаты.
      5
      За столом во время завтрака царило неловкое молчание: и отец, и дочь старались не смотреть друг на друга. Карина же, наоборот, буквально жгла их обоих взглядом. Она впервые чувствовала себя какой-то лишней, словно, выполнив наконец свою главную роль, осталась не у дел. И теперь она не знала, что предпринять дальше. Владислав, допив чай, засобирался на работу.
      - Позвони Клеточкину, - сказал он, будто угадав её мысли. - Если что-то стоящее - не отказывайся. Приду вовремя.
      - Я так и собиралась сделать, - ответила Карина, подставив для поцелуя щеку.
      Поглядев на дочь и слабо улыбнувшись, Владислав вышел из квартиры. Карина стала убирать со стола посуду.
      - Я тоже пойду, опаздываю, - сказала Галя. Она думала, что именно сейчас мать начнет читать нотации, но та лишь как-то спокойно, даже равнодушно пожала плечами. Ночь вымела из сознания все страхи и волнения. Действительно, пришла пора подумать и о себе, годы уходят, а она не обязана всю жизнь быть привязанной к мужу и дочери.
      - Иди, - ответила Карина, не оборачиваясь. И добавила: - Когда вернешься, возможно, меня не будет дома. Ты знаешь, как разогреть обед.
      - Конечно, - кивнула Галя, не вникая в слова матери.
      Она была поглощена своими мыслями. Утром, встав с кровати и открыв окно, чтобы сделать зарядку при свежем воздухе, Галя увидела перевязанный бечевкой пакет, лежащий на подоконнике. Почему-то она сразу подумала, что это сюрприз от Геры. И некоторое время гадала, каким образом он попал сюда. Потом распутала бечевку и развернула пакет. Она ожидала обнаружить внутри коробку конфет или книгу. Но там лежала видеокассета без названия. Повертев её в руках, Галя включила магнитофон, приглушив звук, чтобы в комнату не вошли родители. О зарядке она забыла, усевшись на краешек стула. Титров не было. Гнусавый голос за кадром произнес: "Учебное пособие для начинающих лесбиянок". Появились две молодые красивые девушки, стали целоваться и попутно раздевать друг друга. Галя давно знала, откуда берутся дети и какие сексуальные извращения существуют, но тут она воочию видела перед собой столь откровенные сцены, что щеки её начали густо краснеть. Минут пять, не отрываясь, она смотрела на экран телевизора, пока не опомнилась, услышав в коридоре голос отца. Поспешно вскочив, она выключила видик, вытащила кассету и, не зная, куда её спрятать, вышвырнула в открытое окно. "Дурак! подумала Галя со злостью. - Зачем он это сделал?" Она стояла, прижав ладони к щекам, и ей хотелось расплакаться.
      А Гера, проснувшийся в квартире директора школы, и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Наверное, он злился на Галю из-за того, что она так быстро подружилась со Светой. Эти девчонки совсем чокнулись, языком мелют, что помелом. Еще там, в парке, отлучившись за мороженым, он купил в коммерческом киоске эту подпольную кассету. Раз они игнорируют его, пусть смотрят порнуху. Ну их обеих в болото!.. Осмотревшись в пустой квартире, Гера поставил на плиту чайник, а затем выложил из карманов на кухонный стол побрякушки, достал из сумочки доллары. Тщательно и не торопясь пересчитал. Сумма получалась приличная: под двенадцать штук. Да кучка колец и брошей потянула бы на столько же. А главное, они не успели заметить его лицо. Когда он вылетел со второго этажа и упал на мусорную кучу, то сразу дал деру. Несмотря на хромоту, бегал он здорово. Еще погоняться надо, чтобы поймать.
      Сладко потянувшись, Гера откинулся на спинку стула и зажмурил глаза. За спиной засвистел чайник, но мальчик не шелохнулся. Теперь надо куда-то спрятать все это барахло. К Мадам идти не хотелось. Нужно оборудовать новый тайник, здесь. Правда, старый пердун, Филипп Матвеевич, может ненароком загнуться, и тогда будет весьма хреново. Придется навещать его почаще. Или вообще пожить некоторое время здесь? Только бы он не приставал со своими разговорами. Нет, старик он неплохой, но кто разберет, чего ему надо. Каждый ищет свою выгоду. Или удовольствие. Или хочет поизмываться. Или просто дурака валяет. Хорошо бы на всякий случай достать пистолет. Настоящий, а не эту пукалку с газом. Стоит поговорить с Коржом или Симой. Тоже, правда, сволочи, как и все вокруг. Ладно, каждый получит то, что заслужил. А придет время, и он уедет отсюда. Навсегда. В горы. В горах жить лучше всего. На самой недоступной вершине. Где нет даже зверей и птиц. Лишь снег, снег и снег. И повсюду - пропасть. А далеко внизу лежат те, кто пытался его достать... Чайник все свистел, но Гера продолжал думать, закрыв глаза.
      6
      "Меня создал мастер Бергер, из обрусевших немцев, живший на Сухаревке, напротив будки с городовым. Его мастерская находилась тут же, в подвале двухэтажного дома, а в крошечном окне мелькали ноги прохожих. В тот день на город обрушились потоки воды. Казалось, что небо гневается за что-то на людей и землю, но в подвале было тепло и сухо. В печи жарко полыхали поленья, потрескивая вслед за покряхтывающим мастером. Его очки держались на кончике носа, грозя сорваться на дубовый стол. Сухонькие пальцы проворно двигались, успевали всюду. Чудак-человек работал быстро, как заведенный. За свою жизнь он смастерил сотни игрушек: и простых, деревянных; и металлических, со сложным механизмом. Но такой, как я, у него ещё не было. С гордостью сообщу вам: это стало его вершиной, лебединой песней. Он делал меня по наитию, вдохновенно, забывая про сон и еду, гоня прочь близких и не подпуская к себе даже любимую собаку, которая тоскливо выла под дверью. Особенно неприятное впечатление производил этот вой по ночам, когда в подвале плясали тени, а за спиной мастера, казалось, скалятся чьи-то наглые и гнусные рожи.
      Бергер был сумасшедшим, это понятно. Стоило только взглянуть в его плавающие, словно туман, глаза. Но сумасшедшим гениальным, не от мира сего. Он служил хозяину другого мира. Тот-то и помогал ему в его работе. Механик-самоучка не изготовлял куклы на заказ или для продажи, и ни на одной из них не ставил свое клеймо, хотя бы начальные буквы имени и фамилии. Просто вырезал или гравировал где-нибудь в неприметном месте малюсенькое око - со зрачком-точкой и ресничками. Будто оставлял о себе память. "Третий глаз" и был фирменным знаком мастера Бергера. Куклы и игрушки живут дольше своих хозяев. А сумасшедший хотел наблюдать за миром после своей смерти. Через это око.