Падение гильдебрандова папства столь же необычно,как и его взлет. Все его добродетели будто обратились в свои противополс жности. Воздушно легкий институт, казалось уже выигравший битву за духовную свободу против грубой материи, вдруг оказался зараженным тем самым злом, которое он усердно изгонял из социальной системы западного христианства. Римская курия, некогда шедшая во главе нравственного и интеллектуального прогресса, бывшая оплотом не только для монастырей, но и для университетов, оказалась зажатой в тиски глубокого духовного консерватизма. Сама ее власть становилась все более мирской. Был ли когда другой институт, который дал бы столько поводов врагам Господа для богохульства? (3 Царств 12, 14). Падение гильдебрандова папства представляет один из ярчайших примеров смены ролей. Как это случилось и почему?
      Как это случилось, можно понять из биографии самого Гильдебранда в ее, так сказать, первой редакции.
      Творческий дух римской церкви к ХI в. был направлен на спа
      329 сение западного мира от феодальной анархии с помощью христианской республики. В борьбе против насилия единственным победоносным оружием был духовный меч. В 1076 г. слова папы произвели на сердца трансальпийских подданных императора столь сильное впечатление, что через несколько месяцев Генрих IV вынужден был явиться в Каноссу. Однако были и другие случаи, когда военная мощь готова была противопоставить себя духовному мечу. Именно в этих ситуациях римской воинствующей церкви был брошен вызов: может ли воитель Господа прибегнуть к иному оружию, если сила слова оказывается недостаточной? Должен ли он сражаться за Бога против Дьявола, используя оружие противника?
      Этот вопрос был очень актуален для претендовавшего на роль реформатора папы Григория VI, когда он принял бремя папской тигры в 1045 г. Для реорганизации Святого Престола необходимы были деньги, а доходы от пожертвований паломников были украдены прямо с алтаря Св. Петра знатными разбойниками.Это наглое и нечестивое ограбление явилось сильным ударом по интересам папства и христианской республики: преступники не поддавались никаким духовным увещеваниям. Оправданно ли было применить силу против силы в этом случае? Григорий VI ответил на этот вопрос, назначив Гильдебранда своим капелланом. Охрана алтаря Св. Петра,на который приносились дары,была главной обязанностью капеллана. Гильдебранд справился с ней, силой оружия подавив разбойников.
      В тот момент, когда Гильдебранд сделал первый шаг на пути к папскому престолу,нравственная сторона его поступка казалась недостаточно определенной. Но через сорок лет, в 1085 г., когда он, будучи папой, умирал в ссылке в Салерно, все стало на свои места. Престол его был сожжен и разграблен норманнами, которых он сам и призвал на помощь в войне, начатой у алтаря Св. Петра и распространившейся по всей Европе (39). Выбрав силу для борьбы с силой, Гильдебранд направил церковь против Мира, Плоти и Дьявола во имя Града Божия, который он хотел создать на Земле.
      Когда ханство поддалось соблазну физического насилия, тогда и остальные папские добродетели быстро превратились в пороки; ибо замена духовного меча на материальный есть главная и роковая перемена, а все другие - лишь ее следствия. Система папского налогообложения теперь сосредоточилась на регулярном пополнении папской казны, оплачивающей непрерывные войны одежду папством и империей. Папство не устояло и в Авиньоне перед сильными мира сего...(40) Когда же силы папства истощились в смертельном конфликте со Священной Римской империей, оно оказалось в зависимости от местных правителей в их средневековых доспехах. Единственная компенсация, которую папство получило от осквернителей,это небольшая территория, ранее отобранная ими у папы. Теперь, когда власть папы ограничилась
      330 только этой скромной территорией, начался непоправимый отлив верующих; и сочетание этого отлива послужило причиной того консерватизма, в который царство втшало после Реформации.
      Падение папства во всех аспектах его деятельности можно объяснить принесением в жертву духа во имя меча земного. Это роковое жертвоприношение впервые было совершено Гильдебрандом. Пример трагедии Гильдебранда доказывает лишь широкоизвестную истину, согласно которой стремление к духовной цели материальными средствами-.дело опасное. Однако жизнь в опасности - необходимое условие для живого существа вообще; и не существует закона, по которому использование опасного маневра обязательно чревато поражением. В случае с Гильдебрандом недостаточно показать, что катастрофа случилась, нужно ответить также на вопрос почему.
      Объяснение конечного поражения папства лежит в его первоначальной победе. Опасный маневр противопоставления силы силе в данном случае привел к роковому исходу, ибо начало оказалось слишком успешным. Опьяненные успехом этого смелого маневра на ранних этапах борьбы со Священной Римской империей, папа Григорий VП и его преемники настолько увлеклись применением силы, что утратили саму цель, ради которой они стали ее применять. Если Григорий VП боролся с империей, потому что она черпала ему реформировать Церковь, то Иннокентий IV через два столетия уже боролся с империей просто ради подчинения ее своей власти.
      Сравним, например, две схожие ситуации, когда папа вторгается в Южную Италию с войском, терпит поражение и умирает от горя. В первой поражение потерпел Лев IX в 1053 г. от норманнов; во второй Иннокентий IV в 1254 г. был разбит Манфредом. При сравнении этих двух сходных эпизодов мы обнаружим существенное различие: если Лев IX пытался в союзе с мирскими владыками Востока и Запада провести карательную операцию против банды разбойников и сердце его оказалось разбитым из-за гибели людей, которых он втянул в это предприятие, то Иннокентий IV обрушился с войной на сынк уже мертвого и поверженного врага. А умер он от бессильной злобы, когда рухнули эти планы. С военной точки зрения походы Иннокентия и Льва закончились примерно одинаково, но с нравственной точки зрения между ними пропасть. Именно эта пропасть и является мерой духовного падения папства в ходе разделяющих их двухсот лет (41).
      Второй акт трагедии начинается с передышки, которая по времени совпадает с понтификатом папы Иннокентия Ш (1198-1216). Когда Германию терзала гражданская война, а корольребенок Фридрих Сицилийский находился под покровительством самого Иннокентия (42), молодой папа решил играть роль президента христианской республики в духе Гильдебранда.
      Но первое, что сделал Иннокентий после интронизации,- это призвал к крестовому походу для спасения франкских владений
      331 ?
      в Сирии. Авантюра эта закончилась печально: крестоносцы напали на своих же единоверцев в Восточной Римской империи. Иннокентий, казалось бы, был искренне опечален столь скандальным поведением западного христианства. Тем не менее всего через четыре года после разграбления Константинополя в 1204 г. он снова планирует и организует новое нападение христиан на христиан, и на сей раз даже не на православных, а на Лангедок в самом центре христианской республики. Неужто папа не сознавал, что ужасы византийского похода французских крестоносцев повторятся с теми же зверствами и в отношении его французских чад?
      Это ощущение полной неуместности, которое остается от его отношений с крестоносцами, усиливается в его отношениях с империей и Гогенштауфенами. Сначала он выступил против Гогенштауфенов, но Оттон IV Брауншвейгский, надев императорскую корону, предал его. Оказавшись в столь глупом положении, Иннокентий не смог придумать ничего оригинальнее, как перейти на сторону Гогенштауфенов против Вельфа, чтобы свергнуть его с помощью Гогенштауфенов, хотя до этого он пытался свергнуть Гогенштауфенов с помощью одного из Вельфов.
      Иннокентий первым из пап перестал называть себя "наместником Петра", предпочтя титул "наместник Христа". Это был примечательный отход от самоуничиженности Григория Великого, называвшего себя "рабом рабов божиих". Тщетность усилий Иннокентия Ш становится очевидной после его смерти, когда разгорелась новая война между папством и императором Фридрихом П Штауфеном, которая по своему размаху превзошла все предыдущие войны между Римом и империей.
      Третий акт папской трагедии начинается 13 декабря 1250 г., в день неожиданной и преждевременной смерти Фридриха П. Воспользовалось ли папство, представляемое теперь Иннокентием IV (1243-1254), этой возможностью восстановить мир в западном христианстве или хотя бы прекратить вендетту против дома Фридриха? Несмотря на опустошительные последствия войны, Иннокентий продолжал твердить, что не может быть мира, пока отпрыски Фридриха занимают королевский или императорский престол. Эта моральная аберрация и привела гильдебрандово папство к самоубийству.
      Политику Иннокентия IV унаследовали его преемники на папском престоле. Династия Фридриха прекратилась со смертью его сыновей. Манфред пал на поле боя в 1265 г., а Конрад был казнен в 1268 г. Папе Бонифацию VШ казалось,что многочисленные паломники, наводнившие Рим в святой год 1300-й, являются живыми свидетелями его всемогущества. Он не понимал, что ни духовенство, ни христианский народ уже больше не хотели рисковать жизнью и имуществом, поддерживая папу в войне против мирской тирании. Он считал, что все готовы подняться по его призыву, как когда-то поднялись по призыву Гильдебранда. Следуя этому заблуждению, он спровоцировал короля Франции обнажить
      332 меч и лихо ринулся прямо на острие его, полагая, что никакое мирское оружие не устоит против канонады церковной артиллерии.
      В результате этого самоубийственного поступка папа был подвергнут аресту. За этим последовали "Авиньонское пленение пап" и Великий Раскол западного христианства.
      Итак, мы подошли к четвертому, и последнему, акту гильдебрандовой трагедии, который открывается в ХV в. началом Соборного движения. Скандал Великого Раскола побудил провинциальное духовенство к действиям во спасение западного христианства, результатом чего и стало Соборное движение, соединившее в себе чувства сыновней преданности с моральным порицанием. Главное условие спасения папства реформаторы усматривали во введении парламентарного элемента в структуру всей церковной организации (43). Согласится ли папство раскаяться в прошлом во имя будущего, покорившись воле христианства? И на этот раз папа мог принять решение, от которого зависела судьба западного мира и Святого Престола; и снова он ответил отказом. Папство отвергло парламентарный принцип и выбрало неограниченную власть в ограниченной области вместо ограниченной власти над преданным и неразделенным христианством.
      Это решение Констанцкого Собора, состоявшегося в 1417 г., было подтверждено на Базельском Соборе в 1448 г. Опьянение победой над Соборным движением в этом поединке еще раз продемонстрировало папское стремление к власти - главный его грех со времени Гильдебранда. Менее чем через сто лет после роспуска Базельского Собора папство оказалось даже в еще худшем положении, чем перед началом Констанцкого Собора. Папа победил Соборное движение себе на горе. "Ров изрыл, и ископал, и пал в яму, которую соделал" (Пс. 7, 16).
      ХVI в. стал свидетелем дальнейшего упадка папства. Трансальпийские державы стали относиться к нему просто как одному из карликовых светских государств. Оно устранилось от активного участия в международной политике, но это не спасло папу Иннокентия XI от издевательств Людовика ХIV (44) или папу Пия VП от вынужденных путешествий в обозе Наполеона (45).
      Столь плачевной оказалась судьба папства в роли мирского правителя, но не лучшей она была для него и в роли вселенского суверена западной церкви. Оно полностью утратило власть в протестантских государствах и на четыре пятых там, где все еще сохранилось католичество. Католический ответ на протестантский вызов был возглавлен не папством, а группой одержимых. Но даже их вмешательство не смогло спасти положение в XVI в. Римскую церковь охватил духовный застой, из которого выросла контрреволюция против светского интеллектуального пробуждения в Х#ИI в.Оставаясь глухим к вызовам новых сил демократии и национализма, папство сосредоточилось на местном итальянском Рисорджименто, и полное исчезновение его территориаль
      333 ной власти 20 сентября 1870 г. можно считать закатом мирского пути гильдебрандова института.
      После Реформации церковь раскололась на множество соперничающих западнохристианских сект, злобная вражда между которыми разорвала западный мир на куски, дискредитировав само христианство и открыв путь для постхристианского возрождения дохристианской веры в могущество коллективной власти.
      ХХ в. стал свидетелем самоперестройки римской церкви, которая напоминает Соборное движение ХV в. и лидерство в образе Гильдебранда ХI в., воплощенное папой Григорием VП. Папа Пий XI исправил политическую ошибку своего тезки Пия IX, когда заключил с итальянским государством Лютеранские соглашения от 1929 г., по которым папство отказывалось от всяких претензий на власть за пределами Ватикана в обмен на признание Италией политического суверенитете этого маленького государства. Значительно более важным было духовное aggiornamento ("приближение к современности") церкви, проводившееся папой Иоанном ХХШ. За время своего краткого понтификата этот святой и гениальный пайа дал толчок для наиболее динамичного из движений среди католического священства и мирян со времен духовного возрождения XI в.
      Кризис ХХ в. очень напоминает кризис ХV в. Пока трудно предсказать, будет ли выход из создавшегося кризиса более счастливым для папства, но уже сейчас можно предположить, что если реформаторское движение угаснет, то главным препятствием снова станет папская автократическая претензия.
      Часть третья
      Р А С П А Д Ы Ц И В И Л И З А Ц И Й
      КРИТЕРИЙ РАСПАДА
      Подход к проблеме. Прежде чем анализировать процесс распада, попытаемся сформулировать критерий-распада, а затем перейдем к исследованию конкретного исторического материала. На сей раз нам придется несколько отступить от ранее принятого плана, ибо предыдущие опыты убедили нас, что критерий роста не зависит от степени контроля за окружением, физическим или социальным, равно как критерием распада не может быть утрата этого контроля. Тщательный эмпирический анализ показал также,что не существует строгого соответствия между способностью общества контролировать окружение и процессами надлома и распада цивилизации. Напротив, есть обратные свидетельства, говорящие в пользу того,что если связи такого рода и существуют, то они состоят в том, что по мере укрепления власти над окружением начинается процесс надлома и распада, а не роста.
      Проявляется это в эскалации внутренних войн. Череда войн ведет к наглому, который, усиливаясь, переходит в распад. Прослеживая по нисходящей путь надломленной цивилизации, можно вспомнить слова Гераклита: "Война - мать всех вещей" (1). Пагубная концентрация всех сил на ведении братоубийственной войны порождает военный психоз,способный воздействовать на различные аспекты жизни общества. Война может также стимулировать развитие техники, а значит, способствует углублению наших знаний о законах материального мира. Поскольку уровень человеческого процветания обычно оценивают по масштабам власти и богатства, часто случается так, что уже познанные главы истории трагического общественного упадка в обыденном народном сознании воспринимаются как периоды изумительного взлета и процветания. Это печальное заблуждение может продолжаться в течение многих веков. Однако рано или поздно заблуждение проходит. Прозрение наступает, когда общество, неизлечимо больное, начинает войну против самого себя. Эта война поглощает ресурсы, источает жизненные силы. Общество начинает пожирать самого себя.
      Таким образом, усиливающаяся власть над окружением,которой Провидение, во зло, или во благо, или просто с иронией, наделяет общество, неизбежно ведет к распаду. А может быть, это са
      335 моубийственное движение к саморазрушению всего лишь историческая иллюстрация истины "Возмездие за грех - смерть" (Рим. 6,23). Тем не менее искать критерий распада цивилизации следует не здесь. Ключ к пониманию обнаруживается в расколе и разногласии, исходящих из самых глубин социального тела, ибо, как мы уже показали,основной критерий и фундаментальная причина надломов цивилизаций - внутренний взрыв, через который общество утрачивает свойство самодетерминации.
      Социальные трещины - следы этого взрыва - бороздят тело надломленного общества. Существуют "вертикальные" трещины между территориально разделенными общинами и "горизонтальные" - внутри смешанных общин, подразделенных на классы.
      При "вертикальном" типе раскола общество распадается на ряд локальных государств, что служит основанием для кровопролитной междоусобной войны. Война эта изматывает общество до тех пор, пока одной из противоборствующих сторон не удается нанести сокрушительный удар противнику и установить единоличную власть и твердый порядок. Мы уже видели, сколь большое место занимают эти вертикальные расколы в мировой истории и какое огромное количество межгосударственных войн они порождают. Действительно, не менее чем в четырнадцати из шестнадцати случаев известных надломов цивилизаций главной причиной их была эскалация междоусобных войн. Следует в то же время заметить, что вертикальный раскол, возможно, не самое характерное проявление разлада, ведущего к наглому цивилизаций. Распад общества на серию местных общин в конце концов явление, свойственное человеческим обществам любых типов, а не только цивилизациям. Ведь так называемое цивилизованное государство есть не более чем оснащенйый высокой техникой вариант примитивного племени. И хотя война между государствами цивилизованными значительно более разрушительна, чем борьба между племенами примитивного общества, в обоих случаях процесс этот одинаково самоубийственен.
      С другой стороны, "горизонтальный" раскол общества по классовым линиям присущ не только цивилизациям. Этот феномен,зародившись в момент надлома общества,образует отчетливую черту фаз надлома и распада, отсутствуя, однако, на стадиях бенефиса и роста.
      Мы уже не раз касались в нашем исследовании темы горизонтальных расколов.
      Так, описывая историю взаимоотношений христианской церкви с варварами, вступившими в борьбу с церковью на северных окраинах Римской империи, мы пришли к выводу, что строители христианской церкви представляют собой внутренний пролетариат, тогда как варварские отряды-это внешний пролетариат эллинистического общества.
      На следующей ступени нашего исследования, анализируя три института-Римскую империю, отряды варваров и церковь
      336 как связующие звенья между эллинистическим и западным обществами, мы обнаружили, что внутренний пролетариат эллинистического общества, создавший христианскую церковь, и внешний пролетариат, давший варварские военные отряды, возникли в результате распада эллинистической социальной системы в ходе смутного времени, когда само эллинистическое общество уже утратило творческую силу. Процесс этот в значительной мере определялся изменением положения правящего меньшинства. Творческое меньшинство, заключив некогда добровольный союз с нетворческими массами, пользовалось какое-то время их доверием ввиду очевидности выгод, дарованных обществу творческими усилиями избранных. Однако с течением времени правящее меньшинство утратило способность и право быть лидером, так как оно растратило творческую энергию и созидательный порыв. Это меньшинство, лишенное вдохновения, но продолжающее удерживать власть,оказалось неспособным управлять через доверие и пошло на нарушение общественного договора. Вместо того чтобы уступить власть, оно прибегло к силе. Эта политика привела к еще большему отчуждению большинства от правящего меньшинства.Подобная ситуация всегда чревата таким бедствием,как восстание. Отчуждение, в конце концов создавшее варварские вооруженные отряды и христианскую церковь, было реакцией на удары правящего хлыста. Но если варварские отряды и христианская церковь-дело рук пролетариата,то эллинистическое правящее меньшинство оставило историческую память о себе в виде Римской империи.Универсальное государство,созданное эллинистическим правящим меньшинством,было похоже на панцирь гигантской черепахи; и если церковь находилась где-то в глубине под его броней, с одной стороны, пользуясь его защитой, а с другой - пытаясь скинуть с себя сковывающую тяжесть, то отряды варваров испытывали панцирь и крепость снаружи. Мы отмечали также, что отчуждение между большинством и меньшинством, которое наступает в момент выделения пролетариата, есть следствие разрыва связи, сохранявшейся в период роста с помощью мимесиса. Неспособность лидеров продолжать игру с толпой, используя свойство мимесиса, тесно связана с неспособностью творчески ответить на специфический вызов.
      Итак, продолжим исследование горизонтального типа раско: ли в надломленном обществе. Рассмотрим более детально и всесторонне три типа групп, рождающихся в ходе социального раскола. Это доминирующее меньшинство, внутренний и внешний пролетариат. До сих пор мы чаще обращались за примерами к истории эллинского общества, однако не раз имели случай убедиться в том, что эти три типа объединений свойственны и любым другим обществам. Невольно напрашивается предположение, что история эллинского общества несет в себе некоторую устойчивую историческую структуру, которая обнаруживается и в других исторических примерах.
      337
      Вторым нашим шагом будет попытка перейти от исследования макрокосма к исследованию микрокосма, ибо после изучения горизонтального раскола в социальной системе распадающегося общества возникает необходимость рассмотреть отражение этого процесса в душе отдельного человека. Обе линии поиска критерия социального распада ведут к парадоксальному заключению, что процесс дезинтеграции дает результат, несовместимый, по крайней мере частично, с его природой. Происходит как бы "новое рождение", или "палингенез".
      На основе уже проведенного нами эмпирического анализа мы можем утверждать, что по мере роста цивилизаций все более углубляется их дифференциация. Теперь мы обнаруживаем обратное: по мере распада увеличивается степень стандартизации.
      Тенденция к стандартизации весьма примечательна, если учесть масштаб многообразия, которое она должна преодолеть. Надломленные цивилизации, вступая на путь распада, демонстрируют привязанность к самым различным областям деятельности -от ярко выраженного интереса к искусству до увлечения механизмами. Интерес может быть самым неожиданным,ибо это отголосок или воспоминания о днях роста. Тем не менее в истории цивилизации, пережившей катастрофу надлома, как мы увидим, существует стремление к некоторой стандартной форме.
      Горизонтальный раскол выделяет в гибнущем обществе три группы правящее меньшинство, внутренний пролетариат и внешний пролетариат. И каждая из этих социальных групп рождает свой социальный институт: универсальное государство. вселенскую церковь и отряды вооруженных варваров.
      ДВИРКЕНИЕ РАСКОЛА-И-ПАЛИНГЕНЕЗА
      Исторический путь, в котором имели место классовая борьба или горизонтальный раскол надломленного общества, не следует считать случайным или противоестественным. Движение постоянно проявляется в феномене распада, обращения через Ян к Инь и через бессмысленное и дикое разрушение ценностей, созданных Прошлым, Трудом и Любовью, к возрождению в новом акте творения.
      Раскол сам по себе есть продукт двух отрицательных движений, порождение злых страстей. Во-первых, правящее меньшинство, попирая все права и вопреки рассудку, пытается силой удержать господствующее положение и наследственные привилегии, которых оно уже недостойно. Пролетариат восстает против вопиющей несправедливости. Но движения пролетариата, кроме справедливого гнева, вдохновляются страхом и ненавистью, что приводит в свою очередь к насилию. Однако процесс неизбежно завершается положительным актом творения - и это касается всех. действующих лиц в трагедии распада. Правящее меньшинство со
      338 здает универсальное государство, внутренний пролетариат - вселенскую церковь, и даже внешний пролетариат организуется в мобильные военные отряды.
      Эти три достижения, без сомнения, в высшей мере неравнозначны. Выше мы уже отмечали, что, пожалуй, только вселенская церковь имеет перспективу на будущее, тогда как универсальное государство и варварские воинские формирования принадлежат исключительно прошлому.
      Таким образом, социальный раскол представляет. собой внешний критерий распада надломленного общества. Когда мы охватим все движение в целом с начала и до конца, мы поймем, что рассматривать его надлежит как Раскол-и-Палингенез*.
      Процесс Раскола-и-Палингенеза следует классифицировать как вариант более общего двухтактного движения Уходаи-Возврата.
      Раскол-и-Палингенез подпадает под тип Ухода-и-Возврата, поскольку выделение части из целого можно рассматривать как уход. Суть палингенеза не только в преодолении агонии раскола - он, собственно, и является конечной целью раскола. Действительно, если при наступлении раскола попытаться замахать трещины, не допуская палингенеза, ничего, кроме разочарования, общество не получит. Историческим примером может служить "священный союз" древнеегипетского правящего меньшинства с внутренним пролетариатом против внешнего пролетариата, представленного гиксосами. Примирение, достигнутое в последний момент, обрекло египетское общество на существование в окаменелой форме Жизни-в-Смерти в течение двух тысячелетий. Не случись этого, процесс распада, естественно, достиг бы своего логического конца, завершившись палингенезом. Жизньв-Смерти была не просто бесцельна для самого умирающего древнеегипетского общества. Она сулила фатальный исход для религии, созданной древнеегипетским внутренним пролетариатом, ибо "священный союз" между внутренним пролетариатом и правящим меньшинством вылился в сплав живого почитания Осириса с искусственно сохраняемым почитанием официального египетского пантеона. И этот противоестественный акт синкретизма убил религию внутреннего пролетариата, не див возможности возродить религию правящего меньшинства (1).
      Печальный результат этого "священного союза" являет собой как раз тот случай, когда исключение подтверждает правило. На этом основании мы можем сказать, что новое рождение, а не попытка найти шаткий компромисс есть единственно возможный счастливый конец раскола, что мы нарвали бы нормальным концом в этом частном случае Ухода-и-Возврата. --------------------
      * "Палингенесия" - греческое слово, которое дважды встречается в Новом завете (Матф.19,28, и Тит 3, 5) и которое в обоих случаях переводится английским словом "regeneration" в значении "внутреннее возрождение".
      339
      Мы видели, что цивилизации проходят ступени роста в виде тактов Ухода-и-Возврата творческого меньшинства: меньшинство уходит, чтобы найти ответ на брошенный вызов, противопоставляя себя тем самым остальному обществу. Затем творческие личности возвращаются, чтобы убедить нетворческое большин- . ство следовать за собой по дороге, которая им открылась. С другой стороны, в движении Раскола-и-Палингенеза, который проявляется в процессе распада, с первого взгляда может показаться, что уходит как раз большинство,представленное пролетариатом, противопоставляя себя правящему меньшинству. Не является ли это инверсией соответствующих ролей меньшинства и большинства? И не означает ли это,что в конце концов движение Расколаи-Палингенеза -явление совершенно иного порядка, чем движение Ухода-и-Возврата?
      Для решения этого вопроса обратимся к различию, которому мы пока что не уделяли должного внимания,- различию между правящим меньшинством в распадающейся цивилизации и творческим меньшинством в развивающейся цивилизации.
      В последовательности успешных ответов на вызовы, составляющих процесс роста, творческое меньшинство, его инициатива, энергия, решительность, обеспечивающие ему победы, рекрутируется из индивидуумов с самым разным социальным опытом, с разными идеями и идеалами. Это обязательно даже для такого общества,где власть является наследственной и ограничена узкой группой аристократии. В аристократически управляемом обществе, пребывающем в процессе роста, мы часто обнаруживаем группу аристократических семей, играющих роль творческого меньшинства. Если же общество предстало перед вызовом, на который не может успешно ответить ни одна из групп в рамках данного аристократического круга,неудача аристократии не обязательно влечет за собой прекращение общественного роста, ибо этот вызов может стимулировать творческий ответ со стороны некоторого меньшинства из другого социального слоя. Таким образом, серия вызовов и ответов по мере своего продвижения может стать поводом для распространения прав от одной социальной группы к другой, от одного социального слоя к другому.
      Тенденция растущего общества рекрутировать творческое меньшинство из тех социальных слоев,которые наиболее адекватно отвечают на исторический вызов, объясняется двумя разными причинами. Одна из причин может быть названа положительной, а другая - отрицательной. Положительная причина уже была отмечена нами. Непрерывность роста предполагает, что в последовательной череде вызовов и ответов каждый вызов является для общества новым. Но если вызов каждый раз новый,то единственная надежда, что он встретит достойный ответ,-в рекрутировании нового меньшинства, способного направить свои скрытые и не востребованные пока таланты на решение незнакомой проблемы. Тенденция побуждать к действию каждый раз новое хвор
      340 четкое меньшинство вызывается также и отрицательным фактором,- фактором, являющимся причиной надлома цивилизаций. Мы уже видели, что меньшинство, однажды победоносно отразившее вызов, воздерживается от повторения своих борений и подвигов. Иначе говоря, оно просто не может ответить на новый вызов с прежним успехом. Поддавшись искушению почивать на лаврах, оно начинает всячески сопротивляться тому, что в какой-то степени означает отход от проверенного пути, приведшего к славе и богатству.
      В силу этих противоречивых тенденций творческое меньшинство в растущем обществе постоянно изменяется, причем не только по составу, но и в своих идейных и духовных устремлениях. Правящее меньшинство распадающегося общества, напротив, имеет склонность становиться замкнутой группой,идеи и идеалы которой приобретают легендарную ригидность неизменных "законов мирян и персов".