I

Альбер проснулся в восемь утра. Голова у него болела, глаза слипались, его слегка поташнивало, и он чувствовал, что сейчас ему станет дурно от собственного дыхания. Сегодня он дежурит утром, в восемь ему полагалось быть в кабинете Корентэна на совещании.

Он встал, голова кружилась; остановившись у постели, Лелак тупо уставился на рисунок ковра. Медленно попытался прийти в себя. «Я должен идти, — думал он. — Мне надо спешить…»

Зазвонил телефон. Трубку он не снял. Знал, что звонят со службы, узнать, почему его нет на месте, наверное, опять Бришо усердствует, или та кошмарная баба пыжится, или он на самом деле нужен. Альбера обычно мало беспокоили его опоздания, но сейчас он отчего-то нервничал. Вообще он всегда чувствовал, когда следует пересилить себя и взять в руки.

Кто бы там ни звонил, он был терпелив. Альбер чувствовал, как внутри у него все начинает дрожать от раздражения в то время, как мозг все еще был в полусне. Он разделся, лег на спину, чтобы, сделав несколько отжиманий, окончательно проснуться, но вместо того, чтобы заняться упражнениями, следил за телефоном. Опять звонит, опять звонит. Еще раз… «Да положи ты трубку, кретин. Меня нет дома!»

Наконец наступила тишина. Альбер, тяжело дыша, лежал на полу, спина у него чесалась от пота.

Надо спешить.

Он встал под душ, даже не намылился, просто подставил тело под леденящий холод, потом закрыл кран. Прежде чем побриться, вызвал по телефону такси. И через десять минут уже дремал на заднем сиденьи облезлого «ситроена».

II

Корентэн с неподвижным лицом выслушал доклад секретарши. Бришо делал вид, будто что-то усердно читает. Он поднял лист бумаги, чтобы прикрыть им лицо. Задушить эту старую шлюху! Он и Корентэна придушит! Альбер не снял трубку, кто знает, что с ним случилось. Надо бы позвонить Марте в школу. В девять часов перемена, если Лелак до тех пор не появится…

— Он намеренно издевался надо мной, — возмущалась мадам Дефрок. — Делал вид, что не слышит, что я говорю.

— Что он сказал? — терпеливо переспросил Корентэн.

— Что находится в каком-то Спортивном центре, потом, что ему не нужна машина, Буасси за ним заедет.

Бришо кусал губы. Альбер вторгся в империю Реноде и хотел, чтобы за ним приехали, чтобы кто-нибудь был у дверей, когда он выйдет. Кто-то, на кого он мог положиться.

— Я с ним поговорю, — заявил Корентэн.

«Корентэн должен понимать, о чем идет речь», — думал Бришо. Он с трудом сдерживался, чтобы не заговорить. Он был в довольно хороших отношениях с комиссаром. И хотел в таких отношениях оставаться.

— Благодарю, — с важным достоинством произнесла мадам Дефрок.

Бришо опустил лист чуть ниже и смерил ее взглядом с головы до ног. Учитывая возраст, она еще ничего, немного располнела, но ноги пока стройные. Лицо полно солидности, излучает чувство собственного достоинства. Она высоко себя ценит. Никогда ни от кого не терпела подобного тона. А Корентэн ее утешает. Как это понять? Что она, родственница его жены или ее подруга? Или шеф решил наконец избавиться от Альбера и эта женщина удобный предлог?

Он почувствовал, что комиссар наблюдает за ним. И отвел взгляд от мадам Дефрок.

— Прошу тебя, просмотри это. — Корентэн поднял со своего письменного стола конверт. Шарль вскочил. Корентэн подтолкнул к нему конверт и стал наблюдать, как Бришо его открывает. Письмо пришло от адвоката. Сначала Шарль не понимал, о чем речь. Какая-то женщина жалуется на Альбера, доносит на него, словом, что-то в этом роде. Примерно мгновенье он думал, что это мадам Дефрок совсем взбесилась. Кто такая Дюваль? Затем прочел еще раз, более внимательно: Дюваль, улица Пероннэ. По этому адресу они искали Колля. К женщине явились двое полицейских, искали ее старого знакомого. Когда она сообщила им, что он тут теперь не живет, тот, что был помоложе, оттолкнул ее, ворвался в квартиру, все перерыл, а потом наставил на нее револьвер.

Господи боже мой!

— Что говорит Буасси?

— Все правда.

«Буасси я тоже придушу», — подумал Бришо.

— И именно сейчас, когда на мою голову свалилась эта треклятая проверка. Что, твой друг совсем ума лишился?

Бришо не отвечал. Положил конверт обратно на стол комиссара и медленным шагом пошел к двери. Пока выходил, обдумывал свою задачу: поговорить с Буасси, в девять часов позвонить Марте, если Альбер к тому времени не объявится.

Такси застряло в пробке. Счетчик бешено отстукивал, Альбер понимал, что эта маленькая роскошь обойдется ему вдвое дороже, чем он рассчитывал. И доберется он медленнее, чем если бы ехал на метро. Но по крайней мере сидит удобно, да и шофер попался неразговорчивый. Альбер был ему благодарен за эту неоценимую услугу.

Вчера вечером, идя домой, он сделал крюк. Пытался проверить, не следят ли за ним. А когда пришел домой, ему вспомнилось, что им известен его адрес. Он сам дал его, когда оформлял членство в клубе.

Марта готовила на кухне. Еще в дверях в нос Альберу ударил возбуждающий аппетит запах жареного мяса. Они не ссорились. Только обстановка была чуть напряженнее, чем следует. Он обещал этот день жене, и вот что вышло. Когда они поужинали, выпили по бокалу вина, съели немного сыра, он неожиданно даже для себя самого заговорил:

— У тебя нет желания куда-нибудь сходить?

Он не представлял, что такое желание у нее есть. Но Марта стала переодеваться, накрасила глаза, надела новое платье, которое купила, когда Бришо пригласил их отпраздновать его назначение. Лицо ее раскраснелось от ожидания и было хорошеньким.

— Именно такая женщина мне по вкусу, — сообщил ей Альбер. — Что ты скажешь, если я попрошу твоей руки?

— Расплачусь и убегу.

Альбер тоже переоделся. Надел костюм и неудобные ботинки. Осторожно, чтобы Марта не заметила, засунул под пиджак кобуру с револьвером; прежде, чем перейти в другую комнату, проверил у зеркала, не выпирает ли оружие. В свое время он такой же неудачной фразой сделал Марте предложение в конце поездки по Англии, только ответ тогда был другим.

— Куда мы пойдем?

Если бы знать, он не позвал бы ее поразвлечься! Раскинувшись на заднем сиденьи такси, Альбер покачивал головой. Следовало раньше подумать! За столько лет мог бы, кажется, изучить собственную жену! Марта пожелала развлечься в «Рэнди коке». Альбер пытался отговорить ее, но это только подлило масла в огонь. Марту не волновало, что это дешевый притон, что там танцуют голые женщины, которые ее вовсе не интересуют. Что это опасное место, что… но все это было ей безразлично. Рядом с мужем-полицейским она ничего не боится, ей любопытно посмотреть на дешевый притон, и ее интересуют голые женщины.

Альбер прекрасно понимал, где собака зарыта. Марта не верила, что его вместе с Бришо и Буасси в «Рэнди кок» призвал действительно долг. Она подозревала в этом какой-то заговор мужчин-сообщников, которым захотелось немного гульнуть…

В «Рэнди коке» он чувствовал себя смешным в темном костюме. И Марта в ее дорогом шелковом туалете казалась разряженной и комичной. Он видел взгляды, бросаемые на них от стойки бара, потом заметил, как швейцар подошел к находившейся там публике и что-то сказал. Молодчики, сидевшие за стойкой, отвернулись.

Неприятный получился вечер. Неприятно было, когда та славная маленькая танцовщица узнала его и улыбнулась. Неприятно было, что он не может подойти к эстраде, потому что не смеет оставить жену одну. Неприятно, что пришлось подозвать девушку к их столику — она не села, только постояла рядом вежливо и нетерпеливо, — когда он хотел спросить у нее о кое-каких вещах.

— Любопытно, что скажет Бришо, — пробормотал он, сидя сейчас в такси.

— Пардон, мосье?

— Ничего… просто я вслух подумал.

— Скоро приедем. — Шофер на мгновенье обернулся назад к Альберу. — Вам к определенному часу?

Они прибыли без десяти девять. Бришо сидел в их кабинете за своим бывшим столом.

— Доброе утро, — сказал Альбер. Он открыл окно. Напряг руки, схватившись за раму, и выпятил грудь. Кости в спине захрустели, жизнь начала к нему возвращаться.

— Где ты был, несчастный?

Альбер не сердился на Бришо.

— Я проспал.

— Не сегодня! Вчера.

Только теперь он заметил, что Шарль нервничает. Шарль был белым, как мел. Когда он нервничает, под левым глазом у него безостановочно дрожит мышца.

— Тебе передали мое сообщение?

— Что случилось?

— Меня позвали к одному типу по фамилии Флери, который хотел меня подкупить. Сумма небольшая, всего-навсего членский взнос… несколько тысяч франков.

— Что он хотел взамен?

— Понятия не имею. Не сказал.

Задумавшись, они смотрели друг на друга. Буасси рядом с ними в замешательстве скрепкой ковырял под ногтями. Он сообразил, что совершил глупость, не наврав Корентэну. А Лелак еще даже об этом не знает.

Альбер сунул руку в карман, чтобы узнать, есть ли у него деньги.

— Пошли, съедим что-нибудь. А я за завтраком все расскажу.

Бришо потряс головой.

— Погоди. Сначала спрошу шефа. Возможно, он захочет с тобой поговорить.

Он вышел из комнаты. Альбер с беспокойством глядел ему вслед. Он чувствовал, что произошла какая-то неприятность.

— Что случилось? — спросил он Буасси.

— Шеф зол на тебя… — Он уколол скрепкой палец и в отчаянии начал высасывать ранку. — Господи! Кто знает, что в этой поганой скрепке? Может, я еще СПИД получу.

— Под зад получишь, если не перестанешь ныть и не скажешь, в чем дело, — заявил Альбер. Вернулся Бришо. В плохом настроении.

— Идем. Корентэн сказал, что сейчас не имеет желания тебя видеть.

— Я его тоже.

Альбера охватило упрямство. Они спустились в кафе, Лелак вызывающе огляделся вокруг. Пусть только посмеют сейчас снова подать пойло вместо кофе и губку вместо булки. Пусть только попробуют! Хо-хо! Пусть посмеют сказать, что нет мест, потому что один столик занят!

Не сказали. Может, это было случайностью, может, по его лицу было видно, что он в опасном, взрывном настроении. Во всяком случае, место нашлось, через несколько мгновений принесли прекрасный горячий кофе, сливки и, если и не свежие, то более или менее съедобные сандвичи. Он начал успокаиваться. За едой невнятно рассказал, что с ним произошло в Спортивном центре. Бришо тоже стал успокаиваться. Он радовался тому, что не сказал Альберу, в чем его обвиняют, и тому, что Буасси проболтался. Кто знает, что сделал бы этот безумец! Может, влетел бы в приемную Корентэна и поднял там крик. А теперь в спокойной обстановке он узнал от Лелака историю с телефонным звонком. Альбер оправдан, а если еще немного повезет, он уладит дело так, что его друг о нем и не узнает. Правда, оставалась еще жалоба.

— Ты знаешь, что мы нашли Колля? — осторожно заговорил он.

— Нет. Где? — Альбер поставил чашку. — Почему ты не с этого начал?

Бришо пожал плечами.

— На улице Сен-Онан. В дешевой однокомнатной квартире.

— Скатился парень. После улицы-то Пероннэ.

Буасси поперхнулся. Его громадное тело содрогалось от кашля, он толкнул столик, приятелям пришлось вскочить, чтобы выплеснувшийся кофе не облил их. Бришо охотнее всего хорошенько стукнул бы шофера-виртуоза. Вместо этого он только похлопал его по спине.

— Не так сильно… дубина…

Альбер отодвинулся в сторону.

«Дешевая однокомнатная квартира, — думал он. — В плохом районе. Лучше, чем улица Перронэ с мадам Дюваль. Или он там просто прятался от своих преследователей?»

— Как вы его нашли?

— Он мертв, — сообщил Бришо. — Застрелен. В руке у него был нож.

— Тот, ко…

Бришо не дал ему докончить.

— Нет. Это было первое, на что я велел обратить внимание.

Было бы слишком хорошо.

— Лаборатория считает, что нож новехонький. Предположительно старый, которым убит Фанфарон, Колль выбросил и купил новый, похожий. Длинный, тонкий, острый, как бритва.

— С пружиной?

— Нет. Знаешь, такой, который открывается движением кисти, а большим пальцем укрепляют задвижку, чтобы нож не закрывался.

— Консервативных взглядов был человек.

— А если нож оказался бы тот самый, что бы ты подумал?

— Ничего, — автоматически ответил Альбер.

Владелец вытер стол тряпкой, Буасси снова опустился на стул и сгорбился, порядок был восстановлен.

— Мне следовало подумать, что Колль убил Фанфарона и девушку.

— Почему?

Альбер беспомощно развел руками.

— Вечером я ходил с Мартой в «Рэнди кок». — Он наслаждался, видя, как оба остолбенели. Хотел рассказать им, что маленькая улыбчивая танцовщица узнала его и улыбнулась, что Марта сделала язвительное замечание, что он одновременно и злился, и гордился девушкой. Но рассказы потом. А сейчас работа. — Я еще раз поговорил с вышибалой.

— О чем?

— Спросил, был ли Фанфарон знаком с Коллем. Он ответил: возможно. Несомненно, они встречались несколько раз ночью. Я спросил, заметил ли он, что они беседовали. Он увиливал от ответа, сжимал губы, очень не хотел отвечать. Но потом я все-таки выудил из него «да».

— Ну, и что? — спросил Буасси.

«Чего Лелак из себя Шерлока Холмса строит? В том баре по всем правилам допросили и посетителей, и персонал».

— Они поссорились. По словам вышибалы, в этом не было ничего необычного, каждую ночь такое случается, и не раз.

— Из-за чего они ссорились?

— Он не мог сказать. Так же, как сколько времени это длилось. Он обратил на них внимание, когда они повысили голос. Подумал о том, что делать, особой охоты связываться с Фанфароном у него не было, но потом все закончилось.

— Как?

— Фанфарон медленно приподнялся, а тот замолчал. И Фанфарон опустился на место.

— А Колль?

— Побыл еще несколько минут, потом ушел.

— Когда?

— Около одиннадцати.

— На час раньше. Немного больше, чем на час.

Бришо покачал головой.

— Я думаю о том…

Альбера не интересовало, о чем он думает.

— Что мы знаем об этом Колле? Был он судим за нанесение телесных повреждений, насилие?

— Был, — рассеянно ответил Бришо и потянулся за своими записями, но не нашел портфеля. Он оцепенел. Потом сообразил. На этот раз он пришел сюда не из своего кабинета. А в той, старой комнате, у него уже ничего нет, только друзья. И кто знает, сколько еще это продлится. Он попытался припомнить свои записи. — Он избивал женщин.

— Убийства?

— Убийств не было. Вчера вечером я назначил рандеву Мирей. — Он заметил недоумение в их глазах. — Подруга Кароль, убитой девушки, та, что нашла ее труп. Но она не пришла. — Он знал, что за этим последует: вздорные замечания о том, что девушка образумилась, или о том, что в прошлый раз он мало ей уплатил. Он решил опередить их: — Я думаю о том, почему она не пришла, в чем дело. А вдруг и с ней что-то случилось?

— Она образумилась! — с торжеством воскликнул Буасси.

— Ты думаешь, ее тоже… — спросил Альбер. Бришо кивнул.

— Но почему?

— Быть может, она что-нибудь знала.

Буасси выглядел сконфуженно и оскорбленно. Они снова обращаются с ним как с несмышленышем!

— Почему она ничего не сказала прошлый раз, когда ты целую ночь допрашивал ее?

«Завидуешь», — подумал Бришо.

— Вероятно, сама не знала. Слышала или видела что-то, но не подозревала, как это существенно.

— Ты знаешь, где она живет?

— Конечно.

«Сам мог бы сообразить, — мелькнуло в голове Альбера. — Бришо не пропустит такую девицу, которая, хотя и не профессиональная проститутка, но за деньги приводит мужчин в квартиру своей подруги. Пропустить ее он, конечно, не мог, но к себе домой, естественно, не повел».

Бришо жил со своей старой матерью, которая предоставляла сыну достаточно свободы, но женщины определенного сорта порога ее квартиры не имели права переступать.

— Почему ты не пошел к ней?

— Счел, что она, наверное, меня обманула, — смущенно ответил Бришо. — Не хотел, чтобы думала, будто для меня это важно.

Альбер кивнул.

— Я ухожу.

Он сделал знак владельцу, но не расплатился, а заказал пирожное и прохладительные напитки. Бришо попросил коньяк, Буасси перно. Владелец глядел на них с неприязнью. Обычно они не сидели столько времени! Лучший столик заняли! В кафе главным образом ходили полицейские и адвокаты, очень редко забредали одиночные туристы, искавшие в районе набережной Орфевр следы Мегрэ. К этим хозяин кафе питал особое отвращение. Он делал наглые замечения на их счет, не смущаясь тем, что кто-то из них мог знать французский. Правда, его ужасающее провинциальное произношение с трудом понимали даже Альбер и его приятели. К полицейским владелец был равнодушен, попадались такие, с которыми даже дружил, а некоторых, например их, из-за чего-то считал несимпатичными. Любимцами его были адвокаты. Самоуверенные, разодетые адвокаты с кейсами. Лелак и его друзья их не любили. Им не нравилось такое разделение труда: когда одни ценой своего здоровья, а порой и жизни, ловят преступников, а другие элегантно их «отмывают». Еще меньше им нравилось, что на этом «отмывании» адвокаты хорошо зарабатывают, и значительно лучше, чем они, живут. Им казалось, адвокаты просто смеются над ними. Даже Бришо, даже Шарль Бришо не мог с ними сблизиться.

— Я дам тебе очную ставку с твоими дружками.

— Что? — Мысли Альбера блуждали далеко.

— Из троих вооруженных субчиков двое нами задержаны. Они ничего не знают, друг с другом не знакомы, не говоря уж о Колле.

— Следовало ожидать, — флегматично ответил Лелак. — Я останусь с ними наедине?

— Нет, — твердо заявил Бришо. Альбер, как и он, никогда не применял насилия на допросах. Он был последним, кого можно было в этом заподозрить. Для чего он тогда постоянно валяет дурака, выступая с подобными глупостями? Зачем делает вид, будто он заправский садист? А может, и вправду? Он все еще не понимал, что мог натворить Альбер у той женщины.

— А как с оружием?

— У них не нашли. Между прочим, Колля пристрелили из револьвера «Смит и Вессон». Жильцы заметили только одного мужчину, который выходил из его квартиры. На нем был длинный плащ и надвинутая на глаза шляпа. В квартире не осталось ни одного отпечатка пальцев, ни ворсинки от одежды, ни волоска, ни следа дыхания — ведь теперь и это скоро станут определять.

— Значит, их там не было, — успокоился Альбер. Он хотел поскорее разобраться с донесениями экспертов. На детали он никогда не обращал внимания, его интересовали лишь окончательные выводы, и он их не ставил под сомнение. — А вдруг это третий?!

— О нем они тоже ничего не знают. Не знакомы с ним. Утверждают, что фотографии — обыкновенный монтаж.

— Я постараюсь приглядеться в Спортивном центре. — Альбер нервно набил рот пирожным, которое владелец только что очень любезно поставил перед ним. — Молодчик не член клуба, это как пить дать. Туда не ходят люди, зарабатывающие на хлеб трудом, а он просто честный наемный драчун.

— Может, он там служит?

Альбер сделал гримасу, и его перекошенная физиономия словно удлинилась.

— Там? Этот тип? Да никогда в жизни!

Странным было это пролетарское самосознание у Лелака. Бришо казалось, будто преступник ближе сердцу Альбера, нежели спесивые посетители Спортивного центра.

— Что же тогда?

— Может, пришел за указаниями к Флери. Иди к самому Реноде. Он, вероятно, живет в том бунгало.

Бришо кивнул. Альбер передал ему номер машины; когда они вернутся в Управление, Шарль наведет справки. Конечно, Альбер и сам с легкостью мог это сделать, но так уж повелось, и он давно перебрасывал Бришо подобные задания. Правда, тогда Шарль еще не был заместителем руководителя отдела по расследованию убийств, у которого и без того дел хватает. Но лучше не вдумываться. Ведь в сущности все это не его задачи. Ему надо следить за работой десятка сыщиков, а не брать на себя часть забот одного из них. Вероятно, он просто привык работать на Лелака. А вдруг это окажется их лучшим делом? Он хочет принять в нем участие и получить свою долю успеха… Все может быть…

— Что ты знаешь о Реноде? — спросил Альбер.

Буасси неловко заерзал. Со вчерашнего дня у него, как видно, было время переварить тот факт, что это не фильм с участием Алэна Делона, не злополучное дело другого отдела, других сыщиков; с этим предстоит справиться им самим.

Бришо постарался ответить осторожно. Из газетных статей он узнал не много нового, вырезки годились лишь для того, чтобы отбить у людей желание работать и поубавить им смелости. Из большинства сообщений прессы явствовало, что вожак гангстеров стоит над законом, у него связи в очень высоких сферах, полиция против него бессильна. Как бы там ни было, если это и правда, Бришо читал материал с неохотой. Информация, которую он получил из особого отдела по борьбе с мафией, тоже была ненадежной. Он не знал, стоит ли поделиться ею с приятелями. В последнее время особый отдел дважды пытался внедрить своих людей в организацию Реноде. Обоих агентов выловили из Сены.

Человек из особого отдела был его еще школьным товарищем. Он тоже ожидал повышения, ему тоже прочили большую карьеру. Они были ровесниками, но давнишний приятель выглядел значительно старше его.

«А ведь мы их блестяще внедрили, — горько сказал бывший соученик. Из всего их курса, вероятно, он больше всех верил в закон и право. — Они казались более реальными, чем настоящие мафиози».

— По мнению особого отдела, у Реноде есть какой-то серьезный бизнес, — сказал в заключение Бришо.

— Ну, уж не…

— Из наркобизнеса их вытеснили, но все-таки сила и влияние их организации сохранились. То есть они нашли вместо этого какой-то другой бизнес.

— Какой именно?

Бришо пожал плечами. Откуда ему знать? Определенно не соревнования по вольной борьбе и не центр здоровья. Он посмотрел на часы. Надо возвращаться. Корентэн опять целый день будет занят с проверочной комиссией, и прежде, чем шеф исчезнет, Бришо надо обсудить с ним кое-какие дела. Он сделал знак, что хочет расплатиться, и хозяин тут же вырос возле него — быстрее и любезнее, чем когда-либо до сих пор.

У Буасси оставался еще один вопрос. Странно, что именно ему это пришло в голову, быть может, страх, связанный с расследованием дела Реноде, обострил его ум.

— Ну, а мы сейчас за кем из них следим? — спросил он. И его все быстро схватывающие коллеги не поняли. — Если Фанфарона убили противники состязаний, чего мы тогда хотим от Реноде, который их финансирует?

«Он, вероятно, прав, — подумал Альбер. — Ничего не попишешь, Буасси не позволит слишком усложнять дело».

— Те субъекты, которые искали Колля, явно люди Ретноде, — остудил его пыл Бришо.

— Но то, что оба дела связаны, вовсе не обязательно, — с надеждой произнес Буасси.

III

Он еще не видел, чтобы Буасси чего-то боялся. В прошлом году, когда они искали убийцу спортивного журналиста Дюамеля, Буасси дважды избили, причем второй раз он даже попал в больницу. Но и тогда Буасси не испытывал страха. А теперь боялся. Потел, руки у него дрожали, глаза ежесекундно прилипали к зеркальцу заднего вида. Альбер не знал, как его успокоить.

Они катили по внешней полосе авеню де Вилье. Если человек идет медленно, за ним труднее следить, не привлекая к себе внимания. Но кто, к черту, будет за ними следить? Он чуть было не прикрикнул на Буасси, но тут ему вспомнился вчерашний вечер — ведь он тоже возвращался домой из Спортивного центра кружным путем. А потом, когда пошел «развлекаться» с Мартой, нарочно не оглядывался. У них секретов нет.

— Нас преследуют, — произнес Буасси драматическим тоном.

— Да брось ты. — Он устоял от искушения тотчас же повернуться и посмотреть назад. Сунул руку в «бардачок», где Буасси держал запасное зеркальце заднего вида. Кто, к черту, станет преследовать полицейскую машину?

— Нет! — решительно сказал он, когда Буасси переключил скорость. — Осторожно! Сверни где-нибудь!

Буасси взял себя в руки. За рулем машины ему не следует никого бояться! Следят-то за Альбером. Он разнюхивал в том спортивном комплексе или как он там называется, и он свидетель того, что те трое вооруженных субчиков разыскивали Колля.

— Что, если я тебя высажу где-нибудь у остановки метро? Ты пойдешь дальше, а я от них оторвусь.

— Нет.

Каким же твердым может быть голос Лелака!

Буасси свернул направо. Сквозь лабиринт узких улочек Вилье они продвигались в направлении Сен-Лазара, словно желая выбраться с оживленной магистрали.

— Белый «опель»?! — спросил Альбер.

Машина то оказывалась непосредственно за ними, то отставала, но ни разу не допустила, чтобы их разделяло больше двух машин. Делалось это ловко. Если бы Буасси не следил в зеркальце, им бы не удалось наколоть «опель». Чего они хотят? И, что еще важнее, как теперь поступить? Оторваться от них? Прибавить скорости, лавировать между машинами и пешеходами, погнать по улице с односторонним движением навстречу транспорту? Если Буасси нажмет на газ, шансов у преследователей нет. Но чего они этим добьются? Только одного: покажут, что заметили сопровождение. Схватить их? Они не смогут продержать этих молодчиков под замком и десяти минут! Лелак покачал головой. А если не обращать на них внимания, пусть катаются вслед за ними? Велеть Буасси ехать к его подружке?

Он не мог решиться. Чувствовал, будто разрывается: естественная человеческая реакция — удрать, рефлекс полицейского — задержать преследователей; это свело бы его с ума, если бы внезапно ряды машин не остановились. За минуту образовалась пробка; из-за продолжавшегося несколько дней дождя автомобили были грязными, они стояли впритык друг за другом, словно те несколько сантиметров, на которые они оказывались ближе к цели, имели какое-то значение. Остановился и Буасси. Конечно, соблюдая приличное расстояние, чтобы, если потребуется, обойти стоящего впереди.

— Подонки, — сказал Альбер. Затем одним движением сбросил пояс безопасности и выпрыгнул из машины. На полной скорости помчался назад. Белый «опель» стоял на две машины позади них. Его пассажир успел лишь отстегнуть свой пояс, когда Альбер рванул дверцу.

Теперь не узнать, что бы он сделал, если в машине сидел бы незнакомец. Наверное, схватил бы субчика за воротник, потряс и сказал, чтобы тот не попадался ему больше на пути. Теперь не узнать. Но пассажир, попытавшийся ударом ноги по дверце освободить себе место и как можно скорее выскочить, вовсе не был незнакомцем. Это был третий из вооруженных молодчиков! Возможно, и этого оказалось бы мало для того, чтобы Альбер прибег к насилию, оставайся тот спокойно на месте. Но при данных обстоятельствах он, непроизвольно, сам с силой пнул ногой дверь обратно на парня, а затем снова рванул ее к себе и схватил молодчика за волосы. Одновременно дернул и закрутил. Тот, проехав животом по мостовой, приземлился на тротуар. Альбер коленом наступил ему на спину и выхватил пистолет. Шофер — молодой, светловолосый паренек с похожей на гриб головой, — смертельно побледнев, сидел ни жив ни мертв.

Альбер, тяжело дыша, встал и направил пистолет на лежащего.

— Встать!

Тот медленно приподнялся, из носа у него текла кровь, лицо исказилось от боли и гнева. Он прихрамывал. Альберу хотелось, чтобы он шагал быстрее, но отважиться подтолкнуть его он не смог. Буасси открыл заднюю дверцу и, как только они сели, тронул машину с места. Он не спрашивал, куда ехать, просто вел свой автомобиль и при первой же возможности свернул. Белый «опель» не последовал за ними.

— Скотина ты… — прошипел задержанный. — Я тебя не бил.

Альбер не ответил. Фальшь аргументации он ощутил, но все же ему было стыдно. Откуда у него этот неожиданный взрыв гнева?

Мужчина наклонился, засучил штанину. Нога его была в крови. Он вскрикнул, когда дотронулся до нее.

— Это ты дверцей стукнул!

— Я не хотел.

Что он мог еще сказать? Если б он не взмахнул ногой, раскрывшаяся дверца двинула бы по берцовой кости его. Если бы этот тип не захотел в тот момент выйти…

— Извини. — Левой рукой он ощупал куртку мужчины. Оружия не нашел.

— Где ты оставил пистолет?

— Какой еще пистолет?

Откинувшись назад, Альбер вздохнул. Положил свой браунинг обратно в кобуру. Его прошиб пот и затрясла дрожь. Не для него такие дела. Он попытался взять себя в руки…

— Куда поедем? — спросил наконец Буасси. Глазами он стрелял в зеркальце заднего вида, одна его рука лежала на руле, другая на рычаге коробки скоростей. — Обратно на набережную?

Альбер вытер руки о штанины. Собственный голос показался ему чужим, прерывистым.

— Куда ты хочешь ехать?

Мужчина не ответил, может, не был уверен, что вопрос относится к нему, а не к Буасси. Альбер глянул ему в лицо и чуть более решительно, более нервно повторил:

— Куда едешь?

— Ну…

— Где ты живешь?

Тот все еще колебался.

— Как тебя зовут? У тебя есть удостоверение?

Они ехали по улице де Баяр. В конце ее возникла Сена, на противоположном берегу реки гостеприимные пестрые киоски, нарядные перила из кованого железа и неправильно припаркованный автобус с голландцами.

— Симоне, — сообщил свое имя мужчина.

— Где ты живешь? Очень любопытно.

— На улице де Проня. Успокоился?

Альбер кивнул Буасси, который объехал автобус голландцев и элегантно вписался в движение на авеню Георга V.

— Ты живешь один?

— С женой и ребенком.

Альбер что-то пробурчал. Этого он не ожидал. Думал, что Симоне живет с каким-нибудь приятелем, другим преступником, который с заряженным пистолетом под подушкой валяется в майке на железной кровати и открывает огонь, как только в замке повернется ключ. Из какого же это фильма? Странным образом фильм казался ему более вероятным, нежели действительность. Мог ли убить Колля столь добропорядочный муж и отец семейства?

— Они дома? — спросил он.

— Да. Ребенок не ходит в садик.

Альбер хотел спросить, почему, но нашел это слишком уж фамильярным.

— Остановись около какого-нибудь кафе, — приказал он Буасси.

Мужчина не поблагодарил. Очевидно, считал, что хоть столько-то ему причитается. Ведь он в тот раз пощадил жизнь Альбера. Лелак погрузился в свои мысли. Обдумывал, о чем спросить и как, чтобы задержанный согласился ответить. Конечно, он мог забрать его в полицию, как тех двух, по подозрению в убийстве. Но никакого смысла не было: стали бы отпираться все трое. А у этого здесь семья, так просто он не исчезнет, Шарль потом его задержит, если захочет.