1

– Слышали? – сказала девушка, стоявшая за кулисами рядом с Керри. – Говорят, в зале сам Райан Максвелл!

Для Керри в тот момент эта новость мало что значила. Ее мысли и чувства были заняты одним: через несколько мгновений она выйдет на сцену в надежде на свой единственный шанс получить роль, которую страстно желала сыграть. Хуже всего было ждать, ждать и слушать, как другие, несомненно более достойные, чем она, претендентки заявляли свои права на роль Хармианы в новой постановке «Антония и Клеопатры». Если знаменитость действительно присутствовала в зале, ему, наверное, до глубины души опротивела бесконечная вереница никому не известных личностей, одержимых стремлением появиться на сцене рядом с ним, исполняющим роль Антония.

– Откуда тебе это известно? – спросила она, поскольку от нее явно ожидали этого вопроса.

– Кто-то его узнал. Он справа, ряду в шестом.

Этот «кто-то», подумала Керри, должен обладать поистине кошачьим зрением, чтобы разглядеть что-либо в полутемном зале, не говоря уже о способности полностью абстрагироваться от произносимого текста. Саму Керри волновало только одно – какое впечатление на сидящих внизу производит ее Хармиана, отдающая последнюю дань своей госпоже.

Режиссер делал ей знаки. Керри глубоко вздохнула и одернула на себе нелепое твидовое платье.

– Уэст, – сказал он, ставя галочку против ее фамилии в списке. – Когда закончите, выйдете с другой стороны.

Оказавшись на слабо освещенной сцене, Керри заглянула и темную пустоту за рампой.

– Доброе утро, – робко пробормотала она и услышала, как откуда-то слева ей ответили двое – мужчина и женщина.

– Начните с «излейся, седая туча», – донесся до нее вновь женский голос секундой позже. – Стюарт подаст вам реплики.

Стюарт, помощник режиссера, скучающий молодой человек в фиолетовых джинсах, сидел мправа верхом на стуле. В руках у него был потрепанный текст, от которого он даже не потрудился поднять глаза. Керри проглотила слюну, откашлялась и заговорила:

– «Излейся, седая туча, проливным дождем, чтоб можно было думать – боги плачут»…

Когда она закончила, последовала короткая пауза. По шепоту внизу можно было догадаться, что там шло какое-то обсуждение. Потом женский голос громко спросил:

– Это вы играли в телевизионном сериале несколько месяцев назад?

Керри призналась, что да, подумав при этом, не навредила ли она себе. Общественное мнение было против сериала, и после двух недель показ прекратили, но ее собственная роль в нем была слишком незначительна, чтобы иметь какое-либо отношение к его провалу. Не будь она тогда в тяжелом положении, никогда бы и не взялась за нее. Эта роль была не по ней.

– Благодарю вас, мисс Уэст. Мы вас известим.

«Ну и чего же она, собственно, ожидала?» – спрашивала себя Керри, выходя через несколько минут в февральскую слякоть. По крайней мере еще трое, а то и больше, дожидались за кулисами своей очереди. Уж не надеялась ли она всерьез, что они ухватятся за нее как за единственную Хармиану и откажут всем остальным? Такие мечты так и остаются мечтами. Они сбываются только в романах.

В то же время, говорила она себе, стоя на краю тротуара перед потоком машин, не стоит уж совсем терять надежду. Несмотря на маловдохновляющее бормотание помощника режиссера, она считала, что у нее получилось неплохо… Вон та машина останавливается, если она поспешит, то успеет перебежать…

Под визг тормозов и яростные гудки Керри почувствовала, как чья-то рука схватила ее чуть выше локтя, буквально вытащив из-под колес неизвестно откуда взявшегося такси. Вся побелев, чуть не теряя сознание от сердцебиения, она подняла глаза, чтобы поблагодарить своего спасителя, да так и замерла в изумлении, забыв на какое-то время о пережитой опасности. Сколько раз представало перед ней на страницах журналов и книг это выразительное лицо? Сколько раз на ее глазах этот стройный, гибкий человек овладевал публикой исключительно силой своего таланта? Его имя невольно сорвалось с ее губ:

– Райан Максвелл!

Углы рта, даже в неподвижности таившего тень насмешки, дрогнули в улыбке.

– Более чем польщен тем, что вы меня узнали при таких обстоятельствах. У вас что, привычка бросаться под такси?

– Я его не заметила, – пролепетала Керри.

– Это уже лучше. – Он вглядывался в нее, по-прежнему не отпуская руки. – Вам нехорошо? Вы очень бледны.

Керри стряхнула с себя оцепенение. Что он подумает, видя, как она на него уставилась? Хотя, скорее всего, он привык к подобной реакции.

– Все в порядке, – поспешила она его уверить. – Спасибо, что вытащили меня. Мне повезло, что вы оказались рядом. Если бы не вы… я бы… могло бы… – Керри остановилась, внезапно осознав, что выражается несколько бессвязно. – Сейчас я уже в полном порядке, – неубедительно закончила она.

Максвелл все еще не отпускал ее.

– Непохоже, – взгляд его серых глаз был проницателен. – Давно вы ели последний раз?

Вопрос был настолько неожиданным, что она вздрогнула с видом почти виноватым.

– Я думаю, что это… – начала было Керри.

– Вообще меня это не касается, – перебил он. – Но какой толк вытаскивать вас из-под одной машины, чтобы вы свалились под другую в голодном обмороке? Чем вы сегодня завтракали? Кофе и тосты?

– Я… да, – призналась она неохотно. – Но я нисколько не голодна. – И чуть более резко добавила: – И мне отнюдь не угрожает опасность упасть в обморок.

– Вот как? – голос Максвелла звучал скептически. – Такой изможденный вид мне знаком. Пошли. Здесь за углом есть бар, где найдется для вас что-нибудь подкрепляющее.

– Прошу вас, – запротестовала Керри, пытаясь высвободиться. – Я никак не могу…

– … Принять подобное предложение от незнакомого мужчины? – В голосе его явно прозвучала насмешка. – Но вы же меня знаете, мисс Уэст.

Она широко раскрыла глаза:

– Откуда вам известно мое имя?

– Я был в театре, когда вы читали свой отрывок. – И непринужденным тоном добавил: – Ваши рыжие волосы узнаешь за километр.

Говоря это, он почти тащил ее за собой. Рука его легко, но твердо держала ее. Керри шла как в тумане, плохо соображая, происходит ли все это с ней на самом деле или она вот-вот проснется. Идти по улице рядом с Райаном Максвеллом! Такое может быть только во сне!

Но если это и был сон, то очень похожий на явь. Она чувствовала тепло и силу пальцев, обхвативших ее локоть, и запах влажной шерсти его пальто. Раз-другой она уловила обращенные к ним взгляды и шепот прохожих, совершенно не замеченные ее спутником. Он не сказал ни слова, пока они не оказались в теплом уютном баре с отделанными дубовыми панелями стенами.

– Садитесь сюда, – пригласил он, взяв ее пальто и указывая ей уголок подальше от входной двери. – Я сейчас.

Керри повиновалась. Максвелл быстро направился к стойке, где его приветствовал хозяин. Керри слегка зарделась, когда, принимая заказ, тот кинул на нее любопытный взгляд. Когда ее благодетель вернулся, она глубоко забилась в угол, словно желая спрятаться от него.

Райан Максвелл уселся напротив, достал портсигар и предложил ей закурить. Когда она отказалась, он слегка повел бровью, взял сигарету и, захлопнув портсигар, опустил его в карман. Все так же молча он щелкнул золотой зажигалкой и положил ее на стол. Откинувшись на стуле, он изучающим взглядом рассматривал сквозь дым лицо Керри в ореоле золотисто-рыжых волос.

Зеленые глаза девушки смотрели на него также пристально, но она не могла скрыть краску смущения, выступившую у нее на лице, когда взгляд его опустился ниже воротничка ее хорошего, но старого твидового платья. Она почувствовала, что ее оценили, и оценили невысоко. Удивляться этому не приходилось, если вспомнить о том, что он привык видеть перед собой за столиком на двоих воплощение красоты и элегантности. Успехи Райана Максвелла у женщин стали легендой. Увидев его теперь так близко, Керри поняла, в чем секрет. Он прямо-таки излучал какую-то необыкновенно притягательную силу, мужественную и невероятно волнующую.

– Вам что, очень нужна работа? – нарушил он затянувшееся молчание.

Она заставила себя слегка пожать плечами, превозмогая или пытаясь превозмочь легкую дурноту, угрожавшую опровергнуть ее заявление, что она не голодна.

– Не больше, чем десяти тысячам других, если верить последним сведениям о безработице среди актеров.

– Сомневаюсь, чтобы они были неверными, – отозвался тот. – Нас, безусловно, слишком много. Однако в настоящий момент речь идет только об одной представительнице этой профессии. Что вы делали после сериала?

– Ничего, – криво усмехнулась она. – Сериал мне не помог.

– Пропал редко кому на пользу. – Он оглянулся на подходившего к ним с подносом хозяина бара. – Спасибо, Рой, все прекрасно.

Перед Керри появилась тарелка с горячим картофельным пудингом с мясом, нож, вилка, рюмка и полбутылки вина, перед ее спутником – бокал с какой-то прозрачной жидкостью. Хозяин принял от него пару банкнот и удалился с улыбкой, довольный чаевыми.

– Принимайтесь за еду, – предложил Райан, потушив окурок. – Не дайте ей остыть.

Керри медленно взяла нож и вилку и разрезала корочку, под которой обнаружилась аппетитно пахнущая густая начинка. Немного застенчиво она начала есть, постоянно ощущая на себе взгляд Райана. Он потянулся за бутылкой и, наполнив рюмку, пододвинул ей.

– Выпейте, – сказал он, – а потом еще одну: ничто так не согревает, как это.

Согревала сама его улыбка, в которой легкая насмешка уступила место подлинному теплу. Керри почувствовала, как ее скованность исчезает под действием его обаяния. Она невольно улыбнулась в ответ, и лицо ее внезапно ожило. Во взгляде, который он бросил на нее, отразилось раздумье. Он снова замолчал и не проронил ни слова до тех пор, пока Керри наконец с удовлетворенным вздохом не отставила в сторону пустую тарелку.

– Отличный пудинг, – сказала девушка, – лучшего я не пробовала. – Она робко встретилась с ним глазами. – Еще раз большое спасибо.

Его подвижная левая бровь чуть приподнялась.

– Такая большая благодарность за такой маленький пудинг? Другие сочли бы, что такой благодарности стоит разве что бриллиантовая брошь.

– Все относительно, не так ли? – Керри отхлебнула маленький глоток из своей рюмки и поставила ее на стол. – Я хочу сказать, это зависит от потребностей человека.

Разговор, очевидно, все больше его забавлял:

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Очень разумный ответ на довольно бестактное замечание. – Помолчав немного, он спросил: – Сколько вам лет, Керри Уэст?

– Двадцать два. – Неожиданно она снова насторожилась и, сама не зная почему, быстро добавила: – Скоро будет двадцать три.

– В самом деле? – Выражение его лица было непроницаемо. – И когда?

– Когда? – Она была слегка ошарашена, не понимая, с чего бы это Максвелла заинтересовал ее день рождения. – Если точно, то двадцать восьмого марта.

– Двадцать восьмого? Значит вы Овен, а я Телец.

Насмешливый огонек в его глазах побудил Керри продолжить разговор в том же тоне:

– Никогда бы не подумала, что такой человек, как вы, верит в астрологию.

– И были бы правы. Мы сами определяем свою судьбу.

– Это не всегда так. – С некоторым удивлением она услышала свой спокойный ровный голос, противоречащий ему. – Судьба играет определенную роль в жизни каждого.

– Да? Значит, вы верите, что где-то существует тот единственный человек, предназначенный вам судьбой, которого вы полюбите и за которого выйдете замуж?

Он явно ее поддразнивал. Керри вздернула подбородок:

– А может быть, мне вообще не судьба выйти замуж.

– Какова же альтернатива для женщины? Карьера не заменит дом и семью.

– То же самое, – возразила она быстро, – относится и к мужчинам.

– Вы не правы. Мужчина вполне может довольствоваться и карьерой, если пожелает. Что, впрочем, возвращает нас к сути нашего спора, не так ли?

Он просто невыносим, подумала Керри. И с чего вообще началась эта дискуссия? Они совершенно посторонние друг другу люди, а такие, как правило, не ведут подобных разговоров.

Керри встревожилась, когда хозяин предупредил, что скоро бар закрывается. Уже три часа! Они провели здесь минут сорок, не меньше, а Райан Максвелл наверняка человек занятой.

– Извините, – сказала она сконфуженно, поднимаясь и беря сумочку, – я не знала, что так поздно. Вам, вероятно, пора идти?

– Когда мне будет пора, – спокойно возразил он, – я дам вам знать. Сядьте и допейте ваше вино. Или вы хотите еще чего-нибудь?

– О, нет, – поспешно ответила Керри, – все прекрасно.

Она снова села и отпила из своей рюмки, но вино попало ей не в то горло. Задыхаясь, со слезами на глазах, она стала искать платок, не нашла и приняла кусок крахмального белого полотна из той же руки, что уже приходила ей на помощь раньше.

– Я совсем не имел в виду, – терпеливо заметил Максвелл, – что вы должны проглотить все сразу. Они закрываются минут через пять.

Керри вытерла глаза, увидела следы туши на недавно еще безупречной белизне платка и сделала попытку говорить нормальным голосом.

– Я отдам его в стирку и пришлю вам. – Она храбро взглянула на него. – Вы, наверное, считаете меня полной дурой. Я…

– Извинитесь еще раз, – сказал он спокойно, – и я вам всыплю как следует. Платок оставьте. У меня еще найдется. – Он снова протянул руку, на этот раз – чтобы взять ее рюмку, в которой оставалось с четверть содержимого, и поставить ее рядом со своей, пустой, снова достал портсигар и закурил. Керри, не отрываясь, следила за движениями его загорелых, тонких, но сильных пальцев.

– Расскажите мне о себе, – сказал он вдруг. – Вы давно на сцене?

– Пять лет, – ответила она. – Включая театральную школу, разумеется. – Его интерес побудил ее продолжать: – У меня как раз кончился полуторагодовой контракт, когда мне предложили эту роль на телевидении. Иногда я думаю, лучше бы мне было оставаться в Бретфорде.

– Так вы были в Бретфорде? И что там делали?

– Поначалу все, что попало. Только в последние месяцы я стала получать настоящие роли. – Она взглянула на него. – Вы тоже там играли, да?

– Да. – Между темных бровей появилась и тут же исчезла маленькая морщинка. – Очень давно.

Двенадцать лет назад, подумала Керри. Но в свои тридцать четыре он так многого достиг! Четыре года назад его исполнение роли Гамлета было признано одной из лучших интерпретаций века. А с тех пор он с еще большим успехом снялся в двух фильмах и участвовал в постановках, сделавших шестидесятые годы памятником в истории театра. Антоний будет его новой ролью и, несомненно, одной из наиболее сложных в его творчестве. В финансовом отношении такого рода постановка мало что ему давала. Шекспир редко приносит доходы в Вест-Энде, вот отчего на роль Хармианы пригласили пробоваться неизвестных актрис, готовых довольствоваться малой долей того гонорара, какой пришлось бы заплатить знаменитости.

– А ваши родители? – спросил Максвелл, отвлекая девушку от этих мыслей. – Им известно, как вам жилось последние месяцы?

– Мои родители умерли, когда мне было семь лет, – сказала она. – До шестнадцати меня воспитывали тетя и дядя.

– А что случилось потом?

– Тетя Алиса умерла. – Голос ее звучал вяло. – Дядя Джон через год женился снова. Я… я просто не прижилась у них.

– Вот тогда-то вы и решили стать актрисой.

– У меня всегда была к этому склонность. А когда дядя Джон предложил мне деньги на учебу в театральной школе, то такая возможность показалась просто идеальной.

– Для всех заинтересованных сторон, – сухо заметил Райан. – Где живет ваш дядя?

– В Австралии. Он уехал туда с новой женой пару лет назад.

– И все связи оборвались. – Это был не вопрос, а утверждение, и Керри, как обычно, встала на защиту родственников.

– Ничего подобного. Мы переписываемся, и они всегда присылают мне подарки на день рождения и Рождество.

– Которые вы распаковываете в унылом уединении своей маленькой комнатки в Лондоне?

– В маленькой комнатке, да, но едва ли в уединении. У миссис О'Киф живут две медсестры, два студента-медика, один будущий финансист и я.

– Последняя по порядку, но отнюдь не по значению. – Максвелл откинулся на высокую деревянную спинку стула, задумчиво глядя на нее. – Я заметил, сегодня вы ни разу не пользовались текстом. Выучили наизусть всю роль или играли Хармиану раньше?

– В мой последний месяц в Бретфорде шли обе «Клеопатры». В пьесе Шоу у меня была только выходная роль, но зато Хармиану я играла целую неделю.

С минуту Керри набиралась смелости.

– Я знаю, что не должна задавать вам такой вопрос, – сказала она неуверенно, – но, как вы думаете, есть у меня шанс?

Тот ответил не сразу, и лицо его немного посуровело.

– Окончательный выбор, – сказал он наконец, – ни в коей мере не зависит от меня.

– Я знаю. – Она испытала ужасную неловкость, поняв, что Максвелл превратно истолковал ее вопрос. – Я имела в виду не то, что вы… что я… как вы могли даже подумать…

Голос у нее сорвался. Опустив глаза, она закусила губу. И кто ее тянул за язык! Неудивительно, что он воспринял ее вопрос как просьбу замолвить за нее словечко.

Когда она снова подняла глаза, он улыбался, и у нее отлегло от сердца.

– Нет, – сказал он, – я так не подумал. – Помолчав немного, он спросил: – Почему вы так стремитесь получить эту роль? Вам очень нужны деньги?

– Деньги? – В ее голосе прозвучало искреннее недоумение. – О, да, конечно, было бы прекрасно снова иметь заработок, но я бы сыграла и даром. – Она говорила теперь живо и увлеченно. – Это такая изумительная пьеса, вы не находите? Шекспир превзошел в ней самого себя.

– Вы думаете, она лучше его великолепной четверки?

– «Лучше» – не то слово. Она настолько особенная, что я не понимаю, как ее можно сравнивать с «Гамлетом» или «Отелло».

– И все же это тоже трагедия.

– Да, но совсем в другом роде. Это… – Керри пыталась найти слова для выражения своей мысли, – это изображение необыкновенной любви двух людей, испытавших почти все, что только могла дать им жизнь. Оно не возбуждает таких эмоций, как другие великие трагедии.

– Мужчина и женщина, абсолютно беспринципные в своем честолюбии. – Губы Райана сложились в сардоническую улыбку. – Не кажется ли вам, что только Шекспир мог взять два таких существа и представить их вызывающими сочувствие персонажами?

– Пожалуй… – Ее немного озадачила такая быстрая смена настроения.

И тут девушка заметила, что кроме них в баре уже никого не осталось.

Взглянув на Максвелла, она сказала смущенно:

– Они, должно быть, уже закрываются, а я уже и так отняла у вас столько времени.

На этот раз тот не стал возражать.

– Я принесу ваше пальто, – сказал он.

В дверях Максвелл спросил:

– Вы куда сейчас?

– Домой, – отвечала Керри, содрогнувшись от холодной вечерней сырости.

– А где вы живете?

– В Кемберуэлле. Здесь через дорогу станция метро, – поспешила добавить она.

Его серые глаза обратились к потоку автомобилей, которых стало еще больше.

– А переходя дорогу, вы снова рискуете расстаться с жизнью! У меня машина в переулке возле театра. Я вас отвезу.

– Я никак не могу… – начала Керри во второй раз за этот день, но, как и прежде, он не стал слушать ее возражений и, твердо взяв ее за локоть, повел к театру.

Через несколько минут, сидя рядом с ним в темно-синем «ровере», Керри попыталась расслабиться и насладиться непривычной роскошью. Но это ей не удавалось. Каждый ее нерв был натянут от ощущения близости человека, находившегося за рулем. Когда они садились в машину, он помог ей пристегнуть ремень, и девушка все еще продолжала чувствовать прикосновение его пальцев, когда оба они одновременно взялись за пряжку. Подняв глаза, она увидела его лицо на расстоянии всего лишь нескольких сантиметров от своего собственного, и на одну-две бесконечные секунды, пока длилась эта встреча серых и зеленых глаз, весь мир для нее, казалось, замер в неподвижности. Потом он слегка улыбнулся и отодвинулся. Керри не сомневалась, что ее не оставшееся незамеченным смятение просто позабавило его.

Из-за пробок ехать приходилось медленно. Начиная от Кембридж Серкус, Райан держался в стороне от больших магистралей, обнаруживая знание маленьких улочек, какому позавидовал бы любой таксист. Миновав мост Блэкфрайерс, они поехали по Уолвортроуд, пока Керри не указала ему нужный поворот.

Когда машина остановилась возле высокого узкого дома, девушка дорого бы дала, чтобы просто выскочить из автомобиля и, поднявшись по закопченной лестнице, раствориться в небытии. Но до этого нужно было еще отстегнуть ремень и еще раз выразить свою благодарность.

Райан, похоже, не слышал ее. Он не сводил глаз с вереницы домов, тающих в сгущающемся сумраке.

– Я словно вернулся в прошлое, – сказал он тихо. – Как будто я жил на этой самой улице, когда снова приехал в Лондон из Бретфорда, только та улица была где-то в Блумсбери. Даже магазин на углу совсем как там.

Трудно поверить, думала Керри, что этот человек мог быть не таким, каким был теперь. Успех настолько стал частью его образа, что ее воображение отказывалось воспринимать нарисованную им картину.

– Это правда, – сказал он. Девушка поняла, что он взглянул на нее и прочел ее мысли у нее на лице. – Все мы начинали где-то. – Тон его стал менее серьезным. – Вы идете по моим стопам, Керри. Не подведите меня.

Каким-то образом, сама не зная как, Керри оказалась на тротуаре. Она захлопнула дверцу, увидела, как он небрежно махнул рукой на прощание, а затем машина тронулась и быстро скрылась из вида. Гул мотора слился с шумом движения на ближайшей улице.

Вот и все, подумала она уныло. За мостом он уже забудет о моем существовании.

Когда Керри вошла в обшарпанный холл с выцветшими обоями и холодным кафельным полом, в нос ей ударил запах жареного лука. На площадке второго этажа запах усилился; он доносился из открытой двери справа, оттуда появился высокий нескладный молодой человек в обшарпанных брюках и толстом желтом свитере. В одной руке он держал сковородку, на которой шипел кусок мяса с луком, а в другой – погнутую оловянную ложку.

– То-то мне показалось, что хлопнула дверь, – приветствовал он ее бодро. – Ну как все прошло?

Керри принужденно улыбнулась:

– А как обычно проходят такие вещи?

Выражение симпатичного, ничем не примечательного лица Филипа Проктора изменилось.

– Это что-то не похоже на девушку, которая отправилась отсюда сегодня утром, собираясь показать всему миру, на что она способна.

– Она и показала, но на мир это не произвело особого впечатления.

– Ты имеешь в виду, что тебе отказали?

– Ну… не совсем. – Керри устало облокотилась на перила и почувствовала, что сейчас расплачется. – Ох, Филип, у меня нет никакой надежды. Он этого не сказал, потому что не хотел огорчать меня, но он так считает.

– Кто считает?

– Райан. Райан Максвелл. Он мне купил мясной пудинг.

Несколько секунд Филип смотрел на нее в недоумении, потом покачал головой и взглянул на сковородку, которую держал в руке.

– Слушай, – сказал он, – я только что сварил кофе. Зайди выпей и расскажи мне все. Я что-то ничего не пойму.

В маленькой комнатке, точной копии ее собственной этажом выше, Керри опустилась на стул, а Филип вернулся к плитке у окна. Из задернутой занавеской ниши у мойки он достал чашку с блюдцем в добавление к той, что уже стояла на столе, и кивнул на глиняный кофейник.

– Пей, пока я закончу. Я мигом.

Он помешал содержимое сковородки, взял тарелку, поставленную греться и, поколебавшись, оглянулся на Керри.

– Если ты голодна, этого вполне хватит на двоих.

Она покачала головой:

– Нет, спасибо, я уже поела. К тому же у меня есть еще котлета про запас.

– Ну, что же, – сказал он, ставя перед собой тарелку и садясь напротив. – А теперь расскажи все сначала. Ты сказала, что какой-то Максвелл купил тебе пудинг. Слушай! Этот Максвелл что – тот самый Максвелл?

За пять минут Керри рассказала ему обо всех событиях дня. За это время она выпила кофе и почувствовала себя гораздо лучше.

– Ну вот, он так и не ответил мне, есть ли у меня какая-нибудь надежда получить роль. Мне кажется, он просто хотел пощадить мои чувства.

– М-м-м, – задумчиво протянул Филип. – Судя по твоим словам и тому, что я сам о нем читал, он не тот человек, который станет щадить чьи-то чувства. А его последние слова перед тем, как ты вышла из машины? Ведь он просил тебя не подвести его, так?

– Это же просто шутка. Это ничего не значит.

– Может быть, и так. С другой стороны, он мог иметь в виду, что действительно замолвит за тебя словечко, и если ты получишь роль, то должна оправдать его доверие.

Керри хотела бы этому верить. У нее была бы тогда хоть какая-то иллюзия надежды. Но всерьез на такое рассчитывать не приходилось.

В дверь постучали, и вошел сосед Филипа – молодой человек его возраста. Но на этом все сходство между ними кончалось. Он был немного выше среднего роста, с волнистыми прядями белокурых волос над замечательно красивым лицом. Его серый костюм, белая рубашка и аккуратно переброшенный через руку плащ составляли разительный контраст с обликом Филипа.

– Если ты увидишь Керри… – начал он и тут только заметил, что Филип был не один. – Так вот где ты была, пока я тут болтался, ожидая тебя, – воскликнул он обиженно. – Ты, верно, забыла, что мы договаривались встретиться в два часа!

– О Господи, конечно! – Керри виновато посмотрела на него. – Извини, пожалуйста, Ральф, меня задержали.

– Это я вижу.

– Да не я, дурень, – добродушно вмешался Филип. – Наша Керри общалась со знаменитостями, по крайней мере, с одной.

– О чем он говорит? – Ральфа эта информация нисколько не удовлетворила. – Где же ты все-таки была все это время?

«Ни за что не стану повторять все сначала», – решила про себя Керри. По правде говоря, весь этот эпизод все больше утрачивал для нее реальность. Произошло ли это на самом деле или только в ее воображении?

– Не обращай на него внимания, – сказала она небрежно. – Просто на прослушивании я задержалась дольше, чем рассчитывала, вот и все. – Она взглянула на будильник, весело тикавший на маленьком столике в углу возле дивана. – Может быть, нам пойти? Еще не так поздно.

– Галерея для посетителей закрывается в три пятнадцать, – холодно сказал Ральф. – Я говорил тебе вчера.

– А куда вы вообще собирались? – спросил Филип. – В парламент?

– Я хотел показать Керри биржу.

– Вот как? – В глазах за роговыми очками блеснула искра смеха. – Как жаль, что она пропустила такое удовольствие. Ну, ничего, ты можешь вместо этого сводить ее в кино.

– К сожалению, это невозможно, – важно произнес Ральф. – Вечер у меня занят. Мой босс дал мне особое задание.

– А что он у тебя, ночной вор? – Филип потешался над серьезным видом Ральфа. – Ничего, не волнуйся, старина. Мы вот что сделаем: я пойду с Керри в кино, а завтра мы тебе все расскажем. Устраивает?

– У нас с тобой разные вкусы, Проктор. Керри, у меня есть немного времени, прежде чем я должен буду вернуться на работу. Мы могли бы где-нибудь выпить чаю.

Немного поколебавшись, Керри медленно покачала головой:

– Спасибо, Ральф, но я, пожалуй, останусь дома. У меня что-то голова начинает разбаливаться, так что я была бы тебе плохой компанией.

Какое-то время он стоял, глядя на нее, потом перевел взгляд на Филипа, и его лицо приняло еще более холодное выражение.

– Ну что же. Тогда я прощаюсь. Надеюсь, твоя головная боль скоро пройдет.

– Ну конечно, старина, – пробормотал Филип, когда тот повернулся к ним спиной, – как только за тобой закроется дверь.

– Зачем ты с ним так? – укоризненно сказала Керри, когда они снова остались одни. – Он очень интересный человек, когда его узнаешь поближе.

– Да спасет меня небо от этого! – Филип щедрой рукой сыпал сахар в кофе, который она ему налила. – Ральф Мейсон, как то лекарство, что мне прописали, когда я болел гриппом, переносим в небольших дозах. – Филип с удовольствием отпил глоток кофе. – А ведь это неплохая мысль – пойти сегодня в кино. Мы целую вечность не были. Ты как?

– Мы не можем себе этого позволить, – сказала Керри рассудительно.

Он усмехнулся:

– Это ты не можешь. А я сегодня получил по почте чек. Невелико богатство, но достаточно, что бы его отпраздновать, если найдется подходящий фильм.

– Лучше прибереги денежки. Во всяком случае, мне что-то в кино не хочется.

– А что ты собираешься делать? Сидеть у себя наверху и мечтать о будущем триумфе? – В этих сказанных с улыбкой словах не было никакой язвительности. – Давай лучше поживем немного в свое удовольствие. Будем беспокоиться, когда выскребем все до донышка.

– При твоем отношении к деньгам этого недолго ждать. – Но ее нарочитая суровость не могла устоять перед его благодушием. – А новый микроскоп, который тебе нужен?

– Останется и на это. А теперь не спорь и собирайся поживее. Нам обоим полезно немного проветриться.

Керри не могла с этим не согласиться. Проветриться было бы неплохо, особенно в его обществе. С тех пор как она, поселившись у миссис О'Киф, столкнулась с Филипом на лестнице, тот взял ее под свое покровительство как любящий брат, хотя был лишь девятью месяцами старше. С ним Керри было всегда свободно и легко, как в старых разношенных туфлях. Совсем не так, невольно подумалось ей, как в обществе Райана Максвелла. Может быть, некоторые женщины и могут чувствовать себя непринужденно с таким человеком, но она не из их числа. Девушка ощущала его присутствие как ничье другое, и это волновало ее. Под влиянием какого-то безотчетного чувства она приходила к убеждению, что уж лучше бы сегодняшний эпизод и в самом деле ей приснился.

– Ну ладно, – согласилась Керри, старательно пряча эти воспоминания в тайники своей памяти, – пошли. – Она отставила пустую чашку и встала. – Мне нужно привести себя в порядок. Когда выходим?

– Как только ты будешь готова. – Филипп тоже встал. – Я посмотрю в газете, где что идет.