РЫЖЕВОЛОСАЯ ИСКУСИТЕЛЬНИЦА

Kay Thorpe

ALL MALE 1997

ББК 84. 4Вл Т59

Торп, Кей

Т59 Рыжеволосая искусительница: Роман/Пер. с англ. Я. Петяевой. — М.: ОАО Издательство «Радуга», 2000. — 192 с. — (Серия «Любовный роман» № 335)

ISBN 0-263-80487-9

ISBN 5-05-004942-3

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Портрет в серебряной рамке на столе рядом с креслом Эстеллы Салливан отвлекал Керри, мешая сосредоточиться на том, что говорила ее собеседница. Мужественное лицо, которому хорошо очерченный рот придавал некую чувственность. Глаза стального цвета, казалось, смотрели вдаль, и по ним едва ли можно было догадаться, о чем думает их владелец.

Перехватив ее взгляд, Эстелла повернулась и посмотрела на фотографию.

— Мой сын, — сказала она, усмехнувшись. — Всегда умел привлекать внимание женщин.

— И средств массовой информации тоже, — заметила Керри, как ей казалось, непринужденно.

— Бремя славы, нужно уметь мириться с этим. — В словах Эстеллы чувствовался налет цинизма. — При благоприятном стечении обстоятельств эта книга, возможно, опять привлечет внимание к моему имени.

— Без сомнения. Ведь прошло только два года с тех пор, как вы ушли из театра. — Керри помолчала, потом неуверенно спросила: — Вы решили вернуться?

— Если бы я была моложе лет на десять, то попыталась бы, но шестьдесят — это слишком.

— Но вы же одна из лучших актрис.

— Спасибо за настоящее время, — улыбнулась Эстелла, — однако два года отдыха значат многое.

— Я бы не назвала уход за больным мужем отдыхом.

— Вы преувеличиваете мою роль. Я просто была рядом с ним. Все делали другие.

— Быть рядом — едва ли не самое важное, — настаивала Керри. — Для него это много значило.

— Для меня — тоже. Мы слишком мало были вместе. А последние шесть месяцев, кажется, превратились в вечность. — Прекрасно поставленный голос опять оживился. — Это одна из причин, по которым я решила писать воспоминания. Мне нравится жить полной жизнью. Теперь, когда Ричарда нет с нами, не будет никакого вреда, если откроются некоторые пикантные моменты моего прошлого. — Неожиданно плутовские искорки сверкнули в ее глазах. Это единственный способ завладеть вниманием публики в наше время.

— Но как отнесется к этому ваш сын? — отважилась Керри на вопрос.

— Ли? — Эстелла рассмеялась. — Он сам далеко не ангел!

С этим я не буду спорить, подумала Керри.

В свои тридцать три Ли Хартфорд был одним из самых удачливых промышленников страны: настоящий Мидас — своим прикосновением он все превращал в золото. А его способность менять женщин стала просто легендарной. Сара, без сомнения, была не единственной пострадавшей, хотя для нее это вряд ли могло служить утешением. Прошел уже целый год, а она все еще не могла забыть Хартфорда.

— Как долго вы работаете в этом агентстве? — спросила Эстелла, возвращаясь к началу разговора.

— Около года. Я люблю перемены.

— Замечательно. Когда же вы можете приступить?

— Прямо сейчас, если не возражаете, — ответила Керри.

— Лучше в понедельник. Сегодня утром должен вернуться Ли. Всю прошлую неделю его не было в стране. Надеюсь, прямо из аэропорта он поедет домой.

Керри просто не приходило в голову, что мать и сын могут жить в одном доме.

— Он настоял, чтобы я жила у него после смерти Ричарда, сказала Эстелла, словно угадав ее мысли. — Мы прекрасно ладим друг с другом, хотя я, естественно, перееду к себе, когда он в конце концов женится. Но, — добавила она, — маловероятно, чтобы это произошло в ближайшем будущем. Он все еще слишком любит играть в завоевателя.

— Ваш сын знает о мемуарах? — спросила Керри, стараясь удержаться от комментариев.

— Еще нет. — Эстелла помолчала, оценивая лицо Керри: полное жизни, с широко расставленными зелеными глазами, высокие скулы, выразительный рот — и все это в обрамлении пышных рыжевато-каштановых волос. — Интересно, вы никогда не хотели поработать моделью? У вас великолепное сочетание цветов!

Теперь рассмеялась Керри.

— Я уверена, что для этого нужно не только сочетание цветов.

— Но вы к тому же и прекрасно сложены. Грех не воспользоваться этим. — Голос Эстеллы становился все оживленнее. — Я набросала кое-какие заметки на прошлой неделе, но они очень отрывочны. Я думала, если лягу и позволю воспоминаниям просто приходить — это будет самым лучшим методом. Потом все можно будет просмотреть и исправить. Вы сможете так работать?

— Я вполне смогу так стенографировать, — заверила ее Керри.

— Прекрасно. Я хотела было воспользоваться диктофоном, но они так безличны. Я надеюсь на вашу конструктивную критику. Хелен Каррингтон говорила, что вы очень грамотны.

— Я много читала, если вы это имеете в виду. Однако я не рискнула бы назвать себя квалифицированным критиком.

— А кто рискнет? — сухо заметила Эстелла. — Но это не мешает им заниматься своим делом. Ваши честные комментарии — вот все, о чем я прошу.

— Обещаю вам, — сказала Керри, доверяясь своему внутреннему чутью, что книга будет иметь успех. — Значит, в понедельник.

Она уже выходила из дома, когда подъехал длинный голубой «мерседес» и ловко вписался в отведенное для него место. Она мгновенно узнала темноволосого крепкого мужчину, вышедшего из машины. Гораздо выше, чем можно было бы предположить по фотографии, прикинула Керри, глядя, как он обходит машину. Застигнутая на ступеньках, она просто не могла уйти.

Ли Хартфорд посмотрел на нее с задумчивым интересом, скользнул быстрым, но оценивающим взглядом по ее фигуре.

— Случайно не меня ищете? — поинтересовался он.

— Я приходила к миссис Салливан, — ответила она спокойно.

— Да? — Он молчал, очевидно ожидая дальнейших объяснений, а когда она ничего не добавила к сказанному, его густые темные брови недовольно нахмурились. — Вы знаете ее лично?

— Нет, — Керри колебалась. — Думаю, она сама лучше ответит вам на все ваши вопросы.

— Надеюсь, ничего плохого? — Морщинка между его бровями увеличилась.

— Нет. Чисто деловая встреча.

— И что это за дело?

— Я не хотела бы об этом говорить, — возразила она твердо. — Всего хорошего, мистер Хартфорд.

Он не сделал попытки остановить ее, когда Керри решительно двинулась вниз по ступеням, но она спиной ощущала его взгляд и почувствовала облегчение, завернув за угол.

Неожиданная встреча, какой бы короткой она ни была, нарушила ее спокойствие. Высокий, темный, все разрушающий — вот как недавно описала этого человека одна журналистка. А вот что она забыла упомянуть, так это его высокомерие — он смотрел на любую женщину так, как если бы та предназначалась только для его удовольствия.

Антипатия, которую он вызвал в ней, не удивила ее. Даже если бы не случай с Сарой, настроивший ее против него, она, возможно, почувствовала бы ту же инстинктивную неприязнь. Она не могла себе представить, как Сара хотя бы на мгновение вообразила, что мужчине такого рода можно доверять.

Он был из породы берущих, а не дающих, не нужно обладать дипломом психолога, чтобы определить это.

Тот факт, что, возможно, ей придется время от времени сталкиваться с ним, не прибавлял привлекательности ее будущей работе. Но с другой стороны, она ведь будет работать с его матерью, а не с ним.

Как актриса Эстелла Лестер — это ее сценическое имя — ценилась очень высоко, как личность она умна и проницательна, полна того внутреннего тепла, которое привлекало к ней людей. Трудно представить, что Ли — ее сын. Кроме серых глаз, единственным сходством между ними были темные волосы.

Керри никогда, насколько она помнила, не видела и не слышала упоминания имени Хартфорд. Но прекрасно помнила ее свадьбу четыре года назад с высокопоставленным американским прокурором Ричардом Салливаном.

Найти такую любовь сравнительно поздно и, едва обретя, снова утратить ее — само по себе очень тяжело, даже без окончания карьеры. Мемуары, вероятно, в немалой степени были попыткой оживить прошедшую жизнь перед ее внутренним взором, возможно, средством заработать деньги — так сначала думала Керри. Но с таким сыном, как Ли Хартфорд, деньги вряд ли могли быть проблемой.

В такой холодный, сырой и унылый день, характерный для декабря, Керри была довольна, что надела теплое пальто и высокие кожаные сапоги. Из-за рождественских праздников, возможно, было бы лучше подождать с этим проектом до Нового года, но ей не хотелось даже думать об этом. Работа в агентстве в прошедшем году принесла огромное удовлетворение.

Предложение перейти три года назад в лондонское отделение компании в то время показалось манной небесной. Работать в агентстве «Профили» было гораздо интереснее, да и зарплата оказалась гораздо выше.

Возвращение домой в Баттерси заняло гораздо больше времени из-за пробок. Ее соседка по квартире, Джейн, выздоравливавшая после гриппа, была рада услышать новости.

— Наверное, это не очень удобно — жить вместе с матерью, — заметила она, когда Керри рассказала ей об удивительном родстве Ли Хартфорда. — Хотя она актриса и, возможно, придерживается более широких взглядов, чем моя мать. Судя по тому, что пишут о ее сыне, он настоящий ценитель женщин, — добавила Джейн лукаво.

— Сомневаюсь, чтобы мы заинтересовали друг друга, — беспечно ответила Керри.

— Очень жаль.

Джейн сморщила свой привлекательно вздернутый носик.

— А мне уже представляется жгучий любовный роман.

Смеясь, Керри бросила в нее подушкой и пошла в ванную, снимая на ходу одежду.

В высоком зеркале гардероба отразилась молодая женщина в платье из серого джерси, с капризно изогнутыми губами и длинными ногами. Тяжелая волна густых шелковистых волос падала на ее плечи, зеленые глаза блестели задором.

Относясь без ложной скромности к своей внешности, Керри все же не находила в ней ничего особенного. В свои двадцать четыре года она уже почти потеряла надежду встретить мужчину, который бы заинтересовался ее умом и личностью так же, как лицом и телом.

И Ли Хартфорд рассматривал ее с такой же точки зрения, холодно подумала она.

Керри снимала эту же квартиру с Сарой, когда впервые приехала в Лондон, пока карьера подруги в модельном бизнесе не пошла стремительно в гору и Сара не переехала в лучшую. Однажды на показе Ли Хартфорд отобрал ее для одной из своих компаний и несколько месяцев уделял ей столько внимания, что она поверила в его чувства. Но он бросил ее.

Такой мужчина заслуживает, чтобы его проучили, размышляла Керри.

Уикенд на этот раз тянулся очень медленно, и не только из-за того, что Джейн улетела навестить родителей. Керри побывала дома пару недель назад и собиралась к ним на Рождество. На этой неделе она, как обычно, позвонит родителям по телефону.

Наступил долгожданный понедельник. Эстелла попросила ее прийти к девяти тридцати, давая Керри возможность избежать утренней толчеи в транспорте. Сады, давшие название площади, выглядели обнаженными на зимнем солнце. Из-за дороговизны земли дома здесь высокие, белые. Внутри они были более просторными, чем это казалось снаружи.

Керри уже знала: комнаты огромные, потолки высокие, лепные, на всем отпечаток вкуса и достатка. Работать в такой обстановке приятно — так думала она, нажимая на кнопку дверного звонка.

Ожидая, что дверь откроет экономка, которая встретила ее в пятницу, Керри пришла в замешательство, когда открыл ей сам Ли Хартфорд. В прекрасно сшитом темно-сером костюме, подчеркивающем стройную фигуру, он невольно останавливал на себе взгляд.

— Мисс Пирсон, не так ли? — спросил Ли с ноткой официальности, которой не соответствовала легкая насмешка в глазах, пока он рассматривал ее. — Проходите. Моя мать будет через минуту-другую, — сказал он, закрывая дверь. — А пока меня просили развлекать вас.

— Я прекрасно могу подождать одна, — возразила она, не глядя на него. — Уверена, у вас есть более неотложные дела, мистер Хартфорд.

— Ничего, что не могло бы подождать. — Он протянул руку. — Позвольте мне взять ваше пальто.

— Может быть, вы мне просто покажете, где его повесить? — спросила она спокойно.

— В таком случае гардеробная вон там. Когда разденетесь, я покажу вам, где вы будете работать. Миссис Ралстон через несколько минут принесет кофе.

Гардеробная была почти такая же большая, как спальня Керри. Она выскользнула из пальто, повесила его на вешалку, потом мельком глянула в огромное зеркало на стене.

Коричневая замшевая юбка и белая накрахмаленная блузка придавали ей деловой вид, но ненавязчиво; простая золотая цепочка на шее и маленькие золотые сережки не были отступлением от того облика, который ей хотелось бы иметь.

Керри надела сегодня утром туфли на высоких каблуках просто из-за того, что они лучше сочетались с прямой юбкой, но она также была рада казаться выше. Не будучи маленького роста, Керри чувствовала себя такой в присутствии этого мужчины.

Когда она вышла из комнаты, Хартфорд окинул ее оценивающим взглядом, заставившим ее снова ощетиниться.

— Аккуратность и классика, — прокомментировал он. — У моей матери всегда был отменный вкус.

— Миссис Салливан приняла меня на работу, руководствуясь исключительно моими деловыми качествами секретаря, а не моей внешностью, — отрезала Керри с холодностью, которой совсем не ощущала.

— Зная свою мать немного лучше, чем вы, я бы сказал — и тем, и другим. Вы будете работать в отдельной комнате, где вас обеих никто не потревожит, но можете пользоваться кабинетом, чтобы отпечатать то, что напишете за день. Там есть компьютер с большим объемом памяти.

— А вы не боитесь за ваши личные файлы? — осторожно спросила она, следуя за ним.

— Нисколько. Они защищены персональным кодом. Кроме того, вы вряд ли найдете в них что-нибудь полезное для себя.

— Ваши дела меня не касаются, — парировала она.

Держась за дверную ручку, он внимательно изучал ее, отмечая враждебную искорку в зеленых глазах, вызывающе поднятый подбородок. Ответная вспышка промелькнула в его глазах.

— Вот именно.

Ответ был ясным и заслуженным. Каким бы слабым ни был намек, он достиг цели. Хартфорд открыл дверь и отошел в сторону, чтобы пропустить ее. Керри прикусила губу, осознав, что позволила антипатии помешать правильному впечатлению о человеке. Все то, что не имело отношения к Саре, — его дела, его бизнес или личность — ее не касалось.

Комната была раза в два меньше той гостиной, в которой Эстелла разговаривала с ней в пятницу, но также прекрасно обставлена. В одном углу комнаты стоял небольшой рояль.

— Вы играете? — спросил Ли, заметив ее взгляд.

— Немного, — призналась Керри и добавила: — А вы?

— В нашей семье музыкант — мама. — Он покачал головой. — Если бы она не стала актрисой, могла бы стать концертирующей пианисткой.

— Она очень талантлива. Большая потеря для театра.

— Нет никакой причины, из-за которой она не могла бы начать все снова. Ее агент уже нашел верное средство для возвращения.

— Возможно, еще просто слишком рано, — предположила Керри. — Она столько пережила.

— Гораздо больше, чем известно газетам, уж будьте уверены.

Намек, которого Керри не поняла, прозвучал как пощечина. Смущенная, она села на стул, на который указал Ли, в то время как сам он удобно расположился на одном из диванов, положив ногу на ногу, так что стало понятно: он вряд ли собирается скоро уходить.

— Я прекрасно посижу здесь и одна, — повторила она.

— А я не спешу. Как я понимаю, вас зовут Керри?

— Да.

— Моей матери вы, кажется, нравитесь во всех отношениях, — продолжал он. — Что касается внешности, тут я с ней заодно, но все же красивое лицо — это не всегда лучший критерий.

— Хелен Каррингтон из «Профилей» уже подтвердила мою квалификацию и ручается за мою репутацию, — резко возразила Керри. — Вам не следует бояться за фамильное серебро.

— А вот эта мысль мне как-то не пришла в голову.

Уже сожалея, что потеряла самообладание, она сделала попытку изобразить раскаяние:

— Прошу прощения. Я была не права.

— Я не просил ваших извинений, только объяснений.

— Я ничего не должна объяснять, — ответила она так холодно, как только сумела. — Я работаю не на вас, мистер Хартфорд.

Блеск серых глаз превратился в неясное мерцание, бесконечно волнующее Керри.

— Вы в моем доме. И это дает мне определенные права, не так ли?

Он снова смеялся над ней, его поведение раздражало. Керри сдерживала себя, чтобы не ответить тем же, и была рада, что именно в этот момент вошла Эстелла.

— Простите за задержку, — извинилась Эстелла. — Мне нужно было кое-что сделать, прежде чем начинать работать. Я надеюсь, Ли не дал вам скучать.

— О, конечно, — откликнулся ее сын. — У нас был очень интересный разговор. — Его серые глаза опять обратились к Керри, насмешка в них все еще не исчезла. — Вы не против, что я называю вас по имени?

— Конечно, нет, мистер Хартфорд, — ответила она спокойно.

— Ли, — возразил он. — Давайте не будем церемониться.

Эстелла взглянула на них с неожиданным интересом.

— Я что-то пропустила?

— Ничего серьезного, — заверила ее Керри. — Я готова к работе, миссис Салливан.

— Как только что сказал Ли, давайте не будем церемониться, — улыбнулась пожилая женщина. — Называйте меня просто Эстеллой.

— Хорошо, Эстелла, — улыбнулась в ответ Керри.

Дверь снова открылась, и вошла экономка с подносом. Ли встал, взял у нее поднос и поставил его на столик, стоящий между двумя диванами. Затем вопросительно посмотрел на Керри:

— Черный или с молоком?

Взглянув украдкой на настенные часы, она обнаружила, что уже десять. К этому времени ему наверняка нужно бы собираться в офис! «Хартфорд корпорейшн» занимала несколько этажей в высотном здании в деловой части города, в корпорации работало несколько сотен служащих; она знала это, потому что несколько месяцев назад недолго работала там, заменяя кого-то заболевшего, хотя в то время она ни разу не встретилась с президентом корпорации.

— Черный и без сахара, пожалуйста, — попросила она.

— Я тоже люблю такой, — заметил Ли, наливая чашку и передавая ей. — Итак, у нас есть что-то общее.

Единственное, хотелось ей сказать, но в присутствии Эстеллы она сдержала себя и только слегка скривила губы — наплевать, если он заметит это. Так или иначе, уже поздно притворяться, что он ей безразличен.

Эстелла взяла кофе с небольшим количеством сливок, но тоже без сахара. Стройная, с прекрасной фигурой, в кремовом джерси, она выглядела гораздо моложе своих лет. И без труда могла бы сыграть тридцатилетнюю женщину, при соответствующем макияже и освещении, и ее нежелание возвращаться на сцену казалось странным. Она была настоящей звездой и легко могла стать ею снова. Ее театральный агент высказался, очевидно, за возвращение, так почему она сомневается? Наверняка это не боязнь провала — у актрисы такого ранга никогда не могло быть неудачи.

Было уже почти половина одиннадцатого, когда Ли наконец-то встал.

— Сегодня вечером мы с Филом играем в сквош, — сообщил он, — поэтому не жди меня к обеду. Мы пообедаем в клубе.

— Передай от меня привет Филу, — ответила Эстелла, — скажи, что ему пора бы навестить нас.

— Я передам твое пожелание. — Он слегка приподнял руку по направлению к Керри. — Всего хорошего. — Хотя изгиб его губ говорил совсем другое.

Эстелла задумчиво посмотрела на дверь, закрывшуюся за ним, потом перевела взгляд на Керри.

— Я чувствую, мой сын вам не слишком понравился, — мягко заметила она.

— Прошу прощения, если это производит такое впечатление: — Щеки ее слегка порозовели.

— Вам нет необходимости извиняться. Он бывает совершенно невыносим, когда у него такое настроение. Судя по той натянутой обстановке, которую я застала, когда вошла, вы спорили.

— Едва ли это можно так назвать, — улыбнулась Керри. — Просто у нас разные взгляды.

— Очевидно, слишком разные, если судить по блеску его глаз. Единственный раз, когда я видела сына таким, был перед какой-то деловой схваткой. Он буквально расцветает, встретив сопротивление.

— Могу себе представить. — Керри потянулась за сумкой, достала блокнот и карандаш. — Ну что ж, начнем?

— Вы, конечно, правы, — улыбнулась Эстелла. — Я все откладываю. Вам будет удобно, если я лягу вот здесь на диван и просто начну говорить?

— Если мне что-то будет неудобно, я вам скажу, — пообещала Керри.

Сбросив туфли, Эстелла удобно устроилась на диване, подложив под голову подушку.

— Вы прочли столько биографий, — сказала она. — С чего лучше начать?

Керри подумала минутку.

— Я лично предпочитаю такие биографии, где повествование начинается с А и кончается Я, а не те, где начинается настоящим и время от времени рассказчик вспоминает прошлое.

— С детства, вы имеете в виду?

— Если это возможно. Где и когда вы родились, школьные годы и так далее. Некоторые смешные случаи.

— Да, множество. Я всегда была участницей разных проделок. И меня исключили из подготовительной школы при женском монастыре за то, что водила других учеников на экскурсии в кельи монахинь, по пенни за экскурсию, когда сами монахини предположительно находились где-то вне помещения. И все было прекрасно до тех пор, пока мы не ввалились толпой в келью сестры Жозефины, которая заболела и лежала в постели. Я до сих пор помню выражение ее лица.

— Вот замечательная история, — одобрила Керри, смеясь вместе с ней. — Ну а что-нибудь о семье?

— Боюсь, что не смогу предложить ничего яркого на эту тему. Мой отец работал в банке, мама была душой общества. Мы жили не очень далеко отсюда в доме, весьма похожем на этот. — Глаза ее были закрыты, черты лица смягчились, в голосе звучали воспоминания. — Мой брат Роберт родился, когда мне было пять. Так как я была девочкой, то отошла на второй план. Но это меня нисколько не волновало. Моя первая встреча с публикой произошла в одной из школьных постановок. И уже тогда я поняла, что это именно то, чем мне хотелось бы заниматься всю жизнь…

Керри писала быстро, уже захваченная повествованием. Позже они могут вернуться к этому и, возможно, добавить некоторые детали, но и сейчас получалось хорошо. Ей хотелось слушать и слушать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Если не считать пары коротких встреч с хозяином дома, когда они лишь обменялись случайными приветствиями, первая неделя прошла достаточно гладко.

Работая только по утрам, Эстелле удавалось надиктовать столько, что Керри все послеобеденное время проводила за компьютером, приводя мемуары в удобочитаемую форму.

Она была в кабинете в пятницу вечером, когда Ли появился в доме. Так как она сидела спиной к двери, полностью погруженная в работу, то не слышала, как он вошел, и почувствовала его присутствие только тогда, когда он остановился за ее спиной, глядя на экран.

— Ну, как дела? — спросил он.

— Все было хорошо, — подчеркнула она.

— Ну а как вы сами оцениваете воспоминания мамы? — Он не обратил никакого внимания на ее сарказм.

— Если судить по тому, что мы уже сделали, я бы сказала: у книги есть все шансы стать бестселлером, — честно ответила она. — Ваша мать умеет обращаться со словами.

— Думаю, это часть того, что делает ее такой хорошей актрисой. Слова — ее золотой запас.

— То чужие слова. Эти же — ее собственные. — Керри качнула головой, когда он двинулся мимо нее к большому письменному столу красного дерева. — Вы собираетесь здесь остаться?

— А вы возражаете? — Темная бровь приподнялась.

— Только в том смысле, что вы будете меня отвлекать. — В тот же момент она прикусила язык, увидев, как его рот искривился в ярости. — Точно так же, как любой другой человек помешал бы мне, когда я работаю, — мягко добавила она. — Я понимаю, это ваш кабинет, но вы сказали, я могу пользоваться компьютером.

— По роду вашей работы вы должны бы привыкнуть к тому, что вас окружают люди, — возразил он. — Мне надо кое-что сделать, и я не возражаю против вашего общества.

Окажись на его месте кто-то другой, никаких сложностей не возникло бы, признала Керри.

— Так или иначе, я уже почти закончила на сегодня, — заявила она. — Оставляю вас здесь одного.

Он задумчиво рассматривал Керри, намеренно задержавшись взглядом на четкой линии ее груди под кремовым шелком блузки.

— Мы случайно никогда не встречались раньше?

— Едва ли мы вращаемся в одних и тех же кругах.

— Тогда на чем основывается ваше отношение ко мне?

— О вас много пишут в газетах, — вздернула Керри подбородок.

— Понимаю. Моя репутация в средствах массовой информации, — отметил он сухо. — И вы верите всему, что читаете в газетах?

— Я никак не припомню, чтобы вы привлекли кого-нибудь за клевету, — сверкнула Керри взглядом.

— Только потому, что не считаю это нужным. Те люди, которые что-то для меня значат, знают меня достаточно хорошо, чтобы правильно воспринимать все сказанное обо мне, остальные же меня не интересуют.

— В таком случае, — спросила она, — почему же вас беспокоит мое мнение?

— Вы — другое дело. — Он улыбнулся.

— Значит ли это, что вы привыкли к тому, что женщины боготворят вас?

— Ну, я бы так не сказал, но и не вызываю обычно такого отвращения. Что, если вы дадите мне возможность поколебать сложившееся у вас под влиянием прессы мнение и помочь сформировать ваше собственное?

— Вы просто не можете смириться с тем, что существует женщина, которая не находит вас неотразимым!

Улыбка появилась снова, в серых глазах внезапно зажглись огонечки.

— Это вызов?

— Нет, черт побери! Как я уже сказала, я здесь для того, чтобы работать, а не играть с вами.

— Что-то не припомню, чтобы вы говорили об этом раньше. По крайней мере не так многословно. — Он явно смеялся над ней, вокруг глаз собрались морщинки. — Мне нравятся ваши манеры, Керри. Так холодно-строги! Хотелось бы знать, такая ли вы на самом деле… или там в глубине вы мягче… Будет интересно обнаружить это.

— Если и так, — сказала Керри, сдерживая презрение, — то вряд ли это обнаружите вы!

— А вот это, — заявил Ли, — определенно вызов. — Все еще улыбаясь, он повернулся к столу и добавил через плечо: — Прежде чем выйдете из программы, убедитесь, правильно ли вы все записали.

— Я умею пользоваться компьютером.

— Тогда все в порядке.

Керри вся внутренне кипела, распечатывая дневную порцию работы на принтере и делая вид, что читает выходящие из принтера листы. Ли сел за стол и стал просматривать какие-то бумаги. Она наблюдала за ним исподтишка.

Наконец-то все было записано на жесткий диск, обе машины выключены и она могла идти.

— Доброй ночи, — пробормотала она.

— Доброго вечера.

Эстелла смотрела детскую телевизионную передачу в гостиной.

Она оглянулась, когда Керри вошла попрощаться с ней.

— Обожаю «Голубого Питера», а вы?

— А я никогда не смотрела его, — призналась Керри.

— Да, вы в это время как раз едете домой с работы. — И она неожиданно добавила: — Почему бы вам не остаться и не пообедать с нами сегодня вечером?

— Я очень признательна вам за приглашение, но у меня сегодня вечером свидание, — поспешила сочинить Керри.

— Что-нибудь особенное, не так ли? — спросила женщина'

— Просто друг. — Пора было идти, прежде чем она запутается в дальнейшей лжи. Она улыбнулась хозяйке. — Диск с копией в верхнем ящике, если вам захочется просмотреть, что мы сделали к сегодняшнему дню.

— Я думаю, что оставлю это до того времени, пока не наберется немного больше, — возразила Эстелла. — Надеюсь, Ли не слишком вам помешал.

— Нисколько. — Еще одна ложь, но это был единственный ответ, который она смогла придумать. — До понедельника.

Выходя из гардеробной несколькими минутами позже, одетая в теплое пальто из верблюжьей шерсти, которое стоило ей чуть ли не недельной зарплаты, она пришла в замешательство, обнаружив Ли, ждущего ее в холле. Прислонившись к перилам лестницы, он выглядел обманчиво великодушным.

— Я заказал для вас такси, — сказал он. — С сегодняшнего дня каждый вечер будет приезжать такси по вызову. Все, что от вас требуется, — это позвонить, когда вы будете готовы к отъезду. Счет будет оплачен.

— Спасибо, но я прекрасно доберусь на метро, — сказала она.

Отказ не произвел заметного впечатления.

— Я забочусь о вашей безопасности: уже темно, и это совсем не то время, когда женщина может разгуливать по улицам одна.

— Я так хожу последние три года, и ничего со мной не приключилось, — подчеркнула она.

— Только не в нашем районе, здесь очень пустынно. Но так или иначе, все организовано. И вы поедете на такси. — Ни его тон, ни выражение лица не оставляли никаких сомнений в твердости его намерений. — Моя мать с этим совершенно согласна. Только вчера вечером она говорила, что очень волнуется за вас, потому что вы уходите после того, как стемнеет.

— Я очень благодарна ей за заботу, но…

— Никаких «но». Если вы хотите продолжать работать здесь всю зиму, вы согласитесь с этим.

— По-моему,

— Не в данном случае.

— О, я понимаю. Это ваш дом, и вы принимаете решения!

— Если хотите, можете смотреть на это так. Большинство людей были бы только счастливы, если бы их подвозили домой в конце дня.

Тут он был прав, но она не хотела от него никаких одолжений.

— Я — не большинство, — холодно заявила она.

— Это очевидно.

Он выпрямился и стоял, засунув руки в карманы брюк и откинув назад полы пиджака. Керри поймала себя на том, что ее взгляд невольно скользит вниз от плоского живота к узким бедрам. Ее щеки вспыхнули огнем, она заставила себя поднять глаза и опять встретилась с кривой улыбкой.

— Сокрушительно, не так ли? мягко спросил он.

— Что именно? — парировала она.

— Сексуальная привлекательность. Я почувствовал это в тот же момент, как только мы встретились. Пауза была многозначительной. — Мы оба почувствовали.