Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Неодолимое влечение

ModernLib.Net / Короткие любовные романы / Торп Кей / Неодолимое влечение - Чтение (стр. 3)
Автор: Торп Кей
Жанр: Короткие любовные романы

 

 


— Нет таких дел, которые не могли бы подождать до завтра. Сейчас время ленча. Сначала мы поедим, а потом поднимемся на фуникулере.

— Я предполагала это сделать одна.

— Неудачное решение, — равнодушно произнес он. — Лучше приехать домой позже, когда Руне будет в хорошем настроении после дневного сна.

— Вы называете деда по имени? — удивилась она, моментально перейдя на другую тему.

Ему так больше нравится. — Быстрая усмешка пробежала по жестким губам. — Слово «дедушка» заставляет его чувствовать себя старым. — Он кивнул в направлении конторки клерка, где несколько человек оформляли документы, чтобы занять свободные номера. — Не забудьте оставить ключ.

Кирстен пошла к конторке, жалея, что приняла предложение Лейфа. Мысль о том, что придется всю вторую половину дня провести в компании Терье, вовсе ее не радовала, чтобы не сказать больше. Терье и она оказались совершенно несовместимыми людьми.

Но ты ведь не против него как мужчины, лукаво прошептал внутренний голос, и у нее неожиданно екнуло сердце. Примитивная физиология, успокоила она себя. И не больше.

Когда она вернулась, Терье уже не было. Кирстен вышла через главный вход и увидела, как он укладывает чемодан в багажник «мерседеса», припаркованного почти у самых дверей. Терье жестом показал, чтобы она подождала его на месте.

— Мы можем поесть и здесь, — сказал он, вернувшись к ней. — Для этого нам нужно всего лишь свернуть за угол, и мы будем на конечной станции фуникулера.

— Я совсем не проголодалась, — проговорила Кирстен и тотчас же заметила, как скривились его губы.

— Зато я проголодался. Я уже говорил вам, что у норвежцев здоровый аппетит. На закусочном столе вы можете взять столько еды, сколько захотите.

Другой причины, чтобы отказаться сопровождать его, у нее не было. Ничего не оставалось, как пойти с ним. Этот викинг полностью овладел ситуацией, сердито подумала Кирстен.

Хотя едва перевалило за полдень, ресторан уже был полон. Из доносившихся до нее обрывков разговоров, пока она шла в дальний конец зала к свободному столику, Кирстен поняла, что основная масса посетителей — туристы. И никого из тех, с кем постоянно встречается Терье, решила она.

Несмотря на то что она не чувствовала себя голодной, холодные закуски пробудили в ней аппетит. Более искусно сервированный, чем на борту парома, буфет предлагал потрясающее разнообразие блюд: маринованная и копченая селедка, холодный лосось, заливная форель и палтус, изобилие других продуктов моря. Но кроме того, было холодное мясо, паштеты, горячие сосиски и тефтели, не говоря уже о всевозможных блюдах из яиц, салатах, фруктах, булках и сырах.

— Начните с рыбы, — посоветовал Терье, когда перед ними остановился американец с наполненной тарелкой, демонстрировавшей все разнообразие блюд, выставленных на буфетном столе. — Вы можете подходить и брать все, что вам понравится, столько раз, сколько вам нужно.

Кирстен взяла порцию копченой селедки, вернулась к столику и подождала, когда подойдет Терье, прежде чем начать есть. Она с удивлением отметила, что на его тарелке лежало немногим больше, чем на ее.

— Смысл в том, чтобы наслаждаться едой не спеша, — пояснил он, будто прочтя ее мысли. — Чистая тарелка для каждого нового блюда. Обычно во время ленча мы пьем akevitt[8] или пиво, но, возможно, вы предпочитаете вино?

— Нет, — покачала она головой, — пожалуй, я бы выпила «акевит». Я попробовала этот напиток на борту парома позапрошлой ночью. Это…

Кирстен замолчала, заметив в его глазах насмешливые искорки и вспомнив собственное требование забыть тот эпизод. Очевидно, теперь любое упоминание об их путешествии, даже самое невинное, вызовет ту же самую реакцию. Так пусть он насладится этим сполна!

— «Акевит» был очень хорош, — с восторженным видом закончила она.

Терье подозвал официанта и заказал «акевит» для нее и пиво — очевидно, для себя, решила Кирстен. Когда он занялся едой, она украдкой бросила на него взгляд, отметив безукоризненную чистоту густых, обласканных солнцем волос. Как приятно было бы запустить в них пальцы, мелькнула грешная мысль, и опять она ощутила истому во всем теле, и у нее перехватило дыхание. С этим надо кончать, возмущенно приказала она себе. Нельзя же позволить, чтобы его физическая привлекательность держала ее в постоянном напряжении.

Во время второго путешествия к буфетному столу Кирстен выбрала копченое мясо и, послушавшись совета Терье, яичницу-болтунью с тоненькими, как папиросная бумага, ячменными и ржаными крекерами. Съев первый кусок, она согласилась, что это великолепное сочетание, вряд ли ей приходилось пробовать что-нибудь вкуснее. «Акевит» — имевшее аромат тмина и пряностей, холодное как лед картофельное бренди — прекрасно подходил к такому деликатесному ленчу.

Если не принимать во внимание Терье, то все получилось даже лучше, чем она могла ожидать. С самого начала ее идея была рискованным предприятием. Вернуться к отцу с вестью, что родственные отношения если не скреплены, то по крайней мере восстановлены, — вот и все, чего она хотела. Одно это доставило бы ее отцу большое удовольствие.

На столе было два сорта горчицы. Кирстен протянула руку к той, что стояла ближе.

— Это норвежская горчица, не крепкая, — предупредил ее Терье. — Вам лучше взять французскую, если вы любите острую и пряную.

Французская горчица — fransk sennep. Она покачала головой, и ее взгляд невольно наткнулся на взгляд голубых глаз. Она заметила в них насмешливый блеск и внезапно мелькнувшую злость. Если он хочет играть по таким правилам, то к черту его предупреждение. Она поступит так, как будет считать правильным!

— Что еще? — медленно улыбнулась она.

Кирстен почувствовала, как ее неумолимо затягивает бездонная глубина его глаз, и она тоже пристально посмотрела на него. Затем подняла бокал и с вызовом произнесла:

— Lykke til![9]

Он не поддержал тоста, а лишь продолжал разглядывать ее с тем же задумчивым выражением. Потом, пожав плечами, будто отметая навязчивую мысль, принялся за еду. А у Кирстен осталось чувство, меньше всего похожее на гордость за ее ответный импульс. Если им предстоит следующие несколько дней прожить под одной крышей, то ей необходимо постараться быть подальше от него.

Когда они вышли из ресторана, стало так жарко, что их официальная одежда показалась очень неудобной. Терье снял пиджак и галстук и положил на заднее сиденье машины, потом закатал до локтя рукава безукоризненно белой рубашки.

— Вам лучше надеть другие туфли, — посоветовал он, глядя на ее неудобные высокие каблуки. — Во избежание несчастного случая.

Он открыл багажник и подчеркнуто терпеливо ждал, пока она не достала из чемодана пару удобных сандалий. Кирстен тоже сняла жакет и осталась в блузке с короткими рукавами, которая хорошо смотрелась с ее кремовой юбкой. В таком туалете она чувствовала себя одетой в соответствии с обстоятельствами. Вчера ей удалось немного посидеть на солнце в закрытом месте на верхней палубе, и теперь немного ярче выглядел ее зимний загар. Хотя, конечно, он не шел ни в какое сравнение с великолепным загаром Терье.

Прислонившись к боковой дверце машины, он по-прежнему всем своим видом излучал здоровье и благополучие, как человек, достигший пика своих природных сил. Кирстен всегда гордилась тем, что выглядит вполне благополучной и здоровой, но рядом с ним она понимала, сколь неуместна подобная гордость.

Увитая вьющимися растениями, со сводчатыми дверями и окнами, станция фуникулера чем-то напоминала частный дом. Почти от самой кассы сразу за высокими железными входными воротами часть туннеля уходила вниз, а другая часть почти перпендикулярно поднималась вверх. У ворот уже толпилась небольшая группа ожидающих пассажиров. И, судя по звукам, долетавшим из туннеля, вагончик уже приближался.

Ворота оставались закрытыми до тех пор, пока вагончик не подошел к площадке между двумя прочными каменными платформами. Спускавшиеся пассажиры вышли направо, оставив место для тех, кто садился слева, направляясь вверх. Терье провел Кирстен в нижнюю часть вагончика, выбрав задние места, чтобы она сидела лицом к пути, остававшемуся внизу, а не смотрела вперед и вверх.

— Отсюда у вас будет самый лучший вид, — объяснил он.

Когда вагончик начал подниматься по крутому склону, Кирстен почувствовала, как сжался у нее желудок. И не потому, что она боялась высоты. Но в такие моменты у нее в памяти всегда возникал фильм, который она когда-то видела: по канатной дороге, поднимавшейся на сотни футов над горами, полз вагончик, а старые канаты могли не выдержать, в любую минуту грозя разорваться. Но фуникулеры устроены по-другому, хотя они тоже высоко поднимаются над землей.

— Это совершенно безопасно, — успокоил ее Терье, видимо угадав ее состояние. — Мы не потеряли еще ни одного пассажира.

— Я прекрасно себя чувствую, — возразила Кирстен, представляя, какой дурой ему кажется. — Правда.

Скамейка предназначалась для трех человек, и они сидели тесно прижатые друг к другу. Сквозь тонкую ткань своей юбки и его брюк Кирстен ощущала упругость его мышц, и это снова вызвало в ней трепетную дрожь. Как ни мечтала она находиться от него подальше, это было возможно только в мыслях. Потому что тело, вынуждена была признать она, никогда не избавится от притягательности его физической близости. Это был бесспорный факт.

Вагончик вышел из темноты туннеля и поднимался среди деревьев по крутому склону, дважды тормозя на остановках. Люди, жившие на верхних участках зигзагообразных улиц, использовали фуникулер как автобус. Наконец вагончик добрался до самой верхней станции. Терье и Кирстен вышли на солнечный свет, и он повел ее вверх по ступенькам к турникету, а потом по огороженной с обеих сторон тропинке. Вид, открывшийся с вершины, поразил воображение Кирстен своей красотой.

Будто рельефная карта, внизу распростерся город. Ряды островерхих веселых красных черепичных крыш тут и там перемежались верхушками соборов и медными шпилями, позеленевшими от краски ярь-ме-дянки. На переднем плане располагалось восьмиугольное озеро с бьющим в его центре фонтаном. Дальше, насколько хватало глаз, тянулся, будто указательный палец, берег, образующий внутреннюю гавань, а за ним — широкие голубые воды фьорда, и за фьордом — острова, море и небо.

— Подумать только, вы каждый день можете приходить сюда! Ведь эта картина никогда не наскучит! — с искренним восторгом воскликнула она, на мгновение забыв существовавшую между ними враждебность. — Как много отсюда можно увидеть! По-моему, вон там я угадываю вашу штаб-квартиру. Большое белое здание с флагштоком на крыше?

— Со зрением у вас, несомненно, все в порядке, — ответил Терье, будто намекая, что, на его взгляд, это единственное, что у нее в порядке. — Да, это компания «Брюланн». Лучше всего приходить сюда на закате. К сожалению, в летний сезон приходится мириться с толпами туристов.

— Которые приносят городу доход. — Она постаралась, чтобы голос звучал весело. — Это крест, который вам приходится нести, хотя я бы не сказала, что терпение — одна из ваших сильных сторон.

Он вновь изучающе посмотрел на нее. Поймав в глазах Кирстен изумрудные искорки и отметив свежий цвет ее лица, он как будто напрягся изнутри и стал похож на натянутую тетиву лука.

— Это зависит от того, что я должен терпеть. С тем, к чему имеете отношение вы, я борюсь в заведомо проигранной битве.

— Взаимно! — парировала она, вспомнив план держаться от него подальше. — Вы знаете, я здесь только ради отца. Если бы не он, должна признаться, я бы все послала к черту!

— Если бы не наши уважаемые отцы и не их отцы, никто бы из нас вообще не стоял здесь. — В его словах не чувствовалось и намека на извинение. — Я признаю наше родство, но меня беспокоит, насколько далеко оно зайдет. Если мой отец сам хочет пройти весь этот путь, что ж, это его дело… Можем ли мы уже идти? — добавил он почти без паузы. — Вы еще не видели полной картины.

Когда он повернулся, чтобы двинуться дальше, Кирстен с трудом подавила в себе почти неконтролируемое желание ударить по спине. Лучший способ иметь с ним дело — просто пропускать мимо ушей все, что он говорит. Но Кирстен так не умела. Ей было обидно, что он видит ее в таком искаженном свете. Если бы не тот случай на палубе парома, они могли бы найти приемлемый способ общения. Но сейчас ничего не получается. Он не способен пересмотреть свое отношение к ней.

Город оказался больше, чем она предполагала, — он тянулся к югу по продолговатой долине между фьордом и горами. Терье сообщил, что здесь возле озера Нордас жил композитор Эдвард Григ. Его пепел, как и останки его жены Нины, захоронен в земле дома, в котором сейчас находится музей.

— Раз вы остановились у нас, вам надо воспользоваться возможностью и посетить Тролльхауген, — сказал он. — Мы живем в десяти минутах езды от музея. А вообще-то, вы знакомы с музыкой Грига?

Кирстен подавила желание ответить, что она предпочитает поп-музыку, но это было бы по-детски, да к тому же и неправда.

— По-моему, большинство людей знакомы с «Пер Гюнтом» хотя бы поверхностно, — возразила она. — Но я люблю его вокальные произведения.

— Вы поете? — Он искоса взглянул на нее.

— Только под душем. — Кирстен засмеялась и покачала головой. — Так жаль, что я пропустила майский международный фестиваль, правда?

— Да. — На мгновение в голубых глазах мелькнул огонек интереса. — Бергенский филармонический сезон закончился, но в Тролльхаугене все лето бывают концерты.

— Терье! — В голосе, позвавшем его, звучало крайнее удивление. Они оба оглянулись и чуть не столкнулись с молодой женщиной, отделившейся от группы туристов. Она скользнула взглядом по Кирстен и вытаращила глаза на Терье, обратившись к нему по-норвежски с явно вопросительными интонациями.

Он ответил ей на том же языке, и можно было уловить только слова «Кирстен Харли», «кузина» и «Англия». Потом Терье перешел на английский и добавил:

— Рад представить вам Ингер Торвюнн. Ингер, Кирстен не говорит по-норвежски.

— Тогда, конечно, мы будем говорить по-английски. — В улыбке молодой женщины явно чувствовалось превосходство. — Добро пожаловать в Норвегию.

— Спасибо, — улыбнулась Кирстен, после слов Терье не стараясь вспомнить даже те несколько норвежских фраз, которые знала. Новая знакомая, наверно, была года на два старше Кирстен. Волосы, постриженные не очень коротко, были немного темнее, чем у Терье. Глаза, тоже голубые, несколько портили своей бесцветностью довольно привлекательное лицо.

— Ингер тоже кузина, — пояснил Терье, — хотя только благодаря браку ее отца. Несколько лет назад моя тетя стала второй женой отца Ингер.

Круг родни расширяется, мысленно усмехнулась Кирстен. Хотя между ней и Ингер не существовало даже отдаленной связи. И кроме того, она бросала на Терье столь выразительные взгляды, что не оставалось сомнений в том, на кого был направлен интерес еще одной кузины. Что же касается Терье, понять его отношение было нелегко, хотя его приветствие прозвучало довольно небрежно.

— Мне надо идти, — с явной неохотой произнесла Ингер. — Группа уже ждет. Как долго пробудете в Бергене?

— Всего несколько дней, — ответила Кирстен и увидела в глазах новой знакомой что-то очень похожее на облегчение.

— Тогда нам надо подумать, как развлечь ее. Терье, ты должен устроить семейное сборище, чтобы мы все встретились с английской кузиной.

— Возможно, — почти грубо отрезал Терье. — Hils til tante[10] Ханне.

Кирстен проводила взглядом девушку, присоединившуюся к небольшой группе, уже собравшейся на смотровой площадке немного в стороне от них. Стройная и элегантная, в хорошо сшитом платье спортивного покроя, она двигалась с той же упругостью, что и Терье.

— Ингер водит по городу туристские группы, — пояснил Терье таким тоном, будто кто-то сомневался в способности девушки выполнять какую-либо работу. — Кроме английского, она знает еще французский и немецкий.

— Прекрасно. — Кирстен постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало и нотки сарказма. — А что она делает зимой?

— Она учительница.

— И очевидно, очень хорошая. Вы и она… нравитесь друг другу? — Она не собиралась задавать такой дурацкий вопрос, но слова прозвучали будто сами собой.

Взгляд, каким он буквально просверлил ее, не предвещал ничего хорошего.

— Почему это вас интересует?

— Простое любопытство, — беззаботно улыбнулась Кирстен. — Она очень привлекательна.

— Вы думаете, это единственное, что мужчины ищут в женщине?

— По-моему, все зависит от того, зачем они ищут. На долгое время или на несколько дней. Некоторые мужчины не способны к длительной привязанности.

— Похоже, у вас опыт?

— Нет, слишком много журнальных статей накопилось в памяти! — Кирстен подавила обиду и сумела весело рассмеяться, потом посмотрела на часы, продолжая разыгрывать беззаботность. — Уже половина четвертого. Что подумает ваш отец, вернувшись домой раньше нас?

— Что я воспользовался возможностью показать вам некоторые достопримечательности нашего города. Что еще он может подумать? — Если в их отношениях натянутость временами ослабевала, то теперь она возросла с еще большей силой. — Приготовьтесь к тому, — добавил Терье, — что Руне совсем не такой гостеприимный, как мой отец. И главное, он говорит только по-норвежски.

Когда они подошли к станции, вагончик уже стоял у платформы. Группа Ингер окружила киоск с сувенирами, а сама Ингер ждала туристов в стороне.

— Нам бы надо сесть в этот вагончик, — заметила она, — но придется ждать следующего. Они не уедут отсюда без сувениров.

— У вас, должно быть, много терпения, — весело заметила Кирстен, обращаясь к Ингер. — Надеюсь, мы еще встретимся до моего отъезда, но если не удастся:, то хочу сказать, что приятно было с вами познакомиться.

Терье тоже остановился возле девушки и перекинулся с ней парой слов. А у Кирстен снова мелькнул вопрос: было ли в их отношениях нечто большее, чем случайные встречи? Приветствие без теплоты и интимности, как несколько минут назад, еще ни о чем не говорило. Насколько Кирстен знала, норвежцы предпочитают скрывать свои сокровенные чувства.

Терье и Кирстен последними прошли через турникет, перед тем как он закрылся, и заняли места в верхней части вагончика. На этот раз третьего пассажира не было, и им не пришлось сидеть тесно прижатыми друг к другу. Но когда вагончик начал спускаться вниз по холму, Кирстен обнаружила, что скользит по гладкой пластмассовой скамейке, и ей пришлось крепко держаться, чтобы не толкать Терье, сидевшего у окна.

И хотя она ни разу даже не прикоснулась к нему, но все же каждой своей клеточкой ощущала его присутствие. Как бы ей хотелось вовсе его не замечать! Ей совсем не нравилось то физическое влечение, которое он возбуждал в ней. Она давно поняла это, но не хотела себе признаваться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Расположенный посреди собственного участка земли на берегу озера Нордас, дом Брюланнов поднимался двумя высокими этажами к зеленой желобчатой черепичной крыше и приветливо сиял выкрашенными в белый цвет дощатыми стенами. Это был традиционный норвежский дом как внутри, так и снаружи. Сверкающие деревянные полы были устланы разноцветными ковриками. Стены просторного и уютного холла украшали яркие картины и пестрые ковры ручной работы.

Их встретила женщина далеко за пятьдесят, с седыми волосами, аккуратно разделенными на прямой пробор и заплетенными в две косы, уложенные колечками на ушах. Терье представил ее как Берту Густавсен, домоправительницу. Она немного говорила по-английски и сдержанно встретила попытки Кирстен говорить по-норвежски.

Руне Брюланна они нашли сидевшим у камина в большой, удобно обставленной гостиной. Он несколько усох по сравнению с тем, каким, видимо, был в молодости, и морщины густо покрывали лицо, делая его похожим на карту. Но восьмидесятилетний старик еще полностью владел всеми своими чувствами. Кирстен поняла это, когда почувствовала на себе взгляд выцветших голубых глаз после того, как Терье закончил объяснение, кто она такая. В этом взгляде не было теплоты.

Кирстен собрала все силы, чтобы вложить искренность в единственную фразу, которую произнесла по-норвежски. Руне лишь безучастно смотрел на нее, как бы говоря, что, мол, сама можешь видеть, как я к тебе отношусь. Затем отвернулся и сосредоточил свое внимание на языках пламени в камине.

— Я отведу вас в вашу комнату, — бросил Терье, даже не пытаясь извиниться за нелюбезность деда. — Мы обедаем в шесть. По вашим традициям рано, но…

— Приехав в Рим, живешь по-итальянски, — закончила она фразу. — Я с удовольствием приспособлю свои привычки к новым условиям. В какое время возвращается ваш отец?

— Когда приезжает.

Она замедлила шаг у начала лестницы, пытаясь овладеть собой.

— Разве и вправду необходимо так обращаться со мной? Ведь ваш отец пригласил меня.

— Вы не дали ему другого выбора, — услышала она ледяной ответ.

— Неправда, я очень хотела остаться в отеле. Вы отменили мой заказ на номер. Вам должно быть известно, что я сняла номер на девять ночей.

— Прекрасно понимая, что в это время года не будет проблем со сдачей номера другому постояльцу.

Кирстен беспомощно взглянула на него в поисках хотя бы крохотной трещины в его броне. Эта враждебность возникла с самой первой встречи. Нет, с первого взгляда. Она и теперь еще мысленно видела прищуренные оценивающие глаза. А тогда он даже не знал, кто она такая.

Терье повернулся к ней спиной и начал подниматься по лестнице. Ей ничего не оставалось, как следовать за ним. Обставленная мебелью из скандинавской сосны и украшенная темно-синими коврами комната, которую он показал ей, находилась в дальней части дома.

— Ванная, которой вы будете пользоваться, за соседней дверью. — Он положил ее чемодан на мягкую скамеечку, стоявшую в ногах двуспальной кровати. — И это, пожалуй, все. Правда, в конце коридора есть сауна.

— Я и не ожидала условий, как в отеле, — заверила его Кирстен. — Это очаровательная комната, спасибо.

Она подошла к окну, откуда открывался вид на газон и деревья, сквозь которые поблескивало озеро. На горизонте высились горы. Как мирно и красиво, подумала она.

— Моя бабушка тоже жила в этом доме? — спросила Кирстен.

— Этот дом не старый, — возразил Терье. — Его построили тридцать лет назад, но точно таким же, каким был прежний.

— Что вы знаете о ней? — Кирстен обернулась к нему, не позволяя себе реагировать на враждебность его взгляда.

— Кроме того, что она убежала с английским моряком, не очень много, — признался он. — Руне мог бы рассказать больше, но сомневаюсь, чтобы вам удалось убедить его вспоминать о ней, даже если бы вы говорили по-норвежски. Вы же видели его реакцию, когда я пытался объяснить, кто вы.

— По-вашему, его отношение справедливо?

— Он старый человек с устоявшимися взглядами. — Терье пожал широкими плечами.

— И он не единственный, — вздохнула Кирстен. — Кого я напоминаю вам, Терье?

— Что дает вам повод думать, что вы кого-то мне напоминаете? — На мгновение у него заходили желваки.

— Ваше отношение ко мне с того самого момента, как мы встретились.

— Вы имеете в виду, что я не сумел вести себя так, как вы ожидали? — Губы его сложились в почти жестокую усмешку.

— Ничего я не ожидала, — запротестовала она. — Пока вы не бросили свой рюкзак чуть ли не на ноги мне, я даже и не замечала вас! — Она с усилием понизила голос, осознав, что почти кричит. — Не сомневаюсь, что в вашем положении вы привыкли к тому, что женщины сами вешаются вам на шею. Но мне вы безразличны, независимо от того, с бородойвы или без бороды!

— В самом деле? — тихо спросил он.

Она не стала отступать, когда он шагнул к ней, или бороться, когда он привлек ее к себе. Вместо этого она попыталась остаться пассивной, почувствовав требовательное давление губ, обхвативших ее рот. Но все ее существо требовало ответа на его призыв. У нее не хватило сил сопротивляться. Желание, которое он возбуждал в ней, полностью подчинило разум.

Кирстен почувствовала, как он изменился, когда она ответила на его страстный поцелуй. Он крепче прижал ее к себе, рот стал нежнее, скорее, ищущим, чем нетерпеливо-жадным, но все еще требовательным и властным. Она слышала биение его сердца, прижатого к ее груди, ощущала жар его мускулистого тела.

Она не протестовала, когда он подхватил ее под колени и поднял. Казалось, так естественно быть с ним, позволить ему нести себя, лежать на постели придавленной тяжестью его тела и отвечать на поцелуи его жадного рта. Пальцы невольно погрузились в гущу его волос, наслаждаясь их струящейся мягкостью. Ноздри вдыхали его мужской запах. Волна чувственности захлестнула ее, и ей казалось, что всю жизнь она ждала этого единственного мужчину.

Неожиданным движением он вдруг резко приподнялся и встал, на секунду оставив Кирстен в полной неподвижности от потрясения, прежде чем понимание случившегося, словно пощечина, поразило ее.

Когда она наткнулась на полный презрения взгляд его голубых глаз, разум вернулся к ней, и ей показалось, будто ее окатили ледяной водой.

— А вы говорили! — поддразнивая, усмехнулся он.

— Вы негодяй!

Кирстен попыталась сесть, но тут же упала от толчка его руки в плечо. И лежала беспомощная против его силы. На секунду злость переполнила ее. Ей хотелось бить кулаками по этому склоненному к ней лицу, содрать циничную улыбку с его губ. Он намеренно играл с ней и заставил ее ответить на эту игру с единственной целью — унизить ее. Только она не доставит ему удовольствия увидеть ее униженной.

— Гордитесь собой? — бросила она. — А почему не бьете себя кулаками в грудь, как это делают другие большие обезьяны?

— Уроки вам не идут впрок? — В глазах мелькнуло злое недоумение. — Может, вы хотите повторения или даже большего?

— Только не с вами! — Она подняла руку, коварно целясь ему в лицо, и от боли стиснула зубы, когда железной хваткой он сжал ей запястье. — Вы делаете мне больно!

Он ослабил хватку, но по-прежнему сдавливал ей руку, прижимая к боку.

— Прекратите вести себя как возмущенная девственница, — фыркнул он. — Вы не потеряли ничего ценного. Я просто предупредил вас, чтобы вы больше не подстрекали меня.

Кирстен была не в том положении, чтобы доставить себе радость отмщения. Но обида проникла слишком глубоко, и она забыла про осторожность.

— Вы и вправду хотели унизить именно меня или я всего лишь оказалась в роли мальчика для битья? — выпалила она.

Желваки заходили у него на щеках, рот исказила гримаса.

— Я никогда в жизни не ударил женщину.

— Это только образное выражение. — Она вдруг почувствовала, что нашла хорошую позицию для обороны. — Вы ведь поняли, что я имела в виду. Она тоже была англичанкой?

Он внезапно отпустил ее и встал.

— Это давно прошло, — буркнул он.

Кирстен вскочила и бросила ему в спину, когда он был уже в дверях:

— Я права или нет? Я терплю удары вместо той женщины, которая бросила вас?!

Он остановился на полпути и с иронией, взглянув на нее через плечо, ответил:

— Вы недооцениваете себя. Мне было совсем нелегко остановиться в этот раз.

— Какая сила разума! — насмешливо воскликнула она и инстинктивно тотчас же пожалела, когда его губы скривились и он шагнул к двери. — Терье, подождите минутку, — попросила она. — Пожалуйста!

Он остановился и бесстрастно посмотрел на нее.

— Зачем?

— Затем, что, как вы сказали, это давно прошло. — Кирстен замолчала, подыскивая правильные слова, будто для того и впрямь существовали какие-то правильные слова. Она с надеждой смотрела в его лицо, ища хоть малейший намек на поддержку. — Все же права я или нет? — наконец выдавила она, не зная, как еще выразить свои мысли. — Я напоминаю вам кого-то другого?

С минуту он смотрел на нее, словно решил не отвечать, но потом, пожав плечами, произнес:

— Внешностью и манерами. Другую английскую соблазнительницу!

Я не соблазнительница!

— Нет? — В голосе опять зазвучала насмешка. — Тогда почему же вы флиртовали со мной?

— Наверно, отчасти потому, что вы тоже так со мной обращались. — Она беспомощно всплеснула руками.

— Вы, конечно, привыкли к более лестному обращению.

— Я не привыкла, чтобы меня оскорбляли без всякой причины! — вспыхнула она, пытаясь достичь хоть какого-то взаимопонимания. — Если бы вы не были так чертовски грубы, я бы и думать забыла о вас!

— Вы утверждаете, что подстрекали меня только в отместку за оскорбление вашей гордости?

Сам тон, каким он говорил, был уже подстрекательством.

— А сейчас? Сейчас тоже было в отместку?

Кирстен потупилась, сердце болезненно заныло.

— Вероятно, нет. Но убеждена, я не первая потеряла голову благодаря вашей несравнимой технике.

— Несравнимой с многими? — Он усмехнулся.

— Я не распутница! — Она старалась говорить как можно тише. — Я предполагаю, что есть много мужчин, которые стали бы не моргнув глазом вести себя точно так же. Хотя очень сомневаюсь, что вы один из них. Но в то же время держу пари, что вы, как и большинство мужчин, даже и не вспомните всех женщин, которых имели. Если хоть одна из них воздала вам по заслугам, то и слава ей!

Кирстен кончила говорить, и воцарилось молчание, которое, казалось, длилось вечность. Наконец она заставила себя поднять голову и взглянуть на него. К ее удивлению, из голубых глаз исчезли льдинки злости. Он задумчиво смотрел на нее, будто размышлял, как лучше ответить.

— Мне не стоило говорить об этом, — почти шепотом извинилась она. — Только и вам не следовало делать вывода, основанного лишь на мимолетном сходстве с кем-то другим.

— Больше, чем мимолетное сходство, — возразил он. — Вы могли бы быть сестрами.

— Так что же случилось? — неуверенно спросила она, заметив, что в его голосе вновь зазвучали циничные нотки.

— Я нашел ее в постели с другим мужчиной.

Кирстен сглотнула неожиданно вставший комок в горле, вспомнив бесконечное отчаяние, охватившее ее, когда на ее долю выпало сделать такое же открытие. Мысленно она вновь увидела смесь вины и триумфа на лице Барбары, когда та заметила на пороге подругу своего любовника. Ник даже не затруднил себя объяснениями. Ведь они свободные люди, так в чем же дело?! — заявил он. Почему бы ему не воспользоваться возможностью, которая сама идет в руки?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10