Миссис Давентри и Джо быстро переглянулись.

– Я уверена, – сказала тетушка, – что мы с Эриком думаем одинаково. Мы намерены воспользоваться этим нечаянным приключением. – Ее улыбка тут же исчезла. – Прости, дорогая, я совсем не то хотела сказать. Просто я рада, что мы здесь, а не в доме Хлои.

– И я рада, – с чувством проговорила Джо, – что ты поехала со мной, хотя могла отправиться домой, на Грик-стрит.

– Я и не думала расставаться с тобой, Джо, когда нужна моя помощь. Я не оставлю тебя, пока это ужасное дело не будет позади.

У Джо перехватило горло, но прежде чем она успела прийти в себя, раздался гонг, звавший на ленч. Уолдо вместе с сестрой Мод ждал их у подножия лестницы. Мод пошла вперед, указывая миссис Давентри и Эрику дорогу, а Уолдо немного задержался, чтобы поговорить с Джо.

– Я предупредил родственников, чтобы они не докучали вам вопросами, – сказал он. – Я знаю, что они сделают все возможное, чтобы вам здесь было удобно.

Тронутая его заботой, она коснулась его руки.

– Не тревожьтесь обо мне, Уолдо. Все в порядке. Правда. Это было преувеличением, но после того, что он для нее сделал, Джо чувствовала себя обязанной если уж не выглядеть как ни в чем не бывало, то по крайней мере стремиться к этому. Воспоминания о минувшей ночи не выходили у нее из головы. Уолдо читал ей скучный роман, пока она не заснула. Все ее проблемы исчезли, потому что он был рядом. Проснувшись утром и не найдя его, она огорчилась.

Джо догадывалась, что она не первая женщина, которая испытывает разочарование, не найдя утром Уолдо.

Подавив вздох, она вошла в столовую.

Во главе стола стоял отец Уолдо. Уолдо представил гостей. Джо сознавала, что привлекает к себе пристальное внимание. Но мистер Боуман одарил ее радушной искренней улыбкой, и у нее отлегло от сердца. Высокий, статный, он отличался внушительной внешностью. Хотя глаза у мистера Боумана голубые, а волосы подернуты сединой, он имел неуловимое сходство с сыном. Его взгляд светился умом и явным чувством юмора.

– Что ж, – сказал он, – мы сожалеем лишь о причине, приведшей вас в Паллисер-Парк, но не о вашем визите. Надеемся, что вам здесь понравится, чувствуйте себя как дома. Пожалуйста, миссис Чесни, садитесь рядом со мной, и вы тоже, миссис Давентри.

Ответив подобающим образом, Джо и ее тетушка направились к указанным креслам. Однако никто не садился. Джо поискала взглядом Эрика, но его нигде не было видно.

Вошел еще один гость, мужчина лет сорока. У него были светлые волосы и такие же голубые глаза, как у мистера Боумана. От него исходило такое обаяние, что Джо сразу почувствовала к нему расположение.

– Это мой кузен, – сказал Уолдо, – Томас Боуман. Позже вы познакомитесь с его дочерьми Дженни и Мэрион. Эрик сейчас с ними. Им накрыли стол в оранжерее.

– Они думают, что это джунгли, – добавил Томас, посмотрев на Джо. – И после ленча собираются охотиться на змей и ядовитых пауков. Так что, как видите, они прекрасно поладили.

Джо, улыбнувшись, кивнула и решила, что Томас ей понравился. Он рассказал ей все это, чтобы она не беспокоилась об Эрике.

По сигналу мистера Боумана лакеи отодвинули кресла, помогая дамам сесть. Когда все уселись за стол, отец Уолдо сказал:

– Томас – член парламента от Бернема. Во время сессии он все свободное время проводит в Холленд-Хаусе, недалеко отсюда. Мы счастливы, что сегодня он удостоил нас визитом.

– Едва ли это можно назвать свободным временем, дядя, – улыбнулся Томас. – В Холленд-Хаусе обсуждаются серьезные дела.

– Кажется, лорд Холленд принадлежит к партии вигов? – спросила миссис Давентри.

Мистер Боуман утвердительно кивнул:

– В Холленд-Хаусе выросло не одно поколение вигов. В Паллисер-Парке всегда были тори, за исключением нынешней молодежи. – Он выразительно посмотрел на сына и племянника. – Стоит ли продолжать?

– Нет! – решительно вмешалась в разговор леди Фредерика. – Ты знаешь наши правила, Джулиан: за столом ни слова о политике. Это вредно для пищеварения.

Мистер Боуман и его жена с вызовом посмотрели друг на друга через стол.

– Тогда, надеюсь, мне будет позволено поговорить о преемственности, – спокойно предложил он. – Вы видите здесь, миссис Чесни, моих наследников: холостяка Уолдо и вдовца Томаса. Если они и дальше будут придерживаться выбранного курса, то некому будет продолжить наш род.

– Это не слишком веская причина для женитьбы, отец, – сказал Уолдо.

– А я бы не променял своих дочек на сына, даже если вы пообещали бы мне пост премьер-министра, – добавил Томас.

– Вряд ли бы мне это понравилось, поскольку ты виг, – ответил на это мистер Боуман. – Ты прекрасно знаешь, что я говорю о долге, а не о твоих любимых девочках.

– А что плохого в девочках, папа? – подала голос с другого конца стола Сеси. – Разве мы не в счет?

Отец страдальчески вздохнул.

– Конечно, ничего плохого, – ответил он. – Но когда ты выйдешь замуж, ты возьмешь фамилию мужа. Я только это имел в виду.

– Не понимаю, что особенного в твоей фамилии, – фыркнула леди Фредерика, обращаясь к мужу. – Будь моя воля, я бы оставила свою фамилию, когда выходила замуж. Мы, Ховарды, не менее древний род, чем Боуманы, и не переходили на другую сторону, когда ты сам знаешь кто взошел на трон. Мы, Ховарды, умеем хранить верность.

– Мама! – воскликнул Уолдо, со смехом покачав головой. – Успокойся, иначе ты добьешься, что нас всех повесят за измену.

Джо не знала, куда деваться. Она сидела как на иголках, задаваясь вопросом, кто следующий вступит в перепалку. Она заметила, что миссис Давентри тоже была в замешательстве.

Джо осторожно разглядывала собравшихся за столом. Когда на встретилась взглядом с Уолдо, он улыбнулся и беспомощо пожал плечами. Она поняла, что подобные стычки происодят постоянно и с этим ничего не поделаешь.

Когда слуги подали ленч – семгу, крокеты из цыпленка с брюссельской капустой, салат из омаров, – воцарилась недолгая тишина. Все занялись изысканными яствами. Вскоре перчатку отцу бросила Мод.

– Когда-нибудь женщины получат право голоса, – спокойно сказала она, – и тогда нас уже не остановить. Мы не станем менять фамилии, овладеем профессией, войдем в парламент и будем оставлять свое имущество кому пожелаем. Но ничего этого не произойдет, пока мы не получим избирательное право. Как вы думаете, миссис Чесни?

Джо от неожиданности поперхнулась, ей пришлось отпить глоток вина. Когда она пришла в себя, то посмотрела на Мод так, словно та напала на нее из-за угла. Постепенно до нее дошло, что Мод интересуется ее мнением не шутки ради. Ей действительно любопытно знать, что Джо думает по этому поводу. Как и всем остальным. Все глаза были устремлены на нее.

Джо откашлялась, затягивая время, чтобы обдумать ответ.

– Если мы будем терпеливо ждать, когда мужчины дадут нам право голоса, – медленно начала она, приводя мысли в порядок, – этого никогда не произойдет. Они всегда будут у власти. Только они могут изменять законы. Мне кажется, нам следует так осложнить им жизнь, что они будут рады выполнить наши требования. Беда женщин в том, что мы слишком пассивны, нужно действовать энергичнее. Мы должны потребовать доступа к профессии, организовать собственный бизнес. Нам нужно требовать от членов парламента изменения законов, что дало бы нам право самим распоряжаться своим имуществом. Когда мужчины увидят, что мы не сдаемся, что мы не менее умные и способные, чем они, им придется дать нам право голоса.

– А если нет? – с вызовом спросил мистер Боуман.

– Тогда, я полагаю, – парировала Джо, – женщины примут меры, чтобы стать такими, как я. Вдовами, мистер Боуман. Мы, вдовы, пользуемся такими привилегиями, о которых замужние женщины могут только мечтать.

Когда смех стих, отец Уолдо заметил:

– Как я вижу, виги и радикалы имеют численное преимущество. И это в священных залах Паллисер-Парка! Еще я вижу, что жена знаками дает мне понять, чтобы я выбрал нейтральную тему для беседы. Итак, кто начнет?

Все, за исключением миссис Давентри, беспомощно переглянулись.

– Сеси, – нарушила молчание тетушка Джо, – твоя сестра сказала мне, что на следующей неделе ты будешь представлена королеве. Ты не расскажешь нам, какое платье ты выбрала для столь знаменательного события?

Сеси не надо было просить дважды. Дальше разговор вертелся вокруг радостей и трудностей светской жизни.

– Сама не верю, как я могла сказать такое! – воскликнула Джо.

– Что? – спросил Уолдо.

Они сидели на скамейке у искусственного озера и смотрели, как дети кормят хлебом лебедей. Томас и Мод расставляли на газоне ворота для крокета.

– Чтобы все женщины стали вдовами, как я, – ответила Джо. – Разумеется, я ничего подобного в виду не имела. Я сказала это, чтобы не уступить мистеру Боуману.

– Это произвело на всех нас большое впечатление, – серьезно сказал Уолдо.

– Вы смеетесь надо мной? – Джо, прищурившись, взглянула на Уолдо.

Он провел рукой по своим губам.

– Ах нет. Это старая рана, след от штыка. У меня всегда такой вид, будто я смеюсь.

– Это отговорка. Ваши глаза не лгут, Уолдо. Вы действительно надо мной смеетесь!

– Вы опасная женщина, Джо Чесни, – усмехнулся он. – Когда вы рядом, нужно следить за своими мыслями. Но вы заблуждаетесь, думая, что я насмехаюсь над вами. Я восхищен, поскольку вы сделали то, что удавалось немногим, – поставили моего отца в тупик. – Уолдо перехватил ее удивленный взгляд и пояснил: – Мой отец был одним из ближайших союзников и единомышленников Питта, когда тот был премьер-министром. Они оба – тори по рождению и воспитанию. Так что, как видите, он учился ораторскому искусству у настоящего мастера.

– Ваш отец был членом парламента?

– Нет, он не избирался. Но он входил в тот узкий круг, которому Питт доверял разработку политических мер. Когда Питт умер, отец отошел от общественной деятельности.

Теперь кое-что стало для Джо проясняться.

– Но вы и ваш кузен Томас – виги?

– А все потому, что лорд Холленд – наш ближайший сосед. Его дядюшка, видный государственный деятель, Чарльз Джеймс Фокс, часто гостил в Холленд-Хаусе вместе с другими известными сторонниками вигов. Как вы понимаете, это было задолго до того, как я отправился на войну. Я только окончил университет, когда нас с Томасом пригласили на прием в Холленд-Хаус. За бильярдом мы встретились с самыми блестящими и самыми либеральными умами Англии. Нам открыли глаза на совершенно новые для нас идеи. Мы были молоды и очень впечатлительны. Через несколько лет состоялись выборы в парламент от Бернема. Томас прошел. Я агитировал за него. Можете себе представить, как отнесся к этому мой отец.

Джо задумалась, стараясь все разложить по полочкам.

– Но это не могло стать причиной ссоры, вызвавшей неприязнь между вами и отцом? – тихо спросила она. – Ведь не поэтому вы стали солдатом и отправились в Испанию?

– А почему бы и нет?

– Ну… потому, что это всего лишь политика. Люди не могут перестать поддерживать отношения только из-за того, что придерживаются разных взглядов. Это ребячество.

– Всего лишь политика! – повторил Уолдо ее слова и расхохотался.

К ним подошел Томас.

– Над чем смеетесь? – спросил он.

Когда Уолдо объяснил ему суть дела, Томас тоже развеселился.

– В этой семье, – сказал он, – политические убеждения котируются наравне с религиозными. Боуманы поддерживают партию тори со времен Кавалерского парламента. Мы с Уолдо нарушили традицию. Это сделало нас еретиками в глазах старшего поколения.

– Но в этом нет ничего необычного, правда? – возразила Джо. – Старшие всегда находят недостатки у молодых.

– Это порождает трещины в отношениях, – отозвался Томас и умолк.

– Сейчас это кажется бессмыслицей, – сказал Уолдо. – Но тогда все было очень серьезно.

– Да, отношения были не из лучших, – согласился Томас.

Воцарилось молчание. Все трое наблюдали за детьми, кормившими лебедей.

– Все это чепуха, – нарушил тишину Уолдо. – За последние годы мы все поумнели и смягчились.

– В таком случае что мешает тебе снова заняться тем, от чего ты отказался? – спросил Томас. – Я имею в виду политику. Скоро выборы. Ты можешь стать одним из кандидатов. Ты будешь нашим агентом в палате общин. – В ответ на скептический взгляд Уолдо Томас усмехнулся и добавил: – Гренвилл, премьер-министр, просил поговорить с тобой на эту тему.

– Не понимаю почему. Я уже давно в стороне от общественной жизни. Лет восемь. Или девять? Я знаю, как выиграть сражение. И совсем не разбираюсь в политике.

– Я понимаю твою точку зрения, – сказал Томас, – но за время военной службы ты приобрел бесценный опыт. Во всяком случае, подумай об этом предложении. Серьезно, почему бы тебе не попробовать?

После недолгого колебания Уолдо нехотя согласился:

– Хорошо, я подумаю.

– Отлично, кто будет играть в крикет? Я обещал детям, что мы сразимся с ними. Мод пошла звать остальных.

– С удовольствием, – сказала Джо.

Томас отправился за детьми, а Уолдо и Джо медленно поднимались по склону.

– Не одна вы умеете читать по глазам, Джо, – сказал Уолдо. – Я вижу, что у вас на уме.

Остановившись, она посмотрела на него широко распахнутыми, сияющими глазами.

– Продолжайте. Расскажите, о чем я думаю.

– Слова Томаса произвели на вас впечатление. Вы считаете, что если лорд Гренвилл приглашает меня работать в партии, то я, должно быть, видная фигура.

Именно так она и думала, но не хотела признаваться в этом.

– А что в этом плохого?

– Наверное, вам бы хотелось узнать и о моих военных успехах. Они тоже впечатляющи.

Не найдя остроумного возражения, она промолчала, но в глубине души просто кипела. У нее было такое ощущение, что она получила выговор непонятно за что.

После ужина, прошедшего, к счастью, без особых событий, Джо поднялась проведать Эрика. Только что выкупанный, он сидел в постели в ночной рубашке и ждал ее. Служанка прибирала в комнате. Джо сказала, что сама со всем справится. Горничная, присев в реверансе, ушла.

Джо, хотя и не испытывала в отношениях с Эриком неловкости, все же не была до конца спокойна.

Она всеми силами стремилась защитить мальчика, но, по ее мнению, ей недоставало материнского инстинкта, чтобы лишний раз приласкать и поцеловать Эрика. Особенно остро она чувствовала это, когда заходила к нему перед сном.

Но она могла и по-другому проявить заботу. Она старалась каждый вечер читать ему перед сном. Джо села рядом с Эриком на постель.

– Тебе здесь нравится? – спросила она.

– Да, – ответил он, не сводя с нее глаз.

Он выглядел счастливым, хорошо воспитанным ребенком. Любой бы так сказал. Это настораживало Джо. А тут еще Мод подлила масла в огонь. «Как вам удалось воспитать его таким вежливым? – спросила она. – Мои сыновья – чистое наказание». И Томас часто высказывал нечто подобное, но не ей, а своим дочерям. «Посмотрите на Эрика. Он не ноет из-за того, что пора ложиться спать».

Но Эрик не всегда был таким благовоспитанным. Когда он забегал в типографию «Эйвон Джорнал» и бросал в нее луковицей в церковном дворе, он тоже был чистым наказанием. Он так переменился к ней, потому что она спасла его от мистера Хардинга. И хорошо себя ведет из боязни, что иначе Джо отправит его обратно в школу. Ни один ребенок этого не вынесет.

Ей хотелось обсудить это с Уолдо, но он вел себя очень странно. Джо никогда не думала, что он может быть таким упрямым. Он говорил с ней только тогда, когда она сама с ним заговаривала. У нее ушло два часа, чтобы понять, что он делает, а потом злилась на себя за то, что была с ним так любезна.

Отбросив мысли об Уолдо, Джо занялась Эриком.

– Это дом дяди Уолдо, ты знаешь? Мальчик кивнул:

– Он сказал, что я могу оставаться здесь сколько захочется.

У нее внезапно заныло сердце, но она беззаботным тоном спросила:

– А что ты хочешь, Эрик? Казалось, вопрос его удивил.

– Я хочу остаться с тобой, тетя Джо. Дженни сказала, что ты папина сестра.

Дженни, старшей дочери Томаса, было восемь лет. Джо не понимала, откуда в головке девочки такая путаница, и даже не пыталась разобраться в детской логике. Вместо этого она сказала:

– Я только хочу, чтобы ты знал, Эрик, ты никогда больше не вернешься в школу мистера Хардинга. Обещаю. Ты мне веришь?

С глазами, полными радостного удивления, мальчик кивнул.

У нее возникло нелепое чувство, что если бы он капризничал и не слушался, ей было бы легче.

– Пора почитать тебе на ночь, – улыбнулась Джо. – Посмотри! Я нашла эту книгу в библиотеке мистера Боумана, и он любезно разрешил мне взять ее.

– Она про Троянскую войну? – с интересом спросил Эрик. – Дядя Уолдо сказал, что даст мне свою книжку про героев Греции.

Джо сомневалась, что рассказы о кровавых битвах – подходящее чтение для ребенка в возрасте Эрика.

– Нет, но это тоже греческие истории. Басни Эзопа. Хочешь послушать про черепаху и зайца?

– Я ее знаю. Мне папа подарил такую книжку со своей надписью. Я все басни наизусть помню.

– Твой папа?

Это что-то новое. Мальчик раньше никогда не упоминал об отце.

– Ты помнишь своего папу, Эрик?

– Нет, мне мама рассказывала. Он приносил мне подарки к Рождеству и на день рождения.

– Понятно. – Джо старалась говорить обычным тоном. – А кто читал тебе, Эрик?

– Мама. – Его личико сморщилось. – Пока не заболела. Она долго лежала в постели, а потом ангелы забрали ее на небо.

У Джо в душе все перевернулось. Она представила себе молодую женщину, сознававшую, что конец близок и придется оставить мальчика на попечение чужих людей.

Эрик смотрел на Джо. Она проглотила ком в горле и бодро сказала:

– Небо – хорошее место.

– И мама так говорила. Ты будешь мне читать?

В его глазах было нечто такое, что заставило ее умолкнуть. Она понимала, что время расспросов еще не пришло. Джо отложила книгу.

– Подвинься, – попросила она и устроилась на постели рядом с ним. – Ты говоришь, что знаешь басни Эзопа наизусть?

Он кивнул.

– Тогда ты расскажи мне историю про зайца и черепаху. Она моя самая любимая.

Полчаса спустя Уолдо застал их крепко спящими. Книга упала на пол. Его первым порывом было разбудить Джо. Его настроение колебалось между гневом и тревогой. Миссис Давентри с самым невинным видом вручила ему последний выпуск «Эйвон Джорнал». На последней странице он обнаружил колонку Леди Всезнайки. Он понял, что это означает. Джо заняла место Хлои.

При этой мысли ему хотелось рычать от ярости. В отличие от Джо он прекрасно сознавал грозящую ей опасность. Теперь он понял, почему Джейкоба Фрая подослали убить Джо. Убийца Хлои – а Уолдо не сомневался, что она убита, – прочитал газету и решил, что либо Джо нашла ее дневник и черпает информацию оттуда, либо она, сама того не сознавая, может в любой момент опубликовать какие-то важные для него сведения.

Глядя на прижавшихся друг к другу Джо и Эрика, Уолдо машинально похлопывал по ноге свернутой в трубку газетой.

Постепенно его гнев начал стихать. Они выглядели такими невинными, столь беззащитными, но это не делало его счастливее. Слишком много поставлено на карту. Так много, что нельзя совершать ошибки.

Он подошел ближе, очарованный тем, как пальчики Эрика запутались в ее волосах. Эти двое казались единым существом. Как он мог допустить, чтобы дело зашло так далеко? Потому что не мог отказать Джо. Ему доставляло удовольствие радовать ее.

Но ее не так легко завоевать. У нее только один эталон мужчины – ее муж, безупречный Джон Чесни, – и никто не может с ним сравниться.

Он мысленно вернулся к спору за ленчем, вспомнил, как она с горящими глазами развенчивала представления мужчин о женщинах.

Ему хотелось в голос рассмеяться. Сама того не сознавая, Джо разоблачила себя. Какой бы ни была ее супружеская жизнь с Чесни, Джо изменилась и никогда не станет прежней.

Или ему просто хочется в это верить?

Посмеиваясь над собой, Уолдо вышел из комнаты.