Глава 21

С утра в субботу небо было хмурым, но вскоре ветер разогнал облака, проглянуло солнце, и к началу ярмарки небо над Стоунли стало высоким и прозрачно-синим.

В этот день Саре впервые предстояло выйти на знакомые улицы родного городка после своего возвращения, и она разрывалась между желанием показать всем свою независимость и не менее сильным желанием покрепче запереться в спальне и не выходить из нее, пока эта чертова ярмарка не закончится. Макс со своей стороны ни на чем не настаивал. “Поступай, как тебе хочется”, — вот и все, что он сказал.

Во время ярмарки рядом с Сарой постоянно должен был находиться Питер Феллон. С ним же в случае чего она должна была вернуться домой. Сам же Макс до начала боксерского турнира согласился продавать билетики с предсказанием судьбы всем желающим заглянуть в свое будущее.

Прошлой ночью он пришел в спальню Сары, и они занялись любовью, но оба ощущали, что в их отношениях что-то изменилось. Они были рядом, но они не были вместе, как прежде. Чуть позже Сара попыталась объяснить Максу, почему для нее было так важно подписать брачный контракт. Макс выслушал ее внимательно, но молча, а затем, так и не произнеся ни единого слова, повернулся на бок и уснул. Она же не могла уснуть до самого утра.

Сара не представляла себе, что бы она делала без помощи Анны, как справилась бы без сестры с напряжением тех нескольких часов, которые ей предстояло провести на ярмарке. Однако сама Анна знала подобную ситуацию не понаслышке. И она подыскала для Сары такое занятие, чтобы та была среди людей и в то же время на расстоянии от них. Каким образом? Все на самом деле оказалось довольно несложно. Просто обе сестры договорились работать во время ярмарки на раздаче в палатке, где был сервирован благотворительный чайный стол. Работа у них была нетрудной принять пустую тарелку, положить на нее сандвич и кусок торта и отправить назад. В непосредственной близости от Сары работали лишь несколько женщин, с которыми она и общалась.

По большей части они работали в молчании, но это не было тем напряженным молчанием, от которого начинает звенеть в ушах. Просто, казалось, каждая из собеседниц слишком долго и тщательно подбирает слово, прежде чем произнести его вслух. Женщины, вместе с которыми работала Сара, были знакомы ей. Они оказались женами местных фермеров и ремесленников. В былые времена Сара не раз навещала их, и они не раз бывали в Лонгфилде.

Сара была очень признательна сестре: ведь именно Анна чаще всего нарушала молчание, когда оно слишком затягивалось. Как правило, она спрашивала одну из женщин про ее мужа и детей, и тогда возникал разговор, в котором принимала участие и Сара.

В конце концов она немного успокоилась и даже была довольна собой. На деле все оказалось не так уж плохо.

Анна вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и сказала:

— Пора и нам передохнуть.

— Передохнуть? — переспросила Сара. Сказать по правде, ей совсем не хотелось покидать тихий угол, в котором она освоилась.

Впрочем, у нее не было выбора. К ним подошли две женщины, готовые сменить их, и Анна уже отдавала одной из них свой передник.

— Ты не можешь прятаться на кухне весь день, — негромко сказала Анна, выходя вместе с Сарой в общий зал. — К тому же нас ждут Констанция и Люси. Они должны были оставить для нас места за своим столиком. Не волнуйся, все будет хорошо.

"Действительно, хуже не будет”, — сказала самой себе Сара и подняла голову, рассматривая лица тех, кто сидел за столами. На мгновение ей вдруг припомнилось, как она входила в зал суда, но она тут же отогнала от себя это воспоминание.

В зале было шумно. Женщины перепархивали от стола к столу, оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Их щебетание смешивалось со звоном посуды. Никаких церемоний во время чаепития не соблюдалось. От каждой посетительницы требовалось только одно: не забыть опустить деньги в кружку при выходе из шатра, вот и все.

Появления Сары никто, казалось, и не заметил.

Сара сразу увидела Констанцию и Люси, хотела идти к ним, но Анна предупреждающе взяла ее за руку.

— С ними мать Уильяма, — сказала она.

Сара присмотрелась внимательнее и увидела то, что не заметила поначалу. Действительно, рядом со столом Констанции и Люси стояла инвалидная коляска, и в ней восседала леди Невилл. Она что-то сказала, взмахнула руками и улыбнулась — сначала Констанции, затем Люси.

— Мать Уильяма присоединилась к женщинам нашего церковного общества, — заметила Анна, — и мы с ней если и не дружим, то, во всяком случае.., как бы это сказать.., общаемся друг с другом. В конце концов, исчезновение Уильяма обездолило нас обеих.

Сара ничего не ответила. У нее было свое отношение к семейству Невилл, наславшему столько напастей на ее собственную семью.

— Подойдем? — спросила Анна, окинув Сару быстрым взглядом. — Ты как, сможешь встретиться с ней?

Видеть мать Уильяма Сара и прежде не могла, не только теперь. Она отрицательно покачала головой и спросила:

— А кто этот франт, что стоит рядом с ней?

— Ах, этот, — ответила Анна. — Это Бекетт, слуга леди Невилл. Она никуда без него не выходит.

Вот уж на кого не походил этот молодой человек, так это на слугу. Он был слишком холеным и хорошо одетым для этого. На нем была элегантная черная пара с белой рубашкой, а глаза молодого человека смотрели на мир смело, если не сказать нагло. Но еще более наглым — теперь лучше сказать бесстыжим — взглядом пожирала его самого Констанция. Две пары глаз встретились на мгновение, беззвучно обменялись информацией и улыбнулись друг другу.

"Вот это да!” — мысленно ахнула Сара, и ей стало стыдно за свою мачеху.

В этот момент Констанция намеренно уронила на пол носовой платок, нагнулась за ним одновременно с Бекеттом, и они многозначительно коснулись друг друга пальцами.

"Какой позор!” — снова подумала Сара и посмотрела на Люси. Слава богу, младшая сестра сидела по другую сторону матери и не могла видеть эту постыдную сцену.

— Они любовники, — негромко сказала Сара. — Любовники, не так ли?

— Не стоит об этом, Сара, — пожала плечами Анна.

— Дело не в Констанции. Ее я и не собираюсь перевоспитывать. Но Люси… О ней нужно подумать.

— Не вини Констанцию, — сказала Анна. — Она так одинока. Не ее вина, что у нее нет мужа. Пусть живет как знает.

Неясное подозрение шевельнулось в голове Сары, и она окинула Анну быстрым взглядом. Ее сестра тоже была очень одинока. Но только упаси бог, чтобы в это одиночество также был замешан слуга леди Невилл.

В этот момент Бекетт заметил их. Его глаза изучающе скользнули по Саре, и он улыбнулся. Затем наклонился к уху своей хозяйки и шепнул несколько слов. Еще секунда, и Бекетт, кивнув головой, покатил коляску леди Невилл к выходу.

— Похоже, что леди Невилл тоже не расположена к встрече со мной, — заметила Сара.

Увидев сестер, подходящих к столику, Люси радостно улыбнулась и воскликнула:

— Сюда, садитесь сюда. А мы только что говорили с леди Невилл. Ты знала ее дочь, Сара?

— Каролину? Знала, — кивнула головой Сара, — хотя и не очень близко. Она была на пару лет моложе Анны. Кроме того. Невиллы всегда держались на расстоянии.

— Она умерла совсем молодой, — добавила Анна. — Помнится, ее отец возил Каролину в Лондон, к лучшим врачам, но и они ничем не смогли ей помочь.

— Кстати, о сэре Айворе, — сказала Сара. — Он здесь? Если да, то как бы мне не умереть от страха.

— Я тоже его боюсь, — призналась Люси. — У меня при виде сэра Айвора мурашки бегают по коже.

— Перестань болтать чепуху, Люси, — строго сказала Констанция, поправляя на платье жемчужную брошь. — Налей лучше чаю сестрам.

Сара повернулась на стуле и посмотрела в сторону выхода. Леди Невилл впервые на ее памяти снизошла до посещения ярмарки. Интересно, что бы это значило? Нет, если бы Сара знала о том, что здесь будут Невиллы, она ни за что не пришла бы на ярмарку.

Сара посмотрела на лицо Констанции, на лица сестер. Внешне все было спокойно и обыденно, точнее, казалось таким, потому что за спокойствием ощущалась напряженность — тем более странная, что оставалась необъяснимой. —Что происходит, что происходит вокруг, черт побери?

Откуда-то возник Питер Феллон и подсел к их столу.

— А где Макс? — спросила его Сара.

— Гадает по руке, — усмехнулся тот. — И вы знаете, Сара, у него, по-моему, неплохо получается.

— Гадает? — удивилась Сара. — Я-то думала, он только продает билетики.

Питер протянул свою чашку, и Люси наполнила ее чаем.

— Гадателем должен был быть местный доктор.., черт, забыл его имя… Так вот, его вызвали к больному, и Макс занял его место. Он теперь наряжен, как цыганка, даже с серьгами в ушах, представляете? Его теперь и не узнать.

Дамы за столом представили себе эту картину и дружно рассмеялись.

Макс пристально всматривался в хрустальный шар, который держал в руках. По ту сторону шара стоял Саймон.

— Судьбу твою нетрудно предсказать, — измененным голосом прогнусавил Макс. — Я вижу высокого человека с серыми глазами, который окажет большое влияние на твое будущее. Впрочем, во многом твое будущее зависит и от тебя самого. Но как бы то ни было, по-старому уже не будет, Саймон, — закончил Макс своим обычным голосом и ухмыльнулся.

Саймон растерянно моргнул, но тут же собрался и надменно сказал Максу:

— Как нелепо вы смотритесь в платке и с этими идиотскими серьгами в ушах!

— Да? А мне нравится, — спокойно ответил Макс. — Знаешь, мне даже кажется почему-то, что в одной из прежних жизней я был цыганкой-гадалкой. У меня определенно есть склонность к предсказаниям. И я не ошибаюсь — в этом ты вскоре и сам убедишься.

Он кашлянул и добавил равнодушным тоном:

— С вас за гадание три пенса, сэр.

— Что? — поразился Саймон.

— Как известно, цыганки гадают только за деньги. Позолоти ручку, аметистовый мой. Три пенса.

Саймон с оскорбленным видом полез в карман, выудил оттуда три пенса и опустил в стоявшую на столе возле Макса кружку. Та была уже полна до краев.

— Ближе к делу, — сказал Саймон. — Сейчас начнется бокс.

— А кто будет здесь сидеть вместо меня? — проворчал Макс, вставая со стула.

— Откуда я знаю?

— Не могу же я оставить свой пост! Ведь это же, как ты сам мог заметить, настоящая золотая жила! Знаешь что, сходи-ка ты с этой кружкой к викарию. Отдай деньги и спроси его, что мне делать дальше. А впрочем, нет. Просто отдай кружку и скажи, что я ухожу. Пусть, если захочет, сам изображает гадалку. Иди, а я тем временем переоденусь.

— Давайте кружку, — буркнул Саймон. Макс скинул с головы цветастый цыганский платок и осторожно отстегнул серьги.

— Видел? — горделиво спросил Макс, покидая вместе с Саймоном палатку. Возле входа извивалась очередь. — Это я раскрутил дело. Пока в палатке сидел доктор Лори, здесь ни одного желающего не было. Не представляю, что с ними будет, когда они узнают, что вместо меня предсказывать судьбу будет викарий. Наверное, разбегутся. Или, хуже того, взбунтуются.

— Не слишком-то обольщайтесь, — охладил его Саймон. — Эти зеваки пришли сюда не судьбу свою узнать, а поглазеть на удачливого охотника за приданым, который обвел вокруг пальца мою сестру.

— Знаешь, Саймон, — покачал головой Макс, — я еще никогда не встречал такую семейку, как ваша. Вы думаете и говорите только об одном: о деньгах. А вы смеяться не пробовали? Бесплатное занятие, между прочим. И очень полезное для здоровья.

Саймон ответил Максу взглядом, в котором сквозила неприкрытая ненависть.

— Легко так говорить, если получил право распоряжаться наследством моей сестры.

— А разве Сара не показывала вам… — начал Макс, пристально глядя на Саймона.

— Что?

— Наш брачный контракт.

— Мне — нет. Зачем?

Легкая улыбка появилась на лице Макса, заиграла в уголках его губ.

— Я думаю…

— Что вы там думаете? — Саймон даже не пытался изображать вежливость.

— Думаю, что у вашей сестры начинают открываться глаза, — сказал Макс и широко улыбнулся. — Кстати, где она?

— Моет тарелки в палатке, где пьют чай.

— Одна? — быстро спросил Макс. Саймон не правильно истолковал реакцию Макса и мстительно ответил:

— Почему же одна? Нет, конечно. Вместе с ней Дрю Примроуз. Я думаю, ему только на руку, что Сара теперь — замужняя женщина.

Макс спокойно посмотрел на Саймона и сказал:

— До этого я хотел обойтись с тобой полегче, но после таких слов…

— Значит, бой до победного конца?

— До победного, — хмуро согласился Макс.

Дальше они шли молча мимо опустевших прилавков и опустевших навесов. Вся торговля закончилась, лишь глотатель огня и фокусник продолжали выступление на площади перед заметно поредевшей толпой. Впереди оставался лишь гвоздь ярмарочной программы — боксерский турнир.

Вскоре показался устроенный на возвышении ринг, огороженный канатами и окруженный морем голов. Саймон подошел к лотку, торгующему билетами, и протянул стоявшему за ним человеку шиллинг — за себя и за Макса.

— Сэм, — сказал Саймон, обращаясь к продавцу, — это мой родственник. Макс Уорт. — И добавил, обернувшись к Максу:

— А это Сэм, местный мясник.

Сэм поднял глаза и посмотрел на Макса профессиональным взглядом: как на баранью тушу.

— Что скажешь? — спросил Сэма Саймон.

— Выдержит один раунд, не больше, — с сомнением покачал тот головой.

— Дорогой мой… — начал было Макс, но Саймон поспешил оттащить его подальше, говоря на ходу:

— Нужно торопиться, иначе нас дисквалифицируют. Мы и так последние. Слышите рев? Толпа жаждет зрелищ!

Вскоре им удалось пробиться сквозь густую толпу и оказаться возле самого ринга.

— Это мой родственник, — сказал Саймон стоявшему здесь распорядителю.

Тот записал в книжечку имя Макса, пожал руку Саймону и пожелал им обоим удачи. Макс скинул рубашку, оставшись в брюках и башмаках. Хотел размяться немного, но не успел, потому что чьи-то руки подхватили его и вытолкнули на ринг.

А еще через мгновение Макс все понял.

— Лорд Максвелл, сэр, — с усмешкой протянул стоявший перед ним соперник, — что вы здесь делаете? Я думал, что с вас хватило урока, который вы получили от меня в Рединге.

Майти Джек, Мясник. Собственной персоной. Только теперь Макс понял, что Саймон и не собирался боксировать сам, а просто подставил его под кулаки чемпиона, который был заведомо сильнее. Макс знал, что Майти Джек прекрасно держит удар, а его собственные удары способны пробить любую защиту. Обычно одного удара Мясника было достаточно, чтобы завершить нокаутом любой поединок.

Ах, Саймон, ах, паршивец!

Конечно, можно объявить, что произошла досадная ошибка, недоразумение, и покинуть ринг. Может быть, именно этого Саймон и ждет от него. Но если это так, то мальчишка сильно ошибается. Он просто не знает ни характера Макса, ни его понятий о чести.

Макс поискал в толпе лицо Саймона и неожиданно для себя обнаружил его в правом углу ринга — там, где положено быть секундантам. Рядом с ним, разумеется, был и Мартин. Он крутил в руках полотенце, а Саймон держал бутылку воды, которую сосредоточенно рассматривал.

Послал бог секундантов, нечего сказать!

Мартин отводил глаза и хмурился, а Саймон злорадствовал, глядя на него. Макс только стиснул зубы.

Судья позвал боксеров к центру ринга, и публика завыла в предвкушении схватки. Макс и Майти Джек приветственно коснулись друг друга раскрытыми ладонями, судья дал сигнал, и бой начался.

— Скажешь мне, когда все кончится, — сказал Саймону Мартин, прикрывая глаза.

— Вот это да! — воскликнул Саймон. — Какой хук правой прямо в солнечное сплетение! Какой удар!

— Макс попал? — спросил Мартин, не открывая глаз.

— Нет, Максу попало, — ответил Саймон. — О! Еще один! Смотри, Мартин, он упал.., все?

Мартин открыл глаза. Макс лежал на полу лицом вниз, а над ним стоял судья и считал секунды. На счет “девять” Макс поднялся, тряхнул головой и снова встал в стойку. Толпа радостно закричала, приветствуя его. Собственно говоря, о победе над чемпионом Майти Джеком речи и не шло. Все ставили только на то, сколько раундов против него сможет продержаться Макс.