Глава 7

Гвинет и ее подруга Джуди Дадли готовили чай, который нужно было подать гостям после завершения утренней программы. Сегодня в библиотеке проводился традиционный День открытых дверей, и зал был переполнен пришедшими послушать лекцию о плачевном положении женщины в современной Англии.

— Я и не думала, что придет столько народа, — сказала Гвинет. Это был ее первый День открытых дверей в библиотеке.

— Они пришли в основном из-за миссис Лоури, — пояснила Джуди. — Ведь она не только прекрасный оратор. У нее один из самых известных в Лондоне салонов, и, разумеется, все хотят получить приглашение к ней на вечер.

Гвинет отставила в сторону чашку и чайник и посмотрела на Джуди.

— Так вот почему они здесь.

— Увы, это так. Впрочем, леди Октавия знает, что делает. Ведь главное, чтобы человек пришел сюда, а затем, рано или поздно, он станет нашим союзником. Возьми хотя бы леди Мэри. Она пришла однажды к нам на лекцию… Забыла, о чем была тогда лекция?

— О ландшафтном садоводстве, — подсказала Гвинет.

— Точно. Ландшафтное садоводство. Так вот, она зашла к нам на ту лекцию и с тех пор стала приходить постоянно, вплоть до прошлого месяца.

Они обе замолчали, задумавшись о бедной леди Мэри. У той случилось нервное расстройство, и она не покидала свою комнату. Обе они прекрасно знали, почему леди Мэри не выходит из дома, но, увы, ничем не могли помочь несчастной женщине. В нынешней Англии мужья-тираны — типичный случай.

Джуди вздохнула и заговорила вновь:

— Присматривай за мужчинами, особенно за молодыми. Они бывают опасны.

— Опасны? — удивилась Гвинет. — Что ты хочешь этим сказать?

— Срывают лекции. Бросают реплики, взрывают петарды. Впрочем, ты не бойся, леди Октавия позаботилась об охране.

И она указала кивком головы на троих джентльменов, стоявших возле застекленных дверей аудитории. Гвинет присмотрелась и узнала в них мужей своих подруг по библиотеке.

— Не правда ли, они выглядят внушительно с полицейскими дубинками у пояса? — сказала Джуди.

— Весьма внушительно.

— На то и расчет. Вряд ли какому-нибудь юнцу придет в голову связываться с ними.

Джуди выглядела совершенно спокойной, и Гвинет решила, что у нее тоже нет причин нервничать, во всяком случае, по поводу каких-то хулиганов. У нее для беспокойства были другие, куда более серьезные основания. Из головы у нее не шла позавчерашняя вечеринка в доме Сэквилла. В сегодняшней утренней газете было маленькое сообщение о том, что мистер Альберт Сэквилл обвиняется в том, что устроил в своем доме оргию. Полный отчет о происшествии должен появиться в следующем номере.

Из заметки Гвинет поняла, что в доме Сэквилла была полицейская облава, и порадовалась тому, что ей посчастливилось покинуть его буквально в последнюю минуту. Однако ее имя было упомянуто в списке гостей, и если он будет опубликован, это станет концом ее карьеры. Кто после этого приведет своих детей учиться музыке у женщины легкого поведения?

Женщина легкого поведения. Да, именно так ее и будут называть.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, когда Джуди коснулась ее руки.

— Я говорю, — повторила Джуди, — что мистер Ральф Уитли буквально не сводит с тебя глаз.

— Кто?

— Мистер Уитли, один из самых известных в городе адвокатов.

Гвинет посмотрела в ту сторону, куда указала глазами Джуди, и увидела человека, на вид которому можно было дать лет сорок. Он возился со своим зонтом. Их взгляды встретились, и он поспешно отвел глаза.

— Я никогда не видела его… — начала было Гвинет, и тут у нее перехватило дыхание при мысли о том, что он-то как раз мог видеть ее на той проклятой оргии.

— Что с тобой, Гвин? — спросила Джуди.

Гвинет посмотрела подруге прямо в лицо, обрамленное кудряшками. Оно было если и не красивым, то по крайней мере привлекательным. А вот глаза у Джуди были хороши — темно-синие, с огромными пушистыми ресницами. Глаза, в которых можно было читать, как в книге. Но сейчас они были озабоченными.

Джуди то и дело шокировала ее своими разговорами. Она отличалась необычным и, скажем прямо, несносным характером, постоянно насмехалась над всеми, кто слишком серьезно относился к чему-нибудь, и удивить ее чем-либо казалось просто невозможным. Но при этом у Джуди было доброе сердце, и Гвинет не могла припомнить случая, чтобы та отказала в помощи попавшему в беду человеку.

Гвинет только собиралась заговорить, тщательно подыскивая для этого слова, как из аудитории раздался гром аплодисментов. Это означало, что лекция закончилась и пришло время подавать чай.

— Расскажу позже, — сказала Гвинет.

Первым у стола, за которым разливала чай Гвинет, оказался именно тот человек, на которого указала ей Джуди, мистер Ральф Уитли. Он как-то странно посмотрел на Гвинет, и на душе у нее снова стало тревожно. Быть может, он и впрямь заметил ее на той оргии. А может быть, многие из пришедших сегодня в библиотеку узнали ее. Ведь Джесон ее узнал. Могли узнать и другие.

Джесон. О чем только она думала, когда позволила ему так целовать и так трогать себя? Правда, тогда ей казалось, что так и должно быть — объятия сильных рук, губы, прильнувшие к губам, тела, тянущиеся друг к другу…

От этих мыслей она отвлеклась только после того, как услышала свое имя. Это оказалась леди Октавия, прокладывавшая себе дорогу сквозь густую толпу. Статная, хорошо сохранившаяся в свои пятьдесят, леди Октавия признавала в одежде только два цвета — белый и черный. Сегодня она была в белом — счастливом, как она считала, платье. И то сказать, ведь буквально на днях ее дочь подарила ей внука, уже третьего по счету!

— Одна из наших посетительниц упала в обморок, — сказала леди Октавия, пробившись наконец к столику Гвинет. — Ее отвели в контору, и с ней сейчас Нора Холлидей. Однако Норе нужно идти. У нее, понимаешь ли… Впрочем, неважно. Скажи, Гвин, ты не могла бы помочь?

— Разумеется.

И Гвинет пошла в контору вслед за леди Октавией. Войдя внутрь и увидев бледную как мел молодую женщину, сидящую с закрытыми глазами в кресле, она тут же позабыла и о Джесоне, и о том злосчастном вечере в доме Сэквилла. Голова женщины была откинута назад, на спинку кресла, а все ее тело била дрожь.

— Она не хочет, чтобы вызвали доктора, — сказала Нора Холлидей. — Говорит, что сейчас это у нее пройдет. Я не могла оставить ее одну в таком состоянии.

— Да, да, конечно, — быстро ответила Гвинет. — Ты можешь идти, Нора, я присмотрю за этой леди, а если будет нужно, позову на помощь Джуди.

Леди Октавия с облегчением вздохнула.

— Спасибо тебе, Гвин. Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Жены военных всегда мастерицы на все руки, — сказала она и добавила, обратившись к незнакомке: — Гвинет присмотрит за вами, пока я не вернусь, хорошо? Гвин, если понадобится бренди, бутылка здесь, в этом шкафу.

Когда они остались вдвоем, незнакомка сделала попытку подняться с кресла, но Гвинет удержала ее.

— Не делайте резких движений, дорогая. От этого вы можете снова потерять сознание. К тому же вы насквозь промокли! И наверняка промерзли до костей! Ничего, сейчас мы это поправим. Для начала давайте снимем пальто.

Женщина запахнула полы своего пальто и нерешительно проговорила:

— Нет-нет, не стоит.

— Как это не стоит, — мягко возразила Гвинет, так, словно разговаривала с ребенком. — Вот увидите, вам станет лучше.

После этого незнакомка покорно дала снять с себя промокшее насквозь пальто, которое Гвинет повесила на вешалку рядом со своим. Шляпка и зонтик гостьи остались лежать на стуле.

— Меня зовут Гвинет, а вас?

Незнакомка ответила так тихо, что ее пришлось переспросить.

— Скажите, Грейс, вы пришли одна или с кем-нибудь? С сестрой, например, или подругой? Есть здесь кто-нибудь, кто мог бы проводить вас до дома?

Грейс прикрыла глаза и отрицательно покачала головой.

Гвинет начала волноваться. Грейс по-прежнему била дрожь, а огонь в камине не был разведен, поскольку пользоваться конторой сегодня не собирались. Как же обогреть гостью?

Гвинет пощупала свое пальто. Она пришла в библиотеку давно, самой первой, и ее одежда уже успела просохнуть.

— Наденьте, вам сразу станет теплей, — сказала Гвинет, помогая Грейс надеть свое пальто. Затем она открыла шкаф, достала из него бутылку бренди и налила немного в стакан. — Выпейте, — приказала она и, опустившись возле кресла, буквально влила бренди в рот Грейс.

Спустя несколько секунд та резко выдохнула, широко распахнула глаза, а затем и улыбнулась — впервые за все это время.

— Теперь лучше? — спросила Гвинет.

Грейс кивнула, но потом ее улыбка растаяла.

— Помогите мне, мисс, — сказала Грейс, с тревогой осматриваясь по сторонам. — Мне необходимо поговорить с леди Октавией. Мне кажется, что с моим другом случилась беда, страшная беда. Вчера он ушел, чтобы получить деньги, и не вернулся домой. Наверное, они его выследили, а теперь гонятся за мной.

— Кто гонится за вами, Грейс? — спросила Гвинет.

Грейс облизнула губы, сокрушенно покачала головой и повторила:

— Мне необходимо поговорить с леди Октавией.

— Не бойтесь, — сказала Гвинет. — Здесь вы среди друзей.

— Я понимаю, но… вы не знаете его, мисс. Он не остановится ни перед чем.

Гвинет не впервые приходилось слышать нечто подобное. Сюда, к леди Октавии, постоянно приходили несчастные женщины, каждая со своей историей, со своей изломанной судьбой. Иногда, если те готовы были бросить все и уйти от мужа, не оглядываясь, и у них не было детей, леди Октавия бралась им помочь. Но чаще всего они уходили отсюда ни с чем.

За время, проведенное в библиотеке, Гвинет хорошо усвоила одну вещь. Очень часто жизнь с мужем-тираном превращается для женщины в медленное самоубийство, и выхода из этого положения, как правило, не существует. Самой-то ей повезло, она рано овдовела, а вот Грейс, похоже, повезло в этой жизни гораздо меньше.

Однажды Гвинет призналась леди Октавии в том, что чувствует себя беспомощной.

— Чашка чая и немного внимания, — ответила ей леди Октавия, — способны творить чудеса. Твоя задача — слушать, а не советовать. Дай женщине выговориться, излить душу. Порой бывает необходимо, чтобы тебя просто выслушали. А советы давать не нужно, принимать решения каждый человек должен сам.

С тех пор это и стало главной обязанностью Гвинет — поить женщин чаем и выслушивать их горькие признания.

— Леди Октавия занята сейчас с гостями, — сказала Гвинет. — Придет сюда, как только освободится. А пока я разожгу камин и схожу за чаем и бутербродами, вы не против?

— Думаю, нет, — слабо улыбнулась Грейс. — Я уже несколько дней не ела, потому, наверное, и случился обморок.

Коробок со спичками лежал на камине. Гвинет быстро разожгла приготовленные в камине дрова, и Грейс заметила, улыбнувшись:

— Вы так ловко управились, словно всегда сами разжигаете камин.

— У меня большой опыт, — рассмеялась в ответ Гвинет. — Я, видите ли, привыкла обходиться без прислуги.

— Простите, я забыла ваше имя.

— Гвинет Бэрри.

Лицо Грейс снова стало напряженным, и она сказала, робко улыбаясь:

— Она все время говорила о вас. Ее светлость, я имею в виду. Рассказывала о том, какая вы смелая. У вас ведь есть сын, верно? Насколько я помню, его зовут Марк.

— Да, но я не понимаю, почему леди Октавия…

Ее слова заглушил звон разбитого стекла и раздавшиеся вслед за этим крики. Услышав за дверью громкие, уверенные мужские голоса, Грейс проворно вскочила на ноги.

— Не пугайтесь, — улыбнулась Гвинет. — Просто кто-то из молодых людей неудачно пошутил. Честное слово, ничего страшного. Сидите спокойно, а я сейчас принесу чай и бутерброды.

Грейс опустилась назад, в кресло, а Гвинет улыбнулась ей и вышла из комнаты.

Шутка явно не удалась, во всяком случае, никто не смеялся. Гвинет увидела, как двое «охранников», мистер Нидхем и майор Соммервиль, волокут к выходу сопротивляющегося подростка. Шума вокруг было много, но никакой паники Гвинет не заметила.

В дверях чайной комнаты появилась Джуди, и Гвинет спросила ее, подойдя ближе:

— Что случилось?

— Юный хулиган, — ответила та. — Швырнул камень в окно аудитории. Не волнуйся, он за все заплатит. Майор Соммервиль знаком с его отцом, и, как он говорит, этот Томми долго теперь не сможет сидеть.

— Почему они так ненавидят нас? — спросила Гвинет, обращаясь в первую очередь к самой себе.

— А потому, — ответила Джуди, — что мы хотим перемен, а это многих пугает. На словах им нас не переспорить, поэтому они бьют нам стекла.

Впрочем, Грейс волновала сейчас Гвинет гораздо больше, чем разбитое окно.

— Джуди, — попросила она, — ты не могла бы принести в контору чай и бутерброды? Там у меня молодая женщина, которая упала в обморок. Мне не хотелось бы надолго оставлять ее одну.

— Ну, конечно, сейчас принесу.

Гвинет вернулась в контору. Надо сказать, что она не слишком удивилась, обнаружив комнату пустой. Что ж, Грейс была не первой женщиной, которая испугалась. Первый шаг к свободе всегда самый трудный.

Гвинет взглянула на вешалку и увидела висящее на ней голубое пальто Грейс. Ее собственного пальто нигде не было видно, не было и шляпки с зонтиком, лежавших до этого на стуле.

Гвинет поспешила к выходу, но улица перед библиотекой была запружена раскрытыми женскими зонтами. Гости разъезжались по домам.

«Грейс обязательно вернется, — подумала Гвинет, — и не только затем, чтобы забрать свое пальто. Рано или поздно они все возвращаются».

Грейс раскрыла зонт, едва успев переступить порог, и прикрыла им голову, стремясь к тому, чтобы ее никто не заметил. Она знала, чувствовала, что с Джонни случилось что-то страшное, и та же опасность подстерегает ее, если только она не поспешит скрыться. Она видела здесь мистера Уитли, адвоката своего бывшего хозяина, а это был очень опасный человек. Леди Мэри боялась его ничуть не меньше, чем собственного мужа. Грейс заметила его сквозь открытую дверь, когда Гвинет покидала контору.

Каждую секунду Грейс с ужасом ждала, что на ее плечо вот-вот опустится тяжелая мужская рука. Страх подгонял ее вперед, но она запрещала себе ускорять шаг, запрещала оглядываться назад, а старалась как можно спокойнее идти вдоль ряда экипажей, запрудивших площадку перед входом в библиотеку.

«Не оборачивайся, — твердила она себе. — Ни в коем случае не оборачивайся. Держи себя в руках. Побежишь ты только тогда, когда услышишь за спиной шаги или чье-то дыхание».

Женщины, к которым пристроилась Грейс, одна за другой усаживались в экипажи, приветственно помахивая на прощание рукой своим подругам. Грейс не забывала помахать им в ответ. Никто не должен понять, что она пришла сюда пешком, поэтому Грейс дошла до угла, делая вид, что за ним ее поджидает карета, и, помахав остающимся у нее за спиной, свернула на Фрит-стрит. Здесь она облегченно вздохнула и прибавила шаг. Гостиница «Ангел», в которой она остановилась, была в двух шагах отсюда, но Грейс нарочно поплутала по улицам, прежде чем вернуться в нее. Подойдя к своему номеру, Грейс замерла в нерешительности, ей вдруг стало страшно открывать дверь. В этот момент на лестнице послышались мужские шаги, и они напугали ее еще больше, чем дверь, за которой притаилась неизвестность. Грейс проскользнула в номер, быстро повернула в замке ключ и лишь после этого обессиленно упала в кресло. Зубы у нее стучали — то ли от страха, то ли от холода.

Джонни не зря предупреждал, что они будут искать ее в Женской библиотеке, так оно и вышло. Но другого выбора у Грейс просто не было, ведь единственным человеком, кто мог бы ей сейчас помочь, была леди Октавия.

Леди Октавию Грейс помнила очень хорошо. Это она заставила тогда Джерарда впустить ее, чтобы повидаться с леди Мэри. Уходя, леди Октавия думала, что леди Мэри больна. Неправда. Она была избита. Что же с ней стало сейчас, после неудавшегося побега?

Грейс боялась даже думать о том, что мог сделать Джерард со своей непокорной женой.

Она собиралась рассказать леди Октавии о том, что леди Мэри насильно держат под замком. Надеялась на то, что леди Октавия сумеет помочь не только освободить леди Мэри, но и отыскать Джонни.