12

Они отложили на день отъезд в Ротем из-за того, что платья, которые Маркус заказал для нее, не были еще готовы. Модистка пришла в особняк на Кавендиш-сквер, и Катрин пришлось терпеливо стоять, пока снимали мерку. Маркус и модистка все обсудили без нее, Катрин не принимала в этом участия, с облегчением предоставив им самим решать, что шить и из какого материала.

Маркус уже накупил ей массу платьев, отвергнутых некой привередливой светской дамой, одной из лучших клиенток мадам. Маркус нашел эти наряды замечательными. Катрин не слишком интересовалась модными новинками, но и она не осталась равнодушной при виде голубой и серебристой пены кружев.

Она взяла в руки другое платье, из которого еще не были вынуты булавки. Оно было из белого шелка, с крохотными белыми розочками на квадратном вырезе и по подолу. Когда шелк заструился по ее пальцам, она восхищенно вздохнула.

Ей тут же представилась тетя Беа, читающая лекцию о том, как опасно поддаваться чувствам. «Это грех – стремиться выглядеть привлекательной и мечтать о красивых платьях», – часто повторяла она. Сама тетя Беа вечно ходила в черном. Катрин давно уже не вспоминала о тетиных наставлениях, тем не менее ей становилось несколько не по себе, когда она намеренно поступала вопреки тем наставлениям.

«Это нелепо, – убеждала она себя. – Я взрослая женщина. У меня должен быть собственный взгляд на то, что хорошо, что плохо».

Маркус видел ее замешательство и гадал, о чем она сейчас думает.

– Не хочешь примерить? – спросил он.

Катрин подняла на него глаза. После той злополучной прогулки отношения между ними были натянутыми. Нет, они не ссорились, просто обходили друг друга, словно осторожные собаки. Посмотрев на него сейчас, она почувствовала, что Маркус говорит без издевки, и улыбнулась.

– Почему бы нет? – ответила она и позволила мадам увести ее в примерочную.

Когда она вернулась, Маркус сидел в дальнем углу комнаты в глубоком кожаном с позолотой кресле. Она сама была поражена тем, как эффектно выглядела в новом платье, и с нетерпением ждала от него слов восхищения. Позади нее мадам хлопнула в ладоши, возвещая о ее появлении.

– Не стой там, Кэт. Подойди. Посмотрим, как ты двигаешься.

У нее никогда не было платья с треном, но, несмотря на непривычку, ей удалось пройти в нем, ступая мелкими шажками. Заметив, что Маркус пытается скрыть улыбку, Катрин нахмурилась.

– Мадам, – обратился Маркус к модистке, – не возражаете, если я попрошу вас оставить нас одних на несколько минут? Я хочу кое-что сказать жене.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросила Катрин, когда дверь за мадам закрылась.

– Кэт, предполагается, что ты испанка, а не объятая ужасом английская пленница, которую пираты заставили идти по палубной доске, пока она не свалится в море. – Он даже не пытался скрыть своего веселья. – Войди в роль. Ты – Каталина. Испанки особы темпераментные, страстные, они двигаются с кошачьей грацией. И делают это сознательно, чтобы привлечь внимание мужчин. Каталина именно такая.

Подобное оскорбление трудно было вынести не только Катрин, но и Каталине. Ей хотелось надерзить ему, поставить его на место, но это, конечно, было невозможно.

Она улыбнулась сквозь стиснутые зубы.

– Не понимаю тебя. Может быть, покажешь, как это делается?

Его глаза лукаво блеснули.

– Э, нет. У меня так никогда не получится. Не те бедра.

– При чем тут бедра?

– Испанка соблазнительно покачивает бедра ми, когда идет. Попробуй, Кэт.

Каталина в жизни не ходила, покачивая бедрами. Катрин подобрала шлейф и размашисто зашагала, в точности как Каталина.

– Нет, это слишком вульгарно, – покачал головой Маркус. – Попробуй еще.

Закусив губу, она пошла, вихляя бедрами, как Хуанита, проститутка, в чьем доме она и Эль Гранде однажды прятались от французов.

– Недурно, – похвалил Маркус. – Ты на верном пути. Очень жаль, что ты чересчур худа. У Каталины бедра пышней.

– Бедра у Каталины… – Она вовремя сумела остановиться.

– А еще, – он явно получал огромное удовольствие, подшучивая над ней, – а еще у нее была манера так смотреть из-под ресниц на мужчин, что они просто столбенели.

Она уже едва сдерживалась.

– Маркус, я видела испанок. Они ведут себя скромно.

Он с довольным видом взглянул на нее.

– Кэт, говорю тебе, такого за ними не водится, – стоял на своем Маркус.

– Ты, наверно, знал Хуаниту.

– Кого?

Вместо ответа она обошла вокруг него, вихляя бедрами и хлопая ресницами.

– Чего-то не хватает, – заключил он. – Дело не в том, как ты движешься. Каталины не чувствуется и…

– Что «и»? – требовательно спросила она, когда он замялся.

Маркус пожал плечами.

– Не могу сказать точно, но ясно, что это нечто такое, чему нельзя научиться. Но не волнуйся, Кэт. Все будет прекрасно.

Она понимала, что Маркус просто дразнит ее, но не могла не злиться. Он мог бы и расщедриться на комплимент, увидев ее в новом платье.

Высоко подняв голову, Катрин вышла из комнаты и позвала мадам. В это время из входных дверей повеяло холодом, и Катрин оглянулась, любопытствуя, что за гость пожаловал. Это был не гость, а гостья. На пороге стояла красивая, по последней моде одетая женщина и ослепительно улыбалась Маркусу.

Мадам Демурс, поспешившая на зов Катрин, в смятении смотрела на вошедшую.

– Миссис Брайс, – слабым голосом проговорила мадам.

– Джулия! – воскликнул Маркус. – Какого черта тебе здесь нужно?

Джулия Брайс издала неестественный смешок и быстро направилась к Маркусу. До нее дошли слухи о жене Маркуса, и то, что она слышала, возродило ее надежды.

Ее приятель Гарриет Гардинг видел, как супруги Ротем прибыли в город, и нашел испанку совершенно непривлекательной. «Граф непременно заведет любовницу, – сказал он, – это лишь вопрос времени». И Джулия решила не сдаваться без боя. Она не видела Катрин, наблюдавшей за ней в раскрытую дверь.

Джулия повернулась, красуясь перед Маркусом, и восторженно воскликнула:

– О Маркус, как мне отблагодарить тебя? И мадам, конечно! Такого замечательного ансамбля у меня еще не было. – Она бросилась на шею Маркусу и поцеловала его.

Взгляд Катрин метнулся с Джулии на Маркуса. Хотя можно было сказать, что инициативу проявила дама, но и Маркус не слишком сопротивлялся. Больше того, он вообще не сопротивлялся.

Маркус наконец высвободился из объятий Джулии.

– Это действительно неожиданность.

Он оглянулся и сообразил, что Катрин все видела и все поняла. Подойдя к ней, он сконфуженно улыбнулся и сказал:

– Подожди меня, я скоро освобожусь.

Лицо Катрин было каменным. Ругаясь про себя, он вернулся к Джулии, предложил ей руку и повел на улицу.

Карета Маркуса стояла у крыльца. Он сказал кучеру, что скоро вернется, прошел с Джулией на Бейкер-стрит и подозвал кеб.

– Как ты узнала, где найти меня?

Джулия попыталась было сопротивляться, когда он подтолкнул ее к кебу.

– Я увидала тебя из окна дома Гарриета Гардинга, что как раз напротив вас. Маркус, что такое? Куда ты меня везешь?

– То, что я хочу тебе сказать, лучше делать не на улице.

Она чувствовала, что замысел ее терпит неудачу, но не собиралась так легко сдаваться, тем более после того, что слышала о его жене. Маркус был требовательным любовником, необузданным в своей страсти. Если его жена знает, каков он настоящий, то сейчас она в слезах бежит к своей дуэнье.

– Не говори мне, – начал он, едва они распо ложились на сиденье, – не говори, что не хочешь меня, потому что не поверю. Когда я только что от ветил на твой поцелуй, то почувствовал, как ты вся напряглась.

Собственная откровенность заставила гулко забиться сердце. Она тихо понимающе засмеялась и положила ладонь ему на бедро.

– Помнишь, что было последний раз, когда мы оказались одни в карете, Маркус? Ты взял меня прямо на сиденье.

Она увидела, как вспыхнули его глаза, и вскинула голову.

– Никакая женщина не даст тебе того, что могу дать я, и меньше всего твоя покорная женушка. Признайся, Маркус, что она не идет ни в какое сравнение со мной.

Огонь в его глазах мгновенно погас. Маркус посмотрел на нее трезвым взглядом и вдруг почувствовал отвращение. Она была полной противоположностью Кэт. Джулия умела завлечь мужчин, но каждая ее улыбка, каждый жест были фальшивы, как и ее серебристый смех. Маркус сомневался, что и страсть ее была настоящей. Он давно знал это, и потому был не лучше ее.

Выругавшись, он отбросил ее руку.

– Я ни с кем не обсуждаю свою жену. Но одно скажу: Катрин никогда мне не надоедает.

Когда смысл сказанного дошел наконец до Джулии, губы ее зло скривились.

– Ты говорил, что я буду твоей возлюбленной! Обещал, что у меня будет шикарная жизнь!

Вот что вызвало ее ярость. Она стала предметом зависти всех подруг, у нее уже был на примете роскошный дом на Найтсбридж, она часами выбирала у «Ранделла и Бриджа» безделушки для украшения комнат.

– О нет, – сказал Маркус, – я не говорил, что ты будешь моей возлюбленной. Небольшой романчик, это все, чего я хотел, и ты это знаешь

– Из-за тебя я потеряла Лейнстера, – завопила она.

– Но я хорошо заплатил тебе за потерю. Это все, что тебе нужно, не правда ли – деньги? Я не скряга. Скажи только, сколько еще я, по-твоему, должен.

Она устремила на него твердый, расчетливый взгляд.

– Есть еще кое-что. Как раз то, что нужно нам обоим, верно?

– Джулия, я женатый человек.

– Прежде ты никогда не вспоминал о своей жене. – Когда он пожал плечами, она мстительно сказала: – Не рассчитывай, что после всего этого я прощу тебя, даже если приползешь на коленях. Не желаю тебя больше видеть, никогда.

– Ты меня опередила, я хотел сказать тебе то же самое.

Джулия вскочила и дернула шнур, чтобы кеб остановился. Ситуация неожиданно сделалась неприличной, и Маркус хотел было сказать что-нибудь примирительное, но получил хлесткую пощечину.

Прежде чем он успел ее удержать, Джулия выскочила из кеба.

Маркус было поднялся, чтобы последовать за ней, но вновь сел, увидев, что они находятся на Окс-форд-роуд. Это была оживленная улица, и Джулии здесь ничего не грозило. К тому же из разбитой губы сочилась кровь, и ему не улыбалось в таком виде встретить кого-нибудь из знакомых. Маркус чертыхнулся и приложил платок к кровоточащей губе.

Он бы разозлился, не будь происшедшее столь нелепым. У них с Джулией была обычная интрижка, не более того, которой он положил конец вскоре после того, как встретил Катрин. Насколько он понял, тогда они расстались по-дружески. Что в таком случае нашло на эту женщину? Маркус покачал головой: нет, женщины просто непостижимы.

Он дождался, пока Джулия не перешла дорогу и не взяла кеб. Тогда Маркус высунулся из окошка, чтобы приказать кучеру возвращаться на Портленд-сквер. В этот момент его внимание привлек молодой человек на противоположной стороне улицы, показавшийся ему удивительно знакомым. Тот, в свою очередь, смотрел на него, словно не верил своим глазам.

Они одновременно узнали друг друга. Эль Гранде бросил на Маркуса холодный, жесткий взгляд, повернулся и исчез в переулке. Маркус распахнул дверцу, крикнул кучеру, чтобы тот подождал его, и рванулся за ним, увертываясь от экипажей и всадников.

Со скоростью, на которую он был способен только в студенческие годы, Маркус промчался по переулку и оказался на Сохо-сквер. Среди множества народу, заполнявшего площадь, человека, которого он искал, не было. Он метнулся на Флит-стрит, но скоро понял, что это безнадежно. Тем не менее он не намерен был сдаваться. Вернувшись к кебу, Маркус сказал кучеру:

– Поезжай по Черинг-кросс-роуд, потом по Пиккадилли. Гони.

Сидя в кебе, он ругал себя, что не поехал в своей карете. Его кучер помог бы ему: два охотника лучше, чем один.

В последнее время он стал слишком беззаботным, его мыслями целиком завладела Катрин, тогда как не следовало забывать, ради чего он заставил ее выступать в роли его жены.

С этими мрачными мыслями Маркус достал из кармана сюртука пистолет, чтобы быть готовым ко всему.

Эми не слишком обрадовалась, когда лакей доложил, что внизу ждет мистер Роберт Кордес. В этом месяце духовник Кэт, или кто он там был, приходил уже третий раз, и всегда ему объявляли, что ее нет дома. Его настойчивость раздражала Эми, и она решила раз и навсегда покончить с этим.

– Проводи его наверх, – велела она лакею.

Мисс Коллиер, ее компаньонка, сидевшая рядом за вязаньем, засуетилась, стала напяливать на голову муслиновый чепец. Эми рассмеялась бы над ее приготовлениями, если бы так не нервничала. Всякий раз, как молодой человек уходил ни с чем, ее компаньонка следила за ним из окна на втором этаже – она явно была неравнодушна к нему, дурочка. Правду говорят: чем старей, тем глупей.

– Может быть, мисс Коллиер, вы побудете пока в гостиной?

– Подать чай?

– О нет, мистер Кордес пробудет недолго.

– Недолго?

Эми улыбнулась – в голосе компаньонки послышалось явное разочарование.

– Он священник, мисс Коллиер, или монах. Не знаю, чем один отличается от другого, но, во всяком случае, этот загадочный блеск в ваших глазах неуместен. Кроме того, он слишком молод для… ну, он моложе вас или меня.

– Этот красивый молодой человек – монах? – Теперь уже разочарованию мисс Коллиер не было предела.

– Так я поняла.

– Какая жалость!

– Вы правы. Если понадобитесь, я позову.

Мисс Коллиер вышла, и несколько минут спустя лакей впустил мистера Роберта Кордеса. Эми прохладно поздоровалась и пригласила его сесть.

– Что вам предложить, шерри или мадеры?

– Мадеры, – ответил он. – Чему вы так удивились?

Она подошла к буфету, чтобы налить два бокала мадеры.

– У меня была тетя, очень верующая. Она говорила, что крепкие напитки – это изобретение дьявола. Не думала, что священник пьет что-нибудь крепче кофе или чая.

Роберт принял предложенный бокал.

– Я уже говорил вам, что у вас странное представление о священниках. И что я не священник. Даже не монах. А теперь уверен, что никогда не стану им. – Он отпил глоток мадеры. – Когда я покинул аббатство, меня ожидала иная жизнь. Когда-нибудь я расскажу вам об этом.

Разговор начинал принимать слишком дружеский оттенок, и она сказала:

– Все это очень интересно, однако, если не возражаете, я хочу знать, что привело вас сюда.

– У меня для вас письмо от Катрин.

Эми взяла у него письмо, сломала печать.

– Почему она прислала письмо через вас?

– Ваша сестра боялась, что, если воспользуется услугами почты, вы оставите его нераспечатанным.

Ничего не ответив на это, Эми быстро пробежала две странички письма, потом перечитала внимательней.

– Здесь говорится, что она уезжает во Францию с некой вдовой. Вы знали об этом?

– Да, знал.

– Что ж, по крайней мере, она месяц или два будет вне досягаемости Ротема, хотя не знаю, чего я беспокоюсь. Из Испании приехала его жена, так что ему было бы не до Катрин.

– Вас ведь волнует не лорд Ротем, Эми? – спросил Роберт.

Что-то в его голосе насторожило ее. Бросив на него внимательный взгляд, она сказала:

– Маркус, то есть лорд Ротем, был моим хорошим другом, очень хорошим. Но это не значит, что я хочу, чтобы у моей сестры были с ним близкие от ношения. Катрин… она из тех девушек, что должны выходить замуж и создавать семью. Маркус уже несвободен, вот в чем дело.

Он странно посмотрел на нее.

– Что я сказала не так?

– Вам самой нужен кто-то, кто заботился бы о вас, Эми.

– Ах, вот в чем дело! Катрин прислала вас, чтобы вы спасали мою душу.

– Вы знаете, что это не так.

– Тогда она послала вас шпионить за мной? – Эми порывисто поднялась, прошла к буфету и вернулась с подносом, на котором лежала дюжина чеков на имя миссис Эми Спенсер.

– Кэт была бы довольна, увидев это. Она считает меня продажной женщиной. Да, конечно, я продажная женщина, и это тому доказательство. Она думает, что у меня тут бордель. Может, провести вас по дому, чтобы вы могли ей сказать, как она права?

– Как вы получили эти чеки? – просто спросил Роберт.

Он так смотрел на нее, что ей хотелось раскрыть перед ним душу, поделиться самым сокровенным. Попытка сопротивляться власти этих глаз, ответить дерзостью и тем поставить на место не слишком ей удалась.

– Я устраиваю вечера, – сказала она. – Джентльмены платят за честь быть моими гостями.

– Вечера, где джентльмены встречаются с женщинами, не являющимися их женами? – уточнил Роберт.

– Вечера, на которых они встречаются с моими подругами. Я не отвечаю за то, что они делают, когда покидают мой дом.

– Вы так считаете?

Укор, прозвучавший в его голосе, заставил ее покраснеть.

– Вы говорите, как моя тетя Беа. Она тоже была брюзгой, всем отравляла жизнь.

– И это вы называете жизнью? – скептически сказал он и повел рукой, подразумевая не только дом.

В горле у нее перехватило, вдруг захотелось плакать. Такого давно с ней не случалось, и она разозлилась. Захотелось сказать ему то же, что она говорила Кэт, – о своих роскошных нарядах и драгоценностях, о чувстве надежности, которое дают деньги, но слова не шли с языка.

– Я не таков, как ваша тетя Беа, – возразил Роберт. – И она не знала, что такое жизнь, тут вы правы. Она была занудой. Ей не следовало браться за воспитание двух юных девушек. Но это в прошлом. Вы взрослая женщина и можете выбирать, как вам жить.

– Так же, как Кэт, полагаю.

– Да, как Катрин. Почему бы нет?

– Вот те на! Вижу, у вас с Катрин нет секретов друг от друга. Наверно, вы думаете, что все знаете обо мне. Я не нуждаюсь в вашей жалости, Роберт Кордес. И ничего не хочу от вас. А теперь прошу меня извинить, я очень занята.

– Не уходите, Эми. Пожалуйста, давайте по говорим.

Ей надо было бы немедленно убежать, но что-то, она сама не знала что, удержало ее.

– О чем поговорить?

Он неопределенно пожал плечами.

– Ни о чем. Обо всем. Я плохо знаю Лондон и думал, вы покажете мне его. Может быть, на той неделе? Скоро мне предстоит уединение для духовных упражнений, которые назначил духовный наставник.

«Духовные упражнения? Духовный наставник?» Эти слова ужаснули ее. Она покачала головой.

– К какому же совершенству вы стремитесь?

Роберт вновь посмотрел на нее взглядом, рождавшим в ней ощущение, что он видит ее насквозь, и ужасное, ужасное чувство вины. Но тут же он улыбнулся, и у нее сердце перевернулось от этой улыбки.

– Вы полагаете, что у Господа есть чувство юмора?

Она озадаченно посмотрела на него. Роберт казался ей взволнованным. Когда он заговорил, голос его звучал необыкновенно искренне:

– Я думал, что радость более недоступна мне. Но, войдя в эту комнату, увидел вас и понял, что ошибся. Понимаете, я молился, чтобы Господь дал мне знак, что он действительно существует. И он внял моей мольбе. Я потерял веру, и Господь вернул ее мне, но я не ожидал, что это произойдет именно так. Вижу, вы испуганы. Я слишком тороплюсь? Простите меня, но я не умею ухаживать за женщиной. Вам придется научить меня этому, Эми.

Эми не сразу нашлась что ответить.

– Я не испугана, растеряна. Я знаю, кто я такая. Кроме того, я старше вас. Между нами ничего не может быть, нас разделяет пропасть. Не заглядывайтесь на меня, Роберт Кордес. Заглядывайтесь на кого-нибудь еще, помоложе, вроде Кэт.

Она резко повернулась и, едва сдерживая рыдания, бросилась из комнаты.

Спустя несколько минут Эль Гранде покинул Дом, причем не через парадную, а через заднюю дверь, чем изрядно удивил швейцара. Прежде чем выйти, он бросил быстрый взгляд по сторонам, а идя по улице, несколько раз оглядывался, чтобы убедиться, что никто за ним не следует.

Он заставил себя не думать об Эми и сосредоточился на Катрин и ее задании.

Самонадеянность подвела его. Он никак не ожидал столкнуться с Ротемом. Карузерс сообщил ему, что граф и Катрин находятся на пути в Уорвик-шир. Должно быть, что-то задержало их отъезд. В следующий раз он сперва удостоверится, что их нет в городе, прежде чем возвращаться в Лондон.