Глава 10

Тетя Софи сидела с несчастным видом, понуро опустив плечи, пока лорд Рейвенсворт в глубоком возмущении перечислял прегрешения ее непутевых племянниц. Она вздрагивала от его жесткого тона не меньше, чем от его осуждающих слов.

Брайони слушала вполуха. У нее были серьезные подозрения, что его светлость наслаждается ролью судьи по вопросам морали и, вне всякого сомнения, радуется возможности хоть немного унизить ее. Она чопорно сидела в уголке длинного дивана, почти не обращая на него внимания. Ее мысли вернулись к подробностям постыдного вечера, когда Рейвенсворт вытолкал их из театра посреди спектакля, как будто они были сумасшедшими или преступницами.

Она украдкой взглянула на противоположный угол дивана, где тихонько плакала ее кузина. Лорд Эйвери, расположившийся рядом с ней, предложил ей свой платок. Харриет безуспешно попыталась вытереть мокрые глаза. Ее отчаянная храбрость в театральной ложе, когда она отважно выступила против взбешенного Рейвенсворта, угрожавшего ее обожаемой кузине, к этому времени уже улетучилась. Харриет остро осознавала, что в каком-то смысле, которого не могла точно объяснить, она подвела Брайони, и эта мысль не давала ей покоя. За собственное место в обществе она не беспокоилась ни на грош, но то, что ее кузине придется лишиться хорошего отношения света из-за неосведомленности или пренебрежения принятыми условностями, было больше, чем она могла вынести.

Внезапный упадок духа бедняжки Харриет придал смелости Брайони. Она не будет поджимать хвост, как какая-то безвольная амеба. Жестокую, но справедливую критику в отношении того, что подвергла опасности положение в обществе леди Харриет Уилсон, она приняла без возражений. Но выговаривать ей за то, что она всего лишь раз понюхала табак, раз-другой слегка пригубила бокал вина и один-единственный раз была поймана за курением сигары, было невыносимо самонадеянно со стороны этого надменного джентльмена.

Сплетник, кисло подумала Брайони, с опаской глядя в его направлении.

Брайони с одобрением наблюдала, как лорд Эйвери успокаивающе похлопывает Харриет по руке. Проявляя искреннюю заботу, этот дворянин оказался истинным джентльменом. Это он проводил дам домой, получив отрывистое указание Рейвенсворта дождаться его на Хаф-Мун-стрит. Брайони сделала вывод, что сначала ему нужно заняться нетерпеливой Адель. С не подобающим девушке любопытством она размышляла об отношениях этой дамы с Рейвенсвортом. Нет сомнений, что аристократке будет легко снискать расположение его милости герцога. Желаю им всяческого счастья, великодушно подумала Брайони. Она фыркнула и нахмурилась. – Но, лорд Рейвенсворт, – робко вставила тетя Софи, когда обличительная речь его светлости, похоже, стала приближаться к концу, – это всего лишь детские шалости. Возможно, я была немного беспечна и забыла о бдительности, но теперь, когда я в курсе всех обстоятельств дела, я буду внимательнее. – Она заискивающе улыбнулась ему.

– Мадам, – произнес он так, словно поучал умственно отсталого ребенка, – уже слишком поздно пытаться исправиться. Эти «леди», не могу подобрать другого слова, переполнили чашу терпения Лондона! Их опрометчивое поведение перешло всякие границы! Этот вечер стал последней каплей. – Голос его светлости стал, пожалуй, даже еще более возбужденным. – Они вломились, да-да, вломились без приглашения в личную ложу Харриет Уилсон. Потому, как вы покраснели, мадам, я вижу, что вам знакомо имя этой дамы. Дай Бог, чтобы эти провинившиеся хулиганки, – яростно произнес он, испепеляя кузин пронзительным взглядом синих глаз, – прошу прощения, эти благовоспитанные девицы научились краснеть от стыда! – Его голос просто источал сарказм.

Плечи Харриет стали вздрагивать еще сильнее, но Брайони стиснула зубы и даже немного выпрямилась.

Тетя Софи сглотнула, но продолжала с упрямой настойчивостью:

– Значит... Значит ли это, милорд, что девочки лишились всех шансов получить приглашение в «Олмак»?

Воцарилась тревожная тишина, прерываемая только всхлипами Харриет.

– В «Олмак»?! – взревел Рейвенсворт, ударяя себя кулаком по голове. – «Олмак»? Возьму на себя смелость сказать вам, мадам, что единственным местом, где этих «леди» встретят с распростертыми объятиями, будет постель каждого лондонского развратника.

Глаза тети Софи расширились от ужаса. Она издала долгий скорбный стон и без чувств упала на подушки.

– Мои нюхательные соли, – хрипло прошептала она, судорожно прижимая руку к горлу.

Харриет вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Эйвери последовал за ней.

– Вот, полюбуйтесь, что вы наделали! – задыхаясь от гнева, воскликнула Брайони, склонившись над тетей, чтобы похлопать ее по запястьям. – Обязательно было разыгрывать тут трагедию? Как вы могли, сэр, обрушивать все это на бедную тетю Софи? Тем более что ваше прошлое поведение по отношению ко мне не дает вам права изображать из себя образец нравственности. Вы, сэр, лицемер! – Брайони увидела огонек в его глазах и демонстративно отвернулась, чтобы заняться тетей. – Ну, ну, тетушка Софи, не волнуйтесь так! Лорд Рейвенсворт преувеличивает. Мисс Харриет Уилсон просто замечательная дама. Она вам понравится! – Тетя Софи всерьез упала в обморок. Рейвенсворт сел, обхватив голову руками, но от ужаса или от смеха, Брайони не могла сказать.

Через мгновение вернулась Харриет и поднесла флакон с нюхательной солью к носу тети Софи. Леди вздрогнула и пришла в себя.

– Это все кровь Гренфеллов, – тихо простонала она. – Не надо было мне думать, что это передается через поколение. Каков отец, таков и сын, какая мать, такая дочь.

– Что еще за кровь Гренфеллов? – спросил Рейвенсворт, думая, что дама еще немного не в себе.

– Девочки испорчены, – пожаловалась тетя Софи, как будто не слышала его. – Это у них в крови. Я предупреждала мою племянницу, твою маму, дорогая, – сказала она, обращаясь к Харриет. – Я предупреждала ее не связываться с Джоном Гренфеллом. Мы, Вудварды, были в высшей степени осмотрительны в своем поведении и морали, а Гренфеллам всегда было наплевать на приличия. Сколько дуэлей, на которых он дрался! А его авантюры! Но твоя дорогая мамочка вышла за него – и взгляни, что из этого получилось! – Она скорбно посмотрела на Харриет.

– Мой отец? – переспросила Харриет, ее слезы мгновенно высохли, едва она услышала шокирующие разоблачения тети Софи. – Я не могу поверить! Боже, он такой строгий, такой набожный. Вы хотите сказать, что папа был... распутником? – Она нервно засмеялась.

– Ну, не в последнее время, конечно, но его репутация до женитьбы на твоей матери была, мягко говоря, не совсем... Но это было давно, уверяю тебя. О, Харриет, дорогая, это у тебя в крови. – Она снова схватилась за соль.

– Ну, что я говорил? – насмешливо обратился Эйвери к Рейвенсворту.

– А мать мисс Лэнгленд? – вежливо поинтересовался Рейвенсворт.

– О, даже хуже! Они были известны как шалопаи-Гренфеллы. Нет такого сумасбродства, на какое не осмелилась бы взбалмошная Джейн Гренфелл! У нее был настоящий талант устраивать неприятности. Но на что она могла рассчитывать, имея в опекунах такого шалопая, как ее брат? Он подстрекал ее! Мне больно говорить это тебе, Брайони, но твою мать не принимали в лучших домах. А ей до этого не было никакого дела. Она чихала на весь мир и продолжала в том же духе. Брайони была потрясена.

– Тетя Софи, вы хотите сказать, что моя мама была распушенной?

– Не в том смысле, что ты подумала! Конечно, нет! Но... ну... как бы это сказать? Она была упрямой девчонкой, склонной к сумасбродствам. Она скомпрометировала себя сама и была вынуждена выйти за твоего отца!

– За моего отца? – ошеломленно повторила Брайони. Она уныло посмотрела на Харриет, и обе девушки прижались друг к другу, ища утешения.

– Никогда не могла понять этого, – размышляла вслух тетя Софи. – Манеры Грэма Лэнгленда всегда были выше всяких похвал. Джентльмен в полном смысле слова! Но он скомпрометировал твою мать – не будем вдаваться в подробности, и ее брат, сэр Джон, заставил его жениться на ней. Конечно, к тому времени сэр Джон сам был женат и стал вполне респектабельным.

– Но... но мама всегда была такой порядочной, добродетельной, воспитанной.

– Такой она стала в годы замужества. Но, уверяю тебя, о них с сэром Джоном говорил весь город. Когда они остепенились в браке, все называли это укрощением Гренфеллов. Брак может сделать это – исправить даже самый кошмарный характер.

Рейвенсворт подавил смешок и посмотрел на Брайони. Он поймал ее холодный внимательный взгляд, насмешливо поднял брови, лукаво подмигнул ей и широко улыбнулся, когда она рассердилась.

– Вот и решение! – воскликнула тетя Софи с внезапным воодушевлением. Все глаза обратились к ней с выжидательным интересом.

Краски начали возвращаться на ее бледные щеки. Она оживленно заговорила.

– Ну, конечно! Разве вы не понимаете? – Она выпрямилась в кресле. – Девочки должны выйти замуж как можно скорее! Сэр Джон организует это. Им нужно немедленно ехать в Бат. Завтра же! Мы пошлем за твоим братом, Брайони, и он проводит вас! Я, разумеется, останусь в городе. Я слишком стара для путешествий и не смогу вынести, если мой праведный племянник станет поучать меня, – извиняющимся тоном добавила она, – он мне больше нравился шалопаем.

– Минутку, пожалуйста, – Рейвенсворт. – Нет нужды посылать за юным Верноном. Он слишком неопытен для такой задачи. Да они не успеют добраться и до Кенсингтона, как эти девицы обведут его вокруг пальца. Можем лорд Эйвери и я предложить свои услуги, леди Софи? Это работа для мужчины, если не для самого Геркулеса. – Он снисходительно улыбнулся Брайони. – Предоставляю мой экипаж в ваше распоряжение. Мы сопроводим дам, а присутствие камеристки, я уверен, позволит соблюсти все приличия.

Брайони кипела от возмущения.

– Выдать нас замуж как можно скорее! Отправить в Бат под охраной, как каких-то преступниц! И слышать не желаю об этом! Мы не ваши подопечные, милорд, – ядовито заметила она Рейвенсворту. – Харриет, скажи ему.

– Брайони, какой в этом смысл? В туже секунду, когда ты вошла в ложу Харриет Уилсон, я знала, чем это все закончится, – ответила Харриет. Боевой дух совершенно покинул ее.

– Довольно! – строго приказала тетя Софи. – Я все решила! Я благодарю вас за щедрое предложение, лорд Рейвенсворт, и принимаю его. Скажем, завтра в десять утра?

– Нет. Думаю, предпочтительнее в восемь. К десяти каждый повеса в городе будет обивать порог вашего дома. – Он недоброжелательно улыбнулся. – Только один чемодан, дамы, пожалуйста! Даже если это означает, что вам придется выходить за ваших будущих мужей в одной рубашке. – Брайони бросила на него взгляд «холодное презрение». Но он не произвел на лорда никакого впечатления. Его светлость лишь незаметно потрепал ее по подбородку.

Брайони распахнула дверь в спальню Харриет и вошла.

– Я увидела свет, – сказала она с извиняющейся улыбкой, – и решила зайти.

Харриет сидела на краю кровати, апатично расчесывая золотые локоны. При появлении Брайони она отложила щетку.

– Брайони, – произнесла она запинаясь, – я обещала маме, что позабочусь о тебе. Не могу высказать, как я сожалею, что подвела тебя, и все обернулось так ужасно. – У нее больше не было слез, чтобы плакать, и она шмыгнула носом и высморкалась в мокрый платок, который сжимала в кулаке.

Брайони быстро пересекла комнату и обняла безутешную девушку.

– Харриет! Харриет! Стыдись, робкое ты создание! Не вешай голову, бедная девочка! Разве я выгляжу так, будто мне нужна опека? Ты не подвела меня, кузина! – Она слегка встряхнула ее. – Дорогая моя, ты же не думала всерьез, что я буду следовать светским условностям?

Харриет подняла голову и заглянула в спокойные глаза кузины.

– Но если тебя изгонят из общества, если люди не будут тебя принимать, ты будешь уничтожена.

– Глупости! – резко оборвала ее Брайони. – Я наследница значительного состояния. Через год я достигну совершеннолетия и смогу делать все, что захочу. Надеюсь, ты не допускала мысли, что я хочу выйти замуж за одного из этих бездельников, которым меня представили, и позволю забрать мои деньги из-под моего контроля?

Шмыганье Харриет резко прекратилось. Она недоверчиво воззрилась на кузину и, встретившись с твердым взглядом, вознаградила ее несмелой улыбкой.

– Тебя это правда не беспокоит?

– Моя ситуация меня действительно не волнует, – поправилась Брайони. – Но мне горько думать, что я стала причиной твоих страданий. Харриет, ты хочешь вращаться в высшем обществе? Ответь честно, если я разрушила твои шансы заслужить благосклонность света.

Харриет скептически взглянула на нее.

– Благосклонность света? Ты должна бы знать, как мало я стремлюсь к этому. Я никогда не дала бы и гроша за непонятные условности так называемой элиты.

– Тогда зачем так падать духом? Ведь не из-за меня же? Разве ты не видишь, что мы думаем одинаково? Почему ты желаешь мне того, что я, как и ты, презираю?

На выразительном лице Харриет отразилось сначала удивление, а потом облегчение. Она усмехнулась.

– Брайони, – выдохнула она шепотом, – ты думаешь, что это у нас в крови?

– Возможно, – ответила Брайони, в ее голосе сквозило веселье. – Но я повеса по убеждению, а не только по зову крови.

Харриет прыснула, вспомнив что-то.

– Шалопаи-Гренфеллы, – сказала она с многозначительной улыбкой.

– Оторвы-близнецы!

– Лукавые кузины!

– Озорные девицы!

– Никудышные леди!

– Непредсказуемые женщины!

Две пары глаз блестели лукавым весельем.

– Харриет, – озорно поинтересовалась Брайони, – значит ли это, что мы иногда, очень редко, сможем разделить понюшку табаку в уединении нашего будуара?

Не говоря ни слова, старшая из девушек достала перламутровую табакерку из ящика комода и театральным жестом протянула ее кузине. Элегантным движением, говорящим о долгой практике, Брайони предложила табакерку глядящей на нее горящими глазами кузине.

– Не желаешь ли присоединиться? – протянула она. Харриет ответила, что будет в восторге.

Девушки пребывали в этом беззаботном настроении почти целый час. Брайони искренне радовалась, что к Харриет вернулась ее былая живость. Однако когда речь зашла о чемоданах, которые нужно было упаковать к завтрашней поездке, они стали серьезнее.

– Я совсем не жажду встретиться с мамой и папой, – мрачно сказала Харриет.

– Что они могут нам сделать? – беззаботно произнесла Брайони. – Мы не совершили ничего плохого. Не съедят же они нас.

– Ну, конечно! – ответила Харриет, полная мрачных предчувствий.

Брайони пожала плечами.

– Не важно, главное, мы вместе, а присутствие лорда Эйвери, по крайней мере для тебя, будет некоторым утешением.

– А как же лорд Рейвенсворт? – игриво поинтересовалась Харриет, проницательно глядя на Брайони.

Брайони покачала головой.

– Его придется терпеть. Но я не собираюсь позволять его светлости диктовать мне условия. Мы едем в Бат. Это приключение, Харриет, и я готова наслаждаться каждой его минутой.

Харриет взмахнула ресницами. После короткого размышления она одобрительно кивнула.

– Ты права, Брайони, как всегда. Мы не сделали ничего, чего нужно бы стыдиться. Меня не напугает кучка злобных сплетников. Вместе мы выдержим это.

– Кстати, Харриет, – доверительно сказала Брайони перед уходом, – ты ведь не забудешь упаковать табакерку, дорогая? У меня еще не было времени купить собственную.

У Харриет глаза на лоб поползли от удивления. Испуганные голубые глаза заглянули в решительные серые. Брайони подмигнула, и улыбка озарила лицо Харриет.

– Кузина, – с понимающим видом ответила Харриет, – можешь рассчитывать на меня.

Глава 11

Это была лучшая гостиница в городе, как проинформировал их его светлость, перед тем как спуститься вниз и заказать ужин. Если говорить правду, подумала Брайони, это была единственная гостиница, которой кичилась деревня, если можно назвать небольшой ряд домов таким громким именем. Пока более удачливые путешественники давали отдых усталым костям на уютных перинах замка, Рейвенсворт посчитал целесообразным разместить свою компанию в живописной, но крохотной гостинице, больше похожей на большой деревенский дом, в захолустной деревеньке в добрых десяти милях от шумного Мальборо. Он хотел, как он выразился, защитить репутацию девушек, какая бы она ни была, от пошлого любопытства, а в отдаленных местах менее вероятно встретить знакомых.

Дверь в отдельную приемную распахнулась, и Рейвенсворт широкими шагами вошел внутрь. Он вопросительно окинул взглядом комнату.

– Вы в полном одиночестве, мисс Лэнгленд? Где же ваши спутники?

Брайони достаточно любезно, но без сердечности в голосе объяснила, что лорд Эйвери и Харриет пошли прогуляться. После утомительной езды в тесной карете глоток свежего воздуха может немного поднять настроение Харриет, решил лорд Эйвери.

Рейвенсворт молча переварил эту информацию, потом подошел к пылающему камину. Он протянул руки к огню и потер их друг о друга. Брайони обратилась к вчерашнему номеру «Таймс», лежавшему на ее коленях.

– Нет нужды спрашивать, не страдаете ли вы от упадка духа, мисс Лэнгленд, – учтиво начал он, поворачиваясь спиной к огню. – Ничто, как мне известно, не свернет вас с вашего пути.

Брайони услышала упрек в его словах и, снизойдя до ответа, слегка наклонила голову.

– Как скажете, милорд.

Он уселся в кресло напротив Брайони и удобно откинулся на подушки. Из кармана сюртука он достал простую серебряную табакерку и стал рассеянно постукивать пальцами по крышке. В глазах Брайони вспыхнул огонь, и Рейвенсворт, заметив его, резко сказал:

– Не будьте столь глупы, думая, что я приглашу вас составить мне компанию, девочка моя. Вы не возражаете, я надеюсь, если я буду наслаждаться в одиночестве?

Брайони объявила, что он может делать все, что захочет, и обратила все внимание на газету. Через несколько минут Рейвенсворт снова нарушил их молчание:

– Мисс Лэнгленд, Брайони, будьте так добры, удовлетворите мое любопытство.

Брайони вопросительно посмотрела на него и ждала.

– Меня интересует, как вы оцениваете произошедшее. Теперешняя ситуация не может быть счастливой для вас. И все же вы невозмутимы, спокойно читаете вчерашние новости, как будто окружающий мир вас совершенно не интересует. Вы не жалеете, что втянули себя и свою кузину в такую прискорбную ситуацию?

Брайони твердо взглянула на него.

– Я не вижу ничего дурного в моих действиях, милорд. Если бы была затронута моя совесть, это было бы другое дело. В такой ситуации я бы не успокоилась, пока все не исправила. Но не думайте увидеть меня с опущенной головой из-за какого-то незначительного несоблюдения приличий. Я невосприимчива к такой чепухе.

Рейвенсворт почувствовал, как в нем нарастает гнев, и прорычал:

– Вы что, совсем не понимаете, что прилично, девчонка? В вашем поведении, к сожалению, нет того, что подобает хорошо воспитанной молодой девушке. Говоря откровенно, мисс Лэнгленд, вы сами навлекли на себя этот позор.